Текст книги "Что ты значишь (СИ)"

Автор книги: Dru M

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Обернись.

По ту сторону двери повисло продолжительное молчание, а затем Антон безжизненным ровным тоном констатировал:

– Кровать. Еда. Ноутбук явно без выхода в интернет и куча дисков. Это так мило, столько стараний, чтобы затащить все это в библиотеку. Ты так и будешь дожидаться каждый раз, как я засну, прежде чем снова завязывать мне глаза? Обещать, что не сделаешь мне больно, но при этом отказывать в…

– Антон, – взмолился Макс, устало потирая межбровье, но тот лишь холодно фыркнул:

– Боже, заткнись, – в его голосе звенели слезы и бесконечная, ставшая в привычку печаль. – И уходи. Я тебя ненавижу.

Вспомнив об этом, Макс еще какое-то время сидел неподвижно, коснувшись кончиком шариковой ручки графы подписи в договоре. Может, что-то промелькнуло в этот момент безнадежно мучительное в его взгляде, а может, он неосознанно скривился, потому что Алиса уверенно обогнула его стол и мягко разжала его пальцы, забирая ручку.

– Так не пойдет, – сказала она, вздыхая, и вложила документ под крышку ноутбука. Алиса присела на край стола и вдруг ласково участливо улыбнулась. – Ну что такое, Максим? Ты в таком состоянии и приказ о немедленной ликвидации своей компании подпишешь, не глядя.

Макс посмотрел на нее лишь мельком, на миг задержав взгляд на солнечных лучиках, путающихся в ее распущенных русых волосах, а потом равнодушно пожал плечами:

– Может, и подпишу. Какой смысл… – он запнулся, чуть не произнеся «какой в этом смысл, если у меня есть все, но я все равно не могу дать ему того, что он хочет». Макс вдруг подумал с отчаянием, что многое бы отдал, лишь бы урвать хоть несколько секунд счастья. Лишь бы увидеть, как Антон неторопливо бредет по берегу, позволяя ступням утопать в мягком мокром от набегающих волн песке. А потом оборачивается и улыбается чуть робко и задорно. Улыбается ему.

– Макс, да что, черт возьми, с тобой творится? – отвлек его от размышлений обеспокоенный вопрос Алисы. Она осторожно тронула его за плечо, но, увидев, как тот поморщился, тотчас одернула руку. Макс не любил чужих прикосновений, и Алиса часто об этом забывала, нарываясь на его тяжелые чуть раздраженные взгляды. – Ты сам не свой. Я могу… – она сделала неопределенный взволнованный жест рукой. – Могу чем-то помочь? Выслушать тебя, если надо.

– Просто скажи, – протянул Макс задумчиво и ослабил галстук. Хотелось переодеться в домашнее, натянуть джинсы и футболку с ничего не значащим логотипом, но намечающаяся встреча с клиентом не предполагала неформальной одежды, да и вряд ли кто сумел бы сконцентрироваться на вопросе о поставках, если бы он объявился со всеми своими шрамами напоказ. Макс постоянно сталкивался с тем, что никто уже не считал его красивым харизматичным молодым мужчиной, стоило лишь показать, что скрывалось под дорогими рубашками и костюмами. – Скажи. Я – монстр?

Алиса вздрогнула, как если бы ее ударили наотмашь – таким неожиданным оказался для нее вопрос, заданный хриплым шепотом.

– Да все ясно. Ты… Ты влюбился, – даже не спросила, констатировала она со странной ожесточенной грустью в тоне. – Боишься, что тебя оттолкнут? – она даже не стала уточнять. Видимо, интуитивно поверила, поняла по интонациям мрачной непоколебимости, что новый интерес Макса был более, чем достоин памяти Яны.

– Этот человек, – осторожно сказал Макс, глядя прямо перед собой и опасаясь взглянуть Алисе в глаза. – Хочет, чтобы я дал на себя взглянуть. Ну, ты понимаешь… На всего меня.

Алиса медленно кивнула. Она обладала удивительной способностью не показывать своего собственного отношения к ситуации, когда выслушивала открывающего ей душу Макса. И советы она всегда давала максимально безлико, действительно стараясь помочь решить проблему, а не внести лишние сомнения. Даже сейчас, если в ее голове и вертелось с сотню вопросов, Алиса не стала их задавать, боясь, что заставит Макса замкнуться среди своих душевных метаний и сделать что-то, о чем он в последствие будет долго жалеть.

– Если не хочешь потерять. Действительно не хочешь потерять, – Алиса склонилась ближе, так что волосы соскользнули с ее плеча, оттенив сощуренные внимательные глаза. – Тогда ты позволишь. Даже если ты не уверен в том, что тебя примут любым. Просто поверь своему чувству – если оно того стоит, ты все равно уже не сможешь сделать шаг назад.

Алиса поднялась со стола, одернув край серой юбки, и в последний раз кратко улыбнулась.

– Когда придешь в себя, все-таки подпиши договор с «Айрон-ворк», – как ни в чем ни бывало посоветовала она напоследок и вышла из кабинета, оставив Макса наедине со своими невеселыми мыслями.

***

Антон проснулся, как только почувствовал, что на него вновь надели повязку.

В первый миг, распахнув глаза и увидев кромешную темноту после целого дня, что он провел, наслаждаясь всеми выгодами доступного зрения, он испугался и дернулся в сторону.

– Это ты? – Антон ни за что не признался бы в этом даже самому себе, но, вцепившись в запястье склонившегося к нему мужчины, он больше всего на свете боялся не того, что ему больше не позволят гулять с открытыми глазами, а того, что к нему пришел не Макс.

– Тихо, солнце, – шепнули на ухо после легкого поцелуя в горячую со сна щеку с четким следом от подушки на ней. Антон едва слышно облегченно выдохнул и ослабил хватку, позволяя Максу присесть рядом.

Он все еще не собирался давать поводов думать, что Макс прощен, но все же не мог не признавать, что был безмерно благодарен за целый день, проведенный в библиотеке. Первый час Антон, наверное, только и делал, что ходил вдоль плотно набитых книгами полок просторного зала, поднимался по старомодным стремянкам к верхним стеллажам и с удивлением отмечал по следам пыли, что Макс очень часто брал и возвращал сюда книги, и целые собрания сочинений, повести, поэмы, рассказы, сборники стихов и малой прозы были здесь не просто для красоты или из едва осознанной необходимости собрать библиотеку для особняка, а потому, что хозяин дома действительно любил читать. Когда же на застекленных полках обнаружились коллекционные издания, и взгляд Антона упал на потрепанный томик Хемингуэя, он окончательно пропал и очнулся только вечером, когда нестерпимо захотелось есть. К счастью, Макс позаботился и об этом, оставив ему полную термо-сумку готовых мясных и овощных блюд, гарниров и закусок на выбор, и – ну просто сумасшедший – микроволновку.

– «По ком звонит колокол»? – спросил Макс, очевидно, заметив книгу на массивном дубовом столе. – Не самая позитивная литература. Но я в твоем возрасте тоже любил чередовать книги Хеменгуэя, Кафки и Бердяева с чем-то, вроде «Гарри Поттера».

Антон смущенно хмыкнул – сообразил, что примостившийся за пустой тарелкой из-под спагетти карбонара томик «Ордена Феникса» Макс тоже не оставил без внимания.

– В моем возрасте? – переспросил Антон небрежно. Он, было, отстранился, но бросил эти попытки – слишком долго намеренно возводил между ними дистанцию, и, сам того не заметив соскучился по бережным касаниям теплых уже знакомых рук. – И сколько же тебе лет, умудренный ты опытом?

– Двадцать восемь. Надеюсь, не слишком для тебя старый? – весело поддел его Макс, но тут же невольно себя одернул. Видно, понял, что сделал неуместно сильный акцент на том, что происходящее между ними именовалось не иначе, как отношениями. Странными, нестандартными, не обговоренными, яро отрицаемыми мысленными доводами Антона, но отношениями. Макс, как и всегда, когда не хотел заострять внимание на том, что не хотел обсуждать, резко перевел тему: – Отнести тебя в душ?

– А я что, разучился ходить? – лаконично огрызнулся Антон. – И даже не думай, что сможешь заговорить мне зубы. Ты даже близко не прощен.

– Я думаю, у меня есть новость, которая может тебя обрадовать, – Макс плавно двинулся ближе, и в следующую секунду машинально обернувшийся на голос Антон почувствовал, как его губ коснулись чужие сухие губы. Украденный поцелуй длился всего пару мгновений, но сердце ускорило темп, а Антон успел непроизвольно всхлипнуть и податливо приоткрыть рот. – Я не прощен, говоришь?

– Что за новость? – вопросом на вопрос тихо ответил Антон и, даже не подумав о том, что уже сдает позиции, потянулся ближе, чтобы поймать губами смешок Макса и вовлечь его в новый поцелуй. Их губы соприкасались так легко, будто были созданы для этих мимолетных изучающих поцелуев с привкусом безотчетного интуитивного доверия. Доверия, доводящего до дрожи и иступленного желания откинуть прочь все сомнения, которые смели возникнуть в голове.

– Душ, солнце, – нехотя пробормотал Макс, мягко прикусывая его нижнюю губу, запуская пальцы в его волосы и за затылок притягивая ближе к себе. Судя по неровному выдоху, он тоже терял над собой контроль.

– Ага… Но потом не отвертишься, – неосознанно промычал Антон, предпочитая не думать о том, как это неправильно – не то, что целовать мужчину, а чувствовать неуемное щемящее сердце чувство сладостного опьянения от этого.

Антон совершенно не заметил, как Макс, не переставая его целовать, довел до душа, как раздел, безотчетно доверяя ему в вопросе повязки. «Не снимаю» – только и предупредил он, догадавшись по неловкой заминке, чего от него ждут, и Макс молча стянул с него футболку, развязал шнурок домашних штанов, потянув их вниз. Послышалось журчание полившейся из душевой насадки воды и шелест падающих на пол вещей.

Антон понял с приятным удивлением, что Макс тоже раздевается и шагнул ближе, вытянув руку перед собой. Он наткнулся ладонью на чужое плечо, которое тотчас напряглось, ощупал выступающие под кожей сильные мышцы, твердые, как сталь, пробежался пальцами от плеча к запястью с выступающими на нем бугристыми полосками вен.

– Почему ты так напряжен? – спросил Антон тихо, продолжая обследовать тело Макса и подключая к этому делу вторую руку. Он положил ладони на его шею, провел ими под упрямо дернувшимся в сторону подбородком. Его внимательные пальцы нащупали шрам, огибающий кадык и уходящий вниз, к ключицам, осторожно проследили его путь.

– Не надо… – хрипло попросил Макс, как Антон несколько дней, а может и целую вечность назад.

– Это уж мне решать, – просто ответил Антон, сделал шаг вперед, прижимаясь к нему и абсолютно теряя голову от прямого контакта из разгоряченных обнаженных тел. Он скользнул ладонями по спине Макса, находя новые шрамы, пробегаясь по ним пальцами легко, как по венам дорог на карте. Грудную клетку свело от острого чувства переживания, когда Макс глухо застонал, уронив подбородок на его плечо. – Больно?

– Нет, просто… – Макс даже не шептал, едва выдыхал ему это на ухо, почти не шевелясь. – Я никому не разрешал…

– Мне не нужны твои разрешения, – упрямо отрезал Антон. Он указательным пальцем провел по его боку, прослеживая самый длинный шрам, обозначившийся выпуклой кривой на коже. – Тем более то, что тебя касаюсь теперь только я… – Антон сглотнул, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в стыдливой усмешке, а пальцы на ногах поджимаются от сладкого, впервые в жизни захватившего его с головой влечения. – Это заставляет закрывать глаза на многие запреты.

– Например? – Макс мазнул губами по его скуле, немного сдвинув повязку, чтобы поцеловать прямо под зажмуренным глазом. Боже, как ненавидел его Антон за то, как легко тот мог единым уверенным касанием губ, невинным жестом бережной нежности сводить с ума и сбивать ритм дыхания.

«Почему я так верю тебе, как никогда не верил себе?»

– Например, я тебя хочу, – слабо простонал Антон, задирая голову и подставляя шею под горячие губы, позволяя языку Макса пройтись по дрогнувшему от хриплого шепота кадыку. Тот подхватил Антона под бедра, донес до ванны, поставив под тугие струи теплой воды, шагнул следом, припирая Антона к стенке и жадно, уже не сдерживая себя, впился в его губы поцелуем. – Боже, что ты со мной творишь…

Сердце так колотилось о ребра, когда Макс повернул его спиной к себе, что Антон едва стоял на ногах. Он мокрыми ладонями цеплялся за плитку, вздрагивая и ерзая в объятьях оглаживающих рук. Макс прижал его к груди, Антон почувствовал поясницей полосу шрама на его боку и расслабленно откинул голову на его плечо, слепо тычась губами в щетинистый подбородок Макса и в каком-то безумном исступлении его целуя.

– Солнце, ты… – начал, было, Макс, но Антон его перебил, набираясь смелости и подталкивая его ладонь ниже, где как никогда требовалась умелая ласка:

– Не спрашивай ничего. Мне и так страшно.

– Мы же договорились, что ты не должен бояться, – вкрадчивым соблазнительным тоном протянул Макс и накрыл его член ладонью, упоительно медленно ведя пальцами вдоль всей длины. Антон коротко простонал, закусив губу, и ощутил, как немедленно потяжелело в паху. Так быстро у него никогда не вставало.

Правда, доводить дело до конца Макс не стал. Антон недовольно замычал сквозь плотно стиснутые зубы, когда его ладонь лишь легонько смяла яички и скользнула на бедро. Но, не успел он возмутиться, как почувствовал, что влажный палец коснулся тугого колечка мышц между его ягодиц, задумчиво покружив по нему и на пробу надавив.

– Макс… – испуганно шевельнулся Антон, но был остановлен уверенной второй рукой, которой тот обхватил его поперек груди, прижимая к себе. Вода струилась по их телам, размывая границы своего и чужого, дыхание Макса теперь холодило кожу, когда он склонялся к плечу Антона и успокаивающе целовал в выступающие под бледной кожей косточки.

– Расслабься, – увещевал Макс, проталкивая в него палец на длину верхней фаланги и медленно начиная растягивать. Антон попытался сосредоточиться на губах, которые покрывали его шею, плечи и верхнюю часть спины вязью поцелуев, но неминуемо возвращался к чувству дискомфорта. Второй палец заставил его сдавленно зашипеть, а при попытке добавить третий он резко вскрикнул от тянущей боли, царапая ногтями стык кафельных плит. – Пожалуйста, солнце. Разведи ножки, расслабься.

– Ты уверен, что мне будет хорошо? – еле выдавил из себя Антон, утыкаясь лбом во влажную от пара стену и со смешанным чувством стыда и предвкушения подаваясь бедрами навстречу осторожно двигающимся в нем пальцам. Макс тяжело дышал – он с трудом сдерживал себя, но из желания избавить Антона от боли движения его пальцев становились нарочито плавными. Он то вынимал их, то проталкивал глубже, поймав ритм, заставляющий Антона невольно по капле оставлять напряжение. В какой-то момент Макс задел бугорок простаты, Антон резко прогнулся в спине от пробежавшей вдоль позвоночника волны мурашек и издал низкий гортанный стон. Пальцы у него на ногах поджались, а внутреннюю сторону бедер свело от дикого, ни разу раньше не испытанного удовольствия. – Ох, черт подери!.. Сделай так еще, прошу… – он сам насадился на пальцы – три уже беспрепятственно входили в него с пошлым чавкающим звуком.

Макс хрипло рассмеялся и убрал руку, вернув ее на худое антоново бедро.

– Я сделаю лучше, – пообещал он, когда тот недовольно взбрыкнул, едва не оскользнувшись на скользком покрытии ванны. Антон почувствовал, что твердый член Макса прижался к его ягодицам, дразнящее скользнув между половинок вверх-вниз, а потом головка ткнулась в него, растянутого и размякшего от секундной вспышки наслаждения. Струйки теплой воды скользнули по пояснице, Макс поставил ладони на стену по обе стороны от Антона и одним слитным движением вошел в него наполовину с тихим вырвавшимся из глотки рыком.

– Какой ты узкий… – простонал Макс, впиваясь зубами в чувствительное место, где шея переходила в плечо. Антон вскрикнул, не сдержав стон, в котором смешались боль и проблеск того удовольствия, которое так отчаянно хотелось усилить и продлить. Макс попал в него под нужным углом и понял это, на мгновение вышел полностью, задержав в нем лишь набухшую головку, чтобы снова толкнуться, на этот раз глубже и сильнее, заставляя Антона в первый миг испуганно сжаться, но уже в следующий в голос закричать и навалиться грудью на стену. – Солнце, я не могу…

Волна наслаждения, бросающего в дрожь возбуждения, которое не пропало, но, мешаясь с удовольствием, лишь больше распаляло и заставляло послушно подмахивать ягодицами, целиком накрыла Антона. Он неосознанно нащупал ладони Макса, которыми тот упирался в стену, переплел свои пальцы с его, поймав на мокрой макушке горячий полный муки нетерпения выдох, и позволил себе шепнуть «давай. Сделай это так сильно, как хочется».

Макс со стоном подался вперед, проталкиваясь в Антона на всю длину, заставляя его млеть и теряться в ощущении наполненности, сносящем крышу и заставляющем забывать обо всем. Антон тонул в неге нарастающего довольства, которое томилось в паху и заставляло разводить шире ноги, подаваться навстречу грубым толчкам и кричать, ловя искусанными губами капли теплой воды.

Макс наращивал темп, хрипло стонал в макушку Антона, вжимая его своим телом в стену и делая каждый новый толчок размашистее. Он почти не дышал от объявшего его напряжения в преддверии кульминации, сходил с ума от тесноты Антона и его бесстыдных просьб несвязным шепотом взять его сильнее и глубже.

– О моей новости… – шепнул Макс на ухо едва соображающему что-то Антону. – Пять дней… Дай мне пять дней, и тогда я дам увидеть себя, – он трепетно, будто извиняясь за несдержанность, поцеловал Антона в краешек удивленно приоткрывшихся губ, когда тот повернул голову в бок, и задержался на новом толчке внутри. А потом Антон сорвался с пика наслаждения, сжимая его член в себе, и бурно кончил, забрызгав спермой стену. Следом кончил Макс, излившись внутрь обмякшего Антона, и расслабленно прислонился лбом к его плечу.

========== Глава 6. Что ты значишь для меня ==========

Я думал, что единственный способ устоять – это найти то, ради чего будешь жить. Это не так. Чтобы устоять, надо найти то, ради чего ты готов умереть.

(Р. Янси)

***

Антон досадливо поморщился и нетерпеливо шлепнул по руке, которая попыталась отстранить его ладонь.

– Отстань, – отрезал он и пальцами уверенно ощупал плечо: гладкая кожа, под которой при малейшем беспокойном движении Макса перекатывались мускулы, чередовалась здесь с участками старых ожогов, загрубелых и чуть выпуклых. Им Антон уделил больше всего внимания, медленно огладив правую ключицу, спустившись ниже и с напускным безразличием покружив указательным пальцем возле чувствительного затвердевшего от холода соска.

– Упрямый мальчишка, – взбеленился Макс, сделав новую попытку взбрыкнуть. Судя по хрипотце, пробившейся в голос, он начинал возбуждаться и чувствовал себя крайне неуверенно из-за того, что на этот раз вел не сам.

– Я сказал, не мешай, – пробормотал Антон, ерзая на его бедрах и холодными ладонями ощупывая плоский живот Макса. Он безошибочно нашел уже знакомый шрам и остановился на нем – размашистая и неровная зажившая рана наводила на мысли о большой потере крови и постоянно расходящихся под медицинскими нитями краях кожи. Антон поежился и спросил негромко: – У тебя здесь что-то было задето? Печень?

Макс издал мрачный нервный смешок.

– А ты у нас резко переквалифицировался в медика?

– Не переводи тему, – нахмурился Антон, и, судя по всему, в его тоне была весомая доля укора, потому что Макс не стал ёрничать и отшучиваться. Только серьезно ответил:

– В двух местах. Штык прошел чуть ли не насквозь, я вообще не понимаю, почему не сдох от внутреннего кровотечения за те двадцать минут, что ехала скорая.

Антон напрягся, почувствовав, как холодок запоздалого испуга вцепился в загривок мертвой хваткой. Что-то нестерпимо больное было в простой мысли о том, что Макс мог не выжить. Что они могли не пересечься этим странным, необъяснимым капризом судьбы, не оказаться сегодня в ворохе теплых с ночи одеял. Антон сам не понял, как слабо непроизвольно прохрипел «черт подери», подаваясь вперед и несмело, но пылко тычась губами в подбородок – с первого раза с закрытыми глазами попасть не получалось – а затем в ожидающе приоткрытые мягкие губы. Макс тут же с удовольствием перехватил инициативу, перед этим невесомо заискивающе очертив в поцелуе контур его несмелой улыбки.

– Солнце, не целуй меня так, будто это последняя возможность, – сказал Макс, на миг отстраняясь и обхватывая руками лицо Антона. Тот потерся щекой о ладонь, как котенок, нетерпеливо выпрашивающий обещанную ласку, и лаконично ответил:

– Я просто подумал, где был бы сейчас, если бы ты… – Антон запнулся, почувствовав, как напряглись широкие плечи Макса, на которые он опирался руками. – Если бы тебя не стало тогда. Моя жизнь продолжалась бы, шла своим чередом, я бы снова едва сводил концы с концами, мучительно не высыпался. Проводил ночи один в холодной кровати. Смотрел на девушек… Едва ли думая о том, что смогу быть по-настоящему близок с одной из них, – Антон коснулся губами под подбородком Макса, словно увещевая его расслабиться, а потом пристроил голову на его плече. – Сейчас это кажется мне таким дико неправильным – мир, в котором есть я, но нет тебя. Я просто подумал, понимаешь… Что ты значишь, – Антон преодолел себя, просто не смог больше отрицать того, что влечение и интерес, мягкая доверчивая расслабленность и физическое притяжение стали чем-то неуловимо большим, что теплилось под самым сердцем, мешая ровно дышать, и бросало в приятную дрожь. Поэтому он выдавил тихое и предельно честное: – Что ты значишь для меня.

Макс вдруг одним слитным движением опрокинул его в ворох одеял и навис сверху, опаляя горячим дыханием губы на взволнованном напряженном выдохе:

– И что же я значу?

Антон потянул его на себя и уверенно ответил прямо в губы:

– Все.

***

Ноябрь принес с собой холода, первый затяжной снегопад, устлавший дороги и крыши зданий белесыми влажными шапками, и пронизывающий ледяной ветер. Город за ночь превратился в увеличенную копию сувенирного стеклянного шарика, в котором массивные валуны грозовых туч то и дело разражались мокрой метелью. Фары автомобилей рассекали бесконечный вихрь белого ярким светом, дворники скользили по лобовым стеклам без остановок, а шины утопали в грязном месиве, образовавшемся на как следует не остывшем асфальте. Людей на улицах заметно поубавилось, а те немногие, кто решался выйти в непогоду на улицу, закутывались в шерстяные шарфы и натягивали на немеющие пальцы перчатки.

Макс, спрятавший встрепанную светлую шевелюру под низко надвинутым капюшоном, и обмотавший шарфом шею с надсадно ноющим от холода шрамом, уже не выделялся из толпы. Сейчас мало кто поднимал глаза от заледеневшей дороги, не то, что брался разглядывать его и примечать задумчивую складку меж нахмуренных бровей и сосредоточенный угрюмый взгляд.

Несмотря на то, что личный шофер неторопливо вел тонированный черный «рендж ровер» следом, и Макс слышал даже сквозь свист ветра, как шины мягко перебирали вязкий снег, он не собирался садиться в машину. Макс дошел до делового центра города пешком, обогнул несколько пустующих в выходные офисных зданий, оторвавшись в узком проулке от упрямого Никиты, который не смог дальше следовать за ним на машине. Затем легко перемахнул через приземистый нерабочий шлагбаум, оставшись незамеченным для смотрящих хоккейный матч секьюрити, и оправил слетевший с головы капюшон.

«Саше надо пристальнее следить за работой отдела кадров, – подумал Макс с холодным пренебрежением, когда свободно преодолел последние метры до автоматических дверей высотного гиганта «Уилберг Трейда» и дежурно улыбнулся секретарше за стойкой информации. Та едва подняла голову от монитора компьютера, одновременно с этим зажимая телефон между ухом и плечом, чтобы рассеянно кивнуть ему и тут же вернуться к прерванному разговору. – С таким же успехом я мог свободно наведаться к нему и тогда, два года назад, если бы это, конечно, пришло мне в голову».

Мрачные воспоминания мгновенно ожили в памяти, напомнив о себе свербящим чувством беспокойства и неясной притупленной тоски, но Макс прогнал все лишние мысли прочь. Не время было углубляться в размышления о прошлом. В пустующем холле он вызвал себе лифт и, даже не глядя на электронную панель, привычно ткнул кнопку верхнего тридцатого этажа, будто приходил сюда еще вчера, а не целую вечность назад.

Когда лифт минул отметку десятого этажа, и в кабинку зашли двое менеджеров, судя по пачкам сигарет в руках, направляющихся курить на крышу, у Макса зазвонил телефон, отвлекая его от смутных догадок о целях встречи, на которой Александр Архангельский, брат его покойной жены, так настаивал накануне.

«Антон» – высветилось на дисплее, и Макс с невольной улыбкой принял вызов, негромко произнеся в трубку:

– Солнце?

– Да, мистер Дарси. Ты где? – голос Антона звучал бодро, хоть и несколько обиженно. Макс настороженно обернулся на менеджеров, но те переговаривались приглушенными голосами и смеялись над чем-то своим. – Ты сказал, что будешь работать до шести и не задержишься. Тебе пора перестать взваливать на себя слишком много обязательств. Надо отказывать клиентам во встречах в нерабочее время, – он помолчал немного а затем добавил гораздо более серьезным тоном: – К тому же, завтра наш особый день. Не забыл?

«День, когда я позволю тебе на меня взглянуть, – подумал Макс, по-прежнему предпочитая никак не оценивать, даже мысленно, эту идею. – Как уж тут забыть?.. Только бы все не рухнуло прямо сейчас. Только бы…»

– Конечно, я помню, – он прислонился лбом к стеклянной панели лифта, за которой медленно проплывали этажи, отмечались на периферии зрения офисные столы, масштабные настенные графики, подернутые серой пеленой пасмурного неба окна, снующие по зданию работники и безликие перегородки рабочих мест. Макс вздохнул и сказал с нескрываемым сожалением. – Прости, я не планировал эту встречу, но отменить ее никак не смогу. Буду в лучшем случае через час или два… Ты же не заскучаешь в компании Ремарка? – губы сами собой изогнулись в легкой усмешке. – Кого-то ждет его курсовая работа.

Антон фыркнул, хотя ему явно пришлось по душе пристальное внимание Макса к его учебному плану. Он что-то согласно промямлил в ответ, а когда лифт остановился на последнем этаже, и Макс вышел вслед за менеджерами, сознался:

– Я почему-то совершенно не могу ни на чем сосредоточиться, когда тебя нет рядом. Ты плохо на меня влияешь.

– О, клянусь, вчера ты думал, что моя система вознаграждения за учебные достижения очень хороша, – промурлыкал Макс низким соблазнительным тоном и потянулся рукой к галстуку, слегка ослабив узел. Менеджеры скрылись за поворотом, и он позволил себе на миг прикрыть глаза. Тело прошила жаркая пьянящая дрожь при воспоминании о римминге, о том, как Антон всхлипывал, ерзая на подушке, которую Макс просунул под его живот, как низко гортанно стонал и сходил с ума от неторопливых вдумчивых ласк. Как бесстыдно шептал «еще», терся пахом о холодную простынь и разводил ноги, позволяя языку Макса проскальзывать глубже, растягивать и смачивать слюной узкое колечко мышц.

Беспокойный выдох Антона на том проводе подтвердил, что не один Макс вернулся мысленно к вчерашнему вечеру.

Но, не успел кто-то из них прервать образовавшуюся многозначительную паузу, как в до того пустовавшем коридоре послышались приближающиеся шаги, и прохладный мужской голос произнес:

– Романов?

За одной из стен, сплошь состоящей из стекла, вновь забурлил снегопад, скрыв сплошным потоком ослепительно-белого панораму раскинувшегося внизу города.

Макс обернулся с невольным тревожным замиранием сердца. Саша ни на грамм не изменился за прошедшие два года – высокий, с темно-русыми забранными в хвост волосами, самоуверенной ухмылкой на тонких бледных губах и жестокой сталью во взгляде серых глаз. Они с Яной всегда были неуловимо похожи внешне, но сильно разнились в том, какими были на самом деле. Яна самоотверженно делилась последним с теми, кто в этом нуждался. Саша же без колебаний избавлялся от любых преград на пути к поставленной цели и считал, что все должно крутиться вокруг него одного.

С сожалением Макс подумал о том, что когда-то они с Архангельским, холодным королем его новой провозглашенной империи «Уилберг Трейда», имели практически одинаковые взгляды на мир.

– Макс? – обеспокоенный голос Антона заставил его вздрогнуть и едва не выронить трубку на кафельный пол. – Кто это? С кем ты?

Саша стоял на том конце коридора, сложив руки на груди, и молча ждал окончания их разговора. За его спиной покорным исполином замер телохранитель, экипированный и зашитый в черную джинсу и молнии-застежки под самое горло. Тот замер, прислонившись спиной к одной из створок дверей, и когда заметил, что Макс смотрит на него, то поднес рацию к губам и тихо что-то пробормотал. Спустя несколько секунд после его сигнала дверь поддалась мягкому толчку, и показался второй штатный с люгером нового образца в кобуре.

Худшие опасения Макса подтверждались, а в душе поднималась мерзкая ненависть к собственной наивности.

– Антон, послушай меня внимательно, – тихо сбивчиво произнес он, боясь не успеть. – Если я не вернусь через два часа…

– Если не вернешься? Что это значит? – хриплый непонимающий шепот сорвался на резком выдохе. – Макс?

– Послушай, – настойчивее повторил тот, с силой потирая межбровье и облизывая пересохшие губы. Саша тем временем демонстративно одернул рукав шелковой черной рубашки и взглянул на часы, едва заметно вздернув брови. – Если я не вернусь, ты пойдешь в мой кабинет. Двери нигде не закрыты, – Макс зажмурился на мгновение, почувствовав, как режут глаза внезапно накатившие злые слезы. – Я их и не закрывал никогда, просто не говорил тебе об этом. В верхнем ящике моего стола два конверта. Один с инструкциями для Алисы, она должна будет уладить много рабочих вопросов. Второй для тебя. Там письмо, которое я написал вчера, – Антон тяжело дышал, но не спешил перебивать, жадно вслушиваясь в каждое слово. – В нем я изложил все, в том числе и причину, по которой я выбрал именно тебя… Еще там деньги. Наличные и две карточки, на них стикеры с пин-кодами.

– Максим, – произнес Антон дрогнувшим голосом.

– Не говори ничего, – перебил Макс, чувствуя, что всего одно слово мальчика, которого он не мог защитить никак иначе, кроме как закрыв собой, может разбить его сейчас насмерть. – Возьмешь все деньги. Обязательно, ты меня слышишь? Ящиком ниже лежит том «Повести о двух городах». Под ним телефон. На него сегодня вечером позвонят из авиа-компании, ты подтвердишь доставку твоего заграничного паспорта, и заказ электронного билета. Такси я заказал, в семь ты будешь в аэропорту, а потом…

– Макс, у меня нет загран паспорта, – испуганным шепотом произнес Антон, от охватившего его страха явно забыв спросить обо всем остальном. – Макс…