Текст книги "История жены Дьявола (СИ)"
Автор книги: Elena Fors
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– Поехали. – сказал Майлз, обнимая еще раз Алана, хлопая его по спине и садясь на водительское сиденье джипа. Макс, быстро пожав руку и буркнув что-то невразумительное, заскочил в машину.
– Береги себя. – прошептала я, обнимая его крепко, надеясь только, что это не в последний раз.
В нашем мире, чтобы выжить приходится отодвигать такое чувство, как скорбь на второй план. Поддаться слабости можно только в минуты, когда ты в безопасности. Сейчас нам оставалось только двигаться несмотря ни на что. Внутри меня зудел страх за Луку, где он и с кем он, все ли с ним хорошо, ранен ли он. Душа болела по Ханзи, который заслуживал смерти на своей ферме от старости, а не от шальной пули.
Мне хотелось услышать голос любимого, почувствовать его руки, но у меня не было даже возможности ему позвонить.
Полёт казался невыносимо долгим. Из нас троих заснуть не удалось никому.
Лука.
Раньше меня не мучили бессонницы, я просто давал организму установку и он ее выполнял беспрекословно. Сейчас сидя в темной комнате с огромной кроватью, заправленной свежим постельным, не чувствовал и тени сна. Единственная, кто могла угомонить внутреннего зверя, желающего крови прямо сейчас, летела в самолете, удаляясь от меня.
Мониша… Совсем скоро Жак встретит их и спрячет, а значит я смогу взять за Эйна. Эта пиявка присосалась к моей шее сильнее остальных. Да и Рамазана убить слишком просто, он должен поплатиться за все. Этот ничем не погнушался, ему моей жизни было мало. Но ничего, неделя другая и я буду с семьей, хочу на Бали, чувствовать океан и свободу, быть только с родными.
Забавно… Хотелось скулить, как малолетней девке, в разлуке. Мне нужен был ее запах, чтобы заснуть.
Если не спится так, нужно напиться до отключки. Так, чтобы сил ни на что не осталось, даже думать.
Наливая себе водки, заметил, как засветился экран на телефоне. Для Жака еще рано, если только ничего не случилось. Чувствуя что-то не доброе, кинулся к телефону. Звонившего услышать сейчас, я никак не ожидал.
– Алик.
– Добрый вечер, Лука Ханзиевич. – сильный акцент делал слова мужчины не разборчивыми. – Я бы не стал Вам звонить так поздно, но у меня есть важная информация для Вас.
– Какая же?
– Женщина, которую привёз Захар, утверждает, что у нее есть ребёнок… он Ваш…
– Чушь. – выпиваю водку залпом, чувствуя нарастающее раздражение. Слишком банально.
– Я тоже так подумал, но она настояла на звонке, попросила Вам передать, что она родила, когда уезжала в Армению, вы еще тогда удивлялись ее метаморфозам во внешности. Еще она просила передать, что скажет, что с ребёнком и где он лично Вам. Я подумал, что эта информация может быть важна для Вас.
Глава 20
Захар.
– Вставай! – не могу понять мне снится это или нет. Голова тяжелая и гудит, вставать совсем не хочется. – Захар, черт тебя дери!
Значит все таки не снится. Заставляю себя сесть на кровати, голова раскалывается. Даже не хочу знать, как Лука оказался в моем номере, и теперь стоит надо мной.
– Покой нам только снится. – хриплю я, оглядывая мрачный вид Луки. Пытаюсь натянуть штаны. Вчера было распоряжение, что сбор в десять утра, а сейчас на часах только шесть. – Планы, как обычно, поменялись?
– Зришь в корень. – Лука в идеальном костюме и белоснежной рубашке, свежий, как подснежник, ни тени усталости. Как ему удаётся? Дьявольская сила. – У меня проблемы, и их нужно срочно решить. Мне звонил Алик. Габи хочет со мной встретиться.
Пытаюсь собраться с мыслями, чтобы решить, что одеть. Вчера моя рубашка отправилась в мусорник, а пиджак утащила Выскочка. Лука постучал пальцем по столу и я только сейчас заметил, что в его руках чехол с костюмом. Очень предусмотрительно.
– Лида привезла утром для тебя. – невзначай бросает он.
Я принял чехол и отправился в ванну, чтобы переодеться. От костюма слегка, еле уловимо, пахло ее духами, фруктовый аромат.
– И какую она придумала причину?
– что у нас есть ребенок. – от такого заявления даже я замираю, как громом поражённый. Сонная нега отступает сразу же, собираюсь моментально. Теперь понятно, почему он такой огурчик с утра. Может ли быть такое? Даже не помню шлюху беременной, но она бы так откровенно не врала, все можно проверить. – Я в это не верю, но проверить стоит.
Выхожу к нему уже собранный и переодетый. Лука серее тучи и над его головой уже начинается собираться буря, любое слово и он сорвётся. Разгромит все на своем пути.
– Я сейчас поеду к Рамазану, займусь им лично. Потом займусь парнями на базе. Мне нужно, чтобы ты вытащил данные из всех роддомов Еревана трех летней давности. Уверен, что Габи родила, вопрос от кого? Сомневаюсь, что если бы это был мой ребенок, она бы молчала так долго. Козырь был выброшен слишком вовремя. Она хочет выиграть для себя время, что пока мы будем искать ребенка – она сбежит. Мне нужно нахождение ребёнка, мне нужен этот ребёнок. Сегодня к вечеру он должен быть в Москве. Найди проверенного человека в Ереване, кто сможет забрать его и привезти сюда.
– Что будешь делать, если это твой ребенок? – даже представлять не хочу, как за сутки найти его в Армении и привезти сюда, но спорить нет смысла. Его приказы не оспариваются.
– Это не мой ребенок. – Лука говорит убежденно, хотя не смотрит мне в глаза. Боится, что это может оказаться правдой. Ребёнок не виноват, он не выбирает родителей, но быть отцом ребёнка от шлюхи – «мечта» каждого мужчины. – Но проверить стоит.
– А что ты сказал Алику?
– Что мне не интересна эта информация. – Лука встаёт, поправляет пиджак привычным движением и направляется к выходу. У самых дверей замирает и говорит уже с улыбкой. – В твоё полное подчинение передаю Лиду, теперь она твоя помощница.
Не знаю, что меня бесит больше, его ухмылка или факт введения в мою жизнь Выскочки. И из Гроссерия плохая сваха, с каких пор он вообще стал пропагандировать отношения.
Алиса.
Жак купил очаровательную, двухэтажную квартиру на бульваре Сан-Жермен. По легенде мы были муж и жена с ребенком, которые иммигрировали в Париж совсем недавно, Майлз получил работу в одной новом стартапе. По документам мы были русские, только из Краснодара.
Жак, высокий и худощавый француз, с повадками гея и очками в красной оправе, поразил меня с первого взгляда. Во-первых, он в совершенстве говорил по-русски и был невероятно притягательным, постоянно улыбающимся человеком. А во-вторых, я никогда не могла себе представить такого человека рядом с Дьяволом, который мне казался гомофобом. Мне очень захотелось посмотреть, как они общаются в живую. Яркий и эпатажный юрист рядом со своим холодным начальником.
Майлз владел французским сносно, у него был явный акцент, но отличные знания. Он был не особо разговорчив все это время, говорил короткими фразами и поглядывал на телефон. Я и сама ждала звонка от Луки, но он не звонил…
Пока переживать не было повода, скорее всего он сейчас занят делами и полон скорби. Если бы что-то случилось мы бы уже узнали, с Жаком Лука держал связь. Мне очень хотелось оказаться рядом с ним, успокоить, поговорить. Но пока оставалось только ждать от него звонка. Кн иг о ед . нет
Квартира была обустроена всем необходимым для жизни, мне в ней очень нравилось. Я бы хотела жить в такой с Лукой и нашими детьми. Здесь все было пропитано уютом; в квартире было множество окон и все вокруг было в основном белое. Это наталкивало меня на мысль, что Дьявол участвовал в выборе квартире.
К нам с Максом тут же был приставлен репетитор, с которым мы должны были заниматься по два часа в день. Это не нравилось как мне, так и Максу. В нас вдалбливали французский насильно, но мы, не сговариваясь, не сопротивлялись, боясь разозлить Луку. Это было его решение, он хотел чтобы мы максимально быстро выучили язык.
Прошла неделя и ни одного звонка. Каждый вечер я смотрела на Майлза особым взглядом, спрашивая его – звонил ли он? И он коротко качал головой.
Мы съездили в торговый центр, закупили мелочи для прикрытия, на случай, если к нам заглянут соседи: всякие рамочки для фотографий и прочую дребедень. Нужно по максимуму не привлекать внимание.
На всякий случай, для подстраховки, Жак должен был сделать нам еще один комплект документов, если нашим жизням будет что-то угрожать и нам придётся покинуть Париж. Фотографию на новые документы мы решили сделать дома, вся необходимая аппаратура для этого у нас была; для этого я купила, смеха ради, парик: каре с темно русыми волосами.
– Ты в нем больше похожа на мою бабушку, чем на маму. – смеялся Макс, кривляясь и никак не желая делать нормальную фотографию. У нас уже была серия забавных снимков и ни одного для паспорта.
– Алиса… – Майлз выглянул со второго этажа с улыбкой. Наверное, сейчас мы были похожи на настоящую семью. И было все замечательно, только мужчина на втором этаже должен быть другой. – Лука звонит…
От двух слов я окрылилась, чувствуя бесконечное счастье, преодолела деревянную лестницу в доли секунд, ровняясь с Майлзом.
– Ноут. – указал он, спускаясь, чтобы не мешать. Лука видимо уже проинструктировал его.
Я сажусь за стол, на котором стоит ноут Майлза. По сторону экрана мой муж в своем кабинете, в полном здравии и прекрасной форме. Он смотрит на меня немного гневно, хмурится. Неужели я его успела разозлить?
Но какой же он красивый и упрямый, каждая черточка лица вытесана и закалена испытаниями, дикий варвар.
– Привет. – восклицаю я, чувствуя себя подростком, который чатится тайком от родителей. Он делает глубокий вздох, даже вдалеке от него становится страшно от его оскала.
– Что с волосами, блядь? – он говорит на выдохе, пытается сдерживать себя. Понимаю, что не успела снять парик, улыбаюсь, обнажая зубы и игриво закусывая губу. Поднимаю руку, чтобы стянуть его, но решаю немного пошутить, разрядить обстановку, поэтому просто поглаживаю искусственные волосы.
– Я перекрасилась и подстриглась, решила сменить имидж. Как тебе? – даже представить себе не могу в каком он бешенстве. Для него мои волосы – фетиш, он голову мне открутит, если я покрашусь или позволю себе укоротить волосы больше двух сантиметров за раз. Он тиран, почти всегда сам мне нижнее белье и одежду покупал, что говорить о внешности?
Глаз Луки едва заметно подергивается, очень устрашающе, потому что его шрам делает его хищником, кровожадным убийцей. Я бы не осмелилась так разыграть его в живую, он бы наказал меня тут же, но мне хочется с ним пошутить…
– Ты головой тронулась? – он смотрит на меня улыбающуюся, откровенно заведённую и веселую, и злится, желваки, как маслобойка, крутятся. – Какие еще сюрпризы меня ожидают?
– Я проколола соски! – говорю невинно, давясь от смеха. Потому что у Дьявола из ушей пар идет. Он придвигается к экрану, я клянусь, что в этот момент уже мысленно летит сюда и представляет, как будет выбивать из меня дурь. Глаза грозно сужаются, он рычит. И он приедет, знаю, что пошлёт все к черту и прилетит выбивать из меня дурь. – Я шучу! Шу-чу!
Стаскиваю парик, наблюдая, как его ноздри грозно раздуваются. Лука уже полностью вернул себе истинный облик. Борода и волосы на голове отросли, он даже успел подстричься, возвращая себе стрижку.
– Ты месяц сидеть не сможешь, когда я приеду. – шипит он, но уже улыбаясь. – Насчёт сосков хорошая идея, мне нравится! Так и сделаем! Но проколим один.
– Я соскучилась. – шепчу я уже серьезно, чувствую теплоту между ног от его слов. – как ты?
– Хорошо. – коротко говорит он. – Были кое-какие непредвиденные проблемы, но я их устранил.
– Ханзи?
– Мы похоронили его. – голос Дьявола меняется, становится холоднее стали, и я замолкаю, он не готов говорить на эту тему. Наступит ли когда-нибудь день, когда мы будем жить спокойно. Лука немного смягчается. – Я тоже соскучился. Жак должен записать тебя к врачу на ближайшее время, поставит на учёт в гинекологию, ты будешь под постоянным наблюдением. Напомню тебе, чтобы ты пила все необходимое лекарство. Я уже попросил Майлза проконтролировать это.
– Я не ребенок, пью все как назначено! – усмехаюсь, чувствуя его железную хватку на мне даже сейчас. – Записалась на йогу для беременных.
– На которую ходят парами. – елейным голосом прохрипел он, глаза вновь недобро блеснули, вызывая у меня новый приступ смеха.
– Нет! Ты путаешь с курсами по подготовке к родам. Лука! Я беременна и очень надеюсь, что ты не ревнуешь брюхатую женушку к лучшему другу.
– Ревную. – спокойно говорит он. – Даже к Жаку, хотя он гей.
– Так может, к Жаку мне стоит ревновать тебя?
Лука усмехается и поднимает бровь. Гормоны пробуждают во мне прилив неконтролируемого желания, так и хочется к нему на руки. Чувствую как начинают пылать щеки и зона декольте. От него не укрывается моё возбуждение.
– Тебе привезут защищённый телефон для общения. – говорит Лука. – Через неделю в соседней квартире на этаже заселится ещё одна семейная пара, это ваша охрана. Я не знаю насколько затянутся поиски Эйна, пока я не найду его, не могу быть уверен, что Вы в безопасности. Пока, все, что от тебя нужно – слушаться и заниматься здоровьем, вкушать красоты Парижа.
– Как идут поиски, есть зацепки?
– Мониша… – Лука закатывает глаза и снимает галстук. – Все отлично, рутина. Уверен, что Эйнштейн скоро сам меня найдёт.
– Почему?
– У меня его сын. – Лука закуривает и выпускает колечко дыма. И мне кажется, что я даже чувствую запах его сигарет. Хочется найти внутри себя страх за мальчика или чувство отвращения к своему мужу, который спекулирует ребёнком, но я ничего такого чувствую. Хочу только поскорее забраться к нему на колени.
Глава 21
Лука.
Когда увидел ее с отвратительным каре, онемел, думал шею скручу дуре! Как она могла подстричься! Ее золотые локоны…
Выпорол бы, как родила, за то, что посмела покраситься и подстричься. А она шутила, играла со мной, смеялась, вся такая воздушная и улыбчивая. Даже злиться из-за розыгрыша на нее не стал, так очаровательна она была. Жизнь на свежем воздухе без конвоиров шла ей на пользу. Голубые глаза заиграли новыми оттенками, загорелись, завораживая своей синевой. Розовые губки растягивались в улыбку, обнажая ее аккуратные зубки. Сущий ангел. Такую жизнь я хотел для нее.
От одного упоминания ее сосков мой член налился кровью, болезненно оттопыривая штаны. Не позволил бы проколоть, испортить ее идеальные розовые бугорки.
Разве можно так хотеть другого человека? До безумия, до темных пятен в глазах. Твою мать! Я слышу, как звенят мои яйца.
Докуривая сигарету и успокаивая каменный член, смотрю на документы на столе, нужно подписать последние, в которых я передаю право владения недвижимостью Монише. Ей пока не нужно знать об этом. Только разволнуется. Случиться может что угодно, она должна быть защищена материально.
Когда мои штаны перестают топорщиться и я могу показаться на глаза Захару с Лидой, выхожу из кабинета. Чтобы он не говорил и как бы не шипел, его определенно тянет к Лиде, как и ее к нему. Пусть сами разбираются, бодаются и убеждают себя в обратном, лезть и сводить за ручки не собираюсь.
Но эти перемены им обоим к лицу.
Перед выходом в зал специально громко хлопаю дверью, чтобы не ставить никого из нас в неловкое положение; они стоят по разным углам, как школьники, только румянец на щеках Лиды выдаёт ее волнение. Делаю вид, что ничего не замечаю, хотя смеяться в голос хочется. Как же со стороны все это смешно. Вроде взрослые уже, а ведут себя все равно как дети.
– Как они? – не отвечаю на вопрос Захара, потому что чувствую себя львом в клетке, меня все раздражает. Мне хочется в самолет и в Париж, а жду у моря погоды, потому что пока ничего другого мне остается.
Эйнштейн никуда не денется, у меня единственный его сын. Именно эту информацию Габи хотела обменять? Ей там весь мозг вытрахали уже видимо.
Хочется, чтобы все закончилось уже.
– Думаю, что на сегодня все. Отдыхайте. Завтра в двенадцать у меня.
– До завтра. – Захар подхватывает Лиду и утаскивает, не сдерживаю улыбки. Пусть хотя бы ему будет хорошо.
В пустом номере невыносимо тихо и пусто. Перед глазами стоит нежный Птенчик в совсем легком платье с глубоким вырезом, моё воображение дорисовывает как я снимаю с нее это платье, открываю взору белую, нежную кожу, касаюсь губами сеточки тонких вен на груди, тонкой шеи. Чувствую, как она покрывается мурашками от моих губ.
Я хочу Монишу, уже и глаз дергается от недотраха, но еще больше хочу разложить ее на кровати рядом с собой, раскидать ее локоны по подушке, обнять и заснуть крепким сном, чувствуя ее персиковый запах. Сладкий сон рядом с любимой женщиной – райское наслаждение. Хочу ощутить спокойствие.
Захар.
Щеки Лиды покрыты забавным румянцем, она выглядит очень мило. Ей до сих пор очень неловко в присутствии Луки, она боится и стесняется его реакции на наши отношения, которые мы тщательное скрываем. Точнее она. Мне совсем не хочется ей говорить, что Лука, как бы пошло это не звучало, сделал ее моей помощницей не потому что решил разгрузить меня.
Этот Бес все видит и знает на перед. И его хлопанье дверью, при том, что он всегда беззвучен и скрытен, только подтверждение.
Я сам не понял, как попал в эти отношения. У меня никогда не было девушки, все мои связи были сведены к удовлетворению физической потребности, а теперь есть, сидит у меня в машине, лопочет что-то про ужин и готовку, про супермаркет. Когда я покупал продукты в супермаркете? Ни-ког-да. Посылать кого-нибудь туда – да. Но ходить с тележкой, как олень, никогда.
И несмотря на свой гонор и амбиции, неуемность характера, малышка еще та неженка, только строит из себя железную леди.
Сам не замечаю, как ухмыляюсь, при мысли о том, как по приезду домой раздену ее, войду в нее и буду укрощать ее сопротивление, пока она не начнёт меня молить о пощаде.
Наш первый раз был больше похож на войну титанов, на борьбу, войну, но никак на занятие любовью, слияние любящий двух тел. Нет. Это было жестко, на грани безумия.
Трудно вспомнить о чем именно мы спорили, у меня вообще сложилось впечатление, что этой женщине без разницы о чем речь, главное – пойти в разрез моей точки зрения, сделать что-нибудь на зло. И в тот раз, она просто заявила, что я бледная тень своего хозяина, пресмыкающееся существо. И залепила пощечину, скорчив самодовольное выражение лица и оттопырив губу. И тогда меня вскрыло.
Схватил ее за тонкую шею, которую мог сломать одним движением, заставляя замолчать. Хотелось остановить поток нецензурной брани, которую она бесконечно извергала из своего маленького ротика, которому нужно более приятное и правильное применение. Не придумав ничего лучше, повинуясь внутреннему порыву, поцеловал ее. Пробуя ее на вкус, не давал сделать даже вдоха без моего разрешения.
Ее выражение лица из гневного постепенно становилось растерянным, а тело становилось податливым. Лида боялась дышать, не смея даже пошевелиться, но потом вцепилась в меня ногтями, притягивая к себе и отвечая на поцелуй, вгрызаясь в меня, запрыгивая, обвивая ногами торс. Она стонала мне в рот.
Мне было мало этого дикого поцелуя. Я хотел ее всю. Даже если бы она сопротивлялась – меня бы ничего не остановило в тот момент. Я был готов совершить изнасилование. Эта женщина должна была стать моей. Целиком. Полностью. Вся. И нахер все.
Я срывал с нее одежду зубами, каждая секунда разделяющая меня от ее тела была невыносимой. Лида помогала мне избавляться от одежды, ловко развязала галстук, снимая пиджак, освобождая меня из брюк. Мы натыкались на мебель, переворачивая ее, сталкивая, разбивая и ломая все, что можно, вокруг себя и даже не замечая этого.
Мир поблек вокруг. Все было неважно.
Помутнение отпустило меня только, когда мы лежали на полу в ворохе уже не годной ни на что одежды. Она прижималась ко мне, спрятав лицо и краснея. Она больше не спорила со мной. Тонкая, совершенная и теперь уже моя.
Несмотря на наличие недвижимости, я никогда не жил в своей квартире, в этом не было необходимости, да и желания тоже. Я кочевник, который кочует от места к месту, которому было неважно, где заснуть, на кровати или на мешке картошки. Мне всегда было удобнее в гостиницах, где все было готовое и под рукой.
У Лиды все наоборот, она утверждает, что может заснуть только в своей кровати, под своим одеялом и на своей подушке. Меня это умиляет в ней, то как она цепляется к своим вещам.
– как ты служила в армии? – спросил я, когда это услышал, не скрывая улыбки, на что она ответила:
– ну, сейчас же я не служу! – пожимая плечами, как будто она не работает на человека, вокруг которого всегда война.
Из-за ее этой маниакальной зависимости приходится ночевать на ее кровати под ее одеялом в небольшой квартирке на Проспекте Вернадского. Нет, мне нравится у нее, все так по-домашнему и уютно, и сама Лида невероятно забавная дома в клетчатых штанишках и короткой маечке, но мне не нравится жить у женщины. Женщина должна жить у мужчины.
– Ты любишь голубцы? – она поднимается по лестнице впереди меня, перескакивая через несколько ступенек. Для меня сущее наслаждение, ее попка в джинсах сексуально подрагивает при каждом шаге, заставляя приливать кровь к члену.
Неважно, что будет на ужин: голубцы, котлеты, гвозди, песок… я жду десерта.
Она замирает на лестнице, останавливается резко.
– Лида? – мужской голос звенит по всему подъезду. Я тоже останавливаюсь, чувствуя раздражение от интонации с которой он говорит, немного обижено и слишком интимно, как мне кажется.
Голос принадлежит мужчине, лет тридцати пяти, не больше. Короткий ёжик с идеальным кантиком, гладко выбрит, спортивное телосложение и строгая одежда: синие джинсы и чёрный джемпер. Он явно военный.
В руках веник из кустовых роз и бутылка шампанского, набор юного джентльмена. Явно не за сахаром пришел.
– Вадик? – у Лиды немного удивленный голос, она явно его не ожидала здесь увидеть.
Сейчас прольётся чья-то кровь. Кабзда тебе, Вадик.
– Это кто? – Вадик бычится, выступая вперед, оттопыривая челюсть и пробегая по мне взглядом. Он достаточно симпатичный, такие нравятся женщинам, их обычно характеризуют, как мужественных
– Это мой… мужчина. – выдавливает и почему-то оправдывается перед ним Лида. Меня успокаивает только то, что она сразу обозначает роли в этом образовавшемся треугольнике.
Вадим сжимает руки в кулаки; целлофан, в который обёрнуты цветы, шуршит на весь подъезд. Глаза вояки наливаются кровью, как у быка перед красной тряпкой. Между нами стоит только Лида, которую начинает немного кидать.
Я кладу руку ей на плечо, чтобы унять мандраж и немного отодвинуть ее. Мы становимся с ним напротив друг друга.
– Это, что за папик? Нефтемагнат что ли? Выпендрежник в костюме. – он надвигается, всовывая ей в руки бутылку с цветами. Поворачивается ко мне, готовый наброситься с кулаками, я при этом ни издаю ни слова, даже не двигаюсь. Мне просто интересно, что он будет делать дальше.
– Вадим, уходи, пожалуйста. Зачем ты вообще пришел? – голос Лиды пропитан негодованием, чувствую как в ней поднимается градус.
– Я пришел к тебе! А что твой новый хахаль не говорящий. – он придвигается совсем близко, провоцирует меня, чувствует себя сильнее. – Ты всегда его оберегаешь?
Лида вытягивает руку, чтобы остановить его выпад, но слишком поздно, я перехватываю его руку, скручиваю, дергаю до хруста и ставлю на колени. Вадим позорно скользит коленями по ступеням, представляю, как это больно. Мне трудно его удерживать с пакетами. Приходится выпустить его и отставить пакеты. Вадим катится на один пролёт ниже.
– Сука!
Он вскакивает и снова надвигается на меня, я хватаю его за горло, надавливая на кадык, он останавливается, хватает мою руках, пытаясь оттянуть ее. Из его горла вырывается хрип, но пацан не сдаётся.
– Захар. – Лида тихонько зовёт меня.
– Послушай меня, Вадим. Спасибо за цветы, а вот бутылочку можешь забрать и залить любовные раны. Чтобы я тебя больше не видел в радиусе трех километров рядом с Лидой. Даже если ты случайно окажешься рядом, мне будет срать, я вырву твой кадык.
Глаза Вадима приковываются к кобуре под пиджаком, которая до этого была скрыта. Осознание приходит к нему слишком поздно. Вряд ли, как он выразился, нефтемагнаты ходят с ярыгиным.
Отпускаю его, уверенный, что он больше не рискнёт. Забираю из рук Лиды бутылку шампанского, весьма посредственного, и вручаю ему. Вадим хрипит и тяжело дышит, но лицо у него остается решительным.
– А теперь пошёл прочь. – он не двигается с места, смотрит на бутылку и потом замахивается ей, решаясь на удар. Бутылка с дешевым пойлом приходится мне на голову.
Из глаз сыпятся искры, но бывали удары и посильнее. Этот дятел меня достал.
Одного моего удара хватает, чтобы его подбросило и отправило в нокаут. Еле поборол желание не добить его. Было бы низко.
Забираю пакеты и поворачиваюсь к Лиде, рявкая:
– Я голубцы дождусь сегодня?
Девочке не нужно повторять дважды, она подпрыгивает и несётся к двери. Когда входная дверь закрывается и мы оказываемся в небольшом коридорчике, она шепчет мне на ухо:
– Давай начнём с десерта? Ты так сексуален, когда злишься!
– Обязательно начнём со сладкого, но сначала ты мне расскажешь кто это был. – я уже стаскиваю с нее джинсы, не церемонясь. Но в моих мыслях всего копошится червь по имени Вадим. – Что это у нас за Вадимы такие?
– Сослуживец. – шепчет она, опускаясь на колени, на уровне моего члена, помогая расстегивать ремень. Совершенно правильная позиция, учитывая события.
– И почему он приходит к тебе с набором джентльмена?! – накручиваю ее хвост на кулак и заставляю смотреть мне в глазах. Девушка на коленях в нижнем белье – очень выразительно и сексуально.
В глазах Лиды промелькнуло что-то странное, что мне не понравилось. Она замялась и просто пожала плечами, будто не знает причину. Но я по глазам видел, что она умалчивает.
– Дорогая моя, я жду ответа от тебя, честного ответа. Потому что, если ты сейчас соврёшь, я узнаю все сам – и будет только хуже. – держу ее крепко, но она и не вырывается, дышит только часто, касается руками меня. Она не боится, чувствую только ее возбуждение.
– Я была влюблена в него раньше… – тихо говорит она, подрагивание кончика носа говорит, что тема болезненна для нее. Было бы благородно остановиться на этом, но мне нужно знать.
– а сейчас? – мой голос становится жёстче, как и я сам, не хочется уже никаких голубцов. Есть только желание вернуться назад в прошлое на несколько минут раньше и открутить голову Вадиму, заставить его перестать дышать. Растереть его мозги по подъезду.
– абсолютно безразличен. Это было давно…
Верю ей, но мысль, что она в кого-то была влюблена раздражает меня. Хотя было бы странно, если бы в ее возрасте она испытывала бы только любовь к маме и папе.
– И все же он заявляется к тебе, как к себе домой.
– Он дурак. Когда я любила его – была не нужна, как разлюбил – захотел себе. – она сглатывает и глаза на мокром месте.
– Убить его что ли. – хрипло думаю вслух, поднимая мелкую на ноги, целуя ее в засос, хочу поставить на ней клеймо, пометить. Она уже никуда от меня не денется. Даже если не любит, заставлю полюбить.
Удивляюсь, как можно не любить ее такую… слепленную из чего-то божественного.
– Он тебе не конкурент. – прижимается ко мне всем своим тоненьким телом.
Мой телефон взрывается, не умолкает. Эта мелодия стоит только на одном человеке. Я нехотя тянусь к разрывающейся трубке. Лида покрывает все моё тело поцелуями, спускаясь снова на колени и обхватывая губами член, заключая меня в плен.
– Да. – мне приходится поднять трубку, эта женщина издевается надо мной. Зная с кем я говорю, продолжает ласкать меня, не давая сосредоточиться. Словно хочет спровоцировать меня, посмотреть как я буду стонать в трубку.
– Прости, что отвлекаю, но у нас сегодня встреча с Эйном, он объявился. – мне приходится стиснуть зубы, чтобы из меня не выбрался хриплый стон. Вся моя выдержка направлена, чтобы держать марку. – Адрес скину, через час нужно быть там.
– Буду. – коротко бросаю я и издаю рык раненого зверя, потому что практически финиширую. Если она так решила меня умаслить – у нее это получилось. – А ну иди сюда…
Забрасываю ее на кровать, наслаждаясь тем, что вижу. Было бы замечательно, конечно, закончить день голубцами, но есть, как есть. Провожу руками по тонкому хлопку ее трусиков, оттягиваю резинку и стаскиваю их, отбрасывая в сторону.
– К сожалению, у меня максимум минут десять. Лука ждёт.
– Маловато, должен будешь… – она притягивает меня к себе сильнее, ускоряя процесс.
Мне нравится в этой женщине то, что она знает кто я и какая у меня работа, принимает это все и готова с этим жить.
У Лиды идеальное, созданное ежедневными тренировками тело, рельефное с изящными изгибами. Невысокая, маленькая, но такая сильная, когда это нужно.
– моя любимая…
Лука.
Сегодня этот ресторан закрыт для обычных посетителей. Владелец не очень этому рад, но я его мнение и не спрашивал, я хорошо плачу ему, чтобы он засовывал свой язык мне в жопу и довольствовался тем, что даю.
– Думал, не уложишься. – смотрю на часы. Я специально срезал время для Захара, чтобы он не занежился в двушке в объятьях Лидии.
Друг немного переменился в лице, морщинки разгладились, делая его лицо не таким грозным, Захар стал мягче. От него пахнет женскими духами и едой…
Неожиданно, даже для себя, начинаю смеяться как конь. Он смотрит на меня, не понимая причину смеха, а я никак не могу успокоиться.
– Я просто думаю над тем, что с нами стало. В кого мы превратились, друг мой? Еще вчера мы представляли общество холостяков, которых интересуют пистолеты, власть, деньги и война. А сейчас? Я нервничаю от того, что жена прислала письмо без смайлика, а от тебя пахнет бутербродами с колбасой.
Захар расплывается в улыбке, усаживаясь рядом.
– я сегодня в супермаркете выбирал капусту, так, чтобы листья не разорвало, когда голубцы вариться будут. И меня попросили закончить побыстрее, голубцы к восьми будут. – мы переглянулись, как два заговорщика.
Интересно, я тоже так выгляжу со стороны? Как будто по голове чем-то стукнули. Слегла влюблённый придурок.
– Собрал уже чемоданы? – Захар решает перевести тему разговора.
– Если все пройдет успешно, то прямо отсюда в аэропорт.
Если все закончится хорошо, то я устрою себе настоящий отпуск. Никаких дел ближайшие несколько месяцев. Пусть все катится к черту, я не супермен, чтобы уследить за всем. Буду эгоистом и сукой, пусть кто-нибудь другой займётся террористами. В конце концов я не просто так плачу деньги взрослым дяденькам.
– Что будете делать, когда родится ребенок?
– Алиса останется во Франции, если Париж будет не по душе, то куплю дом в Монте-Карло. Там солнечно и недвижимость неплохая, контингент жителей – интеллигентный. В Москве слишком многие знают ее в лицо, это опасно. Нужно сначала, прощупать почву, если все успокоится – я привезу их обратно.
