Текст книги "Моя сказка (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

10

Солнце ещё не взошло, а по мелким волнам лениво плыли светло-серые клочья тумана, то и дело растягиваясь от невидимого ветерка. Самого острова не было видно: он будто ёжился в плотном тумане, который постепенно и оплывал клочьями к морю.

– Кто-нибудь вчера вызывал охотников? – нарушил общее молчание Норман, крепко держась за стойку над перилами катера и стараясь не дёргать плечами от предутренней влажной прохлады.

С выключенным мотором катер стоял уже несколько минут, чуть покачиваясь на воде, но, кроме свиста ветра и всплеска волн, три путешественника ничего не слышали. От главного острова Архипелага отъезжали под крики чаек. Но чем ближе к Тартару, тем тише становится вокруг. Что уж говорить о пространстве вокруг острова… Живности здесь нет и ещё долго не будет.

– Нет, никто не вызывал, – откликнулся Эймери, вставший рядом и тоже беспокойно вглядывавшийся вперёд. – Наблюдатели, наверное, сами отметили сильную активность нечисти, и охотники поехали к Тартару проверить. Ну и заодно…

– Сильно проверили, – прошептал Фернан, всматриваясь в лениво висящий близко перед ними и уже над ними белёсый туман. Туман настоящий: тёмные волосы Фернана поверху подмокли и отяжелели. – Сможем пройти по следам? Они же здесь всё выжгли…

– Дурак я, – пробормотал принц, насторожённо приглядываясь к острову. – Надо было сообразить, что охотники среагируют на энергетическое возмущение…

– Вчера мы не знали некоторых подробностей, – напомнил Фернан. И усмехнулся. – Хорошо ещё, к Тартару подошли с другой стороны: после тотальной чистки наблюдатели просматривают остров довольно пристально. Наверное, и сейчас за ним приглядывают.

– Тогда бояться нечего, – негромко заявил Эймери. – Если такой туман, значит, они от твари следа не оставили. Быстро пройдём, посмотрим – и дёру, пока не спохватились.

– Где причал устроим, Эймери? Ты лучше нас все острова знаешь, – тревожно спросил Фернан. – Мы ведь с другой стороны: если что – на мель сядем.

– Смотри чуть налево – видишь, темнеет, как гора? Это остатки крепости. Рули к ним. Там лестница обвалилась – к ней удобно причалить катер.

– А лестница не рухнет?

– Нет, она металлическая. Её вбило в берег. Я смотрел, правда, давно, но пару штормов она уже пережила. Ага… Вот она. Фернан, давай к ней.

Вскоре все трое с оглядкой поднялись по искорёженным пролётам металлической лестницы и уверились, что она и впрямь очень крепкая. Выбрались прямо в руины крепости, стараясь держаться ближе друг к другу. Здесь, на Тартаре, движения воздуха не ощущалось вообще. Туман стоял подвешенной в воздух серой рванью. Но был так лёгок, что, когда проходили мимо, он шевелился, будто лохмы потревоженной старой паутины. Если учесть, что шли в разрушенном здании: между огромными колоннами, в узких переходах из помещения в помещение, по пустому пространству залов, заваленных битым камнем, – то никто не насмешничал, когда то один, то другой шарахался от колыхания неустойчивого туманного рванья. Норману велели не высовываться и идти строго между телохранителями. Ворчать он не стал, но оружия из рук не выпустил.

Перебравшись из крепости на двор, с трудом сориентировались и нашли дорогу в город, а там – вышли на первую улицу. Огляделись. Не столько увидели, сколько вспомнили, что дорога проходит в камне, между рядами зданий.

– Дойдём до тамошней дороги в воду? – невольно перешёл на шёпот Эймери. – Чтобы начать искать оттуда, или вспомнишь без того, где был тот дом?

– Мне бы к той улице – дом вспомню, – откликнулся Норман. – Ты карту Тартара опять-таки лучше нас знаешь – сумеешь провести?

Светловолосый боевой маг нахмурился, уставившись в камень дороги, потом поднял голову. Глаза рассредоточенные – вспоминает.

– Минут пятнадцать до начала улицы, если через город.

– Веди.

Стараясь не шуметь, хоть и прекрасно зная и понимая, что не добитая и зашуганная охотниками нечисть некоторое время не посмеет подняться наверх, в город, они быстро прошли одну улицу, свернули на другую. Тишина раздражала, потому что заставляла постоянно быть настороже. Ближе к месту, где произошла основная чистка, – там, где вчера высадилась Синд, а за нею подошли все остальные, наконец послышался первый живой звук – шелест ветра между стенами, шорох ссыпаемого с камней песка.

– Пришли, – сказал Эймери. – Это начало той улицы, но с другой стороны. Как будем искать и что именно?

– Я шёл впритык за нею, – тихо начал рассуждать принц. – Обогнал големов. Когда козлоноги окружили её, её следы дальше того места, где она стояла, не просматривались. Значит, она всего лишь шла по дороге. И остановилась.

– Может, наврала? – с недоумением спросил Эймери. – Про то, что она что-то сделала? Может, она и не собиралась что-то сделать? А вдруг то, что она оказалась на острове, и есть её дело? Дурость какая-то…

– Дойдём до места – посмотрим, почему она стояла там, – сказал Фернан, встряхивая мокрыми волосами и раздражённо морщась от их неприятного прикосновения к коже. – Давайте побыстрей. Нам ещё обратно, – ненужно напомнил он.

Но друзья поняли его: Фернан был специалистом по «проникающему» обзору. И он просто хотел оглядеться там, где стояла Синд, чтобы убедиться, что они ничего не упустили… Дошли быстро – и не из-за того, что торопились: туман с приближением солнца оседал, и не подвигаешься – так замёрзнешь от влажного холода, которым постепенно, но неуклонно пропитывалась одежда.

– Здесь, – сказал Норман, остановившись. – Она стояла на дороге и дралась с козлоногами. Две стаи выходили из переулков по обе стороны дороги.

– Отойдите, – скомандовал Фернан. – Метра три мне хватит.

Едва они оставили его на дороге, Фернан мягко, без дёрганья сел прямо на неё. Скрестив ноги, с прямой спиной, лицом к концу дороги, утопавшей в море, он сидел легко, и лишь его руки подсказывали, что он не просто отдыхает. Руки, вроде безвольно обвисшие по бокам, пальцами упирались в камень дороги… Друзья знали, что он сидит с закрытыми глазами. Но внимательно приглядывались к нему, особенно когда его левая рука начала подниматься – и указала на здание напротив. А потом рука начала опускаться, но это было обманом: не поднимая головы, поднимался сам Фернан.

– Она смотрела на это здание – с очень сильным чувством.

– Мы быстро? – загорелся Эймери.

И Норман был очень благодарен ему: он и сам хотел бы посмотреть, что там, в этом здании, ради которого девчонка переплыла пролив между островами, но в личном любопытстве не хотелось признаваться.

– Я поведу, – предупредил Фернан, мельком оглядывая их обоих. – И мне бы хотелось, чтобы вы были начеку. Я пока не умею одновременно идти по остаткам визуального наблюдения и прислушиваться.

– Иди-иди, посторожим, – нетерпеливо сказал Эймери, глаза которого сияли нескрываемым любопытством.

Спустя минуты они снова оказались в развалинах здания, правда, на этот раз сохранившегося получше, чем крепость. Первым нашёл искомое, как ни странно, Норман. Едва Фернан завёл их во второе помещение, по виду похожее на залу, по центру разделённую рядом колонн, принц резко остановился и вскинул голову.

– Фернан, остановись… Я нашёл. И тоже вижу, что она была здесь не раз. Не мешайте мне: я чувствую смесь некромантской магии и магии фейной. Гремучая смесь. – А когда друзья качнулись к нему, чтобы возразить, Норман повелительно сказал: – Фернан, ты прекрасно знаешь, что только я смогу взять это.

И друзьям пришлось отойти и только с тревогой смотреть, как принц подходит к обломкам одной из колонн, как встаёт на колени, вдумчиво «оглаживает» воздух, а потом ладонью проверяет раскрошенные плитки у основания колонны. Был один момент, когда они невольно подались вперёд: принц было поднял руку и вдруг, охнув, отшатнулся, будто его ударили. Но он успел поднять руку чуть за спину, снова предупреждая не подходить. Замер… То ли выжидал, то ли пережидал боль…

– Что случилось, Норман? – тихо спросил Фернан.

– Тут заклинание с таким маленьким узлом на плетении, что не разглядел. Стукнуло немного.

Затем уже уверенно Норман сунул руку в едва заметную трещину и вынул нечто похожее на тряпичный свёрток.

– Что там? – с любопытством спросил Эймери.

Принц поднялся вместе с предметом и кивнул, разрешая подойти.

Друзья присоединились к нему.

Норман, держа небольшой свёрток на ладони, осторожно развернул одну тряпицу, затем другую. Под ними оказалась небольшая коричневая шкатулка с чёрным узором рун. Или кусок тщательно обработанного дерева, потому что прорези или хотя бы намёка на крышку друзья не нашли. Обуреваемый любопытством, Эймери чуть не подпрыгивал:

– Ну? Ну что там?!

Принц и Фернан переглянулись, и оба на небольшом расстоянии от шкатулки поставили над нею ладони, будто прикрывая от дождя. Сначала Норман, затем – Фернан. Вид у обоих был, как будто они прислушиваются к чему-то еле слышному.

– Медальон. Военный. Стандартный, – несколько озадаченно сказал наконец Норман. – Обычный оберег. Близок к талисману.

– Зачем ей… – начал было Фернан.

Но оба снова переглянулись.

– Зомбирование. Спрятала на острове медальон. Часто появляется здесь проверить его сохранность. Не доверяет оставлять на главном острове Архипелага, – снова перечислил Норман. И оглянулся на Эймери. – Ну-ка, иди сюда. Ладонь сверху над ладонью Фернана. Вот так. Фернан?

– Мужчина. Беловолосый. На руках девочка. Смеются.

– Она сказала, что боевой магии её учил отец, – размышляя, протянул Норман. – А теперь она не хочет говорить об отце, но ищет способы узнать об определённой области некромантии. О зомбировании. По-моему, всё более чем прозрачно. Вопрос только – кто это сделал?

Друзья переглянулись. Ответ тоже лежал на поверхности.

… Синд проснулась внезапно, словно её окликнули. Окликнули резко и требовательно. Вскочив, она села на кровати. Сердце постукивало беспокойно, но не слишком торопясь… Что случилось? Повернулась к окну: предметами обстановки обзавестись пока не успела. За стеклом, слегка прикрытым лёгким покрывалом с кровати же (второй этаж – Синд ещё не привыкла, всё казалось, что в окно могут заглянуть), видно, что солнце ещё не взошло, но уже готовится появиться. Сама себя не понимая, девушка быстро оделась, сполоснула лицо в углу у рукомойника и выскочила за дверь.

На улицу уже привычно спрыгнула с карниза коридорного окна. Огляделась. Куда её позвали? Потянуло к морю. Она взглянула на небо. Гора, чёрная от леса, обросшего её, по краям затеплилась от встающего солнца. Но девушка чувствовала: не лес зовёт её, как однажды было. Её тянет именно к морю. И Синд побежала, руководствуясь только внутренним зовом, который до сих пор слышала.

Удивляясь сама себе, повернула не в сторону пляжа, как ожидала: разговор-то с друзьями был о местечке для вип-персон, и она некоторое время бега предполагала, что они могут там её ждать – с утра-то пораньше. Хотя и были сомнения.

Через несколько минут поняла, что бежит к причалу, где у Александра стоит катер. И, лишь прибежав к забору, который огораживал причал для небольших личных судов, поняла, что надо ждать. А вот как поняла – сколько ни думала, не сообразила. Но, осмотревшись, отошла немного по дороге от места катерной стоянки и села на дорожный бордюр – ногами на насыпь. Отсюда отлично просматривалось море.

Сначала отыскала взглядом остров Тартар. Обычно она видела его чёрным пятном, едва вздымающимся в море. Но сегодня он был почему-то бело-серым. Додумалась, что это туман, и приготовилась ждать неизвестно чего. Воспоминания в этом спокойном состоянии не замедлили явиться в полной красе. Когда друзья узнали, что у неё появилось желание усыпить и похитить некроманта, они заспорили о том, возможно ли такое чисто теоретически. Синд постаралась выглядеть умиротворённой, чтобы они не поняли, что она слушает их на полном серьёзе, примериваясь к суждениям. А вдруг?.. Но Мартине больше нравилась идея, что принц оказывает Синд явные знаки внимания, а значит, лучше попросить его о помощи, если таковая Синд требуется… Про себя Синд только пожимала плечами: принца она раздражает – и это только в лучшем случае, но помалкивала… И ни один из друзей не спросил, зачем нужно похищать некроманта. Девушка чуть не плакала: друзья терпеливо ожидали, когда она сама доверится им.

Знакомый силуэт небольшого судна показался с другой стороны катерного причала. Удивлённая, Синд решила, что ошиблась. Александр славился крепчайшим сном, что неудивительно при тех тренировках, на которые он ходил. Наверное, такой же катер есть ещё у кого-то… Судёнышко скрылось за забором, и Синд снова уставилась на остров, белеющий туманной дымкой, забывшись в тяжёлых думах…

Что-то стукнуло совсем рядом, и девушка подняла голову. И встала на ноги, сжав кулачки. Навстречу ей шли трое. Вот впереди идущий будто споткнулся – увидел её.

Она что – должна была ждать их?

– Откуда ты здесь взялась? – удивился светловолосый Эймери, первым заговорив с нею. – Не думал, что травники могут вставать так рано.

– Меня позвали, – немедленно ответила Синд, с тревогой глядя на всех троих и стараясь не останавливать взгляд на принце Нормане.

Среди магов такие слова не удивляли. Но Синд вдруг заметила странную вещь: принц смотрел на неё не просто недовольно, но как-то напряжённо… Почему? Чем он так недоволен? Неожиданно Норман едва заметно вскинул голову и протянул девушке руку. Поколебавшись, Синд нерешительно сжала его ладонь. Вот теперь его вздох облегчения был заметен и даже очень. Странно… Что происходит? Почему улыбаются его друзья?

Додумать не дали. Норман крепко сжал её ладонь и повёл девушку за собой так властно, словно боялся, что не успеет довести. Они молча шли по пустынной дороге от причала – его телохранители-друзья позади. Здесь было ещё темно от теней, которые давал лес на обрыве, вздымавшемся над морем.

Они привели её в сквер неподалёку от главного корпуса университета. Две скамейки стояли друг напротив друга. На одну уселись Норман с Синд, на другую – его друзья. Норман помолчал, будто решая, каким образом начать серьёзный разговор, а потом вынул из кармана куртки свёрток, который Синд немедленно узнала.

Катер с другой стороны от причала. Свёрток на ладони принца.

– Чей это медальон?

– Папин.

– Почему ты его прячешь?

Синд задохнулась от прерывистого вздоха и закрыла лицо руками, но не заплакала. Надо продышаться. Надо прийти в себя. Теперь она никуда не денется. Теперь она сможет рассказать – и понадеяться на помощь!.. Убрала ладони от загоревшегося лица.

– В нём папина душа. Над папой ледяной колдун провёл ритуал экзорцизма, вывел его душу из тела и заключил её в медальон. Папа сейчас в вегетативном состоянии, потому что душа не может вернуться в его тело. Его тело сторожит моя крёстная, чтобы мачеха не смогла его уничтожить как безнадёжного больного. Крёстная притворяется, что не понимает, что с ним, и постоянно сидит рядом как сиделка.

Она выпалила это разом и с тревогой взглянула на Нормана: поверил ли? Принц же взглянул на верхушки деревьев в сквере, которые медленно зазолотились от поднявшегося солнца, и сказал:

– Рассказывай всё.

Девушка поколебалась, а потом забрала у него шкатулку, нежно погладила её.

– Когда мне было двенадцать, папу попросили приехать на север, в ледяные земли, где живёт его друг. Они познакомились в один из призывов на Студенческий архипелаг и были однополчанами. Друг оказался в последней стадии страшной болезни, которую навёл на него один из тамошних ледяных магов. И этот друг попросил, чтобы после его смерти папа позаботился о его вдове и дочерях. Он находился при смерти, и папа пообещал. После смерти друга папа некоторое время жил на севере, в доме этого друга. Вдова много плакала и всё говорила, что мечтает уехать с севера, но это очень трудно, потому что уехать нельзя без веской причины на то. Ледяных колдунов мало, и они неохотно расстаются со своими адептами. И вдова переживала за своих дочерей, что они пропадут в землях ледяных колдунов, потому что у них способности очень маленькие, а таким тяжело устроиться в жизни. И папа договорился, что женится на ней фиктивно. Договор был такой: он помогает ей сбежать с земель ледяных колдунов, а она в благодарность помогает с нашим разваливающимся поместьем. Папа, вообще-то, даже на это не соглашался. Хотел просто привезти её – и всё. А когда он её привёз… – Синд опустила голову. – Когда он привёз их, он вдруг заболел. Не сразу, конечно, а как-то потихоньку начал слабеть, всё слабел и слабел… И мачеха начала ухаживать за ним. И он был ей очень благодарен и не мог напомнить о договоре. Он очень добрый, мой папа, – помолчав, добавила Синд. – Сначала я ничего не понимала. Сёстры жили в лучших апартаментах наверху, я жила в каморке на первом этаже. Но меня это устраивало: окна выходили в сад, часто приходила крёстная, которая учила меня травничеству. В первые дни, когда мачеха с сёстрами поселилась у нас, папа продолжал заниматься со мной боевой магией, но через несколько месяцев мачеха вмешалась. Она сказала, что девушке не пристало заниматься боевой магией. А потом папа и сам не смог обучать меня. Он начал задыхаться. Крёстная пыталась войти к нему, когда он слёг, но мачеха не пустила её. Сказала, что у постели больного мужа должна сидеть его законная жена, а не малознакомая женщина из соседнего поместья.

… Норман слушал и будто видел.

События в доме происходили исподтишка. К своему четырнадцатилетию Синд обнаружила, что старых, проверенных слуг в доме почти не осталось, а она, вместо травничества и боевой магии, изучает курс кройки и шитья, а факультативом к нему – ремонт швейных изделий. Правда, изучает тогда, когда появляется время, свободное от работы в апартаментах сводных сестёр.

А потом мачеха сумела устроить сестёр в университет, воспользовавшись тем, что девушки теперь носят фамилию старинного рода. И Синд очутилась на кухне, где стала помощником всех тех, кому не хватало для работы собственных рук. Кухонная прислуга не стеснялась вовсю использовать безропотную девчонку. Безропотную, потому что Синд жила в каждодневном напряжении постоянного шантажа. Мачеха велела запомнить раз и навсегда: если с кухни на Синд будет хоть одна жалоба, девочка неделю не будет видеть отца. Новые слуги, как на кухне, так и по дому, не знали, что Синд – дочь хозяина, и в угоду мачехе, заприметив, как она этому радуется, наговаривали на девчонку в своё удовольствие: и ленивая-то она, и нерадивая…

За полгода до отъезда девушки в университет слуги стали более внимательны к ней. Крёстная всё-таки прорвалась в дом, в который её нагло не пускали, и попыталась устроить скандал. Охранники выпроводили возмущённую женщину из поместья, но зато теперь хоть слуги знали, кто такая Синд. И уже не только не третировали несчастную девочку, как раньше, но и давали ей свободное время на свои дела. И девушка принялась вспоминать уроки отца, тренируясь почти каждый день. И уроки крёстной, к которой не смела сбегать: в заложниках всегда оставался уже совсем плохо соображающий отец.

Поместье мачеха и впрямь восстановила: ведь теперь она готовила будущее своих дочерей, а чтобы выдать замуж этих девиц, приданое требовалось немалое. Но в первую очередь мачеха занялась домом и хозяйственным подворьем. Сад, на который она пока ещё не обратила своё внимание, ранним утром принадлежал Синд. Девушка не высыпалась, но к поступлению в университет, о чём ей всегда напоминали отец и крёстная, ей хотелось быть подготовленной.

Новый скандал разразился, когда Синд пришла пора ехать учиться. Побеспокоилась крёстная, узнав от болтливых слуг, что первую учебную неделю Синд провела в доме как ни в чём не бывало. Крёстная обратилась к местным властям с просьбой вмешаться. И девушку сумели отправить учиться.

К тому времени Синд научилась втихомолку проникать в комнату отца через окно и сидела рядом с ним, не узнающим её, пока не слышала шагов или голоса мачехи. И однажды попала в ситуацию, о которой слышала множество раз, но которую никогда не думала примерять к себе. В тот день, незадолго перед отъездом, была ветреная погода. Девушке, уже привычно влезшей в отцовскую комнату, пришлось закрыть окно на щеколду, чтобы рама не хлопнула от сквозняка. А шаги и крикливый голос мачехи раздались так неожиданно близко! Почти у самой двери в комнату! И Синд банально нырнула под кровать, на которой лежал больной отец.

Она слышала всё. И слова мачехи, что больной мужчина на кровати сыграл свою роль в её жизни и теперь ей уже не нужен. И монотонный голос ледяного колдуна, проводившего ритуал экзорцизма. И его предупреждение, что он сам не сумеет вернуть вырванную с места душу в то же тело. И что сделать это только сможет некромант, специализирующийся на зомбировании. И пренебрежительный ответ мачехи, заявившей, что возвращения души и не понадобится.

А потом ледяной колдун, как впоследствии выяснилось, приехавший в гости по приглашению, ушёл. И Синд смогла проследить, куда мачеха прячет медальон с заключённой в него душой отца. Проследила – и похитила. Девушка спрятала его среди своих немногих вещей, когда собиралась на Студенческий архипелаг. А оглядевшись на островах, спрятала его на самом страшном острове, какой только смогла найти. Спрятала туда, где, думала, никто не сможет догадаться его искать.

Крёстная не знает. Она думает, что мачеха сживает отца со свету. Мачеха пока тоже не решается убить отца физически. Потому что пока ещё есть возможность оперировать его именем во время своих делишек. А он, в таком состоянии, сейчас ей не мешает, что бы она ни задумала.

– Вот и всё, – сказала Синд и откашлялась: охрипла к концу рассказа. – Теперь вы нашли медальон, и я совсем не понимаю, что мне делать дальше.