Текст книги "Не дай ему разлучить нас (СИ)"

Автор книги: Эффи Тринкет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Картинки, маленькая девочка пяти лет, совсем крошка, поет так, что птицы за окном замолкают, потом тот самый хлеб, жатва, первые Игры, Квартальная бойня, наш разговор на берегу, 13 Дистрикт. Я вспомнил все. Открыв глаза, я обнаружил, что сижу у двери и сжимаю голову руками. Она стоит рядом и смотрит на меня сверху вниз, боится меня. Прости, прости, прости меня.

Я кидаюсь к ней и обвиваю её ноги руками.

– Прости меня, прости…я все вспомнил, тебя, нас…прости,– шепчу я, как молитву.

По щекам текут слезы, плачу как мальчишка. Я ожидал всего: истерик, слез, но не того, что она сказала мне в ответ.

– Давно простила.

========== Глава 8 ==========

POV Китнисс

Вот уже около двадцати минут мы сидим с Питом у холодной стены его комнаты и молчим. Мы думаем каждый о своем. Сейчас сижу и пытаюсь разобраться в своих чувствах, с одной стороны я чувствую безграничную радость от того, что Пит меня вспомнил, теперь он мой, настоящий, такой родной и любимый. Но с другой стороны стоит мне вспомнить о том, что произошло четверть часа назад, и лицо заливает краска. Я уже после первых игр знала, что моим первым станет Пит. Знала, смирилась, ждала. Помню, как грызла подушку, билась в истерике, узнав о том, что он меня ненавидит, не хочет знать. И я поклялась, что если мы выживем, то я попытаюсь сделать его самым счастливым. И я была уверена в том, что только рядом с ним я сама буду по-настоящему счастлива. Мой первый сексуальный опыт. Мне было так хорошо с ним в те минуты, я забыла обо всем. Да, по началу было больно, но боль была незначительной и короткой, за последний год я два раза побывала на арене и то, что я испытала там не идет ни в какое сравнение с лишением девственности. Пит не был груб, наоборот он думал обо мне, и я ему благодарна за это. Могу только догадываться о том, что тогда чувствовал и о чем думал Пит. Поворачиваю голову в его сторону, он сидит подтянув колени и опустив на них голову, его рука лежит в паре сантиметров от моей, и мне до боли хочется прикоснуться к нему. Тяну руку и осторожно касаюсь пальчиком его ладони, он не реагирует, делаю еще одну попытку, переплетая наши пальцы, но Пит медленно освобождает свою руку, и у меня внутри будто надрывается нить, нить надежды. Он поднимает голову и обращает на меня свои глаза, в них так много боли. Я растерянно смотрю на него, пытаясь понять, что происходит, к горлу подступает комок, а из глаз вот-вот польются слезы. Пит, ну зачем ты мучаешь меня, неужели тебе было мало, неужели не надоело?

– Китнисс, иди ко мне, – он тянет ко мне руки. А все ещё смотрю на него, не в силах шевельнуться, боюсь, что одно неловкое движение и это все растает, как мираж.

– Пожалуйста, – говорит он ещё тише хриплым голосом.

Я подаюсь вперед и чувствую, как мои плечи накрыли сильные руки. Моя голова покоится у него на груди, а руки цепляются за него, как за спасительный круг. Вдыхаю его запах, такой родной и знакомый, Пит, как же я скучала по тебе. Из глаз текут слезы, я просто сижу на полу, прижавшись к Питу всем телом, и рыдаю навзрыд, пока его руки гладят меня по спине и по волосам, его губы целуют меня в висок и шепчут бесконечное “прости”. Слишком многое навалилось на меня за этот день. Мы снова вместе, по-настоящему, но мы на территории Сноу, и от этого мне очень страшно. Что будет, когда он узнает о том, что Пит больше не в его власти? Я поднимаю голову и, смотря в голубые глаза, спрашиваю.

– Что теперь с нами будет?

– Не знаю, Китнисс, – честно признается он, – не знаю.

Пит встает с пола и подходит к окну, опираясь о подоконник. Он смотрит куда-то вдаль, за окном уже ночь, и Капитолий горит тысячами ярких огней. Мне сразу вспоминается ночь перед первыми играми, тогда мы тоже не спали, а смотрели на ночную столицу, тогда люди на улицах кричали и веселились, а теперь за окнами тишина, мертвая тишина. Разве могли мы – обычные подростки из дальнего Дистрикта тогда подумать, что так все закончится? Конечно нет. Я прислоняюсь головой к холодному стеклу, пытаясь остудить свои мысли и утихомирить воспоминания.

– Пит, просто скажи, что мы справимся, подари мне крохотную надежду, – молю его я.

Он тянется рукой к моему лицу и стирает мокрую соленую дорожку. Несколько минут мы стоим в тишине, пока его тихий голос не разрывает тишину.

– Сноу, хочет сделать меня своим приемником, на мой взгляд это очень глупо, но выгодно для нас. Он полностью мне доверяет, и у нас неплохие шансы на побег, но вот только готова ли страна к новой войне, которая развернется после? Думаю нет. – я внимательно вслушиваюсь в каждое сказанное им слово, и я полностью согласна с ним, эта война и так унесла много жизней. И тут вспоминаю, то о чем пыталась не думать, забыть, не рушила хрупкую надежду на то, что моя девочка жива, и Сноу до нее не добрался, но всему наступает конец, и мне придется узнать правду, какой бы она не была. Собираюсь с духом и спрашиваю.

– Пит, 13 Дистрикт…его разрушили? – пытаюсь найти правильные слова, пока Пит внимательно смотрит на меня и пытается понять. – Я имею ввиду…ведь война окончена, значит никого больше не осталось…

– Прим жива, Китнисс, – он понял меня и он сказал, то что я так хотела услышать. Мое бешено бьющееся сердце замедляет темп, я снова поворачиваюсь в окну и устремляю взгляд вниз.

– Что там произошло? – уже не боюсь услышать его ответа, ведь главное Прим жива, а все остальное – детали.

– Насколько мне известно война ещё не закончена, Сноу лишь пугает, в Дистриктах очаги еще не потушены, и Тринадцатый все ещё держит оборону, но это лишь дело времени, только в Капитолии удалось успокоить людей. Койн, видимо, тоже сдаваться не собирается, но пока залегла на дно, слишком много потерь со стороны повстанцев, но жители все ещё надеются на победу, поэтому о каком-либо спокойствии со стороны Дистриктов не может идти и речи. – он взъерошил волосы, и я непроизвольно улыбнулась, в этом жесте было что-то такое родное, такое далекое.

– А наш отряд…кто нибудь остался? – робко спрашиваю я.

– Тел нет, значит есть надежда. Все что у нас есть сейчас, это надежда, – он обнимает меня, и я прижимаюсь ближе, как можно ближе. Утыкаюсь носом ему в грудь и обнимаю в ответ, шумно вдыхаю

– Он узнает, Пит, обязательно, мы не сможем его провести, – к лицу опять поступают слезы.

Чувствую, как Пит напрягается и крепче прижимает меня к себе.

– Не узнает, – шепчет он мне в волосы, – не узнает, Китнисс, если мы сделаем все правильно, но для начала ты должна полностью довериться мне, – он приподнял мою голову, заставляя посмотреть на него, глаза в глаза. – Ты доверяешь мне, Китнисс?

Смотрю в его голубые глаза и пытаюсь понять, доверяю ли я ему так же, как раньше? Видя моё замешательство, Пит опускает глаза и убирает руки от моего лица.

– Я все понимаю, тебе сложно воспринимать меня как раньше, и я не должен чего-то требовать от тебя…

– Доверяю, – говорю я с уверенностью.

– Хорошо, – говорит он с усталой улыбкой, – а теперь давай спать, Китнисс, – говорит он, робко взяв меня заруку и потянув в сторону кровати, – сегодня был ужасный день, ты устала…

– Я не хочу спать, Пит,– резко перебиваю я его, – мне страшно, жутко от того, что все это может оказаться сном, моим кошмаром с тобой в главной роли, я проснусь и меня снова будешь ждать ты, такой холодный и жестокий…– не хочу договаривать, срываться и напоминать ему об этом, я закрываю лицо руками и плачу. Какая же я все-таки слабая.

Чувствую теплые руки на своих плечах, он разворачивает меня к себе, и я сама кидаюсь в его объятья.

– Нет, это не сон, – он гладит меня по волосам, – не сон, – повторяет он.

– Может все таки спать? – спрашивает он с надеждой, когда я успокоилась и перестала всхлипывать у него на груди.

– Угу, – бормочу я.

Мы направляемся ближе к кровати, в тот же миг, когда я откидываю одеяло назад, по коже проходит неприятный холодок, вижу на белой простыни красные пятна – моя кровь. Они стали свидетельством того, что я теперь женщина, его женщина.

Пит укладывает меня в постель, пока я пытаюсь выкинуть из головы эти мысли, но от них не избавишься, поэтому просто откладываю всё на завтра. Нежные руки укладывают на меня одеяло, но сам Пит, видимо, ложиться не собирается, он, нахмурившись, стоит в стороне и не решается лечь рядом, нам обоим неловко после того, что произошло. Нет, он должен быть со мной, одна я не выдержу эту ночь.

– Ты побудешь со мной, Пит?

– Всегда.

Это наше слово.

Вижу как разглаживаются черты его лица, и через секунду он забираться ко мне, и я сразу же тянусь к нему. Мы прижимается друг к другу, ища спасения от кошмаров и от реальности. Мы так близко, что я чувствую бешеное биение его сердца. Кладу руку ему на грудь и чувствую, как сердце колотится о грудную клетку.

– Я боюсь, что мы не сможем…ты ведь знаешь из меня ужасная актриса.

– Мы сможем, нам не впервой, – с усмешкой говорит Пит.

Я тоже улыбаюсь.

– Да, но в прошлый раз он не поверил нам, – возражаю я.

– В этот раз все будет по другому, а теперь спи, – он целует меня в лоб и зарывается носом мне в волосы.

И я хочу ему верить, и я верю в то, что мы сможем выиграть. Чувствую, как веки тяжелеют, а разум постепенно обволакивается дремой, и я уверенна, что этой ночью ни одного кошмара не будет.

========== Глава 9 ==========

POV Китнисс

Луговина. Залитая солнцем, цветущая, такая, какой я её помню до бомбежки Дистрикта. Я ступаю босыми ногами по пушистым травам, знаю, что дальше увижу могучие стволы вековых деревьев, зеленые верхушки, раскачивающиеся от сильных порывов ветра. Лес – это свобода, лес – это мудрость, а ещё это кладезь тайн. И я иду туда в надежде на то, что именно сегодня, сейчас я стану свидетельницей чего-то запретного. Делаю широкий шаг и уже готовлюсь сорваться с места, как меня окликает знакомый голос. Это Пит, стоит неподалеку, зовет меня и машет рукой. Я сразу же расплываюсь в счастливой улыбке. Здесь так чудесно, и он рядом. Мы идем навстречу друг другу, как вдруг земля под ногами начинает плавиться, с неба летят раскаленные шары, в воздухе запахло гарью и жженой кожей. Отовсюду слышатся крики о помощи, мольбы. Люди, взявшиеся из неоткуда бежали в неизвестном направлении, спасаясь от бомбежки. Мое внимание привлек лишь один силуэт, к которому я так стремилась побыстрее попасть, но я опоздала. Огонь пропитывал его тело, разрастаясь с каждой секундой. Беспощадное пламя, убивало его, миллиметр за миллиметром, он упал на колени и закричал мое имя, прося о помощи, и я бежала к нему, бежала, кажется, целую вечность, пока языки пламени стремительно подбирались к его шее, лицу, волосам. На моих глазах Пит превращался в рождественскую елку. Он корчился от боли и кричал, его голос раздавался совсем близко, но я ничего не могла сделать, я не могла помочь ему. Но вот я рядом, вот я с ним, только Пита больше нет, на его месте осталась лишь кучка пепла, которую ветер безжалостно развевает в разные стороны. Собственная беспомощность и ярость вырывались из моего горла, душераздирающими криками, но тут меня стали вытаскивать из этого состояния сильные руки. А я не хочу, я останусь здесь, с ним. Пытаюсь сопротивляться, брыкаться, но тщетно, оно сильнее.

– Китнисс! Китнисс, все хорошо, я с тобой! – темная комната, сильные теплые руки, родной голос. Пит.

Ужас, липкими щупальцами окутавший мое сознание, ещё не собирался отступать поэтому, я пытаюсь отстраниться, судорожно глотая воздух, кожа покрылась мурашками, а сердце стучало, как бешенное. Как только глаза привыкли к темноте, я различила знакомые черты испуганного лица.

– Пит, – выдохнула я, бросаясь в его объятья.

– Да.

– Зачем ты ушел? Зачем оставил меня одну? – кричала я захлебываясь слезами, прижимаясь ближе всем телом.

– Я никуда не уходил, Китнисс, я ведь обещал быть с тобой, – прошептал он целуя меня в висок.

Вспоминаю, страшные картины из моего сна. Его обугленное тело, его глаза в которых постепенно угасала жизнь, а самое страшное, что я ничем не могла помочь ему. На прикроватной тумбочке щелкнул ночник, и я смогла разглядеть лицо Пита лучше. Голубые глаза, излучавшие ранее дружелюбие и безмерную любовь, теперь были полны нежности и тревоги.

– Я причиняю всем лишь боль.

– Прекрати винить себя, Китнисс, – его голос спокойный, ровный и…уставший, он уже, видимо, устал выслушивать мое нытье. Пит смотрит мне прямо в глаза и нервно проводит рукой по лицу.

– Мне ты принесла отнюдь не боль.

Это неправда, Пит.

– Поцелуй меня, – шепчу я и тянусь к нему.

Сама не знаю, что заставило меня сказать это, но одно я знаю точно, что если сейчас не почувствую на своих губах его, не почувствую его тепла рядом с собой, то просто сойду с ума. Я вздрогнула, когда его рука коснулась моих волос, но в ту же секунду коснулась своими губами его губ. Пит, не раздумывая, ответил на поцелуй, он пододвинулся ближе и провел кончиком пальцев по моей щеке, спускаясь к ключице. Воздуха стало не хватать, и мы разорвали поцелуй, но лишь для того, чтобы набрать в легкие побольше кислорода. А потом мы вновь припали к губам друг друга, уже более страстно, требовательно. С тихим стоном Пит оторвался от моих губ и начал целовать шею, отдаваясь его ласкам, я запрокинула голову и притянула его ближе к себе, заставляя нависнуть надо мной. Внутри снова зародилось приятное тянущее ощущение. Но тут Пит остановился, будто передумал. Открыв глаза и приподнявшись на локтях, я потянулась губами к его уху и прошептала, прикусив мочку.

– Я хочу тебя, – моя речь была прерывистой из-за сбившегося дыхания.

Пит вздрогнул и резко выдохнул, надеюсь, темнота надежно скроет мою ухмылку. Но тут же с моих губ срывается протяжный стон, когда Пит стянув одеяло коснулся языком моего соска, в то время, как рука накрыла другую грудь. Он слегка толкнул меня, побуждая лечь назад, и вновь моя грудь подверглась его дерзким ласкам. Я стонала и металась по кровати, едва сдерживая желание попросить большего, но просить не пришлось. Я была словно пьяна от его ласк. Видимо, больше не в силах сдерживаться, Пит придвинулся ближе и одним резким движением вошел в меня. С моих губ снова слетел стон, он приподнимает мои ноги и закидывать себе на плечи. Мы движемся синхронно, в такт. Губы то и дело пересыхают, поэтому я облизываю их, прикусываю, пытаясь сдержать стоны, ещё один толчок, и мои руки что есть силы царапают спину Пита, он яростно шипит и прижимает меня ближе к себе. Я беспорядочно вожу руками по его спине и ощущаю что-то влажное – кровь. На этот раз не моя, его.

Вдох.

Его грубые толчки.

Выдох.

Мои стоны.

Вдох.

Тело горит огнем.

Выдох.

Его губы вновь касаются моего обнаженного тела.

Вдруг тело выгибается дугой, руки хватаются за его широкие плечи.

На меня накатывает горячая волна наслаждения, все тело пульсирует от этого незабываемого чувства. Пит издает протяжный рык и проводит рукой вверх по моей ноге, будто невзначай задевая рукой чувствительные зоны моего тела, от чего я судорожно глотаю ртом воздух. Он наклоняется, дарит мне последний поцелуй и ложится рядом, пытаясь выровнять дыхание.

Моя голова покоиться на его груди, пока его руки выводят незримые узоры на моей спине.

– Китнисс, мне нужно идти, – говорит чуть слышно Пит.

– Но сейчас ведь ночь, – недоумеваю я.

– Для президента это не имеет никакого значения, – с усмешкой отвечает он, поднимаясь с кровати.

Я смущенно отвожу глаза при виде его обнаженного тела.

– А ну раз так, то конечно…иди, – лепечу я.

– Я ведь говорил, что ты слишком чиста для Капитолия, – смеется надо мной Пит.

Меня это ужасно злит, и слова вылетают из моего рта быстрее, чем до меня доходит смысл сказанного мной.

– А ещё ты говорил, что не позволишь всему этому изменить тебя, но ты ошибся.

Дура, какая же я дура.

Пит тут же меняется в лице, хватает рубашку и стремительно идет к двери. Тут я вспоминаю, о чем хотела попросить его несколько секунд назад, собираюсь с духом и произношу.

– Пит, я хотела попросить…насчёт Гейла…

– Я что-нибудь придумаю, – перебивает меня он и выходит, через мгновение я слышу хлопок закрывающейся двери.

Устало откидываюсь на подушку и закрываю руками глаза. Ну что я за человек! Опять все испортила, не должна была ему грубить, ведь знаю, что он не виноват, в том, что с ним сделал Сноу. А теперь ещё ему придется притворяться моим мучителем и спасать наши жизни. Я поднимаюсь и иду в ванную. Холодные струи воды неприятно холодят кожу, но мне это необходимо чтобы взбодриться и согнать последние остатки сна. Я не хочу больше кошмаров. Вылезаю из душевой и касаюсь босыми ступнями холодной плитки, хватаю с вешалки полотенце и направляюсь прочь, минуя зеркала, которыми ванную буквально усыпали. Закутываюсь в мягкое полотенце, захожу обратно в спальню, где уже на застеленной постели лежит чистый комплект нижнего белья и платье. Подойдя ближе, мне на глаза попадается аккуратно сложенный листок бумаги, развернув его я прочла единственное слово, написанное знакомым почерком. Пит просил у меня прощения, опять. Я отложила записку, с мыслями о том, что нужно будет с ним поговорить, и что прощения просить нужно мне. Я взяла в руки платье и стала разглядывать. Обычное, синего цвета, средней длинны, простой кусок ткани, который не идет ни в какое сравнение с тем, что делал Цинна. С мокрых волос на спину капает вода, а плечи уже покрылись мурашками, поэтому я приняла решение все таки переодеться. После подойдя к окну и раздвинув шторы, я застыла перед окном, как вкопанная. Все небо окрасилось в розовый цвет, на нем только-только появлялось солнце. Будто сама ночь передавала его в объятья нового дня.

***

Все мое последующее время состояло из того, что я слонялась по покоям Пита, рассматривала картины, бесполезные безделушки, пару раз подходила к окну, наблюдала за куда-то спешащими жителями города. Капитолий снова пестрил красками, здания восстановились, люди продолжали жить, будто войны не было и в помине, и им нет никакого дела до этого. Но лишь ночью, можно было увидеть разницу, теперь ночами тихо и спокойно. Время творит удивительные вещи, стремительно летя вдаль, и вот на небе зажигаются первые звезды, и столица тоже зажигает огни.

Уже переваливает за полночь, а Пита все нет. Я уже начинаю волноваться, как слышу тихий скрип двери и тяжелые шаги. Он пришел. Вскоре я уже вижу его в дверном проходе, усталого и помятого. Встретившись со мной взглядом, он удивленно вскидывает брови.

– Думал, ты спишь,– бормочет он.

– Нет, решила тебя дождаться, – откидываю волосы со лба, уже готова просить прощения за мою выходку, но он меня опережает.

– Все пошло не так, как я рассчитывал, – начинает он, садясь на диван, я вся напрягаюсь, готовясь услышать, что Сноу решил убить меня и Пита, обо все узнав, но слышу совсем другое.

– Гейла приговорили к смертной казни.

Нет. Не может быть. Я срываюсь с места и бегу в ванную, закрываю дверь и поворачиваю щеколду. Открываю кран на всю мощь и опираюсь на раковину. Плачу. Рыдания вырываются с новой силой, и я зажимаю рот рукой. Слезы скатываются по щекам, и, ударяясь о мраморный край раковины, разбиваются, смешиваясь с водой, скатываются в водосток.

Гейл – мой напарник, друг, брат.

Старший брат, которого у меня никогда не было. Он был моей опорой, когда рассчитывать было не на кого. Без него не было бы и меня.

Я знала, что этого следовало ожидать, но не была готова.

“Кискисс”

Стук в дверь.

– Китнисс, открой! Слышишь?! Открой дверь!

– Нет! Уходи! – крикнула я, что есть сил. -Уходи, Пит! – кричу, оседая на пол.

Сноу, он хочет забрать у меня друга, но я не позволю. Стираю остатки слез, и шатаясь направляюсь к двери. Пит стоит посередине комнаты и смотрит на меня. В его взгляде боль и сожаление.

– Я убью Сноу, – шепчу я, яростно сжимая кулаки.

– Пожалуйста, сядь, – выставив руки вперед, он направляется ко мне.

– Убью, – повторяю я.

– Ты не кого не станешь убивать, ясно тебе, Китнисс, – говорит с нажимом Пит. – Мы будем ждать.

– Чего ждать, Пит, пока Гейла повесят, застрелят?! – срываюсь окончательно я. – Ты обещал помочь, но где она, твоя помощь, Пит Мелларк?! – захлебываюсь слезами. – Я сама все сделаю, я смогу!

Пит преодолевает расстояние между нами.

– Нет! Ты будешь сидеть здесь, ясно?! – прошипел он, встряхивая меня за плечи.– Ты что думаешь? Все так просто, пошел и убил? Нет! Прекрати думать лишь о себе, сейчас под ударом не только ты! Ты считаешь, что ты самая умная, способна обдурить Сноу? Я так не думаю! Все что ты можешь сейчас сделать, это сидеть тихо и слушать меня! – его пальцы больно впиваются в мои голые плечи, лицо перекошено злостью. Грубо? Да, но только так можно привести меня в чувство. Я испуганно смотрю на него, не веря в происходящее. Он же заметив мою реакцию, разжимает пальцы и со всей силы бьет ногой прикроватную тумбочку, отчего из нее вылетает ящик. Потом он обходит кровать и зажимает голову руками.

– Я сделал все, что мог, но не получилось, – бормочет он.

– Ни черта не получилось.

– Прости меня, – говорю я и подхожу ближе.

Обнимаю его за плечи и сажусь рядом, хотя единственное мое желание сейчас убежать, спрятаться, остаться наедине со своими страхами. Мы сидим в тишине, как вдруг голос Пита разбивает тишину.

– Мы убежим, Китнисс, 13 Дистрикт готовится нанести последний удар.

Комментарий к Глава 9

Бета вышла из сериального запоя, бете стыдно.

========== Глава 10 Докажи ==========

POV Пит

Глухой топот моих ботинок эхом отдается по коридору. Я иду один, без охраны, она мне сегодня не нужна. Сейчас я встречусь с человеком, которого врятли обрадует мой визит, с человеком которого я должен спасти ради неё. Вот уже видны каменные ступеньки, поросшие мхом. Подземелье.

Холодные каменные стены, от которых веяло сыростью и страхом, эти стены слышали крики и стоны о пощаде, и о скорейшей смерти. Все те, кто когда либо осмеливался бросить вызов Капитолию, или противился ему погибали здесь мучительной смертью. Я-то знаю.

Вот и дверь.

Гейл лежит на подстилке, именуемой кроватью. Спекшаяся кровь на губах, множество шрамов на лице и теле, порванная одежда, немного рассеянный взгляд. При виде меня его кулаки сжимаются до хруста, он садится и в упор смотрит на меня.

Он готов к нападению.

Но я не за этим сюда пришел. Стою у двери, мне не хочется подходить, говорить с ним. Да он и не послушает, после того, что произошло в последнюю нашу встречу, я для него враг номер один.

Это ради Китнисс, ради свободы, ради победы в войне – повторяю я себе и иду к нему. Он заметно напрягается, может ему даже страшно, но он пытается это скрыть.

– Давно тебя не было, с чем на этот раз пожаловал, – ядовито интересуется пленник.

– Хоторн, послушай…– собираюсь с духом я.

– Нет это ты послушай, псих, если пришел пытать, то милости прошу, но если потрепаться, то лучше проваливай, – рычит он.

Никто и не говорил, что будет легко.

– Гейл, я не за этим пришел…

– Тогда убирайся, – прошипел он и отвернулся от меня к стене, всем своим видом демонстрируя, что не желает продолжать разговор.

Это меня сильно злит, сейчас я рискую жизнью, находясь у него в камере, а этот кретин и слушать меня не хочет.

– Хоторн, я пришел к тебе за помощью, понимаешь, я все вспомнил и собираюсь вытащить тебя и Китнисс отсюда, но для этого мне нужна хоть какая-то информация, и ты ей владеешь, – я внимательно наблюдаю за его реакцией, но её нет, он все так же продолжает сидеть и рассматривать сырую, холодную, мрачную, пропитанную кровью стену камеры. Что сейчас у него в голове, поверил? Я сомневаюсь в этом. Но он поворачивается ко мне с усмешкой на лице.

– Думаешь я поверю в это, ты считаешь меня дураком, выжившим из ума от пыток психопатом, который поверит во всю эту чушь и выложит тебе все, о чем хочеться знать? Несколько дней назад ты буквально избил её у меня на глазах, а теперь рассказываешь о своём чудесном исцелении? – он издает нервный смешок. – Сейчас я все тебе расскажу, а потом ты передашь информацию Сноу, я не стану вам помогать Мелларк, – отчеканил Гейл последнюю фразу.

Я молчу, потому что знаю, что он прав, не возможно поверить в моё исцеление, врачи говорили, что это совершенно невозможно, Сноу был спокоен.

В камере повисает тишина, а я так глубоко погружаюсь в свои мысли, что не сразу замечаю изучающий взгляд Хоторна.

– Докажи мне,– немного подумав произносит он.

Доказать? Как?

Но тут мне в голову приходит идея, обхожу его и достаю ключ, – минута, – и цепи, удерживающие пленника, с грохотом падают на пол. Возвращаюсь на место и выжидающе смотрю на него.

– Этого недостаточно, – как-то неуверенно произносит он, потирая запястья. – Где гарантия того, что за дверю не стоит толпа миротворцев, готовая при любой удобной возможности забежать сюда и убить меня, – недоверчиво интересуется он.

Я спокойно подхожу к двери и распахиваю её, совершенно не заботясь о том, что я безоружен, и если Гейл соберется сбежать или напасть на меня, то я ничего не смогу сделать, он физически сильнее меня, хоть и ранен и сильно измотан.

Хоторн тяжело поднимается и идет к двери, выглянув в коридор, он отходит обратно и удивленно смотрит на меня, видимо его посетили те же мысли, что и меня, но он кивает, и я закрываю дверь обратно и запираю её.

– Ну что, доволен? – говорю я, разводя руки в стороны.

– Не совсем, – бубнит он, в следующую секунду он резко подается вперед и бьет меня в нос.

Я сгибаюсь пополам, больно черт возьми. Прижимаю руку к лицу и запрокидываю голову, он, кажется, разбил мне нос.

– Вот теперь я доволен, – удовлетворенно произносит он, потирая кулак.

Я хмыкаю. Кто бы сомневался.

Вытираю лицо, и иду к ржавому крану, торчавшему из стены и быстро умываюсь.

– Что, даже не ответишь? – издевается Гейл.

– Незачем, я знаю, что заслужил, – говорю спокойно я.

– Это верно, – кивает он. – Я ждал момента, когда смогу врезать тебе практически целый год, – он вновь садится на подстилку.

– Я рад, что твоя мечта сбылась, но может мы приступим к делу?

– А с чего ты решил, что я вообще захочу тебе что-то рассказать? – нагло спрашивает он.

– Хорошо, можешь молчать, но зачем ты нужен тогда? Сомневаюсь, что ты нужен Сноу, а я прикрывать тебя не собираюсь, – конечно я вру, я собираюсь спасти ему жизнь в любом случае, он же не чужой человек, а это будет не просто учитывая то, что Сноу уже и так решил его казнить, но об этом Гейлу знать пока не обязательно.

Хоторн недовольно хмыкает, и лицо его искажается саркастической гримасой.

– А то я этого не знал, меня убьют в любом случае.

Следующие часы проходят в обсуждения стратегий повстанцев, планов Альмы Койн. Гейл рассказал мне все, что знал сам, а я рассказал обо всем том, что знаю. Разговор прошел почти спокойно, если не считать оскорблений, посланных в адрес друг другу. Но все же пора было заканчивать, потому как это было небезопасно.

– Очень жаль, но кандалы придется надеть вновь, – говорю я с сочувствием.

– Я не нуждаюсь в твоей жалости, – раздраженно произносит он и протягивает руки. Когда с цепями было покончено, и я уже направился к двери, то услышал.

– И все равно я ненавижу тебя, Мелларк, – и я буквально чувствую, что он улыбается.

– Взаимно, – смеюсь и спешу убраться отсюда побыстрее, потому что нужно найти президента и уговорить его повременить с казнью одного из пленников подземелья.

***

– Не хочешь ли ты мне рассказать о чем – нибудь, Пит? – спрашивает президент Сноу, отпивая красное вино из хрустального фужера на тонкой ножке, и смотрит на меня с прищуром.

Я ненавижу этот взгляд, кажеться он так и наровит попасть в самую душу.

– Да, есть кое-что, насчет Гейла Хоторна, – начинаю аккуратно я.

Сноу кивает и с довольной улыбкой откидывается на спинку кресла.

Он думает, что сейчас получит секретную информацию о повстанцах, но увы, господин президент, хочу вас разочаровать.

– Я хотел бы попросить отменить его казнь или хотя бы повременить…

– Нет, – выкрикивает старик и со всей силы ставит фужер на стол, после чего заходиться в ужастном кашле.

Подумать только, какую реакцию вызвала у него эта просьба.

На секунду в голову приходят мысли, почему же хрупкий хрусталь не разбился, тонкая ножка не надломилась?

Из фужера лишь выплеснулась пара капель напитка, стекая по прозрачным стенкам и, достигнув поверхности стола, разрастаясь с каждой секундой все больше и больше, оставляя уродливые пятна на белой скатерти. Через пару мгновений на стол падает платок с ярко-красными пятнами крови. Отвратительно.

Старик умирает, ему нужно все успеть, оставить после себя полный порядок, установившуюся вновь отработанную систему, которая больше не даст сбой, но времени мало, а сделать предстоит ещё так много, он не успевает.

И не успеет.

Сноу жестом приказывает покинуть зал прислугу, отставляя нас наедине.

– Не хочешь ли ты попытаться спасти его и нашу дорогую сойку, мальчик? – шипит он, облокотившись руками о стол, и злобно смотря на меня. – Может ты забыл, и я должен тебе напомнить какие чувства ты должен испытывать к этому отребью!

– Но живой он принесет гораздо больше, полезной информации, чем мертвый, – возражаю я, Сноу должен мне поверить.

– С чего ты решил, что сможешь из него вытянуть хоть что-то, если до этого под пытками он не сказал ни единого слова, – сокрушается президент.

– Потому что, у нас в руках самое дорогое, что у него есть – Китнисс Эвердин, – произношу её имя со всем презрением и ненавистью, хотя у самого сердце замедляет удары каждыай раз, когда смотрю в её серые глаз.

Сноу смотрит на меня, пытаясь понять – вру я или говорю правду, а потом попросту встает и идет к двери.

Это провал, – проносится в голове.

– Даю тебе месяц, – холодно сообщает президент и уходит за дверь.

Смотрю, как в фужере покачивается бардовая жидкость, и расплываюсь в улыбке.

Поверил.

***

Время бежит слишком быстро, залечивая старые раны, оставляя на сердце уродливые шрамы, приносит радость и страдание. И как бы мы не старались замедлить его или заставить бежать далеко вперед с неимоверной скоростью, у нас ничего не получится.

Время нам неподвластно.

***

…прошел уже месяц. Месяц напряженных поисков союзников в Капитолии, связей с главным штабом 13 Дистрикта, месяц работы с Гейлом. Но дни утекали сквозь пальцы словно вода, и риск был велик, но на удивление все шло гладко, пока в один день мой слух не пронзил резкий писк коммуникатора, извещающий о том, что Сноу желает встречи. Всю дорогу до назначенного места меня приследовало плохое предчувствие, и я знал, что эта встреча ничем хорошим не закончится, по крайней мере для меня.

С безразличным выражением лица прохожу в помещение, немного мрачновато. Но тут слышу щелчок и глаза слепит яркий свет ламп.