Текст книги "Мой ангел-хранитель (СИ)"

Автор книги: Elly Kelly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Лен вышел на улицу и остановился в пятне слабого желтоватого света от тусклой лампочки над входом. В руках у него были ключи, и Барри видел, как он крутит их между пальцами, стоя там, у обшарпанной двери и глядя прямо на Барри сквозь пространство, разделяющее их.

Барри вздохнул, выбросил сигарету и побрёл к Лену, который кивнул ему и двинулся в сторону дорожки, ведущей к номерам.

Внутри было холодно и как-то совсем безлико. Барри не стал разглядывать окружающую обстановку, сразу прошёл в ванную, заперся там, чтобы умыться и почистить зубы. Во рту стоял противный горьковатый привкус, и зубная паста немного помогла с ним справиться. Когда он вышел обратно, Лен стоял у окна, спиной к комнате, опершись на стену и скрестив руки на груди. Он не обернулся, только чуть склонил голову, и тихо спросил:

– Так и будешь меня игнорировать?

Барри остановился. Неловко переступив с ноги на ногу, он засунул руки в карманы и уставился Лену в спину.

– Мне просто показалось, что мы всё выяснили, – отозвался он, и получилось резче, чем хотелось.

– Разве? – Лен повернулся к нему. – Мы всё выяснили? То есть ты завтра просто сядешь в самолёт, прилетишь в Централ-Сити, выбросишь меня из головы и будешь делать – что?

Барри поёжился под его взглядом, который резал по живому не меньше, чем слова. Он пожал плечами.

– Сколько пройдёт времени, прежде чем ты снова залезешь на крышу? А, Барри?

– Прекрати! – зло бросил Барри. – Хватит разговаривать со мной как с глупым ребёнком, Лен. Ты ничего обо мне не знаешь. Ты не дал мне броситься с крыши – спасибо тебе за это, но ты же не собирался оберегать меня до конца моих дней? Ты ясно дал мне понять, что мы не можем быть вместе, так чего ты от меня хочешь?

– Барри… – он потерянно покачал головой и отвёл взгляд, отрываясь от стены и проходя к продавленному дивану, чтобы тяжело опуститься на него. – Я хотел помочь тебе пережить это время, хотел помочь тебе найти источник своей силы, чтобы ты мог вернуться и продолжать жить, – он сложил руки перед собой и уставился на них. – Чтобы ты не думал больше о том, что твоя жизнь не имеет значения.

– О, – рот Барри скривился. – Я уже сказал тебе тогда, на крыше, что мне не нужно геройство с твоей стороны. Кем ты себя возомнил? Думаешь, ты такой благородный спаситель, вернёшь мне смысл жизни, а потом упорхнёшь, оставив меня полным сил и желания жить? – он непроизвольно повышал голос, нервно сжимая руки в кулаки в карманах. – Или это у тебя такой изощрённый способ сбежать от собственных проблем, а, Лен?

– Я не собирался! – рявкнул Лен, резко поднимая голову; его глаза буквально метали молнии, сумасшедше поблёскивая в неярком свете номера. – Я не собирался к тебе прикасаться, не собирался начинать с тобой какие-то отношения, я не собирался испытывать к тебе какие-либо чувства, я просто хотел тебе помочь! Всё пошло не по плану, Барри, – добавил он, снова опуская взгляд.

– Ох, ну прости меня за это, – едко сказал Барри, хотя от услышанного почти-признания всё внутри снова разгорелось болью. – Мне это было нужно не больше, чем тебе, уж поверь! У меня и без этого не жизнь – а одна сплошная проблема, от которой, как выяснилось, не спрячешься ни на крыше, ни в треклятом мотеле в самой жопе мира!

Он сорвался на крик, где-то глубоко внутри понимая, что Лен этого не заслуживает, и что это жутко некрасиво и похоже на подростковую истерику, но остановить себя он не смог. Развернувшись, не в силах больше смотреть на Лена, он сделал несколько шагов по номеру и наконец вцепился в дверной косяк между комнатой и малюсеньким помещением, очевидно, кухней.

– Ты ведёшь себя как испорченный и капризный ребёнок, – грубо выплюнул Лен, и Барри закрыл глаза в бессильной ярости. – Ты был прав, когда говорил, что являешься виновником своих проблем! – голос Лена за его спиной тоже переходил на крик. – Всё верно, Барри, тебе не найти других виноватых! Все совершают ошибки, но знаешь, что делают взрослые люди, когда они совершают ошибки? Они отвечают за них! Они идут и делают всё, чтобы их исправить, не перекладывая на других и не бросая всех, кто им дорог, разбираться самостоятельно! Как романтично – прыгать с крыши, а то, что ты натворил – пускай разгребают другие, так получается?

Барри со свистом втянул воздух, сжимая косяк с такой силой, что ему показалось – сейчас он просто разломает его к херам.

– Замолчи, – выдавил он, давя в себе слёзы.

– Нет, я не буду молчать! – голос Лена дрожал от ярости. – Ты должен быть тем, кто ты есть, и ты, чёрт возьми, взрослый мужчина, у тебя есть обязанности, обязательства, близкие люди, которых ты подвёл, и только ты один можешь всё исправить! И вокруг тебя полно тех, с кого можно брать пример, тех, кто тоже совершал страшные ошибки и неприглядные поступки, тех, кто сумел с этим справиться и справляется! Каждый. Грёбаный. День! Ты думаешь, что всё это случайно, ты не хочешь увидеть, что такие люди, как Оливер Куин, тоже тащат на себе скелеты пострашнее твоих, но ты…

Барри распахнул глаза, ошарашенно глядя прямо перед собой.

– Что… – перебил он. – Что ты сказал?

Он резко развернулся и поймал безумный взгляд Лена, застывшего у дивана и смотрящего на него разъярённо и отчаянно одновременно.

– Оливер Куин?.. – переспросил Барри, делая несколько шагов вперёд и замирая, не веря в то, что только что услышал.

Лен сжал ладонями своё лицо, шумно выдыхая и бессильно падая обратно на диван.

– Ты знаешь Оливера? – растерянно спросил Барри, чувствуя, что ноги ослабли, и он вот-вот рухнет. – Лен?

Тот молчал. Весь его пыл испарился, и он сидел на диване так, словно уже никогда с него не встанет.

– Не молчи. Скажи мне… Я не понимаю, – Барри тяжело опёрся о стол и сполз вниз, на пол, продолжая смотреть на Лена. – Откуда ты… Кто ты такой?

Лен посмотрел на него. Его губы подрагивали, словно он сам был готов разрыдаться.

– Ты не должен был узнать, – едва слышно сказал он. – Я допустил миллион ошибок. Слишком далеко зашёл. И ты… ты мне просто не поверишь.

– Скажи мне, – шёпотом взмолился Барри, чувствуя, что его голова сейчас взорвётся, а мозги разметает по стенам от страшного напряжения. – Это Тоун?

Лен совсем слабо улыбнулся, глядя на свои руки, и помотал головой.

– Нет, Барри. Я действительно пришёл тебе помочь, хотя я не должен был. Не имел права вмешиваться. Я знаю о тебе всё. Где ты родился, фамилию врача, принимавшего роды, я знаю, когда у тебя прорезался первый зуб и когда выпал последний молочный, твои оценки в школе, убийство твоей мамы, жизнь с Джо, влюблённость в Айрис… Всю твою жизнь я был рядом с тобой.

– Что? – Барри истерично рассмеялся, слушая монотонный голос Лена и чувствуя, как предательски сильно кружится голова, и дрожат руки. – Что ещё за бред? Откуда…

– Это не бред, – печально покачал головой Лен. – Я всегда был рядом с тобой и старался оберегать тебя, но в какой-то момент… я не справился. Я – твой ангел-хранитель, Барри.

Барри несколько мгновений напряжённо вглядывался в мрачное лицо Лена, а потом расхохотался.

========== 8. Ангел-хранитель ==========

Комментарий к 8. Ангел-хранитель

Такой “очеловеченный” образ ангела отчасти был вдохновлён персонажем Джона Траволты из фильма “Майкл”. Рекомендую его любителям относительно старых фильмов, комедийно-романтичных и добрых:)

Из глаз текли слёзы, а лицо и шея пошли красными пятнами, но он никак не мог успокоиться. Леонард буравил его мрачным взглядом, но Барри не обращал на это внимания. Откинув голову назад и стукнувшись о ножку стола, он, продолжая издавать булькающие звуки, принялся вытирать лицо руками, срываясь на истеричные похихикивания.

– Барри, – едва скрывая раздражение, произнёс Лен. – Что здесь смешного?

– Прости, – выдавил Барри, снова хихикая. – Мне кажется, я спятил. Я спятил, не так ли? На самом деле я сижу сейчас в дурке, накаченный нейролептиками, и бьюсь башкой о мягкую стену, правда?

Лен ничего не ответил, только отвёл взгляд, а потом встал, чтобы снова отвернуться к окну.

– Не понимаю, – сказал он, – почему тебе так трудно в это поверить, учитывая то, что ты – мета-человек, и что последние два года вокруг тебя происходят такие вещи, о которых даже авторы научной фантастики не осмелились бы помышлять.

– Не понимаешь? – вдруг злобно выплюнул Барри, выпрямляясь и держась за стол, чтобы подняться на ноги. – Последние два года вокруг меня было слишком много лжи! Вот что происходило последние два года! И – я тебя умоляю – ангел-хранитель? Мог бы придумать что-нибудь поубедительнее, ведь мне не пять лет!

– Зачем мне врать? – спросил Лен бесцветным голосом.

– Не знаю, – пожал плечами Барри. – Не знаю. Может быть, тебя действительно послал Тоун? Может, кто-то другой, кто желает мне зла? А может, ты сам только прикидывался добрым парнем, а, Лен?

Леонард обернулся, и его взгляд буквально горел, выражая одновременно отчаяние, бешенство и боль.

– Разве я, – начал он, медленно делая шаг вперёд, – сделал тебе что-то плохое? Разве я хоть одним своим действием или словом обидел тебя, сделал больно, унизил? Разве я не помогал тебе и не был рядом, поддерживая всеми способами, которые мне были доступны?!

Барри отступил, нахмурившись.

– Пожалуйста, не приближайся, – сказал он, сглатывая. – Не подходи ко мне, Лен. Ты не сделал мне ничего плохого, но так же и Уэллс… Тоун, он втёрся ко мне в доверие, сумел стать мне близким, другом, а сам… Он тоже знал обо мне всё, Лен, – его голос упал до шёпота, а сам он неотрывно смотрел Лену в глаза. – Он планировал свою месть мне годами. Он убил мою мать и вынудил меня создать флэшпоинт, он знал, что я не смогу не поддаться.

– Мне очень жаль, что всё обернулось именно так, – с нажимом произнёс Лен, замирая на месте. – Но я – не он. И я говорю тебе правду.

– Правду, – фыркнул Барри. – Хорошо. Докажи мне.

– Задай любой вопрос…

– О нет, – перебил Барри, качая головой. – Никаких вопросов. Я не уверен, что у меня остались хоть какие-то личные воспоминания, известные только мне одному.

– Тогда как ты хочешь, чтобы я тебе что-то доказал?

– Ну раз ты ангел-хранитель, значит, у тебя должны быть крылья. У тебя есть крылья, Лен?

Леонард покачал головой.

Барри понимал, что спрашивает какую-то чушь. Что всё происходящее похоже на бред. Что всё это путешествие с первой секунды напоминает бездарную театральную постановку, в конце которой главного героя, тем не менее, убьют из вполне себе настоящего ружья, демонстративно повешенного на стену в самом первом акте.

– Я не могу тебе показать, – наконец сказал Лен, выглядя беспомощным и очень усталым.

– И почему? – горько усмехнулся Барри.

– Потому что если я это сделаю, меня тут же вычислят.

– Вычислят, – повторил Барри, кивая. – Небесные хакеры? Божий интерпол? Нет, и правда, у Циско это всегда получается куда лучше.

– Барри, – начал Лен, снова делая к нему шаг, но Барри дёрнулся назад, как ошпаренный.

– Нет, Лен, – сказал он, и его голос зазвенел от мгновенно подступивших слёз. – Не подходи ко мне. Хватит! С меня довольно.

Он, быстро пошарив взглядом вокруг, заметил ключи от машины на столе и схватил их, пятясь к двери.

– Давай поговорим, прошу тебя, – уговаривал его Лен, но Барри не слушал. Он вдруг испугался, что Лен сейчас кинется на него, и стал судорожно пытаться открыть дверь, которая поддалась лишь с третьего раза. Распахнув её, он бросился прямиком к «Доджу», так же торопливо забираясь внутрь и заводя мотор. Лен не показался в дверях, и Барри, не замечая текущих по лицу слёз, резко сдал назад, разворачиваясь и вжимая педаль газа в пол. Запоздало подумал про пистолет, который не видел с тех пор, как тем, первым, утром пошёл звонить Джо. Сейчас было бы немного спокойнее, если бы оружие всё же осталось у него.

***

Он гнал и гнал вперёд, по тёмным улицам, которые даже в центре казались абсолютно вымершими. Ни одного человека не увидел он, пока проезжал мимо, ни одной патрульной машины, никаких признаков жизни. Только пустые дороги, мигающие светофоры и слабое, тревожное, словно аварийное освещение, которое шло от мутных фонарей.

Он продолжал ехать по прямой, бесцельно, но в то же время пытаясь как можно скорее вырваться из этого города. От одного конца до другого – за час по I-25-W, и дальше влево, следуя указателю, обозначающему дорогу к очередным Национальным заповедникам.

Он не задумывался, зачем ему нужно именно туда. Может быть, подсознательно хотелось оказаться подальше от цивилизации, магистралей, шоссе, пустынных городских улиц. Подальше от Лена, Тоуна, лжи, осточертевших тайн и набивших оскомину угроз. Чувствуя, как истерика продолжает бурлить в нём, совсем близко, под слоем тонкого льда, идущего трещинами, он понял, что круг замкнулся. Всё это было лишь призрачной отсрочкой для него, данной ему небесами или адом – не имело значения.

Ещё час он ехал, сбросив скорость, петляя по дороге, которая то резко забиралась в гору, то неожиданно спускалась вниз. Чернота вокруг пока не рассеивалась; часы на приборной панели показывали 05:26, а местность казалась совершенно дикой, и единственным признаком цивилизации служила асфальтовая дорога, мягко шуршащая под шинами «Доджа».

Вот она повернула вправо, и стена тёмных деревьев немного расступилась. Вдали, над горизонтом, линия которого была неровной и изломанной из-за горной гряды, появился слабый отсвет, едва заметная красноватая полоска, возвещавшая начало рассвета. А аккурат над ней, высоко в чернильно-чёрном небе, горела одна очень яркая звезда, притянувшая внимание Барри к себе. Он понял, что прибыл. Это было идеальное место.

Дорога уходила обратно влево, но он съехал с неё, двигаясь туда, куда звало его сердце. Там, под этой яркой мигающей звездой, обрывалось плато, а далеко-далеко внизу под ним было озеро, почти невидимое отсюда. Но Барри упорно ехал через труднопроходимые заросли, по которым, судя по всему, давно не ступала нога человека, направляясь к притягивающему взгляд обрыву.

Заглушив мотор, он вспомнил, что ничего не ел уже много часов. Голодный обморок ему, конечно, не грозил, но ощущение было не из приятных. Мало на что надеясь, он пошарил в бардачке, где были только дорожные карты, потом в боксе между сиденьями. И там, к своему удивлению, отыскалась не только маленькая шоколадка, но и Глок. Барри, подумав секунду, вытащил и то, и другое, после чего выбрался наружу, поёживаясь от холода.

Обрыв оказался что надо. Метров за пять до него трава заканчивалась, и оставался только голый красновато-коричневый камень. Облюбовав себе один из выступов недалеко от края, он положил рядом пистолет и шоколадку, а сам пошёл прямо к обрыву, чтобы присесть на корточки и посмотреть вниз.

Теперь простиравшееся внизу озеро было видно как на ладони. Его тёмная, идеальная гладь поблёскивала, ловя отражение медленно светлеющего неба. Отсюда казалось, что скалу от озера отделяет огромное расстояние: невозможно было разглядеть, что происходит внизу, есть ли что-нибудь или кто-нибудь на берегах. Барри перевёл взгляд на небо и чуть улыбнулся. От картины, развернувшейся перед ним, захватывало дух, и даже холод не мог испортить это мгновение. Протянув руку, он потрогал ледяные камни, шершавые на ощупь, пыльные. Потом встал и вернулся к оставленным вещам, сел на выступ и стал разворачивать шоколадку.

***

К тому моменту, как он закончил есть, край неба над горами уже горел красно-оранжевым, а всё вокруг было залито бледным сиреневатым светом, словно мистическим, окутавшим камни, траву, машину за его спиной и самого Барри едва заметной дымкой, напомнившей ему этот эффект в старых фильмах, когда персонажи словно бы чуть подсвечивались, а все контуры слабо размывались для создания более мягкой и уютной картины.

И было совсем нестрашно. Невозможно бояться, когда вокруг тебя такое великолепие, – подумал Барри, вглядываясь в блики на озере, бегущие по поверхности вслед за рябью от ветра. Он перевёл взгляд на пистолет, лежащий у его ног, и медленно поднял его, держа некоторое время в руке. Может, Лен кого-то из него убил? А может, просто украл у кого-то, вместе с машиной? Теперь Барри был уверен, что никакой сестры нет, что это была очередная (и очень неубедительная) ложь.

Он встал и пошёл к обрыву. Размахнулся и швырнул пистолет как можно дальше, а потом стал наблюдать, как он, описав в воздухе дугу, тяжело полетел вниз, быстро пропадая из вида. Как он ни вглядывался, он так и не смог рассмотреть всплеск от падения. Что ж, тем лучше.

Подняв голову и закрыв глаза, он вдохнул полной грудью, наслаждаясь абсолютной тишиной и свежим, холодным запахом осенней природы. Никакого дежавю, никаких мыслей, никаких сожалений.

– Дежавю у меня, Барри.

Он вздрогнул и открыл глаза, глядя прямо перед собой. Поколебавшись пару секунд, он медленно повернулся и посмотрел на Лена, который стоял недалеко от него, заложив руки в карманы.

– Читаешь мои мысли? Чудно, – проговорил Барри. – Но не трудись. На этот раз всё пойдёт по моему сценарию.

– Ты не в себе, – мягко сказал Лен, не делая попыток приблизиться. – Прошу тебя, отойди оттуда, и давай просто поговорим.

Барри покачал головой, печально улыбаясь. Ему совсем не нравилось, что Лен разговаривает с ним, как с взбрыкивающей лошадью, которую нужно успокоить. Ведь он и так был совершенно спокоен и прекрасно осознавал, что делает.

– Никаких больше разговоров, Лен. Я же сказал – это мой сценарий.

– И он обязательно должен окончиться смертью?

– Если тебе интересно, – сказал Барри, задумчиво разглядывая красивое лицо Лена, – ты был первым из всех людей, с кем мне действительно было хорошо. Наверное, я даже влюбился в тебя. Глупый доверчивый Барри Аллен, – усмехнулся он устало. – Каждый раз наступаю на одни и те же грабли.

– Барри, но ведь я тоже… – начал Лен, и его лицо исказилось, но Барри не дал ему договорить.

– Я же сказал, никаких разговоров! Я не собираюсь вести с тобой дискуссий, – он повернулся лицом к обрыву и осторожно сделал шаг назад. – Видишь вон ту звезду? Я поехал за ней, – ещё один шаг. – Смотри, она такая яркая, и как будто указывает прямо вниз, вон туда, – и ещё один.

– Барри…

– Ты сказал, что ты мой ангел-хранитель, – он посмотрел на Лена через плечо и вдруг широко улыбнулся, выглядя совершенно безумным.

– Барри, не надо.

– И если это правда, – он бросил на Лена последний взгляд и посмотрел прямо перед собой, в нежно-розовое рассветное небо. – Тогда останови меня.

Крик Лена потонул в свисте ветра в ушах и оглушительно громком биении собственного сердца, когда Барри, разбежавшись, оттолкнулся ногами от камня и прыгнул вперёд.

Ему казалось, что он завис в пространстве на целую вечность. Ничего не происходило, ничего не двигалось, только шум в ушах и дезориентация, и быстро нарастающая паника. А потом вдруг всё завертелось, и Барри ощутил, что ускоряется, яростно и почти болезненно, будто его чудовищной силы рывками волокут на скорости света прямо вниз, в туман, в бетонную гладь ледяного озера, о поверхность которого он разобьётся в пыль. Его лёгкие отказывались впускать воздух, а в ушах вспыхнула сильная резь, и где-то фоном проскочила мысль, что по ощущениям прямо сейчас из ушей вытекает его мозг. Он почти потерял сознание, молясь, чтобы это случилось раньше удара о воду, которая стремительно приближалась. Вот и всё, – промелькнула быстрая, шальная мысль на задворках сознания. Вот и всё…

– Дурак, какой же ты дурак, – прозвенело прямо в голове, режущим шёпотом – сразу по всем нервным окончаниям одновременно, и он почувствовал, что парит в невесомости. Доля секунды – стремительное падение прекратилось, он почувствовал сильный рывок, как будто его вздёрнули на канате, мышцы разом отяжелели, и он обмяк, повисая в вакууме в полубессознательном состоянии.

Я умер? – пульсировало в голове. – Я умер? Умер?

– Глупый ребёнок, – доносился сквозь рёв адреналина и сошедшего с ума сердца знакомый голос. – Глупый, глупый, бесстрашный, любимый…

Барри казалось сначала, что это мама, его мама говорит с ним. Опьянённый, сбитый с толку мозг путался, конечности стали совсем неподъёмными, его рот непроизвольно открывался и закрывался, когда внутрь наконец начал поступать кислород. Ощущения были похожи на отхождение от наркоза, и лишь нечеловеческим усилием воли он заставил себя разомкнуть тысячетонные веки, не поддаваясь сильному соблазну провалиться в забвение. Он увидел свои собственные ресницы, на которых мягко мигали блики восходящего солнца. Они плясали перед глазами, танцевали, вверх и вниз, вверх и вниз, и он понял, что это не они двигаются – он сам двигается, покачиваясь в невесомости, которая удерживала его неожиданно сильными объятиями.

Сосредоточившись, он поднял голову, сталкиваясь взглядом с невозможно яркими, искрящимися, синими-синими глазами. Их владелец смотрел на его с тревогой и такой невероятной нежностью, что Барри не выдержал. Совершенно себя не контролируя, он заплакал, поднимая болтающиеся в воздухе руки и изо всех сил обвивая ими чужие плечи, цепляясь, сжимая пальцы, зажмуривая глаза.

Я умер? – монотонно стучали в мозгу маленькие молоточки. – Вот так и выглядит смерть? Я умер?

– Ты не умер, – прошептали ему на ухо, и внутри всё многократно повторилось, отражаясь эхом от сводов черепа: «Не умер, не умер, не умер».

– Открой глаза, ну же, – услышал он мягкий приказ. – Давай, Барри. Всё в порядке. Ты жив, ты в безопасности. Я крепко тебя держу. Открой же глаза.

На этот раз получилось лучше. Легче. Руки обрели свой прежний вес, пальцы могли двигаться, адреналиновый приход схлынул, возвращая сознанию пока ещё не ясность, но гораздо более чёткое восприятие. Открыв глаза, Барри в шоке уставился на лицо Лена, всхлипывая и неловко пошевеливаясь в его железной хватке. Мозг один за другим регистрировал факты. Руки Лена – под его поясницей и коленями, держат крепко и стискивают так, что почти причиняют боль. Пылающей щекой он упирался в голую грудь Лена. Прямо под его ухом размеренно и сильно билось сердце, и его стук гулко отдавался в ушах. Всё ещё кружилась голова, и он не сразу понял, что вокруг что-то движется. Что-то мощное, рассекающее воздух со свистом, обдающее его разгорячённое лицо потоками холодного ветра, словно гигантское опахало.

Крылья, – дошло до него. Пресвятая дева Мария, это были крылья. Крылья Лена.

Ещё одно усилие, и он заставил себя откинуть голову, чтобы посмотреть.

– Боже, – прошептал он, охваченный благоговейным, почти мистическим восторгом. – Я думал, что это просто сказки…

– Сказки всегда основаны на реальности, Барри, – сказал Лен, улыбаясь нежно и печально.

Барри сглотнул, снова прижимаясь лицом к его груди. Это было слишком невероятно. Они висели прямо над озеро, мягко покачиваясь в воздухе, и огромные белоснежные крылья Лена шумели вокруг, тяжело опускаясь и поднимаясь.

– Держись за меня, – шепнул ему Лен, плавно разворачиваясь, и Барри увидел наверху обрыв, с которого прыгнул. Примерно половину расстояния от обрыва до озера скала была отвесной, а потом начинались нагромождения камней и уступы, появлялись кусты и маленькие деревца, вросшие корнями в твёрдые породы. Лен направился туда, постепенно снижаясь, и, выбрав один из широких уступов, находящийся метрах в пяти или шести над водой, приземлился на него. Пройдя несколько шагов по инерции, он наконец остановился, продолжая прижимать Барри к себе, и повернулся лицом к озеру. Потом осторожно сел на камень, позволяя Барри устроиться у себя на коленях.

– Ты дрожишь, – сказал он, проводя ладонью по его волосам. – Наверное, от шока.

Барри кивнул. У него действительно зуб на зуб не попадал, и он сильнее прижался к горячему телу Лена, закрывая глаза.

– Сейчас согреешься, – прошептал Лен, целуя его в лоб. А потом чуть согнулся, округляя спину, и, расправив крылья, накрыл ими Барри словно большим пуховым одеялом.

Через минуту дрожь ушла, и Барри снова расслабился, окружённый Леном со всех сторон. Ему казалось, что он в раю. Вдыхая горьковатый запах Лена, ощущая жар его тела и потрясающую мягкость крыльев, которые словно были сделаны из нежнейшего бархата, он испытывал восторг и изумление, абсолютный экстаз, который был в тысячи раз сильнее самого оглушительного оргазма. Силы быстро возвращались, будто Лен окутал его мощным энергетическим полем, которое насыщало каждую его клетку, каждую мышцу, каждый нерв в его теле. Обхватив его за шею и прижавшись к ней губами, Барри снова заплакал, не справляясь со всеми этими эмоциями, и прошептал сквозь слезы:

– Я люблю тебя, Лен.

========== 9. Бог есть любовь ==========

– Я люблю тебя, Лен.

Леонард чуть отстранился, чтобы взглянуть Барри в глаза. Аккуратно вытерев дорожки слёз пальцами, он наклонился и осторожно поцеловал его, мягко, почти целомудренно.

– Я полюбил тебя давно, Барри, – сказал он, отрываясь от его губ. – Возможно, не сразу, но очень быстро. Ты был чудесным ребёнком. Совсем не доставлял мне хлопот.

– Разве это не странно? – смутился Барри. – Ну, если ты… был со мной с моего рождения?

– Я не знаю, – Лен вздохнул, продолжая удерживать крылья плотно сомкнутыми за спиной Барри. – Да, наверное, это странно. Мне трудно это анализировать. Я знал тебя очень давно, но только после того, как встретил тебя там, на крыше, понял, какой ты на самом деле. Может быть, это отчасти похоже на то, как тебе нравится какой-то актёр, ты смотришь фильмы с ним и восхищаешься им, но когда встречаешь его в реальности, то осознаёшь, что он совсем не такой, каким ты его себе нарисовал. Понимаешь?

– Наверное, – кивнул Барри. – Но разве ты… разве ты не знал обо мне всё? Все мои мысли, то, что я делал, когда никто не видел?

Лен усмехнулся, приподняв уголок губ.

– Я не присутствовал при каждом событии твоей жизни, Барри. Это совершенно необязательно. Но я всегда знал, когда требовалась моя помощь, и всегда был с тобой в самые важные моменты.

– А что насчёт того момента, когда я хотел убить себя?

Лен помрачнел, задумчиво перебирая пальцами волосы Барри.

– Это сложно, – наконец сказал он. – Сложно объяснить. Мы далеко не всегда можем повлиять на человека. Мы можем лишь направить, дать знак, слегка подтолкнуть. Мы – именно то, что зовётся интуицией, случайным совпадением и мистическим присутствием. Когда тебе кажется, что ты видишь какой-то знак в случайных событиях – тебе не кажется. Это и та цепочка мыслей и действий, что запускается при столкновении с такими вещами, – и есть работа ангела-хранителя. Иногда отрицательных событий слишком много, и мы не можем повлиять на решение человека покончить с собой. Иногда человек – слишком слаб, и мы не можем остановить его от самоубийства, убийства, насилия. Ангел-хранитель – не бог, Барри. И он не ответственен за твою жизнь. Он лишь помощник, направляющая, голос твоего сознания, а слушать его или нет – целиком и полностью твой выбор.

Барри некоторое время молчал, вдумываясь в эти слова.

– Не уверен, что ты ответишь на мой вопрос, – наконец сказал он. – Но… что такое бог, Лен? Он действительно существует?

Лен тихо рассмеялся.

– Бог, Барри, – это всего лишь слово. Слово, и некий набор качеств, которые каждый человек хочет в нём видеть. По большей части это выдуманный персонаж, некая абстрактная константа, на которую удобно опираться. И, как бы просто и банально это ни звучало, многие превозносят эту константу в абсолютный смысл жизни, что, на самом деле, выглядит и смешно и грустно… Люди, приближающиеся к понятию святости, по большей части существуют вдали от оцерковленной среды. Люди, всю жизнь твердящие о боге, чаще всего находятся от святости очень и очень далеко.

– Ты говоришь, как какой-нибудь диктор из этих популярных передач, – буркнул Барри, невольно усмехаясь. – И ты всё-таки не ответил на мой вопрос.

Лен снова рассмеялся, крепче стискивая Барри в объятиях.

– Мне нечего тебе ответить, Барри. Я не могу сказать тебе всего. Я почти ничего не могу тебе сказать, потому что ты и так узнал слишком много. Люди часто хотят знать, что будет дальше, что будет после смерти, они хотят, чтобы кто-то взял ответственность на себя, им удобно, когда кто-то говорит им, как надо или не надо поступать. А простая истина заключается в том, что они и так это знают, по умолчанию. Что такое хорошо и что такое плохо… И вся ответственность лежит только на них самих. За то, что происходит в их осознанной жизни. Ты всегда сам делаешь выбор. Доверять или не доверять, слушать свою интуицию или нет, идти направо или налево, покончить с собой или оставаться и жить дальше.

– Тогда почему… почему ты решил меня спасти? Я часто слышу по новостям, как кто-то кончает жизнь самоубийством, и никакие ангелы-хранители не останавливают этих людей.

– Должно быть, я неправильный ангел-хранитель, – ответил Лен, и улыбка сошла с его лица, когда он смотрел куда-то вверх, в небо. – И это чудовищное нарушение правил, Барри. Я не имел права так поступать. Я должен был или не дать тебе сделать это «легальными» методами, или смириться. Но я не смог. Просто не смог.

– И что теперь с тобой будет? – спросил Барри, чувствуя, как тревога снова захватывает его, поселяясь в животе и неприятно сжимая ему внутренности.

– Я не знаю, – вздохнул Лен. – Знаю только, что меня ищут. Ищут и очень скоро найдут.

– Из-за меня, – отозвался Барри. – Ты же говорил мне… Но я не мог в это поверить, Лен, прости меня, пожалуйста, прости меня…

– Эй, – позвал его Лен, мягко обхватывая пальцами его подбородок и заставляя запрокинуть голову. – Это только моя вина. Я знал, в каком ты состоянии, и знал, что, вероятно, сделаю только хуже своим появлением. Ты ни в чём не виноват. Если бы ты не сделал то, что сделал, у меня, скорее всего, не хватило бы сил рассказать тебе обо всём. Всё случилось так, как случилось, и я безмерно благодарен за то, что смог быть с тобой так близко, даже если это время подходит к концу.

Барри почувствовал, как в горле резко встал болезненный ком, а дыхание перехватило. Он с трудом сглотнул, сжимая зубы от подступившей боли, сдавившей его грудь, глотку и лицо, от чего даже за ушами заломило.

– Не говори так, – хрипло прошептал он. – Я только что… нашёл тебя, не говори… не говори мне, что я должен тут же потерять тебя.

– Я не допущу того, чтобы ты потерял меня, – мягко сказал Лен, сцеловывая его слёзы и обдавая горячим дыханием лицо. – Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы остаться рядом с тобой.

– Но… но ты не останешься здесь? Тебе не позволят остаться со мной… физически?

– Физически я давно мёртв, Барри, – сказал Лен, стараясь смягчить свои слова нежными поглаживаниями и лёгкими поцелуями. – Я умер ещё сотню лет назад, и хотя я могу достаточно долго пребывать в этом теле, у меня не получится делать это вечно. Прости, малыш… Не плачь. Только не плачь. Барри, – прошептал он, закрывая глаза и склоняясь к нему, прижимаясь губами к его лбу, щекам, зажмуренным мокрым от слёз глазам. – Пожалуйста… Не плачь. Мы придумаем, как с этим справиться. Я обещаю.