Текст книги "Что ты значишь (СИ)"

Автор книги: Dru M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Это Андрей Максимович, прошу любить и жаловать, – представила Алиса и незаметно пихнула Сашу под бок – мол, будь повежливее. Но Архангельский даже забыл про то, что хотел вынести Алисе мозг речью о том, как сильно утомляют перелеты в эконом классе между дурно воняющими копами, так сильно был поражен наличием в доме ребенка.

Теперь от внимания не укрылись и примостившийся у стены самокат, и стопка русских учебников за второй класс, лежащих на столе в гостиной, и игрушек, шальной детской рукой разбросанных по углам.

– А родители где? – спросила Алиса, заставив Сашу вздрогнуть и от удивления выронить перчатки. «Родители, вон оно что».

– О, папа там окно чинит с Никитой, – Андрюша неловко замялся, утерев вздернутый усыпанный веснушками нос рукавом майки, и наградил Алису виноватым насупленным взглядом исподлобья. Жест заядлого хулигана.

– Мы просто не слишком осторожно играли в Дикий Запад, – пояснил вышедший с кухни Антон, и при первом же взгляде на него Саша мгновенно понял, кого мальчуган так напоминал. Вот чем же не шутит судьба – худощавый костлявый паренек превратился в статного мужчину с гордым разворотом раздавшихся в ширину плеч, четче обозначившейся мускулатурой и легкой щетиной на волевом подбородке. Уже не прежний храбрящийся воробей. Архангельский сощурился, готовый ощериться на любой неожиданный выпад, и едва заметно напрягся – все-таки, между ними стояло многое, о чем не так-то просто было забыть. Но Антон лишь поглядел на Андрюшу, держащего Сашу за брючину, тепло открыто улыбнулся и сделал широкий приглашающий жест рукой. – Проходи, Саш. Чего стоишь, как неродной?

***

– А эти двое подружились за каникулы, – заметил Максим, когда они вечером сидели на открытом балконе, выходящем на пустынный обагренный закатными красками пляж. Романов держал в одной руке бокал с вином, а другой бережно обнимал сидящего на его коленях Антона.

Где-то внизу, ногами загребая пенистые гребешки лениво накатывающих на берег волн, шагали Саша и Андрюша, беззаботно болтая. Звонкий мальчишеский смех доносился сюда далеким отголоском, заставляющим обоих мужчин невольно улыбаться, подчиняясь бесконечной веселой энергии этого звука. Он с самого начала был их сыном, с того самого момента, как выбежал во дворе приюта навстречу с написанной на мордашке уверенностью в том, что именно эти люди заберут его домой.

– Андрей – в некотором роде личное раскаяние Саши, – заметил Антон, поглаживая Макса по напряженным плечам. – Ты только посмотри, как оттаяло черствое сердце нашего дяди Саши, – он тихо рассмеялся, указывая на Архенгельского, со смехом брызгающего морской водой на юрко прыгающего вокруг Андрюшу. – Наш заяц кого угодно затащит в сети своего обаяния.

– Как и ты, – отозвался Макс ехидно и поцеловал фыркнувшего Антона в пряные от вина губы. Когда они оторвались друг от друга, едва уловимо нежно соприкоснувшись лбами, Антон шепнул, серьезно взглянув на Романова:

– Ты знаешь, а ведь Яна бы гордилась нами. И нашим решением по поводу Андрюши.

Макс согласно кивнул – слов, впрочем, и не требовалось, все прозвучало, как очевидная истина – спокойно улыбнулся и пристроил голову Антона у себя на плече, вновь взглянув на полосу живописного пляжа, уходящую вдаль.

– Когда я думаю о том, что ты значишь для меня, – произнес Макс задумчиво, поглаживая Антона по спутанным волосам и ощущая кожей тепло его дыхания. – То понимаю, что слова «все» для этого чувства чертовски мало.

Комментарий к Эпилог. Тем больше есть у меня

Я бесконечно благодарна всем, кто прочел эту историю и не остался равнодушным.

Прощаться с героями было тяжело, но настало время отпустить их вперед в светлое будущее – кто знает, что еще приготовила для них судьба.

Надеюсь, что только счастье:)

Fin ~

========== Экстра. Скажи, что все не напрасно ==========

Комментарий к Экстра. Скажи, что все не напрасно

Небольшой отрывок об Андрее, который очень долго лежал в черновиках.

Но бьется у сердца жажда,

Которую, словно боль,

Одни называют блажью,

Другие – судьбой.

(Аквариум – «Бег»)

Андрей любил Мальту.

Южное побережье и его песчаные пляжи, обмываемые ласковым морем. Яхты и лодки, вспарывающие кружево пенистых волн на полном ходу. Архитектуру Валетты, ее выбеленные дома и узкие улочки, запах пряностей и теплый ветер, играющий в отросших волосах. Золотые и серебряные украшения мальтийских женщин, сверкающие в рыжеватых закатных лучах. Шумные причалы, итальянский говор, незнакомую речь туристов из самых разных уголков мира, гул прибоя и щебетанье птиц. Сладкую содовую из кофейни мсье Виладжо в старой части города. Прохладу в тени величавых соборов, подпирающих шпилями ясное голубое небо. Барашки редких облаков, на мгновение прикрывающие вуалью жаркое солнце, но тут же уплывающие вдоль линии пирса к далекой фигуре маяка и тающие за горизонтом.

Андрей любил Мальту всей душой и всегда с особым благоговейным трепетом ждал наступления осени, излюбленного периода отдыха для отпрысков русских богачей.

Сам не зная, почему, Андрей любил исподволь наблюдать за молодыми людьми, говорящими на его родном языке, яркими, веселыми, но вечно чуть скучающими по долгу немыслимого богатства и отсутствия развлечений, которые могли бы их удивить. Они были настоящими. Заносчивыми, иногда даже грубыми, иногда – наивными и простыми, зато всегда честными. Андрей прибивался к их шумной толпе, общался, заводил случайные знакомства, а потом, когда время их отдыха подходило к концу, отдалялся, не в силах думать о разлуке и буднях, которые потянутся без тех, с кем он успел породниться, и пропадал из их жизней.

Эта осень не стала исключением. Только что-то неуловимо изменилось – под сердцем ныло одновременно грустно и сладостно. Во всем теле становилось легко при мыслях о прогулке с новыми друзьями. При мыслях о том, когда все уже разойдутся по отелям и особнякам, и они останутся вдвоем на подсвеченном фонарями пирсе.

– Куда-то собрался? – прервал размышления Андрея Макс, когда он после ужина стал спешно собираться, носиться по дому в поисках ключей, плавок и полотенца. – Не припомню, чтобы ваш археологический клуб собирался после восьми.

Андрей стушевался, поймав взгляд отца – с долей хитрецы в глубине карих глаз. Максиму в прошлом месяце стукнуло сорок три: он был красив, как красивы бывают лишь зрелые мужчины, в которых крепкое здоровье и природное обаяние сливаются в ударную смесь с внутренней харизмой и дышащей во всем теле силой.

– Это не по учебе, пап, – пробормотал Андрей, убирая в сумку кошелек. Он на мгновение задумался, вырастет ли однажды из неуклюжего костлявого птенчика в такую гордую птицу высокого полета. – Я просто иду гулять с друзьями.

На пороге соседней комнаты показался долговязый Антон с перекинутым через плечо кухонным полотенцем. Он так подозрительно сощурился, что у Андрея пропали все сомнения – со вторым отцом не прокатит сделать вид, будто все идет по плану.

– Гулять, – повторил Антон скептически. Его тонкие губы изобразили нечто, напоминающее едкую усмешку. – Не поздно ли выходишь? Уже темнеет.

– Мне восемнадцать, – прибегнул к главному козырю Андрей, гордо выпятив подбородок. Жест он невольно перенял от самого Антона, что тот немедленно заметил, закатив глаза.

– И что же это за друзья? – уточнил он невозмутимо, пропустив коронный аргумент мимо ушей. Где-то позади бормотал телевизор, журчала вода и мелодично позвякивали тарелки: Алиса мыла посуду. – Какая-нибудь девчонка? Я ее видел?

Андрей почувствовал, что кровь прилила к щекам, и невольно отвел взгляд. Как ни крути, а бессовестно врать папе в глаза он не хотел.

– Тош, он же не на допросе, – ласково пожурил мужа Макс, пряча усмешку в ладони. Судя по пульту в кармане домашних штанов, он шел смотреть футбол и остановился в холле лишь потому, что не смог пропустить шоу родительской опеки в исполнении Антона.

– Я же должен знать, где шатается мой совершеннолетний сын, – отозвался Антон, ткнув пальцем в сторону Максима. – А ты слишком попустительски относишься к этим его прогулкам.

– Я могу идти? – взмолился Андрей, нервно взъерошив шевелюру рукой. Он знал, что за воротами особняка его уже ждал мотоцикл, и сильно сомневался, что его своенравный владелец не вспылит и не уедет один в случае долгой задержки.

– Отпустим его? – присоединился Макс, украдкой подмигнув сыну. – До двенадцати.

– До часа, – робко вставил Андрей.

– До одиннадцати, – припечатал Антон безапелляционно. Несмотря на то, что тон его оставался строгим, что-то в озорном блеске глаз подсказало Андрею, что он от души забавляется ситуацией. – Окажешься у порога хоть пятью минутами позже, будешь спать на шезлонге у бассейна.

Андрей просиял, подхватывая сумку и вприпрыжку направляясь к двери.

– Люблю тебя, пап!

***

Когда Андрей свернул за угол и спустился вниз по улице к развилке, он заметил заскучавшего на обочине Женю.

Тот стоял, прислонившись поясницей к мотоциклу – в шортах, кожанке поверх какой-то растянутой майки – и курил «Лаки страйк», задумчиво уставившись на прибрежные скалы, о которые с грохотом разбивались массивные волны прибоя. Андрей на мгновение замер: он еще никогда не видел взбалмошного грубияна и в целом довольно неприятного типа Женьку в состоянии умиротворения и спокойствия. Спектр занятий у него был невелик: он либо учинял неприятности в компании собственных друзей, либо зажимал по углам хорошеньких девчонок, либо распивал спиртное и становился в сотни раз взрывоопаснее, чем обычно.

Наслаждаться тишиной, наблюдать за тем, как в огне, разлитом по горизонту, тонет солнечный диск, он не мог и не умел. По крайней мере, Андрей так думал.

– Привет, – тихо произнес он, дождавшись, когда Женя потушит сигарету и бросит окурок в урну. Тот обернулся, мазнув по Андрею безучастным взглядом голубых глаз. Свет закатного солнца ласкал его ровный профиль и путался в каштановых волосах. – Прости, я задержался.

– Не извиняйся, – сказал Женя сухо. – В конце концов, сегодня все решили остаться дома. Я один захотел прошвырнуться до пляжа.

Андрей опустил взгляд на кроссовки. Он не хотел гулять вдвоем с Женей, когда собирался этим вечером сходить с Мишей на пирс, но еще больше не хотел сообщать об этом Жене. Ни о том, что втюрился в его лучшего друга, ни о том, что Женя был худшей на свете компанией для прогулки.

– Это же ничего? – вдруг спросил тот, странно взглянув на Андрея. – Я подумал, что могу свозить тебя на заброшенный пляж, который прилегает к нашему особняку. Никто из наших еще там не был.

Андрей удивленно поднял глаза. Он еще никогда не слышал от Жени и слова, сказанного без обидного посыла, никогда не видел в нем искренней заинтересованности в чем-то вроде вечерней прогулки по живописному побережью Мальты.

– Я…

– Возьми, надень, – перебил его Женя уже настойчивее, возвращаясь к привычному приказному тону. Он протянул Романову собственный шлем. – Не хочу, чтобы ты случайно пострадал.

Андрей хотел, было, отказаться, но не решился под злым прищуром, и поскорее схватился за шлем, задев руку Жени. От этого прикосновения, непроизвольного и бессмысленного, что-то в нем перевернулось, отряхнулось от долгого сна и мучительно забилось. Что-то гораздо сильнее его разума, холодно утверждающего, что Женя – это некто несуразный, грубый и поверхностный в сравнении с добрым и мягким Мишей. Такого Андрей еще никогда не испытывал и подозревал, интуитивно, что больше никогда не испытает, тронув чужую, не женькину руку, его теплую мозолистую от обращения с рулем мотоцикла ладонь.

Андрей попытался затолкнуть это чувство обратно, выгнать из сознания, но это оказалось сильнее, во много раз сильнее его воли. Андрей решил упрямо игнорировать ощущение внутреннего подъема и неловко выхватил шлем, надевая его и застегивая ремешок под подбородком. Но странная слабость и мучительно-сладостные толчки под сердцем не затихли, только усилились в несколько раз, когда Женя вдруг улыбнулся искренне и тепло, потянувшись рукой к его лбу.

– Ты такой дурачок, – произнес он весело, заправляя лохматую челку Андрея под шлем. – Как ты видеть собрался?

Множество раз, когда они отправлялись на прогулки всей компанией, Женя заезжал за ним, но никогда не заводил с ним разговора, никогда не отдавал свой шлем, никогда не улыбался и даже не скрывал того, что необходимость заезжать за Романовым тяготит его.

– Поехали? – Женя сел на мотоцикл и похлопал по его металлическому корпусу.

– Конечно, – Андрей с готовностью устроился позади и, едва уловимо выдохнув от собственной невесть откуда взявшейся решительности, обхватил его руками за талию. Первое прикосновение было случайным, но не второе. Андрей чувствовал Женино гулкое сердцебиение своей грудной клеткой, тепло его тела под задравшейся на спине кожанкой, ощущал аромат приятного парфюма и терпкий запах сигарет. – Поехали.

***

– Расскажи, у тебя ведь действительно два отца? – спросил Женя, кидая камешек в набежавшую на берег волну. Она облизала соленой пеной их лодыжки и снова скатилась обратно, как будто кто-то незримой рукой потянул на себя морское полотно.

– Да, – просто отозвался Андрей. Он предпочитал больше ничему не удивляться. Они сидели на куртке Жени, брошенной на мокрый мелкий песок дикого пляжа, и просто разговаривали ни о чем, изредка отвлекаясь на то, чтобы швырнуть камешек или ракушку в море. Женя не выказывал желания по обыкновению все испортить, не грубил и не пытался взбесить Андрея, как делал всегда, когда они с Мишей пытались завести разговор, и все вело к легкому обоюдному флирту. – Они чудесные. Они многое пережили, чтобы быть вместе.

– Они сильно друг друга любят? – спросил Женя глухо. Он уткнул подбородок в колени, и Андрей не мог разглядеть в полутьме выражения его лица.

– Больше жизни. А что?

– А ты Мишу… Тоже любишь? – в голосе Жени прорезалась злость и ожесточенность. Андрей вздрогнул, неприятно удивленный такой резкой переменой. Вопрос смутил его, но вместе с тем не вызвал того волнения, которое Романов ожидал в себе обнаружить.

– Я… – пальцем он прочертил борозду в мокром песке и пожал плечами. – Я не думаю. Он просто симпатичный, милый, – Андрей взглянул на напрягшегося Женю и спросил с обидой в тоне: – Ты ревновал внимание своего лучшего друга, да? У тебя ведь такой сложный характер. Ты просто не умеешь говорить о том, что чувствуешь. И ты пытался все испортить? Тебе не хотелось, чтобы какой-то мальчишка с острова пытался, пусть и неминуемо безуспешно, очаровать твоего друга-натурала?

Женя обернулся на него, в его взгляде таилась тень чего-то глубокого и чувственного, такого необычного для извечно пустых равнодушных глаз. Он придвинулся ближе, их руки соприкоснулись, и его пальцы с силой скользнули по тылу вспотевшей ладони Андрея.

– Ты прав, – произнес он хрипло. – Я совершенно не умею говорить о том, что чувствую.

Он подался вперед, и Андрей, ощутив немедленный позыв поддержать его робкое чувство, также наклонился вперед, на миг задержав дыхание. Женя мягко захватил зубами его нижнюю губу, положил дрожащую ладонь на его шею и, осознав, что Андрей не противится этому внезапному жесту, но молчаливо его поощряет, поцеловал уже по-настоящему. Как умел – грубо, с жаром и пылкостью, со всем, что копилось и плавилось внутри всю эту долгую осень.

Перед тем, как закрыть глаза, Андрей почувствовал только, что сильное головокружение и распирающее реберную клетку чувство прогоняют прочь все сомнения, весь стыд и все мысли о другом, которого он никогда не любил.

Ведь сейчас, только сейчас, он оказался в объятиях единственно верного человека.

– Я так сильно ревновал тебя, я так сильно хотел только тебя, дурачок, – прошептал Женя, когда они отстранились друг от друга и рухнули в бессилье растекшегося по телу жара на влажный песок. Женя повернулся на бок, улыбнулся в темноте, окутавшей тяжелым маревом остывающий пляж, и погладил смущенного Андрея по щеке. – Если ты когда-нибудь этого захочешь. Если ты когда-нибудь простишь меня за то, что я прятал от тебя то единственное хорошее чувство, которое во мне было, что я обижал тебя и ранил… Если только ты скажешь однажды, что я нужен тебе. Если ты скажешь, что все не напрасно. Я обещаю, я найду способ остаться рядом.

***

– Я слышала, сын Шолоховых останется жить на Мальте, – сказала Алиса, вынося к бассейну поднос с тремя бокалами на высоких ножках. В коктейлях болтались цветастые трубочки и дольки ананаса.

Антон поднял голову с коленей Максима, сдвинув солнцезащитные очки на кончик носа, чтобы поверх них удивленно взглянуть на Алису.

– Да ладно. Ему же только стукнуло двадцать два.

– Говорят, все его друзья улетели обратно в Россию, а он решил остаться, поступить в местный колледж, – пожала плечами Алиса. Она вручила Максу и Антону два бокала, а из третьего отпила сама, подставив веснушчатое лицо солнечным лучам. – Совсем не похоже на Шолохова-младшего. Он мне характером всегда напоминал Сашу в худшие его годы.

Макс и Антон переглянулись, одновременно фыркнув.

Они живо представили себе сварливого грубияна с неуемным гонором и раздутым до размеров луны самомнением.

– Я бы попросил, – отозвался надменно Архангельский с соседнего шезлонга. Он небрежным взмахом руки отказался от предложенного Алисой коктейля и проигнорировал ехидные смешки Антона, как бы между прочим заявив: – Кстати о птичках, я ведь знаю, почему этот Евгений остался.

– И почему же? – Макс выдавил на ладонь солнцезащитный крем и принялся растирать им спину довольно разнежившегося Антона.

– Можешь у своего сына спросить, – просиял Саша, переворачиваясь на живот.

Антон поперхнулся своим «Лонг айлендом», а Максим и Алиса весело в унисон рассмеялись.

***

Когда Женя, счастливо улыбающийся, тащил свой чемодан по песку в сторону особняка и энергично махал ему свободной рукой, Андрей не мог сдержать ответной улыбки.

Он присел на ступени крыльца Шолоховых и подумал, что сейчас, как только Женя затащит свой чемодан обратно, когда заявит, что не смог улететь, несмотря на то, что не дождался от Романова однозначного ответа, он обязательно скажет ему.

Скажет, что он рад той ночи, которая все изменила.

Скажет, что успел соскучиться по его властной манере целоваться.

Скажет, что все было не напрасно.

========== Экстра. Цветы жизни ==========

Вечером Антон сидел в гостиной, разбираясь с рабочими документами, когда в холле что-то оглушительно треснуло, дверь резко распахнулась, и на пороге показался взъерошенный Саша. Он с трудом стоял на ногах, поэтому Антону пришлось подскочить и схватить Архангельского под руку, чтобы довести до дивана. Саша послушно повалился на предложенную горизонтальную поверхность и горестно взвыл.

– Эй, ты где нашел виски?.. – спросил Антон встревоженно. – Что случилось-то?

– Антон, – произнес Саша трагическим шепотом, обдав его терпким алкогольным духом. Серые глаза Архангельского наполнились слезами, и на ум Антону стали приходить самые чудовищные вещи. Может, внезапно отменили его условное освобождение? Или еще что похуже? – Антошенька… Меня же никто не любит!

Антон удивленно вздернул брови, силясь не улыбнуться ненароком, чтобы выражение лица казалось сочувствующим. Хорошо еще, Макс с Женей тайно поехали покупать Андрею машину на день рождения, а сам сын сдавал практику в университете. Будь здесь Макс, он бы непременно снял пьяного в зюзю Сашу на телефон, а потом изгалялся бы над ним всю оставшуюся жизнь, грозясь слить ролик на просторы ютуба.

– Ну что ты, Саш, – уверил его Антон, стягивая со спинки стоящего рядом кресла плед и заботливо укрывая им хлюпающего носом Сашу, – Мы все тебя любим. Я тебя люблю. И Макс тоже. И Андрей. И Алиса…

– Ага! – ухватился за последнее имя Саша и так резко сел, что они с Антоном чуть не стукнулись лбами. – Вот она меня как раз и не любит!

– Алиса? – еще больше удивился Антон. Вот уж кого сложно было уличить в нелюбви по отношению к Саше. – С чего ты взял?

– Понимаешь, – сообщил Саша доверительно, комкая в руках краешек цветастого пледа. Он отвел взгляд и стыдливо припечатал: – У меня будет ребенок.

Антон не выдержал, заржав в голос. Макс волосы на себе будет рвать от зависти, когда узнает, что за сцену пропустил.

Саша, впрочем, и не думал веселиться. Услышав звонкий смех, он встряхнул лохматой темно-русой шевелюрой, кажется, начиная трезветь, и грозно сощурился. Антон тут же заткнулся, предчувствуя хорошую взбучку.

– Да что ты себе позволяешь, дурень?! – взвизгнул Саша, схватив диванную подушку и принявшись колотить Антона по голове. Несчастный Антон уже не знал, как сдерживать рвущийся наружу смех, и только вяло отмахивался от слабых неприцельных ударов – все же Саша был достаточно пьян, чтобы попадать через раз. – Ребенок – это не смешно!

– Да-да, я понимаю, – фыркнул Антон, улучив удобный момент и выхватив из его рук подушку. – Но Саш, сам посуди, как ты можешь ребенка ждать?

Архангельский обиженно насупился и пробурчал:

– Как-как! Как все отцы ждут. Пока маленький человек не вылезет из Алисы.

– Из Алисы? – тупо повторил Антон, будто впервые услышал, откуда берутся дети. Он недоверчиво уставился на Сашу, наконец-то поняв, что произошло, и почему Архангельский пьян. – Она что, беременна?

– Я тебе что тут пытаюсь донести? – спросил Саша язвительно, потихоньку возвращая ясность мысли. Он сел ровнее, гордо вздернув подбородок и скинув на пол плед. Если бы не чудовищно сильный запах алкоголя и легкое покачивание из стороны в сторону, пьяного Сашу уже было бы не отличить от трезвого. – И она… Она даже не сказала мне! Я тест в мусорке нашел.

– А зачем в мусорке копался? – вздернул брови Антон.

– Это был стратегический шпионаж, – отрезал Архангельский невозмутимо. – Ты лучше мне скажи… Она ведь действительно настолько меня не любит, что скрывает беременность? Если бы она была рада ребенку, она ведь поделилась бы со мной, да? – Саша выглядел таким несчастным и потерянным, что Антону захотелось его обнять и успокаивающе погладить по голове.

Что он немедленно и сделал, только момент выбрал неудачный. Потому что неподалеку хлопнула входная дверь, и в гостиную зашел, радостно улыбаясь, довольный Макс:

– Солнце, я верну… Это еще что такое?

Он мрачно уставился на Антона и Сашу, которые, благодаря нетрезвому состоянию второго, повалились, все также обнимаясь, на диван. Во взгляде карих глаз Макса в мгновение ока отразилась нечеловеческая ярость: Антон с невольным трепетом испуга осознал, что впервые видит его ревность. И тотчас твердо решил, что больше такого видеть не хочет.

– Это не то, о чем ты подумал! – пролепетал Антон, от страха чуть не позабыв родной язык. Потому что Макс, угрожающе закатывая рукава кофты, уже медленно двинулся в их сторону с самым нехорошим выражением лица, не отрывая взгляда сощуренных глаз от Архангельского. – Саша ждет ребенка!

Макса такой неожиданный аргумент заставил остановиться и крепко задуматься.

– Погоди… что? – переспросил он, недоуменно нахмурившись.

Антон резко выпутался из обнимающих его рук и ног Саши, который явно с трудом понимал, что происходит, и шлепнулся с дивана на пол, оттуда слабо попросив:

– Макс, хороший мой, ты только опусти этот канделябр, что ты только что схватил, и я тебе все-все объясню.

***

– Этот день я никогда не забуду, – пробормотал Антон, морщась от холода. Макс держал у его ушибленной при падении поясницы замороженный бифштекс и в качестве компенсации мягко целовал в шею. – Сначала пьяный в стельку Саша, потом мой ревнивец, потом новая машина…

Антон весело прыснул, когда вновь прокрутил произошедшее в голове. Новенькая ауди, которую Макс забыл поставить на ручник, благополучно выкатилась из гаража за спиной Женьки, в тот момент самодовольно распинавшегося перед Андреем, что тот ни за что не догадается, что за сюрприз они приготовили. Надо было видеть вытянувшееся от удивления лицо Жени, когда машина подкатилась и нежно чмокнула его в пятую точку под ехидный смех Андрея.

– Прости, – покаялся Макс, наблюдая поверх его плеча за Сашей, беспокойно вьющимся вокруг лежащей на шезлонге Алисы. – Не знаю, чем я думал тогда. Но как увидел тебя верхом на Саше…

– Понимаю, – заверил его Антон со смешком, – я бы тоже захотел такое развидеть.

– Как думаешь, теперь Алиса девять месяцев и шагу не сможет ступить без нотаций на тему того, чего беременным нельзя делать? – шепнул Макс, убирая бифштекс и поглаживая ушибленное место ладонью.

– Не то слово!

– А ведь знаешь, я прекрасно понимаю, почему она Саше сразу не сказала, – рассмеялся Макс, увидев, с каким зверским выражением лица Саша выхватил из рук Андрея бокал с «Сексом на пляже», подумав, что тот несет алкогольную скверну Алисе.

«Эй, это для Жени было!» – возмутился Андрей, когда Саша в сердцах швырнул бокал куда-то за перила террасы, а Алиса горестно вздохнула, поправив солнцезащитные очки на носу.

– Угу, – Антон усмехнулся. – Режим чокнутого папочки активирован.