Текст книги "Равновесие (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

20

Больше всего тяготила неизвестность, будут ли ещё сегодня смерти на городской спирали.

Когда Алексеич поморщился, оглядывая замкнутый двор, бродяга предложил снова переместиться за дом. Тот стоял на склоне, полого спускаясь к оврагу с городской речкой.

Они не стали устраиваться у самого дома. Отошли чуть ниже, присели на взятые с собой из машин коврики и какие-то куски клеёнки, устроившись, как на пикнике.

Парня Лены бродяга угадал сразу. Да и чего гадать... Высокий, темноволосый, тот, едва все трое встали с бордюра-ограды, сразу заторопился к девушке. Та пошла рядом с ним, а бродяга – с Алексеичем, обсуждая примерный план действий, в случае когда "бессмертный" объявит о следующей смерти. Уже расположившись на коврике, бездумно глядя на зелёный склон, на корявую нить речки внизу, бродяга сам не заметил, как замолчал, перестав поддерживать разговор.

Алексеич оторвал его от бездумного созерцания только раз.

– Сколько человек... было?

– Сто двадцать семь. Помню каждого...

Алексеич кивнул и ушёл куда-то.

К вечеру, когда стало ясно, что новой смерти не будет, Алексеич объявил, что в доме, напротив того, где сидел, дожидаясь своей участи, бродяга, нашлась двухкомнатная квартира, которую сдают внаём. И он договорился с хозяином, что с неделю в ней будут жить несколько человек. Опасавшийся, что из-за него целой ораве людей придётся ночевать без удобств, бродяга вздохнул с облегчением.

В квартире он огляделся... И стало очень тяжело.

Привыкший бродить по городу, часто спать там, куда есть возможность проникнуть, он вдруг понял, что квартира похожа на клетку. Он походил по комнатам, где всё было чисто и в то же время пустовато: хозяева часто сдавали её квартирантам, – и остановился у окна. Здесь стало легче. Он смотрел на замкнутое сумрачными тенями пространство вечерней улицы, на белый свет фонарей, на жёлтые светлячки окон в доме напротив, в подвале которого ему не раз пришлось ночевать, – на привычную жизнь, неожиданно оставленную за стенами... И пытался понять: так нравится ли ему, что сегодня он проведёт ночь с комфортом?.. Сухие губы дрогнули в едва заметной усмешке. Встречный вопрос: а не развивается ли у него клаустрофобия?

Вздрогнув, он услышал задорный голос Лены, доносившийся из прихожей:

– Иди-иди! Список у тебя большой – не забудь ничего!

Обернулся он вовремя. В комнату вошёл Алексеич.

– Сейчас Игорь сбегает за продуктами, Лена быстро сготовит нам ужин, а потом они съездят домой за необходимыми вещами для временного проживания здесь. И уж потом все – спать. Здесь останемся вчетвером: в той комнате Лена с Игорем, здесь мы. Перед сном Лена проведёт небольшой сеанс с тобой, чтоб ты спал крепко. Остальные снова соберутся ближе к утру.

– Я думал – буду здесь один, – удивлённо сказал бродяга.

– Не получится, – покачал головой Алексеич. – Мне нужна эта ночь и другие, если те будут. Ночь – такое время суток, что живые существа расслабляются в защите и уюте. Лена с Игорем нужны, если "бессмертный" тебя поведёт дальше с самого утра... Ты-то спи, а я попробую поговорить с твоим "бессмертным". Мне нужно хоть за что-то зацепиться, чтобы поговорить с твоими богами.

В бродяге проснулось любопытство.

– Ты ведь тоже экстрасенс, – полувопросительно сказал он. – Я заметил, что у всех есть какая-то специализация. Ты хочешь использовать что-то, что умеешь лучше всех?

– Хуже, – тяжело ухмыльнулся Алексеич. – Я не просто хочу, я готов использовать то, что умею. Но мне нужно кое-что уточнить. Поэтому я должен поговорить с твоим "бессмертным", пока ты спишь. Ты привык к нему. Попроси я тебя поговорить с ним на определённую тему, ты не сможешь задать ему нужный вопрос. Или не услышишь нужного ответа. Я же его плохо знаю. Как и он меня. Поэтому я смогу спросить его. Или узнать всё, что интересует меня.

Бродяга промолчал. Он заметил, что Алексеич напрямую, по сути, не ответил ему. Он понял это как опасение. Нежелание заранее проболтаться в незримом присутствии "бессмертного". Что ж... Дело есть дело. На такое недоверие не обидишься.

Когда настало время сеанса с Леной, бродяга поймал себя на мысли, что хочет попросить девушку снова подарить ему впечатление райского блаженства – умиротворение с привкусом холодного аромата яблоневых лепестков. Но девушка присела на стул у кровати, где он лежал, и бродяга, ожидавший чего-то хорошего, быстро поддался всего лишь расслабляющей эмпатии, вызывающей дремоту, а затем и глубокий сон. Впрочем, уплывая в эту тёплую дремоту, бродяга успел мысленно улыбнуться...

... Проснулся утром – и шарахнулся к стене, не понимая, где он и каким образом очутился в этой светлой от солнца комнате.

– Доброе утро, – услышал ворчливое и увидел Алексеича, который сидел на диване напротив. – Выспался?

Успокаивая взбудораженное сердце, бродяга сел удобней и тут же с тревогой спросил:

– Ну что? Получилось – поговорить?

– Получилось, – успокаивающе сказал Алексеич. – Не боись. У нас теперь в арсенале весьма действенный шантаж, если вам с Леной не удастся скооперироваться во внедрении "лешего" в человека, которому предстоит смерть.

– Да? – не зная, что именно спрашивать, отозвался он. – И как мы теперь?..

– Дмитрий... – Алексеич смотрел на него испытующе и даже с каким-то сочувствием. – Здесь вопрос выбора. Ты – главный в этой истории. Тебе и решать. Есть два выхода из ситуации. Первый: я вывожу тебя из игры – и тот мир умирает, а мёртвые, которых ты спас, навсегда остаются существами, похожими на зомби. Второй выход: ты продолжаешь умирать, Лена тебе помогает – и ты внедряешь последние двенадцать существ в людей, которые могут умереть, но не умрут, если в них окажутся "лешие". Суммируем. За тобой выбор: или я прямо сейчас освобождаю тебя от необходимости умирать, или ты продолжаешь облегчённый вариант совместной смерти.

– Прямо сейчас...

Бродяга смотрел в глаза этого странного человека, который так легко пообещал освобождение от боли и смерти последних двух лет. И видел, что тот серьёзен.

– Не торопись, – негромко сказал Алексеич. – У тебя есть время. До момента, когда "бессмертный" скажет, что пора снова умирать.

Склонив голову: он будто прочитал мысли! – бродяга выдохнул и только сейчас вдумался в то, что ему сказали.

– Я... подумаю, – угрюмо сказал он.

Думать пришлось двое суток.

Квартира, которой он сначала боялся, превратилась в нору, где бродяга укрывался от мира и самого себя. Жизнь здесь началась размеренная и предугадываемая. Вскоре даже появилось расписание: с утра приходил Володя, лечил его какими-то снадобьями и используя бесконтактный массаж; потом появлялся Саша, который учил его собирать силу – они сидели на балконе, Саша в "лотосе" – он на коленях; к обязательному "тихому часу" днём и к ночному сну бродягу готовила эмпат Лена, причём готовила не только собственными силами, но и учила его самого использовать техники расслабления, чтобы не подсел на чужую силу и воздействие. Но главное – они все с ним разговаривали. Рассказывали какие-то истории из жизни; объясняли всё, чего он не совсем понимал; болтали о событиях, которые раньше проходили мимо него – в снятой квартире был телевизор, и он с интересом смотрел новости, которые можно не только узнать, но и тут же обсудить. Впечатление было, будто его приучали к мысли о скором возвращении в обычную жизнь. Его даже разговорили на тему собственной фирмы...

Утро третьего дня...

"Пора", – сказал "бессмертный" очень напряжённым голосом.

Бродяга огляделся. Алексеич вышел умываться.

– Что случилось? Ты никогда так не говорил... – вполголоса сказал он.

"Предчувствия плохие... Ты решил?"

– А ты знаешь об этом?

"Как не знать. Боги были заняты поиском новой смерти и пока не проглядывали информационную сеть. Они пока не знают. И что ты? Что решил?"

Никогда бы не подумал, что однажды он сделает такой жест... Но быстро поднял ладони закрыть лицо, запустив пальцы в отросшие волосы.

– Я не знаю... Не знаю, что делать...

Сердце забилось так больно, что он с еле понимаемой усмешкой подумал, что сам сдохнет от невозможности выбора – от инфаркта, например... Чёрт... за что ему такое – выбирать между собственной жизнью и смертью неведомого ему мира, о котором он никогда больше не узнает, да и не знает он которого... За что ему дали этот выбор? Ведь – больно!! Больно...

Бродяга растерянно стоял посреди комнаты и пытался решить, но вместо этого он лишь вспоминал – боль и тех людей, которые умирали. Он и правда помнил их всех. Всех. Он мог перечислить каждого – не зная имён, описать каждого, какой внешности и как они были одеты в момент смерти... И – впереди двенадцать человек, которые безвозвратно умрут, если он не поможет им. Плевать на умирающий мир! Умирают здесь и сейчас двенадцать человек!.. Но... Он застыл на месте, едва не рыча, едва не плача со зла на себя и на Алексеича, который дал ему такое искушение, как свободный выбор... Жаль, что он поверил этому человеку. Жаль, что он так поверил в этого человека... За что?! Он слишком слаб, чтобы выбирать!

Задыхаясь от нелепости ситуации, в которую никогда не думал попасть, держа руку на расходившемся сердце, он смотрел на утреннее солнце, лениво играющее золотистыми пылинками, кожей босых ног ощущал прохладу ветерка с балкона... А в это время где-то ходит человек, который, ничего не подозревая, умрёт через следующие несколько минут.

– Что-то случилось? – насторожённо спросил вошедший Алексеич.

Бродяга уже знал, что он очень чувствителен к эмоциям – почти как эмпат. Собрался с силами, воздвигая вокруг себя энергетическую преграду, которой его научил рыжеватый Саша, и спокойно сказал:

– Время. Пора выходить и идти к следующему.

Он знал, что его энергоблок слаб от неумения. Бесстрастное лицо Алексеича подтвердило, что тот чувствует его ненависть, которую сложно скрыть. Бродяга отвернулся и принялся одеваться. Уже одетый, он безнадёжно подумал: "А ведь мужик беспощаден. Лены-то ему не жаль?" И жалко скривился, понимая, что ищет повода, чтобы попросить прекратить эту спиральную смерть, ссылаясь на жалость к другому.

Лена сама подошла к нему – и он ощутил уверенность, которой она укутала его.

– За меня не бойся, – сказала она и взяла его под руку.

Словно супружеская пара, они вышли из подъезда – мужчины за ними. На пороге встретились с Владом и Тасей, которые тут же присоединились к Алексеичу и Игорю в их "прогулке". Чуть поотстав от ведущей пары – так, чтобы не мешать, все четверо шли, негромко о чём-то переговариваясь. Лена шагала рядом с бродягой легко и непринуждённо, а он всё больше тревожился, что именно ей попадёт больше той боли...

– Дмитрий, не думай об этом.

– О чём?

– О той боли, которая меня ожидает.

– Ты считываешь мысли?

– Нет, эмоции. Сейчас – тревога. Боль в ней проскальзывает эхом. Я её улавливаю.

– Не могу... Не думать. Это... Пристало и всё.

Девушка испытующе заглянула ему в лицо.

– Если хочешь смягчить будущую боль, сосредоточься на попытке предугадать, что за смерть нас ожидает, – потрясающе спокойно сказала она. – Если мы об этом будем знать, легче её будет пережить. Сосредоточься на своём предвидении. Что ты увидишь – то и расскажешь мне в подробностях. А вдруг я сумею смягчить боль, предшествующую смерти?

– Ты думаешь... – начал он, со страхом глядя в безмятежное лицо девушки.

– Дмитрий, – не дождавшись его реплики, сказала она. – Я не дура, которая очертя голову лезет в неведомое. Что такое смерть – знаю. Как знаю, и что такое боль. Я работала в больницах – по протекции Алексеича. Присутствовала рядом с людьми, которые испытывали боль, и рядом с людьми, которые умирали. Помнишь, как я использовала на тебе эмпатию умиротворения? Да, я эмпат-миротворец. Но в моём арсенале, как любит говорить Алексеич, есть и снаряд отрицательных эмоций. Так что... Забудь обо мне – и думай о том, что нас ждёт. Я поддерживаю тебя под руку. Забудь, что я рядом. Нам нужно твоё предвидение. Настройся на будущее. – И ободряюще улыбнулась ему.

От неожиданности он улыбнулся в ответ. И перевёл взгляд вдаль.

... Эмпат-миротворец, который в своём арсенале хранит настоящее оружие.

Лена усмехнулась. Даже Игорь пока не знает: Алексеич использовал её дар в таких делах, что она сама до сих пор не верит, как могла быть сильной. Самое страшное дело было, когда ей пришлось присутствовать при аресте съехавшего с катушек алкаша, только что убившего свою семью и готового убить последнего – собственного ребёнка, мальчика лет шести. Точней – пришлось присутствовать не при аресте, а при захвате сумасшедшего убийцы. Она тогда дежурила по три часа в скорой помощи, в приёмной. И навидалась, начувствовалась... И в одно из дежурств за ней приехали полицейские от Алексеича и, предупредив, что по дороге расскажут всё, буквально выволокли из больницы. А уже в жилом доме, где разворачивалась смертельная трагедия, она почувствовала себя убийцей, обрушив только что собранные в концентрат эмоции смерти и боли на психа, который пытался убить своего сына. Мальчика спасти удалось. А плачущего убийцу уводили, поддерживая по руки: сам идти не мог – ноги всё ещё подламывались от ужаса. Лена "забрала" эмоции мальчика и окунула в них мужчину... Она знала, что это несравнимо с тем, что сейчас должна будет испытать на себе лично. Но верила, что успеет в самый опасный момент смягчить ту боль, которую должна будет испытать на пару с Дмитрием.

Они вышли к дороге.

Время утреннее – народу мало. Дети – видимо, в школу. Взрослые – деловито на работу. Самые маленькие, жёстко ведомые в детские сады, недовольно и плаксиво что-то лепетали – не выспавшись...

Сначала Лена вспомнила предположение Алексеича, что в основном все смерти будут дорожными. Но Дмитрий неожиданно свернул к пешеходной дорожке, ведущей переулком к двум другим домам. Ещё несколько десятков шагов, и девушка почувствовала, как его рука отяжелела – он опёрся на неё. Мельком взглянув ему в лицо, она машинально кивнула: глаза слепо уставились в пространство, а вокруг него самого призрачные волны эмпатии колыхались с отчётливой неуверенностью.

Он наблюдает своё предвидение.

Осознав, Лена постаралась идти спокойно, чтобы, выйдя из этого состояния, он от неожиданности не споткнулся. Монотонный шаг не должен его напугать – его, вдруг вернувшегося из будущего. Теперь она шла, то и дело поглядывая на него, и старалась "услышать" его... Пока – испуг. Он вышел на провидческий уровень – и его напугало то, что он видит. Но он продолжает наблюдать – его глаза, слепые, оттого что он видит не здесь и не сейчас, двигаются: то опускаются, то впиваются в нечто, что находится на небольшом расстоянии от пола, то снова опускаются к самому низу. Дыхание учащённое, неглубокое... Время провидца уходит. Дыхание выравнивается, глаза оживают.

Останавливаться резко нельзя. Испугается – с сердцем может быть плохо. Про то, что с сердцем у Дмитрия нелады, Лена "подсмотрела" из действий Володи, который колдовал именно над этой зоной, когда приходил "подлечить болячки". Но, не останавливаясь, Лена осторожно замедляла шаг, чтобы к мгновению, когда Дмитрий очнётся, он крепко держался на ногах. Одновременно она так же осторожно посылала ему умиротворение в обычных дозах... И поймала момент, когда глаза полностью вернулись в режим обычного видения. Доза деловитости утишила неравномерный пульс Дмитрия.

– Что ты видел?

– Человек поскользнулся на плохо закреплённом коврике, – медленно сказал Дмитрий, удивлённо осматриваясь – прошли-то довольно много, – и кивая подошедшим четверым. – Женщина. Упала. В руках спички – хотела плиту зажечь. Газовую. Рычажок остался в положении "включено". Она без сознания. Дышит газом. Рядом от зажжённой спички дымится тот самый коврик. Она... задохнётся от дыма и газа.

– Тася! – негромкий, но повелительный голос Влада.

Он взял жену за руку, и оба огляделись. Лена с надеждой смотрела на них. Может, удастся предупредить смерть? Неужели боги на этот раз специально придумали найти смерть в таком месте, чтобы Дмитрий не успел помочь умирающему, узнав о том в своём предвидении? Чтобы у него не было искушения помочь?

– Здесь! – быстро сказала Тася, указывая на дом, который сейчас стоял к ним торцом.

И все поспешили к нему.

... «Не успеешь», – безнадёжно сказал «бессмертный».

– Плевать, – прошептал бродяга. – Всё равно легче, чем в одиночку.

Он, сам того не замечая, вцепился в руку девушки, которая уже стала для него точкой покоя. Инстинктивно боялся выпустить её руку...

Дверь подъезда открыли легко. Набрали номер квартиры – одной из тех, что были указаны на стене дома, и Лена нежным голосом попросила впустить их. А потом вошли в подъезд. Лифт оказался сломанным. Начали подниматься – Тася предупредила, что этаж – восьмой... Бродяга ощущал себя, словно стоял на краю крыши и сопротивлялся сильному ветру. На третьем этаже он решился. Поскольку почти бежали, а девушка запыхалась, он осторожно расслабил пальцы. Если смерть настигнет, он сам переживёт её, не подставляя эту девушку. Ей и так уже не по себе. Не надо быть эмпатом, чтобы понять это.

На четвёртом этаже стало ясно, что не успели. Всем весом своего тела бродяга рухнул на плитки лестничной площадки, выпустив руку Лены и с всхлипом втягивая воздух. Скорчившись на полу и умирая от нехватки воздуха, продолжая втягивать ядовитый дым и газ, скапливающийся на полу, не в силах полностью открыть слезящиеся глаза, он внезапно почувствовал, что дышать стало легче, а его бьющаяся по холодному полу рука упала на плитки и только дрожит. Сумел открыть глаза. Рядом лежала девушка, обеими руками держась за его руку и судорожно втягивая воздух. Она даже сумела злобно прошипеть:

– Не смей выпускать моей руки! Понял?

А потом началось что-то несусветное.

Их обоих, замерших на ледяном полу не в силах подняться, взяли за подмышки и поставили на ноги. Он уже машинально огляделся – девушка продолжала держаться за его руку – и, не оглядываясь на всех тех, кто был рядом с ними, потащил её за собой – в стену с электрическим щитом.

... Четверо переглянулись.

– Итак, что-то не то идёт, – жёстко сказал Алексеич. – Влад? Мы с Тасей наверх, в ту квартиру. Сумеешь проникнуть следом за Дмитрием?

– Сумею.

– Возьми с собой Игоря. Он там нужен будет.

– Предвидение?

– Да. Чую, что-то не то идёт. Тася – идём!

... Вынырнув из пространства в прошлое, Дмитрий и Лена очутились перед закрытой дверью. Не отпуская его руки, девушка спросила:

– Это здесь?

– Да. Только я не знаю, как нам туда попасть. Кажется, что-то должно было произойти, и дверь должна была быть открытой. Но этого не произошло. Наверное, из-за того что я с тобой – одна смерть на двоих. – Он говорил сипло – из-за недавнего отравления, пусть и фантомного.

– А может, она ещё не умерла? Может, откроет? А вдруг её заставит очнуться звонок? – Лена в отчаянии позвонила в дверь. Еле слышный из подъездного коридора, звонок прозвенел печальной трелью.

– Не услышит, – покачал головой Дмитрий.

– Вышибить! Не металлическая! – со злостью сказала девушка. И бедром толкнулась в дверь. Но дверь не дрогнула.

– А ну, отойдите! – велели за спиной.

Игорь, только что державшийся за плечо Влада, проведшего его, шагнул к ним и за рукава оттянул обоих от двери. Быстро вглядевшись, он поднял ладонь на небольшом расстоянии от замка. Что-то глухо щёлкнуло, а потом парень снова велел:

– Подальше!

И развернувшись боком, врезал по дверному замку ногой. Дверь отшатнулась назад, а потом снова дёрнулась вперёд. Игорь объяснил, пропуская всех мимо себя:

– Здесь, кроме замка, ещё и крючок был. Пришлось...

Но Дмитрий уже бежал в комнаты. Застыл на пороге одной, суматошно оглядываясь. Лена, побежавшая было следом, остановилась и уверенно свернула в другой короткий коридор, откуда крикнула:

– У нас такой же планировки квартира! Кухня здесь! И... Здесь она!

Все побежали на её крик. Влад перескочил через лежащее на полу тело, которое Лена уже пыталась поднять – к ней на помощь кинулся Игорь. Женщина оказалась очень грузной, и, едва её усадили пока на полу, Влад успел выключить газовую плиту, а Дмитрий распахнул окна.

– Что-то я себя так глупо чувствую, – смущённо сказал Влад, поливая из большого чайника активно дымящийся коврик.

Дмитрий и Игорь, бросившиеся встать с обеих сторон от женщины, потерявшей сознание, подняли её на ноги и потащили в комнаты. Лена огляделась и, хмуро покосившись на Влада, скатала коврик, после чего запихнула его в мусорное ведро, найденное под кухонной раковиной.

– Чувствую себя не умней тебя, – сообщила девушка и поспешила к мужчинам, которые пытались привести женщину в сознание.

– Жить будет, – коротко сказал Игорь и огляделся. – Нам не пора?

– Вы уверены? – спросила девушка, рассматривая женщину, которая выглядела спящей. – Переломов нет? Всё с нею нормально?

– Всё-всё, – торопливо сказал Дмитрий. – Уходим. Иначе столкнёмся во времени. Она и так сейчас гадать будет, с чего вдруг прилегла, когда только что на кухне была.

Он снова схватился за руку Лены и поспешил из комнат – в коридор подъезда, всё к тому же щитку. Влад и Игорь – за ними.

Они буквально вывалились из пространства прошлого к двоим, которые терпеливо ожидали их на лестничной площадке.

Алексеич оглядел их, выдохнул и спросил:

– Ну, как там было?

А выслушав лихорадочный пересказ событий сразу от всех четверых, заключил:

– Вот как, значит... Если смертельная боль на двоих... Кое-что начинает усложнять выход в прошлое. Ну... Ничего. С этим мы справимся. А теперь, дети мои, работаем так. Нам надо, чтобы боги снизошли до нас. Следующей смерти не будет. Ясно?