Текст книги "История жены Дьявола (СИ)"

Автор книги: Elena Fors

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Месяц спустя.

Лука.

Я просто состою из неконтролируемой злости. Чёрной, пожирающей все внутри меня. Хочется разрушать, творить бесчинство, саморазлагаться. Внутри меня нет ни одной светлой эмоции, только ледяная ненависть.

Майлз нарушил данное мне обещание, не увёз Алису из Москвы, не уберёг, не защитил. Мой ребёнок. Что с ним? Чувствую только тупую боль, не замолкающую ни на секунду.

Я наношу удар за ударом по груше, стираю кулаки в кровь. Смотрю на белые косточки, выглядывающие из ран. Но агония меня гонит вперёд, не даёт остановится. Трудно даже соображать здраво. Только причиняя себе физическую боль удается заглушить душевную.

Как сказал Саид?

Никто не знает, где она: пропала, исчезла, ни одного следа ее существования. В последний раз Рыжий, человек Оливера Спайка, увёз ее из больницы в дом к этой суки и все… Говорят она под ним.

Сука, сука, сука… Каждая деталь, фотография, слово… Все крутится в голове, выстраивает логические цепочки. Перед глазами Алиса в красном костюме, красивая с прямой спиной, вышагивает к машине по заснеженному асфальту. Вся такая деловая и одухотворенная.

Груша слетела с петель. Начинаю яростно пинать ее. Мне никак не удаётся успокоиться, выпустить пар. Каждый день становится только хуже. Мои черти гложут меня. Я не могу контролировать себя, я хочу убить всех. Зачем искать одного виновного? Когда могу отправить на тот свет каждого из них? Один да и будет виноват…

Когда Саид рассказывал, уткнувшись глазами в пол, боясь моего гнева, думал, сначала убью его за клевету. Никто не может плохо говорить о моей женщине, потом думал, что уеду в Москву, приду к Майлзу, забью его до полусмерти, чтобы рассказал мне, как подвёл, как предал дружбу, как отпустил моего цыплёнка. А потом пойду в дом к Оливеру. И убью его нахуй. Что меня остановило?

Шамиль прав. Как только узнают, что я жив, они убьют ее… Быстрее, чем я успею разобраться куда бежать. Может это Оливер? Может это он все подстроил?

Чего я боюсь больше: трагедии или измены? Что Алиса спит с ним или что он причиняет ей боль? Во мне загорелось сразу несколько чувств: страх за свою женщину и ребенка и мужское эго, ревность. Ощущение предательства.

Мониша. Мой цыплёночек. Главное, чтобы все было хорошо, чтобы никто не тронул, не обидел. А если изменила… Посажу в доме без окон на цепь.

Шамиля люди ищут ее. Они найдут уж получше тупорылых друзей. Сегодня Саид нанесёт Спайку визит, проверит у него ли она…

– Мурад.

– Что, блядь? – до сих пор не привык к новому имени. Оно меня раздражает, делает из меня не того, кто я есть. В зеркале по утрам даже боюсь своего отражения. Нужно еще незаметно красить бороду и не забывать обривать череп. Кто я теперь?

– У нас чп. Без тебя никак.

Большинство людей тупое управляемое стадо, не способное мыслить самостоятельно. Им нужно только указывать, решать все за них. Сами они теряются, хлопают ртом как рыбы. И я не перестаю удивляться этой тупости.

Раньше в моем подчинении были лучшие, они сами могли принимать решения. Сейчас большая часть из них – отбросы. Один плюс, я могу бить их, вымещать на них своё недовольство. И они терпят. Сглатывают, потому что боятся меня. Отребье.

И сейчас у них возникла потасовка из-за бабы. Блядь. Из-за бабы, которую нашли в фуре. Ну какими нужно быть долбаебами, что начать себя резать, потому что не могут поделить шлюху, заснувшую в фуре? Какая нормальная женщина заснёт в товарной фуре с чеченскими номерами?

В комнате действительно потасовка. Человек тридцать пошло улюлюкают. Четверо из них более активно пытаются поделить ее. Неужели так хороша?

– Руки убрал! Я тебе брюхо сейчас выпотрошу, слышишь? Тварь. – ее звонкий голос оглушает меня. – Твари, да вас поубивают всех. Вы вообще знаете кто я?

– Да и кто же? – кто-то хватает ее. И я вижу, как золотистые волосы наматываются вокруг кулака. Девушка вскрикивает.

– Я женщина Спайка. – четко говорит она. У меня начинает дергаться глаз, а зубы сводит в припадке бешенства. Вот это встреча. Судьба просто привела ее ко мне.

– Ни хрена се, неужели у Спайка такая Кура? Думаешь поверю? Хера тогда шастаешь по машинам?

– Руки от неё убрали, суки! – рявкаю я. Узнал ее по голосу, запах даже её в этой немытой толпе чувствую. Пробираюсь к ней через толпу, равняюсь, смотрю в бездонные глаза.

Слышу только стук своего сердца и как гулко колотится ее маленькое. Я с ума просто сошёл, ебнулся. Неужели так бывает?

Сидит передо мной с запрокинутой головой, на лице запекшаяся кровь. Худющая, одни кости, никакого живота. Отмечаю это сразу же, перестаю дышать. Ее зрачки расширяются, она узнала меня, задрожала.

– Монах, что нам с ней делать?

– Я сам займусь шлюхой Спайка.

«Я женщина Спайка».

Что блядь?!

Беру ее за руку и поднимаю рывком на ноги. Весит как пушинка. Мониша неестественно худа и бледна. Одни кости, даже сердце заходится, она вообще не ела? На ней грязные джинсы в пятнах и толстовка не первой свежести. Вся одежда в крови. Ранена?

Выглядит цыплёнок очень жалко. Золотистые волосы спутаны, лицо чумазое и в крови, на руках царапины. Какая же она хрупкая и беззащитная, но красивая даже в таком состоянии до одури. Ангел.

Небесно-голубые глаза, как драгоценные камни, чистые и светящиеся, смотрят мне прямо в душу. В них плещется море, кипит жизнь. Они всегда меня притягивали и гипнотизировали. И сейчас теряюсь, не вижу ничего вокруг, мир замирает, существует только сжирающая меня синева.

Мониша молчит, не издаёт ни звука. Смотрит на меня поджав губы.

Что она делала в этой фуре? Добралась аж до Грозного. Сумасшедшая девчонка. Только моя так могла.

Я женщина Спайка.

Блядь, как будто кто-то в голове включил сломанную пластинку, которая заела на одном месте, повторяет одно и тоже.

– Монах, нахер она тебе?

Чувствую, как мужики не понимают, что происходит. Ну и пусть. Не им обсуждать мои действия. Рычу на них, они отступают.

Тащу мелкую за собой, она послушно передвигает ногами, не сопротивляется. Послушная. Оливер так воспитал? От этой мысли выбешиваюсь, сжимаю ее сильнее, чувствую как хрустят ее кости от моего захвата. Но она молчит. Не смотрит даже на меня, не издаёт ни единого звука. Лучше бы проявилась слабость, не так бы злился на неё и ее дурость.

Я закидываю ее в свой дом. Перед каждым своим действием делаю над собой усилие, чтобы не быть грубым, жестоким. Мысль, что она могла быть с Оливером, вызывает жгучую ревность, затмевающую все адекватное. Сначала нужно разобраться. Нужно поговорить.

– Пошли все вон. – разгоняю прислугу. Сжимаю стол с такой силой, что по нему идёт трещина. Ломаю его нахер, отбрасываю куски дерева в сторону.

Алису передергивает, но она не отходит, не отступает назад, просто смотрит на меня своими глазищами. Не облегчает мне задачу, не успокаивает, только распаляет.

Сколько раз я представлял нашу встречу, сколько молил Господа за неё. И что? Женщина Спайка… Сука.

– Лука? Что случилось? – со второго этажа спускается Амина. Рыжая напугана грохотом.

– все впорядке. Найди чистые вещи и комнату нашей гостье.

Разговор следует отложить, мне нужно остыть. Иначе убью ее, задушу. Слишком много плохих эмоций, они перевешивают, затмевают здравый смысл. Если бы была с Оливером, не спала бы в фуре.

А еще нужно выпить. Набухаться. Чтобы не соображать ничего. Какой должен быть живот на третьем месяце? Ну точно не впалый. Блядь.

В стену летят стулья. Нужно уходить отсюда. Успокоиться. Вернуться спокойным.

Алиса.

Не верю своим глазам. Это один из моих кошмаров. Просто не различаю уже, где сон, а где реальность.

Лука изменился, трудно узнать его в новом образе. Отвратительный, отталкивающий и опасный. Настоящий чеченец. Даже глаза другие, в линзах видимо, желто-карие. Но даже они не меняют его пронзительного взгляда, от которого ничего не скрыть.

Несмотря на все изменения, я узнала его сразу. По манере держаться, по тонкому шраму. Услышала его шаги и сердцем почувствовала, что он приближается. Он навис надо мной, слегка склонив голову, и я почувствовала, как он обшаривает по мне глазами, смотрит на живот. Чувствую его гнев, он слышал все. Он в бешенстве. Не простит мне этого.

Оставляет меня на попечение его новой шлюхи, рыжей бестии. Неплохая такая, сочная. На роже написано, что шлюха. Смотрит на меня сверху вниз.

Значит пока мы искали его, рисковали собой, а я ребенка потеряла, он нежился в объятиях этой шлюхи? Может он и дня в плену не был, прятался тут все это время.

– Наверху ванна, иди туда. – она не знает с кем говорит, ведёт себя как хозяйка. Меня это раздражает. – Смотри не засри тут все.

Я делаю несколько шагов по лестнице, а потом замираю. Во мне щёлкает что-то. Поворачиваюсь к рыжей, рассматриваю ее. На кого меня Дьявол променял?

– Я сейчас засру все тут твоей кровью. – тихо шепчу я. После чего подлетаю к ней и с размаху бью по лицу. – А еще научу тебя вежливости и гостеприимности.

– Аааа. Убери руки. Сучка… – рыжая тварь пытается меня поцарапать, но у неё не получается, я кружу ее по квартире, специально сталкивая с разными предметами мебели. Мне не жалко ее ни секунды. – Лууукаааааа…

– Да как ты смеешь…

– Хватит! – голос Дьявола у самого уха, он оттаскивает меня от неё. Он еще защищает ее. Как он смеет? Я его законная жена, а он со мной как со шлюхой. – Отпусти ее, Алиса… Господи, ты же ее без волос оставишь.

Лука оттаскивает меня от неё, крепко сжимает своими ручищами. Я не видела его месяца два, а кажется будто только вчера расстались. Тело помнит его тепло, прикосновения. Я от одного его касания теряюсь, замираю, растворяюсь. Он держит меня как котёнка, а я дрожу в его руках всем телом. Только Дьявол имеет надо мной такую сумасшедшую власть.

Прижимаюсь к его каменной груди спиной и мне становится невыносимо жарко и на удивление спокойно. Силы покидают меня. Даже сердце начинает биться спокойнее. Ничего не хочется. Только свернуться калачиком и на ручки.

Рыжая шлюшка ревет, прижимая к себе руки, артистка из неё знатная.

– Пошли, ты грязная вся, как чукча. Помоешься. – Дьявол меня тащит от неё подальше. Боится за неё, что выдеру ее гриву. – Алиса, не заставляй тебя силком тащить…

Алиса… Раньше я всегда для него была Мониша, а теперь просто Алиса. Кто бы мог подумать, что меня это будет задевать.

В ванной мы оказались с ним лицом к лицу. Было странно смотреть на его изменённую внешность, хотелось снять линзы с глаз, обнажить его истинную сущность. Показать всем его настоящий леденящий душу взгляд серо-голубых глаз. Которые сейчас впились в меня; если бы можно было раздеть и освежевать одними глазами, Дьявол бы так и сделал.

Мы стоим напротив друг друга, рассматриваем, изучаем словно видим впервые. Вокруг все электризуется.

– Раздевайся. – приказывает он режущим голосом. Я не осмеливаюсь его ослушаться, но почему-то мне стыдно показываться Луке в таком виде. Сильно похудевшая с синяками и кровоподтёками. Некрасивая, уступающая по всем параметрам рыжей. Меня последний месяц сильно потрепал.

Чтобы ускорить процесс, Дьявол начинает мне помогать, нетерпеливо стаскивает толстовку, частично рвёт ее в спешке. Я неловко прикрываю руками грудь и торчащие рёбра. Лука недовольно цокает языком.

– Что не нравлюсь такая? – выплевываю ему в лицо. – Так иди, Рыжую грей.

Лука не обращает внимание на мои слабые протесты, продолжает сдирать с меня грязную одежду с серьезным лицом. После чего он приступает уже к знакомому ритуалу осмотра моего тела: прощупывает кости, осматривает царапины и синяки. С каждым его прикосновением мне становится все неуютнее, я распаляюсь. Во мне загораются уже забытые чувства.

Хочется так много сказать и спросить. Нужно злиться на него, но вместо этого у меня выходит только молча подчиняться, смотреть, как Дьявол набирает ванну.

– Залазь. – командует он. – Мыло, все, что нужно перед тобой. Без выкрутасов. Я сейчас принесу полотенца.

Лука уходит, оставляя меня наедине со своими мыслями, в чужой ванной, в которой мне противно мыться. Обвожу взглядом берлогу Дьявола. Что же он тут делает.

Дверь приоткрывается и на пороге показывается рыжая голова. Амина с зареванными глазами кладёт стопку полотенец и чистой одежды на шкафчик.

Хочется снова схватить ее за волосы и приложить мордой о раковину, унитаз, шкаф, обо все, что встанет на нашем пути. Останавливаю себя, потому что хочется скорее смыть грязь и вернуть себе человеческий облик.

– Зря ты сюда приперлась. – фыркает она, смотрит на меня с нескрываемой ненавистью. – Не такая, как ты, нужна ему. Нам без тебя тут было чудесно.

– Вон пошла. – спокойно говорю я, укладываясь в ванной, заставляя себя расслабиться.

Я не буду думать об этой шлюхе сейчас, подумаю о ней завтра.

Тело щипало при соприкосновении с мылом. Сколько я не мылась? Даже жутко представить. Сама не понимаю, как оказалась в этой фуре и добралась до Грозного. Видимо действительно судьба, магнитом сюда тянула.

Глава 7

– Монах, а че с бабой то будем делать? Люди Спайка ищут её.

Десять пар глаз упирается в меня, ожидая что я скажу что-нибудь вразумительное, объясняющее зачем она мне. Маленькие пешки в большой игре, плохо ориентирующиеся в играх и не понимающих, что происходит. Они даже не догадываются кто я.

Мои мысли никак не собираются воедино, не получается сосредоточиться на этой внештатной планерке. Планерка, тоже что, с этими упырями – стрелка.

Голова занята другим. Мысленно я не в этой комнате, и даже не в этом доме, и не с этими людьми. Я думаю только о Монише, маленьком цыплёночке, принимающем ванну в соседнем доме…

– И что? – мой голос звучит устало, как будто издалека. Потираю переносицу, ужасно болят глаза от гребаных линз, хочется уже снять их.

– Очень опасно ее держать у нас. Если Спайк узнаёт, то нам пизда тут всем. У него армия, а у нас сколько людей? Несмотря на то, что деваха красивая-это того не стоит. – Руслан, самый старший и умный из этих гавриков смотрит на меня нервно, видит моё раздражение. – Нужно отдать ее ему.

– Схера? Пол часа назад ее твои ребята хотели изнасиловать.

– Они не знали кто она.

– А что это меняет?

Руслан делает громкий вздох, больше напоминающий бабский. Цикличное повторение того, что Алиса принадлежит Спайку, меня доводит до белого каления. За это хочется Русику открутить его рыжую голову.

– Мурад, нам не нужны сейчас проблемы, тем более со Спайком. Говорят он помешан на своей бабе – как она пропала, перевернул все. Злой, как черт. А если он узнаёт, что она у нас, а еще и греет постель чью-то, это приведет его в бешенство.

– А какое у него право вообще злиться? – с шумом втягиваю воздух, даже не стараясь скрыть злость. – Не много ли он на себя берет? Она вроде жена Гроссерия была.

– Ты о чем, Монах? Луки нет больше. А бабы они же такие… У кого бабло к тому и тянутся. И не жена она, так… пассия…

«Я женщина Спайка»

– Она останется здесь, Спайку никого мы отдавать не будем.

– Монах…зачем…

– Не обсуждается.

Во мне кипит злость, отравляет меня. Еще эти дебилоиды прибежали ко мне в дом, чтобы выяснить, что происходит, пришлось Алису с Аминой оставить. А Мониша убьёт рыжую, она может. Не была бы такой, не женился бы на ней. Моя женщина.

– Мурад…

– Русик, ты, по-моему, не много забыл с кем говоришь. – я встаю со стула медленно. Самое время выпустить пар и показать рыжему хорьку его место. Я специально иду слишком медленно, чтобы до него дошло, что он меня вывел. – Если я сказал, ты сделал. Мне глубоко похеру на то, что ты думаешь. И я не должен тебе объяснять свои мотивы.

Я беру за край его чёрной рубашки и ставлю с легкостью на ноги. Ткань с шумом расходится по швам в моих руках, а стул падает на пол. Боковым зрением улавливаю, как остальные ёжатся и поникают.

Руслан храбрится, старается не потерять лицо перед братвой. Тупой баран, это не надолго.

Мне нравится слышать хруст его вылетающих зубов, когда я ударяю его лицом. Из его рта вместо слов вылетает бульканье. Русик теряет лицо и испуганно хрипит, пытается оттолкнуть меня, но у него не хватает сил. Выглядит смешно, как кот, которого держат за шкирку, барахтается. Наношу второй удар, кулаком в нос, тот послушно прогибается и сплющивается.

Когда я его отпускаю, он шмякается на пол, схаркивая кровью, не пытаясь подняться. Боится добавки.

Все молчат, даже не поднимают глаза. Я вытираю руки о рядом сидящего парня и выхожу молча, больше ничего не говоря. Пора разобраться с Монишей.

Я влетаю в дом, пролетаю лестницу, и в считанные секунды оказываюсь у двери Монишы. Игнорирую жалкие попытки Амины привлечь мое внимание. Замираю у двери, не решаюсь постучать. Провожу ладонью по обработанному дереву, делаю глубокий вздох, толкаю уже эту чёртову дверь.

Меня с головой накрывает новый приступ гнева, потому что дверь не поддаётся. Алиса чем-то подперла дверь с той стороны. Отхожу и с размаху бью ногой по двери, она поддаётся слабо, практически никак.

– Алиса. – реву я, пытаясь вынести дверь. Но с той стороны нет ответа. Мониша решила вернуться к своему излюбленному занятию – ебле моих мозгов. – Твою мать!

Я отшлепаю эту телку Спайка так, что она ходить не будет, не то что мебель по комнате передвигать.

Отгоняя мысль о том, что беременным нельзя двигать тяжелое, я вылетел из дома быстрее, чем в него залетал. Комната Алисы находится на втором этаже, не очень высоко, а еще есть небольшой балкон с цветами.

Не удерживаюсь и очень злобно скалюсь. Так и вижу алую жопку наказанной Монишы.

Чувствую себя подростком пубертатного периода, пока карабкаюсь на этот балкон. Долбанный Ромео. Стараюсь делать все бесшумно, чтобы она не заметила меня. Пригибаюсь на балконе, смотрю в окно.

Алиса в максимально бесформенном платье, которое видимо так старательно подбирала для неё Амина, стоит спиной ко мне, смотрит на дверь, сжимая в руке полку. Воительница. Неужели на меня хочет пойти войной? Неужели и вправду спала со Спайком?

Непроизвольно хлопаю кулаком по подоконнику, нарушая тишину. Мониша подпрыгивает и оборачивается, упираясь в меня своими огромными глазами, открывая комично рот и бросаясь к двери, которая заблокирована шкафом. Как она его вообще его дотащила?

Выбить эту дверь мне не составляет труда и я с вечерней прохладой неторопливо вхожу к ней, рассматривая тонкую шею с родинкой у самых волос, забавно завивающихся в нежные кудряшки. Хочется запустить руку в эту копну и почувствовать ее запах.

– Тебе помочь?

– Спасибо, не надо.

– Может поговорим? – стараюсь найти в себе силы оставаться спокойным, не закинуть ее попой к верху и задать трёпу.

– Давай поговорим. – У Монишы забавно двигаются крылья носа, когда она злится. А еще глаза сверкают, как у кошки. Заревновала меня, вон как трясёт ее, глаза пучит.

Хочется притянуть ее, зарыться в волосы, ощутить бархатность ее персиковой кожи. Какие же сладкие губки у моей женушки, алые и пухлые, сердечком.

Мой член отзывается на неё, оживает, заглушает разум и просит отложить меня на потом семейные разборки, приступить к исполнению супружеского долга.

С чего начать?

Молчим. Стоим и смотрим друг на друга.

– Почему ты не в Бостоне?

– Потому что у Оливера под боком приятнее. – язвит, подергивая своим маленьким носиком. Хочет разозлить меня. Смотрю в ее глаза и выдыхаю. Не было у неё ничего с ним. Если бы было так смело не бросала бы мне это в лицо, а значит просто ревнует кошка, брызжет злостью.

– Я смотрю ты за два месяца распустилась совсем. – шепчу я, придвигаясь к ней, притягивая ее за талию к себе. Как же я скучал по ней. Но Алиска не хочет вести себя разумно, выскальзывает из моих рук.

– Расскажи лучше, как выбрался с заброшенного завода и как тебя пригрели тут. – встала в решительную позу. Грудь вперёд. Круглая, дерзкая. Даже через пеструю ткань вижу ее соски.

– Сначала ты расскажешь, почему ты не в Бостоне и как потеряла моего ребенка. – сказав это вслух, вдруг осознал, что понял это с первого взгляда на ее живот, просто гнал мысль прочь.

Мониша дергается, сжимается и меняется в лице. В каждой черточке прочитывается боль. Она смотрит на меня, как раненый зверёныш. Все таки зло коснулось моего птенчика. Сжимаю кулаки, чтобы удержать внутреннего зверя, не выпустить его наружу.

– Мониша. – притягиваю ее худющее тельце к себе, прижимая. Мне нужно это услышать. – Я жду.

– Наркотик, который мне вколол охранник, спровоцировал выкидыш. Я даже не почувствовала ничего, просто проснулась – а его больше нет. Как будто и не было. – ее голос очень тихий, бесцветный.

Я закрываю глаза, чувствуя хаос внутри меня, готовый прорваться в любую минуту. Я не просто убью виновника, я превращу остаток его жизни в ад, отниму самое дорогое. Заставлю заплатить за все. За моего не родившегося ребенка, за слезы Монишы.

Алиса дрожит, еле на ногах стоит, кроха. Целую ее макушку. Мой птенчик маленький, голова еле до моей груди дотягивается.

Мой ребёнок. Господи. Лучше бы ты забрал меня, чем его.

– Бостон. – пытаюсь направить ее дальше по маршруту повествования.

– Сначала ты. – требует она, поднимая на меня усталые, почти безумные глаза. Ей нужно поесть и хорошо выспаться. Буду откармливать, а то и подержать уже не за что, одни кости.

Какая бы не была причина, почему она не в Бостоне, выпущу кровь Майлзу. Этот подонок в Москве, не сдержал своё слово. Если бы я пообещал защитить его женщину, то я бы умер, но защитил ее, отвёз в безопасное место.

– Мне помогли друзья. – спокойно говорю я. – Расскажу обо всем, но сначала еда и сон. И как ты сюда попала.

– Я видела твоих друзей. – снова шипит и извивается, отталкивает, пытается вырваться, но не отпускаю ее. Снова пришли к тому с чего когда-то начали. Не слушается меня, не доверяет. Это раздражает меня, но делаю скидку, что малышка через ад прошла, нужно быть ласковее с ней.

– Так ты же сама женщина Спайка. – язвлю в ответ, смотрю на неё в упор, придерживая подбородок, чтобы насладиться всей гаммой ее эмоций. Малышка смешная. Я ее знал, когда эта кроха была ростом с табуретку, я все о ней знаю, каждую эмоцию считываю, улавливаю ее каждое телодвижение и мысль. А Мониша, как ребёнок, думает, что может обмануть меня.

Зрачки Алисы расширяются и она облизывает губы, боится моего гнева, дрожит. Правильно.

– А еще я обманутая вдова. – говорит она дрожащим голосом. Не пытается объяснить мне, зачем сказала это, хотя я и сам догадываюсь. Но забавно смотреть как она хорохорится и жаждет моих эмоций. Хочет моей ревности?

– Алиса. – уже рычу, потому что моё возбуждение достигает пика, даже говорить уже с ней не хочется. Войти в неё до упора, почувствовать теплоту ее тела, судорожное содрогание. Вся моя, созданная принимать меня. Притягиваю ее лицо, впиваюсь в ее губы.

Чувствую себя изголодавшимся зверем, которому дали кусок сырого мяса, и не удаётся нормально поесть, потому что захлебывается собственной же слюной в нетерпении.

Мониша стонет прямо мне в губы. Какая из неё женщина Спайка, она моя. Только моя.

– Лукаааа… – она то льнет, то пытается отодвинуться, борется сама с собой. Глупая девочка.

– Лука, Саид пришёл. – Амина, как обычно, не кстати. Мониша решительно поджимает губы, пытается прикусить мне язык, пинает под колено. – У него что-то срочное.

Солоноватый вкус крови разбавляет сухость во рту. Не чувствую боли, только бесконечную злость и усталость, и толику облегчения – цыплёнок снова под моим крылом.

С силой сжимаю ее лицо ладонями.

– Дура ты, Алиса! Вернусь и жопу тебе надеру, ей-богу! Нет у меня ничего с Аминой!

Выпускаю малышку, отпихиваю шкаф, опрокидывая его на пол, тот с шумом валится на пол. Мониша запрыгивает с ногами на кровать с испугом глядя на меня. Я выхожу из ее комнаты и упираюсь взглядом в рыжую, та смотрит на меня спокойно, точно довольна.

– Амина, сгинь с глаз моих, не удержусь – уебу!

На ходу, скидываю проклятые линзы из глаз. Внизу меня ждёт Саид, к которому я уже привык и даже проникся к нему симпатией. Достойный уважения человек.

Тот сидит в кресле, закинув ногу на ногу, лицо у него дерзко ухмыляющееся. Точно уже про все прослышал. Напоминает мне Майлза, человек пытающий воззвать меня к совести и разуму.

– Саид. – здороваюсь с ним и сразу иду к бару, нужно напиться. Веду себя как идиот, мало того, что никак не получается поговорить с Монишей, еще и дел по горло, все надо наладить.

– Лука, уже наслышан про поимки воинственной женщины Спайка, как она заставила тебя лезть на балкон. И уже слышал грохот… Тебя можно поздравить с воссоединением с твоей Дьяволицей?

– Мне нужно назвать причины, почему десятки специально обученных военных не могут найти и защитить девчонку ростом метр шестьдесят? А также рассказать мне, где она была последний месяц? – протягиваю ему стакан с виски и усаживаюсь напротив. – Нахер Вы все мне нужны, если у меня жена прячется по фурам, убегая от Спайка?

Саид опускает глаза, делая глоток янтарной жидкости, знает за собой вину.

– Я был уверен, что она у Спайка. Никто не видел, чтобы она покидала его дом.

– Поэтому ты не искал ее больше нигде. А вот люди Оливера ее ищут…

– Я поэтому и пришёл… Спайк уже знает, где Алиса. Он звонил Шамилю и просил его передать ему «ЕГО ЖЕНЩИНУ», иначе он придёт сам за ней. Как ты понимаешь, Шамиль пригласил его в гости и попросил рискнуть – попробовать забрать… Так что, завтра – после завтра он будет здесь.

– Ласково просимо… – усмехнулся я, покручивая бокал. Если Алиса вне доступа щупалец всех этих отбросов, можно не скрываться. Пусть приезжает, посмотрю на его рожу. – Ты узнал все остальное?

– Да. – Саид подал мне толстую папку и диски. – Здесь записи всех разговоров Рамазана, Майлза и Алана, которые удалось получить. Захар слишком осторожен, по нему ничего. В папке все схемы твоих основных конкурентов.

Я взял папку, не открывая, посмотрю содержимое позже, когда буду один.

– Майлз в Москве сейчас?

– Да. Он недавно сына Чернышева отмудохал, так вот Чернышев старший объявил вознаграждение за его бошку. Разворачивается целая война.

Потираю переносицу. Покой мне только снится, пора возвращаться.

Оливер Спайк.

У судьбы отвратительное чувство юмора.

Алиса Гроссерия. Мелкая сучка. Смотришь – ничего особенного, смотришь еще раз – и оторваться не можешь. Это надменное лицо с огромными глазами. И дышит как, грудь так и ходит туда-сюда. Хочется тискать до синяков.

А еще благородство ее драное, верность. Хочется чтобы рядом с тобой такая женщина была, преданная и послушная. И почему такая Луке досталась? Он же гуманоид, ему не доступно ничего человеческое, без эмоций всегда. У нас в армии была теория о его создании – мол он результат военного эксперимента, создан для войны.

Шамиль выбесил, с чего-то вдруг поверил в себя, решился против меня пойти, не похоже на него. Нет у него мощности мне противостоять.

– Говорят, у Шомика новый верный пес появился, на всю голову отбитый. – докладывает Сумо, мой охранник, здоровый и толстый, но силы в нем, как в сумаисте, отсюда и прозвище. – Мурад какой-то, никто о нем до этого ничего не слышал. Перегасил всех кто против Шамиля до этого был. Пацаны его Монахом прозвали. За месяц ни разу не выказал пристрастий, не пьёт и не курит, бабами не интересуется, с мужиками дружбы не водит. Не человек – кремень. Никто не знает, что у него в голове.

– Был один такой, да гниет уже. Готовь самолёт на завтра, заберём Алису. Если этот Монах тронет ее – кожу сдеру с него. Поспрашивай о нем побольше, кто он. Не бывает такого, чтобы ничего не знал, не родился же он месяц назад?

Лука.

Золотистые волосы разметались хаотично по кровати, образуя душистое покрывало. Мониша лежит на боку, поджав ноги и прижимая к груди руки, в совсем неудобной позе. Отключилась от усталости. Ласково провожу рукой по его голове.

Сердце сжимается, как же так? Почему эта грязь прилипла к моему лучику? Я не уберёг ее, не смог защитить, моя вина.

Чёрная дыра внутри меня растёт. Зря Оливер сюда едет, на этот раз я не остановлюсь, не разойдусь по-хорошему. Ибо никому нельзя посягать на моё.

Алиса открывает сонные глаза, смотрит на меня.

– Мы искали тебя. – шепчет она. – Почему ты не пришёл сразу же, как освободился?

– Сначала я думал, что ты в Бостоне, а потом было слишком опасно. Они могли убить тебя назло мне.

– Они так и так хотели убить меня…

– Они хотели заполучить тебя. – поправляю я. – Если бы хотели твоей смерти – действовали бы жёстче.

– Смерть не пугает меня.

– Дура ты. – ложусь рядом, подтягиваю костлявое тельце. – Спи, завтра поговорим.