Текст книги "Любить вопреки...(СИ)"

Автор книги: dragon4488

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Марк выдернул руку их теплых пальцев.

– Зачем же ты встречаешься с дураком?

Рори подскочил. Трепетные ноздри заходили ходуном от обиды и злости, губы искривила недобрая усмешка.

– Встречаюсь?.. Нет, Волчонок. Я не встречаюсь, я – покупаю.

Он схватил свою тенниску и, вытянув из кармана бумажник, бросил им в Марка.

Марк едва успел подставить руку для того, чтобы бумажник не угодил ему в лицо.

– Я покупаю, мать твою! – закричал Рори. – Я покупаю долбаную возможность трахать того, кого люблю вместо того, чтобы дарить ему это! Я покупаю долбаную возможность просто быть с ним рядом!

Тяжело дыша, он отвернулся, закрыв лицо руками и мелко вздрагивая.

Притихшая пичуга, испуганная его криком, робко чирикнула раз, второй, а потом, оправившись от потрясения, вновь завела свою незатейливую песенку. Цикады продолжали звенеть в мягкой траве, равнодушные ко всему. Ветер шевелил листвой старого дуба, заставляя проникающие сквозь нее солнечные лучи скользить причудливым узором по двум застывшим фигурам.

Волчонок почти физически ощущал, как секунды медленно текут, сливаясь в вязкие минуты молчания, наполненного глухим отчаянием и немой борьбой с простыми и, в то же время, невозможно сложными, запутавшимися в причудливый клубок, чувствами.

– Наверное, ты прав, – наконец, произнес Рори. – Все – сон… и мне пора проснуться.

========== Сказки, карманный нож и печенье ==========

– Прости.

Рори повернулся, с болью посмотрел в голубые глаза и скривился в горькой усмешке. Взъерошив непокорные кудряшки, он молча собрал сложенную у дерева сбрую, и направился к жеребцам.

Марк, проводил его стройную фигуру тоскливым взглядом, тяжело вздохнул, подобрал бумажник и оставшуюся одежду и поплелся за ним следом.

Догнав Рори, он молча протянул его вещи. Маклафлин кивнул, достал из бумажника несколько купюр и вложил их в руку парня.

– Не надо…

Рори сверкнул глазами и ухмыльнулся.

– Обойдемся без подарков, Волчонок.

Глаза Марка защипало. Он смял деньги и, с трудом проглотив горький комок, сунул их в карман. Все правильно – сам просил не нарушать правила игры. Рори еще раз ухмыльнулся и, отвернувшись, принялся запрягать смирно стоящего Уголька.

Марк уткнулся в шею своего золотистого жеребца, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Ничто уже не радовало: ни буйство красок, переливающихся в ярком, несвойственном ирландскому лету, солнце, ни пение птиц, ни Старт, послушно подставивший спину. Ничто. Слова Рори стучали в голове тяжелым молотом и разрывали душу Волчонка. «Мне пора проснуться». А, чего, собственно, он ожидал? Того, что Рори бросится ему на шею и начнет уговаривать? Нет. Гордости в кудрявом брюнете было ничуть не меньше, чем в нем самом. Марк в этом не сомневался. Он боялся быть отвергнутым, неправильно понятым? Ну что ж, он опередил Рори, не дав ему шанса и первым причинив боль, не решившись поверить его признанию. Он действительно оказался гордым дураком.

Они молчали весь обратный путь и лишь на подъезде к загону, не сговариваясь, нацепили на лица радостные улыбки.

– Ну, наконец-то! – заворчала Джессика, безуспешно пытаясь придать себе суровый вид. – Обед стынет! Я уж собиралась послать за вами Джерри! Давайте-ка, бросайте все и – за стол! Все уже накрыто в домике для гостей, как ты и заказывал, Рори. Быстрее, дорогие! Дарина уже вас дожидается.

– Миссис Браун, мы… – Рори бросил быстрый взгляд на Марка, – наверное, мы поедем домой…

Женщина застыла на мгновение, не веря собственным ушам – Маклафлин-младший за всю свою жизнь ни разу не отказывался от ее стряпни. Удивленно моргнув, она уперла руки в бока и покачала головой.

– Только не надо говорить мне, что вы не проголодались, молодые люди! А, даже если и так, то уж Дарине нужно непременно покушать! – она перевела взгляд на Волчонка. – Она такая худенькая!

– Это наследственное, – пробормотал парень, оправдываясь. – Наша мама была очень маленькой…

Ему вдруг стало так тоскливо и одиноко. Он обернулся на Рори, словно ища поддержки, и кудрявый брюнет, скользнув по нему взглядом, широко улыбнулся Джессике.

– Дарина вовсе не худенькая, а миниатюрная. Но, так и быть, уговорили – ради нее останемся.

Миссис Браун довольно кивнула и положила руку Волчонку на плечо.

– Ты сказал «была»?

– Мама умерла почти два года назад.

– Прости, мой хороший, я не знала.

– Все в порядке.

Парень слабо улыбнулся и снова глянул на Маклафлина. Рори с нарочито сосредоточенным видом распрягал лошадей, сведя к переносице черные брови и поджав губы. Он больше не смотрел на Марка и улыбки, затмевающей само солнце, тоже больше не было. Марк захотел помочь ему, но Рори отрицательно тряхнул кудряшками.

– Иди в дом. Миссис Браун, проводите, пожалуйста, Марка. Я скоро приду.

Марк робко дотронулся до его руки, ощущая удушающую вину за то, что все испортил, что так замечательно начавшийся день полетел к чертовой матери из-за его малодушия, но Маклафлин твердо отстранил его.

– Я сказал – иди в дом, Волчонок.

Дарина встретила их сидя за накрытым источающим невероятные ароматы столом, и сияя немного сонной, но счастливой улыбкой. Старая тряпичная кукла, словно маленький божок, восседала рядом с ее тарелкой, глядя на все равнодушным ореховым взглядом.

– Как дела, принцесса? – спросил Рори, наклонившись к девочке и ласково проведя рукой по воздушным кудрям. – Мне сказали, вы с Разбойником теперь – лучшие друзья?

Малышка кивнула и потянула Рори за тенниску, заставляя еще больше склониться к себе. Обхватив тонкой ручкой шею парня, она ткнулась губами в его щеку и смущенно опустила глаза.

– Ох… – Рори растерянно провел рукой по волосам и покосился на Марка, с отвисшей челюстью наблюдающего за ними. – Дарина, это… был лучший поцелуй в моей жизни.

Девочка сверкнула синевой из-под длинных русых ресниц, отпустила его шею и с явным интересом посмотрела на стол, давая понять, что совсем не прочь закончить с выражением благодарности и наконец-то приступить к утолению голода.

Несмотря на испорченное настроение, аппетит, разожженный прогулкой, как оказалось, никуда не делся. Все трое с энтузиазмом уминали приготовленный Джессикой картофельный суп-пюре, косясь нетерпеливыми взглядами на маленькие горшочки, источающие сводящий с ума аромат запеченной в сидре свинины и на румяные сладкие лепешки, лежащие манящей горкой на резном блюде.

Расправившись с супом, Рори разлил по бокалам искрящийся яблочный сидр и отсалютовал своим гостям.

– За чудесную, незабываемую прогулку!

Марк не смог не отметить горькую иронию, проскользнувшую в бархатном голосе и, сделав маленький глоток, бросил виноватый взгляд на кудрявого брюнета. Маклафлин не удостоил его ответным взглядом. Вместо этого, он поднялся и прошел к большому телевизору с кучей дисков, сложенных рядом аккуратной стопкой.

– Не люблю сидеть в тишине. – Рори обернулся и улыбнулся Дарине. – Предлагаю продолжить наш обед под просмотр какого-нибудь хорошего мультика. Ты как, не против? – Девочка кивнула. – Тогда иди – выбирай. У меня здесь замечательная коллекция.

Малышка соскочила со стула, подошла к нему и с видом знатока принялась изучать предложенный ассортимент. Немного поколебавшись, она вытянула диск с «Золушкой» и вопросительно посмотрела на Рори.

– Отличный выбор, – согласился парень и повернулся к Волчонку, буравя его пронзительным взглядом. – Молодец, Дарина. «Золушка» то, что нужно. Это замечательная история о девушке, которая, несмотря на свое бедное происхождение и положение, не побоялась быть счастливой, отдав свое сердце прекрасному принцу. В отличие от некоторых, она не испугалась ни его любви, ни его богатства. Я предполагаю, что в ее хорошенькой головке не возникло даже намека на подобные глупые мысли.

Марк опустил глаза.

– Это всего лишь сказка…

– У этой сказки были все шансы воплотиться в жизнь, – сухо заявил Рори, вставляя диск, беря девочку за руку и возвращаясь к столу. Усадив Дарину на место, он опустился на стул и взял свой бокал. Немного помолчав, наблюдая за игрой крошечных пузырьков, он тихо сказал: – И я не стал бы утверждать, что эти шансы окончательно упущены… Ладно, давайте, что ли продолжать, иначе я сейчас слюной захлебнусь от этих запахов.

– Рори…

Маклафлин поднял руку, прерывая его.

– Предлагаю тебе сто раз подумать, прежде чем снова начать нести какую-нибудь сомнительную, горделивую, лично мне не интересную ахинею.

И Волчонок замолчал.

К концу обеда глаза Дарины начали слипаться. Она старательно терла их кулачком, с трудом фокусируя взгляд на экране телевизора, и, в конце концов, сдалась, жалобно посмотрев на брата.

– Рори, нам пора домой, – сказал Марк, беря сестру на руки. Малышка тут же прильнула к его груди и закрыла глаза. – Дарина устала.

– Мы могли бы остаться здесь до вечера или даже на ночь. Завтра все равно выходной, спешить некуда. – Волчонок отрицательно покачал головой и Рори вздохнул. – Как хочешь… Только придется немного обождать пока я приберу.

– Я помогу тебе.

– Расслабься, – буркнул в ответ Маклафлин. – У тебя все равно руки заняты.

Он быстро собрал грязную посуду, отнес в маленькую кухню, сложил в раковину и, включив воду, задумался. Он жалел о брошенных у дуба словах. Очень жалел. Потому что на самом деле, он так не думал. Он вовсе не спал, и все, что он чувствовал по отношению к Марку, не было сном. Наоборот, это было самое реальное, что происходило с ним в последнее время, наполняло его существование особым, доселе неведомым смыслом.

– Быстро же ты сдался, Рори, – пробормотал он себе под нос и тяжело вздохнул.

Наведя порядок, Рори вернулся в комнату, подошел к Марку и, взглянув на тихо сопящую девочку, не смог сдержать улыбки.

– И правда, она – ангел. – Он посмотрел в глаза Уилана. – Точно не останемся?.. Ну, ладно, тогда поехали.

Они проходили мимо загона, в котором неспешно прохаживались лошади, когда Марк взял Рори за руку и, немного придержав его, сказал:

– Спасибо тебе за все. Мне очень жаль, что я все испортил. Прости меня, Рори, но ты заслуживаешь гораздо лучшего.

Маклафлин не ответил. Он сжал руку Волчонка, а потом, поддавшись непреодолимому порыву, обнял.

– Ты тоже прости меня, – прошептал он в золотистые локоны, не удержавшись от искушения зарыться в них пальцами. Его рука скользнула по спине парня, нежно огладив, и застыла на его пояснице.

Марк тихо и судорожно вздохнул.

– Рори, нас могут увидеть…

– Плевать мне на это, – еле слышно ответил Маклафлин, отстранился и, больше не проронив ни слова, стремительным шагом направился к машине.

Томас Дойл стоял у окна, в пол-уха слушая недовольные указания уважаемого адвоката. На его заостренном, напоминающем крысиную мордочку, лице застыло сонное выражение, означающее крайнюю скуку. Тонкие музыкальные пальцы левой руки были засунуты в карман джинсов, правой он небрежно поигрывал швейцарским карманным ножиком. С полным безразличием он наблюдал за двумя красавцами-жеребцами, бродящими по большому открытому загону. Впрочем, даже если бы что-то и заинтересовало его, вряд ли бы это как-то отразилось в его глазах. Какие бы эмоции не обуревали подопечного Маклафлина-старшего, они никогда не отражались в пустых, почти бесцветных льдинках.

Он не боялся за свою шкуру – старый надутый индюк никуда не денется, приложит все усилия, чтобы уберечь его от тюрьмы. Из кожи вон вылезет, но добьется оправдательного приговора. Он был в этом уверен.

Великовозрастный мажор, Томас в свое время с горем пополам окончил школу бизнеса все в том же престижном Тринити-колледже и, как и Рори, послал все к черту. Но в отличие от Маклафлина-младшего, он ни дня не работал, предпочитая жить за счет своих родителей и абсолютно не заморачиваясь по этому поводу. И он не сомневался, что так будет и дальше. Его отец, Мартин Дойл, несмотря на то, что занимал довольно высокий государственный пост, был довольно мягким человеком, а в отношении единственного сына и вовсе – слабовольным. Он закрывал на все глаза: на его безделье, на связи довольно сомнительного рода и на его неоправданную, извращенную жестокость, которая начала проявляться еще в раннем детстве.

Маленькому Томасу доставляло огромное удовольствие поиздеваться над каким-нибудь беззащитным животным, а, что было еще лучше – над слабым, не имеющим возможности ответить, ребенком. Он мог толкнуть, ударить, подставить подножку, что угодно, лишь бы увидеть слезы страдания. Родители, которым постоянно приходилось выслушивать жалобы на поведение Томаса, в конце концов, решились отвести его к специалисту, с ужасом предположив у сына наличие психического расстройства. Но результаты обследования показали, что их сын здоров. Выходило, что жестокость была заложена в их ребенке самой природой, явившись просто частью его натуры, перебить которую не смогли ни угрозы, ни воспитательные беседы.

Но каким бы странным человеком ни был Томас Дойл, он не был глупцом. Повзрослев, он понял, что следует быть более осторожным, подходя к выбору своих жертв, ведь загреметь на нары из-за очередного «развлечения» не хотелось.

Он остановил свой выбор на незащищенной, легко уязвимой и бесправной категории людей – на проститутках. Но не на тех, которые опекались заботливыми сутенерами, а на одиночках. Неважно, кто это был – мужчина или женщина – после того, как он оставлял их в покое, они все одинаково молчали, вознося благодарные молитвы хотя бы за то, что остались живы и относительно целы. Дойл никогда никого из них серьезно не калечил. Он мог изнасиловать и избить, мог слегка порезать своим любимым ножиком. Не сильно, нанося лишь неглубокие царапины, чтобы просто увидеть маленькие рубиновые капли, выпустить их из-под покрывшейся пупырышками страха кожи. А мог даже не притронуться, просто сковав свою жертву и беззвучно наблюдая за ней, заставляя сотрясаться в животном страхе от непонимания и неизвестности. Томас издевался над ними, прекрасно зная, что никто из них не рискнет обратиться в полицию. Не потому, что там их вряд ли станут слушать, а потому что этот худощавый, жилистый человек наводил на них ужас: своим хладнокровием, своей странной манерой говорить нараспев, с придыханием, своими бесцветными гипнотизирующими глазами. Избавившись от него, они мечтали только об одном: никогда больше не встречаться с этим маньяком. Но он навсегда оставался в их памяти, вгрызаясь в нее намертво и продолжая преследовать в ночных кошмарах. В отличие от самого Дойла, вычеркивающего из памяти жертву, как только за ней закрывалась дверь, они никогда не забывали его.

Лишь однажды он ошибся в своем выборе. Молоденькая девушка, которую он принял за девицу легкого поведения, оказалась обычной студенткой, приехавшей в Дублин из какой-то глубинки. Наивная дурочка, чересчур вызывающе одетая для похода в клуб, привлекла его внимание своей непосредственностью и кажущейся легкодоступностью. Парочка комплиментов, парочка коктейлей и вскоре они оказались у него дома. Кто ж знал, что на следующий день перепуганная студенточка напишет заявление в полицию. Дойл был крайне удивлен и даже в какой-то мере испуган, но все обошлось. Друг семьи, Уильям Маклафлин, отмазал его. Потом последовала череда пьяных драк, зачинщиком которых стал тщедушный на вид Томас, и которые закончились для его «оппонентов» довольно неприятными ранениями, нанесенными, как следовало из протоколов полиции, «колюще-режущим предметом». И Уильям Маклафлин каждый раз его отмазывал.

Томас стоял у окна, уже больше не пытаясь вслушаться в слова адвоката. Все, что было необходимо, он уже запомнил и повторение одного и того же в сто первый раз считал пустой тратой времени. Ему было скучно. Щелкнув кнопкой раскладного ножика, он медленно провел лезвием по куцей щетине, чуть зажмурившись от прикосновения стальной прохлады. Да, Томас страстно любил ножи. И кровь, которую выпускала на свободу холодная, бесстрастная сталь.

Занудное бормотание Маклафлина-старшего было прервано трелью телефона его отца, с обреченным спокойствием слушающего своего старого друга. Мартин Дойл извинился и, нажав на прием, вышел из кабинета.

Томас снова щелкнул лезвием, убирая его, и уже собрался отвернуться от окна, когда заметил двух молодых людей, шагающих вдоль загона. Бесцветные глаза превратились в две узкие щелочки, впившись мертвым взглядом в золотоволосого парня, несущего на руках маленькую девочку. Дойл не поверил своим глазам – Волчонок! Единственная его жертва, о которой он не смог забыть, пусть и прошло уже больше года! Единственный, от кого у него напрочь снесло крышу, из-за кого он потерял над собой всякий контроль и, начав резвиться, остановиться уже не мог. Прекрасный ангел, покоривший своей красотой и очарованием. Слишком совершенный, но и слишком порочный, чтобы иметь право оставаться таким. Томас постарался это исправить, слегка подкорректировав идеальную внешность падшего ангела, но, к своему сожалению, так и не успев довести дело до конца.

Молодые люди остановились, взялись за руки и, сказав что-то друг другу, порывисто обнялись. Томас криво усмехнулся, скользя взглядом по покалеченному некогда телу. Эти объятия слабо напоминали дружеские – очень уж нежно прошлись руки брюнета по стройной спине Волчонка, прижимая к себе. А то, как молодой Маклафлин уткнулся носом в мягкие золотистые волосы, зарываясь в них пальцами, не оставило сомнений – ангел покорил и его…

«Тебе удалось спастись, Волчонок, но я вижу, что мой урок прошел для тебя даром. Ты все так же прекрасен и так же порочен. Ты продолжаешь соблазнять, малыш. И, дьявол! Как бы я хотел вновь заняться твоим исправлением. Ты так надолго исчез из моей жизни, но не из памяти, а теперь я снова тебя вижу, но могу упустить. – Томас задумчиво почесал подбородок. – Черт, как некстати это слушание! Папаша не выпустит меня из-под своего крылышка до его окончания, следя за каждым моим шагом. Хотя… кое-что я могу сделать прямо сейчас».

Кадык на худой, жилистой шее дернулся, а тонкие губы растянулись в почти незаметную ниточку.

– Томас, ты слушаешь меня? – Уильям раздраженно забарабанил по столу пальцами, возмущенный показным безразличием своего подопечного.

Дойл сдвинул в сторону штору и буквально ткнулся в стекло острым носом.

– Я не знал, что Рори здесь. Давно его не видел…

– Да, он приехал с другом покататься на лошадях… Томас!

– С «другом»? – Дойл тихо рассмеялся. – Мистер Маклафлин, давно у Рори этот «друг»?

– Не имею понятия. Он сказал, что не так давно встречается с ним.

Томас медленно развернулся к адвокату.

– Встречается? Интересно…

– Господи! – Уильям поднялся из-за стола и подошел к окну. – Дружит, Томас! Понятное дело – дружит!

– Но он сказал – встречается, так? Он именно так сказал?

– Я не понимаю, почему тебя это столь сильно заинтересовало, Томас. На твоем месте, я бы не стал отвлекаться ни на Рори, ни на этого молодого человека…

Дойл улыбнулся хищной акульей улыбкой и ткнул пальцем в окно.

– Дело в том, мистер Маклафлин, что я знаю этого парня. – Он многозначительно изогнул тонкую бровь. – Он – гей.

Уголок губ Уильяма дернулся.

– Ты… ты намекаешь на то, что мой сын…

Тихий шелест смеха и небрежное пожатие острых плеч.

– Я ни на что не намекаю. Рори – творческая личность, художник, к тому же, насколько помню, в основном – портретист. Все портретисты находятся в постоянном поиске новых лиц, а также, в чем я не сомневаюсь, новых… ощущений. Ничего удивительного, что он «подружился» с этим парнем. Ведь тот очень красив, вы не находите? Есть небольшие изъяны, но все же… – Дойл прикрыл глаза, будто вспоминая что-то, и хмыкнул, – Рори – и с Волчонком… никогда бы не подумал. Очень интересно…

Малафлин-старший смотрел на него, приподняв одну бровь.

– Потрудись объяснить, Томас, что означает это твое «очень интересно».

Дойл растянул губы в подобии улыбки и с сонным выражением на лице тихо произнес:

– Этот парень – проститутка. – Увидев недоумение в глазах адвоката, он прижал руку к груди и опустил глаза. – Боюсь, мистер Маклафлин, что должен огорчить вас – я уверен, что ваш сын занимается с ним не только написанием портретов. – Он снова повернулся к окну и взглянул на Марка. – Этот милый парень, так напоминающий ангела, умеет обольщать как никто другой. И доставлять массу удовольствия. Не бесплатно, конечно… Я думаю, что Рори уже достаточно потратился на него. Мальчик умеет вытягивать деньги. И знаете, мистер Маклафлин, на вашем месте я бы не оставил без внимания эту сомнительную «дружбу».

Рори припарковался и заглушил двигатель. Царившее всю дорогу молчание, разбавляемое мерным урчанием автомобильного сердца и звуками негромко играющей музыки, тут же навалилось на него всей своей тяжестью, почти придавив к рулю. Он повернулся к Марку, сидящему с такой же низко опущенной головой.

– Приехали…

Волчонок не шевельнулся. Только руки, лежащие на коленях, немного задрожали. Маклафлин скользнул по нему взглядом, вздохнул и, отлепившись от руля, обернулся назад. Дарина крепко спала, скрутившись калачиком и прижимаясь щекой к любимой кукле.

– Думаю, не стоит ее будить. Я возьму ее на руки, а ты бери сумки и иди, открывай двери. И, да – машину закрой, пожалуйста.

Марк молча кивнул.

Пока они поднимались на четвертый этаж, он пытался гнать от себя мысли о том, что не хочет отпускать Рори. Что он очень хотел бы, чтобы кудрявый брюнет остался, а он напек бы им с сестрой печенья (единственное, что умел печь, но и это не каждому дано), и они бы все втроем уселись на пол перед маленьким «кубиком» и посмотрели бы телешоу An Jig Gig. Сидели бы, лопали печенье, запивая привезенным из гостей сидром, а Дарина – теплым молоком, и любовались бы на великолепных танцоров, с невозмутимыми лицами выбивающих умопомрачительную чечетку. А потом…

«Не будет никакого «потом», – с тоской подумал Марк, открывая входную дверь и пропуская Рори с сестренкой на руках. Не будет, потому что он должен отпустить его. Навсегда. Больше никаких встреч.

Рори отнес девочку в ее комнату, уложил на постель, осторожно стянул туфельки и бережно прикрыл одеялом. Дарина пошевелилась, прижимая так и не выпущенную из рук игрушку, улыбнулась во сне и снова тихо засопела. Он постоял немного с нежностью глядя на нее и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Марк стоял у окна, обхватив себя за плечи и глядя на улицу.

– Я уложил ее и…

– Дай мне, пожалуйста, свой телефон, – перебил Волчонок.

– Зачем?

Парень повернулся.

– Пожалуйста.

Рори пожал плечами и протянул ему мобильник. Сглотнув, Марк открыл контакты. Несколько движений трясущимся пальцем – и его номер навсегда исчез из списка.

– Что ты сделал?..

– Удалил свой номер. Так будет лучше, – тихо ответил Волчонок.

– Это твоя благодарность?..

Рори подошел к нему и взял за плечи. Чуть склонив голову, он всмотрелся в голубые глаза. В них стояли слезы, смешанные с отчаянием и решимостью, мольбой и обреченностью. Слезы, которые так и не выкатились, загнанные обратно, задушенные глупой, никому не нужной гордостью и никому не нужной, бессмысленной жертвенностью.

Рори сдержанно кивнул, отпустил Волчонка и, развернувшись, покинул квартиру.

Выскочив на улицу, он со злостью отфутболил попавшуюся под ноги пластиковую бутылку и, тяжело дыша, облокотился о капот. Он простоял так несколько минут, глубоко дыша и встряхивая кудряшками, пытаясь немного успокоиться. Не помогло.

– Идиот! – он с силой ударил по капоту, оставив на нем вмятину, и истерично рассмеялся. – Идиот…

Застонав, он опустил голову на руки, снова выпрямился и от души пнул несчастную машину по колесу, будто это она была во всем виновата. Два подростка, проходящие мимо, быстро перешли на другую сторону, покрутив у висков пальцами. Рори свирепо глянул на них и полез в карман за ключами.

– Черт… Вот черт! – заорал он, соображая, что не забрал ключи у Волчонка. – Твою мать!

Очередная вмятина, как немой укор его ярости, осталась на многострадальном капоте. Ничего не оставалось, как вернуться обратно.

Взбежав на этаж, Рори, не утруждая себя звонком, толкнул дверь и почти влетел в темную прихожую. Он чудом смог удержаться на ногах, споткнувшись обо что-то мягкое. Балансируя и цепляясь за стенки руками, он долетел почти до гостиной и развернулся, чтобы посмотреть на неожиданное препятствие.

– Ты… чего ты тут расселся?! Я чуть шею себе не свернул! – зашипел Рори, вовремя вспомнив о том, что кричать нельзя – в соседней комнате спит ребенок.

Марк не ответил. Подтянув ноги к подбородку, он сжался у стенки маленьким комочком, закрыв лицо руками и мелко вздрагивая.

– Ты оглох, что ли?..

Волчонок тихо всхлипнул и отнял от лица руки.

– Зачем ты вернулся?..

– Я забыл ключи от машины… я…

Рори со сжавшимся сердцем посмотрел на горькие слезы, непрерывным потоком льющиеся из обращенных к нему глаз.

– Ключи?..

– Черт тебя дери, Марк… – Рори присел рядом с ним. – Скажи мне, чего ты хочешь? Скажи это вслух, чтобы я услышал и понял. Хочешь, чтобы я ушел раз и навсегда? Оставил тебя в покое и больше не появлялся? Ты, правда, хочешь этого? – Он встряхнул парня. – Ты этого хочешь?

– Не надо…

– Что «не надо»?! – Рори сорвался на крик. – Что «не надо»?!

– Кричать… – прошептал парень. – Я… я…

Волчонок заскулил и попытался вывернуться из сильных рук, сжавших его плечи, и тут же обмяк, позволив этим рукам обнять, прижать голову к груди и услышать биение чужого сердца. Тук-тук-тук… так быстро. Казалось, это сердце бьется прямо в ушах, заглушая все остальные звуки. Он вцепился в источник этого единственного в мире звука и прижался к нему.

– Не уходи…

– Скажи мне правду…

– Я не хочу… я не хочу, чтобы ты уходил…

– Почему?..

Скрипнула дверь в детскую.

Дарина, сонная, но со счастливой улыбкой на личике, протопала на середину гостиной и с удивлением посмотрела на них.

Марк, встрепенувшись, отстранился от Маклафлина и быстро вытер слезы.

– Принцесса, я думал, ты спишь…

Девочка кокетливо повела плечом и совершенно откровенно зевнула. Парни невольно рассмеялись. Переглянувшись, они поднялись и подошли к малышке.

– Тебе понравилась сегодняшняя прогулка? – спросил Рори, присаживаясь перед девочкой на корточки.

Она кивнула, нахмурила лобик и, вдруг, разомкнув губы, едва слышно выдавила:

– Си-бо…

Марк охнул. Его ноги буквально подкосились и, упав перед сестрой на колени, он прижал ее к своей груди, задыхаясь и не веря. Он поглаживал ее по белокурым волосам, безостановочно шепча ее имя, даже не пытаясь сдержать слезы, снова хлынувшие из глаз. Дарина обняла тонкими ручонками его за шею и, уткнувшись в золотые локоны личиком, выдавила из себя еще одно слово:

– М…арк.

Волчонок счастливо рассмеялся, захлебываясь, давясь слезами, и поднял глаза на Рори. Слова сами сорвались с его губ. Слова, которые он не имел права произносить, но которые были единственным, что он мог сказать этому человеку:

– Я люблю тебя…

Рори вздрогнул.

– Что?..

Марк закрыл глаза. Вот и все. Сказанного не вернуть.

Рука опустилась на его плечо, ласково провела по нему, по шее и чуть приподняла его подбородок.

– Что ты сказал?..

– Что люблю тебя… – прошептал Марк, открывая глаза. – И это – не благодарность…

Судорожно вздохнув, Рори привлек его к себе. Дарина, зажатая в тисках объятий тихо пискнула и… рассмеялась.

– Хочешь, я напеку печенья?.. – сквозь слезы спросил Марк.

========== “Тараканы” и честь семьи ==========

Комментарий к “Тараканы” и честь семьи

Часть не очень большая, насыщенная диалогами и обделенная описаниями.

Прошу понять и простить…)

Рори лежал в полудреме, прикрыв глаза, слегка поглаживая теплое плечо золотоволосого ангела, тихо свернувшегося под боком. Свет высокого, потрепанного временем торшера, с немного искривленной ножкой, заливал небольшую гостиную приглушенным светом, мягко ложась на их фигуры, плотно приникшие друг к другу на старом диванчике.

Места на скрипучем и неудобном предмете интерьера было совсем немного для двоих, но им хватало. Правда, приходилось каждый раз немного повозиться, хихикая и пихаясь, устраиваясь друг у друга в объятиях. В итоге, Марк оказывался основательно вжатым в старую, полинявшую спинку, а одна нога Рори решительно упиралась в пол в виде страховки – любое неосторожное движение, и он мог свалиться со звенящего пружинами динозавра. Но эта теснота нисколько не напрягала. Наоборот, придавала чувство защищенности и спокойствия.

В детской, разметав по подушке светлые воздушные кудряшки, спала маленькая девочка. На ее губках играла легкая улыбка, а ручки обнимали старую тряпичную куклу, в кармашке платья которой лежало маленькое печеньице, испеченное ее братом пару дней назад.

«Рори», – твердо сказала Дарина, указав на куклу и молча потребовав для нее долю хрустящей сладости. «Рори?.. Твою куклу зовут Рори?..» – ошалев, спросил кудрявый брюнет и переглянулся с Марком. Девочка энергично кивнула головой, вкладывая печенье в кармашек. «В таком случае, ей придется смастерить штаны», – рассмеялся Волчонок, пихая Маклафлина в бок. «Желательно, – отозвался тот, беря игрушку в руки и снова рассматривая ее. – Господи, Дарина. Неужели мы так похожи?..» Дарина лишь хитро улыбнулась. Она больше не произнесла ни слова, но и того, что было сказано, оказалось достаточно, чтобы осчастливить и своего брата, и кудрявого брюнета с добрыми ореховыми глазами.

Рори улыбнулся этому недавнему воспоминанию, откинул золотистый локон, закрутившийся после душа в тугую спираль, и поцеловал Волчонка в висок. Легкий аромат мятного шампуня приятно защекотал ноздри, и он невольно вздохнул: основной проблемой ночевок у Марка был не тесный диван, а невозможность нормально заняться любовью – они не хотели тревожить Дарину. Единственное, что они могли себе позволить, это быстрый, страстный и беззвучный секс в душе после того, как девочка уснет. Рори тихо прыснул – вот она, жизнь тех, в чьем доме есть дети – и снова прикоснулся губами к золотистому виску. Марк легко вздрогнул, разбуженный нежным прикосновением, и приоткрыл глаза.

– Неудобно?.. – сонно поинтересовался он.

– Лучше не бывает, – прошептал в ответ Маклафлин, крепче прижимая его к себе. – Так бы и провел всю свою жизнь: уютно, и что-то мягкое и теплое под боком лежит, только не мурлычет почему-то.

Марк фыркнул, поудобнее устроил голову на широкой груди и прислушался к биению его сердца. Удар – тихий и наполненный спокойствием – он улыбнулся, еще удар – и улыбка медленно начала сползать с его лица. Он положил ладонь на то место, где лучше всего ощущалось приглушенное, размеренное биение и затаил дыхание. Провести так всю жизнь… об этом можно только мечтать.

Он тяжело вздохнул, перебирая пальцами темные завитки на мерно вздымающейся груди. Сомнение – скользкая, холодная змея – снова начало заползать в его душу, скручиваясь нервной пружиной, готовое запустить свои ядовитые зубы в воцарившуюся в последние пару дней идиллию и разорвать ее в клочья.