Текст книги "Равновесие (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

16

Парень-самоубийца, темноволосый, невысокий и худощавый, лет слегка за двадцать, по своему состоянию оказался на том же уровне, что и женщина, погибшая под колёсами машины. Возможно, разница и была. Ведь женщину тогда ещё не догадались проверять эмпато-проникновением до внутреннего слоя, где должно появляться второе существо. На этот раз подтвердилась теория Влада. «Лешего» внутри парня не оказалось. Зато появилось чужеродное поле, намекающее на скорое появление нежеланного жильца в человеке. Лене дотронуться до парня не удалось, но рядом стоял Алексеич, который и «просканировал» его.

Парень оказался помягче той женщины, не смотрел жёстко и разговаривал более или менее доброжелательно, но уже все его движения были такими, словно он, начав жест, мгновенно застывал, отчего потом с отчётливо видимым усилием заканчивал его. Он ещё умел чуть-чуть улыбаться, с трудом раздвигая уголки губ, но рядом с ним Лена продержаться долго не могла: этот – энергию тянул так, что ноги подкашивались, а солнечное сплетение, несмотря на укреплённый самим Алексеичем блок, ныло до тошноты, словно именно отсюда тянули кишки.

Разговаривали они с самоубийцей тоже на лестничной площадке, так что назад Алексеич повёл спотыкающуюся от слабости девушку, держа её под руку, – донором, быстро и мощно отдавая на ходу энергию. Эмпато-снаряд, который Лена послала парню в самом начале разговора, опустошил её, так как парень вместе с этим снарядом, сам того не зная, сожрал и довольно много её жизненных сил.

Благо всего лишь третий этаж – спускались по лестницам. Попытайся они войти в лифт – застряли бы. На эмпатическом уровне девушка видела энергетический вихрь вокруг начальства, пока он подпитывал её своей силой. Тот же вихрь легко сломал бы механизм лифта. В лучшем случае – отключил бы электричество.

Пройдя первую лестницу, Алексеич подхватил Лену под мышки и усадил её на узкий подоконник.

– Удержишься?

– Удержусь, – буркнула девушка, плечом приваливаясь к стене.

Алексеич в задумчивости прислонился к подоконнику рядом же.

– Призрак "лешего" побледнел после запуска твоего снаряда.

– И что это значит? – безразлично спросила Лена.

– Понятия не имею. И энергию парень перестал тянуть так безжалостно, как тянул в начале разговора.

– Я не смогу за короткое время собрать эмпато-снаряды для всех, – предупредила девушка и повозилась, стараясь сесть удобней. – Сил не хватит.

– И не нужно. – Алексеич прикипел взглядом к полу. – Нужно было бы, я тебе этих сил дал бы достаточно. Но пока восстанавливайся сама, без привыкания к чужой. Время есть. Сейчас самое интересное нам скажут Володя и сам Дмитрий.

Лена помолчала немного, шмыгнула носом и сказала:

– Володя посмотрит, как изменяется спиральная карта. А что может сказать Дмитрий? Он же не знает и не чувствует происходящего.

– А вот об этом мы пока точно не знаем, – отозвался Алексеич, не поднимая головы. – Надо будет поинтересоваться, было ли у него сегодня что-то необычное.

Лена вдруг фыркнула. Алексеич покосился, спросил:

– Ну и чего?

– За два дня успели пообщаться с четырьмя трупами.

Сказала и замолчала. Начальство умное – поймёт.

Алексеич посопел немного и уточнил:

– С пятью. Младенца забыла.

– Алексеич, – притихнув после нервного веселья, спросила девушка. – А они не умрут потом?

– Ты имеешь в виду, когда в них "леших" не будет? Не знаю, Лена. Свет пока только забрезжил впереди. Мы что-то знаем на фактическом материале. Эксперимент прошёл и дал результаты. Но что они значат – эти результаты? Без Дмитрия нам этого не понять... Отдохнула? Спускайся с подоконника. Пора к машинам.

Пока проходили последние лестницы к выходу из подъезда, Лена вспомнила ледяной холод последних минут беседы с самоубийцей. Тот холод, в котором она продрогла так, словно выскочила в зимний день на улицу в одном домашнем халатике. Несмотря на поддержку Алексеича, эта промозглая стужа будто заледенила кровь внутри рук и ног – и так захотелось тепла!.. Так отчаянно, что, когда вышли на крыльцо, девушка замерла, закрыв глаза и ловя последние лучи вечернего солнца, ощутимо тёплые. Как-то стороной почувствовала, что Алексеич прошёл мимо, но обидеться не успела, что он оставил её. Быстрые шаги – почти бег, и она очутилась в горячих руках Игоря.

– Булочка, ты что?! Разве так можно?! – ужасался он, сильно прижимая её к себе. – Тебя как будто из холодильника вытащили!

– А что? – пробурчала она, сначала просто обнимая его, горячего, а потом сцепив руки у него за спиной, чтобы не сразу отпустил от себя. – Булочкам обязательно только из печки можно, что ли? Может, меня сохранить хотели, а холодильник – самое то для хлебушка. Игорь, у тебя кофе есть? Или выдули всё?

– Есть-есть! – Он покачал её немного в стороны, словно маленькую, и наклонился над нею, касаясь подбородком головы.

Так стало ещё теплей, и Лена сердито подумала, что он специально так делает, чтобы ей не хотелось идти к машине по прохладце и дожидаться, пока вынут термос с кофе и напоят, согреют её. И со вздохом ещё крепче прильнула к нему, большому и упоительно горячему, как печка. И снова сердито подумала – уже об Алексеиче и ребятах из команды: "Попробует он только позвать нас! Пусть едут куда хотят – без нас! Нам и без них хорошо! Тепло!"

Игорь стоял спиной к их машинам, и Лена блаженно охнула, когда его тёплые губы неуверенно коснулись её виска. "Догадался, наконец", – жмурясь от его осторожной нежности, недовольно и радостно думала она, подняв к нему лицо и подставляя под его поцелуи. Чувствовала она себя разморённой в тепле кошкой, мягкой и уютной для поглаживаний, хотя Игорь не пытался трогать её, разве что не выпускал из объятий.

Он же первым вздохнул.

– Пора. Заждались нас, наверное.

Она, открыв рот, блаженно прочувствовала его горячее дыхание на своей щеке.

– Там холодно, – капризно сказала она.

– Давай я тебя на руки – и в машину? – смеясь, предложил он.

Она посомневалась – и расцепила пальцы за его спиной. Нет. То, что он может её на руки и так далее, – это она знала. Было уже такое. Придётся идти... Игорь, как будто почувствовал колебания девушки, властно обнял её одной рукой за талию, без всякого смущения прижав к себе, и повёл к машинам. "Интересно, – сморщив носик, размышляла о ситуации Лена. – Есть моменты, когда мужчина должен решать за тебя, – и это, оказывается, неплохо. И вообще, мелочи между нами – это так интересно. А вот любопытно – он мне кофе точно даст?"

С этими сумбурными мыслями она села в машину, уже пришедшая в себя настолько, чтобы смело встретить вопросительные взгляды Павла и Саши.

– Со мной всё в порядке, – заявила она. – А если хотите, чтобы я была ещё и довольной, мне, пожалуйста, кофе, ясно?

Без слов девушку снабдили кофе. Потом из другой машины позвонил Алексеич и велел разъезжаться по домам – отдохнуть, если, конечно, кто не захочет до утра к нему в поместье. И машины помчались в разные стороны. Когда развезли Сашу и Павла, договорившись, где с ними встретиться завтра утром, Игорь спросил, не глядя на неё:

– Ты сейчас домой?

– Домой, – подтвердила Лена и добавила: – Надеюсь, ты меня дождёшься? Соберу сумку с самыми необходимыми вещами – и сразу к тебе.

Он замер, а потом медленно, будто боясь спугнуть, повернулся к ней.

– Ты же сказал – домой, – объяснила девушка. – А я живу на съёмной квартире. Так что домой – это к тебе. Ну? Поехали?

Полюбовавшись на его ошеломлённое лицо (и замирая от страха), она вздохнула.

– Ладно, я всё поняла и...

– Пойдём вместе, – твёрдо сказал он. – А то вдруг по дороге передумаешь? Или, что ещё хлеще, – потеряешься где-нибудь? А так я хоть пригожусь вещички таскать.

Лена отвернулась, чтобы он не видел, как её губы неудержимо расплываются в идиотски радостной улыбке. А едва он остановил у её дома, вышла и, не дожидаясь, пока выйдет Игорь, деловито зашагала к двери подъезда.

... Сначала бродяга прикупил в придорожном киоске продуктов, а потом вернулся к той лестнице за домом, с видом на мост, но уселся не на ней чтобы не смущать жильцов, которым он виден из окон, а рядом с нею. Дом «обегала» асфальтовая полоса, сейчас нагретая солнцем, так что устроился бродяга с комфортом.

– "Бессмертный"...

"М?"

– Если эта смерть не стала реальной, у меня есть два-три дня? Да? Ну пока не найдут новую жертву?

"Возможно".

– Длинное слово... Ты боишься?

"Бессмертный" промолчал. Но бродяга и впрямь уловил в его односложном ответе страх. Чего боится "бессмертный"? Ведь он находится в чужом теле, и потерять его – наверное, не такая уж трагедия?

Бродяга с удовольствием выпил кефира из открытой картонной пачки и не спеша принялся за остальное. Наевшись, он аккуратно сложил всё в пакет, некоторое время смотрел на мелкое мельтешение на мосту и незаметно задремал.

... Сначала в его дрёме мельтешили всё те же машины, и он ещё слышал их общий несмолкаемый гул, а потом пересвист птиц стал как-то ближе, превращаясь в нечто успокоительное... А потом всё стихло. И резко упала тьма.

Он понял, что время ближе к полуночи. И встал. Обошёл дом. Навстречу ему лился поток белого света луны. На улицах стояла странная, вкрадчивая тишина. Всё прозрачно и далеко видно вокруг, но почему-то казалось, что тишина похожа на туман. Это из-за него пропадали все привычные звуки города – машинное гудение, редкие голоса, шелест ветра в ветвях деревьев...

Дверь ближайшего подъезда оказалась распахнутой настежь.

Его это не удивило.

Так нужно.

Он вошёл в подъезд и принялся подниматься по лестницам. Дом насторожённо вслушивался в его шаги. Бродяга ощущал это внимание и пытался сказать, что он не опасен, но дом не выдавал себя и продолжал молчать. Двенадцать этажей... Ближе к последнему бродяга услышал странный всхлип. И тишина. Будто кто-то плакал втихомолку, а всхлип вырвался – и плачущий заткнулся. Лишь бы бродяга не расслышал.

Бродяга остановился. И почувствовал странное давление, пока ещё мягкое, в спину.

Кто-то хотел, чтобы он продолжил путь.

– "Бессмертный", почему...

Прорвавшийся всхлип заставил замолчать. Так это "бессмертный" плачет?

– Что происходит?

В спину толкнули так, что он чуть не упал на ступени лестницы. Успел схватиться за перила. И вынужденно сделал шаг, поднявшись на первую ступень.

Бархатный невесомый шёпот заструился вокруг него:

– Иди-и...

Бродяга, немного испуганный – давно он не слышал этого невесомого и страшного бархата! – немедленно подчинился ему. Но долгое время одиночества проскочило в неожиданном для него самого вопросе:

– А зачем мне туда?

И сам понял, что вопрос глупый: наверняка "боги" нашли ещё одного... будущего мертвеца. И он заторопился, боясь, что смерть неизвестного пока человека произойдёт, когда его сомнительный спаситель на ступенях. Покатится с них во время чужой смерти – не дай Бог, позвоночник сломает. "Инстинкты самосохранения", – кривя губы, думал бродяга, быстро завершив свой путь и оглядываясь.

Площадка. Три двери. Металлическая лестница на крышу.

В спину толкнули.

– На лестницу? – удивлённо спросил он. А потом пожал плечами, поморщившись от предстоящей боли: ещё один самоубийца? Что ж... Придётся пережить...

И поднялся по лестнице, открыл замок, дёрнув за него в уверенности, что он не заперт. Так и оказалось. Держа замок в руках, бродяга вылез на крышу и положил замок рядом с люком. Потом отошёл немного от него и огляделся. Пусто. Подскажут – нет?

В спину – словно порывом ветра. В нужную сторону?

Он, недоумевая, снова огляделся и не увидел на крыше ни одной человеческой фигуры. Может, кто-нибудь сидит за высокими кирпичными трубами? Неуверенно сделав шаг, бродяга внезапно оцепенел. Перед глазами по-прежнему пустая крыша. Но конечности отказали... Он понял, что не чувствует их. Что происходит?

А потом... Он ощутил, как одну его ногу сдвинули с места. Когда тяжесть тела вынужденно переместилась на ногу, выдвинутую вперёд, его заставили переступить другой ногой. Теперь он стоял, как обычно просто стоит человек. Едва успел привыкнуть к этой позе, ничего не понимающий, ногу снова передвинули.

– "Бессмертный", я не понимаю!..

Но услышал тот же всхлип – и сообразил, что "бессмертный" прячется и всхлипывает не плача – от ужаса.

А потом дошло. Если ему передвигают ноги, значит, сейчас будет нечто, чего бы он по доброй воле не сделал бы никогда. И он затаил дыхание, уже испуганно глядя, куда его насильно ведут.

Привели к краю крыши. Она была огорожена лишь низким бордюром.

Бродяга покачнулся, когда его ногу заставили приподнять – и зависнуть над краем ночной бездны.

Двенадцать этажей.

Пустой двор перед домом, освещённый двумя фонарями: один светил сбоку, другой – от противоположного дома. Пустота отсюда казалась чистой. Не видно ни мусора на асфальте, ни пыли – ничего. И поэтому пустота казалась беспощадной. Они собираются сбросить его? Почему?!

– В следующий раз дождись... – бархатно сказали вокруг и нигде.

А потом сильным толчком в грудь его отшатнуло от края крыши.

Исхитрившись, чтобы плашмя не рухнуть на спину, он упал на бедро. И тут же схватился за сердце, которое билось так болезненно, словно собиралось разорвать грудную клетку. Дышать пришлось мелко и часто, потому что обычное, нормальное дыхание отдавалось режущей болью в теле... Осторожно прилёг набок. А потом, когда продышался, перевернулся на спину. Холодное чёрное небо с горстью белых звёзд быстро заставило отвести глаза от бездонного пространства, чья пропасть была такой откровенно бесконечной, что даже затошнило, едва представил, что он не на крыше, а в этой пустоте.

"В следующий раз дождись..."

Он понял, что это значит. Урок, чтобы не забывался, для чего он здесь.

Напрягшись, он поднялся на ноги.

В спину больше не толкало. И ноги подчинялись привычно.

Бродяга поплёлся к люку.

Захватив замок, он закрыл за собой дверцу-люк и встал на площадке двенадцатого этажа, рассеянно глядя на двери и не видя их. Если в следующий раз он позволит человеку не умереть... Если остановит его на пути к смерти... Умрёт сам.

Он дошёл до первого этажа и слабо удивился, почему подъездная дверь закрыта.

А потом сильно вздрогнул – и проснулся.

Из окон на него лился вечерний свет люстр и ламп. От моста ярко горели разноцветные фонари. И бродяга сидел там, где его застал сон, – на асфальтовой полоске вокруг дома... Нашарив пакет со съестным, он нашёл бутылку с минералкой и, открыв её, выхлестал воду полностью. Пил жадно – до такой степени, что пару раз начинал кашлять, поперхнувшись. Сжав бутылку за горлышко, он некоторое время бездумно смотрел на сияющий огнями мост.

– Они ушли?

"Ушли".

– Ты очень испугался?

"Да. Меня после твоей смерти могут рассеять в пространстве".

– Такое возможно? – слабо удивился он.

"Они сказали. И сказали – как. Им это сделать легко. В следующий раз ты должен дать... тем, кому нужно, умереть. Я... не хочу умирать!"

– Боги... – тихо выговорил он. – А ведут себя как обычные шантажисты... – И криво ухмыльнулся. – Никакого воспитания... Взяли и влезли в чужой сон. Да ещё с угрозами.

"Рад, что ты можешь с юмором воспринимать ситуацию".

– Ну да... Это называется юмор висельника.

Бродяга застыл, задумавшись, глядя на мост и не видя его.

Что страшней? Пережить чужую смерть как свою? Или знать, что человек сейчас погибнет – и не прийти к нему на помощь?

Хрен редьки не слаще. Но страшней второе. Эгоистичней. Знать, что придётся переживать чужую смерть... Знать!.. И бездействовать.

Теперь не поможет никто.

Он машинально вынул из кармана мобильник. Позвонить Алексеичу?.. Экран телефона засветился, едва он нечаянно коснулся его пальцами. Половина девятого.

Может, Алексеич сумеет разобраться в ситуации? Он, кажется, мужик башковитый. Но как и чем он поможет... Безнадёга...

Краем глаза бродяга уловил, как неожиданно задвигались тени на стене лестницы, слева от которой он сидел. Быстро повернулся к ней всем телом. Тени исчезли. Слабый отзвук лишь дошёл: он будто увидел фрагмент фильма с подъезжающими машинами. Не сразу, но сообразил, что опять увидел результат своего дара.

Оживился. Быстро поднял пакет с продуктами, сунул телефон в карман и поспешил во двор дома, куда должны явиться машины в одной из которых будет Алексеич.

У знакомого бордюра-пристенка вокруг мусорных контейнеров он очутился раньше. Ещё смущённо подумал: а вдруг он неправильно понял то своё видение? Но с интересом, перед которым померк даже страх перед будущей болью, уставился на дорогу к дому.

Пожалел, что не посмотрел снова на часы мобильника. Можно было бы проверить, в течение какого времени исполняется предвиденное. Или здесь нет зависимости и всегда будет по-разному?

Машин на этот раз и впрямь было две. Одна остановилась рядом с газоном подальше и напротив контейнеров, другая – тесно к мусоркам, так что случайная машина какого-нибудь запоздалого жильца могла свободно проехать между ними.

Первая мысль с надеждой: "Может, они снова со мной на всю ночь?" И только сейчас понял, как устал от двухгодичного одиночества, когда хочется выговориться, да что там – выговориться... Когда хочется поговорить, но не найти человека, который поверит в дикую, ненормальную историю с какими-то богами и "бессмертным".

Глухо щёлкнуло. Из машины вышел Алексеич.

– Добрый вечер, Дмитрий.

– Добрый... – невольно улыбаясь, поздоровался он. Приехали. К нему.

– Специально нас ждал – или как?

– Увидел пару минут назад, – уже с открытой улыбкой сказал он, наслаждаясь ситуацией, когда можно говорить необычно, но эти-то – понимают! Он даже не ожидал, что будет так откровенно радоваться приехавшим. Даже недавняя мучительная проблема нехотя отошла в сторону перед лицом тех, рядом с которыми он чувствовал себя человеком.

– Вот как, – ответно улыбнулся Алексеич, присаживаясь рядом. – Ужинал?

– Да, спасибо.

– Ну, думаю, от горячего кофе не откажешься.

– Нет, не откажусь.

– Что случилось?

Бродяга замер. Радость схлынула, оставив тревогу.

– А что должно было случиться?

– Я вижу человеческую ауру, – объяснил Алексеич. – Ты буквально весь переливаешься цветами и оттенками беспокойства, страха. Причём всё, что тебя беспокоит, произошло недавно.

Он подал бродяге стаканчик с кофе, и тот принял его, не мешкая. Приникнув к краю, осторожно цедил горячее и поглядывал, как из машин выходят остальные, озираясь и вроде как лениво. Но бродяга чувствовал в них насторожённость опытных в охране людей с необычными качествами. Успокоившись, он словно вернулся к общению один на один, когда можно никого не опасаться.

– Сегодня в мой сон боги вложили предупреждение, – сказал он, покручивая стаканчик и глядя, как в свете фонаря в нём мелькает маслянистый маленький круговорот. – Мне запрещено спасать человека, если я увижу его смерть заранее. Если ослушаюсь, меня убьют. И... Честно говоря, я теперь... – И замолчал в отчаянной надежде, что Алексеич поймёт.

Понял.

– Расскажи, как у тебя происходит предвидение, – предложил он.

– Ну как... Вот с вами сейчас... Подумал о тебе, что ты, возможно, знаешь, как справиться с ситуацией. И тут же увидел на стене, как две машины едут сюда. И подспудно понял, что в одной из них ты. Я был за домом и сразу собрался, пошёл сюда.

– А сегодняшнее предвидение с девочкой под колёсами? Ты видел часть происшествия или полное?

– Полное.

– Сколько проходит времени от предвидения до его проявления?

– С девочкой времени было мало, – сказал он, вспоминая. – Несколько секунд. От силы минута. Сейчас, с вами, временной промежуток был больше.

– Так... Этот, который внутри тебя, он понимает, когда мы разговариваем?

– Да.

– Последний вопрос. Ты так и не узнал, что надо этим богам?

– Нет.

Алексеич встал и отошёл к машине. Там включили внутренний свет. Бродяга, не вставая, следил, как Алексеич склонился над чем-то и, кажется, что-то пишет. Вернувшись к нему, Алексеич показал лист бумаги и посветил на него.

"Этот внутренний твой умеет читать? Кивни, если так".

Бродяга помотал головой. Посмотрев на него некоторое время, Алексеич вернулся к машине и вышел с новым листом. "С сегодняшнего вечера за тобой будут ходить. Не оглядывайся на них. Забудь, что они есть. Если будет предвидение, смотри только на жертву. Этого достаточно, чтобы мои ребята попробовали ей помочь".

Он кивнул, не совсем поверив написанному. А потом, к его радости, Алексеич остался поболтать о том о сём. И бродяга практически подтвердил для себя мысль, что это счастье – находиться рядом с теми, кто понимает тебя с полуслова.