Текст книги "Сквозь тернии (СИ)"
Автор книги: Энена
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Шаг в сторону. Случай в пансионе ==========
Кругом царила тишина, но не та, к которой он привык, не леденящее молчание звёздных путей и астероидно-колотых впадин космоса – чуткий слух Вэриана сразу же уловил едва слышное постукивание веток по стеклу. Лёгкие наполнило дыхание людского мира. Он очень давно не был в нём.
Вэриан открыл глаза и понял только то, что ничего не понял. Окружающее его безумие не могло быть сном – он не спал десятки лет – не могло быть бредом затуманенного разума или наваждением, нет, за этим скрывалось нечто иное. Он твёрдо помнил, как бродил в закоулках вечности между переплетениями комет и крупной солью звёзд, а потом…
Глухая темнота. Кто-то сыграл с ним одну из тех злых шуток, которые так любил сам Вэриан. Впрочем, он ещё тридцать лет назад сказал, что судьба – ироничная дама.
Вэриан сосредоточился на настоящем. Строить теории, не имея фактов – вреднейшая из привычек. К тому же, сейчас у него гораздо более важные проблемы: например, узнать, где он и зачем. Вэриан повертел головой: тёмный длинный коридор, оформлен строго, но громоздко и безвкусно. Потом он столь же тщательно оглядел себя и остался доволен простым, немного старомодным даже для него, двухсотлетней развалины, костюмом и саквояжем в руке. Прямо перед ним находилась дверь, в которую он, вероятно, должен был постучать.
Вывод: его забросило в одну из параллельных вселенных. Зачем – неважно. Разберётся после.
Вэриан дробно постучался и вошёл. Первая же фраза, встретившая его в новом мире, разъяснила всё:
– О, это вы, мистер Эллиот? Наш новый преподаватель философии, я не ошибаюсь? Проходите, садитесь. Рад познакомиться с вами.
Вэриан кивнул, опустил саквояж и улыбнулся своей ненавязчивой лёгкой улыбкой наивного провинциала. По его расчётам, сухопарого старика с козьей бородкой, представившегося учителем латыни, мистером Фергюсоном, она обязана была очаровать.
– Я тоже безмерно счастлив. Так мечтал об этой работе!
– Неудивительно, – поправил очки мистер Фергюсон. – Наша школа славится во всей Англии своей порядочностью, и мы, разумеется, не можем допустить, чтобы её репутация запятналась. Поэтому мы весьма взыскательно подошли к подбору кандидатов на освободившийся пост. Вы нам подошли. Рады приветствовать вас в Блэкуотерском пансионе.
Они ещё немного побеседовали; Вэриан совсем вжился в роль, на опасные вопросы отвечал расплывчато и туманно, вдохновенно лгал и чувствовал себя превосходно. Начиналась первая партия игры, обещавшей быть одной из самых увлекательных в его карьере.
Вэриан любил играть. И выигрывать.
За дверью послышались торопливые шаги – так ходят только очень юные и очень искренние девушки.
– О, это мисс Макфарлейн, она проводит вас в вашу комнату.
Вэриан беззаботно обернулся, заранее напяливая на лицо подходящую к такому случаю улыбку, и остолбенел: на пороге стояла она. Он узнал бы её даже спустя тысячи лет – просто не мог не узнать. Те же блестящие каштановые волосы, те же глаза цвета горького шоколада, то же лицо, руки, фигура… Единственная, которую он не смог победить. Единственная, которая ему отказала.
Астори.
– Позвольте представить: мисс Астория Макфарлейн. – Старичок махнул рукой в её сторону. – Препроводите мистера Эллиота в его комнату, будьте так любезны.
Вэриан машинально встал, откланялся и чётким шагом последовал за Астори – Асторией, одёрнул он себя – по хитроумному переплетению коридоров. Она шла впереди; пряди в беспорядке рассыпались по её плечам, легли на идеально выпрямленную спину. Вэриан знал её наизусть, знал, какая буря клокочет сейчас у неё в груди, как нервно сжимает она пальцы – пусть он и не видел этого – знал, как блеснут её глаза в сером дневном свете, когда она обернётся.
Он вычислил её ещё тридцать лет назад. В любом измерении Астори – это Астори.
– Прошу, вот ваша спальня, сэр. – Она развернулась и смело, открыто взглянула на него. Вэриан шагнул ближе.
– Спасибо.
– Пожалуйста. – Астория помялась ещё секунд десять – Вэриан считал – и ушла. Зашуршало голубое платье.
Через несколько дней он узнал о пансионе всё, что могло бы пригодиться: от расписания до подноготной половины учеников. Как выяснилось, школу основал отец Астории, сколотивший состояние на торговле в Америке и недавно вернувшийся на родину. К несчастью, он не вынес перемены климата и скончался три года назад. С тех пор пансионом заправлял его брат – достопочтенный, умудрённый годами муж, все заботы поручивший мистеру Фергюсону.
Вэриан так же успел заметить, что полностью лишился своих магических сил. Он в жизни бы не признался, что это его расстроило, но в тот вечер долго сидел запершись в своей комнате и задумчиво смотрел в стену. Игра набирала обороты.
На первом же занятии он познакомился со своими учениками и к самым любопытным экземплярам пригляделся поближе. Родственник короля, лорд Джеймс Брэкенстолл, герцог Солтайр – вышколенный, подтянутый, с внимательными голубыми глазами и величавой походкой; отпрыск знатного рода граф Рональд Честерфилд – откровенно плюющее на приличия рыжее орущее пятно; Эдвард Стонтон, сын богатых торговцев, добродушный кудрявый юноша, не умеющий говорить «нет»; Декстер Каннингем, выходец из семьи учёных, светлоглазый, серьёзный и собранный.
Вэриан делал вид, что не встречался с их копиями в другом измерении.
Разумеется, он не собирался рассказывать им ни о какой философии их мира – тем более, что и сам имел о ней весьма смутное представление – и потому решил оторваться по полной.
– Сегодня мы поговорим о том, что есть зло и что есть добро.
Внутренний смех защекотал внутренности: Вэриан увидел ошарашенные лица юного поколения Англии.
– Что вы думаете об этом? Кто хочет высказаться? Пожалуйста, мистер Стонтон.
Он закрыл глаза и услышал честный голос Эдварда:
– Зло – это причинение вреда ближнему своему, а добро – принесение блага…
– Но откуда вам знать, что вред, а что благо? – перебил его Вэриан. – У кого-нибудь ещё есть мысли?
Ученики пытали счастья ещё минут пятнадцать, но ни один ответ Вэриана не удовлетворил, а только окончательно убедил в том, что молодёжь в этом мире самостоятельно мыслить не умеет. Что ж, это для него давно не новость.
– Добро и зло – два брата-близнеца, два отражения, уравновешивающие друг друга и тем не менее – вечно противоборствующие. Одного нет без другого, и всё же грань так зыбка, что перепутать эти понятия не составит труда… Мистер Брэкенстолл, будьте так добры, скажите, что вы там пишете?
Джеймс дёрнулся, заслонил ладонью листок бумаги, но Вэриан успел прочитать несколько слов, написанных каллиграфическим почерком. «Любезная Астория» … Всё в мире повторяется.
– Конспектируете? Очень хорошо.
Ещё не время. Он должен выждать, должен позволить им поверить в своё счастье, чтобы удар был болезненнее. Тени умеют ждать, а Вэриан считал себя тенью со стажем.
Вечером, когда большинство учащихся разбрелись по своим комнатам в западном крыле, он сидел в классе и читал. Оплывшая свеча масляно горела, воск капал и застывал за страницах. Тикали часы.
Глаза следили за складывающимися в слова буквами, но мысли витали далеко: он думал об Астории. За эти дни она не разу не нахмурилась в его присутствии, ни разу не дала понять, что он ей неприятен, но Вэриан не заметил и ни одной ласковой улыбки. Её тёмно-карие глаза ни разу не потеплели в его присутствии.
Он не мог допустить равнодушного отношения к себе – его либо боялись, либо ненавидели, причём последний расклад вещей случался чаще. Вэриан хмыкнул. Когда-то он называл себя исключением из исключений, но в тот миг, когда он встретил её, всё изменилось. Астори стала его исключением. Он впервые пожелал, чтобы к нему испытали иное чувство, кроме страха или отчаянной неприязни. И впервые проиграл.
Её приветливое безразличие его бесило. Раз он даже в этом мире не может добиться её любви, то пусть будет ненависть.
Пусть будет.
В дверь постучали, и Вэриан не глядя бросил краткое «Войдите». Послышался скрип, на половые доски легла дребезжащая ломаная тень.
– Добрый вечер, мистер Эллиот… сэр. – Астория нервно стиснула потрёпанный томик.
Он улыбнулся. Первая партия подходит к концу, и он сумеет повернуть всё в свою пользу.
– Садитесь, мисс Макфарлейн. Вы мне совершенно не мешаете.
Она поёрзала, зашуршала страницами, извинилась и притихла. Вэриан ждал. Гроза должна была разразиться совсем скоро.
Постучали снова – в дверной проём просунулась курчавая голова Эдварда:
– Ас… Мисс Макфарлейн, вам записка.
Она вспыхнула, спешно вскочила, загрохотав стулом, и выхватила узкий конверт.
– Благодарю вас.
Вэриан проследил за тем, как Астория села, откидывая выбившиеся волосы со вспотевшего лба, и понял, что его час настал.
– От кого она, мисс Макфарлейн?
Она замешкалась и выдала себя.
– От… друга, сэр.
– Покажите мне.
Он навис над ней, заставив сжаться её непривычно беспомощную фигурку, смотрел не мигая прямо в глаза и ждал. Она не сможет отказать. Вэриан хорошо знал гипнотическую силу своего голоса.
Но Астория сопротивлялась с неожиданным упорством.
– Не надо… Пожалуйста… – шептала она. Вэриан протянул руку: нет, он не поддастся.
– Отдайте.
Она сглотнула, и он почти вырвал записку из её побелевших пальцев. Развернул, прочёл. «Любезная Астория» … Признания в любви, клятвы, нежные вздохи, опять признания… И подпись: «Ваш Джеймс».
Вэриан с безразличным видом поднял глаза к потолку. Даже в этом мире между ними маячит несносный мальчишка. Он вздохнул, взглянул на Асторию и понял, как дорога ей была записка, которую он с нервной холодностью терзал. Вычислил по её губам, по лихорадочному румянцу щёк. Он читал свою Астори, как открытую книгу.
Вэриан хмыкнул. И медленно, с наслаждением разорвал конверт.
За эту восхитительную ненависть, отразившуюся на её подвижном миловидном лице, стоило бы сделать и не такое. Она вся зарделась от вскипающего в крови бешенства, подскочила, словно ужаленная, несколько секунд жадно ловила ртом воздух, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не наговорить грубостей, и кинулась вон из класса. Ни слова не сказала. Ни слова.
Той ночью Вэриан долго караулил у двери её спальни. Зачем – он сам бы не мог ответить на этот вопрос. Может, ждал всхлипываний, рыданий, безудержного плача. Кто знает. Но Вэриану твёрдо было известно: если бы его ожидания сбылись, Астория больше бы не значила для него ровным счётом ничего.
Постепенно он всё глубже вникал в подробности пансионской жизни. Вэриан умел наблюдать, слушать и смотреть – эти навыки помогли ему разобраться в хитросплетениях школьных отношений. В Блэкуотерском пансионе назревал заговор. Даже не так – настоящий бунт. Группа недовольных учеников вела конфронтацию с учителями: то явную, то открытую, более или менее дерзкую, но всегда – неизменную. Вэриану пришлось признать, что на их месте он бы и сам не стал терпеть закостенелых ханжей с замашками диктаторов, причём боролся бы гораздо активнее и жёстче. Но его обязанность как педагога была пресекать любые поползновения бунтарских настроений. И он делал это. Честности ради стоит сказать – не без удовольствия.
Вэриан следил за каждым студентом в отдельности с дотошностью профессиональной ищейки и в конце концов нашёл, откуда росли корни бед. Всё та же злополучная пятёрка: Джеймс, Эдвард, Декстер, Рональд и Астория. Всегда Астория. Вечно Астория. Вэриан знал каждый их шаг и вздох, каждое невзначай обронённое слово и случайное движение. Они были рыбками, трепыхавшимися у него на крючке.
Он медлил, как искусный рыболов. Поджидал нужного момента, хотел вывести из себя, измотать, а потом добить. Быстро и цинично прикончить.
Эдвард тайно прикармливал собаку. Вэриан видел несколько раз, как он, воровато оглядываясь, спешит с куском колбасы в руке и скрывается в тенистых уголках парка. Держать животных было запрещено правилами. Вэриан знал, что правила созданы для того, чтобы их нарушать, но не мог упустить подобного случая. Просто не хотел.
Когда Эдвард, весь сияющий, летящей походкой направился в пансион, Вэриан проводил его взглядом и направился в тайное убежище. Стелющейся по деревьям тенью, ползущим по мятой траве туманом он то ли скользил, то ли плыл, шурша змеиной чешуёй. Именно змеёй он себя всегда и ощущал: вечно голодной, изворотливой, держащей наготове клыки и яд.
Щенка – лупоглазое создание с обвислыми ушами – он быстро затолкал в мешок и накрепко завязал его. Идти пришлось недолго. Всю дорогу Вэриан слышал скулёж и повизгивание, чувствовал, как существо толкается в мешке и царапает изнутри ткань. Ничего, уже скоро.
Тусклый пруд за зарослями орешника он нашёл легко. Опустил мешок, поправил рукава, стряхнул налипшие травинки с сюртука. Посвистел. Выходило неплохо.
– Тебе хочется жить? – спросил он, не до конца понимая, к кому обращается. – А вот мне нет. Только ты умрёшь сейчас, а я, если только вернутся способности, буду жить ещё тысячи и тысячи лет… Смешно, правда?
Он толкнул мешок ногой и долго стоял, наклонившись над прудом и смотря на дрожащие круги на воде. Потом повернулся и, насвистывая, пошёл назад.
Темой следующего урока Вэриан выбрал привязанность.
– Мы часто привыкаем к вещам, людям… – Его зоркий взгляд отыскал лохматую голову Эдварда. – Животным… Хорошо это или плохо? Благо это или проклятие? Кто скажет? Мистер Уэйн?
Поднялся веснушчатый паренёк в крупных очках, с вечно потными ладонями и тонким, почти женским голосом. Другие ученики его не любили, зато педагоги ценили как преданного и ценного шпиона.
– Привязанность скрашивают нашу жизнь… Она даёт нам почувствовать себя счастливыми…
– Скучно, мистер Уэйн. – Вэриан по-дирижёрски взмахнул рукой. – Скучно, скучно, скучно! Нужно мыслить шире, господа! Привязанности делают нас слабыми. Мы открываем душу – и её становится легче вспороть. Мы доверяем – и предатели пользуются этим.
«Я сам бы воспользовался», – мелькнула мысль.
– Привязанность… В самом этом слове кроются путы. Мы связываем себя с другим человеком, а он может оказаться камнем, балластом, тянущим нас ко дну… Рвать эту узы больно… Верно я говорю, мистер Стонтон?
Эдвард поднял взгляд тяжёлых зелёных глаз. В их изумрудной глубине Вэриан видел бурлящую ярость.
– Верно, сэр.
Это прозвучало как «Я убью тебя, отродье». Вэриан улыбнулся про себя: ещё один запутался в его ловко расставленных сетях.
Теперь он перехватывал почти каждую записку Джеймсу от Астории и наоборот. Читал их с каким-то мрачным удовольствием, кривился, как от приторного торта, при виде слишком уж слащавых оборотов и затасканных сравнений, потом сжигал и мял пепел в ладонях. Целый день после этого Вэриан чувствовал себя удовлетворённым.
Наконец он решил, что пришло время для ещё одного разговора с Асторией. Обстановка выдалась подходящей: вечер, библиотека, свечи. Почти свидание.
Почти.
Она перебирала книги и сортировала их по полкам – аккуратно, уверенно, с присущей ей изящной методичностью. Вэриан сел позади неё и уставился в окно. Текучие сумерки обхватывали землю, первые звёзды выбивались из сизовато-лиловой полосы клочковатого тумана, веяло пасмурной свежестью. Он любил такое время: не день, не ночь, тонкая граница между светом и тьмой.
Время теней.
– Здравствуйте, мисс Макфарлейн.
– Здравствуйте, сэр. – Она не обернулась, раскладывая книги в алфавитном порядке. «Игнорирует», – усмехнулся Вэриан – ещё в том мире это ей удавалось отлично. А его непросто игнорировать. Он умеет быть настойчивым.
– Отличная погода, верно?
– Верно.
Вэриан поднялся, медленно подошёл к Астории и замер в нескольких шагах от неё. Она непроизвольно дёрнулась, словно от змеи или скорпиона, и оправила платье. Каштановые пряди падали на лицо.
– Я вас напугал?
– Нет.
Не удивительно. Даже в его родной вселенной Астори было сложно напугать.
– Почта нынче плохо работает, да?
Она странно посмотрела на него и потупила глаза.
– Не понимаю, о чём вы, сэр.
– О вашей переписке с лордом Брэкенстоллом.
Впервые на её губах мелькнула дрожь испуга – и тут же испарилась. Астори взяла себя в руки. Она великолепно умела это делать.
– Я знала, что мои письма не доходят.
Её вызывающая откровенность рассмешила Вэриана.
– А то, что у него есть невеста, вы знали?
– Да. Но с вами я обсуждать это не намерена, сэр.
Астория круто развернулась и вышла из библиотеки – Вэриан остался. Он мог бы схватить её за руку, удержать, да просто окликнуть. Мог. Но не стал.
Она сама придёт к нему, как он и предсказывал.
Завтраки в Блэкуотерском пансионе всегда протекали тихо и однообразно: ученики ковырялись в тарелках и бубнили, преподаватели едва слышно переговаривались. Правда, время от времени эту утомительную утреннюю церемонию разбавляла выходка кого-то из бунтарей. То закукарекает, то зальёт полы маслом, то подпилит ножки у столов… Их изобретательность не знала границ.
Учителя злились, но терпели: спорить с наследниками древнейших родов Англии себе дороже, да и виновников поймать непросто. Всё, что им оставалось – раз за разом ужесточать правила.
Сегодня точно должно было что-то случиться: Вэриан понял это по лицам пятёрки. В хитрых светло-карих глазах Рональда светилось торжество. Вэриан сжал спинку стула и опустил взгляд – так и есть. В мягком, льющемся из окон свете сиденье слегка отливало матовым блеском.
Клей. Прекрасно.
Половина педагогов уже уселась на свои места. Можно было бы спасти от позора вторую, но… зачем? К чему пускать возможность сделать жизнь не такой безнадёжно скучной?
Вэриан с невозмутимой миной забрал свой завтрак и сел вместе со студентами. Эта эксцентричная выходка не ускользнула от внимания преподавателей – на них Вэриану было глубоко плевать – а также шайки во главе с Асторией – её реакция беспокоила его гораздо больше.
С каких пор он начал беспокоиться о том, что она подумает? Или беспокоиться вообще?
Что произошло, поняли только к концу трапезы. Он из последних сил сдерживал смех, слыша охи, вздохи и ахи учителей, хохот студентов и дребезжание посуды. Ну вот, теперь стало уже повеселее.
Он знал, кто это сделал. Конечно, Рон – он один отважился бы на подобное. Эту рыжую бесшабашную бестию ничем не смутить, но он всё же попробует.
Вэриан поймал разгневанного мистера Фергюсона в коридоре. Сухая фигура старика вся дрожала, козья борода смешно подпрыгивала.
– Пренеприятнейшая ситуация вышла, – с сочувственным видом начала Вэриан и хотел даже для пущего эффекта приложить ладонь к груди, но испугался, что переиграет. – Нынешняя молодёжь совсем не уважает старшее поколение…
– Верно, мистер Эллиот, верно, – вздохнул старичок и поправил пенсне. – А самое ужасное – что ничего с этим не поделаешь… Доказательств нет, зачинщики неизвестны…
– Доказательства всегда можно найти, – парировал Вэриан, едва удержавшись от того, чтобы не добавить «или подделать». – А зачинщика я знаю. Граф Рональд Честерфилд.
Глаза мистера Фергюсона округлились и стали похожи на чайные блюдца.
– Вы имеете в виду сына Торнтона Честерфилда, члена палаты лордов? Неужели он замешан в этой недостойной выходке?
– Боюсь, что да. Более того, я в этом уверен.
Старик задумался: на его сморщенном, походящем на грецкий орех лице мелькнуло сомнение. Вэриан ждал. Он верил в свою силу убеждения, как в ничто на свете.
– Благодарю вас, мистер Эллиот. Боюсь, мне придётся написать его отцу…
Расставаясь, Вэриан выразил искреннее огорчение тем, что доброе имя пансиона опорочено такой отвратительной проделкой. Зазмеившуюся в уголках губ усмешку никто не заметил.
За дальнейшим ходом дела он не следил – пропал запал. Бесконечная скука вновь овладела разумом и телом. Вроде бы приехал отец Рональда или вызвал непутёвого сынка к себе – какая разница, всё одно и то же. Подобное он видел десятки раз, если не сотни.
Единственное, что радовало – растущая ненависть Астории. Она догадалась, кто выдал Рональда. Она не могла не догадаться. Вэриан видел, с каким трудом она сдерживала негодование в его присутствии и как оскорбительно шуршала платьем, проходя мимо. Астория тяготилась им. И Вэриан этим наслаждался.
Вечер выдался безветренный и ясный – отменная погода для прогулки. Глупо было бы этим не воспользоваться. Вэриан шёл среди пожухлой блёклой травы; затянутое сизыми облаками небо дремало, накрапывал унылый дождь. Крались холодные сумерки.
Его слух уловил тихий шёпот, и Вэриан остановился. За соседним деревом стояли две сливающиеся дымчато-лиловые фигуры: Джеймс и Астория. Клятвы, объятия, поцелуи…
Он стоял под градом ледяных капель, чувствуя, как они затекают под воротник, и смотрел. Долго. Очень долго. Где-то внутри впервые за много лет зашевелилась липко-белая слепая змея страха – он зашёл слишком далеко. Он заигрался в чувства. Целую вечность он убеждал себя, что эмоции – слабость и изъян человеческого разума, а сейчас в душе невнятно кольнуло от того, что Астори…
Вэриан резко развернулся и пошёл вперёд, не выбирая дороги. Он не должен ничего ощущать. Просто ни-че-го. Пора разыграть последнюю партию, завершить композицию достойным финальным аккордом.
В этот раз Астори проиграет. Она поддалась чувствам, и в этом просчёте – начало её конца.
На следующем занятии он устроил внеплановый зачёт по философии. Взгляд Вэриана на секунду задержался на Джеймсе – дольше смотреть было нельзя, он мог себя выдать – и тут же устремился в окно.
– Подходите ко мне по одному, джентльмены. Я задаю вопрос, вы отвечаете.
Экзамен проходил относительно успешно: ученики нервничали и запинались, Вэриан скучал. Он хорошенько вывел из себя Эдварда, Джеймса и Рональда, которого всё-таки не исключили. Настала очередь Декстера.
Вэриан подпёр подбородок руками и посмотрел на студента.
– Что появилось раньше: дух или материя? – брякнул он, не особо задумываясь над вопросом.
Декстер нахмурился, поправил очки и медленно, вдумчиво, подбирая каждое слово, заговорил – хорошо и гладко, как по писаному. Вэриан прикрыл глаза.
– Не верно.
– Что не верно, сэр?
Он улыбнулся и распахнул веки. В тёмных металлических зрачках забегали бесенята.
– Всё от начала и до конца. Вы неуч, мистер Каннингем, неуч, и вашим родителям стоило бы стыдиться такого ребёнка. Ваш ответ до безобразия плох. Идите на место и подумайте над моими словами.
Декстер встал; под бледной кожей пылал болезненный румянец. Вэриан продолжал улыбаться. Да, он поступил жестоко – что с того? Он играет по своим правилам и не отчитывается ни перед кем.
Ни перед кем, Астори.
Её укоряющая тень на миг возникла в дверном проёме.
Дни проходили незаметно: пансион наслаждался ленивым спокойствием, но Вэриан знал, что это только временное затишье, и неистовая мятежная буря грянет совсем скоро. Бунтовщики ненадолго затаились, чтобы ударить с новой силой.
Что ж, он готов отразить удар.
Вэриан следил за пятёркой, держал руку на пульсе, ощущал трепыхание невидимых, натянутых до предела нитей и ждал. В крови закипал азарт охотника, выслеживающего пугливую дичь.
Наконец что-то зашевелилось – фигуры выдвинули на доску. Отчаявшиеся мятежники решились на безумный шаг – испортить все классные журналы, хранившиеся под замком в кабинете мистера Фергюсона. Слепок ключа достали неделю назад – эти горячие головы серьёзно подготовились.
Смело и опрометчиво. Они ещё не знают, с кем связались.
Вэриан помнил их поимённо, мог перечислить с завязанными глазами. В тот день, когда старик рвал и метал над грудой сожжённых и исписанных листов, а его козья бородка разъярённо тряслась, Вэриан мог назвать в алфавитном порядке всех – заводил и исполнителей – этого акта протеста. Но не стал. Он выбрал гораздо более изощрённый способ мести.
Кому он мстил и за что, Вэриан старался не думать.
Прозрачно и весьма недвусмысленно намекнув пятёрке, что ему всё известно, он затаился, ожидая реакции. Что-то зрело.
И вызрело слепой ночью, когда ливень исступлённо хлестал дома и деревья, впитываясь в твёрдую, как гранит, землю.
В дверь его спальни постучали. Вэриан сел в кровати – он ещё не раздевался – и негромко сказал:
– Войдите.
Тонкая дрожащая фигура Астории выросла на пороге. Вэриан не хотел себе в этом признаваться, но на одно краткое мгновение он ощутил нечто отдалённо напоминающее изумление. Такого он не мог предвидеть.
– Пожалуйста… сэр…
Она сделала несколько неверных шагов и упала к его ногам, закрыв лицо руками. Вэриан не двигался и смотрел, как трясутся её плечи.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
– Не надо… Их ведь исключат… Пожалуйста, сэр…
Вэриан не шевелился. Он ещё никогда не видел её слёз.
– Умоляю… Джеймс… Его репутация… Он этого не перенесёт… – Астория подняла заплаканные глаза цвета горького шоколада. – Я сделаю всё… Клянусь… Только не рассказывайте…
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Вэриан был не в силах выносить этот лепет дальше. Сломанная и обессиленная Астори, рыдающая у подножия его кровати – не та гордая и упрямая девчонка, которая одолела его тридцать лет назад.
Ему не нужна такая победа. Он не может любить её и жалеть одновременно.
Сорвавшаяся мысль уязвила самолюбие Вэриана. Он свободен от эмоций. Он не должен ни любить, ни жалеть.
Но непривычно дрожащие руки говорили об обратном – его било, как в ознобе. Он схватил Асторию за узкие плечи и встряхнул.
– Хватит, – непослушными губами прошептал он. – Перестаньте немедленно…
Он прерывисто вздохнул. В зрачках напротив отражалось мутное сияние свечей.
– Уходите… Уходите сейчас же…
Она не заставила повторять дважды и белым росчерком вылетела из комнаты. Вэриан перевёл взгляд на свои длинные ладони, ещё хранившие тепло плеч Астории.
Он впервые за бесконечно долгие годы коснулся её.
В эту ночь Вэриан не спал, мерил шагами комнату – пять вправо и пять влево – и думал, думал до тошноты, отупления, медного привкуса под языком… Он не может чувствовать. Он не может любить.
Тени не любят.
А сердце – маленький кусок мяса, ошмёток плоти, противный моторчик в груди – неустанно выводило один и тот же мотив, напоминая, что оно у него есть.
========== Ночи в Аду холодные ==========
Ночи в Аду холодные. Почему-то Астори вечно забывала об этом, когда отправлялась в Преисподнюю, а потом мёрзла, стучала зубами и клятвенно обещала в следующий раз привезти два чемодана с тёплыми вещами. Ранний склероз?
Возможно. По крайней мере, ей простительно: она так волновалась и торопилась перед этой поездкой, что можно было забыть голову, не то что лишнюю сумку с одеждой. Два мира стояли на грани международного скандала, готового в любую минуту перерасти в войну, а разбираться с этим вновь пришлось Астори.
Она знала, на что идёт.
Переход дался ей легко, без тошноты и головокружения – такие побочные последствия иногда возникали при использовании телепортов. За годы постоянных перемещений Астори успела к ним привыкнуть, но всё равно скучала по Сердцу Луны и серебряно-молочному межмировому мосту. Впрочем, жаловаться было бессмысленно.
В лицо пахнуло душно-пряным дыханием пустыни; охристо-золотые и красные пески струились океанскими волнами вокруг Серого Города, слепяще-голубое эмалевое небо нависало раскинутым шатром. Астори окинула взглядом колко-строгий силуэт Палахомора, обсидианового дворца, где когда-то обитал Лорд Ада, а сейчас заседал Совет Девяти колец.
Ей навстречу вышел никельхе Шимрин Оджи, представитель Третьего кольца, высокий франтоватый демон с гладко подпиленными, как у женщин, рожками, аккуратным костюмом, сшитым на пантейский манер, и ухоженными ногтями.
– Добро пожаловать, шанха, – манерно поклонился он. – Рад приветствовать вас.
– Это взаимно, – выучено улыбнулась Астори и подала руку для поцелуя. В последнее время среди адской знати стало модно целовать ладони, а не запястья, как это было раньше. – Я не могла не приехать. В сложившейся ситуации для нас необходим конструктивный диалог.
– Верно, шанха. Переговоры начнутся завтра, а сегодня вечером – бал. Я провожу вас в ваши покои.
Пока они шли по длинным тёмным коридорам, Астори думала о том, как лучше начать беседовать по этой щекотливой теме. Размышлять об этом она начала в Эклипсе, а ещё раньше – на Пантее, как только впервые узнала о случившемся, но чёткого плана всё ещё не составила. Слишком много фактов, линий, сомнений, и нужно их рассортировать.
Ей отвели две просторные комнаты – гостиную и спальню. Шторы, сползавшие алым шёлком, низкие кресла, привезённое явно с Пантеи пианино, кровать под балдахином – всё дышало кроваво-красным. Астори устало опустилась на ручку дивана, смяв платье, и помассировала виски. Так, не отвлекаться. Думать.
Расставить всё по полочкам.
Она переоделась, скинула туфли на высоком каблуке и устроилась с ногами в бордовом креслице. Итак…
Две недели назад была похищена дочь каиба торговли, никельхе Эзмара Амри – юная Вишние, и в этом подозревали членов эклипсианской группировки демононенавистников «Серебряное кольцо». Вспыльчивые жители Ада среагировали немедленно – посольство Эклипса в Сером Городе разгромила неистовствующая толпа. Слух об этом быстро распространился по мирам, вызвав бурю эмоций.
Астори понимала, что Эклипс должен ответить, как минимум выслать адских дипломатов, но это только завело бы отношения в тупик или порвало их окончательно. Бездействия народ тоже не поймёт. Единственный выход – спокойный и взвешенный разговор.
Сегодняшний бал – явно только первый раунд: стороны присматриваются друг к другу. Астори нужно было послушать незначительные словесные дуэли светских львиц и львов, подышать воздухом танцевального зала, оценить обстановку и на основе этих наблюдений решить, как вести себя дальше. Она не первый раз проделывает такое. Справится.
Вечер наступал неслышно, плавно, медленно, ступая мягкими пушистыми лапами по пескам; Астори куталась в лёгкую шаль и неотрывно смотрела в окно. Разгорался закат: тоненькие струйки крови ползли по небу.
Ночи в Аду холодные. Как она могла об этом забыть.
Приём начнётся ближе к десяти – время ещё есть, можно подумать или почитать. Астори раскрыла старинный, антикварный томик «Песен Охельми-Джизаим» – один из тех дряхлых томов, которые, кажется, вот-вот рассыплются в руках – и присела на обитый бархатом подоконник. Мелодичные рифмы подтанцовывали на языке, но мысли Астори витали далеко от истории печального Пасмианна и его возлюбленной Дервинэ. Волнение покалывало ладони.
Что-то заставило её нервно подобраться и нащупать нити энергии – Астори нашарила Камень скорее, чем осознала, в чём дело. Внизу мелькнула знакомая чёрная голова, и сердце заколотилось в три раза быстрее.
Вэриан?
Она тряхнула головой. Нет, ему нечего делать здесь. Наверняка он сейчас скитается где-нибудь в космосе и ищет… то, чего найти нельзя. Астори нахмурилась. Когда бы ни появился Вэриан, он вечно путает её планы и переворачивает всё с ног на голову.
