Текст книги "Не дай ему разлучить нас (СИ)"

Автор книги: Эффи Тринкет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

“Увезем её обратно домой”

Я навсегда потеряю её. Оборачиваюсь и смотрю на дверь, разделяющую нас. Я поговорю с ней. Резко разворачиваюсь, отдаляясь с каждым шагом все дальше от двери.

Но только не сегодня.

Новый день, хмурое небо, дождь. Погода будто отражает мое настроение.

Китнисс.

Я должен с ней поговорить сегодня, не дать ей сбежать от меня снова.

Опять эта дверь. Кажется, я уже выучил в ней каждую трещинку, пока собирался с духом.

Раз, два, три.

Я должен перестать нервничать.

Сердце бьется, как бешеное. Тянусь к дверной ручке и резко распахиваю дверь.

Пусто.

Я опоздал.

Её нет.

Увезли.

Уехала

Упорхнула.

Мне не хватает тебя, Китнисс Эвердин, и я поеду за тобой, моя беглянка.

Комментарий к Глава 13

Дорогие, оставляйте комментарии, мне будет очень приятно))

========== Глава 14 ==========

POV Пит

Она поспешно отошла от окна и села обратно в кресло. Комнату освещала лишь одна лампа. Взглянув на стену, ей показалось, что она увидела чью-то тень.

И вдруг перед глазами стали всплывать страшные эпизоды её собственной жизни, будто кадры из фильмов и хроник, о темных временах, войне, играх.

Развалины, торчащие из-под них человеческие руки с грязными ногтями, изломанные фигуры на земле, перекошенные лица, детские тела, остекленевшие людские взгляды, скрытые под тяжелыми веками.

Скрип половиц.

Китнисс поворачивается, и в одну секунду её лицо перекашивает ярость.

– Зачем приехал? – шипит она. Я никогда не видел её такой.

«Думал, что нужен ей, думал, вместе справитесь?» – шипит Он.

– Исчезни из моей жизни, раз и навсегда! – кричит, сжимая руки в кулаки. – Я же ясно дала тебе понять это, там, в палате капитолийской больницы, после того, как Сноу убил наше дитя, а ты позволил ему, Пит, – она больше не кричит, она шепчет, утирая слезы тыльной стороной руки. – Как ты мог? Как ты мог предать нас?

– Прости…

Чувствую, что плачу вместе с ней, подхожу, и, схватив её за руку, падаю на колени.

Обхватываю ее ноги, утыкаюсь в них и вою, как раненный зверь.

Я никогда не смогу искупить свою вину, никогда. Она меня не простит.

Ее ладонь опускается и, кажется, ласково, успокаивающе гладит по волосам. Поднимаю глаза и встречаюсь с её взглядом.

Это не Китнисс.

Это переродок.

Оно хищно улыбается, резким движением опускается. И наши лица теперь на одном уровне. Рука скользит по моему лицу, проводя пальчиком линию от скулы до губ. Поглаживает их и томно вздыхает.

Я так скучал по ее прикосновениям, что забываю, кто или что передо мной, мне так хочется чтобы именно в этот момент рядом со мной находилась настоящая девушка, а не ее капитолийская копия, желающая моей смерти.

Нет.

Дергаюсь назад, но Китнисс крепко держит меня, не давая вырваться из ее объятий. Миг – и она впивается в мои губы настойчивым и жестким поцелуем. Разум затуманивается, её прикосновения, ласки, губы сводят с ума. Притягиваю её ближе, слишком тесно, воздуха не хватает, она оказывается сверху, отрывается от моих губ, но только для того чтобы спуститься ниже и расстегнуть пуговицы на моей рубашке.

Страсть обуздала меня, слишком долго мы были в разлуке. Никогда раньше она не была так желанна для меня, как сейчас. Я хватаю ее за волосы и вновь притягиваю к себе, мои поцелуи более настойчивы, я доминирую, требуя открыть рот, и как только она поддается, мой язык проскальзывает внутрь, и наши языки сплетаются в неистовом танце. Мои руки скользят по её бедрам, прикрытым лишь ночным халатом. Ее холодные ладони скользят по моей груди, царапая её до крови, морщусь и нечаянно прикусываю её губу. Она издает протяжный стон.

Он грубый и гортанный.

Это словно отрезвляет меня. Резко распахиваю глаза и смотрю на нее. На её губах сияет кровавая усмешка, когда она смотрит на меня снизу вверх.

Глаза.

Холодные. Из-за расширенных зрачков кажутся черными, как ночь. Это не моя Китнисс.

– Нет! – я резко толкаю ее от себя, она падает на пол и заливается диким смехом, от которого кровь стынет в жилах.

– Ты разве ни этого хотел? – она проводит рукой по своей груди и похотливо сморит на меня.

– Ты не она… – шепчу я, отползая дальше, панический ужас сковал мое тело.

Не она…

Реальность вырывает меня из этого жуткого кошмара, и я резко распахиваю глаза. Сердце бьется так быстро, что сейчас пробьет грудную клетку, на лбу испарина, а дыхание, кажется, ещё долго не придет в норму.

Это всего лишь сон, это самый большой мой кошмар. Как Китнисс примет меня, да и примет ли вообще? Примет ли мое предложение начать все с чистого листа или захочет остаться друзьями, соседями? Миллионы вопросов крутятся в моей голове. Но одно я знаю точно. Так просто на этот раз я не сдамся, пусть даже мне придется потратить несколько лет на то, чтобы вновь завоевать ее доверие, а после – любовь.

Поворачиваю голову, устремляя взгляд в окно, поезд несется с огромной скоростью, на улице лишт темнота и дождь, капли которого ударяются о стекло с огромной силой и стекают вниз. Это еще сильнее угнетает меня, я отворачиваюсь и пытаюсь заснуть, но сон не идет. Слышу объявление о том, что скоро моя остановка.

Я все ближе и ближе к своей цели.

Ещё несколько минут, и я буду дома, ещё несколько часов, и я увижу её.

Выходу из поезда, у платформы стоит какая-то парочка, видимо, прощается, час уже поздний, но для них, кажется, это не имеет никакого значения. Внутри снова это чувство, которое я испытал, когда увидел счастливых Финника и Энни, и я гоню его от себя прочь.

Каков был шанс того, что мне встретятся счастливая парочка влюбленных?

Удача сегодня точно не на моей стороне, ведь каждый хочет сделать мне еще больнее.

Натягивая капюшон, до деревни победителей дорога не близкая, а на улице начался настоящий ливень.

Даже погода решила поглумиться надо мной.

Вот и он, мой дом, одинокий, заброшенный, но уцелевший. Я не был здесь с тех пор, как уехал на 75-ые Голодные игры.

Останавливаюсь на полпути, отчего-то мне совершенно не хочется пока возвращаться в свой одинокий, пустой и холодный дом. Смотрю на него, и мне становится смешно. Мы с ним похожи.

Я знаю, что нужно делать. Бросаю сумку и бегу на Луговину, почему-то мне кажется, что именно там я найду силы для встречи с Китнисс.

Это место после дождя пахнет восхитительно, все благодаря травам и лесу. Тут вдалеке я замечаю одинокую фигуру, закутанную в шаль, черные волосы развиваются на ветру, руки скрещены на груди, она смотрит вдаль и не замечает меня.

Не может быть.

Делаю шаг вперед, как можно тише, но не выходит – она резко поворачивается, как-никак слух охотника.

Несколько секунд она смотрит на меня, пытаясь разглядеть в темноте, наконец, узнав, глаза ее расширяются.

Стою на месте, как вкопанный, боюсь шевельнуться, боюсь не спугнуть её. Меня резко бросает в холод, по спине бегут мурашки, то ли от того, что мокрая одежда прилипла к телу и приносит дискомфорт, то ли от её изучающего взгляда. Я не знаю, какое мое самое большое мое желание на данный момент – подойти, обнять её покрепче и шепотом молить о прощении или же развернуться и убежать, так быстро насколько мне позволит протез, потому что я не в силах унять свой страх.

Эти секунды длятся словно целая вечность, но ни я, ни она не решаемся сказать друг другу и слова, но тут Китнисс срывается с места и идет ко мне.

Она уже совсем близко, я отчетливо вижу эти родные и милые черты её лица. Тут она подается вперед.

«Пощечина» – мелькает в голове.

Её руки сцепляются на моей шее, а губы в одночасье находят мои. Это не те грубые поцелуи из моего сна, это нежные, едва весомые прикосновения, словно крылья бабочки.

Неужели это правда? Не сон? На секунду я оторопел, но тут же обнимаю ее в ответ и отвечаю на поцелуй. Он сладок, нежен и так долгожданен. Китнисс прекращает наш поцелуй, оставляя легкое касание в уголок моих губ, и смотрит на меня с облегчением и… тревогой.

«Только не плачь, мне невыносимо видеть твои слезы» – думаю я, и уже собираюсь сказать это, опаздываю. Слова так и застревают у меня в горле, когда я вижу первую соленую каплю, скользящую по её щеке. Слезы льются из её усталых и опухших глаз, захотелось прижать Китнисс так сильно, насколько это возможно, забрать всю ее боль, ведь я ее заслужил по праву.

– Не плачь, пожалуйста, – молю я, обнимая крепче, обхватываю её лицо своим ладонями и целую, куда только попаду.

Лоб, нос, глаза, щеки и губы.

Целую мокрые дорожки её слез, а у самого сердце разрывается от боли и беспомощности, сейчас я просто жалкий мальчишка, тот, что когда-то кинул ей хлеб.

– Я так хотела… чтобы ты приехал за мной, прости меня, ты не виноват в том… – она шепчет тихо, хватаясь за ворот моей рубашки, как за спасательный круг. – В том, что случилось, есть и моя вина, – я вижу с какой болью она все это произносит, и как тяжело дается ей этот разговор, поэтому спешу его поскорее закончить.

– Теперь все закончилось, – успокаивающе говорю я, целуя её в макушку, вдыхая родной запах, её волос и кожи.

– Я не хотела бросать тебя, я бежала не от тебя, а от проблем, понимаешь… но потом поняла, что побег ничего не исправил, стало… – она утирает последнюю слезу. – Стало только хуже.

– Мы начнем все вновь, будто ничего не было, не было игр и войны, вдали от шумного Капитолия, они больше нас не тронут, – я улыбаюсь ей, а она мне, сейчас нет ничего важнее её глаз, они заменили мне целый мир.

Не знаю сколько мы ещё простояли бы, наслаждаясь друг другом и этой ночью, пропитанной запахом дождя, боли и счастья, но тут я заметил, что Китнисс дрожит.

– Пойдем, ты простудишься, – я беру её руку в свою, и мы идем, не торопясь и наслаждаясь последними минутами этой волшебной ночи.

Я уже собрался проститься с ней у двери её дома, но она прошептала, кажется, самые важные слова на свете.

– Больше никогда не оставляй меня.

И мы, взявшись за руки, пошли к моему дому.

В нем темно и тихо, но это не надолго, через какое-то время он заполняется тихим потрескиванием дров в камине, а мы Китнисс расположились около него на мягком белом ковре.

Повинуясь порыву, я вновь целую её, со всей страстью и нежностью. Китнисс торопливо расстегивает дрожащими пальцами пуговицы на моей рубашке, я же в это время опускаюсь ниже, целуя шею, прикусываю неистово бьющуюся жилку. С её губ слетает тихий стон, и это самая прекрасная музыка для меня.

Мы избавляемся от мокрой одежды, и вот на пол летит её белье. Китнисс ложится, предоставляя моим ласкам свою грудь, меня не нужно просить дважды. Мои руки исследуют её тело, а губы опускаются все ниже и ниже, покрывая поцелуями её бедра. Больше нет сил терпеть, и я вхожу в её податливое тело, останавливаясь, давая возможность ей и себе привыкнуть к этим сладостным ощущениям.

Мои толчки то резкие, то медленные, доводят Китнисс до безумия, она жадно хватает ртом воздух и шепчет мое имя, прося не останавливаться. Ещё пара секунд, и наши тела содрогаются в пароксизме страсти. Я наклоняюсь и убираю прилипшие к её лицу мокрые пряди.

Её голова лежит на моих коленях, одной рукой я перебираю её густые волосы, другая рука сцеплена в замок с её. Когда-нибудь на палец этой руки я надену кольцо, и она станет моей женой.

А пока мы лежим у камина в моем доме, оставив в прошлом все плохое, что произошло с нами.

========== Глава 15 ==========

POV Kитнисс

Воспоминания – это неотъемлемая часть нашей жизни. Какими бы отвратительными и болезненными они не были, от них никуда не деться. Наперекор желаниям в нашем сознании кроме хороших воспоминаний всплывают и те, что мы хотим поскорее забыть. В моей жизни было достаточно последних, и так мало было того, о чем хотелось бы вспоминать снова и снова. Так мало хороших моментов, о которых можно было вспоминать со счастливой улыбкой. Но, как бы то ни было, прошлое всегда будет преследовать меня в жутких ночных кошмарах. Главное не жить одними воспоминаниями, а каждый день создавать новые.

***

Успокаивающий треск огня в камине, заглушает голоса, доносящиеся из кухни. Он так красив, он может приносить людям счастье, согревать, а может и разрушить всё, что вам дорого, раз и навсегда. Мне нравится это пламя. Есть в нем что-то завораживающее, та изящность, с которой языки пламени ласкают обгоревшее полено, будто руки с тонкими пальчиками пытаются хватить обугленное древо, но тщетно. Смотря на это, все глубже погружаюсь в свои мысли.

Тихой размеренной жизнью прошло три месяца. Уже три месяца, как вернулся Пит, три месяца, как мы пытаемся стать настоящей семьей. Пока выходит коряво, неуклюже, но мы ведь только учимся, верно? Каждый день наш дом наполняется смехом, суетой. Дом оживает, и я тоже. Мы живем все вместе: я, Прим, мама и Пит, он было предлагал устроиться нам вдвоем в его доме, но Прим не отпускает меня, а я больше никогда не отпущу Пита. Дистрикт оживает, строятся новые крепкие дома, выстроили больницу, школу, дом Правосудия. Мама устроилась врачом на добровольных началах, ей просто необходимо иногда сбегать от нас, ей тяжело, как и всем нам, но я рада, что она наконец нашла занятие по душе, мама смирила, что мы с Питом вместе проводим время, живем в одной комнате, спим в одной постели. Иногда я все же замечаю, мимолетные недовольные взгляды, брошенные в нашу с Питом сторону, когда мы по ее мнению сидим слишком близко друг к другу, или когда она замечает его руку на моей талии или моем колене. Она не знает, что произошло в Капитолии, и не узнает никогда. Почти каждый день Прим просит Пита научить её что-нибудь испечь, и он всегда соглашается. У моей сестренки бывает что-то не получается, и она забавно злится, видимо этим она в меня. Из меня тоже, тот ещё повар. Иногда они зовут меня с собой, но я предпочитаю лишь наблюдать, кажется, именно в такие моменты я ощущаю себя по-настоящему счастливой. Все чаще мне я жду моего старого ментора, вот он сейчас ввалится в дом и протопает в гостиную, оставляя грязные следы на паркете, обнимет, обдавая запахом перегара, и назовет «солнышком». Но Хеймитча нет, а его дом стоит холодный и пустой.

Крепче прижимаю к себе горячую кружку с чаем и углубляюсь в мысли все дальше.

Я стала ходить на охоту, но мне не хватает своего друга. Гейл, без него даже лес не такой зеленый, он тоже остался в Капитолии, я очень жалею, что так и не поговорила с ним, я сбежала от него, ото всех. За эти месяцы он не подал и знака. Я тоже боюсь, что он обо мне думает, кем считает? Но все же я скучаю, Пит меня успокаивает, говорит, что нам все нужно время и что строить новое государство не так просто. Мой друг важная шишка в столице. Что-то вроде правой руки Койн, но я в это не верю. Эта женщина никого близко не подпустит к себе и к своим делам. Она боится потерять свою хрупкую власть.

Но зато у нас прекрасные отношения с Энни и Финником, скоро у них появится малыш, Энни хочется сменить климат и поэтому они со дня на день будут у нас в гостях. Я очень рада. Правда сказать, я думаю мне будет немного неловко смотреть на нее первое время на ее живот, на ее счастливую улыбку. Ведь мне не удалось познать радость материнства, и не знаю, решусь ли я на это в будущем. Слишком уж свежа рана.

Я так задумалась, что не заметила Пита, который подошел сзади и положил руки мне на плечи, я вздрогнула, кружка накренилась, и кипяток пролился мне на руки. Я зашипела от боли и вскочила с кресла.

Пит обошел меня, взял мои руки в свои и усадил к себе на колени.

– Прости, я напугал тебя, – его горячее дыхание обожгло мне шею. Температура в комнате, кажется, подскочила на сотню градусов.

– Нет, это я виновата, слишком задумалась, – заикаясь, прошептала я.

Увидев мое состояние, он улыбнулся одними лишь уголками рта. Он что это, вздумал усмехаться надо мной? Я уже хотела возмутиться, но тут почувствовала, как его нежные пальцы поглаживают мою обожженную кожу, сердце забилось быстрее, я испытала какое-то извращенное удовольствие от его действий. Больно, но в то же время безумно приятно.

С каждым прожитым днем мы все ближе узнаем друг друга, открываем для себя новые уголки тела и души каждого из нас. Но я каждый раз как в первый, дрожу от его прикосновений.

Как сейчас.

Его руки тянутся к краю моего сарафана, а губы уже находят мои. Его язык находит мой, и они сплетаются в страстном поцелуе.

– Прим… в соседней комнате… она… увидит, – в перерывах успеваю проговорить я, пытаясь остановить его, хотя самой этого совершенно не хочется.

– Не увидит, она сейчас слишком увлечена выпеканием вишневого пирога, до нас ей нет никакого дела.

– Да?

– Да, – и он снова впивается в мои губы поцелуем.

– А мама? – пытаюсь все же остановится, но это безумно сложно. Что он со мной делает?

– А мама в больнице, – и я сдаюсь, он снова тянется ко мне, но его планы прерывает телефонный звонок, он ругаясь встает, а я пытаюсь подавить смешок.

Бросив несколько небрежных фраз собеседнику, Пит кладет трубку и смотрит на меня.

– Ну? – не выдерживаю я.

– Завтра у нас будут гости, – с улыбкой отвечает он.

– Финник и Энни? – уточняю я.

– Хеймитч и Гейл, – отвечает Пит.

Вот это новость, я безумно рада, вчера я мечтать не могла о том, что увижу хотя бы одного из них, а тут сразу двое.

– Куда же мы всех расселим? – удивленно спрашиваю.

– Я думаю, – Пит снова берет мои руки в свои, я тяжело сглатываю, даже этот невинный жесть, будоражит мое воображение. – Нам стоит все же переехать ко мне, и тогда всем хватит места.

Мы будем жить вдвоем. Только я и он.

– Прим не отпустит меня, – возражаю я.

– Так мы с собой ее возьмем, – отвечает он.

Только я, он и моя четырнадцатилетняя сестра. Что ж, мило.

– Мама с ума сойдет, – вздыхаю я и кладу голову Питу на плечо.

– А мне, кажется, ей не помешают такие сильные эмоции, – рассуждает мой бывший напарник.

– Сильные эмоции, говоришь? – прыскаю я, – если Хеймитч не бросил пить, что мало вероятно, все мы тут испытаем сильные эмоции, они не уживутся в одном доме, и маму с собой брать мы не будем, – предупредила я его, как только увидела, что он открыл рот, собираясь высказать еще одно гениальное предложение.

– Ладно, ладно, – смеется он.

– Знаешь, он хотя бы мог позвонить мне, хоть раз, за эти три месяца, – спустя несколько минут, задумчиво говорю я.

– Китнисс, – устало отвечает Пит, – я же тебе объяснял у Гейла много работы и…

– Да что ты его все время защищаешь? И как ты понял, что я говорю о нем? – удивляюсь я.

– А кто ещё может занимать сейчас все твои мысли, не я же, – с наигранной обидой Пит отворачивается от меня.

Я заливаюсь смехом и заключаю его в объятья.

– Из тебя ужасный актер, как только наивные зрительницы Капитолия верили тебе?

– Может, это благодаря моему природному обаянию?

– Определенно, – я целую его в щеку и встаю с кресла

Утро следующего дня начинается с суматохи, мама узнав, что мы ждем гостей взяв в помощники Прим и Пита отправилась на кухню, а меня послала убирать дом, ворча о том, что я, будущая хозяйка, все запустила, а беременной Энни нельзя дышать пылью. На маму совершенно это не похоже, но видимо эти “сильные эмоции”, как их назвал Пит, и правда уже идут ей на пользу.

Звонок в дверь спасает меня и я, откинув подальше швабру, спешу встречать дорогих нам гостей.

Хеймитч.

Наш старый добрый ментор, можно сказать он заменил мне отца.

– Ну чего встала, солнышко, иди обними старика, – он расставляет руки в стороны.

– Тоже мне старик, – я крепко обнимаю его и целую в колючую щеку.

– Хоть бы побрился, ради такого случая, – ворчу я.

– Ты не меняешься, повторюсь, но обаяния в тебе не больше чем в дохлой рыбе, и что ты в ней нашел, парень, – обращается он к Питу, стоящему за моей спиной.

– Знал бы ты, как я мучаюсь, – отвечает ему он.

– Бедный мой мальчик, – Хеймитч прижимает его к себе и похлопывает его по плечу.

Увидев мое лицо, они начинают смеяться, я уже собираюсь сказать что-нибудь колкое, но тут…

– Ну, здравствуй, Кискис, – до боли знакомый голос.

– Здравствуй, Гейл – я кидаюсь к нему, пытаюсь сдержать слезы.

– Эй, аккуратнее там, сойка, теперь этот охотник мой, – слышу я нахальный голос.

Джоанна.

Не может быть.

– Я так рада, – обнимаю и её тоже.

– Скучала по мне, да? – она целует меня в обе щеку.

Я отстраняюсь и осматриваю её, девушку не узнать, на ней черное платье, а короткие волосы уложены в красивую прическу.

– Так что, вы вместе? Так вот чем ты там занимался, Гейл, – моему удивлению нет предела, но я очень за них рада, – но почему вы никому не сказали? – перевожу взгляд то на Хеймитча, который стоит с улыбкой, его все это, кажется, только забавляет, то на Пита, последний увлеченно рассматривает узор на обоях, будто не замечая моих слов. – Подождите-ка, – восклицаю я, – ты знал, – тычу в Пита пальцем.

– Ну, Китнисс, Гейл хотел все сам рассказать, – оправдывается Пит.

– Спелись, значит, – обреченно вздыхаю я.

Через несколько часов приезжают Энни и Финник. И мы садимся ужинать. Вечер проходит в уютной, семейной обстановке, как будто и не было этой разрушительной, кровопролитной войны, не было игр. Только и успеваю переводить заинтересованные взгляды с пар этого вечера, заботливый Финник и робкая Энни. Джоанна и Гейл, такие разные и такие влюбленные?

Кажется, я ещё долго не смогу привыкнуть. Время уже позднее, и мы уже собираемся увести с собой Прим, как тут из рук встающей из-за стола Энни падает стакан, она неуклюже нагибается, собираясь его понять, и охает, хватаясь за живот.

Глаза девушки мигом расширяются, и она начинает медленно оседать на пол, скуля от боли. На пол падает несколько прозрачных капель.

Воды.

Финник тут же подлетает к ней и помогает сесть на диван. Мы стоим как, громом пораженные. Первой из нас очнулась мама, она посылает Прим за врачом, а сама уходит на кухню, уводя с собой Хеймитча.

– Что это за хреновина?! – кричит Джоанна, смотря на корчащуюся и охающую Энни. – Она что уже рожает? – спрашивает уже тише Джо, получив в ответ удовлетворительный кивок от бледной мамы, она снова переводит взгляд на Энни, которой, видимо, стало легче, она глубоко дышит и утирает пот со лба.

– Эй, Креста, даже не вздумай родить здесь, – Джоанна садится рядом с девушкой и берет за руку. А мне даже подойти страшно, сейчас я ощущаю себя такой никчемной и жалкой. Пячусь назад, пока не натыкаюсь, на чью-то спину.

Пит.

Наши глаза встречаются, в его взгляде хоть и читается страх, но там полно решимости.

А вот я веду себя, как трусливая девочка, и мне безумно стыдно, но я ничего не могу с собой поделать.

Меня обуздало безумное желание убежать из дома в лес, дальше от них всех. Спрятаться и просидеть до самого рассвета.

– Может её нужно в больницу, – робко спрашивает Гейл, в комнату вбегает мама.

– Какая больница? – восклицает она, – девочка уже рожает, – в подтверждение её слов, Энни издает её один стон.

– Но ведь рано ещё, – Финник гладит Энни по руке, пытается успокоить, хотя у самого, кажется, сейчас сдадут нервы.

– Нет, если ребенок решил так, значит, сегодня он появится на свет, – мама опять убегает на кухню, отдавая всем приказы, парни берут Энни под руки и ведут наверх, Джоанна уходит с ними. Я остаюсь в комнате одна, перевожу взгляд на лужу на паркете и стакан, валяющийся неподалеку, меня колотит дрожь.

– Китнисс! – кричит мама, – Китнисс, – я несколько раз моргаю, и бегу прочь из гостиной.

– Китнисс, милая, помоги мне, с минуты на минуту придут Прим и врач, нужно подготовить помещение, нужна вода и полотенца, – я стою на месте, никак не веря в происходящее. – Ну же, Китнисс!

И я срываюсь с места, лишь бы убраться дальше.

Следующие 5 часов проходят, как в тумане, мы все сидим в гостиной и ждем, все кроме: мамы, Энни и Финника.

Все бледные как мел, я крепко вцепилась в руку Пита и никак не хотела её отпускать, даже после того, как врач ушел, Энни наверху перестала вскрикивать от боли, и даже после того как на лицах у всех засияла радостная улыбка.

Энни родила мальчика.

Мама сказала, что ребеночек родился здоровым и прелестным. И что всем нам нужен отдых и скрылась в ванной, унося с собой окровавленные простыни. Джоанна, прихватив с собой Гейла и Прим, сказала, что не сможет больше выносить этот ад ушла в дом Пита, Хеймитч на все просьбы остаться тоже ответил решительным отказом, и сказал, что без бутылки ему сегодня не уснуть. Нам же с Питом ничего не оставалось, как подняться в нашу спальню.

Спустя час молчания, лежа в постели, Пит спросил меня, о том, на что, кажется, я нашла точный ответ после сегодняшней ночи. Но почему же было так больно ответить ему, если я была уверена в своем решении на сто процентов?

– Китнисс, – я лежала спиной к нему, не произнося ни слова, надеясь на то, что он подумает, будто я сплю, но нет, он чувствовал, что я его слушаю. – Повернись ко мне, пожалуйста, – просит он, дрогнувшим голосом, – и я чувствую, что этот разговор не принесет ничего хорошего, я медленно разворачиваясь к нему лицом, и смотрю в его глаза, моля о том, что бы он замолчал.

– Скажи, когда-нибудь, ты подаришь мне ребенка, сможешь ли ты решится на это, ещё раз, знаю прошлое всегда будет с нами, от него не сбежишь, но мы научимся жить с этим, и попытаемся начать заново, мы будем счастливы, – он умоляет меня, а я не могу слушать, невыносимо больно, Пит я все решила, так зачем ты все это говоришь сейчас.

– Китнисс, – он берет мои руки в свои, – прошу, подари мне нашего ребенка, мальчика, девочку неважно, подари мне, прошу, – я молчу, а он наконец замечает слезы на моих щеках, он все понимает без слов.

Ему больно, очень, я замечаю слезы и в его глаза, он поспешно отворачивается от меня, чтобы скрыть это, и ложится набок ко мне спиной, я сижу на кровати, ощущаю себя одинокой, как никогда. Пит в этот раз не поддержал, не обнял, не прошептал теплых слов поддержки.

– Прости, – шепчу я в тишину, знаю, он меня слышит, плечи его подрагивают, он плачет. Тянусь к нему, для того чтобы утешить, но в последний миг, останавливаюсь, ему сейчас это не нужно, встаю и иду в ванну. Закрываю дверь на замок и тихо плачу, закрывая лицо руками.

Я же все решила, но почему так больно, отчего?

Потому что, сейчас я причинила любимому человеку боль, а мое самое большое желание – сделать его счастливым, ведь он заслужил это, после всего, что пережил, может и правда, мы сможем, переступить через прошлое?

Медленно открываю шкафчик под раковиной и достаю пузырек с таблетками, которые я пью уже три месяца, долго смотрю на них, сжимая в руке, тихие слезы льются по щекам.

Прости меня, Пит.

Я разжимаю руку, и пузырек падает в мусорное ведро.

Прости меня, Пит, за мою глупость.

Я решилась, я смогу, я подарю тебе дитя.

========== Глава 16 ==========

POV Китнисс

Сижу на холодном бортике ванной и смотрю в одну точку, целиком и полностью погруженная в свои мысли.

Ребенок.

Уже два раза я порывалась поднять таблетки и положить их на полку, оставить все как есть, но если сейчас я не приму окончательное решение, больше сделать это я себя не заставлю никогда. Резко встаю, да так, что в голове на секунду мутнеет, останавливаюсь у зеркала, в котором вижу отражение своей истерзанной, кровоточащей души, отпускаю все сомнения и смахиваю слезы.

Последний взгляд на одиноко лежащий флакончик, средь мусора в ведре.

И я поспешно выхожу, щелкая по выключателю.

Все решено.

Пит не узнает о том, что сейчас произошло, я не скажу, не хочу обнадеживать его раньше времени, быть может, я поспешила, быть может, мое тело больше не способно сделать меня матерью, после того, что произошло.

Холодно.

Окно спальни открыто. Он любит спать с открытыми окнами.

На ватных ногах подхожу к кровати, тихо, не привлекая его внимания, я знаю, он не спит, я тоже этой ночью не усну. Я опускаюсь на кровать, и она прогибается под моим весом, Пит даже не оборачивается.

– Люблю тебя… – шепчу я темноте, кожа покрывается мурашками, и я натягиваю одеяло до подбородка. Лежу без сна, жду. Жду его ответа, действий, хоть чего-нибудь.

Но слабость берет верх над разумом, над телом, и я погружаюсь в чуткий, беспокойный сон, так и не услышав от Пита ни слова.

Добро пожаловать в реальный мир, принцесса.

***

Я просыпаюсь с диким криком и с бешено стучащимся сердцем, ощупываю второю половину кровати.

Она пуста.

Он ушел.

Хватаю халат, на бегу накидывая его на плечи, несусь вниз по лестнице.

«Он ушёл, ушёл» – отчаянная мысль стучит в моей голове, отдавая болезненной пульсацией в висках.

Замираю на месте, увидев пять удивленных пар глаз, обращенных в мою сторону. Мама, Прим, Гейл, Джоанна и… Пит. Облегченно выдыхаю, он здесь.

Успокойся, Китнисс, у тебя паранойя.

– Ты б оделась, Огненная, – советует мне Джоанна и ухмыляется.

Я смущенно запахиваю полы халата и спешу занять свое место рядом с Питом за столом. Он не смотрит на меня, увлеченно поглощая свой завтрак. Через некоторое время, один за другим, наши гости, поблагодарив мою маму, встают из-за стола и уходят.

Остаются двое.

Я и Пит.

Наблюдаю за ним краем глаза, он холодный, отстраненный, не сказал мне за утро ни слова, даже кажется, пытается избегать соприкосновений со мной. Мне надоедает его игра в молчанку, что он пытается мне доказать? Это же смешно! Набравшись решимости, я окидываю от себя вилку с такой силой, что она, проскользнув по отполированной поверхности стола, упала на пол с неприятным шумом. Я лишь хотела привлечь его внимание, но видимо, переборщила. Пит поднимает на меня удивленные глаза и выжидающе смотрит. Весь мой запал куда-то делся, слова застревают на полпути.

– Привет, – все, что смогла выдавить из себя я.

Долгий изучающий взгляд голубых глаз, заставляет съежиться.

– Здравствуй, Китнисс, – наконец отвечает он.

И снова между нами повисает молчание, неловкое и тревожное.

В коридоре слышится звук ударяющейся о стену двери, тот, кто зашел, явно не думал о том, что обитатели дома могли еще спать, затем последовали тяжелые, неспешные шаги, и на кухне появился Хеймитч.

– Уже проснулись, – тяжело вздыхает ментор, облокотившись о дверной косяк, он как-то странно смотрит на нас. – Вы женитесь.

– Нет! – в один голос отвечаем мы с Питом.

Что за мысли? Пит не делал мне предложения…

– Это был не вопрос, – прерывает мои мысли хриплый голос, – Вы женитесь. Приказ Койн, – добавляет Хеймитч.

За его спиной вижу родные мне лица.

– Я не знаю, зачем это нужно Койн, но она решила сыграть вашу свадьбу, – Хеймитч переводит свой взгляд на меня и отвечает на вопрос, который безмолвно читался в моих глазах. – В Капитолии.

Прим, мама, Гейл, Джоанна прислушиваются к каждому сказанному им слову.

– Это ужасно, – прикрывает рот руками изумленная Прим.

– Видимо, этим самым она хочет приподнять дух народа, показать, что у этой сказки счастливый конец, а что может быть лучшим доказательством, чем свадьба двух победителей, освободителей народа от деспотии, мне правда жаль, ребята, но я сделать ничего не могу, – Хеймитчу действительно жаль.