Текст книги "Ад, как он есть (СИ)"

Автор книги: Элтенно, Хранимая Звездой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Элтенно. Хранимая Звездой
Ад, как он есть

Часть I. Дорога в Ад

Что наша жизнь? – игра

В вопросы и ответы,

В дороги и кюветы,

В «не время» и «пора».

Что наша жизнь? – игра

Однажды доиграем

И адом или раем

Расплатимся с утра…

Генри Лайон Олди

Глава 1

Вот бывает, идешь ты, кутаясь в немного потрепанную кожаную курточку, и выдыхаешь пар. И дело не в том, что вредная зима никак не хочет уступать свои права. Просто по утрам в это время года всегда холодно. Последний день первого месяца весны. Конечно, позже на улице появятся прохожие в более лёгкой одежде, днём то солнышко уже заметно припекает, намекая о ранней весне. А в половину восьмого ещё темно и порой иней лежит, и на лужицах появляется тонкая и непрочная корочка льда время от времени.

Вот тебя обгоняет девушка. На ней узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги на металлической тонкой шпильке. Короткая яркая куртка, открывающая плоский животик. Ты немного завидуешь и осуждаешь. В твои тридцать у тебя неплохая фигура. Всегда была худощавой, но возраст есть возраст. И рыхловатый животик выпирает. Можно, заняться спортом, но когда? Более того, ты знаешь, чем опасна такая одежда, и не променяешь свою старую куртку до середины бедра и на две новых как у той девушки. И думаешь, что джинсы на тебе намного лучше, а сама в параллели жалеешь, что туфли на шпильке только в офисе. А как иначе? Ты живешь загородом. До платформы надо идти от дома пешком около получаса. Можно, конечно, сесть в маршрутку, но так ты и деньги экономишь, и спортом занимаешься. Потом час в электричке дремлешь. Ты садишься в вагон, когда он полупустой. Тебе легко занять место у окна, положить к стенке набитую документами, с которыми ты вчера в дороге работала, сумку, надеясь, что после на твою скамью не сядет пара людей в теле. Тогда тебе придется проснуться и поставить тяжелую большую сумку на колени. Меньше нельзя, не поместятся документы. Ведь их в большинстве своем нельзя мять. А вес… Почему-то в твоей сумке всегда уйма безделушек, которые не достаются месяцами. Хотя, сейчас, когда на работе поставили новую тумбочку с замочком, их стало меньше. Одно время ты всегда носила с собой даже красивый комплект нижнего белья. А мало ли какая ситуация в жизни одинокой женщины возникнет? Теперь он преспокойно лежит в нижнем ящике новой тумбочки, а ты надеешься, что ему всё же найдется применение. А стоит устроить зачистку бардака в сумочке, как сразу что-то понадобится… Иногда в вагоне оказывается уйма бабушек. Порою кажется, что у них там сборы. Тебя разбудят прикосновением, скажут, как не стыдно делать вид, что спишь. И ты уступишь место, и будешь стоять в толпе, немыслимо извиваясь, чтобы не раздавили или не украли кошелёк. А потом ты выйдешь из вагона электрички на нужной остановке «Проспект Славы». И пойдешь пешком, быстрым шагом, ещё полчаса, так как по утрам пробки, а опаздывать на работу нельзя. Твоя дорога будет лежать через дворы. Так намного быстрее, хотя и страшно.

Этот путь на работу ты узнала случайно около четырёх лет назад. Раньше ты шла вдоль проспекта Славы, и идти надо было дольше. Но однажды, заметила, что в твой вагон в Павловске садится парень, и нужна ему та же остановка, что и тебе. Только он раньше выходит в тамбур и первым сходит с электрички. На вид он был твоего возраста, но назвать мужчиной язык не поворачивался из-за внешнего вида. Светлые взлохмаченные волосы, рваные джинсы и черно-красная куртка с надписью «Ferrari» на спине. Лицо самое обычное. Не красавец, не урод. Но чем-то он привлёк твоё внимание. И вот в один из дней ты решила проследовать за ним. Всё равно вам было в одну сторону идти, а это небольшое развлечение. Он шёл очень быстро, попутно куря сигарету, но тебе было легко следовать за ним. Ваши пути разошлись у твоей работы. Ты зашла в здание, а он, не останавливаясь, прошёл дальше. Так ты узнала этот путь. После ещё долгое время вы шли одной дорогой, с разницей в метров двадцать-тридцать между собой. Но никто ни разу не остановился или догнал. А как-то через пару месяцев этот парень исчез. Может, стал ездить на другой электричке? Или в другом вагоне? Или слишком подозрительной ты ему показалась, и он стал ходить другой дорогой? Или просто сменил куртку? В любом случае теперь ты ходила на порядком надоевшую работу через дворы.

Вот не то, чтобы ты не любила свою работу. Коллектив приятный, пусть преимущественно женский, а значит полный интриг и пересмешек за спиной. Деньги платят нормальные. Не то, чтобы тебе удалось продать свою двухкомнатную квартиру загородом, доставшуюся от бабушки, за которую и комнату не купишь в городе, и, наконец-то, взять в ипотеку квартиру ближе к работе. И не то, чтобы ты могла купить себе новый автомобиль. Но ты можешь и в отпуск съездить заграницу, и покупать, что захочется. Денег хватает, только они не накапливаются. И это плохо. Потому что ты давно хочешь стать мамой. Но не можешь себе этого позволить.

Вот не то, чтобы у тебя не было мужчин. Ты довольно красивая женщина, разве что нос длинноват и губы узкие. Зелено-карие глаза, пусть уже и без искорки, чуть-чуть раскосые. Русые волосы почти по пояс. Ты их не красишь. Поэтому иногда тебя называют невзрачной и серой мышкой. Но ты знаешь, как они переливаются на летнем солнце, становясь подобными золоту. Ни одна краска не даст такого оттенка. Они твоя гордость. Мужчины обращают на тебя внимание. Только отношения не складываются.

Однако, это события прошлых дней. Сейчас ты довольно тихая, спокойная, задумчивая одинокая домоседка, больше любящая слушать. Даже имя у тебя старинное – Пелагея. И от трухи времени на имени ты его недолюбливаешь, хотя звучит красиво. А вот от домашнего сокращения Пелаша с детсадовского возраста передёргивает. Так что ты давным-давно незнакомым людям представляешься, как «Пелагея. Можно Лея». Хотя Пелагея лучше, чем Полина. Крестили бы Апполинарией. А это как научное название какой-то болезни звучит… Имя же тебе дали в честь красавицы прабабушки. Красота с поколениями разбавилась, или этими же поколениями приукрашена была, но видимо чувствовала мама, когда называла так, что далеко тебе до современниц. Сейчас в центре внимания тусовщицы и болтушки. Это позже от тех девушек будут требовать твоих качеств, а те удивляться переменам в характере и требованиям любимого оторваться от подруг, форумов и заняться домом. В конфетно-букетный период же они не нужны.

Нет у тебя семьи… Родители есть, конечно. Но они живут в другом городе, как и брат, да с ним никогда отношения хорошими не были. Можно было бы найти парня, залететь «ненароком». Ведь уже тридцать. Но ты знаешь, что три года декрета ты одна не выдержишь, средств не хватит. А потому ищешь не просто мужчину, а мужа. И, конечно, хотелось бы большой любви, но в тридцать лет понимаешь, что не это главное. Важнее, чтобы он уважал и поддерживал тебя, был готов стать отцом, и зарабатывал столько, чтобы вам хватало хотя бы на первые три года твоей вынужденной безработицы.

И вот идешь ты по Белградской улице, погружённая в эти сумбурные мысли, не замечая дороги, ибо знаешь её наизусть. Уже почти подходишь к дому номер пять по проспекту Славы, чтобы свернуть между ним и девятиэтажным домом. И понимаешь, что уж очень руки мёрзнут. Ты останавливаешься, чтобы достать перчатки. Ищешь в карманах и сумке тяжело сгибающимися от мороза пальцами, но их нет. А утром они были на тебе точно. Новые дорогие перчатки. От волнения вкупе с холодом даже дрожат руки. А люди, что вышли вместе с тобой с электрички, проходят мимо, не обращая на тебя внимания. Понимая, что оставила перчатки в вагоне, ты оглядываешься, словно электричка может тебя ждать. Но её там нет, и позади уже никого нет. Ты снова смотришь вперёд. Какая-то девушка с короткими светлыми волосами почти исчезла за поворотом во двор, куда направлялась и ты. Мурашки страха пробегают по телу, и, быстро застегнув сумку, ты идёшь за ней, чтобы не остаться в одиночестве на серой полутёмной улице. Твои шаги неслышны. Ведь обувь на тебе без каблука. Простые чёрные мягкие, немного утеплённые, ботиночки. Тебя не слышит мужчина, что держит за горло коротко остриженную блондинку так крепко, что та не может даже кричать, прижимая к дому, вдавливая её в стену всем телом. Ты на мгновение застываешь, не зная, что делать. Разум подсказывает, что надо по-тихому вернуться назад, дойти до остановки автобусов на проспекте Славы окружным путём. Доехать до работы, унять взбудоражившее волнение, налить в кружку кофе и рассказать об этом ужасе коллегам, затем выслушать их сожаления по поводу случившегося. И вопросы на следующий день, будешь ли ты и дальше ходить той дорогой, и не знаешь ли ты, что случилось с той девушкой потом. И ты знаешь, что это правильно, пусть и нечестно. Ведь что ты можешь сделать такая хрупкая и беззащитная? А рядом никого нет. Даже позвать на помощь некого. Ты знаешь, как надо поступить. Но, почему то не думая о последствиях, молча хватаешь за шиворот мужчину, замахиваешься на него тяжёлой сумкой со всей силы. Почему-то смешно и весело, видимо нервное, хотя ты даже не успеваешь понять насколько это глупо. А девушка под нажимом начинает молниеносно проваливаться, как в воду, в стену, вместе с мужчиной. И под их весом утягивает и тебя, а твоя, намертво вцепившаяся в одежду, рука и не думает разжиматься, стискивая от ужаса пальцы лишь сильнее.

* * *

Она не знала, сколько это длилось. Может секунд пять или десять, но показалось, что не меньше минуты точно. Ощущение невесомости в полной темноте. Конечно, в космосе Лея не была, ибо далеко ей до Леи из фильмов Джорджа Лукаса, но, никак иначе, описать то, что с ней происходило, было нельзя. Вес словно исчез. Только мрак. Непонятно даже было тепло здесь или холодно. Единственное, что не давало усомниться в реальности происходящего – так же крепко сжатая на шивороте кожаной куртки рука. Но всё это спокойствие длилось недолго. Мужчина дёрнулся, раздался жуткий нечеловеческий рёв, похожий на рычание динозавров из фильмов BBC, и в тот же миг что-то шерстяное задело щёку. Видимо мужчина убрал руку с шеи блондинки, ибо в тоже мгновение, пусть и запоздало, раздался пронзительный женский визг, и попытался схватить неожиданную помеху. Шок и ступор от происходящего сменились первобытным страхом. Изо всех сил Лея ударила ногой. Куда пришелся удар, девушка не видела, но нога в полной мере ощутила отклик. С таким же успехом можно было бить каменную статую. Более того, её сильно дернуло в сторону, словно хотело оторвать от мужчины. Пальцы обожгло болью. Взвизгнув от неё, она, наконец-то, разжала руку, и тут же что-то сильно задело плечо. Скорее всего, мужчина, что пытался её схватить, но не рассчитал, что Лея будет сопротивляться, и, вместо сжатой на плече ладони, получился удар. Его силы было недостаточно, чтобы получить что-то страшнее синяка, но девушка поняла, что её относит в сторону. Миг, короче секунды, и всё пространство наполнила багровая тьма, похожая на туман, но густая словно кисель. Вернувшийся, и, казалось бы, увеличившийся, вес вернулся, и её тело стремительно понеслось куда-то вниз.

Видимо на какую-то долю секунды Лея потеряла сознание. Во всяком случае, тот момент, когда багровый туман сменился обожженной колючей землей, по которой она прокатилась метров пять, девушка не запомнила. Её тело стремительно взбунтовалось от такого обращения над собой, ответив жгучей болью в свежих царапинах. Особенно саднили незащищённые ладони. Но первое ощущение было связано с отвратительным запахом. Пахло… Хотя вернее воняло тухлыми яйцами и какой-то гарью. Запах был достаточно сильный, но не удушающий. Лея, морщась от запаха и боли, приподнялась на локтях, стараясь лишний раз не беспокоить ноющие ладони, которым больше всего досталось от падения.

Местность была отвратительной и ничем не напоминала родной мир. Пейзаж можно было бы назвать пустынным, если бы не возвышающиеся вдалеке горы и вулканы, с вершин которых поднимался густой чёрный дым и стекали ручейки лавы, больше похожие на красные трещины и кровавые раны. Чёрный смог затянул всё небо, но через него всё равно пробивался свет какой-то яркой точки, и было довольно светло от постоянно сверкающих молний. Немного светлее, чем в сумерках, хотя и с красноватым оттенком. Грома слышно почти не было. Он больше походил на периодически возникающий треск. Описывать больше было нечего. Только бурая земля, больше напоминавшая бы камень, если бы не крошилась под весом тела, да и то, что, скорее всего, местность обитаема. Лея оказалась как раз на очень широкой колее. Следы от колес узнал бы любой современный человек.

Во рту появился сладковато-металлический привкус. Резко заболела голова, заставляя снова упасть на землю. Чтобы хоть немного уберечь страдающее обоняние, она уткнулась в сумку лицом и некоторое время лежала так. Казалось, силы покинули тело, хотелось плакать. И хуже того было жарко. Не меньше двадцати пяти градусов при солнечной безветренной погоде.

Однажды она улетала в Египет в декабре. В родной России было очень холодно, как в крещенские морозы, на днях вообще была метель. Так что в аэропорт девушка приехала закутанной с головы до ног в тёплую одежду. В самолете она сняла пуховик, шапку и шарф. Но в свитере было вполне уютно. Кондиционеры работали исправно. А вот стоило выйти из аэропорта Хургады, и час ожидать в полдень автобус… Свитер Лея сняла сразу, благо под ним был легкий бадлон, но вот как снять утеплённые колготы из-под джинс? Сауна из одежды не самое лучшее, что может быть.

Она стянула куртку, расстегнула кофту и попыталась снять и её, как желудок внезапно скрутило. Еле сдерживая позыв рвоты, девушка схватилась за живот, другой рукой снова пододвигая сумку к лицу, чтобы избежать отвратительного запаха. От смешавшихся мыслей и этого приступа она не сразу почувствовала дрожь поверхности и услышала странный шум.

Вновь приподняться было очень тяжело. Руки задрожали, отказываясь повиноваться. Кое-как Лея приподняла свинцовую голову и повернула в сторону шума. На неё неслась упряжка или какое-то иное транспортное средство. Туман перед глазами не дал разглядеть точнее, но ещё было время отползти с пути этой опасности. Собрав силу воли в кулак, Лея заставила себя несколько раз повернуться вокруг своей оси, чтобы убраться с дороги. Не вставая, она лишь открыла глаза. Даже звать на помощь не было сил. Шум усилился. Теперь однозначно узнавался равномерный топот с примесью гортанного рёва. А вскоре стал и отчетливо виден источник шума. Это была тёмно-лиловая карета с полосами на краях странного чуть сияющим золотом и красным орнамента – нечто среднее между фантастическими рунами и рисунком. Её размеры потрясали. Она была шире и выше раза в три тех, что Лея видела в музеях, и длиной около восьми метров. «Лошадки» тоже не подвели. Огромные ящеры похожие на тираннозавров с тёмно-зеленой чешуей и красными глазами, опутанные упряжкой из цепей. Скорость, с которой они мчались, поражала. Лея думала, что у неё было достаточно времени, а оказалось, что она едва успела избежать столкновения. Возницу девушка не успела разглядеть. Уж больно высоко он сидел, да и слишком быстро ехала карета. Не хуже мощного автомобиля. Но услышать его услышала. Что он рявкнул, ей не довелось понять, но карета через несколько десятков метров резко остановилась и развернулась. За возвращением экипажа девушка наблюдала как завороженная, не отрывая глаз.

В свое время Лея перечитала в электричках уйму книг фэнтези. Жанр ей нравился. Лёгкий, он хорошо помогал расслабиться после работы. Ещё раньше, во время учёбы, она с легкостью могла просидеть над книгой всю ночь. Тексты завораживали, уносили прочь в другие миры. Ведь Лея всегда отличалась мечтательностью, и мечты уносили её мысли в сказочные миры, полные чудес… Но там всегда были моря, леса, чистые реки, прекрасные эльфы, гордые гномы, справедливые и непривередливые к внешности принцы…. А не это… Мордор какой-то. Голая обожжённая земля, чёрный дым, лава… и демоны. В последнем Лея была полностью убеждена, ибо карета подъехала ближе, и ящеры, пофыркивая, остановились. С ужасом смотря в их красные глаза с вертикальными зрачками, девушка не сразу обратила внимание на возницу. Но тот спрыгнул с козел и прорычал что-то. Это был самый настоящий демон во все два с половиной метра роста, а, может, и выше. Узкая серая морда с острыми, длинными тонкими клыками, торчащими из пасти (ртом это назвать было сложно), намекали об исключительно хищном образе жизни его предков. Отсутствующий нос заменяли три тонких полосы отверстий, то открывающихся, то закрывающихся складками кожи. Создавалось впечатление, что демон принюхивается. Жёлтые глаза под высоким лбом с начинающимся тройным гребнем цвета мокрого асфальта не сводили с неё взгляда. Шея у демона была тонкой и не длинной, плавно переходящей в мускулистый, вполне человеческий, только очень массивный, торс, обвешанный цепями. За спиной было закреплено оружие, в котором Лея ничего никогда не понимала, да и видны были только перевитые ручки. На широком массивном кожаном поясе висел, свернутый кольцом, кнут. Ноги скрывали широкие штаны, наподобие восточных шаровар, а виднеющиеся ступни больше напоминали лапы, стоящих рядом ящеров. Такими же когтистыми были и шестипалые ладони. За его спиной, задевая землю под ногами, нервно подрагивал хвост с закрепленным или природным зазубренным наконечником треугольной формы.

Возница снова прорычал что-то, но уже в сторону кареты, и на раму окна легла огромная рука, больше человеческой раза в два. Красноватая бугристая кожа и чёрные когти. Дальше Лея не стала рассматривать. Она закрыла глаза и решила, что ей пора проснуться. Пора на работу. Да звени же ты будильник! Или она в электричке? Может же кто-нибудь разбудить! Но, несмотря на мысли, события продолжали развиваться. До ушей донесся звук открывающейся дверцы и нескольких лёгких шагов по земле.

– А ведь и, правда, человек, – мягкий, но холодный баритон зазвучал, казалось, прямо у неё в голове. Голова с возмущением стерпела эти звуки, но стала болеть ещё сильнее и пульсирующей болью. Желудок моментально отреагировал на изменения, снова решив сделать кульбит внутри живота. Девушка содрогнулась от мучений. Руки и ноги уже начинали охватывать судороги. – И ещё живая, – последняя фраза прозвучала столь многозначительно и нехорошо, что неимоверно захотелось жить больше, чем когда-либо. Лея решила во что бы то ни стало приподняться, как вдруг её бесцеремонно перевернули носком сапога. Лёжа на спине, она открыла глаза. Из этого положения ни кучера, ни кареты, ни ящеров видно не было. Был виден только стройный высокий мужчина с тростью. Белоснежная рубашка с высоким воротом, поверх которого повязан тёмно-лиловый платок с кружевной отделкой. На рубашку надет серый, почти чёрный, жилет с виднеющейся тонкой серебряной цепочкой, и чёрный расстегнутый короткий сюртук с двумя рядами металлических узких небольших пуговиц по обе стороны. Брюки, под стать жилету, заправлены в сапоги с высокими голенищами и заклепками. Чёрные волосы, спереди вполне короткие, сзади собраны в небольшой хвост. На голове невысокий цилиндр. Бледная кожа, необычайно светлые и немного раскосые зелёные глаза, напоминающие застывшую слегка подкрашенную воду, тонкие аристократические черты лица. Узкие губы нехорошо сжаты. Весь его вид говорил о недовольстве.

Лее почему-то сразу вспомнился один из клиентов по работе. Этакий франт. Одет модно и стильно, но в глазах непередаваемое презрение ко всем. Попавшаяся ему на глаза девушка почувствовала себя мерзкой вшой на бомже. С ним общался коммерческий директор, а потом вызвали Лею. Обычно девушка работала только с бумагами, а не с клиентами, а потому офисный стиль соблюдался ею редко. Волосы заплетены в обычную косичку, простая розовая кофточка в горошек с коротким рукавом, серые джинсы, снизу в небольших пятнышках от осенней грязи и утреннего дождя. Ногти без маникюра, Лея рассчитывала после работы сходить в салон. И в тот день на лице был тональный крем. Сам разговор она уже не помнила, но клиент зачем-то набрал кого-то по телефону и передал ей трубку с сенсорным экраном. Неимоверно чистую. А вот после разговора на дисплее остался след от крема. Тот взгляд, каким наделил её тогда клиент, в полной мере походил на тот, что предназначался ей теперь. Ощущение полного собственного ничтожества.

С непередаваемой брезгливостью мужчина вытащил что-то металлическое из кармана и присел около Леи. Он перевернул кусочек металла между пальцев. Это оказалась слегка изогнутая по длинной диагонали светлая металлическая пластинка ромбовидной формы с витиеватым рисунком, и наложил на переносицу девушки. Дышать стало сразу легче. Исчезло зловоние окружающего воздуха. Но судороги и головная боль так и остались.

– Скоро станет легче, – сказал мужчина, вставая. – Тогхар, отнеси её в карету.

Серокожий демон застегнул на своём запястье простой браслет, подошёл к Лее, одной лапой поднял и легко поместил, можно сказать закинул, на один из диванов экипажа.

Внутреннее убранство кареты было скорее строгим, чем пышным, выдержанным в мрачных тонах. Деревянные стены и потолок с ненавязчивой, почти не различающейся резьбой. Напротив друг друга два дивана с высокими спинками, не уступающими по размерам односпальной кровати, достаточно жёсткие, обитые однотонным бархатом. Вместо узора на ткани подлокотники украшали бронзовые заклёпки. Пол походил на цельную плиту глянцевого камня. Куртка осталась на земле, но сил, как физических, так и моральных, напомнить о ней не было. Более того, вспомнился анекдот про еврейского тонувшего мальчика.

Стук дверь. Мужчина открывает. На лестничной площадке стоит старый еврей и спрашивает: «Это вы вчера тонущего мальчика спасли?». Мужчина говорит: «Да». И тогда старик спрашивает: «А кепочка где?».

С мыслью, что всё равно куртка новая нужна, Лея заставила себя подумать о более важных вещах. Например, о том, что это за место, о жизни и её ценности в этом мире… И о том оставят ли её боль и судороги.

Мужчина тем временем легко поднялся по выдвижным ступенькам и сел на противоположный диван. Кучер задвинул лестницу, закрыл дверцу, и карета начала движение. Глядя на неестественно прямую спину попутчика, Лея попыталась хотя бы сесть, а не лежать мешком, как её закинул возница. Голова и тошнота тут же дали о себе знать. Подумав, что хуже, чем замарать карету содержимым завтрака, быть ничего не может, Лея, повинуясь телу, постаралась замереть. Мужчина подошёл и пристально посмотрел на неё.

– Слишком долго времени здесь. Странно, что ещё жива… М-да, так можно очень долго ждать, – задумчиво произнес он и провёл ладонью по её груди, шее и лицу, почти касаясь кожи. От его ладони веяло удушающей жарой, а не теплом. Будь это простой человек, Лея сказала бы, что у него сильный жар, но она догадывалась, что всё не так просто. Та страшная рука ей не привиделась, это точно. Начался приступ кашля, скрутивший тело в позу эмбриона на некоторое время. Но это принесло значительное облегчение. Голова немного прояснилась, а судороги и дрожь почти прекратились, и, наконец-то, пропал металлический привкус во рту. Мужчина снова сидел напротив и размещал сундучок, на возникший столик. Видимо тот был подъёмным от дверцы кареты, ибо рисунок столешницы совпадал с рисунком на второй дверце. Приободрённая переменами Лея смогла придать себе более приличное положение. Как ни странно, металлическая пластинка никуда не делась при этом, как будто была приклеена, и практически не ощущалась. От греха подальше девушка заставила свои руки остаться в покое и не трогать. Мало ли слетит настройка и заново страдать придётся? А захотят ли здесь возиться ещё раз с такой дурой? Попутчик молча открывал сундучок. Лея попыталась сказать: «Спасибо», но пересушенное горло смогло выдать лишь несколько хриплых звуков. Мужчина не отреагировал на это, доставая из сундучка пергамент и длинное чёрное перо. Карета двигалась мягко и плавно. Если бы не движение пейзажа за окнами, хотя Лея и сидела против движения, можно было сказать, что экипаж стоит на месте. Но местность быстро менялась, как если бы они ехали на электричке. Сделав несколько пометок и закрыв шторки окон, внимание мужчины снова обратилось к жертве обстоятельств.

– Спасибо, – уже более понятно, но всё равно хрипло, сказала Лея. Мужчина слегка изогнул бровь.

– Не вполне подходящее выражение, – саркастично сказал он.

– Меня зовут…

– Меня не интересует твоё имя, человек. Вы люди любите называть свои имена. И более того короткие имена. Зачем вы даете своим детям прозвища, чтобы потом сократить их до одного-двух слогов? По-моему, самым удачным способом давать имя, по крайней мере, женское, было у римлян[1]1
  Личное имя давали только четырём старшим сыновьям, а остальным в качестве личного имени могли служить порядковые числительные. Женским именем была женская форма родового имени, и все женщины в одном роду имели единое имя. Однако существовало различие по возрасту. Когда в семье появлялась вторая дочь, к имени обеих добавляли преномен: Minor (младшая) и Major (старшая); другим сёстрам добавляли преномен Secunda (вторая), Tertia (третья) и т. д.;


[Закрыть]… Так что мне всё равно как тебя зовут. И единственное, что может заставить запомнить твоё имя, это необходимость и моя хорошая память. Первого нет, а вторую перегружать бредом нет смысла. Ещё более безразличны твои вопросы и страхи. Всё, что меня интересует в тебе, это подробный рассказ, как ты попала сюда, человек.

– Могу я хотя бы узнать ваше имя? – от такой язвительной речи хотелось провалиться сквозь землю. Собеседник помимо всего прочего был явно раздражён. И причиной, скорее всего, была именно она, а не воздух, становившийся всё жарче. Лея, жутко смущаясь, сняла кофту, и жалела, что под ней блуза из плотной ткани, а не летняя футболка.

– Виконт Ал'Берит.

Мысленно Лея чертыхнулась. Обращения к принцу и графу, почерпнутые из исторических романов, она помнила. А вот к виконту. И почему ей так легко всегда удается попасть в неловкую ситуацию? В глазах мужчины раздражение загорелось ещё ярче, и Лея поторопилась со своим рассказом. Это было странно. Память у неё всегда была хорошей, и девушка легко могла описать блондинку, но ничего не могла сказать о внешности похитителя. Её простая и короткая история была выслушана с равнодушием, но интуиция подсказывала, что собеседнику рассказ крайне не понравился.

Карета остановилась, поставив свою собственную точку в затянувшемся молчании. По-видимому, только моменты отправления и прибытия в ней и чувствовались. Дверца открылась, и возница стал выдвигать ступеньки. Виконт не сдвинулся с места, а лишь рукой подманил серокожего демона.

– Человека, что мы подобрали, выкинуло из портала одного из охотников. Работа была грязная, и вот её побочный результат, – мужчина небрежно кивнул головой в сторону замершей Леи. – Свидетель, да ещё и бесконтрольно перемещённый… И судя по тому, что связь разъединило в самый последний момент, он должен быть в моём городе, – и так недобрый голос приобрёл по-настоящему зловещие нотки. – Мне нужно, чтобы ты узнал, в каком из домов развлечений города в самое ближайшее время появилась человеческая женщина с короткими светлыми волосами. Глаза скорее всего карие, но это не точно. А затем привел хозяина, охотника и женщину в мой кабинет… Это, чтобы хозяин не вздумал сопротивляться. – Ал'Берит передал демону маленький свиток, написанный им сразу же после рассказа Леи. – И, Тогхар, это должно быть сделано очень тихо.

– Да, повелитель[2]2
  Повелитель – обращение к наместнику города до принятия в Аду «Табеля о рангах». До сих пор в ходу.


[Закрыть]. А что делать с этим человеком?

– Не будем лишаться свидетеля. Побудет у меня, чтобы по женщине опознать охотника и хозяина. Пусть кто-нибудь из твоих соклановцев незаметно отнесёт её за мой кабинет.

– Будет исполнено в кратчайшие сроки, повелитель. Но если у охотника есть голова на плечах, он уже давно избавился от человека.

– Тогда наша проблема будет носить более затяжной характер, и этот человек нам не понадобится.

Слов было мало, а информации слишком много. Голова решительно акцентировала свое внимание на словах «не понадобится» и «отнесёт». «Как это отнесёт? Я уже вполне могу и сама перемещаться», – последнее, что подумала Лея, перед тем как отключиться от одного щелчка пальцев виконта.

* * *

Пробуждение было ужасным. Хуже только вылитое во время безмятежного сна ведро ледяной воды. Только что её окутывала блаженная темнота без мыслей и чувств, и вдруг внезапно выкинуло в реальность. Ссадины и плечо болели, всё тело, видимо последствие судорог, ломило. Голова была более менее в порядке. Но сильная пощёчина, послужившая стимулом к пробуждению, на краткое время выбила девушку из колеи. Хотя демону было это безразлично. Её небрежно встряхнули и рывком, сильно стискивая больное плечо, подняли на ноги. Как в тумане Лея попробовала сфокусироваться на происходящем.

Демон был почти точной копией серокожего возницы. Разве что немного ниже, более узкие глаза, низкий лоб и совсем короткие крайние гребни на голове дали Лее понять, что это совсем другое существо. Одежда на нём была такая же. Только через грудь свисала ещё и перевязь длинных метательных ножей с рукоятями, похожих на кинжалы Рафаэля из черепашек-ниндзя.

Комната, в которой она находилась, была относительно небольшой. Хотя, скорее всего такое впечатление создавала массивная высокая мебель, ибо рост Леи пусть и не был модельным, её нельзя было назвать невысокой. Самые обычные метр шестьдесят пять. Но на какое-то время она почувствовала себя ребенком лет десяти в этой обстановке. Чего стоило только деревянное кресло без обивки, с которого её подняли. Если на него сесть, то ноги точно не достали бы пола. Собственно два таких кресла, круглый столик, напоминающий перевитые корни дерева, угрюмый кожаный диванчик в углу и несколько шкафов, стоящих вдоль длинной стены, с небольшими ящичками высотой до потолка и составляли всю обстановку. Между шкафом и диваном стоял горшок, больше похожий на кадушку, с деревцем. У него были нежные лиловые листья на редких шипастых ветвях. Слева и справа от шкафа располагались деревянные, скреплённые полосами из чернёного металла, двери. На противоположной от него стороне как картины висели несколько резных серых плит с небольшими засовами по центру. Тусклое освещение давал небольшой диск, закреплённый на потолке, до которого было добрых пять метров, а то и больше. Хорошее зрение, позволило Лее рассмотреть, что, по сути, диск представлял несколько очень плотно прижатых друг к другу колец. Пол и потолок были каменными, как если бы комната располагалась в пещере, но ровными и гладкими. Стены обиты тёмно-зеленой тканью с более светлым узором.

Долго рассматривать обстановку демон Лее не позволил. Он что-то приглушенно рявкнул и, схватив девушку за больное плечо, буквально швырнул её к стене с плитами. Увы, происходящее с Леей и не думало оказываться всего лишь сном. От обиды, боли и разочарования она почувствовала, как начинает щипать в уголках глаз. Наверное, так себя чувствовали заключенные в концлагерях. Их отрывали от родного понятного бытия, требовали что-то на непонятном языке, издевались… Демон отодвинул задвижку на одной из плит и снова что-то злобно прошипел.