Текст книги "Попутчики (СИ)"

Автор книги: dragon4488

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== 1. Придорожное кафе ==========

– Беги!

– Что?..

– БЕГИ-И-И!!!

Он бежал.

Нет. Он не бежал, бегом это было сложно назвать – непрестанно спотыкаясь, он вслепую продирался сквозь совершенно незнакомый, густой, мрачный лес. Дыхание вырывалось частыми хрипами вместе с клубочками пара.

Пар? Господи, вокруг так темно, что он не должен его видеть. Впрочем, нет. Темно не вокруг – сумерки еще не настолько сгустились – темно в его глазах. От страха, от панического ужаса.

Тяжело. Вдох и выдох, слившиеся в один непрерывный хрип. На какой-то высокой, надрывной ноте. Тяжело дышать, когда выкуриваешь пачку сигарет в день, не предполагая и не задумываясь над тем, что когда-нибудь тебе придется совершить отчаянный марш-бросок по очень, очень пересеченной местности. Твои легкие не справляются, ты задыхаешься, судорожно проталкивая в них воздух и с хрипом выпуская обратно, но бежишь, прорываясь, оцарапываясь и оступаясь, потому что тебе страшно. До паники, до полного отупения. Одна мысль – не видеть, не видеть, НЕ ВИДЕТЬ!

«Я вижу»

Вдох-выдох. Цепляешься за какую-то корягу, падаешь и думаешь, что больше тебе не подняться – ты смертельно устал. Но страх подстегивает, щекочет мерзкими пальцами твои пятки, и ты поднимаешься. Ты рвешься вперед, и еще одна царапина кривым росчерком пересекает искаженное страхом лицо. Черт с ним! Все полное ничто, кроме одного – тебе нужно убежать от этих глаз, в которых нет ничего, кроме бездонной, сводящей с ума черной пустоты. Потому что ты даже представить себе не можешь, что тебя ждет при встрече с ними.

«Я вижу»

«Что?»

«Я ВИЖУ, БЕГИ!»

Он бежал, раздирая лицо и руки о стоящий сплошной стеной орешник. По спине одна за другой прокатывались липкие холодные волны ужаса, покрывая кожу мурашками и заставляя все волоски на теле вставать дыбом. Он знал, что преследователь идет за ним по пятам, беззвучно утопая ногами во влажном мху, скользя, словно призрак между деревьями, неслышно раздвигая ветви густого орешника, и совсем не торопится. Он не видел и не слышал его. Он просто ЗНАЛ.

С приглушенным стоном он сделал последний отчаянный рывок, выдираясь из цепких лап кустарника, с безумной надеждой в круглых от ужаса глазах – впереди лес был пореже. Он, конечно, будет как на ладони, но и возможностей для маневра тоже будет больше.

Он подавился истеричным смешком. Какие могут быть маневры, когда тебя преследует не животное, не человек, но нечто, чему нет названия? Демон, дух?.. Но его преследователь был вполне РЕАЛЕН. Ничуть не эфемерней, чем он сам, сотканный из плоти и крови. У него была возможность в этом убедиться.

Кустарник нехотя выпустил его из своих объятий, оставив на память лоскуток рубашки на тонких, цепких ветвях. Он остановился, чтобы хоть немного перевести дух и обернулся. Он понимал, что не стоит этого делать. Никогда не стоит оборачиваться, если не хочешь знать, что за твоей спиной. Но он знал, поэтому обернулся и сделал шаг назад, отходя от густых зарослей, готовый рвануть при малейшем подозрительном движении, вытягивая шею и вглядываясь в глубину шелестящего гибкого орешника. Никого и ничего. Неужели он оторвался? Или его решили оставить в покое?

– Да, – прошептал он, растягивая губы в безумной ликующей улыбке, но в глубине души слабо веря в свою удачу. – Да!

«Да» и еще один шаг назад. Сухой треск веток – и нога не обнаружила под собой опоры. Глухо вскрикнув, он полетел куда-то вниз, размахивая руками и пытаясь сгруппироваться, но не успел – полет быстро завершился. Он упал на спину. К счастью, падение не было жестким – слой прелой листвы и еще какой-то отвратительно-скользкой и мохнатой дряни смягчил удар, который в другом случае мог стоить ему возможности когда-нибудь снова отлить стоя. Но падение слегка оглушило его. Он сел и поморщившись, тряхнул головой. Надо прийти в себя, надо собраться. Он упал. Куда? В нос ударил приторный, густой запах разлагающейся плоти, и его тут же вывернуло съеденным полтора часа назад гамбургером. Отплевываясь, он истерично рассмеялся – ему показался чрезвычайно забавным тот факт, что всего полтора часа назад он сидел в придорожном кафе, жуя огромный, с девятиэтажный дом, гамбургер, запивая его колой и наивно строя планы на будущее. Планы на БУДУЩЕЕ!..

– Господи, пожалуйста… – начал он и осекся, снова истерично хихикнув.

Смысла взывать к Создателю не было абсолютно никакого – здесь, в этих диких местах, Бог его не услышит. Зато может услышать совсем другая сила.

Он поднялся на колени и начал шарить вокруг себя вытянутыми руками, натыкаясь на земляные стены с торчащими из них тонкими корнями. Он свалился в какую-то яму. В какую-то… Рука наткнулась на обтесанный липкий столб, торчащий, насколько он мог судить в почти кромешной тьме, ровно в середине. Чудо, что он на него не напоролся. Держась одной рукой за столб, он обреченно застонал.

– Медвежья яма… твою мать…

Новый рвотный позыв заставил его согнуться и упереться руками в вязкую дрянь, покрывающую дно. Медвежья яма глубиной в два с половиной метра при его росте – это долбаная Марианская впадина. Он пропал.

Стараясь не глубоко вдыхать отравленный воздух, он обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону, проклиная себя и тот день, когда решил сменить обстановку. Сменил, твою мать. Определенно – сменил.

Сверху послышался шорох. Он всхлипнул и в ужасе задрожал, совсем как ребенок, как маленький мальчик, твердо знающий, что сейчас из-под его кровати высунется лапа монстра и утащит в темноту, чтобы сожрать в своей пещере. Или чтобы лишить его рассудка. Слезы сами покатились из глаз, солью разъедая царапины. Застонав, он посмотрел наверх. Он отчаянно не хотел этого делать, он согласен был скрутиться на дне вонючей ямы и сдохнуть среди разлагающейся падали, лишь бы не ВИДЕТЬ. Но словно чья-то невидимая рука приподняла его подбородок, заставляя встретиться с пустыми черными глазами…

– Я ТЕБЯ ВИЖУ…

… и ЗАКРИЧАТЬ…

______________________________________________________________________________

– Счастливо!

Молодой человек хлопнул дверцей и помахал рукой раздолбанной колымаге, обдавшей его придорожной рыжей пылью. Пусть всего на сто сорок миль, но он продвинулся к своей цели. Поправив фотоаппарат, свисающий на груди, он улыбнулся и зашагал к заправке. Там есть кафе, а значит, есть кофе и какая-никакая, но еда. Он жутко проголодался. Пакетик чипсов, схрумканный во время пустой болтовни с добрым фермером, подбросившим его до этой дыры, был не в счет. Он перекусит, а потом, если повезет, на что он очень надеялся, снова поймает попутку, чтобы добраться до ближайшего мотеля – день близился к концу, и стоило подумать о ночлеге. При мысли о том, что, возможно, опять придется трястись всю ночь в скрипящем всеми деталями корыте, его начинало подташнивать. «Нет уж. Крутись, как хочешь, – подумал он, давая себе мысленную установку, – но сегодня ночью ты просто обязан развалиться на горизонтальной поверхности, именуемой кроватью».

Звякнув свисающим над дверью колокольчиком, он прошел к стойке и приветливо кивнул немолодой уставшей женщине в помятом переднике, с надорванным с одного края нагрудным карманом, из которого выглядывал замусоленный, потрепанный жизнью и руками блокнот для принятия заказов. Он был довольно толстым, этот блокнот, из чего следовало сделать вывод, что дела в придорожном кафе идут либо не очень, либо, наоборот – процветают так, что они не успевают менять блокноты. Вот это вряд ли, подумал он, шоссе-то периферийное, машин не так уж много.

Женщина бросила на него оценивающий взгляд, продолжая вяло, безо всякого энтузиазма натирать треснувший пивной бокал – невысокий парень с дорожной сумкой через плечо, в потертых джинсах и красной клетчатой толстовке на молнии, с копной густых светлых волос и голубыми умными глазами, в глубине которых затаилась странная смесь печали и иронии. Молодой и симпатичный. Очень симпатичный.

– Добрый день.

Женщина растянула губы в подобии вежливой улыбки.

– Добрый. Чего желаете?

– Я жутко голоден, мэм, – ответил он и улыбнулся.

Взгляд женщины приклеился к его ямочкам, проявившимся на щеках, и мгновенно смягчился. Он прекрасно знал, что его улыбка никого не оставляет равнодушным. Чертовски обаятельная улыбка – это был его вечный козырь, которым он умело пользовался.

– Могу предложить наш фирменный пирог с ревенем и гамбургеры. Уолли отлично их жарит, не пожалеете.

– Супер, тогда мне двойной, пожалуйста, кусочек пирога и кофе, – он снова обворожительно улыбнулся, снял с шеи фотоаппарат и, положив его на стойку, устало потер лицо, – тоже двойной.

Женщина, не утруждая себя записью в блокноте, прокричала заказ невидимому Уолли.

– Путешествуете автостопом? – спросила она, оставив в покое бокал и той же тряпкой протерев стойку. – Вы фотограф, да? – она кивнула на новенький Canon.

Он скромно пожал плечами и протянул руку.

– Дин О’Горман. Но я не профессиональный фотограф. Так, скорее любитель. Направляюсь в Глейшер-парк, и вы угадали – автостопом. Так интересней.

– Эмма, – представилась женщина, пожав теплую ладонь и хмыкнула, – В Глейшер? А почему не в Йеллоустоун или вы как раз оттуда?

– Нет, там я еще не был. Моя цель – Глейшер, он давно притягивает меня своей поразительной красотой. Горы, дикие леса, кристальные озера и ледники – я всегда мечтал все это увидеть своими глазами, а не на картинках, – искренне ответил он. – Увидеть и лично запечатлеть. А Йеллоустоун будет следующим пунктом, возможно.

Эмма, прищурившись, посмотрела на разговорчивого парня и улыбнулась.

– Странный акцент у вас, Дин.

– Я из Новой Зеландии, – простодушно ответил он.

– Ничего себе вас занесло! – рассмеялась женщина, указывая ему на пустующие столики, – Присаживайтесь, я скоро принесу ваш заказ.

Поблагодарив, он сгреб со стойки фотоаппарат и расположился за маленьким столиком у окна, недалеко от дверей.

Он с наслаждением впивался зубами в прожаренный и сочный гамбургер, мысленно растекаясь в хвалебной оде хозяйничающему на кухне Уолли, когда дверь кафе резко распахнулась, громко звякнув колокольчиком, и в помещение ворвался взъерошенный парень. Именно ворвался, словно порыв ветра, принеся с собой дорожную пыль и запах нагретого за день асфальта.

– Пожалуйста! Телефон! У вас есть телефон?! Там авария, на 236-м шоссе, рядом с Суффолком! – он на мгновение замер, подняв голову к потолку и зажмурившись, потом утвердительно тряхнул стоящими дыбом волосами и повторил: – Да… Суффолк, именно там. Пикап и трейлер. Три человека… им нужна помощь… пом… – он зарылся пальцами в спутанную шевелюру, повернулся обратно к двери и распахнул глаза, с тоской посмотрев на улицу. – Поздно… удар был слишком сильный, – парень пошатнулся, тяжело опустился на стул, уперся локтями в колени и глухо забормотал, терзая свои растрепанные волосы: – Поздно… почему я увидел так поздно?.. Черт, я все равно ничего бы не смог сделать, это слишком далеко.

Дин, не донеся до рта гамбургер, с удивлением вытаращился на него. Насколько он знал, графство Суффолк всегда находилось в Англии, а вовсе не в Штатах. Парень явно бредил.

Захлопав глазами, он повернулся к Эмме.

– Суффолк – это же в Англии? – непонятно зачем пробормотал Дин.

– Не знаю насчет Англии, но это городок примерно в ста двадцати милях отсюда, – ответила женщина, с подозрением косясь на поникшего парня. – Эй, приятель, ты в порядке?

– Нет… – покачал тот головой и тяжело вздохнул. – Нет, телефон больше не нужен. Патруль как раз проезжал мимо, а «скорая»… она там уже никому не нужна. Поздно. – Он выпрямился и, устало привалившись к спинке стула, открыл глаза. – Да, мэм. Я в порядке. Извините…

Парень обвел кафе растерянным взглядом, на мгновение задержав его на лице единственного посетителя, чуть дернул головой и, моргнув, повернулся к женщине.

– Еще раз извините. Я с таким шумом ворвался сюда. Наверное, напугал вас. Мне очень жаль. – Он смущенно улыбнулся. – Вы… кхм… раз уж я здесь, не могли бы вы налить мне кофе?

Эмма за свою жизнь повидала достаточно чудиков – кого только не носило по широким хайвэям и пустынным шоссе, затерянным среди бескрайних лесов Монтаны. Иные заглядывали и в ее кафе. А этот парень, хоть и болтал какую-то чушь, но выглядел вполне прилично: чистые штаны защитного цвета, заправленные в высокие чуть запыленные берцы, тонкая черная байка без единого пятнышка, закатанная до локтей и очень выгодно подчеркивающая его подтянутую фигуру, и выглядывающая из V-образной прорези горловины футболка в тон штанам. Просто и аккуратно. Даже несмотря на сбившиеся и торчащие в разные стороны черные кудряшки, немного не достающие до плеч – парень выглядел прилично и привлекательно. Да и про аварию, скорее всего, он услышал сидя за рулем, по радио (а не увидел – он явно оговорился), разволновался, вот и вел себя немного странно. В общем, нормальный молодой человек.

– Двойной?

– Да, если можно.

Парень снова улыбнулся, и Эмма про себя усмехнулась: сегодня день потрясающих улыбок?

– Может, попробуете наш фирменный пирог с ревенем?

Молодой человек перевел взгляд на фотографа, на столе которого уже стоял огромный кусок пирога и пожал плечом.

– Пожалуй, не откажусь. Со вчерашнего дня ничего не ел.

Дин медленно опустил руки, положив гамбургер мимо тарелки. Когда парень скользнул по нему глазами, он успел рассмотреть их цвет – они были цвета виски или не очень крепкого черного чая, но не ярко-зелеными, как ему показалось, когда парень с тоской смотрел на улицу и обводил взглядом кафе. Показалось?.. Дин нахмурился: пускай не профессиональный, но он – фотограф, и он привык подмечать любые мелочи. Нихрена ему не показалось! Они были зелеными! Цвета травы, листвы, долбаного малахита, но никак не цвета виски!

Эмма прокричала в сторону кухни заказ (загадка толстого блокнота разрешилась окончательно) и повернулась к парню.

– Куда направляетесь? – разговор ни о чем, просто дань вежливости традиции, наверное, всех придорожных кафе мира: интересоваться, куда люди держат путь. Просто так.

– В Глейшер, – ответил парень и поднес руку к шее, поправляя выглянувший из-под ткани кожаный шнурок.

Женщина перевела взгляд на Дина.

– Ну, надо же, какая удача! Если вы берете попутчиков, то один у вас уже есть.

Дин поперхнулся. Его первым желанием было запротестовать, сказать «спасибо» и вежливо отказаться от путешествия в компании этого парня со странными, меняющими цвет глазами. Но, когда тот повернулся к нему, удивленно приподняв черную бровь и улыбнувшись, весь протест как корова языком слизала – такой солнечной, обезоруживающей улыбки ему еще не приходилось видеть.

– Правда? Вы тоже направляетесь туда? – спросил ее обладатель.

Дин кивнул и указал на соседний стул.

– Присоединяйтесь.

Парень снова улыбнулся, обдав его сиянием не бледнее солнечных бликов на воде, и опустился напротив.

– Извините, вас я, наверное, тоже напугал. Вы наверняка подумали, что я сумасшедший, – смущенно произнес он и посмотрел в окно, выдав очередную странную фразу: – Все мы немного сумасшедшие…

Но с этим Дин был полностью согласен. Разве можно было назвать здравым принятое им за сутки решение: кардинально сменить обстановку, а всю прошлую жизнь послать к чертовой матери? Нет, ничем здравым тут не пахло.

– Не стану спорить, – усмехнулся он и протянул руку. – Меня зовут Дин.

– Я знаю…

– Что?..

– Эйдан. – Парень повернулся и пожал руку. – Я сказал, что меня зовут Эйдан.

– Очень приятно, – пробормотал Дин.

Он готов был поклясться, что услышал именно «я знаю», но промолчал, растерянно хлопая ресницами.

========== 2. “Я ВИЖУ…” ==========

– Предлагаю перейти на «ты», – улыбнулся Эйдан, не замечая или делая вид, что не заметил замешательства светловолосого парня, – мы же примерно ровесники?

– Мне тридцать пять, – ответил Дин, комкая салфетку и немного хмурясь.

– О… – парень удивленно вскинул брови и округлил глаза, отчего стал похож на милого щенка, – выглядишь моложе. Ну, а мне двадцать восемь. Семь лет – это не разница.

– Согласен, – кивнул Дин, всматриваясь в лицо нового знакомого.

Очень красивое лицо. Аккуратный подбородок, заросший трех-четырехдневной щетиной, точеный, почти прямой нос, чувственные губы, брови черными широкими росчерками, большие чуть раскосые глаза, обрамленные пушистыми ресницами.

Ресницы сделали взмах, и Эйдан (глаза цвета виски!) в упор посмотрел на него.

Внутри что-то странно дрогнуло, и, смутившись, Дин уставился в свою тарелку. Это наглость – так в открытую рассматривать человека, каким бы красивым он ни был.

«Показалось, – подумал он, ковыряя свой пирог и чувствуя, как под пристальным взглядом раскосых глаз начинают пылать щеки, – и цвет, и „я знаю“ – мне все это показалось. Я просто немного устал».

– … с какой целью?..

– М-м? – Дин оторвался от созерцания начинки и поднял глаза.

Эйдан широко улыбнулся хозяйке кафе, поставившей перед ним заказ, и с наслаждением принюхался к аромату.

– Обалдеть… спасибо, мисс, – женщина благодушно усмехнулась, поборов безумное желание потрепать его по взъерошенным кудрям, и удалилась обратно за стойку. – Я спросил, с какой целью ты направляешься в Глейшер? Если это не секрет, конечно.

– А… – Дин пожал плечами, – нет, не секрет. Хочу пофотографировать немного – это мое хобби. Особенно я падок на природу, а там очень красиво, если верить рекламным проспектам. А ты? Тоже едешь полюбоваться пейзажами?

Ему показалось, что парень немного нахмурился. Или занервничал?

– Э-э… не совсем. Ну, то есть – да. Да, – он тряхнул волосами и обезоруживающе улыбнулся, – и это тоже.

Загадочный ответ не удовлетворил Дина, но по большому счету, ему было плевать, какие дела у этого красавца в Национальном парке Монтаны, и он решил больше ни о чем не расспрашивать. Одно немного настораживало его – парень очень уж быстро пришел в себя после трагического спектакля, разыгранного им не более десяти минут назад. Будто не он ворвался в кафе, встревоженный и колотящийся, и требовал телефон… Телефон. Дин осторожно покосился на нового знакомого. Неужели у него нет сотового?

– Я, наверное, оставил свой телефон в одной из придорожных забегаловок, – будничным тоном объявил Эйдан, отламывая большой кусок пирога и отправляя его в рот. – Не скажу, что без него я как без рук, но в такой ситуации он бы мне пригодился. Мне бы не пришлось пугать людей, вызывая у них сомнения в моей вменяемости…

Дин подавился. Парень умеет читать мысли?!

Эйдан подскочил и, склонившись к нему, похлопал по спине.

– Осторожно, приятель. Я не владею методом Хаймлеха, так что осторожней.

Дин благодарно кивнул, моргая заслезившимися глазами. Отдышавшись, он выдавил улыбку.

– Простейшая вещь. Могу научить.

– Обязательно, – совершенно серьезно сказал Эйдан, – такие вещи нужно знать. Это мое упущение. А вопрос о телефоне я прочитал в твоих глазах, для этого не нужно быть экстрасенсом. Я бы тоже об этом подумал: двадцать первый век на дворе, а сумасшедший парень врывается в кафе и требует телефон. Где же его мобильник? – он фыркнул, весело глядя в голубые удивленные глаза напротив. – Я угадал?

Дину ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть и снова залиться краской.

Какое-то время они молча наслаждались горячей вкусной едой, поглядывая в окно. Летний вечер неторопливо опускался на Монтану, золотя верхушки елей Дугласа, возвышающихся над остальным лесом, словно часто стоящие смотровые башни. Дина всегда восхищали эти вечнозеленые исполины, пышные и величественные, пробуждающие внутри благоговейный трепет. Ему казалось, что если прижаться к стволу такого дерева и прислушаться, можно услышать и почувствовать, как оно дышит, живет своей загадочной жизнью, измеряемой сотнями и тысячами лет, молчаливо наблюдая за безумным миром и надежно храня его тайны.

– Ты очень торопишься? – нарушил молчание Эйдан, – Я к тому, что милях в сорока отсюда есть мотель, если верить карте, и мы могли бы заночевать там. Признаться, я устал немного, – он потер лицо и чуть улыбнулся, – но, если ты против, то в принципе могу пережить ночь за рулем.

Дин отчаянно замотал головой.

– Я выбираю мотель. Моя задница не выдержит еще одного ночного переезда. А красоты Глейшера никуда не денутся, я думаю. Так что я только – за.

– Слава богу, – облегченно выдохнул парень, закатывая глаза, и они рассмеялись.

Когда они добрались до мотеля, уже почти стемнело. Одноэтажная вытянутая вдоль дороги пошарпанная коробка, разбитая на номера с отдельными входами, и рецепцией в середине, выглядела довольно вяло, но выбирать не приходилось.

– М-да… не фонтан, но на одну ночь сойдет, – прокомментировал Эйдан и повернулся к Дину. – Снимем два номера или один? Особого смысла снимать два я не вижу, это лишняя трата денег. В конце концов, мы не парень и девушка, чего нам стесняться друг друга?

Дин пожал плечами и нахмурился. Можно и один, не вопрос, но только на том условии, что в номере будут два спальных места. Желательно два, потому что…

Черт возьми, потому что он, будто стеснительный подросток, неожиданно почувствовал дикое смущение при мысли, что им предстоит провести ночь вместе, и на это была не то, чтобы причина, но один маленький нюанс, о котором он предпочитал помалкивать.

– Дин?.. Все нормально?

– Да, – новозеландец выдохнул, ероша светлые волны волос. – Я на секунду задумался, извини.

– Эм-м… тебя смущает перспектива провести ночь с незнакомым человеком в одной комнате? – улыбнулся Эйдан и склонил голову набок – забавная привычка, придающая ему очаровательное сходство со щенком лабрадора. – Единственное, чем могу успокоить: я не вор, я не кусаюсь и во сне не хожу… кажется. Но, если…

– Ничего меня не смущает, все в порядке. Один на двоих, да.

– О’кей, тогда я мигом. Подождешь здесь?

Дин рассеянно кивнул, а когда парень покинул машину, откинулся на подголовник и зажмурился. Что с ним? Откуда вдруг взялось это дикое смущение? Откуда?! Он усмехнулся: причина довольно проста – у него уже очень давно никого не было. А Эйдан был чертовски привлекательным, и он почувствовал бы себя, мягко говоря, неловко, очутившись с ним в одной постели. Дин судорожно выдохнул. Несколько раз за время пути их руки случайно соприкасались и его, словно током прошибало от этих касаний. Интересно, парень что-нибудь заметил? Ему показалось, что Эйдан пару раз как-то странно покосился на него, хитро улыбаясь при этом.

– Бля-я… не сходи с ума, идиот, – простонал он вслух, проведя ладонью по лицу и снова горько усмехнувшись. – Так не бывает. Ч-черт… забудь…

Он посмотрел в окно, провожая глазами подтянутую фигуру парня. Эйдан легко перепрыгнул несколько ступенек, но прежде чем исчезнуть в дверях мотеля, обернулся и в упор посмотрел на него. От этого пронзительного взгляда Дина прошиб очередной электрический разряд, и он быстро отвернулся.

– Так не бывает, – повторил он, покусывая губы и тяжело вздыхая. – Это жизнь, а не кино.

Но внезапно возникшее притяжение объяснялось не только внешностью парня. Всю дорогу Эйдан трещал без умолку о всяких пустяках, не затрагивая личных тем, лишь бросив мимолетом, что он из Ирландии и тут же переведя тему. Он болтал легко и непринужденно, словно они были знакомы сто лет, а не пару часов. Этой легкостью в общении и не сходящей с лица улыбкой парень напомнил Дину совсем другого человека и, слушая Эйдана, затягиваясь сигаретой (благо парень сам курил и дым ему не мешал), невольно улыбаясь ему в ответ, он ощутил странное тепло, наполнившее сердце, давно покрытое заиндевевшей коркой льда. Как он считал, навсегда. Он очень удивился этому забытому ощущению тепла. Нет, не просто удивился – он был в шоке.

Больше года он прожил угрюмым затворником, близко не помышляя об отношениях, даже ради секса, предпочитая самостоятельно решать эту проблему. Сама мысль о том, чтобы пустить кого-то в свою постель казалась ему дикой и предательской.

Больше года прошло, но боль потери не сильно притупилась. Брайану было всего тридцать. Тридцать! Их роман развивался ярко и быстро, и в итоге перерос в стойкие, серьезные отношения. Четыре чудесных года, наполненных нежностью и весельем, незначительными ссорами и бурными примирениями, взаимоуважением и верностью. Они наслаждались жизнью и друг другом, уверенные в том, что впереди – долгие годы, которые они проживут в любви и понимании, но судьба распорядилась иначе. Страшный диагноз, шок, слезы и два месяца, проведенных у постели стремительно угасающего любимого человека. А потом – боль и одиночество. Сводящее с ума одиночество. Грызущая, разъедающая все внутри пустота, уродливым чернильным пятном расползающаяся внутри него. Он был на грани и, кто знает, чем бы закончился очередной одинокий вечер с бутылкой виски и неизменной сигаретой в уголке губ, если бы он не решил пересмотреть их «семейный» альбом. Он не открывал его со дня смерти Брайана, подсознательно избегая дополнительной боли – в его голове хватало терзающих сердце воспоминаний и без фотографий. Дин перелистывал застывшие мгновения их жизни, делая небольшие глотки прямо из горлышка, пока не наткнулся на вырезки из журнала.

Эти вырезки сделал Брайан и вклеил их в альбом, аргументируя тем, что не хочет каждый раз ковыряться в интернете, когда Дину приспичит полюбоваться на свою мечту и повздыхать. Это были совершенно невероятные пейзажи Национального парка Глейшер, штат Монтана, США. Они мечтали съездить туда вдвоем, но всегда находились те или иные причины, чтобы отложить поездку, а потом стало поздно.

Отставив в сторону бутылку, Дин смотрел на глянцевые красоты сквозь мутную пелену, застилающую глаза, бережно перелистывая их: озеро Макдональд, самое большое в парке, водопад Флоренс, потрясающие пейзажи гор и серпантинов, озеро Сент Мери… Его взгляд задержался на бирюзовой глади озера, обрамленного со всех сторон скалами и густыми лесами.

«Ты должен это увидеть. Ради памяти обо мне. И я хочу верить, что ты будешь не один. Кто-то очень близкий будет держать тебя за руку. Помни, Дино – ты пообещал».

Он зажал рот ладонью, глядя на несколько предложений, написанных нетвердой, дрожащей рукой. Когда Брайан успел это сделать? Ведь он почти не покидал больницу, а Дин почти не отходил от него. Впрочем, за неделю до кончины наступила слабая ремиссия, и Брайан уговорил врачей отпустить его на день домой. Значит, именно тогда он сделал надпись на вырезке – в последний день, проведенный у них дома.

Они сидели на диване, лопая вредную для здоровья, но безумно вкусную хрень, заказанную в ресторане. Точнее сидел и лопал Дин, Брайан же полулежал на высоких подушках, вяло ковыряя в своей тарелке, бледный и тонкий, тень самого себя, но он не переставал шутить и улыбаться. На смех его уже не хватало. Он непринужденно болтал, словно ничего не происходит, словно впереди у него вся жизнь, вспоминал забавные истории, но когда Дин, осчастливленный хрупким и по большому счету уже ничего не значащим улучшением его состояния, сказал, что все будет хорошо, они справятся, Брайан замолчал. Он молчал очень долго, а потом посмотрел на него непривычно серьезными глазами. «Ты должен будешь отпустить меня и жить дальше, Дино. Жить дальше… с кем-нибудь другим. Пообещай мне».

В тот одинокий вечер Дин долго смотрел на глянцевые вырезки, которых касалась рука его любимого человека. И глядя на них, он принял решение: он отправится в Глейшер-парк, штат Монтана, США. Он проедет весь штат автостопом, как они хотели, ведь так интересней. Он увидит свою мечту. Он сменит обстановку и изменит свою жизнь, послав все прошлое к черту. Он попытается отпустить Брайана – не из памяти, но из сердца. Он снова начнет улыбаться и, возможно, если повезет, рискнет завязать новые отношения…

Он снова начнет жить.

Дин пришел на могилу Брайана, чтобы рассказать о своем решении. Он просидел часа два, рассеянно поглаживая яркую траву под небольшим гранитным памятником и разговаривая, роняя беззвучные слезы и как заведенный прося прощения.

На следующий день он улетел.

Его мысли прервал вернувшийся Эйдан, со счастливой улыбкой крутящий на пальце ключи от номера.

– Ты не поверишь, но почти все номера заняты, – радостно сообщил он, – Это в таком-то захолустье! Нам можно сказать повезло, потому что до следующего мотеля еще миль сто как минимум, а меня уже просто рубит от усталости.

Дин согласно кивнул. Ему самому не терпелось поскорее принять горячий душ и развалиться на кровати. Выгрузив из машины нехитрые пожитки, они направились в свое ночное пристанище.

Отперев дверь, Дин прошел в номер и растерянно застыл.

– Черт… – невольно вырвалось у него.

– Ты чего? – удивился налетевший на него сзади Эйдан и негромко хмыкнул.

В номере, оформленном в жутком розовом цвете, не было ничего, кроме внушительной двуспальной кровати с тумбочками по бокам, маленького столика, крошечного электрического чайника, стула, покосившегося шкафа и древнего телевизора. Хоть бы какая завалящая софа, но ее не было.

– Нет проблем, я лягу на полу, – сказал Эйдан, хлопнув его по спине (разряд) и сбрасывая с плеча рюкзак. – У них все номера с одной двуспальной кроватью, а единственный семейный занят, извини.

– На полу? – пробормотал Дин, – Зачем? Почему именно ты? Я тоже могу…

– Расслабься, – улыбнулся его попутчик, – мне, правда, все равно, где положить свою задницу, так она затекла, так что не переживай.

– Нет, не надо, – Дин почувствовал, что краснеет. – Что за глупости? Кровать огромная – поместимся. Или тебе… неловко?

– Мне? – фыркнул Эйдан, сверкнув хитрыми глазами, – Меня это нисколько не смущает. Ладно, уговорил. Давай располагаться, что ли.

Он снял берцы, плюхнулся на постель и с явным удовольствием потянулся, словно довольный котяра.

– О, боги! Я не верю! Как же хорошо. Правда я не очень жалую розовый цвет, но главное, есть на чем расположить свои утомленные дорогой тушки. И, да – здесь есть горячий душ. О, это самое главное! – Он блаженно улыбнулся и перевел взгляд на все еще стоящего у входа Дина. – Мне кажется, что от меня несет, как от шелудивого пса.

– Ничего от тебя не несет, ты приятно пахнешь, – ляпнул Дин и прикусил язык, начав сосредоточенно копаться в своей сумке.

– Правда? – Эйдан перевернулся на живот и с интересом посмотрел на попутчика.

– Да, – бросил тот, не поднимая головы.

– Дин, можно задать тебе один вопрос? – парень подождал и, приняв молчание светловолосого новозеландца за знак согласия, спросил: – Почему ты путешествуешь в одиночестве?

– А что в этом удивительного?

– Ну, – Эйдан хмыкнул, – ты слишком симпатичный для того, чтобы быть одному. Тебя кто-нибудь ждет дома, в Новой Зеландии? – Дин не ответил, продолжив сосредоточенно копошиться в вещах. – Ладно, извини. Это не мое дело.