Текст книги "Не дай ему разлучить нас (СИ)"

Автор книги: Эффи Тринкет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

========== Глава 5 ==========

Свет, его так много.

Это первое, что приходит мне в голову после того, как я открыла глаза. Я тихонько приподнимаюсь на локтях и рассматриваю то место, где нахожусь. Большая комната, довольно уютная, теплые цвета: бежевый, коричневый, оранжевый… Оранжевый… Что-то мне подсказывает, что это комната Пита. Тогда какого чёрта я здесь делаю? Пытаюсь вспомнить события вчерашнего вечера, прикрываю глаза, и картинки вспыхивают, как на киноплёнке: камера, Сноу, муки Изабель, мои тщетные попытки помочь ей. Это все, как очередной кошмар только во сто крат хуже. Это реальность, ни сон, ни иллюзия, ни мое разыгравшееся воображение. Пит. Он помог, снова поборол себя! Приступы можно победить, и я помогу ему это сделать, обязана, я не должна опускать руки, только не сейчас, не могу снова потерять его, я должна бороться до конца.

Я попыталась медленно встать и вдруг вспомнила, что вчера здорово упала, но боли не чувствую. Для верности, я даже покрутилась из стороны в сторону, но действительно ничего не болит. Что ж меня опять подлатали. Встаю с кровати и, слегка пошатываясь, направляюсь на поиски выхода. Вижу дверь, открываю её, захожу внутрь. Дверь позади меня захлопывается, и я остаюсь стоять в кромешной тьме, шарю руками в поисках рубильника. Через секунду комнату освещает яркий свет. Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что нахожусь в мастерской, мастерской Пита. Здесь нет окон, посередине стоит мольберт, прямо на полу – краски, кисти, скомканные листы. Осторожно обойдя всё это, иду прямо к мольберту, который покрыт грубой серой тканью. Я тяну к нему руки, секунда колебаний, и ткань уже лежит на полу. Замираю на месте, прижав руки ко рту, и во все глаза смотрю на то, что изображено на картине. Это я. Моя копия стоит на человеческих костях, а позади нее полыхают пожары. В одной руке лежит лук, а в другой – стрела, с которой капает кровь – густая, алая, горячая. Волосы, которые обычно заплетены в привычную косу, развеваются на ветру. Я напоминаю ведьму Банши. Картинку с иллюстрацией которой, я видела в старой книге своего отца, но больше всего меня поразило лицо. Похотливая улыбка, больше напоминающая звериный оскал, серые глаза смотрят с ненавистью и вожделением. Господи, неужели Пит видит меня именно такой. Вдруг слышу голоса и шаги, быстро хватаю ткань, и накрыв картину, выхожу из мастерской. Голоса всё громче и громче, отчетливее. Первый голос – спокойный и тихий, его обладателя я узнаю из тысячи. Пит. Второй – более грубый, с хрипотцой. Я буквально чувствую, как его обладатель сдерживается, чтобы не перейти на крик. Сноу. Никогда не слышала, чтобы президент так нервничал – это даже вызывает у меня некое подобие улыбки, но слова, сказанные им сразу её стирают.

– Глупый мальчишка, что ты делаешь? Зачем ты помог ей? Она не заслуживает ни жалости, ни понимания! На её руках кровь твоих близких, кровь сотен безвинных людей!

– Я хотел…– начинает было Пит.

– Замолчи! – тут же обрывает его президент. – Она бросила тебя подыхать, не вернулась за тобой, не попыталась спасти тебя, а ты её жалеешь! Ты помнишь, её любовь – это мнимое притворство. Она играла с тобой, чтобы спасти свою шкуру и вернуться домой, а на твои чувства ей было плевать. Она никогда тебя не любила.

От услышанного сердце падает куда – то в пятки, хочется взять и задушить эту старую мразь голыми руками

– Пит, сейчас я возложил все надежды на тебя. Ты – будущее Панема, она – прошлое. Ты должен построить всё, что было разрушено твоей возлюбленной – Сноу сделал акцент на последнем слове. – Я надеюсь, ты меня не подведешь.

– Нет, президент, – полный стали и решимости голос.

– Я надеюсь, мальчик мой, надеюсь.

Хлопок закрывающейся двери, и комната погрузилась в тишину. Я стою, как парализованная, а мозг медленно переваривает поступившую информацию. «Ты – будущее Панема, она – прошлое». Сноу хочет сделать Пита своим преемником. Вот это неожиданность! Эта новость вызывает у меня нервный смешок, и я тут же прикрываю рот рукой, но уже поздно. Из–за поворота выходит Пит, при виде меня он складывает руки на груди, и облокотившись о стену, смотрит на меня холодными темно – синими глазами, а на его скуле красуется синяк. Я стою не двигаясь хочется подбежать к нему, схватить за руки, прокричать о том, что сказанные Сноу слова – это неправда. И вот я делаю первый шаг с таким трудом, как будто в пропасть.

– Стой на месте – цедит сквозь сжатые зубы Пит.

Замираю на месте в ожидании того, что же будет дальше. Пит отталкивается от стены и медленно движется по направлению ко мне. Грубо схватив меня за руку, притягивает к себе и впивается в губы жестким и требовательным поцелуем. Мне не нравится, пытаюсь отстраниться, оттолкнуть его, но не выходит, он слишком силен. Чувствую, как его рука скользит по моему бедру вверх, и с силой бью его кулаком в плечо. Пит лишь сильнее прижимает меня к себе, и я уже начинаю задыхаться. Не вижу другого выхода и просто сдаюсь, отдаюсь во власть его рукам и губам. Знаю, что неправильно, знаю, что нельзя, но я хочу почувствовать себя желанной. Пусть это неправда, пусть. Закрываю глаза и представляю, что это мой Пит – ласковый, готовый отдать за меня жизнь, любимый. И даже кажется, что поцелуй становится более нежным. Но тут воображение рисует образ человека с синими глазами, полными ненависти и презрения, губами, скривившимися в ухмылке и руками, смыкающимися на моей шее. Лишь сильнее зажмуриваю глаза и углубляю поцелуй, пытаясь вложить в него всю свою боль, отчаянье и преданность. Может этот поцелуй разбудит в нем былые чувства. Мы отстраняемся друг от друга, мои руки лежат у него на шее, его – на моей талии. Оба глубоко дышим, пытаясь как можно больше воздуха набрать в легкие. Он наклоняется к моему уху и холодно произносит.

– Ненавижу тебя.

Я отшатываюсь, как от пощечины, этими простыми словами он вернул меня обратно в реальность. Пит стоит с непроницаемым выражением лица и смотрит на меня в упор. Сейчас он – охотник, я – добыча.

– Скажи, а его ты так же целовала, так же прижималась к нему, обнимала его? – с каждым словом он ближе подходит ко мне, я пячусь назад. – Ответь, Китнисс, какого это было, зная, что я здесь загибаюсь от боли! Когда в каждом грёбаном кошмаре я звал тебя! Когда я молил о том, чтобы ты пришла, но тебя не было! Я был словно в аду!

Я упираюсь в стену, дальше отступать некуда, по лицу уже текут горячие слезы.

– Скажи мне, были ли его поцелуи сладкими! – он ударяет кулаком о стену в миллиметре от моей головы, и я вздрагиваю от неожиданности. Его слова, как нож по сердцу, он не прав, я бы никогда так не поступила с ним. Его обвинения беспочвенны и от этого ещё хуже. Чувствую, как он наматывает мои волосы на руку и медленно тянет вниз, заставляя посмотреть на него.

– Пит, ты не прав, я бы никогда так не поступила…– запинаясь, начинаю я.

Пит не дает мне закончить, снова впивается в мои губы жестким поцелуем, но теперь в нем нет ни капли нежности. Лишь звериная ожесточенность, это скорее похоже на укус, нежели на поцелуй. В этот раз мне больно и противно. Начинаю вырываться с новой силой. Хватит! Я больше не позволю играть с собой, только не ему, не хочу, чтобы он собственноручно втоптал в грязь свой светлый образ, хранившийся у меня в душе. Я не позволю тебе, Пит Мелларк! Я что есть силы, царапаю его шею, и он, зашипев от боли, резко отшатывается от меня. Тяжелый, Господи, какой же тяжёлый взгляд!

– Чертова дрянь! – крикнул Пит и со всей силы ударил меня по лицу, отшатываюсь и медленно оседаю на пол. Красные, синие и зеленые огни слились в безумный калейдоскоп. «Он снова меня ударил» – мелькает отчаянная мысль, и вот я чувствую, как по телу проносится уже знакомая волна ужаса, но тут же чувствую, как сильные руки возвращают меня на место.

– Я бы не советовал тебе впредь распускать руки, Китнисс!

– Пит, пожалуйста…

– Пожалуйста, что? – грубо прерывает меня он. – Прекрати? Отпусти? Нет, я ещё и не начинал. Я заставлю тебя кричать, ты пройдешь, все круги ада, будешь звать всех, кто уже никогда не поможет.

– За что? – только и могу выдавить из себя.

Но Пит и не думает отвечать, он отпускает меня и отходит на пару шагов. Мой взгляд лихорадочно шныряет по комнате и цепляется за большое зеркало висящее на противоположной стене. Неужели это я в отражении? Больше напоминаю себе запуганную дичь. Растрепанные волосы, руки трясутся, раскрасневшиеся мокрые щеки и мой взгляд-безумный, полный боли и страха. Кожа бледная, практически прозрачная, а по сравнению с бежевой стеной у которой я стою, кажется вообще серой. Поспешно отвожу взгляд «Не смотреть на Пита, не смотреть», не хочу видеть его глаза.

Пит ухмыльнулся.

– Китнисс, неужели ты действительно думала, что на меня подействует вся та ересь, которую ты вчера несла? Теперь твои слова не имеют значения для меня, теперь это пустой звук!

«Уже ничего не имеет значения»– проносится у меня в голове отчаянная мысль.

Открывается дверь, снова миротворцы, снова нескончаемые коридоры. И вот я в своей комнате наедине со своим одиночеством и отчаяньем. А что если покончить с собой, конечно в ванной комнате есть бритва, точно есть! Бегу со всех ног туда, переворачиваю все ящики, вываливаю их содержимое на пол. Надо же, ни одной, даже нет ни единого лезвия. По комнате, казалось, прошёл тайфун, перевернув всё, что можно было, развернувшись, я со злостью кинула в зеркало первую попавшуюся безделушку и острые осколки сыпется на пол. Я подхожу и аккуратно беру один из них, тупо смотрю на него, а потом иду к ванной, включаю горячую воду и сажусь в нее прямо в одежде. Задираю рукав и подношу к руке осколок. «Ну давай же, всего один разок провести и конец мучениям, и ты будешь свободна, как птица» .

– Нет! Не могу! – разрывает тишину мой голос.

Слабая, слишком слабая. Сжимаю осколок сильнее и выкидываю подальше, теплая кровь капает с рук и растворяется в воде. Глупо было надеяться, что я смогу что-то изменить. Они слишком сильно поработали над Питом. Я вконец разрыдалась, больше не имеет смысла сдерживаться, больше ничего не имеет смысла.

– Ненавижу! Ненавижу тебя! – ору я во всё горло. – Ненавижу за то, что отнял его у меня и превратил в чудовище!

Я выхожу из ванной, скидываю мокрую одежду и залезаю под одеяло. Меня знобит, руки трясутся, натягиваю одеяло выше и полностью скрываюсь под ним, словно маленький ребенок, пытающийся скрыться от вымышленных чудищ.

Хмурое небо, железная изгородь, крик воронов, каменные надгробия. Я на кладбище, медленно обходя каждую могилу, читаю надписи. Здесь все те, кто умер по моей вине. Горячие слезы уже бегут по щекам, теперь они – мои вечные спутники. Иду дальше, минуя ряды, и вдалеке вижу силуэт, он стоит на коленях у надгробия и гладит холодный камень рукой. Ускоряю шаг, и вот меня от него отделяют лишь пара метров. Теперь я могу разглядеть лицо юноши, это Пит сидит и с тоской водит рукой по надгробию, на котором написано… мое имя. Стою в оцепенении, не двигаясь, и не понимаю, что это значит.

– Пит, – окликаю я.

Никакой реакции.

– Пит, – я касаюсь рукой его плеча, и он резко оборачивается, обращая ко мне полные горя и боли глаза, в которых застыли слезы.

– Ты, – шипит он. – Ты убил её, мерзкий переродок, убил мою Китнисс! – он медленно встает с колен и приближается ко мне.

– Чт…я не…стой…

«Бежать» – первая моя мысль, но уже слишком поздно, чувствую, как холодные пальцы смыкаются на моей шее.

Я резко открываю глаза. Странно, но у меня такое неприятное чувство, будто я в комнате не одна. Как можно более бесшумно поворачиваю голову. Так и есть, в кресле напротив, сидит Пит и смотрит куда–то в сторону, не замечая моего пробуждения. Он изменился не только внутренне, но и внешне. На лбу появились морщины, изменился взгляд – тяжелый, жестокий, образ завершали плотно сжатые губы. Это больше напоминает маску, а не лицо.

– Уже проснулась – говорит он, как будто с сожалением, и обращает на меня свой взгляд. Я буквально вжимаюсь в кровать, хочется провалиться под землю, лишь бы не ощущать на себе его изучающий взгляд.

– Жду тебя через десять минут – коротко бросает он мне и выходит за дверь.

Такая резкая перемена, и уже знакомые стальные нотки в голосе. Я встаю с постели и, прижимая простынь к груди, направляюсь в сторону шкафа. Нахожу внутри простое черное платье, одеваю и выхожу. Пит стоит у двери, облокотившись о стену, осмотрев меня, он отталкивается от неё, и, не говоря не слова, идет вперед. Мне ничего другого не остается, как следовать за ним. Минуя повороты, ступени и коридоры мы останавливаемся у железной двери. Пит становится сзади и, кладя руку мне на талию произносит, обжигая нежную кожу шеи своим горячим дыханием. Меня будто прошибает электрический заряд, моё тело всё так же реагирует на его прикосновения.

– Я подумал, тебе захочется на это взглянуть.

Пит нажимает на панели какую – то кнопку и дверь беззвучно открывается. Мы заходим внутрь, и я вижу на полу, прикованного цепями человека. Узнаю знакомые черты, и сердце болезненно сжимается в груди.

– Гейл…

========== Глава 6 ==========

POV Пит

Стою в мастерской и плавными аккуратными движениями вырисовываю черты той, что люблю и ненавижу. Я каждый раз борюсь с желанием прижать её к себе или причинить боль и заставить страдать. Мне не справиться со зверем, засевшим внутри, он силен и каждый раз, когда я вижу Китнисс, он рвется наружу. После того как мы разминулись у магазина, я направился к Сноу. Сам, по собственной воле, и меня ждали, будучи пленником в Капитолии после физических пыток и пыток ядом, я уже не принадлежал сам себе. Я ненавидел себя за то, что предал Китнисс, но Сноу был доволен мной и в награду обещал мне то, что в обычной жизни никогда бы мне не досталось – Её. Президент уверен, что имеет надо мной полный контроль, но это не так, и я это отлично скрываю. Я хорошо умею играть на публику, не то что Китнисс. Китнисс, короткая вспышка ярости и рука, которая не торопясь наносила мазки на холст, дрогнула, прочертив черную полосу на её лице. Картина безнадёжно испорчена. Хватаю лист и швыряю его в самый дальний угол мастерской.

«Убийца, обманщица, она тебя не любит»

Хватаюсь за голову и выбегаю за мастерской, громко хлопнув дверью. Падаю в кресло тяжело дыша и пытаюсь успокоится.

«Убила твою семью, убила, убила…»

– Заткнись, это неправда! – кричу я зажимая уши ладонями, хотя знаю, что это не поможет. Этот голос звучит внутри меня.

«Правда, и ты это знаешь и чем скорее ты с ней покончишь, тем лучше»

Голову снова пронзает резкая боль, такое бывает периодически. Это последствие после яда ос. Как в тумане встаю с кресла и, шатаясь, иду к кровати, где лежит мой пиджак, достаю из внутреннего кармана шприц и медленно ввожу иглу в руку. Чувствую, как боль тут же уходит, и на его место приходит облегчение и легкость. Морфлинг медленно растекается по венам. Именно его я тогда ввел Изабель в камере. Вспоминаю испуганное лицо Китнисс, и сердце болезненно сжимается, ну почему эта девушка так действует на меня. Серые, как осеннее небо глаза, черные, как смоль волосы и нежная улыбка, но она не была искренней, не была настоящей. Закрываю глаза и вспоминаю наш недавний поцелуй, я причинял ей боль и получал от этого наслаждение. Зверь внутри меня ликовал в тот момент и радовался победе. Она была так беззащитна, но все же сопротивлялась мне.

Бойся своих желаний, они могут сбыться.

Моё сбылось, Китнисс теперь моя, но я не хочу, чтобы все произошло именно так. И каждый раз, когда она находится рядом, в голове что-то замыкает и не остается никаких чувств, кроме жгучей ненависти. И я знаю, что помочь мне избавиться от этого может только она. Одними лишь словами она вызывает во мне бурю эмоций, и оживляет воспоминания, которые я тщетно пытался забыть, отдаваясь действию охмора.

«Зачем переживать за ту, что стала причиной твоей боли, поверь мальчик мой, она этого не стоит. Посмотри в окно, сейчас там страх и боль, но это ненадолго. Как только я избавлюсь от оставшихся мятежников, то начну все заново, и ты мне в этом поможешь. Мне не так много осталось, знаешь ли, война меня подкосила, но теперь у меня есть ты, – он крепко сжимает моё плечо и уходит».

Тогда я действительно задумался над его словами: о новом мире, о счастливом будущем для его жителей. Глупец. Сноу не собирается облегчать жизнь жителям дистриктов после того, как всё устаканится. У него более грандиозные планы, и мне даже страшно подумать какие. Подхожу к зеркалу и усмехаюсь, на скуле синяк. Капитолий не прощает ошибок, а точнее их не прощает Сноу. После моего провала в камере пыток и спасении той безгласой девочки, он был просто в ярости, он вознаградил меня за это новой порцией яда. Мне долго тогда пришлось разыгрывать раскаянье и признаваться в собственной слабости, но, кажется, он поверил. Я не знаю, насколько долго мне удастся водить его за нос. Это становится проблематично, учитывая то, как на меня влияет Китнисс. Я не контролирую себя наедине с ней. Дверь открывается, и я вижу на пороге человека в белой форме.

– Мистер Мелларк, вас ожидает президент.

Снова нацепляю на себя маску хладнокровного, расчётливого ублюдка и безразлично произношу.

– Хорошо, я буду через четверть часа.

Миротворец лишь недовольно морщится и уходит, громко хлопая при этом дверью.

– Вижу, ты уже входишь во вкус, Пит, – констатирует с улыбкой президент

Я лишь небрежно улыбаюсь

– Это даже прекрасно, – продолжает тот. – У меня для тебя замечательная новость. Наши солдаты поймали Гейла Хоторна, кузена, – последнее слово он специально выделяет и делает паузу, смотрит на меня, выжидая реакции.

Я киваю и внимательно смотрю на него, потираю ладони, расплываясь в ядовитой ухмылке. Это спектакль для одного зрителя.

– Я хочу, чтобы именно ты сообщил нашей Сойке это приятное известие, и пусть она и запомнит эту встречу.

Встаю с кресла и подхожу к нему.

– Не сомневайтесь, президент.

Он улыбается мне, обнажая ряд кипенно-белых зубов, и я чувствую вонь, исходящую от него. Еле подавит рвотный позыв, я спрашиваю могу ли идти и, дождавшись положительного ответа, буквально выбегаю из его кабинета. Гейл схвачен, наверное, эта новость должна вызвать у меня какие-то эмоции. Удивление или сочувствие, сострадание, но ничего из перечисленного нет. Мне все равно. Прямо из кабинета Сноу быстрым шагом направляюсь в покои Китнисс. Вот уже и её дверь, что меня ждет за ней, я уже знаю. Приступ и желание причинить ей как можно больше боли. Аккуратно открываю дверь и обнаруживаю, что Китнисс спит. Прохожу дальше вглубь комнаты, тут царит беспорядок. На полу валяется мокрая одежда, вещи перевернуты, дверь в ванную распахнута настежь. Иду туда и вижу, что здесь дела обстоят ещё хуже: все ящики перевёрнуты, их содержимое на полу вперемешку с осколками разбитого зеркала. Захожу снова в комнату и, обойдя кровать, сажусь на край. Рассматриваю её, она красивая, даже слишком, такая спокойная, умиротворённая. Странно, но зверь внутри пока молчит, будто готовиться к прыжку. Я тянусь к ней и провожу указательным пальцем по её щеке, но тут же отдёргиваю руку, будто боясь, что это прикосновение приведет к чему-то необратимому и ужасному. Бесшумно встаю с её кровати и пересаживаюсь в кресло.

Через несколько часов Китнисс увидит Гейла, я не хочу, чтобы это произошло. Толи это жалость, толи ревность, знаю одно, что я этого не хочу, но моего мнения никто не спрашивал. Вдруг замечаю, что она проснулась, поворачиваюсь и встречаюсь с ней взглядом. Широко распахнутые глаза, дыхание её сбилось. Ей снился кошмар, я это знаю. Вдруг захотелось обнять её, прошептать, что всё хорошо, но я тут же отогнал от себя эту мысль.

– Уже проснулась, – говорю я.

«Убей её, вот она, перед тобой, беззащитная, хрупкая, только протяни руку…»

– Жду тебя через десять минут, – бросаю я и выхожу.

Прислоняюсь в коридоре лбом к стене и пытаюсь привести мысли в порядок, но безрезультатно. Это опять началось и оно сильнее. Время бежит быстро, и уже из комнаты выходит Китнисс, одетая в простое черное платье. Я иду впереди, она за мной. Коридоры, повороты, и вот мы уже у заветной цели. Обхожу её и кладу руки её на талию, чувствую, как она напрягается, но не отстраняется от меня. Эта близость наших тел просто сводит с ума.

– Я подумал, тебе захочется на это взглянуть.

Она лишь молчит в ответ.

Подхожу к двери, ввожу пароль, и дверь отъезжает в сторону. Я наблюдаю за её реакцией. Глаза расширились, руки её затряслись.

– Гейл…

Шоу начинается.

========== Глава 7 ==========

POV Пит

Гейл стоит на коленях на кафельном полу, свесив голову вниз, и, кажется, поначалу даже не замечает нас. Но сзади хлопает дверь, заставляя его вздрогнуть, и он поднимает на нас глаза. Черные волосы спадают на лицо, губы поджаты, он в запекшейся крови и грязи. Но вот что действительно заставляет меня удивиться, так это его глаза. Они яркие живые, будто он вовсе и не пленник, которого со дня на день приговорят к смертной казни. Я перевожу заинтересованный взгляд на Китнисс, которая все так же стоит, и прижав руки ко рту, смотрит своими большими испуганными глазами на него. Как же ты боишься, боишься за него. Вдруг она резко поворачивает голову в мою сторону и теперь так же смотрит на меня. Я лишь ядовито улыбаюсь и подхожу к ней. Убираю непослушные черные пряди, оголяя ее нежную шею.

– Что же ты стоишь, дорогая? Мы же пришли сюда для того, чтобы навестить твоего друга, так давай же, иди! – я толкаю ее вперед, и она, срываясь с места, бежит к шахтеру, падает рядом с ним на колени. Он прожигает меня полным ненависти взглядом.

– А я думал ты справился, хрипит он. – Думал, ты сильный, а ты слабак! – продолжает все громче он.

Китнисс, сидевшая рядом, схватила его за руку и что-то прошептала на ухо, но он не обратил на нее никакого внимания.

– А как же революция, Мелларк? Как же восстание? – не унимается он.

Все так же безразлично продолжаю на него смотреть, хотя внутри уже все кипит.

– Где же твоя любовь к ней? – он кивает головой в сторону Китнисс, которая все так же сжимает его руку.

Что за чушь ты несешь?

– Нет больше ничего, потому что ты сдался, а значит зря были эти жертвы, и все твои близкие умерли зря!

А вот это слишком.

– Заткнись, Хоторн! – внутри все кипит, да как он вообще посмел в чем-то меня упрекнуть?! – Мои родители и братья умерли из-за всего этого, из-за этой чертовой революции! Хочешь сказать, что я сдался, что я не боролся, пусть будет так!

– Не за это столько людей отдали свои силы, возможности и жизни, чтобы так все закончилось, мы должны были дойти до конца, а ты струсил! – орет Гейл

– Лучше заткнись, – цежу сквозь зубы я.

– А то что, Мелларк, что ты можешь сделать?! – все больше и больше распаляется Гейл.

– Гейл, не нужно, прекрати…– умоляет его сквозь рыдания Китнисс.

Он поворачивается к ней и дарит кривоватую улыбку и тихо шепчет, – Все хорошо, Кискисс

Кискисс. Я презрительно хмыкаю.

– Пожалуйста, не надо, успокойся…

– Да, охотник, послушай свою подружку, она-то знает, к чему это может привести, – говорю я, прожигая его глазами.

После моих слов атмосфера в камере накалилась до предела. Теперь уже два взгляда были обращены ко мне. Я растянул губы в довольной улыбке. Да, Хоторн, я нашел то слабое место, в которое можно побольнее ударить. Милая, нежная Китнисс.

– Что ты сказал, Мелларк? – он еле сдерживается, – Я тебя спрашиваю, больной ты ублюдок?! – взревел Гейл, силясь вырваться из цепей.

Те жалобно звякнули, но, разумеется, выдержали приступ пленника. На запястье у Хоторна появились красные отметины. Но он этого будто не заметил, казалось, боль ему не доставляет дискомфорта.

Я на собственной шкуре испытывал такое и знал, что ещё парочка таких рывков и эти полосы превратятся в истекающие кровью протезы.

– Если ты хоть пальцем её тронул…

– То что? – теперь моя очередь насмехаться над ним.

Я сел на корточки перед ним, расстояния между нами хватало для того, чтобы разглядеть все шрамы и порезы на его лице, но недостаточно для того, чтобы он мог до меня дотянуться.

– Кискисс, это правда? – он взял её руку в свою и придвинулся к ней ближе, пронзительно смотря в её глаза и боясь услышать ответ.

– Нет, Гейл, нет, – она тоже потянулась к нему ближе.

Но я оказался быстрее и дернул её назад, её рука вырвалась из его, а сама она упала на локти, морщась от боли.

Гейл бешено зарычал, снова и снова пытаясь вырваться из своих пут.

– Не смей её трогать!

И вот по холодному металлу потекла бурая капля, цепи будто все сильнее и сильнее смыкались

вокруг его запястий.

– Не нужно забывать, Гейл, что это, – я киваю в сторону Китнисс головой, – моя игрушка. Я знаю почему ты злишься, Хоторн. В конечном счете она досталась мне, а не тебе.

– Подонок, – уже более спокойно говорит Гейл.

– Может быть и так, но знаешь, я ведь не жадный, я позволю тебе хотя бы понаблюдать, – сам не знаю, что со мной происходит, но мне определенно нравится эта игра, я владею ситуацией, и эта власть пьянит.

– Ну что, дорогая, – поворачиваюсь к Китнисс, её уже бьет мелкая дрожь, – покажем ему, как сильно мы любим друг друга, и постарайся, ведь от этого будет зависить, доживет ли он хотя бы до завтра.

Я притягиваю её к себе и прикасаюсь к её губам своими, легко, давая ей понять, что она должна действовать. И Китнисс подчиняется, сначала робко, потом смелее. Она обвила мою шею и уже исследует языком мой рот. Просто поразительно, на что ты способна ради него. Моя рука зарывается ей в волосы, вторая покоится на талии. Поцелуй уже более страсный, она проводит рукой вниз по моей груди и закусывает мою нижнюю губу, по телу будто проходит электрический ток, я отстраняюсь от неё и окидываю её беглым взглядом. Волосы растрепались, губы припухли от поцелуя, глаза блестят от слез. Опять ты плачешь.

– Знаешь, Хоторн, в нашу первую ночь она была такой же страстной, ты многое потерял…– специально вру ему, все больше распаляя.

– Пит, не надо, – она подняла на меня заплаканные глаза.

– Ну что ты, дорогая, ты же видишь, мы разговариваем, а ты мешаешь, – начинаю я притворно-ласковым голосом.

– Прекрати! – кричит она.

– Я же сказал тебе, заткнись! – моя звонкая пощечина рассекает воздух и оставляет красный след на её белоснежной щеке. Гейл с секунду тупо смотрит на нас, а потом снова принялся рвать цепи, после чего зарычал от боли. Он неотрывно следил за Китнисс, за каждым её движением, меня уже жутко стал раздражать его взгляд.

– Ах ты мразь! Клянусь, я выберусь отсюда, и тогда ты пожалеешь о том, что сделал сейчас.

– В твоем положении, я бы не стал бросаться пустыми угрозами, – холодно отвечаю я.

– Да, ну и что ты мне сделаешь, шавка? Ударишь, как её?– Гейл дергается на месте, а цепи весело позвякивают ему в унисон.

– Да я даже руки марать об тебя не стану, – но он, кажется, не обращает на мои слова никакого внимания.

– Китнисс…– его голос дрожит, девушка лишь продолжает смотреть в пол, избегая его взгляда, ей стыдно.

– Нет! На сегодня, я думаю, хватит, – поднимаюсь на ноги и поднимаю Китнисс.

– Пойдем, детка, у нас ещё планы, – тяну её к выходу.

Все, что успеет сказать она, это “Прости меня”, и дверь за нами закрывается. Я тащу её по коридорам, она не сопротивляется, но когда мы минуем поворот, который должен вести в её комнату, она начинает нервничать. Нет уж, детка, сегодня ты к себе не вернешься.

– Пит! Пит, стой же, куда ты меня ведешь?! – она пытается вырвать свою руку из моей или притормозить, но тщетно.

Вот уже мои покои.

– Не беспокойся, мы уже пришли, – буквально запихиваю её внутрь и захлопываю за нами дверь.

– Знаешь, мне как-то стыдно за то, что я наврал нашему лучшему другу об одной маленькой детали, которой не было, и сейчас я собираюсь это исправить, – быстро преодолеваю расстояние между нами и прижимаю её к себе. Она сначала стоит спокойно, но через секунду, будто осознав смысл сказанных мною слов, начинает бешено вырваться.

– Нет! Господи, Пит, нет! – кричит она между моими поцелуями.

Прижимаю её к стене, она бьет кулаками мне в грудь, царапается, кусается, но не поддается мне.

– Просто расслабься, ты сама себе делаешь хуже, – шепчу я ей на ухо.

И она прекращает бороться, отдавшись в мою власть. Воспользовавшись моментом, я приподнимаю её над полом, закидывая её ноги себе на талию. Мои губы спускаются ниже, прикусывая, бешено бьющуюся жилку у неё на шее. Её рука зарывается мне в волосы, эта девушка просто сводит меня с ума. Я точно больной. Несу Китнисс к кровати и аккуратно кладу девушку на неё, нависаю сверху. Сам не знаю с чего такая нежность, но больше не хочется

делать ей больно. Аккуратно и медленно освобождаю её от платья и в восхищении смотрю на её тело. Она старается прикрыться, но я её останавливаю, перехватываю её руки.

– Ты прекрасна, – шепчу я ей.

И она опять плачет. Я не хочу на это смотреть, поэтому спускаюсь вниз к её груди, начинаю медленно её ласкать, отчего Китнисс выгибается мне навстречу. Провожу медленную дорожку из поцелуев к животу и ниже, но тут она меня останавливает.

– Стой…

– Просто доверься мне, – говорю я.

– Не могу, Пит, больше не могу, – шепчет с горечью она.

Снова тянусь к её лицу и целую мокрые дорожки от слез.

– Последний раз, Китнисс, – умоляю я её.

И она доверяется, последний раз, а мне больше и не нужно. Избавившись от белья, я медленно вхожу в неё. И замираю, ей больно, жду немного,а потом смотрю в её глаза, выжидая разрешения, она кивает, и я продолжаю движение. Она вцепилась в мои плечи ногтями и закрыла глаза. Девушка все ещё напряжена, рвано дышит, и чтоб хоть как то отвлечь её от боли дарю ей нежный поцелуй, на который она с готовностью отвечает и вскоре расслабляется. В комнате становиться жарко и душно, а наши движения становятся все быстрее и резче. И вот её руки уже бесстыдно исследуют мое тело, чувствую как она выгибается подо мной, шепчет что-то бессвязное, царапает мне спину и прижимается ближе. Прикусываю её нежную кожу на плече, она, вытянувшись, словно стрела, прокричав моё имя, обессиленно упала на белые простани. Моё имя из её уст было последней каплей и я, сделав последние несколько толчков, упал вслед за ней. Зарывшись носом в её волосы и вдыхая их аромат я прошептал,

– Что же ты со мной делаешь?

После чего, поцеловав её в шею и бережно укрыв одеялом, отвернулся. Было как-то паршиво, я её использовал, она мне поверила, я чудовище. Резко сев на кровати, я обхватил шею руками и зажмурился. Но ничего, это паршивое чувство так и осталось. Уйти! Побыть одному! Быстро одевшись, я направился к двери. Перед самой дверью я обернулся, чтобы посмотреть на неё. Она лежала, на измятой кровати, будто сломанная куколка. И тут голову пронзила резкая боль, последнее, что я увидел, это как она, прижимая простыню к груди, садится на кровать и в недоумении смотрит на меня.