Текст книги "Моя сказка (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Поймав на язык последние капли молока из бутылочки, Синд глубоко вздохнула, глядя на пальцы слегка поднятой руки. Пальцы тряслись крупной дрожью. А девушка вспоминала слова крёстной: «Если будет совсем худо, ты знаешь, как совладать с собой». Повторяя эти слова, как заклинание, Синд смотрела, как твердеют пальцы.

Уже более спокойная, она выпотрошила пакет, вывалив на стол вещи, принесённые Мартиной из больницы. Рваная рубашка. Удастся ли зашить эти дыры от ворота донизу? Пуговиц не хватает – отлетели, да там и остались. Штаны ещё крепкие. Обувь… Стипендию Синд тратить не собиралась, пока не приедет мачеха.

Жаль, нельзя принести в комнату те вещи, которые она спрятала на опушке.

Когда они бывали на Тартаре, Синд всегда держалась второй. Позади кого-нибудь Если была возможность. Ведь в компании считалось, что она всего лишь травница. Несмотря ни на что. «Название, имя, определение, – учила крёстная, – многое значит в жизни. Если человек что-то назвал однажды каким-то именем, его трудно переубедить, что это имя – ложь!». Крёстная права. Принц решил, что Синд – мальчишка, и не узнал в мальчишке девушку-травницу, которая всего лишь надела парик и немного покрасила губы. Впрочем, что Норману до неё, а ей – до самоуверенного принца?

Снова взгляд на часы. Ещё минуты – даже не раздумий, а построения цепочки необходимых действий. После чего, как на автомате, быстро переоделась. Больничную одежду Синд аккуратно сложила на стуле, а сама влезла в привычные штаны, полочки рубахи связала узлом на груди – получилось что-то вроде болеро. Мысленно проверила себя. Да, болит. Но не настолько чтобы все три свободных дня отсиживаться в комнате. Ничего, она успеет вернуться к часу, когда надо будет проводить свою группу на заветную полянку… Синд знала, что поступает безрассудно. Но чёрное распирало её изнутри, и его надо было выплеснуть. А утешение ждёт только в одном месте. И достаточно бросить на это место один взгляд, чтобы вытерпеть всё на свете.

Не забыть написать записку и оставить её на столе.

Дверь в комнату она не закрыла. Кому нужны травы и лохмотья, которым грош цена? Учебники тоже есть у всех…

Теперь в окно стало выпрыгивать легче.

Знакомые кусты приняли её сразу. Оглядевшись и убедившись, что никто из травников пока не появлялся во дворе, девушка быстро перебежала каменную мостовую и прыгнула в кусты. В обычное время она бы соблазнила друзей на новое путешествие, но друзья не должны знать, что существует другая Синд. Не покорная овца. Не друг и приятель. Нет, существует именно другая.

Быстро пройдя кустарники, она вышла на еле видимую в тени вековых дубов тропку, сделала два шага по ней, а затем тщательно отсчитала семь шагов влево. И очутилась перед кустом бересклета. Удлинённые зелёные листья не очень интересовали травников, в основном работающих с лекарственными растениями, а что уж говорить об изящных ягодках предостерегающе красного цвета под ядовито-розовыми «ладошками», которые травники за семь вёрст обходят… Вот под таким кустом Синд и спрятала то немногое, что сумела утаить от мачехи, когда приехала на Студенческий архипелаг. Девушка встала на колени и вынула из травы под кустом свёрток. Быстрей, быстрей…

Уже опоясанная ремнями с оружием, хорошо пригнанными к её фигуре, – не учебными, а её собственными, Синд вытянула руку с мечом – подростковым, но для её руки удобным и сделанным когда-то отцом. Отцовский кинжал мизерикордия, фамильный, – вытянула в другую сторону. Замерла, прислушиваясь. Достаточно здорова для задуманного безумия. Фыркнула, когда поняла значение внутренней фразы.

Она устала. Устала притворяться. Устала быть той, кем её заставили быть. Если сейчас есть время стать на мгновения другой, а заодно проверить кое-что, что ей дорого, она использует это время!

До берега недалеко. До того обрыва, уже не однажды в одиночку опробованного, – тоже. Синд добежала до места быстро, не чувствуя ни боли в быстро уставших ногах, ни измученного движением тела. Адреналин кипел и не давал прочувствовать остаточную боль от недавнего избиения. Под одинокой сосной девушка подняла сук, обровняла его ножом, как короткий дротик. Взглянула на воду, кипящую страшным белым прибоем почти под ногами, и засмеялась. «Вот что меня излечит лучше всяких больниц! Ещё и вернуться успею!» Нашептала пару заклинаний и метнула заострённый сук далеко в воду. И прыгнула следом.

… На Студенческом архипелаге все маги. Даже те, кто без диплома.

Первым во сне вздрогнул Александр. Узы дружбы заставили золотистого дракона почувствовать тревогу сильно и отчётливо.

Потом застонал во сне Рик и нечаянно таким образом разбудил Бреки.

Мартина, которая мучилась без сна, хотя отчаянно желала поспать хотя бы час перед занятиями, внезапно подняла голову с подушки. Ей послышался странный зов.

… Норману не спалось. Он посчитал, что ночь слишком душная, а утро занудное. И сбросить напряжение можно только одним способом – устроить утреннюю пробежку по берегу моря, где будет обдувать прохладным и свежим ветерком с моря, где неумолчный и бесконечный ропот прибоя будет успокаивать нервы – хотя какие нервы могут быть, если просто ночь бессонная?

Поздним вечером, когда уходивший «проконтролировать» Фернан вернулся и доложил, что всё в порядке и можно не беспокоиться, Эймери скептически сказал:

– Да она умрёт от счастья, если ты предложишь ей стать твоей девушкой!

– Вы о ком? – спросил Фернан, который попал в середину разговора.

– Да о той девчонке-травнице! – пренебрежительно сказал Эймери. – Норман сомневается, знакомиться ли с ней. Нашёл в чём сомневаться, Норман!.. Ладно бы ты выбрал какую-нибудь с гонором!.. А то – еле заметная тихоня. Такая и стука в дверь побоится! Тихая – тихая и есть.

– Ну, в тихом омуте, бывает, и черти водятся, – негромко заметил Фернан, чуть рассеянно улыбаясь Эймери.

– Ну вас, – проворчал принц. – Будете мне ещё в таком деле советы давать… Лучше поговорим об организации бала в честь посвящения в студенты.

– О, прекрасный повод познакомиться с дамой поближе! – ухмыльнулся Эймери.

– Кто о чём, а пьяница о бутылке! – сердито сказал Норман и шутливо замахнулся на друга, который иной раз раздражал его немилосердно.

– Вот! – патетически провозгласил Эймери. – Нет, вы посмотрите, до чего он дошёл! Замахнуться на меня?! – И, доверительно заглядывая в глаза, спросил: – Слушай, Норман, а может, подерёмся?.. Без оружия, на кулаках, а?

Подраться не удалось – вызвали в главный корпус. И Норман даже пожалел, что не согласился на драку, пока сам Эймери предлагал… Может, спалось бы легче…

… Берег был ровный вплоть до косы, над которой высился скальный обрыв. И здесь-то принц, совершавший традиционную утреннюю пробежку, внезапно застыл, едва не споткнувшись. С края обрыва взлетела в воздух, а затем вонзилась в волны маленькая, отсюда плохо различимая фигурка.

Когда фигурка врезалась в воду и пропала из виду, Норман выругался: скала была известна среди студенческой молодёжи как скала Слёз. Правда, давно это было. Старая история о двух романтических влюблённых, которых злые, несправедливо – конечно же! – родители лишили возможности всегда быть вместе и которые в порыве страсти решились остаться вместе навсегда, взявшись за руки и спрыгнув в бушующий прибой. Неужели о том, что эта скала – место безнадёжно влюблённых, до сих пор помнит кто-то ещё?! Неужели кто-то из современных студентов решился повторить, правда в одиночку глупый протест против безжалостных родителей?!

Норман зарычал и бросился к берегу, стараясь рассмотреть, нет ли где тела и куда его, возможно, отнесло. Может, удастся спасти того дурачка или дурочку?!

Ближе к скале вздымалась каменная осыпь. Норман быстро проскочил гравийную мелочь и по валунам взобрался на самый верх. Взгляд на каёмку волн у берега. Чисто. Неясное ощущение заставило оглянуться на само море. На языке завертелось проклятие, вызывающее демонов. Белая голова отчётливо виднелась в серых волнах. Так же, как и неровная, быстро исчезающая линия, довольно очевидно указывающая направление пловца, сильными гребками идущего вперёд. Снова Тартар! Пацан не наигрался?!

Быстро спустившись, Норман сбросил кроссовки и помчался к воде, продолжая чертыхаться про себя и вслух. И вслух, хоть и с руганью, но восхищаясь сильным движением ненормального травника по воде. Мальчишке – что, мало было, что его вчера до бессознательного состояния отлупили?! Или он так «красиво» хочет отомстить своей смертью тем, кто его избил? Типа, «поплачете вы у меня, пожалеете о том, что сделали»!

Нет, что-то здесь не вяжется…

Но, прыгнув в воду, Норман заставил себя думать уже не о том, почему белоголовый (безголовый, блин! Теперь Норман понимал Эймери, к месту и не к месту использующего это короткое, но ёмкое слово, не несущее никакой не то что магической, но и любой другой окраски, кроме эмоциональной!) травник на всех парах мчится куда не надо. Теперь принц думал только о том, что плывёт на Тартар безоружный. Последнее, правда, его мало смущало. Тартар – он и есть Тартар. С древних времён на нём битв было много. Найти оружие, пусть и старое, а то и старинное – не проблема. Норман сейчас вспоминал, в каких местах ближе к берегу он сможет найти хотя бы колющее или режущее оружие. А заодно прикидывал, чем может на первых порах заменить это оружие. И готовил те заклинания против нечисти, которые сможет наполнить силой, используя те артефакты, которые при себе…

Знать бы заранее… На пробежку, блин, вышел! Пара колец, три браслета, кулон на цепочке, нож в ножнах на ремне… Ох, добраться бы до беглеца! Да добраться быстрей, чем нечисть… И намылить строптивому пацану голову так, чтобы той головы потом долго не отмыть… Выкинуть из университета! Пожалел, блин, на свою голову!

Боковым зрением уловил нечто чужеродное на безграничных в своей повторяемости одинаковых серых волнах. Бревно? Нет, слишком тонкое сбоку и прямое поверху, а мотается в волнах чуть не легкомысленно. Норман свернул с пути и подплыл к предмету. Доска. Сойдёт. Ухватившись за её более широкий конец, принц стремительно выкрикнул заклинание – и доска рванула вперёд, подобно разъярённой акуле. Держаться приходилось крепко: слетишь – доска не остановится. Но расслаблять руки Норман не собирался. Он собирался быть на берегу Тартара если не одновременно с травником-самоубийцей, то почти следом за ним. И не дать мальчишке перейти в разряд мертвецов.

… Фернан сидел на той самой скамье, на которой они вдвоём сидели вчера вечером рядом с бочкой Нормана. Эймери пытался рассуждать здраво, но получалось что-то нелепое.

– Он побежал. Но почему? Что-то увидел? А если нечисть с островных полигонов прорвалась? Нет, только позавчера оттуда вернулись охотники. Странно. Почему он нас не предупредил?

– Причина может быть только одна: Норману было некогда.

– Некогда? Предупредить нас? – поразился Эймери. – Не верю, чтобы такое могло быть! Не верю! А если он решил…

– Лорд Ферна-ан!!

– О, вчерашние детки, – прокомментировал Эймери, недовольный тем, что его перебили. Но, тем не менее, встающий со скамьи тоже обеспокоенным.

– У нас катер! – крикнул, не добежав, золотистый дракон. – Быстрей!

– О чём это он?.. – начал, поворачиваясь к другу, Эймери. И не поверил глазам: Фернана уже не было на месте. Он кинулся навстречу четвёрке ребят, а те затормаживали и тоже разворачивались.

Здраво рассудив, что всё равно рано или поздно узнает, что происходит, Эймери стартанул с места, сдержанно хваля себя за ежедневные пробежки в полной экипировке. Сейчас, будучи в лёгком вооружении, бежал он стремительно, так что вскоре догнал и Фернана, и ребят.

7

Синд немного отнесло от привычного места на берегу, с которого она обычно делала первый шаг на остров. Волна, шедшая вокруг Тартара, была слишком сильна для девушки и для заговоренного ею «двигающегося спасательного круга» в лице соснового сучка. Деревяшка, на силе девичьих артефактов, конечно, волне сопротивлялась, как могла. Но вода – слишком огромная мощь для такого мелкого предмета, так что Синд вышла на берег с неудобного места. Там, где она раньше высаживалась сама или с ребятами с катера Александра, был плотный песок, на границе переходящий в мощёную булыжником дорогу, а здесь – сплошная тина, откуда приходилось с трудом тащить ноги.

Но Синд была настроена по-боевому. На сухое место она встала, уже держа в руках кинжал «милосердия» и свой детский меч. Последнее – несмотря на детскость по виду, довольно серьёзное оружие, если учесть толику магии, вложенную в него на силу и меткость удара. Кроме всего прочего, прежде чем взяться за оружие, ещё тяжело шагая по тине по пояс: внизу тина была гуще – сверху её уже разносило течением, – она успела провести ладонями по лицу, чтобы снова «надеть растительную маску» на глаза. А на берегу, прополоскав в лужицах ноги, тяжёлые от тины, и буркнув простейшее заклинание, провела ладонями по бокам и бёдрам, высушив одежду. Теперь, насупившись, сощуренными глазами оглядела видимую ей местность, на которой так отлично в прошлый раз с ребятами «пошумели» бы, не будь здесь же принца с его друзьями.

Кроме того, что Синд собиралась немного поразмяться, она, усмехаясь в душе, подумывала найти здесь парочку вещей – например, обувь. Или материал для неё. Судя по кромке берега, сюда, на остров, выбрасывало немало мусора. Если на студенческом острове девушка постеснялась бы мастерить из найденных ботинок что-то себе на ноги, то остров был богат на выброшенные предметы – сокровища для Синд.

Осторожно ставя босые ноги в подсохшие части илистого берега, девушка старательно прислушивалась и приглядывалась. До каменистой дороги, которая ещё в первое появление Синд удивила тем, что та пропадала в море, оставалось несколько шагов, когда за спиной что-то тяжело и влажно шмякнулось. Застыв от неожиданности, Синд резко обернулась. Ничего.

Постояв неподвижно и мысленно перечитав список нечисти Тартара, Синд быстро прошагала последние метры к дороге и тут же обернулась на следующий шлепок. Крепко сжимая меч и кинжал, она уже насторожённо следила, как чёрная илистая земля будто выплёвывает из себя смачные комья ила. Сначала редко. Затем «плевки» начали выскакивать довольно часто…

Синд воинственно шмыгнула носом и побежала по дороге к городу.

Этих – она не боялась. Големы. Встретилась с ними ещё в первое своё появление здесь. Знала, как с ними драться, чтобы они стали уязвимыми, чтобы рассыпались в прах. И знала: главное – не допускать их скопления вокруг себя, иначе – сомнут. Весом той грязи, из которой появляются.

Даже не приглядываясь, проскочила в знакомый переулок и сразу рванула к прибрежной улице. Первая важная вещь, которую она должна сделать на Тартаре, – посмотреть на одно здание, целёхонько ли оно. Нет, Синд прекрасно знала, что оно крепкое, но внутренняя тревога всегда гнала к нему посмотреть своими глазами, всё ли в порядке, и успокоиться.

Побежала по улице. Первый дом, второй – из переулка между ними что-то метнулось, но уже за спиной бегущей. Третий! Жив и здоров домина! Остановилась отдышаться – и подпрыгнула на месте.

Лёгкий, вкрадчивый цокоток по каменистой дороге… Как будто стадо изящных козочек старинного города спокойно двигается к пастбищу, подгоняемое беспечным мальчишкой-козопасом… Не спуская глаз с длинных тощих тел, пока ещё почти прозрачных и неспешно приближающихся к ней, Синд боковым зрением напомнила себе, что стоит перед довольно длинным домом, а на противоположной стороне дороги – длинный каменный забор. Он, конечно, полуразрушен временем и войнами, но, чтобы забраться на него, это ещё надо подумать хорошенько. Расстояние до длинных тел позволило сделать это – подумать. И даже рассмотреть пару вариантов для побега через эту стену. И напомнить себе, что окружить её могут только с двух сторон. Синд присела на полусогнутых и ждала. Главное правило, преподанное отцом: только дурак мчится на превосходящего численностью врага. Умный выжидает. А в лучшем случае – бежит с места возможной драки. Последнего девушка не совсем понимала. Но принимала, зная, что ещё «маленькая» и что к житейской мудрости взрослых лучше прислушиваться.

… Доска врезалась в камень дороги на такой скорости, что с треском раскололась, взметнув в воздух несколько неровных веерных струй. Норман сам чуть не врезался носом в берег, не сообразив, что берег – вот он уже. Сыграла своё обманка, когда берег с поверхности воды кажется слишком далёким. Проехался животом по камням и быстро вскочил. Где травник? И сам себе усмехнулся. Травник травником, но расколотая доска уже в руках, и воин, которого в Нормане воспитывали с раннего детства, уже вертит её, примериваясь, как использовать остатки плавсредства для потенциального боя.

А бой, кажется, предстоит вот-вот. Големы поднимались слева – хоть и медленно, но неумолимо одеваясь в грязевую «плоть». Почти человеческие фигуры, только плотные, раздутые, словно набитые грязью влажные мешки, и даже на первый взгляд тяжеленные, поднимались с колен, порыкивая и тянясь в сторону второго живого человека, появившегося на острове. Ходить пока не могли: ноги появлялись в последнюю очередь.

Пора бежать в город – искать там хоть какое оружие. Пусть это будет ещё одна доска, или на худой конец – кол, или… Норман прокрутил в уме знакомые места на Тартаре и ухмыльнулся. Он знает, какое оружие и где его искать! Мальчишка-травник наверняка побежал на ту же улицу, потому что та ему знакома. Что за бедовая голова?! А может, он дурачок блаженненький? Но в первую встречу травник вёл себя довольно умно для малолетнего. Впрочем, какое малолетнее… Если взяли на первый курс – значит, как минимум, шестнадцать есть.

Размышляя таким образом и цепко приглядываясь к окружающему пространству, Норман бежал по дороге, как на пробежке, не торопясь. Поэтому сразу заметил, как из переулка между домами потянулись тощие тени – пока ещё прозрачные, но уже издающие характерный цокот. Козлоноги. Растут из камней, потому-то в первую очередь слышен стукоток копытцев, которых в бою надо опасаться, да ещё как! Его они пока не видят – их интересует первый живой, ворвавшийся в царство мёртвых и духов. Здесь, на Тартаре, даже птицы не селятся: живая плоть востребована всеми духами, явились ли они из самой земли или из какого другого магического материала.

Норман, ближе к вытекающей из переулка цепочке козлоногов, отступил к зданиям с теневой стороны, где его пока различить не могли. Знал, что его скоро обнаружат. Два варианта: обнаружат, когда услышат за собой порыкивание грузно идущих по его следу големов, или – когда он сам покажется в их поле зрения. Где же травник?

Чуть не споткнулся, когда понял, что пробежал что-то нужное. Но что? Постоял, прислушиваясь к самому себе, и лишь затем обернулся. Ухмылка появилась против его воли. С балкончика второго этажа свисала цепь. Ничуть не сомневаясь, Норман вернулся к пройденному было балкону, положил на мостовую острый обломок доски и подпрыгнул. Веса его тела цепь не выдержала. Судя по ощущениям в ладонях, она была закреплена где-то в стене, и под весом тяжёлого тела вырвалась из старого крепления. Принц встряхнул её. Метра два с половиной. Неплохо. Прикинул вес по руке. Пропустил сквозь тело покрытого ржавчиной, но до сих пор хорошего металла поток силы, заставивший цепь на дневном свету чуть блеснуть бело-голубыми огоньками. Намотал половину длины на руку и нагнулся, не спуская глаз с дороги, за деревяшкой. К бою готов.

… Они столкнулись спинами, когда Синд пришлось обороняться сразу против двух стай козлоногов. Девушка, только что заставившая отпрянуть козлоногов из тех, что не спеша обошли её по обочинам дороги, от столкновения подпрыгнула с вскриком и едва не ударила мечом невольного напарника.

– Полегче! – крикнул Норман, увёртываясь от её оружия. И ударил цепью, метнув её впереди себя. Рухнул один из големов, мгновенно испаряясь прямо в воздухе: магическая сила цепи отбирала ту псевдожизнь, которая оживляла грязь. – Парень, ты вообще рехнулся или выборочно?!

– Кому какое дело?! – сразу обозлилась Синд. – Вас не просили идти за мной!

– Мальчишка, ты дурачок?! – рявкнул принц. – Случись что с тобой – обвинять не тебя будут, а университет, что не предпринял мер безопасности!

– Ничего со мной не случится!

– Самоуверенный такой?! А сейчас – что? Это и называется – не случилось ничего?

– Даже не появись вы, мне нетрудно было бы сбежать от них! И вообще – вы слишком много болтаете! – в сердцах крикнула Синд, которой было трудно одновременно отбиваться от нечисти и отвечать принцу так, чтобы он не догадался: она не мальчишка.

Она услышала за спиной недовольный рык: принц рассердился на её замечание? Но и переживать по этому поводу было некогда. Девушка чуть не плясала на месте, пытаясь не подпускать к себе козлоногов, юрких и стремительных, едва они обрели плоть. И дело было не только в том, что они могли убить одним взмахом тонких рук, вооружённых кистями с длиннейшими пальцами, которые и пальцами не назовёшь – сплошные когти. Помимо страшных когтей козлоноги обладали способностью, не дотрагиваясь, а лишь подойдя на определённое расстояние к человеку, рвать с него магические силы, подпитываясь ими, как отличным блюдом.

Но теперь козлоногам мешал обходить девушку принц, сражавшийся с нею рядом. Она вздохнула легче и с новыми силами (какое счастье – знать, что спина защищена!) принялась рубить ту нечисть, что подступала спереди. А время от времени девушка успевала и оборачиваться, чтобы помочь Норману, который воевал с двумя видами нечисти. Слышались резкое шуршание и свист оружия, увесистые шлепки валящихся на мостовую големов и тонкое шипение исчезающих в воздухе козлоногов.

– Кто тебя учил бою?

– Папа!

– Родовое имя?

Синд от неожиданности замедлила движение.

– Не скажу!

– Я ведь всё равно узнаю! По спискам! И что такого я спросил? Ты должен гордиться тем, что у тебя такой замечательный отец!

– Я горжусь! Я очень им горжусь!

Со злости, что не может ответить на простенький вопрос, она вывернулась из-за его спины и смазанным, плохо уловимым движением меча и кинжала ударила сначала одного голема, потом – второго. Получивший передышку Норман велел:

– Пригнись!

Девушка успела вовремя: цепь свистнула в полном круге над их головами, очерчивая свободное пространство, которое теперь пусть и на короткое время принадлежало только им двоим. Спиной же Синд учуяла, как принц быстро согнулся, делая выпад вперёд.

– Так почему же? Почему ты не хочешь говорить имя своего отца? – Синд сморщилась от отчаяния: «Ну нельзя, ну пойми ты, что нельзя! Ты сразу поймёшь, что я девушка!» Но тут Норман добавил, словно догадавшись: – Боишься – он узнает, как безрассудно ты пользуешься его уроками?

– Да! – с облегчением: он сам придумал подходящую причину – выкрикнула Синд.

– Что ты собирался делать на Тартаре?

– Всё, что собирался, сделал! – И рубанула по твари, хотевшей броситься исподтишка, снизу, из-под тонких ног собратьев.

– Тогда возвращаемся к берегу? – уверенно спросил Норман.

– Да!

… Катер мчался к Тартару на всех парах, как бывало и раньше, когда компания в огромной тайне покидала главный остров Студенческого архипелага. За рулём на этот раз встал не Александр, а более опытный Фернан. Едва катер отплыл от причала, Эймери немедленно укрыл судно и его пассажиров покровом невидимости. После чего обратился к золотистому дракону, уже зная, что именно он хозяин катера:

– Оружие на борту есть?

– Есть. Что вы предпочитаете? – медлительно, как обычно, спросил Александр.

– Вопрос лучше обратить к Фернану, – раздражённо сказал Эймери. – У меня как раз-то оружие есть на тамошнюю нечисть. А вот Фернан почти безоружен.

– Лорд Фернан, – робко обратилась к тому Мартина. – Какое оружие вы хотите?

Тот вздохнул.

– Любое. Я владею всеми видами.

– Какого дьявола вашего дружка потянуло на Тартар? – продолжал бушевать Эймери. – Теперь ещё и за Нормана переживай!

– А что случилось? – снова спросила Мартина.

Парням, Рику и Бреки, тоже хотелось узнать об этом, но оба сидели тихо, как мыши – лишь бы не попадать лишний раз на глаза столь высокородным людям. Поэтому они были благодарны за вопрос храброй Мартине. А Эймери заглянул в вопрошающие глаза воительницы, как-то сразу смягчился и ответил:

– Его высочество пропал. Мы видели его следы на берегу, где он совершает утреннюю пробежку. Судя по следам, он вдруг, ни с того ни с сего побежал в воду, а затем пропал. Поплавать захотелось? Его высочество – чистюля. И после пробежки идёт сразу в душ. И только потом может позволить себе поплавать.

Парни, маги-стихийники, переглянулись. Мартина их прекрасно поняла. Мда. Точно – чистюля. Море тёплое. После бега искупаться в нём – самое то. Сколько раз они так делали, когда отрывались по полной, набегавшись на Тартаре до крутого пота!

Ох, как же там Синд…

Как будто услышав её мысли, обернулся от руля лорд Фернан. Коротким и почти незаметным движением головы он пригласил её подойти ближе. То есть она понадеялась, что правильно поняла его движение. Эймери тем временем отошёл к борту катера, приглядываясь к приближающемуся острову.

– Есть предположение, – не глядя на девушку, бесстрастно сказал Фернан, – что принц увидел, как Синд плывёт в сторону острова.

Мартина похолодела. Если Синд будет виновата в смерти или в ранении принца… Ужас… Страшно даже подумать, что будет, если оба останутся живы. Первое инстинктивное её движение после этого предположения – пойти в каюту и найти дополнительное оружие к тому, что уже есть у неё самой.

– Вы разрешите вас сопроводить? – раздался рядом невыносимо изысканный голос.

– Пожалуйста, – ответила Мартина, чуть не присев в книксене перед Эймери.

А уже в каюте он чуть раздражённо сказал:

– Мартина, пока мы в боевом походе, не перейти ли нам на ты? Удобней в экстремальной ситуации. Учтите, я не покушаюсь на панибратское отношение к вам. Просто на войне как на войне.

– Согласна, лорд Эймери, – отчеканила Мартина, а когда он недовольно хмыкнул, поправилась, потупившись, чтобы скрыть лукавую улыбку: – Согласна, просто Эймери.

Как ни странно, светловолосый красавчик словно и не заметил её уточнения, а со вздохом облегчения принялся вместе с нею изучать имеющееся в каюте оружие. Некоторое время Мартина опасалась, что он начнёт расспрашивать её о Синд, что придётся врать высокопоставленному лицу, но Эймери вдруг заинтересовался, что сейчас изучают на первом курсе боевых магов. Объяснил, что интересно сравнить то, что было, с тем, что сегодня. С помощью его наводящих вопросов девушка принялась рассказывать о себе и своих сокурсниках, не очень-то замечая, что Эймери не столько вслушивается в её ответы, сколько наслаждается звучанием её голоса, а заодно и самой воительницей.

…– Волна големов редеет! Минут десять будет форы, пока они снова не попрут толпой! – крикнул Норман. – Попробуем пробиться к берегу?

– Каким образом?

– Атакуем всех, а в паузу бежим!

Синд для себя перевела слова Нормана так: если живые пойдут во внезапную атаку, это заставит нечисть чуть отойти, раздаться в стороны. И тогда – бегство до берега! Но что потом? Если големы не последуют за живыми в воду, то козлоноги раздумывать не будут. Хуже, что появление разбуженной ими нечисти пробудит нечисть и другого рода и типа. И ещё неизвестно, не полезет ли новая за ними в воду, потому что в воде будет чувствовать себя комфортно?

Но мечущиеся перед нею фигуры козлоногов будто и не уменьшались в количестве, а руки начали уставать, и девушка решилась:

– Когда начнём?

– Немедля!

И они обрушили на големов и козлоногов такой шквал ударов, что нечисть от неожиданности и в самом деле отступила. Принц схватил Синд за руку, разворачивая к себе и таща её за собой. И вскоре оба изо всех мчались по дороге, буквально снося с неё редких здесь козлоногов из переулка и не в большом числе добравшихся сюда големов.

Когда Синд поняла, какая мысль только что промелькнула в её и впрямь бедовой голове, она чуть не расхохоталась в голос: она вознесла молитву Мартине! За то, что та принесла ей в новую комнату печенье и молоко! Бледненько бы сейчас выглядела она, Синд, без такой дружеской поддержки!

Сухая дорога под высоким уже солнцем выглядела обнадёживающе. Теперь даже мысли о том, что берег может стать для них двоих ловушкой, забылись. Синд неслась рядом, стараясь, чтобы Норман не тащил её, тратя собственные силы. И поражалась: он чуть не летит! Он-то, только что дравшийся от души! Вот это тренированный!

– А что потом? – задыхаясь, на бегу спросил она.

Он, не прекращая бега, ударил цепью в сторону, сбивая голема, с мычащим рыканьем направлявшегося к ним. И лишь затем ответил:

– У берега есть лодка! Сможем добраться до неё – спасены!

Она промолчала, не желая заранее радоваться. Всё-таки даже принц допустил, что они могут и не добраться до спасительной в их положении лодки.

Блеяние слева. Синд вскинула меч, чиркнула по ещё невидимой тени козлонога. Почувствовала его исчезновение. Но одобрительное хмыканье тащившего её Нормана будто наполнило её силой. Хоть сейчас она его не раздражает!

– А где эта лодка?!

– Слева от мощёной дороги в море! Там есть разбитая пристань!

Пошевелив мозгами после небольшого недоумения, почему она с ребятами лодки этой в глаза не видела, Синд сообразила: принц и его приятели оставили лодку защищённой от чужих глаз заклинаниями невидимости. Правильно сделали: знала бы девушка раньше о судёнышке, она бы вовсю использовала его и ездила бы на Тартар чаще.

– Почему босиком?

– Что? – не сразу поняла Синд. И рассердилась: какое ему дело?! – Так удобней! – «И потому что ты помешал найти на острове хоть что-нибудь», – сердито подумала она.

– Ноги поранишь!

– Я травник! – напомнила она.

– Проблемный ты какой-то травник, – кажется, себе под нос пробормотал Норман, метко отхлёстывая всех близко попавших под цепь козлоногов или големов.

Синд даже слегка обиделась, что он не даёт ей кого-нибудь сбить.

– Непроблемных людей не бывает! – огрызнулась она, смачно врезав по тяжёлому телу голема. Принц, не оборачиваясь к ней, предупредил:

– Слишком глубоко не бей! Поймает!

– Знаю! – И почти обиделась: «Он со мной как с маленькой!» Но пробежка следующих метров дороги освежила мозги и заставила думать, и Синд чуть не пожала плечами: «Со стороны-то, наверное, мой побег и в самом деле выглядит как дурацкая детская шалость…» Ударила мечом по голове вильнувшего к ней козлонога и со внезапным сочувствием и острой виной заметила, что у Нормана кровоточит рука, в которой он держит цепь. Его всё-таки ранили! Когти-то у козлоногов – как ножи с длиннейшими лезвиями, пропорют мгновенно, махом.