Текст книги "Возможность (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

− Билл. – сплёвывая на пол кровь, выдавливает девушка. – Он жив?

− Пока да. – говорит Хогарте. – Вы вместе искупите этот грех.

Колетт лихорадочно пытается придумать, что делать, и ее опять начинает мутить. Кажется, вот-вот вырвет, но Маллен делает глубокий вдох, пытаясь унять панику, и тошнота проходит. Итак, что же предпринять? Убедится бы, что с братом более-менее все в порядке, о большом не просит.

Он ударяет распятьем в затылок, голова Колетт с глухим тошнотворным стуком отскакивает от пола. Боль взрывается в голове, из глаз непроизвольно брызжут слезы – и все плывет перед глазами, а череп словно раскалывается надвое. Колетт не кричит, лишь безмолвно корчится от мучительной боли и ужаса. О нет… Хогарте на этом не останавливается, нанося быстрые, жестокие удары распятьем ей по ребрам, и от их силы воздух вырывается из легких. Крепко зажмурившись, Колетт пытается бороться с тошнотой и болью, бороться за спасительный глоток воздуха.

Очередной вечер, каких в последнее время было довольно много. Он не наполнен болью, кровью или оскорблениями, как пару месяцев назад. Есть слезы. Сдержать их не так просто, возможно, Колетт сама не замечает, как они текут по щекам. Она вообще ничего не замечает, лишь вновь и вновь прокручивая в голове все сцены ее избиения. Их было многим. Не все они были нанесены распятьем, но не проходило и дня, что бы ее не избивали. Впрочем, отец нашел другое название этому − «Очищение».

− Он считал, что таким способом спасет мою душу от того, что ты мог туда впустить. В первый вечер он оставил меня, избитую, без сознательную в коридоре. Но выпустил Билла. Выглядел он не лучше меня, но смог помочь. Отец… сказал, что если я призову тебя, то он узнает об этом. До того, как ты появишься, он застрелит брата, меня, потом – себя. Думаю, он вся чаще стал задумываться, что смерть – единственное, что отводит меня от тебя.

Колетт помолчала. Молчал и Каин. Он смотрел на девушку перед ним. Эта девушка была необычной, манящей. Не просто воспоминанием о прошедшей любви, а новой любовью. Самой любовью. С ней можно было забыть о проблемах, избавится от постоянных переживаний. С ней он чувствовал полноценным.

Каин однажды имел такую любовь, но потерял. Не уберег, практически своими руками уничтожил. А не так давно он чуть вновь не решился дорогого ему человека. Из-за своего прошло, опять. Ох, если бы демоны знали, какой хаос, боль и безнадежность царила в Каине, то наверняка бы сразу перестали боятся. Но его никто не видел. Каин никогда не делился своими внутренними переживаниями, да их собственно и не было. Смерть первой жены вызвала лишь опустошение, исчезновение любимой девушки – разочарование. Не в ней, в себе. Как бы не сложились обстоятельства, Колетт пережила много боли и из-за него. Из-за страха, лишь потому, что, как и он, не могла рассказать о своих переживаниях.

− Я не пыталась призвать тебя, признаюсь. Но и не сдавалась на милость судьбы. Я сбежала. Один раз – меня поймали. Не убил только из-за того, что Билл заступился, и ему досталось тоже. Но когда я сделала еще одну попытку побега… Отец решил, что больше не может сдерживать то, что находится внутри меня. Он был уверен, что внутри меня больше не душа, а демоны, которых ты туда пустил. Что они рвутся к хозяину и рано или поздно выйдут любыми путями. И он решил действовать…

− Ты. – шипит Хагерти, ее отец и вновь ударяет. Голова Колетт ударяется о деревянный пол. Хорошо, что не металлический стол. Маллен хочет громко смеяться и позвать Каина.

– Ты – демонская подстилка, оскверненная, порочная, безбожная.

Колетт хочет возразить, но не может. Она даже не могла подняться на ноги и только ползла в гостиную, судорожно, хрипло пытаясь произнести имя единственного, кто мог ей помочь, но сильные удары по спине не позволяли ей сосредоточится. Было не так больно, но от мысли, что это – ее собственный отец становилось паршиво. Она ползла, подметая пол свесившимися на лицо волосами, а отец время от времени поддавал ей ногой. Так они и добрались через гостиную к алтарю, установленному в бывшей спальне. Снова удар ногой, и Колетт пропахала носом по деревянному полу. Они были уже в комнате с алтарем. Здесь на столе, покрытом шелком с вышивкой, лежал крест. По обеим сторонам от него стояли белые свечи. За ними раскрашенные изображения Христа и его апостолов. А справа – самое ужасное место, темная пещера, где гасла любая надежда, любое сопротивление Божьей – и отцовской – воле.

О, мама, если бы ты только могла увидеть, что случилось с твоими детьми.

Отец с силой опустил тяжелую руку на затылок Колетт – за этим движением чувствовались все одиннадцать лет, что он провел, таская тяжелые камни и возя тележки по стройкам. Голова Колетт мотнулась вперед и ударилась об алтарь так, что задрожали свечи, а на лбу осталась красная отметина.

− Смерть да будет тебе избавлением. – прошептал мужчина. Хагерти наклонился вперед, и рука с ножом рванулась вниз, прочертив в воздухе сверкающую дугу. Может быть, Колетт заметила что-то краем глаза. Она успела отшатнуться, и нож по самую рукоятку вошел ей в плечо. Мужчина споткнулся о ножку стула и растянулся на полу. А когда присел, глядя на дочь, то упал вновь. Точнее, сначала раздался выстрел, а потом он упал обратно. Белиар Маллен прострелил собственному отцу голову.

Больше Колетт не сказала ничего, да и смысла не было. Это она скрывала в своих мыслях из-за всех сил, не пуская туда никого; все происходящее после Каин смог узнать из ее снов, когда ее разум был открыт. Рыцарю Ада не нравилось, что он там видел. Колетт была не просто испуганной, она была загнанной в угол; девушкой, пытающейся вырваться из всего ужаса, что происходило в ее жизни, но что-то постоянно тянуло ее туда. Кошмары, преследующие каждую ночь, страх того, что Каин сам убьет ее, а под конец – автокатастрофа. Колетт, может, и хотела справится, но сил у нее уже не было. Девушка так отчаянно хотела поделиться с кем-нибудь своими страхами.

– Как бы я хотел, чтобы твой отец был все еще жив. – сказал Каин. Колетт вскинула голову, удивленно глядя на демона. – Тогда бы я смог убить его собственными руками за все, что он натворил.

Колетт слабо хмыкает; она прекрасно знала, кем – чем – является Каин. Знала его силу, а еще – цену его любви. После смерти его первой жены он дал клятву, не так давно так зверски нарушенную: он больше не станет убивать. Колетт чувствует себя дико виноватой, поэтому сегодня даже близко не приближалась к комнате, в которой стоит фотография – единственная, которую она видела – той, другой, Колетт.

А теперь, когда Каин говорит, что ради нее – опять – убил бы. И не кого-то, за что-то, а ее собственного отца, за издевательства над ней и ее братом. Колетт смотрит на него, грустно улыбается.

− Я знаю, Каин, знаю. – и с тяжелом вздохом, признается. – Поэтому и не призывала тебя. Не хочу, чтоб бы ты был причиной смерти моего отца.

− Твой брат его убил.

− Мой брат – не ты. Прости, но это…

Колетт Маллен просто не находит слов. Каину они, кажется, не нужны. Ее сердце, душа, мысли – распахнуты и обнажены, демон беззастенчиво лезет ей в голову. Он все понимает, поэтом не настаивает на продолжение беседы. Колетт тоже молчит, не зная, что сказать, о чем подумать, молча уставившись на поверхность стола.

Каин ее целует. Сжимая щеки пальцами, заставляя запрокинуть голову, все это происходит так быстро, что девушка первые секунды не понимает, что произошло. Осознавая, лишь прикрывает глаза, в блаженстве подаваясь вперед. Какими теплыми были его руки; до него к ней никто и никогда так не прикасался, никто прежде не любил ее так – никогда.

Колетт тоже любила. Она любила его очень сильно, как не смогла полюбить никого. Любила брата, но любовь к Каину была намного больше и сложнее. А потому она в ней так нуждалась. Ее тонкие пальцы с неожиданно силой смокнулись на ткани рубашки на его рукаве.

Потом, когда Каин отстранился, он обнял ее; Колетт продолжала сжимать его руку одной рукой, а другая просто повисла вдоль тела. Девушка чувствовала странное опустошение, но впервые за много дней были видны пролески надежды.

Колетт не может вновь вернуть их отношения на прежней уровень, не готова к этому, сам Каин это понимает. А потому – ни к чему не принуждает.

Маллен хрипло смеется:

− Надеюсь, у демонов крепкий сон.

23:10

Тук-тук-тук

Колетт спускается на звук. На ней – длинная белая ночнушка, с воротничком, давящим на горлом. В руках – свечка. Она спускается по старой лестнице, своего старого дома, доски которого скрипят, отзываясь на каждый шаг девушки.

Это «тук-тук-тук» раздается так, словно что-то ударяет о поверхность дерева. Колетт не понимает, зачем она туда идет, но, как всегда бывает во снах, она просто это делает. Вместо крыши – листва, которая скрывала небо, оставляя ее одну на съедение темноте и страху. Воск со свечи капал ей на руку, но девушка старалась не обращать на это внимание. Она спускается вниз, готовится войти в гостиную.

Голова казалась теперь тяжелой, на удивление пустой, а где-то глубоко в мозгу зарождалась слабая пока, пульсирующая боль. Глаза жгло, словно она долго смотрели на огонь, находясь непозволительно близко к нему. Колетт вспомнила – как иногда вспоминают во снах, эти мысли проскакивают быстро и о них не успеваешь подумать полностью – о том, что испытывала такое каждый свой сон. Чудовищные кошмары, вот сопровождающие ее долгое-долгое время.

Гостиная была такая, какой всегда была, да вот только было темно. И все же, как в самом дешёвом ужастике, гостиную освещали молнии, которых не было слышно. Различные религиозные картины все еще висели, и Колетт с ужасом обнаружила, что с рам течет кровь. Она образовала лужи на всем полу. Маллен поняла, что сама стоит на чем-то липком.

Тук-тук-тук

Колетт с трудом оторвала взгляд от крови и посмотрела в ту сторону из которой шел звук. И тут же застонала, словно ее схватили под ребра и сжали. А больно ей точно было, потому то она увидела единственную, кого ее воспаленное сознание до этого не трогало – маму.

Вирджиния стояла спиной к дочери, с распущенными волосами и в такой же длинной ночной рубашке. Она стояла в углу комнаты и… истязала себя, что ли? Женщина медленно билась головой о крест с распятым Иисусом Христом. Колетт эта штука всегда внушала ужас, а матери – неприязнь. Крест появился у них в доме еще когда Вирджиния была жива, и пока она не была под влиянием отца так сильно.

Девушка медлит. С одной стороны, она понимает, что все это – сон, кошмар, если быть точнее. Но с другой… это же ее мать, родная и любимая. Она так давно хотела ее вновь увидеть. Отец убрал все ее изображения из дома, Колетт не знала почему.

− Мама? – но женищна не отзывается на дрожащий голос дочери. Тогда, Маллен делает шаг к ней и прикасается к ее плечу. Вирджиния перестает биться головой.

Она поверчивается.

На секунду, всего на одну несчастную секунду, Колетт видит свою родную маму – красивую женщину, с карими глазами, пухлыми розовыми губами и любящий улыбкой. Картинка меняется быстро, заставляя девушку отдернуть руку. Лицо ее матери меняет цвет с нежно-розового на серый, вместо щек – дыры, словно прогрызенные червями. Карие глаза впали внутрь черепа, оставляя разорванные, окровавленные глазницы. Неровный край тонких шей, которые истекали последней кровью и изъеденные ранами и язвами длинные худые руки. Из глазниц и проединах щек посыпались червы, а из открывающегося рта – земля.

Колетт отшатнулась, а из открытого рта, который не поменял положения, раздался грубый и полный ненависти голос отца:

− Шлюха! Демонская шлюха!

Впрочем, голос звучал его глухо, словно из-под земли. Колетт смотрела лишь на мать или то, что от нее осталось.

Наверное, так Вирджиния Маллен сейчас выглядит в гробу.

А потом женщина открыла рот и закричала. Нет, скорее – завопила. Этот вопль заглушил оскорбления отца. Ничего отвратительнее Колетт за всю свою жизнь не слышала – словно самец аллигатор в болоте. В этом крике была ярость, неприкрытая, бешеная ярость. Лицо у нее стало красным – что отвратительно смотрелось с червями, но терялось на фоне пустых глазниц и появляющихся нарывов − как свежая кровь, руки сжались в кулаки – она вся тряслась и, в упор смотрев на дочь, вопила что есть сил. Вирджинию всю перекосило, а лицо стало, как у мегеры.

Колетт отшатнулась так резко, что ударилась затылком о металлическую рамку за спиной. Кровь с рамы закапала за шиворот. Девушка взвизгнула и…

…проснулась.

Проснувшись, она резким движением села в постели. В комнате темно. Влажная духота. Волосы на висках слиплись от пота, капли катятся по шее. В большинстве комнатах на втором этаже было довольно-таки тепло – все-таки, здесь жила простая смертная. Даже если бы она открыла окна, то заснуть уже здесь не могла.

Часы показывали 2:30. В этой липкой духоте все равно не заснешь. Тем более, стоит погасить свет и закрыть глаза, как кошмары и образы, полностью лишенные человеческих очертаний, вновь начнут смыкаться вокруг сознания, не способного бороться. Колетт спустила ноги с кровати и как была одета в пижаму, так и вышла из комнаты. Дверь осталась открытой.

Демоны спали крепко, Каин говорил, что это было похоже на кому. Колетт бесцельно побродила по второму этажу, ступая все же аккуратно, не желая будить хозяина дома. Эти кошмары были чем-то личным, слишком ее. Делится ими не хотелось.

Девушка спускается вниз по лестнице. Ступени не скрепят, ничем не выдавая ее присутствия, в отличие от той скрипящей лестнице во сне. На первом этаже всего было прохладнее, и Колетт не думала о причиной такого явления. В гостиной темной, девушка на ощупь находит светильник и включает его. Когда Каин вернул ее сюда после пытки Аббадон, этот же светильник разгонял ночную мглу, создавая приятный полумрак.

Колетт садится на диван. Сидит пару минут, смотря в камин. Потом ее взгляд рассеяно прошелся по хорошо знакомой комнате, которую не изменил визит Дина Винчестера и Кроули, не она сама, не само время. На деревянном столике лежала стопка книг. Тут всегда были какие-то книги, и вроде как их было не запрещено читать, но Колетт держалась от них подальше. Спроси у нее, какая книга лежала здесь на прошлой неделе – не ответила бы, потому что сама не знала. Не потому что ее элементарно не было тут четыре месяца, а потому что Каин удивительно быстро читал книги.

Колетт вспомнила, что она любила сидеть рядом, свернувшись калачиком и засыпать под чтение демона. Еще она вспоминает «визит» Дина Винчестера и Кроули. Ей было не очень интересно, зачем они здесь, она даже не боялась. Только немного злилась из-за заинтересованного взгляда Кроули, когда она зашла в комнату. Лишенный голоса, Король Ада не мог ничего спросить, лишь окинул ее внимательным, сканирующим взглядом. Каин вежливо попросил ее уйти.

Потом пришла армия Аббадон.

Девушка поджимает под себя ноги и заворачивается в плед. Его внутренняя сторона неприятно колола голую кожу. Колетт положила голову на подушки, пристроенные на подлокотнике, и бездумно протянула руку к книге, лежавшей на деревянной поверхности стола. Когда ещё малышкой она подолгу не могла заснуть, мама читала ей книги. Вечно читала детям что попало, от сказок до высокорейтинговых романов про средневековье. Она читала то, что считала нужным, игнорируя просьбы – а после приказы отца – читать ей детскую Библию, псалтырь или молитвы. Вирджиния читала Колетт романы, и не потому что увлекалась – дочь быстро засыпала. Когда отец узнал, он сжёг все подобные книги.

И мисс Маллен никогда бы не призналась, но эти романы всё-таки повлияли на ее представление о любви.

День за днём, с каждой новой прочитанной книгой, Колетт всё больше погружалась в выдуманные миры, создавая в своей маленькой голове идеальную жизнь: семья, муж, работа, дети. И всё любимое, и всё сказочное.

А вот оно как вышло…

Колетт, не глядя на обложку книги, открывает ее где-то на середине.

«Моисей простёр руку свою к небу, и была густая тьма по всей земле Египетской три дня; не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня; у всех же сынов Израилевых был свет в жилищах их.»

Пятикнижии выпадает из рук. Колетт засыпает.

8:30

Каин не находит ее в комнате. Дверь открыта, по помещению гуляет прохладный утреней ветерок, но самой Колетт нет. Мужчина закрывает дверь.

Демон не допускает даже мысли, что она могла – или хотела – убежать – или сбежать. Особенно после вчерашнего разговора. Он слышал, как ночью она ходила по этажу, а после – спустилась вниз и так не вернулась. Зная Колетт, прожив с ней чуть больше года, Каин мог строит разные теории: заснула на крыльце, когда «вышла подышат свежим воздухом», заснула в любом другом месте. Или, и это меньше всего нравилось Рыцарю, Колетт могла продержаться всю ночь на кофе и банках пива. Каину категорически не нравилось такое отношение Маллен к собственному здоровью, но давить на нее сейчас было излишним. Она и так едва держится, а если и он начнет с такими мелочами…

Колетт, что вполне ожидаемо и совсем не удивляет Каина, обнаруживается в гостиной. Подушки лежат на полу, сама девушка вытянулась на диване, подложив руку под голову. В целом, она выглядит умиротворенно и спокойно. Значит, кошмары ей более не снились.

Каин бесшумно подходит к дивану и какие-то жалкие минуты три рассматривает свою вновь вернувшуюся сожительницу. Даже спящая, она зачаровывает – той простой, естественной красотой, что редко бывает кричаще броской, что ещё реже принимается за модельный эталон. Со стороны Колетт похожа на сон, нереальное наваждение. Каин не за что не признается, но ему не хочется просыпаться и оказываться там, где его первая жена мертва, а эта девушка еще не существует в его жизни.

Внимательный взгляд цепляется за книгу на полу, которой тут совершенно не стоит быть. Так же бесшумно, Каин подходит к книге, оказываясь лицом к спящей Колетт, присаживается и поднимает ее. Потрепанный переплет пятикнижие шуршит страницами, когда Каин его поднимает. Демон смотрит на выведанные чернилами слова о девятой казни и хмыкает: не лучшее чтиво, чтобы избавится от кошмаров. Однако Колетт, похоже, заснула вполне спокойно, больше не крича и не зовя давно умершую мать.

Каин бы никогда не признался, но ему хотелось бы знать о снах Колетт больше. Он наблюдал пару ее снов в гостинице, иногда ловил ее мысли об этом, слышал разговор с психологом. Рыцарь пытался представить себе, насколько ей тяжело и страшно, но увы, такие чувства давно стерлись из его памяти. Скорбь по брату обернулась темной печалью, страх исчез вовсе, а уж с появлением Колетт и даже смерть любимой жены стала казаться лишь старым воспоминаниям. Каин переживал это один, Колетт же вполне может рассчитывать на него.

Мелькнула мысль, что Колетт переживает его жизнь, только с разломом в несколько тысяч лет.

Колетт внезапно заворочалась, нахмурилась, что-то прохрипела. Каин отвел взгляд от пятикнижие, на которое смотрел до этого, переводя взор на девушку. Она повернула к нему голову, и он мог разглядеть печаль и страх в выражении ее лица. Рука Колетт свисала с края дивана, и Каин нежно взял ее в свою руку. Следы от истязательства еще немного были заметны, да и сама рука выглядела слишком тощей. Если смотреть в общем, то все было не так плачевно. Сейчас же, когда Каин четко видел проступающие синие вены, и мог сравнивать с тем, что было до ее отъезда, понимал – ситуации не исправляется. Последствия подобных издевательств было сложно устранить, особенно моральный. Он мог вылечить ее, вернуть здоровый вид, но справится со своими кошмарами Колетт предстоит по большей части в одиночку.

Свободной рукой, мужчина провел по темным волосам. Ее веки дрогнули и открылись, она моргнула от неожиданности. Колетт подумала, что происходящее, должно быть, ей снится. Каин не мог быть здесь, сидя на коленях рядом с ней и держа ее руку. Она грустно и разочарованно улыбнулась, но желала насладиться видением, пока оно длилось. Он поднял голову, и их глаза встретились. Колетт поняла, что не спит.

− Доброе утро. – прохрипела девушка.

− Доброе. Извини, не хотел тебя будить.

Колетт села, слегка помассировал виски и тряхнула волосами. Каину пришлось убрать руку и занять место в кресле напротив нее. Колетт выглядела так, словно и вовсе не спала.

− Ничего, все равно надо вставать. – она посмотрела на мужчину, слегка обеспокоенно нахмурившись. – Мне никто не звонил? Из больницы на счет Билла?

− Насколько мне известно – нет. Но отсутствие новостей тоже новость.

− Да, хотя бы нет плохих новостей. – улыбается девушка и встает. Потом, наверное, все-таки больше из вежливости, оборачивается к Каину, который смотрит на нее со сосредоточенной внимательностью. Анализирует, думает, пытается узнать. Но Колетт думает, что у Каина, возможно, и своих кошмаров хватает, чтобы еще и ее приплетать. – Я тебе ночью не мешала?

− Слышал, что ты ходила, но нет. – отвечает демон, пожимая плечами. Маллен кивает и направляется в ванную.

Один из демонов тогда проник в ее комнату. В тот момент, когда Дин Винчестер и Кроули появились в доме, Колетт незаметно стащила нож для разделки мяса с кухни. Понимала, что вряд ли сможет сопротивляться крупному мужчине или Королю Ада, но лучше это, чем ничего. И вроде, когда они ушли Колетт успокоилась, а потом началась суматоха. Каин отлучился на полчаса в город – без машины, конечно, чтобы не тратить время – а они проникли в дом. Маллен рохлей не была, потому-то и приставила к горлу Винчестера нож, а Кроули не решился ее откинуть. Охотник, вроде, принялся объяснять девушке что к чему, тоже не пытаясь заломить ей руки или что-то того, просто разговаривая. Колетт не знала, говорит ли он правду, или это все ложь. В тот момент ей двигало странное чувство незащищённости и уязвимости – она была человеком, никем. Держа нож у горла Дина Винчестера – который кого-то черта все-таки залез в их с Каином дом – она чувствовала себя лучше.

Каин не спешил помогать ему. Он, завидев такую картину, молча поставил пакет на стол, снял куртку и лишь потом приблизился к девушке и охотнику. Пальцами аккуратно обхватил запястье Колетт и отвел руку с ножом в сторону; на шеи Дина остался небольшой порез, но тот все-таки облегченно выдохнул. Колетт посмотрела на Каина и потом поднялась на вверх, понимая без слов, что ей нужно уйти. Кроули проводил ее задумчивым и немного восхищенным взглядом. Колетт сидит в своей комнате, даже не пытаясь отвлечься на книгу или еще что-то, просто смотрит на дверь. Слышит голоса снизу, но разобраться не может. А потом, внезапно, понимает – в доме происходит что-то страшное. Она встает с кровати в тот момент, когда дверь открывается. В руке Маллен только нож, а ее «гость» − крупный мужчина с черными глазами. Он выглядит немного удивленным, видя взъерошенную и растерянную девушку в доме Каина, но тут же его губы кривится в отвратительной усмешке:

− Надо же. Рыцарь Ада завелся личной… − договорить ему слишком очевидное слово не дал нож в горле. Колетт рванула к нему и со всей силы всадила кухонный прибор в горло демону. Даже понять не успела, что перед ней человек, которому просто не повезло оказаться в ненужном месте; рефлексы и желание жить были сильнее. Она хотела рвануть мимо него, в другую комнату, но удивление противника прошло так же быстро: он схватил Колетт за плечи и откинул ее в другую часть комнаты. Колетт вскрикнула, чувствуя, что летит, перелетела через кровать и стукнулась о стенку. Демон с яростью выхватил нож из горла, кровь выбивалась из раны небольшим фонтанчиком. Маллен не успела сориентироваться, как мощный удар рукоятки ножа едва не пробил ей череп. Перед глазами все поплыло, девушка в слепую попыталась ударить нападающего ногой в живот, но это только больше раззадорило демона:

− Сука! – взревел он и замахнулся, намереваясь вогнать нож в тело Колетт. Но яркий красный свет вырвался из его глазниц и рта, обрывая жизнь и демона, и человека Тело упало на сжавшуюся Маллен; девушка завизжала. Впрочем, сильные руки тут же сомкнулись на ее плечах и вытянули из-под мертвого. Колетт плакала и истерила, пока Каин пытался как-то ее успокоить. Получилось не сразу, потому что надо было избавиться и от остальных тел, а когда за тобой ходит девушка, в любой момент готовая впасть в истерику, дело легче не становится.

Колетт думает об этом, вспоминая заботу демона и его ласку. Пока она ходила за ним, когда он стаскивал тела в кучу на заднем дворе, когда поджег эту кучу, и она жалась к его руке, когда заваривал что-то с целью успокоить Колетт, в состояние шока несущую какой-то бред – молчал. Заботился о ней, но молчал, даже если пришлось придерживать руки шатенки своими, потому что саму девушку нещадно трясло. И в этом была вся его забота – в молчание, в исполнение действий без лишних слов. И ей, черт возьми, нравилось такое обращение. В этом проявлялась чувства Каина к ней.

На телефоне нет уведомления о пропущенных звонках. Колетт спокойно выдыхает. Будущее с каждым часом кажется ей светлее и светлее – может, все и вправду будет хорошо? Она улыбается своим мыслям, когда аппарат на тумбочке оживает. Колетт тут же становится серьезной, потому что на экране высвечивается лаконичное «Больница». Руки ее немного подрагивают, когда она проводит пальцем по сенсорному экран, принимая звонок:

− Слушаю.

− Мисс Маллен? Это дежурный врач. Лечащий врач вашего брата указал ваш контакт первым по экстренным вопросам. – Колетт говорит что-то типа «ага», потому что на большее ее не хватило. – Мистера Маллен был срочно переведен в операционную, поскольку у него началось внутреннее кровотечение. Есть вероятность, что он не переживет эту операцию, но…

Телефон выпадает из ослабевших рук. Все тело мгновенно наливается свинцом, притягивая Колетт к земле, и ей кажется, что если она упадет, то попросту умрет, уничтоженная этим горем. Ее брат умирает. Умирает. Колетт видела все как будто со стороны: как она встала, спокойно подошла к двери и вышла в коридор после чего спустилась вниз. Не моргая, глаза были широко распахнуты и слезились. Все тело дрожало в голове было невероятно пусто. Кажется, это и есть самое настоящее «состояние шока», когда человек просто не может осознать, что происходит. В ушах противно зазвенело, как будто кто-то наткнулся на нерабочий канал, с его неизменным противным скрежетом. Колетт оперлась на стенку около кухни боясь что вот-вот упадет. Каин, заметив ее, быстро оказался рядом и протянул к ней руку, положив на плечо:

− Колетт? – и тут ее прорвало. С громким, истерическим всхлипом, Колетт опустилась на пол, потому что ноги просто отказались держать ее. Она прижала руки к груди, заливаясь слезами и плача навзрыд. Это был как всплеск, волна, которая накрыла ее целиком: Колетт потеряла свой смысл. Ее брат умирал. С трудом удавалось дышать, каждый вздох – настоящая мука. Ощущения во всем теле отвратительные, словно по ней проехался поезд, сбил автомобиль на предельной скорости, а потом поместили в огромный бак с едкими химикатами. Колетт хотелось выбраться из этой пучины дерьмовых чувств, но она просто-напросто не могла.

Каин опустился рядом с ней и прижал к себе. Девушка не вырывалась, но кричала и плакала, срывая голос. Во всем сказанном ею Каин различал только несколько слов и, не поняв их смысл, влез ей в мысли. А потом прижал к себе еще крепче, стараясь хоть как-то успокоить, хотя понимал – не получится. Смерть брата разобьет Колетт Маллен. А потом, внезапно, в отдельных словах он расслышал просьбу:

− Перекресток… отпусти…пожалуйста.

− Нет. – твёрдо прошептал мужчина. Девушка взвизгнула, подобно дикой кошке, попыталась вырваться из стальных объятий, начала царапаться.

− Я должна его спасти! – кричала ополоумевшая от горя сестра, колотя демона по груди, что, конечно, не причиняло ему никакого телесного вреда. – Я могу его спасти!!! Могу!!!! Должна!!!! Если бы ты мог… Авеля.

Каин на ее месте поступил точно также – пошел на сделку не с демоном, а с самим Сатаной. Потому что любил брата так сильно, что и словами нельзя было сказать, а Колетт слова и не нужны были: она чувствовала к своему брату такую же любовь. Такая любовь заставляла идти на жертвы, убийство и сделки. Свою душу Каин спасти не смог, но допустить, чтобы с любимыми человеком произошло подобное он не мог допустить. Да и какой демон заключит с ней сделку? Все будут бояться его гнева. А Колетт… В ее глазах появилась упрямая решимость. Боли не стала меньше за это утро, горе ломало, а большая часть души была глубоко мертва, но она должна была собрать в себе все силы. Удивительно храбрая, с огромным любящим сердцем, искренняя и добрая, невероятно сильная, эта маленькая девочка была готова на все, ради своего брата. Какие бы трудности ни встали на ее пути, она знала, что вынесет все, чтобы вернуть Белиара в тот мир, где она его ждет.

Колетт повторила свою просьбу, но опять наткнулась на твердый демонский ответ. А потом… потом Каин просто исчез и она, более не чувствуя поддержки, полностью опустилась на пол, рыдая. Маллен больно, и горе сжигает ее изнутри. От слёз ей не стало легче, пусть они и не прекращаются. Она бросилась к двери, в порыве пойти против воли Рыцаря, но дверь ожидаема оказалась заперта. Как и черный выход, как и окна – Каин ее просто здесь запер. Колетт не могла поверить, что он мог так с ней поступить. Она бросила свои попытки, когда прошли минуты – а может, часы или просто секунды – свернулись на диване, прижав колени к груди и обняв их. Слезы продолжали течь по бледному, опухшему от них лицу, глаза покраснели и начинали болеть. Она думала о брате. Пыталась вспомнить его живое веселое лицо, но вместо этого ужасные ведения его в гробу, лицо его мертвое и серое. И как дальше жить?

Колетт уснула. Или потеряла сознание.

Ей казалось, что надежда появилась, она думала, что вскоре брат очнется, и всё станет как прежде. Но не стало. Теперь уже навсегда.

8:41, больница

Каин смотрел на этого мальчика. Лицо его было неестественно бледное, а врачи, порхающие вокруг него не могли остановить внутренне кровотечение. Счет шел на минуты.

Мужчина смотрел на умирающего меньше двух секунд. Они с Колетт и вправду были похожи: та же форма лица, тот же цвет волос. Белиар ― какая ирония. Парень, которого Колетт ласково звала «Билл». У него было много шрамов на груди и на шеи, видимо, полученные, когда он защищал сестру от ударов отца. Интересно, каково ему было узнать, что его сестра ― причем младшая ― встречается с демоном? И не с простым черноглазым, а с первым и жесточайшим ― с Каином? Самого Каина немного развеселило то, какую картину он представил.