Текст книги "Моя любимая мумия (СИ)"

Автор книги: Джин Соул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Косой клин света вполз в гробницу, появился Меру, бросил факел на пол и затушил его. Человека в шакальей маске с ним не было, да и жрецы всё ещё были живы. Что-то уже поменялось! Меру прошёлся по камере, кривя губы, и подошёл к ложу, где покоилось, – как он полагал, – тело фараона. Я напрягся, невольно потянулся рукой к каменному блоку… Меру наклонился к эрпату и прошипел:

– Никогда ты не восстанешь от своего сна! – И он вытащил из-под складок плаща кинжал и занёс над фараоном

Не знаю, что со мной стало, возможно, инстинктивно, но я вышагнул из-за колонны в этот же самый момент, тень метнулась по стене, падая на них. Меру отшатнулся от Семерхета и обернулся, думаю, чтобы первым прирезать меня, невольного свидетеля задуманного убийства. И вот тут фараон перехватил его запястье и сжал так крепко, что кости хрустнули. Такого Меру точно не ожидал, и живой и здоровый фараон поверг его в смятение.

– Мой господин? – изумлённо и даже со страхом воскликнул он.

Семерхет стиснул его запястье сильнее, рука Меру разжалась, и кинжал выпал из неё, звякнув о каменную плиту.

– Порождение крокодила! – Фараон вывернул его руку и заставил Меру встать перед ним на колени. – Или ты думал, что твоё предательство укроется от моих всевидящих глаз?

– Мой господин… – машинально повторил Меру.

Я точно знал, о чём он сейчас думал! Как выкрутиться, что бы такое солгать, чтобы поверили, – вот что было написано на его искажённом лице.

– Мой господин, – корчась от страха, забормотал он, – о каком предательстве ты говоришь? Я не предавал тебя, это всего лишь недоразумение.

– Да посмотри на него! – воскликнул я, заливаясь краской гнева. – Неужели не видишь, что он лжёт?!

Семерхет выпустил руку Меру, подобрал кинжал (не обратив на мой возмущённый возглас никакого внимания) и, воздев его над головой предателя, произнёс:

– Тщательней обдумывай свои слова… ибо времени у тебя не осталось.

– Разве я мог предать тебя? – Меру затрясся как осиновый лист. – Разве я мог предать того, кого люблю? Богами Небесными клянусь!

Рука Семерхета дрогнула. Неужели он купится на такую очевидную ложь? И… неужели для него Меру всё ещё важнее… важнее меня?!

– Я никогда не смог бы так поступить с тобой, мой господин! – Меру обхватил ногу фараона руками. – Верь мне, я не предавал тебя… и никогда не предам! Небесные Боги мне свидетели…

Семерхет опустил руку, лицо его горело, грудь двигалась быстрым дыханием. Он полуобернулся ко мне, я едва выдержал его взгляд. Вот всё и кончилось… Я отступил на шаг, кусая губы, слёзы застилали глаза. Не смог… не сможет… я так и знал! Секунды казались вечностью.

То, что произошло потом… до сих пор для меня как страшный сон. Губы Семерхета шевельнулись, он перекинул кинжал в ладони, разворачивая его лезвием вниз, дёрнул рукой в сторону – и Меру упал на пол с перерезанным горлом. Кровь расплескалась по стенам, наполнила кислым запахом промозглый воздух. Я в шоке уставился на ещё бьющееся в предсмертных судорогах и булькающее кровью тело. Фараон развернулся, протягивая мне окровавленный кинжал, с которого капала густая кровь.

– Ты говорил: я не смогу, – произнёс он, подходя ко мне.

Меня шатнуло, ноги стали ватными, я едва не потерял сознание. Фараон подхватил меня под локоть, выронив кинжал:

– Что такое, мальчик мой?

– Мне плохо… – выдавил я, белея лицом.

Семерхет легко поднял меня на руки и вынес из гробницы на свежий воздух. Там нас окружили жрецы, но фараон приказал им расступиться: он не хотел, чтобы кто-то прикасался… нет, даже просто смотрел на меня.

Я безвольно цеплялся за его шею, не понимая, что происходит. Перед глазами снова и снова повторялось одно и то же: быстрый взмах – и кинжал перерезает горло Меру. Да что со мной такое? Разве не этого я хотел? Разве не боялся я, что этого не произойдёт? Почему же теперь всё это кажется мне ужасным? Впервые видел, как кого-то убивают…

– Дыши глубже, – сказал Семерхет, целуя мой висок. – Всё кончилось, успокойся.

– Ты… ты убил его, – выдавил я.

– Разве не этого ты хотел? – спокойно возразил фараон, будто повторяя мои собственные мысли. – Ты не верил мне, мальчик мой… ты сказал, что я не смогу, но я смог. Потому что ты дорог мне, и нет никого в мире дороже тебя. И я сделал бы это снова.

– Молчи… – попросил я, закрывая ему рот рукой.

Семерхет поцеловал мою ладонь и умолк. Ветерок трепал его волосы, и они то и дело касались моего лица мягкой волной. Я тихо дышал, стараясь успокоиться и отогнать навязчивые образы. Ну что же со мной такое? Я должен радоваться, что Семерхет предпочёл меня, почему же мне так плохо? Неужели я испытываю жалость к этому презренному предателю, который убил фараона… и снова убил бы его, не помешай я ему! По моим щекам потекли слёзы.

– Ты плачешь… – произнёс эрпат. – Ты оплакиваешь его?

Я посмотрел на него. Его глаза были сухи. Не сомневаюсь, что он не сожалел о том, что сделал.

– Я знаю, что это глупо, но… – всхлипнул я.

– В слезах нет ничего глупого или постыдного. – Фараон вновь прижался губами к моему виску. – Признаюсь, мне нелегко было сделать это… не потому, что я чувствовал что-то. Я хочу, чтобы ты знал: ты для меня весь мир, и я стану всем миром для тебя.

Я прижался лицом к его груди. Теперь я всхлипывал совсем от других чувств – от облегчения, что всё действительно кончилось. Нам удалось изменить прошлое… которое ещё не стало прошлым. История должна измениться: фараон не был предан и не умер, и его мумия не будет покоиться в песках тысячи лет. Это встревожило меня немного.

– Послушай, – сказал я, вытирая глаза, – но что тогда случится? Я найду тебя там, если ничего этого не произошло? Буду ли я там вообще? Будет ли всё так, как это было тысячи лет спустя?

– Не знаю, – ответил Семерхет и улыбнулся. – И честно говоря, меня это мало волнует. Ты здесь, в этом времени, со мной. Всё остальное не имеет значения.

Он полуобернулся к жрецам и приказал им что-то. Они поклонились и вошли в гробницу.

– Что ты им приказал?

– Неважно. Ты видел Нил, мальчик мой, – повторил он уже заданный однажды вопрос, – во всём его величии и красе?

Я помотал головой.

– Мы отправимся в путешествие. – Фараон понёс меня куда-то в темноту ночи. – На быстрой ладье вверх до самого дворца в эту тысячезвёздную ночь. А когда вернёмся домой, то возляжем вместе и выпьем эту ночь до дна, смакуя каждое её мгновение.

– Ох… ты вообще о чём-нибудь, кроме секса, думаешь? – пробормотал я, довольно краснея.

Семерхет засмеялся, и сотни ручейков разлились в его голосе.

Он донёс меня до реки, где уже ждала ладья. Нил и сам казался звёздным небом, а может, и был его частью. Фараон опустился на резное сиденье, по-прежнему держа меня на руках. Я прижался щекой к его груди, наслаждаясь этим приятным теплом…

Ладья сошла в воду, гребцы взмахнули вёслами, и мы медленно поплыли вверх по реке. На корме пела женщина, прославляя Небесных Богов. Я сонно смотрел на проплывающие мимо нас лодки, на искры звёзд в воде и почти засыпал, убаюканный теплом его тела, покачиванием ладьи и голосом невидимой певицы. Семерхет поглаживал меня по голове, шепча какие-то слова, смысл которых я не понимал.

Вскоре я погрузился в глубокий сон, ткнувшись лицом фараону в грудь. Он ласково приподнял меня, перекладывая мою голову к себе на плечо и с улыбкой придерживая, чтобы я не упал.

А я спал и видел странный сон. Мне снилось, что я был студентом археологического колледжа и далеко-далеко в будущем отправился на раскопки в пустыню, где нашёл мумию фараона и каким-то невероятным образом смог её оживить.

А ладья меж тем плыла, плыла, унося меня всё дальше от прошлого, которое ещё не произошло, и от будущего, которому не дано было произойти.

========== Свиток девятый. Прошлое, ставшее настоящим ==========

Даже сквозь сон я чувствовал, как разливается по телу и наполняет его томительной сладостью приятное тепло. Я выдохнул, сознание медленно возвращалось из далёких миров сновидений. Влажное прикосновение к губам пробудило меня окончательно.

– Мне такой странный сон снился, – пробормотал я, открывая глаза, чтобы взглянуть в лицо человека, разбудившего меня, – моего любимого человека. – Как будто я когда-то жил в таком странном месте… в будущем, представляешь?

В глазах фараона промелькнула тревога, он тронул мою щёку ладонью, шевельнул губами, как будто хотел что-то возразить, но передумал. Я сглотнул и выдавил:

– Это не было сном, верно?

– Мальчик мой… – начал Семерхет.

Я резко перевернулся на бок, спиной к нему. Как страшно! Никогда в жизни не испытывал такого страха! Я стал забывать многие вещи, иногда я даже не мог понять, что было реальностью, а что сном. Игры со временем не прошли даром.

В ту ночь, когда свершилось правосудие, я проснулся уже во дворце, на ложе в тёплых объятиях Семерхета. Ночную тишину нарушали крики птиц где-то в садах и пронзительные трели сверчков. Я помнил всё, что произошло в гробнице, так отчётливо… в мельчайших подробностях! Память снова и снова проигрывала эту ужасную сцену.

В этом времени всё было по-другому – не так, как в моём. Нужно уже приспосабливаться к законам этой эпохи, но… Чувствовал я себя противоречиво: я ведь хотел его смерти – всей душой этого желал! – поскольку он мог разлучить меня с Семерхетом, но увидеть, как легко можно забрать жизнь другого человека… это был порядочный шок. Я поморщился, перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Эти воспоминания будут преследовать меня ещё долго.

– Ты проснулся, мальчик мой? – Тёплая ладонь мягко погладила меня по предплечью.

Семерхет с лёгкой улыбкой смотрел на меня, глаза его неярко мерцали в рассветных сумерках.

Нет, оно того стоило. К чёрту противоречия! Если я теперь могу быть с ним, – неважно, что было до этого!

– Ещё рано, да? – Я закрыл глаза, вминаясь щекой в подушку. – Даже не рассвело.

– Я должен покинуть тебя сейчас. – Семерхет сел на ложе, хрустнул плечами, потягиваясь. – Мне нужно сделать кое-что.

Сон махом слетел с меня. Я подскочил, роняя на пол все подушки:

– Куда ты? Разве всё уже не закончилось?

– Всё только начинается. – Он хлопнул несколько раз в ладоши, призывая слуг. – Если не принять меры, ничего не изменится… и не единожды повторится.

– Хефау? – догадался я.

– Да. Нужно с этим покончить раз и навсегда.

– Я с тобой! – воскликнул я.

– Боюсь, это может быть опасно. Я не хочу рисковать…

– Глупости! – сердито возразил я. – Без меня ты никуда не пойдёшь, понятно?

– Да, мой юный повелитель. – Семерхет с улыбкой приложил руку к груди и поклонился.

– Не смейся! – Я вспыхнул.

Эрпат взял моё лицо в ладони и коснулся моих губ лёгким поцелуем, я расслабленно обмяк.

– Мы пойдём вместе, – сказал фараон, – но при условии, что ты ничего не будешь говорить или делать… и никто не должен тебя касаться.

– Почему?

– Потому что ты самая драгоценная вещь во всём Кемете. И горе тому, кто посмеет на тебя посягнуть!

«Вещь»? Я недовольно воззрился на фараона, тот засмеялся.

Семерхет дал несколько указаний вошедшим слугам и приказал готовить колесницы.

– Куда мы едем? – Я слез с ложа и дотащился до окна, чтобы понять, который час. До рассвета ещё было порядочно времени!

– Во дворец Хефау, – ровно ответил Семерхет.

Я вздрогнул, потому что в его голосе чувствовалась жестокость и… жажда крови. Ничего хорошего там не произойдёт, это уж точно!

– Ты хочешь его убить? – испуганно воскликнул я.

– Ну что ты! – возразил он. – Убивать я его не собираюсь, но…

«Точно убьёт», – подумалось мне.

– Может быть, тебе лучше остаться? – предположил фараон.

– Ну уж нет! – Я клещом вцепился в его руку.

Слуги переодели фараона в чёрное одеяние, расшитое замысловатыми иероглифами, – ритуальная одежда? Я и опомниться не успел, как на мне оказалось точно такое же. Пожалуй, в этом я чувствовал себя ещё глупее, чем в прозрачной юбке!

Семерхет простёр руки ладонями вверх, и в них появился длинный тонкий жезл из эбенового дерева.

– Это что такое? – Я с опаской дотронулся до жезла. – Опять какая-то колдовская штука?

– Скажу тебе честно, я не питаю иллюзий. – Эрпат поморщился. – На стороне Хефау целая армия, и он не жаждет увидеть меня у себя в гостях, так что этот визит может скверно закончиться. Хорошо ещё он не знает, что я слаб!.. А это дар Небесных Богов, с его помощью я смогу осуществить даже невозможное. – Он перевернул жезл в руках, опёрся на него. – Не хотелось бы его использовать, но на всякий случай с собой захвачу. Остаётся надеяться, что Хефау будет благоразумен… Идём, мой мальчик! – И он подал мне руку.

Нас сопровождало несколько стражников и два жреца, которых я уже видел в гробнице. Возле дворца ждала колесница, фараон и я взошли на неё, остальные побежали следом.

Небо слабо светилось далёкими зарницами. Я подумал, что никогда не видел небо таким – огромным, бескрайним, всеобъемлющим… Может быть, в будущем мир действительно стал меньше? Семерхет скользнул по моей талии рукой, привлекая меня к себе ближе. Чувствовал моё настроение?

Дворец фараона Хефау казался в сумерках огромным монстром с зияющей пастью. Семерхет остановил колесницу, спрыгнул с неё и подошёл к вратам. Стражники, охраняющие вход, преградили ему путь. Эрпат легко повёл рукой, и они упали на землю, роняя оружие.

– Ты убил их? – воскликнул я.

– Усыпил всего лишь, мне не нужны бессмысленные жертвы. – Семерхет подал мне руку. – Идём… и держись поближе ко мне, что бы ни случилось.

Внутри дворец был ещё мрачнее. Гигантские изваяния богов нависали над головой, и от этого становилось жутко. Во дворце Семерхета всё было по-другому.

Возле огромной двери эрпат приостановился, приложил ладонь к косяку и шумно выдохнул. Лицо его казалось утомлённым.

– Тебе нехорошо? – насторожился я.

– Нет, мой мальчик. – Семерхет тронул пальцами моё лицо, лаская его. – Не волнуйся обо мне.

Что бы он ни говорил, с ним что-то не так! Возможно, на него так действовало это зловещее место? Или сказывалось то, что силы его с момента воскрешения ещё не восстановились полностью?

Эрпат помедлил и решительно распахнул дверь. Оттуда повеяло кислым запахом тлена, я невольно зажал нос.

Я из-за плеча фараона заглянул внутрь. Большой тронный зал, тускло освещённый факелами. По обеим сторонам от двери до самого трона – стражники, не меньше сотни! На троне сидел Хефау, мрачный, как сама смерть. Его острое лицо ходило судорогой, глаза были закрыты. Подле трона что-то лежало… не рассмотришь из-за скудности освещения.

Семерхет высоко поднял голову и вошёл, я за ним, потом наши сопровождающие. Стражники напряглись, но не шелохнулись. Дойдя до трона, Семерхет взглянул себе под ноги и непроизвольно отшатнулся, отступил на несколько шагов назад. Это был труп Меру, завёрнутый в окровавленное полотно. Его уже тронуло разложение, отсюда и запах. По лицу Семерхета пробежала тень, он на секунду прикрыл рот и нос ладонью, потом выпрямился и сказал:

– Вижу, ты получил мой подарок.

Хефау открыл глаза. Лицо его исказилось ещё больше, пошло пятнами и уродливыми складками. И он проскрипел:

– Явился, выродок? Пришёл и меня убить?

– Пришёл вернуть тебе ещё кое-что… кроме этой падали… – Семерхет несильно ткнул труп ногой, вынул коробочку с ядом и швырнул её под ноги фараону. – Прими его… если не хочешь мучительной смерти.

– Что может быть мучительнее? – Хефау указал пальцем на труп Меру. – Послать мне его труп… Ты жесток, Семерхет.

– Ты сам виноват, – возразил эрпат, опираясь на свой жезл. – Ничего бы этого не произошло, не задумай ты убить меня.

– Ты! – Хефау поднялся и вперил скрюченный палец в сторону Семерхета. – Ты нарушил мир и покой Та-Кема, обольстив Ваджит и заставив её сделать тебя эрпатом. И ты думал, что я позволю взойти на трон проходимцу без роду без племени… еретику, поклоняющемуся богам-отбросам?

– У вас с Ваджит нет детей, тебе всё равно пришлось бы отдать трон и власть не связанному с тобой по крови. – Семерхет дёрнулся, поскольку слова фараона звучали оскорбительно.

– У меня был сын! – Хефау указал на труп Меру. – И он должен был стать эрпатом, а не ты, порождение Дуата!

Семерхет вздрогнул.

– Ты думал, я подкупил его? обманом заставил предать тебя? Нет, это я послал его к тебе. Я! Чтобы вырвать этот плевел из сердца Та Кема! Но такое чудовище, конечно, смогло выпутаться из расставленных сетей… – Хефау опустился обратно на трон. – Рано радуешься! Я и сам смогу сделать то, что задумал…

Меру был сыном фараона? Я взглянул на Семерхета. Его подбородок дрожал. Очень нехороший признак! Он злится… Ну, ещё бы не злился! Узнать, что был предан с самого начала…

– Прими яд, – прошипел Семерхет, – и избавь меня от необходимости марать руки снова.

– Не я умру сегодня. – Хефау приподнялся и приказал стражникам: – Убейте его! Убейте их всех!

Стражники вскинули копья. Я прижался к спине Семерхета, чувствуя холодный страх. Эрпат даже не шелохнулся.

– Прежде чем сделать это, – спокойно сказал он, обращаясь к стражникам, – хорошенько подумайте. Участь старого фараона предрешена Небесными Богами. Не завидую участи тех, кто решат стать моими врагами.

Стражники переглянулись, потом опустили оружие и отступили.

– Предатели! – зашипел Хефау. – Жалкие трусы! Кому вы выбрали служить? Вы хоть знаете, что за тварь перед вами? Он называет себя сыном Небесных Богов, но на самом деле…

– Молчи! – приказал Семерхет, и в его голосе снова разлилась сталь.

– …он порождение Чёрных Богов, запретных богов, забытых богов… Он использует запретное колдовство! Он навлечёт беды на Та-Кем! И древнее пророчество сбудется…

– Молчи, или я вырву тебе язык! – взбешённо повторил эрпат. – Ты понятия не имеешь, о чём говоришь!

Как-то всё это странно было… Я уже слышал нечто подобное – предание о том, что Небесные Боги однажды вернутся и окончат существование Кемета… Но в устах Хефау это звучало так зловеще, что меня передёрнуло.

– Но я не позволю тебе, отродье Чёрных Богов, погубить мою страну! – Хефау вынул меч и шагнул к эрпату. – Я сам убью тебя и…

Семерхет быстрым движением сжал руку на его горле, прежде чем фараон успел хотя бы замахнуться. Лицо Хефау пожелтело, меч выпал из его руки. Происходило что-то страшное… Я инстинктивно отступил на шаг. Глаза Семерхета засветились, и их свет походил на тот, каким светилась книга, перенесшая нас в прошлое. А потом… раздался какой-то хрустящий звук, – как будто мнётся плотная бумага. Хефау пожелтел ещё больше, выкатил глаза, захрипел и… рассыпался песком. Стражники побросали оружие и упали на колени. И что это было?! Семерхет как будто даже помолодел… Походило на энергетический вампиризм, но вот только я никогда не слышал, чтобы от этого высыхали в одно мгновение, не говоря уже о превращении в прах. Я нервно сглотнул

– Не бойся! – Эрпат ласково привлёк меня к себе. – Теперь всё закончилось.

– Я хочу домой, – буркнул я. – Не хочу здесь оставаться.

Он бросил взгляд на преклонивших колена стражников и сказал:

– За верность я плачу щедро, за предательство ожидает лишь смерть. Запомните это!

– Да, господин…

Семерхет отдал несколько распоряжений жрецам и поспешил увести меня из дворца. На улице я почувствовал себя значительно лучше, – как будто с плеч свалился огромный камень. Нехорошее место…

– Ты не должен бояться меня. – Семерхет остановился и развернул меня к себе лицом.

– Я не боюсь. Это какое-то колдовство?

Эрпат покачал головой. Ну что ж, не хочет отвечать – не надо. Может быть, это то, о чём мне знать не нужно.

– Поедем домой. – Он за плечи привлёк меня к себе и легко поцеловал в лоб.

– Нет. Отвези меня куда-нибудь в пустыню, – попросил я.

– Зачем? – изумился он.

– Хочу посмотреть, как восходит солнце. Оно ведь скоро уже взойдёт? – Я сощурился на небо.

– Хорошо, – согласился Семерхет. – Закрой глаза.

Когда я открыл их, мы уже были посреди пустыни. Воздух дрожал и мутнел от предчувствия жары, песчаные холмы казались миражами. Фараон обнял меня за талию, положил подбородок на моё плечо:

– Я не хотел, чтобы ты видел меня… таким. Прости.

– Ты не должен оправдываться. Можешь ничего не говорить, – возразил я. – Я не очень-то и хочу знать, что это было.

– Однажды я тебе расскажу, – пообещал Семерхет.

Я кивнул и вжался спиной в египтянина, ожидая рассвета.

Солнце выплыло на небо из-за бархана – огромное, похожее на раскалённый блин. Воздух расплавился ещё сильнее, превращаясь в дрожащие облака.

«Знаешь, мне совсем не важно, кто ты… если я просто могу быть рядом с тобой». Я должен был сказать это вслух, но сказал только:

– Давай вернёмся домой.

Немного странно, что я теперь считал его дворец своим домом. В тот момент я впервые забыл, откуда я на самом деле родом.

– Тебя тревожит что-то?

Тепло ладони тронуло спину, шёлк волос заструился по шее, и я почувствовал, что фараон прикоснулся к моему затылку губами. Но я лишь глубже уткнулся лицом в ложе и пробормотал:

– Я просто боюсь.

– Чего? – Сильная рука крепко сжала моё плечо и заставила перевернуться на спину.

Я промолчал, глядя на того, кто встречал со мной это необычно прохладное утро. Семерхет был встревожен моим настроением. Он приподнялся на локте, трогая мою щёку пальцами другой руки:

– Если ты не скажешь, я не смогу помочь.

– Я просто боюсь… – едва слышно повторил я, зажмуриваясь и боясь открыть глаза снова и… не узнать это лицо.

Встретив рассвет в пустыне, мы вернулись во дворец. Семерхет вновь стал казаться очень утомлённым. Мне подумалось, что это из-за колдовства: всякий раз как он колдовал, лицо его бледнело, и сам он становился похожим на тень. Не стоило, наверное, колдовать так часто, пока силы не восстановились.

Во дворце эрпат оставил меня ненадолго одного, отвлекаясь на какие-то донесения. Я добрёл до спальни, размышляя над тем, что увидел и узнал. И опять ко мне вернулось чувство, что я что-то забыл… или забываю прямо в этот момент.

Я попробовал вспомнить такую элементарную вещь, как таблица умножения, и почувствовал себя Алисой в Стране Чудес: мысли путались, и я едва смог досчитать до трижды три. Я не слишком был силён в аргументации, но подумал, что это происходит из-за того, что таблица умножения ещё не придумана. А как можно помнить ещё не существующую вещь? И если я прав, то не забуду ли я в скором времени всё, что было со мной в моём… будущем?

Я быстро пробежался по ключевым моментам моей жизни. Меня зовут Винни, мне почти девятнадцать, родом из Мемфиса, один ребёнок в семье, учусь… учусь… Я сжал лоб, голова наполнилась обрывками каких-то не слишком понятных фраз. Я отправился в прошлое и изменил его, значит, должно измениться и будущее. А если я в таком случае не рожусь девятнадцать лет назад? То есть, уже не девятнадцать лет назад, а три с лишним тысячи лет назад… вернее, вперёд… Я мотнул головой. Я учусь в Мемфисском археологическом колледже, я провалился в гробницу, я оживил мумию Семерхета…

Но, когда мы перенеслись сюда, в прошлое, был ли он до сих пор ожившей мумией или вселёнными в живое тело, существующее в прошлом, мыслями, чувствами, новым опытом и воспоминаниями? А я? Я посмотрел на свою ладонь. Как я могу существовать в этом мире? Моё ли это физическое тело или просто сознание, материализованное колдовством? А настоящее тело осталось гнить в подземной гробнице?

Я зажмурился, утыкаясь лицом в ложе. Если я буду думать обо всём этом, моя голова взорвётся. Нужно просто жить одним днём, не думая ни о будущем прошлом, ни о прошлом будущем. Только бы не забыть самого главного!

– Что с тобой, мой мальчик?

Я вздрогнул и открыл глаза, чувствуя, как меня переворачивают. Семерхет наклонился надо мной, бережно гладя моё лицо и тревожно вглядываясь мне в глаза.

– Ничего… – солгал я, отводя взгляд.

– Тебе нехорошо?

– Немного.

Эрпат подтянул меня к себе, заключая в объятья. Его тепло разлилось по моему телу успокаивающей волной, я зажмурился и прильнул к нему.

– Не стоило мне брать тебя с собой, – с сожалением сказал Семерхет. – Насмотреться такого…

Мне стало немножко стыдно: он принял моё состояние на свой счёт.

– Не волнуйся, я постараюсь сделать так, чтобы тебе не снились кошмары, – продолжил он, касаясь моего лба поцелуем.

Этот поцелуй словно вытянул из меня все тревоги (хотя они были вовсе не из-за убитого Хефау). Я выдохнул и обмяк, прижимаясь щекой к груди Семерхета и слушая его тяжёлое дыхание. Кажется, это новое колдовство далось ему нелегко.

– Не надо было, – сказал я, поднимая на него глаза.

– Чего не надо было? – переспросил он.

И вновь он выглядел бесконечно усталым. Я погладил его по щеке, он закрыл глаза, удовлетворённо улыбнувшись.

– Колдовать не надо было, – пояснил я. – Тебе ведь тоже нехорошо от этого.

– Глупый мальчик… – прошептал эрпат, распахивая глаза и толкая меня на ложе. – Неужели ты думаешь, что такой пустяк сложен для величайшего колдуна Кемета?

Но я знал, что это так.

Семерхет вновь поцеловал меня, на этот раз обыкновенным, не колдовским поцелуем, нырнул рукой мне под юбку, трогая мою плоть. Я что-то промычал, не слишком сопротивляясь, руками заскользил по его груди и почувствовал дрожь его кожи, случайно зацепив ладонью сосок. Было бы стыдно самому ласкать его, но… мне нравилось касаться его гладкой кожи, испещрённой родинками и ниточками едва заметных волосков. Эрпат потянул с меня юбку, я попытался свести колени…

– Ваджит к тебе, мой повелитель! – бесцеремонно ворвалось в эту распалённую негу сообщение стражника.

Семерхет оторвался от моей шеи, тяжело дыша. Взгляд его был затуманен желанием, но в нём начало уже расплываться раздражение, что нас прервали. Я, пожалуй, даже сожалел, что это произошло: руки и губы египтянина так растревожили меня, что я с трудом соображал, где я и кто я.

Семерхет досадливо цыкнул и поднялся с ложа. Я перекатился на другую сторону, сполз, со стыдом замечая, что прозрачная ткань прилипла к животу, и запрыгал возле балкона, подбирая ткань между колен, чтобы пятна не было заметно. А то неудобно в таком-то виде да перед царицей Египта…

Двери распахнулись. Семерхет с плохо скрываемой досадой ждал, когда царица войдёт, а я гадал, какой окажется Ваджит. Вошла красивая женщина средних лет, густо накрашенная и сияющая золотом одежды. Я зря волновался: царица поначалу вообще меня не заметила, её интересовал лишь один человек.

– Возлюбленный мой Семерхет! – воскликнула она, простирая руки к фараону.

– Моя возлюбленная Ваджит, – ответил эрпат, позволяя заключить себя в объятья.

Мне это очень не понравилось. Неужели и она соперница?! Но, присмотревшись, я понял, что ошибся: Семерхет смотрел на неё с сыновним уважением, а она на него – как встревоженная мать. Ничего такого между ними не было, это точно.

– Как же я тревожилась в неизвестности! – воскликнула женщина, целуя Семерхета в лоб. – Почему ты не принял гонцов?

– Это уже прошлое, – проронил он.

– Да, действительно, – согласилась царица, по-прежнему вглядываясь в лицо эрпата. – Но как плохо ты выглядишь! Ты так слаб… как будто что-то высасывает из тебя силы…

– Довольно! – в голосе Семерхета промелькнуло раздражение.

И всё-таки я был прав!

Ваджит наконец заметила меня. Я поёжился, почему-то почувствовав себя неуютно под взглядом этих внимательных чёрных глаз. Женщина подошла ко мне и воскликнула:

– Бедный мальчик! Что он с тобой сделал!

– А? – не понял я.

– Он удерживает тебя здесь… – Она крепко сжала мои запястья.

Я вскрикнул, почувствовав боль. От её прикосновения проявились иероглифы, обвились вокруг моих локтей и перекатывались как змеи… те самые иероглифы, что связали нас с эрпатом. Я бросил взгляд на Семерхета: и его руки покрылись иероглифическими лентами, значит, мы действительно были связаны этим заклятьем.

– Вот почему ты слабеешь! – воскликнула Ваджит. – Ты тратишь слишком много сил на это колдовство, оно иссушает тебя.

– Молчи! – хмуро отозвался Семерхет, сжимая свои запястья крест-накрест, и его иероглифы спрятались. – Не говори о том, чего не знаешь.

– Бедный мальчик! – Она с жалостью посмотрела на меня и сжала мои руки ещё сильнее. – Не волнуйся, я верну тебя туда, откуда ты родом.

Иероглифы ещё больнее впились в мою кожу и начали таять. Я сообразил, что Ваджит тоже колдунья и сейчас пытается разрушить чары Семерхета – снять с меня заклятье и отправить обратно в будущее. Я испуганно выдернул руки и попятился от неё.

– Не бойся! Он больше не будет удерживать тебя против твоей воли. – Царица ласково улыбнулась и протянула мне руку.

Она думает, что я пленник фараона?

– Никто меня не удерживает… – буркнул я, юркнув за спину эрпата.

– Ваджит! – сухо сказал эрпат. – Ты не смогла бы вернуть его обратно, даже если бы в твоих руках были все силы Небесных Богов, ибо время его ещё не началось. Но коснись его ещё раз – и я остановлю дарованное тебе время.

Ваджит, почти коснувшаяся меня, дрогнула и отпрянула. Семерхет ласково провёл ладонью по моим рукам, и иероглифы исчезли. Я выдохнул с облегчением, но слова Ваджит меня встревожили: так это его колдовством я могу быть здесь?

– Ты должен понимать, – после молчания сказала царица, – что твои силы…

– Довольно! – оборвал её Семерхет.

Женщина неодобрительно качнула головой, потом поклонилась и произнесла:

– Вижу, что я помешала тебе, мой возлюбленный Семерхет. Приходи же в мои оазисы, когда пожелаешь видеть меня.

Фараон ответил ей не менее велеречивой фразой, и Ваджит удалилась.

– Она сказала правду? – спросил я.

– Не понимаю, о чём ты.

– О том, что ты тратишь слишком много сил на то, чтобы…

– Мальчик мой! – Эрпат поймал меня в охапку и отнёс к ложу. – Если я говорю, что тебе не о чем беспокоиться, то так оно и есть. Что может понимать вздорная женщина!

– Послушай… но как же она…

Я осёкся, вспомнив, что ещё там, в моём мире, фараон сказал, что Хефау убил Ваджит из ревности, а после задумал убить и самого эрпата. Так почему же сейчас она была жива? Ведь то прошлое никак не могло поменяться: оно произошло задолго до того момента, как мы вернулись и исправили прошлое… которое было позже… А-а, всё, я опять запутался!

– Я воскресил её, – ответил Семерхет, когда я пролепетал свой вопрос вслух. – Вот видишь, я всемогущ и… незачем волноваться обо мне. Моего колдовства хватит, чтобы наполнить весь Кемет, и не единожды!

Я бы не отступился и вытянул из него правду (потому что нисколько ему не поверил), но… оказался под ним на ложе и думать об этом забыл. Его тело было слишком тяжёлым и слишком горячим, чтобы думать о чём-то ещё. Я размяк, оказываясь во власти инстинктов, и послушно тянулся вслед за ним, наполняясь сладостью и негой. Я сцепил руки за шеей фараона, тихо постанывая в ответ на настойчивые ласки. Звенели браслеты на щиколотках, вздрагивая и подскакивая, когда я вздёргивал ноги, подчиняясь ритму входящего в меня члена. Как же это было прекрасно!