Текст книги "В моем сердце (СИ)"

Автор книги: Эли Нокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– А я не хочу обсуждать это. Это была ошибка, Виолетта, – назвал полным именем. Когда?.. Когда такое было в последний раз? Тогда собственное имя вызывало во мне дрожь.

– Ошибка? Ты считаешь это ошибкой? – злость непреодолимо заполняла мою грудь. Я ожидала всего, чего угодно… Ладно, я ожидала именно этого, но мне хотелось не слышать этих слов, а чтобы он сказал что-то совсем другое. – Да, Антоненко, это была ошибка, ты прав, с таким козлом не могло быть по-другому, – я оттолкнула его в сторону и двинулась к кабинету за своими вещами. Хотела с ним поговорить, хотела все выяснить, а оказалось, что все это было «ошибкой». Глупая.

– Конечно, я всегда был твоим врагом, которого ты себе придумала, – он шел за мной, не пытаясь нагнать или же перегнать. Просто размеренно поднимался по лестнице.

– Ну не я строила из себя бед боя, который всячески меня задирал, – закатила глаза я, не оборачиваясь к нему.

– Значит по твоей версии это я все начал? – мне казалось, что Слава как-то очень пристально прожигает мою спину взглядом, отчего захотелось поежиться и даже спрятаться где-то. Моральный садист. И не только моральный.

– А я что ли била себя? Или может тебя? – я остановилась на пролете и обернулась к нему, серьезно собираясь наехать, но резко все вылетело из головы. Он стоял с таким печальным взглядом… Какого черта?

– Вот как, ну да, – Антоненко тоже какое-то время стоял, а потом двинулся мимо меня и лишь в коридоре вновь обернулся. – Я бы на твоем месте выяснил, откуда у Лены столько интереса к тебе.

Я стояла в коридоре и не понимала, о чем он говорит. При чем тут Лена, если мы пытались выяснить собственные отношения? И почему у него был такой взгляд?

Нам так и не удалось поговорить нормально, потому что он достаточно оперативно ретировался домой или не домой, но, в общем-то, покинул здание и скрылся в неизвестном направлении.

Ленка тогда встретила меня с Вадимом и очень восторженно отзывалась о концерте, а ее парень очень по-доброму похвалил меня. Домой я уехала с родителями, глядя в окно, но не видя ничего, впрочем. Я думала о словах Антоненко и вдруг серьезно задумалась о поведении Лены в мою сторону. Насколько я знала, она учится здесь с десятого класса, то есть пришла сразу после девятого класса в другой школе. Все это время мы с ней иногда пересекались, но даже не предпринимали попыток познакомиться – у нее были друзья, а мне было комфортно в своем личном одиночном пространстве. А тут вдруг с приходом Славы она так оживилась, встрепенулась и потянулась ко мне с дружбой, причем очень явной и по-доброму искренней (как казалось со стороны). И что же получается? Антоненко намекает, что у нее есть какие-то мотивы к дружбе со мной? Какие же? Я не была богата (сейчас немного другая ситуация), не отличалась наличием влиятельных и крутых друзей, не выглядела общительной и доброй простушкой, с которой стоит завести дружбу, да я вообще сливалась с общей серой массой нашей школы. А тут вдруг такая доброта и интерес… А еще она меня знала. И знала по имени, которым меня наградил когда-то именно дворовой хулиган, коим являлся Слава.

Естественно этот вопрос следовало решить… И я его не решила. Не находила нужного момента, чтобы пообщаться с Леной. Даже на вечеринке потом не поговорили и после первого января тоже. Я никак не понимала, что мне следует спросить и как лучше поставить свой вопрос. Поэтому решение этого дела отложилось в долгий скрытый ящик моего подсознания, и мысленно я подумывала о том, что неплохо бы вообще замять эту тему. Мне было сейчас и так хорошо, а если правда испортит нашу с Леной дружбу, то это будет неприятным инцидентом в моей жизни. Хотя что говорить, вся моя жизнь – инцидент.

Самый треш начался позднее, когда мне раз за разом стал сниться один и тот же сон, который вводил меня каждую ночь в неистовую панику. Я вскакивала каждый раз с криком после фар автомобиля. Пару таких ночей ко мне в комнату вбегали вместе родители. Выслушав то, что меня так напугало, на третью ночь отец уже остался в постели, а в комнату ко мне ходила Катерина, стараясь меня успокоить. И я начала с ней сближаться. Ночами она что-то рассказывала и таким образом убаюкивала. После этого я спала мертвым сном. Почти всегда. Иногда притворялась, чтобы она могла уйти спать и наконец выспаться, а сама передвигалась, как воскресший только что из могилы вурдалак, которому требовалась баночка кофе, чтобы выглядеть немного живее. Во время каникул такое состояние не вызывало особого дискомфорта, лишь когда я гуляла с Леной, она замечала, что я начинаю закипать. Иногда я реально теряла нить разговора или вовсе не слушала подругу, разглядывая какую-нибудь яркую занимательную табличку на улице. Ее искренне волновало мое состояние, но я всех заверяла, что со мной все отлично. Тем более я до сих пор не поговорила с ней о тех словах Славы. А поговорить каждый раз хотелось все больше, но меня пугала неизвестность того, что может произойти после этого разговора.

Каникулы сменились трудными буднями. После Нового Года нас стали усиленно готовить к предстоящим экзаменам, и заданий было просто завались. А хотелось завалиться куда-то и не вставать до самого лета, а там пусть эти экзамены сдаются сами, а я посмотрю со стороны. Но, увы, когда я озвучила эту мысль нашей учительнице по математике, она вздохнула и сказала, что такого, к сожалению, быть не может. И дала очередную задачу на два листа. Убейте меня кто-нибудь.

Вскоре после всего этого я поняла, что просто морально не справляюсь со всем: я не высыпалась, мне снился один и тот же кошмар, давление экзаменами добивало меня, а еще у меня была полная неразбериха в отношениях со своей подругой и Антоненко, который теперь вовсе перестал меня замечать. Кирилл, кажется, был сообразительнее, чем я думала, – вопросами не донимал. Он просто здоровался со мной, иногда чем-то интересовался и уходил. Паша, видимо, не понимал, что между нами тремя произошло, но выражал это лишь странным переведением взгляда с меня то на Антоненко, то на Соболева и обратно. Прекрасно, что Марков был нелюбопытным и неразговорчивым. Еще одного болтуна я бы не выдержала.

День за днем состояние только ухудшалось и однажды утром я увидела в отражении худую и истощенную девушку, потерявшую всякий блеск в глазах, зато вот замечательные синяки под ними приобрела с завидной яркостью. Отец был явно обеспокоен моим состоянием и частенько спрашивал меня о моем рационе. Рацион, кстати, тоже был небогатым. Из-за недосыпа я потеряла и аппетит, поэтому ела я скорее на автоматизме.

Как-то раз за тихим семейным ужином папа не выдержал и поднял тему моего морально-физического состояния, видимо устав видеть вместо дочери ходячую тень какого-нибудь слуа.

– Вета, мы тут посовещались с Риной, – ровно начал он, поглядывая на меня. И почему я чувствую раздражение?

– Ну и что же вы насовещали? – прервала его на полуфразе я.

– Милая, спокойней, – отец посмотрел на женщину, которая сидела напротив него, я тоже перевела на нее взгляд. Какие интересные игры в переглядки.

– Мы подумали, что тебе следует сходить к врачу, – закончила начатую папой и прерванную мной фразу Катерина.

– К психологу? Обожаю, когда мне промывают мозг, – нет.

– Это не промывание мозгов, а помощь. Ты же совсем себя извела, – Катерина хмурилась, оглядывая мою фигуру в целом. Зато как одноклассницы завидуют, что я такая стройная стала, даже спрашивали, как похудела. Нервный стресс – моя лучшая диета.

– Я наелась, – отрезала я и поднялась из-за стула, скидывая посуду в раковину. Может я и не высыпаюсь из-за кошмаров, но я еще не свихнулась, чтобы меня к мозгоправу отправлять.

Пару дней после этого разговора я, к моему удивлению, высыпалась. Мне совсем ничего не снилось, а днем даже хотелось есть. В школе давалось все с завидной легкостью и я даже успела нахватать отличных оценок, что не могло не радовать, ведь в последнее время я с трудом натягивала свои оценки до четверки. Но это было лишь два дня, а затем все пошло по кругу. Снова тот же кошмар, который порядком уже доконал меня. К счастью вскоре я перестала кричать во сне и даже просыпалась ровно, глядя в потолок, хотя холодный пот все равно любезно стекал с моего лба. Спасибо ему за охлаждение, зимой же его так мало.

Катерина все равно каким-то образом узнавала, что я проснулась от кошмара и приходила ко мне в комнату. Хоть и не всегда, но ее можно было понять, ведь ей нужно было спать. У них с отцом был серьезный архитектурный проект, над которым они работали практически все двадцать четыре часа в сутки.

Женщина в очередной раз села ко мне на постель и поинтересовалась, какие у меня завтра будут уроки. Она постоянно спрашивала что-то отвлеченное, потому что я уже три раза пересказывала ей в красках свой сон. А так Рина хоть немного меня отвлекала от неприятных мыслей, которые посещали мою голову после этого кошмара.

– Почему вы вопреки желанию выспаться успокаиваете меня? – поинтересовалась в одну из ночей я, когда уже лежала в постели после кошмара, а женщина сидела рядом со мной в симпатичной темной пижаме с какими-то мелкими анимационными зверушками. Симпатичная пижама.

– А почему нет? – она улыбнулась и погладила меня ласково по руке. – Знаешь, в детстве я жила в старом маленьком городке, у нас еще в шутку называли его поселком городского типа. Но по праву он считался городом. Жили мы там семьей из четырех человек: я, мой брат и родители. Я была старшей сестрой, у нас с братом была разница в шестнадцать минут.

– Вы двойняшки? – поинтересовалась сразу же я. Мне было действительно интересно узнать о жизни Катерины. Особенно, когда она сама с охотой рассказывала об этом.

– Близнецы, – поправила меня она и продолжила. – До четырех лет мы спали с ним в одной кровати, в любом другом случае не могли уснуть или начинали капризничать. Родители всячески пытались нас отучить, но мы как два неподъемных танка уперлись в стену. Так и пришлось до четырех лет им мириться с нашим образом сна. Зато спали, как убитые.

– А потом как?

– А потом купили новый дом и там были две разные комнаты. Нам настолько понравилось, что мы сами перестали спать вместе, хотя иногда все-таки тайком бегали друг к другу. Моему брату сны не снились, он даже частенько на меня ворчал по этому поводу. А мне вот редко, но снились кошмары, которые меня крайне сильно пугали. Тогда мой отважный брат начинал рассказывать мне что-то веселое или делился какими-то своим мыслями. Страх сразу отходил на задний план, а он продолжал что-то рассказывать и дожидался, пока я окончательно усну, – на губах Катерины играла счастливая улыбка воспоминаний, которые она переживала в своей голове, пока рассказывала мне эту историю. Значит, она решила поступить как ее брат и помочь мне?

– У вас замечательный брат, – я улыбнулась ей, ничуть не кривя душой. Если бы у меня был такой брат, возможно, я не была бы такой замкнутой.

– Да, я тоже так считаю, – она хохотнула и поправила мое одеяло. – У меня еще много историй.

И она разговаривала, разговаривала и разговаривала, пока я не уснула. Это действительно помогало отогнать все и быть спокойной. Рядом с ней я ощущала себя будто бы защищенной. Я могла бы даже признать, что она заменила мне ласку матери, которой я была лишена с самого детства. И кажется, когда я засыпала, на щеках было что-то влажное.

Через несколько дней, на выходных, Лена позвала меня на каток в компании Вадима и Сима. Сима, кстати, в последнее время очень много. Он даже в друзья ко мне добавился и иногда вечерком интересовался, как у меня дела. Ленка пыталась шутить на этот счет, мол, я нравлюсь нашему неординарному другу (неординарный он был из-за своего стиля, особенно в яркой, бросающейся в глаза, одежде). Но Вадим очень быстро эти шуточки пресек, сообщив, что у Серафима, между прочем, есть девушка, по которой он вздыхает. Ну как вздыхает, они спят и у них свободные отношения. Подруга на такое фыркнула и сообщила, что Сим дурак, а я хорошая для него кандидатура. Я лишь театрально закатывала глаза. Ну сваха, не меньше.

На льду я держалась прекрасно, парни тоже, а вот Ленка каталась кое-как. Да, ехать она могла, но с определенной минимальной скоростью и не умела тормозить. Но Вадим, как ее верный рыцарь, вызвался учить девушку, что вскоре обернулось ее визгами и местами нецензурной бранью в сторону возлюбленного, ибо тот ухватил ее за руки и начал раскатывать вокруг себя. Как только не упала – загадка. Зато мы повеселились от души. Сим, правда, и без того веселился, выдавая различные трюки на льду, привлекая заинтересованные взгляды местных фигур-красавиц. Впрочем, парочке из таких парень дал мастер-класс по катанию, хотя по дамам было видно, что катаются они достаточно хорошо и ни в каких уроках не нуждаются. Сим тоже это видел, но виду не подал.

Я в свою очередь спокойно нарезала круги по катку, стараясь не влезать в середину, потому что там было слишком много людей, которые периодически врезались в друг друга. Особенно много было парней на подобии Сима: гиперактивные самцы с мотором между ног, заставляющий двигаться их по катку так, словно за ними гонится атомная подводная лодка и вот-вот выберется из-подо льда.

Когда мы все накатались, парни предложили зайти в кафе, которое являлось одной из приятных частей данного катка, что мы, собственно, и сделали. Внутри было тепло и уютно, а пол был устлан защитным материалом, который позволял передвигаться по кафетерию в коньках.

– Может вам покушать купить? Ви вон как исхудала, аж смотреть страшно, – тактичность не была вторым именем Серафима, он даже этого не скрывал и всегда, обычно, говорил все, как есть. Собственно этим и был приятен, если честно.

– Ну купи, купи, пирожок какой-нибудь, а из напитков горячий шоколад, – Лена ухватила меня за локоть и пошла вместе со мной забивать нам столик. Я против заказа ничего не имела: пирожки любила, горячий шоколад тоже.

Парни покивали и двинулись к прилавку, от которого веяло приятным, а главное аппетитным ароматом, от которого у меня вдруг скрутило живот, и тот возмущенно заурчал. Ого, да ты все-таки помнишь о своем предназначении.

– Хорошо покатались, Лет, – улыбнулась подруга, стягивая с себя куртку. Я последовала ее примеру, потому что в помещении было жарковато. Вдруг в память врезались слова Антоненко и вцепились в сознание мертвой хваткой, словно паук за запутавшуюся в паутине муху.

Я посмотрела на девушку, которая с лучезарной улыбкой смотрела на меня. Хотела ли я портить ей настроение? Нет. Хотела ли я портить его себе? Нет. Хотела ли я испортить дружбу? Тем более нет! Было ли мне интересно? Чертовски. И этот интерес победил все.

– Лен, можно с тобой поговорить, – слишком серьезно начала я. Как бы не напугала своим настроением ее.

– О… – как-то странно протянула Лена, оглядывая меня. Видимо ее все-таки смутил мой суровый настрой. – О чем? Что-то случилось?

– Не совсем, – неловко смягчилась и посмотрела в сторону. – Послушай, мы практически год проучились в одной школе и даже взглядами не обменивались, а потом вдруг ты помогаешь мне в туалете и вообще начинаешь вести со мной неплохую, даже очень классную дружбу. И… я задумалась: почему именно я? Ведь у тебя столько других людей было, с которыми ты общалась, но большую часть времени ты стала тратить на меня. С чего бы вдруг? – я не говорила, а практически лепетала и сомневалась, что этот говор можно было вообще разобрать и понять. Слишком все сумбурно и несвязно. Следовало лучше обмозговать то, что я должна была ей сказать.

– Потому что ты нуждалась в друге, а мне понравилось с тобой общаться? – тут же без промедления ответила Лена, и взгляд ее наполнился самой настоящей серьезностью. Серьезная подруга меня пугала.

– А почему ты назвала меня Летой? Почему не Виолетта или распространенное Вета? – тут же напала я. Я действительно нападала. И не знала, почему. Лена мне не враг… Не враг же?

Она долго молчала и смотрела на меня, а потом посмотрела в сторону печальным взглядом. Что за заболевание такое на печальные взгляды, когда я задаю вопросы?

– Слава подсказал, да? – спросила она, краем глаза посмотрев на меня.

– Откуда ты?.. – я удивленно уставилась на нее, не понимая, что происходит. Почему-то мне вдруг захотелось свернуть весь этот разговор, но процесс уже был запущен и остановить его было нельзя. Я пожалею, если остановлю это… Или пожалею, если услышу все-таки то, что она собирается сказать.

– Потому что знаю, кто мог это сказать, – спокойно пояснила Ленка и скрестила руки на груди, прямо посмотрев на меня.

– Ну да, он просто хотел посеять смуту в нашей дружбе, – усмехнулась я, надеясь, что это сгладит разговор.

– Мы дружили раньше, – сокрушила меня подруга заявлением.

– Что? Ты дружила с Антоненко? – тут же переспросила я. Что же, они могли учиться вместе в школе или жили в одном дворе. Я не вправе судить ее, она же не знала ничего. Тем более, что с ней у него могли быть более теплые отношения, чем у меня с ним.

– Нет. Мы дружили втроем, Лета, в детстве, до того, как ты замкнулась в себе и порвала с нами все связи.

Что?..

– А вот и горячий шоколад! – подлетел к нашему столику Сим и поставил две чашки с ароматным напитком. Аппетит, правда, пропал. И, кажется, этот разговор следует продолжить в другой обстановке. Но… Я дружила в детстве с Леной? С Антоненко? Я не помню.

========== 22 глава. Начало или конец истории ==========

Снова то самое место и неощутимый белый снег под босыми ногами. Куда же я так спешу? До чего постоянно пытаюсь добраться? Почему просто не остановлюсь тут? Я ведь знаю, что будет дальше? Знаю же? Спине зябко, а значит скоро должна появиться та самая машина, которая не дает мне ночами покоя. Я бы могла просто проснуться… Хотела бы проснуться, но впереди что-то светлое. Впервые за долгое время там что-то видно.

Снег невыносимо жжет стопы, но я должна добежать, даже если меня что-то держит, даже если ощущение, что я бегу в воде. Должно что-то измениться в этот раз.

Яркий свет бьет по глазам; первое время я жмурюсь, стараясь привыкнуть. Ноги больше не жжет и обволакивающий холод исчез. Мне тепло и комфортно. Легкий ветер коснулся кожи и разметал выпавшие темные пряди. Наконец я смогла сфокусировать взгляд на детском дворике. На дворике, в котором я провела все свое детство. Я помнила его очень хорошо… Или почти хорошо. Какие там были качели? Такие, как тут, или же на этом месте стояла карусель? А какой был цвет у горки? Красный, как тут, или зеленый? Это было так давно…

– …няй! – послышался чей-то крик. Детский, обрывистый и словно через толщу воды. Я не могла разобрать слов, но сразу нашла обладательницу этого голоса. Это была невысокая девочка лет четырех, на ней было… платье. Или юбка и майка?

Я тряхнула головой. Я видела ее, понимала, что она есть. И за ней кто-то бежит. Девочка того же возраста, кажется. Или постарше. Но она пухлая, два хвостика волнистых, словно бы свиных, хвостика небрежно болтаются на ее голове. Они смеются. Эта пухленькая…

– …Виолетта! – я оборачиваюсь на странный детский крик. Там стоит мальчик, в руках у него небольшой рюкзак. Светлые, не слишком короткие, волосы изображали из себя чудаковатый творческий беспорядок. Девочки бегут к нему, и, кажется, они счастливы его видеть. Он вернулся из деревни.

Я вновь стою на дороге, которая ночь за ночью мучает меня своей неизвестностью. Яркий свет, огибающий меня, и оглушающий звук тормозов не пугают; я оборачиваюсь и впервые вижу, что за рулем кто-то сидит, но меня хватают за руку и больно отдергивают от дороги.

Я дернулась в постели и открыла глаза, окидываю взглядом пространство своей комнаты. За окном была глубокая ночь. Катерины не было рядом, и это давало надежду, что я не кричала. Дотянувшись до смартфона, зашла в свой профиль. Последнее сообщение было отправлено мной Лене перед самым сном. Я открыла переписку.

«Лен, я не поняла, о чем ты говорила.»

«Это разговор не для переписки.»

«Давай встретимся завтра, и ты мне все объяснишь?»

«У меня завтра дела, прости.»

«После школы в понедельник?»

«Хорошо, давай после школы в понедельник. Спокойной ночи.»

«Спокойной ночи.»

После катка нам так и не удалось поговорить. Да и не место это было для разговора.

Мое воскресенье началось примерно около десяти утра. Возможно мне бы удалось поспать подольше, но, увы, меня разбудила Катерина.

– Виолетта, вставай, поедешь с нами? – ее теплая ладонь осторожно легла мне на плечо и ритмично раскачивала меня, чтобы я так же ритмично мычала ей в ответ. Вставать особо не хотелось.

– Куда? – сонно поинтересовалась я, разворачиваясь в постели, чтобы посмотреть в лицо женщине.

– Сначала в магазин, а потом в гости к нашим хорошим друзьям. Вставай, хватит валяться, – с этими словами она забрала мое теплое убежище – одеяло – и вышла из комнаты, обнимая его.

У Рины были самые железные аргументы, и я, лишенная тепла, все же поднялась с постели, потирая глаза. Проделав все утренние процедуры, я вместе с родителями отправилась к машине, где слушала музыку в наушниках и дремала, устроившись на заднем сидении.

Композиции медленно сменялись в моем плейлисте, некоторые из них я и вовсе плохо слушала, радуясь простому фону.

– Мы приехали, выходи давай, соня, – отец смотрел на меня с веселой улыбкой, а я сонно пыталась понять, где мы.

Я вышла из машины и убрала руки в карманы, вспомнив, что перчатки я забыла в сумке, а сумка соответственно осталась дома. Родители шли впереди, а я старалась несильно отставать от них, шагая позади. Мы приехали в торговый центр, в котором наверняка проведем полдня, как обычно родители и делали, но до этого дня меня с собой они не брали. Что ж, развеяться с ними было всяко полезнее, чем зависать весь день в компании Музы дома, поедая что-то вредное.

Сначала мы отправились за продуктами и некоторой бытовой мелочевкой. Я вполне охотно ходила по прилавкам в поисках необходимого, а затем возвращалась к тележке, в которую скидывала все, что удалось найти из списка.

– Тебе что-то надо здесь? – поинтересовалась Катерина, когда мы проезжали очередной отдел в сторону кассы.

– Не, спасибо, – я улыбнулась ей, занимая очередь у кассы. В это время к нам как раз вернулся отец, который до этого встретил старого знакомого и очень быстро с ним разговорился, отправив нас вперед.

Сложив купленное в пакеты и скинув их в тележку, мы пошли дальше. Рине пришлось очень долго упрашивать меня сходить с ней по магазинам с одеждой, чтобы купить вещи себе и мне. Насчет нее я не имела ничего против, но сама я не имела желания вылезать из удобной куртки и переодеваться в другую одежду. Но этой невероятной дамочке все равно удалось меня уговорить, что в итоге кончилось двумя пакетами с новыми вещами и теплыми ботинками с мехом. Ботинки, к слову, как и новую блузку с джинсами, я надела на себя сразу.

Последним пунктом нашей прогулки стал салон красоты, в котором Катерина хотела подкрасить корни и подстричь кончики. Я упорно пыталась понять, что с ее волосами не так, ведь со стороны они мне казались идеальными, но так и не поняла. Катерине было виднее.

– Виолетта, может тебя тоже преобразить? Давай, не отнекивайся, – улыбнувшись сказала она, садясь в парикмахерское кресло.

– Ну, почему бы и нет, – настроение за сегодняшний день поднялось, поэтому я не видела смысла отказываться. Волосы мои уже действительно выглядели больными и им не помешали бы восстанавливающие процедуры.

Мне дали каталог с прическами и альбом с кусками волос, которые имели самые различные оттенки. Решив, что терять мне нечего, я решила сказала свои пожелания мастеру, расслабленно усевшись в кресле.

Через утомительно долгие два часа меня развернули к зеркалу, чтобы показать окончательный результат. Привычно длинные волосы – до уровня груди – стали короткими и еле достигали плеч в пышной укладке на правую сторону. Избито каштановый цвет сменился пепельно-черным, переходящим в нежно-пепельные концы. Первое мгновение было непривычно и я с интересом рассматривала преображение, а уже через пару минут мне показалось, что все так и должно было быть всегда. Эта стрижка и цвет мне очень шли.

– Ого, выглядишь стильно, – я повернула голову в сторону подошедшей Рины, которая с интересом рассматривала мою голову. Видимых изменений я в ней не заметила, но концы смотрелись пышнее.

– Спасибо, мне тоже нравится, – пришло время отрываться от стула.

Женщина расплатилась, а я еще раза два поблагодарила своего мастера, которая сотворила такую красоту и насоветовала мне множество полезной косметики для волос.

– Ну наконец-то вы… Виола, что с твоими волосами? – усталый вид папы сменился удивлением, отчего мы с Риной рассмеялись.

– Сереж, все нормально, Виола просто решила преобразиться, – моя спутница в этом нелегком деле обняла отца и поцеловала его в щеку. – Идемте уже, а то нас потеряют, – она улыбнулась и направилась в сторону выхода.

– Ну… В целом, выглядит неплохо, – он будто бы выдохнул и последовал за Риной, а я счастливо поспешила следом.

Дорогу до чужого дома я практически не заметила, с интересом рассматривая новый цвет своих волос, которые все еще были непривычно короткими для меня, привыкшей к длинным прядям.

Мы тормознули возле высоких ворот, за которыми лишь слегка виднелась крыша небольшого, но уютного коттеджа; увидела я его, когда мы въехали на участок, и отец припарковал машину, кажется, на специальной для этого парковке. Как предусмотрительно.

– А что это за люди? – поинтересовалась я, выпрыгивая следом за родителями из автомобиля.

– Если не вдаваться в подробности, то партнеры по общему делу, – судя по лицо отца, история знакомства была действительно длинная. Мы оба знали, такое не нравилось нам обоим: ему слишком долго рассказывать, а мне слишком утомительно слушать.

– Как-нибудь в другой раз расскажем, – Катерина взяла отца под руку, и они направились к входной двери, которую нам открыла немолодая женщина в светлых брюках и бирюзовой блузке. Возможно ей было около сорока двух; ее светлые волосы были опрятно закреплены крабиком сзади, золотые длинные серьги оттягивали мочки ушей, легкий макияж подчеркивал ее лицо и делал его менее состарившимся, но временные морщинки все равно были видны. Выглядела она, в общем, нормально для своего возраста. По крайней мере, отторжения у меня никакого не вызывала, тем более, что она очень открыто и приветливо улыбалась нам.

– А мы-то уже думали, что вы заблудились, – весело проговорила она, пропуская нас внутрь. Я небрежно и тихо поздоровалась, став разуваться в прихожей.

– Да мы вот решили немного освежиться прежде, чем к вам ехать, – ответила Рина, пока отец снимал с нее шубку.

– Куда тебе дальше то освежаться? Сережке много счастья будет, – она хохотнула, уходя чуть дальше от прихожей.

– У меня самые лучшие дамы, Ангелина, – папа снял и мою куртку тоже и я постаралась вернуть прежний объем своим волосам после теплой шапки.

– Ой, точно. Это твоя дочь? – Ангелина – как ее назвал отец – подошла ко мне, рассматривая, словно диковинную ягодку.

– Да, Виолетта, познакомься, это Ангелина…

– Просто Ангелина, – она не дала закончить ему представлять ее, перебив его на половине предложения, отчего он недовольно фыркнул. – А ты Виола, да? Красиво имя.

– Спасибо, – кивнула я, постаравшись улыбнуться. Попытаюсь сегодня не звать эту женщину совсем, потому что называть столь взрослого человека по имени было непривычно странно.

– Пойдемте уже за стол, чего мы тут стоим. Отец уже весь изворчался, что ему есть не даю, – с этими словами женщина повела нас по первому этажу в дальнюю дверь, за которой оказалось просторное помещение с длинным столом персон эдак на пятнадцать.

Во главе, дальше от нас, сидел мужчина лет шестидесяти с редкой темной шевелюрой, которую тронула седина; он был слегка полного телосложения, лицо его было слегка грубым, брови низкими, а глаза выглядели холодно и неодушевленно, возможно, из-за своего светло-серо-голубого цвета. Старик сидел на стуле в серой рубашке и брюках, которые я увидела, когда он поднялся встречать нас.

– Ну наконец-то, я то как черти провалились куда-то, – голос его был добродушным, в отличии от него вида, но имел легкую хрипотцу – может он курил?

Он пожал руку моему отцу, а затем обнялся с Катериной, разворачиваясь лицом ко мне. Вблизи его морщинки были более заметными, и лицо казалось еще более осунувшимся, будто бы за его жизнь ему много чего тяжелого пришлось пережить.

– Это Виола, дочь Сережи, – сказала Рина, присаживаясь за стол.

– Виола, приятно познакомиться, они вдвоем мне многое о тебе рассказывали. Я Алексей Николаевич. Ты присаживайся, – мужчина указал мне на место рядом с родителями, на которое я поспешила сесть.

– Взаимно, – тут же добавила я, вспомнив о правилах приличия.

– Мы кого-то ждем? – поинтересовался мой отец, будто бы прочитав мысли. Все, вроде, расселись за стол, а есть и пить так никто и не начал.

– Внук мой, там чего-то с ноутбуком случилось, а он, зараза, в работе мне нужен. Вот и попросил паренька, чтоб к месту был, – пояснил нас Алексей Николаевич, после чего глянул в сторону прохода. – О, а вот и он. Ну как там? Совсем все херово?

– В ремонт везти надо, накрылся аккумулятор, – я резко обернулась на знакомый голос и на ходу поймала собственную челюсть. В дверном проеме стоял никто иной, как Слава Антоненко своей собственной персоной.

– Ну чтоб тебя. Ангелина, тебе твой нужен ноутбук? Мне потому что завтра необходима эта хреновина, – дедушка Славы – как я поняла – был явно расстроен, даже больше.

– Дам я тебе его, я с планшета поработаю, – спокойно отозвалась женщина, отмахиваясь от Алексея Николаевича.

– А у тебя хоть документация на съемном носителе? – вмешался в разговор мой отец, который уже начал есть салат. Когда только успел наложить. Видимо я была слишком увлечена тем, что мы находимся в гостях у родственников Антоненко. Причем отец, видимо, это понял, судя по взгляду, который он бросал на паренька, стоящего в проходе. Он, к слову, решил все-таки сесть за стол. Напротив меня.

Я не отводила от него взгляд, а он все смотрел на своего деда, будто нарочно не переводя на меня взгляд.

У взрослых завязался свой разговор, в ходе которого про нас, молодых, забыли. Я решила преступить к еде, вкус которой не очень-то чувствовала, бросая взгляды на Славу, который успел залезть в телефон и что-то там набирал. Сегодня он был в белой толстовке и темных джинсах, в очередной раз подтверждая, что может выглядеть стильно даже в простой одежде. Бесит.

– Слава, ты же помнишь Катерину? Это вот ее муж, Сергей, а это их дочь Виолетта, – я не стала поправлять Алексея Николаевича в том, что я не являюсь их дочерью, решив просто промолчать.