Текст книги "Возможность (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Маллен садится на кровати. Резко, отчего голова начинает неприятно побаливать. Не обращая внимание на эту боль, она осматривается и ее сердце готово остановится. Она знает это место, эту комнату. Потому, что когда-то она переждала здесь долгий, недельный шторм.

Это была одна из комнат в доме Каина. Колетт закрывает глаза.

Раз…два…три…четыре…пять…шесть…семь…восемь…девять…десять

Глубоко выдыхает и открывает глаза. Ничего не меняется, она все еще находится там, где есть. А это значит, что перекресток не был плодом воображения. Она, вполне осознано, решила продать демону душу. Однако Каин ей помещал.

И он злится.

У Колетт отсутствует чувства времени. Ее телефон лежит на тумбочке, но попытка включить его не увенчалась успехом. Впрочем, рядом лежит сумка, в ней должна быть зарядка. Девушка спускает ноги с кровати, касаясь обнажёнными ступнями теплого прикроватного коврика. Теперь видна разница – Колетт намного холоднее. Как только Маллен пытается встать, ей приходится с тихим «ой» опереться на тумбочку. Голова тут же отозвалась дикой болью, перед глазами «заплясали» точки. В горле и во рту сухо. Одета она в ночную рубашку – Колетт не помнит, когда и как ее переодели.

Рука тянется к голове, но вместо гладкой кожи натыкается на повязку. Ох, черт, видимо она ударилась головой. Обо что? Она точно не помнит, как упала на землю – Каин ее поймал. От множества вопросов голова начинает болеть только сильнее. Маллен думает о том, не вернутся ли в постель, но тут же появляется еще одна мысль – Билл. Болеть начинает не только голова, но и сердце. Теперь, даже если она и вернется в постель, то не сможет заснуть.

Медленно, держась за всю мебель, попадающую под руку, девушка смогла подключить телефон к зарядному устройству. Пару минут смотрела на то, как на черном экране замелькали «палочки» зарядки, а потом аппарат включился.

12:16, воскресенье – без сознания она провела почти сутки.

Ох, черт. Что могло случится за это время? Мисс Нассл еще не потерла свою студентку? Колетт ведь не говорила ничего о сложившейся ситуации. А самое главное – Билл. Он жив или…?

Колетт запустила руки в волосы. Так, спокойно. Паниковать сейчас нельзя. Алгоритм действия: она приведет себя в порядок, спустится вниз, разберется с Каином и поедет в больницу, узнать, что с братом. Вечером отошлёт материал мисс Нассл. Да, так хорошо.

В сумке она нашла сменную одежду – белую ситцевую рубашку и джинсы. Хорошо, есть во что переодеться. Берет в руку косметичку и подходит к двери. Она точно знает, что ванная должна находится напротив этой комнаты. Голова кружится: девушка опирается на дверь и пару раз глубоко вдыхает. Если так дело пойдет, Каин точно ее не выпустит из дома.

В коридоре никого нет, Колетт быстро прошмыгнула в ванную. Закрыла дверь на замок. Глубоко вдыхает, глядя на знакомое помещение. В последний раз, когда она здесь была, ей было так же плохо. Только тогда проблема была в Каине, а сейчас – в Белиаре.

Наполнять ванну нет смысла, да и не сможет Маллен просидеть в ней хотя бы час. Колетт поворачивает краник горячей воды, прибавляет немного холодной, лишь для того, чтобы вода не стала кипятком. Однако ее температура достаточная, чтобы шел пар, пеленой покрывающий белые кафельные плитки. Струйки приятно хлещут по лицу, вода стекает по телу, обнаруживая внезапные ранки. Их много, незаметные порезы, которые расположены по всему телу. Они неприятно щиплют из-за соприкосновения с водой, но Колетт терпит. Жмурится, но терпит. Многие из этих ран получены в эти чертовы два дня, другие же – следствие ее возвращения домой.

Теплая вода как будто смывает не только усталость, но еще и все сомнения с души, забирая с собой в слив все страхи. Все будет хорошо. Может, и вправду стоит поверить в чудо.

Колетт узнает свой шампунь забытый в папахах и берет его. Провидит руками по волосам, зарываясь в них пальцами, затем переводит их накрест по плечам, после чего выдавливает на них шампунь. Знакомый аромат. Массируя голову, она замечает небольшую выпуклость около виска. Чтож, значит она все же ударилась. Как именно?

Проведя в ванной еще около полчаса, Колетт все-таки вылезает. Насухо вытирается, заматывая волосы – фена тут нет. Не выходя из ванны красит ресницы, брови, одевается. Затягивает все еще влажные волосы в хвост и… храбрится. Провести время в его доме – одно, спустится и встретится с самим Каином – другое. Ей надо будет что-то говорить, как-то оправдываться. Колетт оглядывается: успеет ли она повесится на занавеске?

− Не будь дурой. – тут же одергивает себя девушка. – Все будет хорошо.

Смотрит в зеркало. Потом – выходит из ванны и спускается вниз.

Этот дом словно стоит вне времени. Колетт кажется, будто она и не уходила отсюда – все на том же месте, пыли совершенно нет, половицы не скрипят. Девушка спускается вниз, и не может не посмотреть в гостиную – фотография первой жены Каина занимает свое привычное место. Девушка качает головой, и этот жест не несет в себе ничего, кроме «ну что ж, ладно, мне плевать».

Сам Каин обнаруживается на кухне. Девушка замирает, опираясь на косяк и смотря на спину Каина. Глубоко вдыхая, Колетт говорит так, как хотела – сильно, твердо, уверенно:

− Каин.

Мужчина откладывает нож и оборачивается. Медленно, словно испытывая нервы девушки на прочность. А спустя пару секунд – хотя казалось, прошло много-много часов – голубые глаза сталкиваются взглядом с карими. Колетт продолжает опираться на дверной косяк, который является ее опорой и поддержкой, иначе она просто упадет.

Когда она открывает рот снова, ее голос звучит все так же самоуверенно:

− Здравствуй, Каин. – и с глубоким вздохом. – Рада тебя видеть.

Он тянет время, осматривая ее. Хмурится. Колетт хочется взглянуть на себя его глазами: худая – точнее, сильно похудевшая – девушка, с многочисленными царапинами, шрамом на лбу, который не исчезает уже три месяца, с синяками под глазами. Если у нее еще и глаза, опухшие от многочисленных слез, то картина «мисс ничтожество» готова. И все-таки, Колетт Маллен пытается держаться со всем достоинством, на которое способна.

− Здравствуй, Колетт. – надо же, он соизволил ответить. – Садись, тебе надо поесть. Ты выглядишь сильно похудевшей.

За четыре месяца скинула почти десять килограмм. Девушка внезапно осознает, что не может вспомнить, когда ела нормально. Хотя нет, может – в гостинице, утром пятницы. Правда, ее потом вырвало из-за количества еды – желудок уже отвык. Первый месяц ее держали как взаправдашнюю мученицу на воде и черном хлебе. Резкий переход был бы вреден – два месяца на фруктах и овощах, последний был с добавлением мяса в рацион. Эти два дня, кроме пустого завтрака, она существовала на латте и диетической коле – держалась на кофеине, а в этом нет ничего хорошего.

И все же девушка не смогла вернуть утерянные килограммы, а перестать выглядеть как обтянутая кожей скелет ей очень уж сильно хотелось. Пока не получалось.

Каин наблюдает за ней, поэтому ей приходится отлипнуть от косяка и двинутся к столу. Мужчина отворачивается на секунду, и она тут же находит новую точку опоры – стул. Тем временем демон вновь возвращается взглядом к Колетт, и она неуклюже садится на стул. Голова болит.

− Когда я ударилась головой? – спрашивает она, решая задавать вопросы по одному и ненавязчиво. Перед ней суповая тарелка, салфетки, ложка, маленькая корзинка с булочками, серебряная солонка и перечница с дырочками.

− Ты не ударялась. – спокойно сообщает демон, присаживаясь напротив нее. – Из-за алкоголя, нервов и холодного дождя у тебя разболелась голова. Соедини это с недоеданием и стрессом.

− Но голова перебинтована.

− Наложил компресс, пока ты была без сознание. – Каин именно спокоен, Колетт старается казаться равнодушной. Хотя, вряд ли она сможет провести Рыцаря Ада, даже если психолог ей не верит. – А теперь ешь.

Колетт хочется банку пива, которая находится в руках Каина. В холодильнике должно быть еще несколько. А если в доме еще есть и кофе, то тогда… Она уже порывается встать, когда холодный голос приказывает ей:

− Даже не думай. – Колетт переводит взгляд на Каина. Надо же: встретится с ним взглядом на самом деле проще, чем она себе нафантазировала. – Сядь и ешь уже, наконец.

Отвечать ему не имеет смысл, да и нечего. Кроме того, она ему как-никак обязана: он позаботился о ней, проявляет беспокойство и пытается накормить. Все это совсем не то, чего она ожидала.

В животе урчит. Колетт понимает, что умирает с голоду, но не уверенна, что ее желудок этого вынесет. Что ж, в конце концов это всего лишь куриный бульон и пара булочек. Она кивает, словно говоря спасибо. Бульон восхитительно пахнет, и спиральки пара соблазнительно поднимаются с его поверхности. Колетт пробует, и суп не обманывает ее обещаний. Аппетит просто волчий. Прерывается лишь для того, чтобы вытереть рот льняной салфеткой.

Каин смотрит не отрываясь. Есть очень тяжело, но сейчас чувство голода затмевает другое. Колетт, опустошив половину тарелки, спрашивает то, что ее интересовало с самого начала:

− Ты знал, что я здесь? – мужчина кивает. – И… как давно?

− С самого начала. – отвечает Каин, словно ничего необычного. – Видел вас с братом у магазина. Вы похожи.

− Да, спасибо. – значит не показалось. – А больница? Гостинцы?

− Даже слышал твой разговор с психологом. – признается Каин. – Помогает?

Девушка молчит пару минут. Прежде чем ответить, она откусывает кусочек восхитительно свежей белой булочки.

− Ты будешь удивлен, но да.

Колетт подчищает остатки супа кусочком хлеба и бросает его в рот. Впервые за долгое время чувствует себя наевшейся до отвала, несмотря на разговор. Так, теперь главное удержать это в себе. Маллен встает и берет свою тарелку. Быстро моет ее и начинает убирать со стола.

− Мне надо съездить в город, в больницу к брату. – сообщает она. Не спрашивает, а просто ставит перед фактом.

− Я отвезу тебя. – он тоже сообщает ей факт. Колетт усмехается: спорить бесполезно, как и ему с ней. Да, следующие дни будут интересными. Если, она останется конечно.

− Почему ты была так уверена, что я убью тебя? – вопрос неожиданный. Солонка чуть не падает из рук, но Маллен успевает зажать ее еще крепче. Вопрос словно разряд тока, Колетт внутри ощутимо тряхнуло. Пытаясь сдержать дрожь в руках, ногах, да и во всем теле, она ставит солонку на стол. Знакомое ощущение, когда тебя прожигают взглядом.

Колетт испускает истерический смешок, опираясь руками по разные стороны от раковины.

− Потому что ты рассказывал мне о метке. – говорит она, с истерической улыбкой на губах. – Я знаю, на что ты способен, насколько ты опасен находясь под ее влиянием. Когда ты ушел убивать Аббадон. – она вздергивает брови, но Каин этого, конечно, не видит. – Я тогда подумала о том, что может все еще обойдется. Может если я останусь в живых… а потом мой отец просто…

− Ты. – шипит Хагерти, ее отец, и вновь ударяет. Голова Колетт ударяется о деревянный пол. Хорошо, что не металлический стол. Маллен хочет громко плакать и позвать Каина. – Ты – демонская подстилка, оскверненная, порочная, безбожная.

Колетт прикрывает глаза – их щиплют слезы. Но Колетт не могла расплакаться: не сейчас, не перед Каином, который так внимательно смотрит на нее. И, как будто, сочувствующее. Маллен не нужно сочувствие. Ей нужнее живой и невредимый брат рядом. Каин, она была уверена, понимал, но вряд ли позволит ей продать душу. Если задуматься, душа единственное, что осталось у Колетт. Но если должен был случится какой-то обмен, девушка была готова обменять душу на брата.

− Ладно. – бутылка ударяет о деревянную поверхность стола. Колетт не видит, но слышит, как демон встаёт – отодвигает стул. Она резким небрежным движением оттирает слезы с щек. Каин подходит к выходу из кухни и говорит ей. – Успокаивайся и поехали.

12:43, дорога в город

− Ох, какое несчастье. – с искренним сожалением произносит преподавательница в институте − мисс Нассл, когда Колетт разговаривает с ней в машине. – Колетт, мне очень жаль. Если так случилось, то можешь пропустить эту сдачу материала. У тебя все равно автомат, ты моя лучшая ученица!

− Спасибо, мисс Нассл. – вежливо произносит Колетт. Она не смотрит на демона, ведущего машину. Облокотившись на стекло, договаривается с Нассл. Эта женщина была строга, но ничего человеческое ей не чуждо. Колетт не сомневалась, что будет легко. − Я закрою все хвосты, как только ситуация стабилизируется.

− Это совсем не обязательно. – тут же отмахивается женщина. – Колетт, я видела твои работы, знаю, на что ты способна. Все равно, у вас начинаются каникулы. Но я вышлю тебе список фильмов, на которые требуется рецензия. Это поможет отвлечься.

Колетт думает, что каждый преподаватель тоже психолог, в какой-то мере. Отвлечься ей не помешает. Вспоминая милую женщину, ее губы дергаются в улыбке.

− Спасибо. Всего доброго, мисс Нассл. – девушка отключает телефон и с тихими вздохом откидывается на спинку сидения.

Каин, сидящий за рулём, смотрит на неё, словно украдкой. Колетт показательно не смотрит на него, делая вид, словно ей безумно интересен пейзаж на окном. Телефон в сумку не убрала – нервно вертит в руках. Ее руки мелком дрожат; вены словно стали ближе к коже, так отчётливо их видно. Она вся выглядела так, словно только обтянулась кожей и еще не успела прибавить в весе. Под глазами – круги от недосыпы и нерв и всю ее шатает от недоедание и, пусть этого и незаметно как все остальное, но ее руки постоянно дрожат, не в состояние удерживать даже легкие вещи. Сама она тоже изменилась: в манере поведения, походке. Каин не мог себе представить, что надо было сделать с той жизнерадостной девушкой, с которой он познакомился, чтобы довести ее до такого состояния. Когда он увидел ее на парковке около магазина, уже тогда заметил, что ходить она стала медленно, словно состарившись на несколько лет, ее улыбка стала натянутой. Когда она перестала улыбаться вовсе – после злосчастной автокатастрофы с братом – он решил, что надо предпринимать какие-то действия. Тщательно следить за ней, при случае забрать. Колетт сама предоставила ему такой случай − на том перекрёстке.

Почему он тянул? Наверное, после всего случившегося между ними, он просто не мог поставить Колетт перед фактом, что он забирает ее.

Каин тяжело вздыхает:

– Ты должна хорошо питаться. – говорит он. Колетт вздрагивает от того, насколько неожиданно звучит его голос в тишине. – Такими темпами ты ляжешь рядом с братом под капельницу.

Колетт смотрит на него молча, лишь моргает. Потом, словно переборов страх, говорит тихо:

– Тебя уже не должно это волновать. – она не старается оскорбить или пристыдить его этими словами, но получается. После слов Колетт, Каин вновь чувствует разъедающую горечь, вызванную гнилью ее слов. Верно, он может об этом не волноваться. Но причина была совершенно другой, нежели решила Колетт – теперь она находится в зоне досягаемости. Контролировать ее рацион и питание будет намного легче, даже если она против.

Даже если Каин не имеет на это уже никакого права.

13:17, городская больница

Колетт выпрыгивает из машина и говорит:

– Можешь подождать меня здесь? Я хочу побыть с братом наедине.

– Я слышал все, что ты могла ему сказать. – напоминает мужчина. Он слышал: она ненавидит, когда Каин сравнивает ее с бывшей женой; боится – или боялась – что он любит не саму Колетт, а образ жены. Но сейчас Маллен не чувствует ровным счетом ничего. – Рано или поздно нам придётся поговорить о случившемся.

Большие глаза, занимающие из-за худобы пол лица, впираются в Каина. Где-то на самом их дне плещется дикая боль, которую Каин вряд ли сможет вырвать оттуда. Потому что Колетт сама не хочет этого, оставаясь в этом коконе страданий. Находясь в нем, она защищалась от того, что приносил ей этот мир, будь то счастье или разочарование. К ней пришел единственный на данный момент лекарь – равнодушие.

Лучше бы она злилась на него, чем вела себя так убийственно спокойно. Словно умирает не ее брат, а она сама.

Помедлив, она кивает:

– Не сейчас. Вечером поговорим.

Она закрывает дверь и исчезает в дверях больницы. Каин смотрит, как ее фигурка исчезает в здании. Вечерний разговор обещал быть сложным.

14:17 – выходит она оттуда спустя ровно час. Каин не знает, о чем она говорила с братом, хотя ему и интересно. Немного, кончено, но сам Каин себе не за что в этом не признается. Как и не признается в том, что благодаря этому подслушанному разговору, смог немного разобраться в чувствах самой Колетт.

Маллен имела право на что-то личное и тайное. Именно по этой причине, все что сделал демон за этот час – съездил за продуктами. Когда она возвращается в машину, лицо ее немного просветлело, исчезло написанный на нем страх. Демон понимает сразу – ее брат не умер, а разговор с ним принес девушке облегчение.

Каин не расспрашивает, ограничиваясь лишь кратким:

– Как он?

– Небольшие сдвиги в положительную сторону. – спокойно произносит Колетт, хотя распирающее ее счастье нельзя пропустить. Она словно светилась изнутри. – Надеюсь, ему скоро станет лучше.

Каин кивает.

− Уверен, что так и будет.

Колетт смотрит на него какие-то три минуты, а потом отворачивается. С облегчением прикрывает глаза и, как думает демон, погружается в легкую дремоту.

Каин вспоминает Авеля. Младшего брата, которого ему пришлось спасти убийством. Толкование их истории всегда вызывали у Каина двоякие чувства: гнев и боль. Еще обиду, возможно. Его брат, после того как его жертву принял Господь возгордился, смотрел на родителей и брата с презрением. Вы не ровня мне, читалось в его некогда светлых глазах, но уже поддернутых дымкой мрака. И в одну ночь, когда вновь Авель разговор с Богом, Каину явилась истина. Не Бог, Дьявол говорил с его братом. Он травил душу второго сына Адама и Евы, превращая его в гордеца, неверного сына, желая, чтобы он сам извратился подобно ему. Мог ли позволить старший брат такое? Нет, конечно, нет. И когда Люцифер предложил ему обмен, Каин не думал не секунду.

Так же, как и девушка, готовая продать за брата единственное, что считала ценным – душу. Колетт не могла жить в одиночестве, Каин понял это быстро, стоило ему глубже проникнуть в самую ее суть. Уверенная в том, что Каину она не нужна, с погибшей семьей, и умирающим братом, она ломалась с хрустом. Мучительно, словно кости внутри у нее трещали, а осколки ранили изнутри. Ей некому было помочь. Там на перекрестке, Каин впервые посмотрел ей в глаза. Не нужен ей был целый свет. Колетт Маллен как никогда остро нужно было чье-то присутствие и поддержка.

Но она нужна была Каину. Это можно было назвать эгоизмом, но чтобы там не было, как бы Колетт не рвалась, демон не мог позволить ей навредить самой себе. Не мог потерять еще одного любимого человека. Когда Каин нашел её – точнее, она не смогла найти дорогу в город, и сама нашлась ему – он наполнил полотно своей жизни светом. Её смех отгонял от Рыцаря мрачные думы. Её улыбка заставляла забыть о тяжелом бремени, присутствующего с Каином веками. Она стала ярким солнечным лучиком: всегда озорная, весёлая, задорно смеющаяся и дарящая тепло. Колетт была нужна ему. Как и сейчас.

Колетт не спала, поэтому, когда они подъехали к дому, тут же отстегнула ремень. Она была немного сонной, но не решалась заснуть. Ей часто снились кошмары, в основном потому что она не соглашалась часто принимать таблетки, прописанные миссис Доратее. Не хотелось, но если она и засыпала без них, то вскоре вскакивала от криков. Собственных криков. Билл первое время – очень долго – прибегал из соседней комнаты чтобы разбудить ее или защитить, но вскоре перестал этого делать, зная, что его сестру не душит маньяк. Белиару пришлось научится не вскакивать от криков Колетт.

Зайдя в дом, девушка первым делом направилась на кухню. Ей надо было «отвлечься», приготовить что-то, болтая с Доратее. Что она и поспешила объяснить Каину. Мужчина смотрел на нее взглядом, словно предлагая высказаться ему, но в итоге ничего не сказал и лишь молча кивнул.

Миссис Доратея была шокирован, когда ее пациентка все рассказала. Про Билла, про Каина, про свое состояние. Колетт приходилось говорить в полголоса, постоянно прислушиваясь, но искренни надеясь, что Каин не станет подслушивать. В гостиной работал телевизор.

− Значит не произошло того, что ты так боялась? – быстро справившись с собой, спросила Доратея. Колетт запекала картошку, надеясь, что сможет съесть хоть кусочек. – Отвечай «да» или «нет». Ты боишься сейчас Каина?

− Нет.

Колетт улыбнулась, когда поняла, что это действительно так. Эта улыбка… такой она улыбалась когда-то давно, когда разговорила с братом по телефону. Тогда она рассказывала Биллу о том, как счастлива, смеялась над его комментариями и от них же краснела. Кажется, это было так давно, хотя минуло всего лишь четыре месяца. Сколько всего произошло, и несмотря на это, Колетт Маллен чувствовал себя счастливой.

− Ты собираешься с ним поговорить, объяснится?

− Да.

− Боишься этого разговора?

− Нет.

− Хочешь остаться там?

Девушка нахмурилась и замерла по середине кухни с противнем в руках. Хотела ли она…? Если бы без всего этого, без тяжелого состояния брата? Представив, что она свободна в своих передвижениях, а не находится здесь в своеобразном плену. Хотя нет, это не плен. Скорее, вынужденные меры. Колетт, даже в самые тяжелые времен, не была дурой. Она понимала, что Каин прав, и такими действиями она загонит себя в могилу без помощи демонов. Он хочет ей помочь, Колетт готова принять эту помощь, но обязательное условие – ее пребывание здесь. Так что же это? Плен, обстоятельства или ее подсознательная тяга к этому месту?

Тяга к Каину.

− Знаете, миссис Доратея. – Колетт тихо рассмеялась. – Вовремя первого наша сеанса, вы сказали, что даже самая долгая ночь закончится, сменившись днем. Мне кажется, вот-вот забрезжит рассвет.

− Ох, Колетт. – ахнула Доратея. Она не могла, хоть и очень хотела, понять, что дело было не в издевательствах над девушкой, не в тяжелом детстве. Дело было в любви. Счастье и состояние Колетт зависело не от постоянных звонков психологу, а в том человеке, рядом с которым она находилась. Оставалось это понять самой Колетт.

Девушка улыбнулась.

− Я могу вам позвонить немного отойдя расписания?

− Я думала, не слышу от тебя эти слова. – рассмеялась женщина на том конце провода. Они попрощались, Колетт перевела деньги за сеанс. Внезапно она осознала, что может быть счастливой. Да, ее брат в больнице, но разве не сегодня ей сказали, что ему стало немного, но все же лучше? Так, шаг за шагом, Белиар выберется из это пропасти. И когда он это сделает, сестра должна быть рядом с ним. И, как Каин и говорил, она должна быть здоровой и сильной.

16:34

За окном, несмотря на ранее время, не было видно солнца. Капли дождя колотили по стеклам, грозясь вот-вот выбить окна и разнести дом. Или – подхватить его, как в сказке, и унести в далекий Изумрудной город. Ничего из сказанного быть конечно не могло. Дождь барабанил по стеклам, снаружи гулял ветер. Если это была не буря, то точно ливень. Колетт, сидящая на кухне напротив Каина, посмотрела на того с хитрым прищуром:

− Надеюсь, в этот раз это не твоих рук дела?

− Нет. – ответил мужчина. – Тут я не причем. В этот раз мне нет смысла тебя удерживать с помощью природных катаклизмов.

Колетт безрадостно хмыкнула. Да, она помнила ту бурю. Она тогда боялась Каина и всего, что происходило с ней рядом с ним. Он был резок по началу, начиная с того момента, как она спросила у него дорогу и в последней раз – когда пытался уговорить ее переночевать у него. Тогда ей была не понятна такое резко-негативное отношение к ее персоне, но со временем она узнала. Узнала. Когда холодные пальцы коснулись ее лба и показали ей все. Без утайки, в открытую перед ней, еще неподготовленной предстала вся жизнь

Рыцаря Ада.

Разве могла быть другая реакция?

Она упала в обморок.

Это не могла быть шуткой или еще чем-то. В Каине всегда чувствовалась эта сила, мощь, власть. Колетт она не пугала, по крайней мере, пока она не узнала ее природу. Потом… Ох, Колетт помнила эти двое суток смутно. Она очнулась быстро, приведённой в сознания Каином. Она не пыталась кричать, вырваться, проявлять хоть каике-то отрицательные или даже положительные эмоции. Они лишь долго смотрели друг на друга. Потом Колетт попросила дать ей два дня и закрылась в комнате; Рыцарь Ада возразить не смог и не пытался.

О чем она тогда думала? О том, что так или иначе, она уже любила этого мужчину. Он был демоном, являлся существом за гранью ее понимания. Не просто демоном – опаснейшим из всех. Монстр, убийца, безбожник – как еще его можно было назвать? Братоубийца. Но все же, это был первый ребенок Адама и Евы. Значит, в нем было что-то человеческое? Ведь стоит лишь посмотреть на то, где и как он живет. Проживает жизнь обычного человека вечность. И он любит ее, или привязался к ней, или просто… просто что?

Тогда она еще не думала о том, что причиной происходящего могла быть его первая жена.

Колетт честно не знала, что делать. Она одновременно и боялась, и любила. Могла уйти, но продолжала искать аргументы, чтобы остаться.

Колетт могла поступить иначе? Наверное, могла. Но что теперь толку думать о том, «что было бы». Случилось то, что случилось.

Жалела ли Колетт о своем выборе? Иногда, возможно.

Изменила бы хоть что-то, если могла? Нет, не за что.

Колетт всеми силами хотела оттянуть неприятный для нее разговор. Так же рьяно, она хотела объяснится, дать понять мотивацию ее поступков.

Каин, в своей излюбленной манере, спросил сразу, не виляя, не давая шанса подготовится. Когда с поздним обедом было покончено, он внимательно оглядел девушке перед ним и задал один-единственный вопрос:

− Почему ты сбежала?

Колетт вскинула голову. Он знал, что причина не в нем или Аббадон. Надуманные и сводящие мысли о том, что ему нужен лишь образ жены тоже не был причиной. Конечно, все это копилось внутри девушки, и когда-нибудь выплеснулось в большую истерику.

Причина была другой.

Причина была самой ужасной.

− Когда ты ушел… Мне позвонили. – начала она, смотря вбок, на край стола. Между ее бровей пролегла складка. – Это был не мой брат. А отец.

Ты же знаешь, что он был религиозным фанатиком? До тех событий, я не подозревала, почему. Так же никогда не спрашивала, от чего бабушка и дедушка со стороны отца нас не посещают. У нас не было не фотографий, не документов, словно их никогда не существовало. Причина кроется в том, что их убили демоны.

Каин выдыхает, сквозь плотно сжатые зубы. Точно так же, как когда Колетт указала ему на то, что Аббадон с ним не покончила. Колетт не обращает внимание и продолжает говорить. Рассказывать ему об этом, как прыгать с вышки в холодную воду. Решится сложнее чем сделать.

− Он знал, что существуют твари, скрывающиеся во тьме. Поэтому считал, что таким образом обезопасит себя. Свихнулся на этом, конечно, но кто бы не спятил, увидев человека с черными глазами, поедающего сердца твоих родителей. Не знаю, собирался ли он нам об этом рассказать или нет, но это уже и не столь важно.

Колетт убирает за ухо прядь волос. Вообще, когда она рассказывает что-то неприятное, она делает какие-то мелкие движения. «Ломает» пальцы, теребит волосы, поглаживает костяшки. Каин только сейчас понял, что делала она так всегда, когда говорила о своем отце. Сейчас она внезапно переносит пальцы с костяшек на запястье. Машинально трет.

− Я же никому не говорила о нашем… наших отношениях. Потом рассказала брату, но конечно не рассказала о твоей сути. Может, иногда называла тебя «демон» − не смешно, Каин – но не более. Не собиралась вас даже знакомить, пока отец жив. Но Билл проговорился. Случайно, когда отце опоил его, что ли, и выспрашивал про меня. Тогда отец и понял, что «демон» не просто слово, а именно определение. Он… он избил Белиара и запер его в подвале. Причем посадил его в большую бочку со святой холодной водой. Решил, наверное, что таким образом спасет его душу, за эту ложь. А потом… позвонил мне с телефона брата.

Пару месяцев назад она уже пережила подобную стадию. Когда все происходящее обрушилось на нее со страшней силой, Колетт начало трясти прямо в гостиничном номере, чем она сильно испугала Билла. Но уже было слишком поздно ее успокаивать. Не в силах сдержаться, Колетт рыдала ему в рубашку, вспоминая жестокие нападение отца, «Шлюха дьявола! Безбожница! Подстилка», как сбегала из дома Каина, оставив лишь короткую записку, «Прощай», и свой страх за саму себя, перед Каином…

Сейчас она уже не плачет, лишь глубоко вздыхает.

Раз…Два…Три…

− Он сказал, что убьет брата, и у меня не было оснований сомневаться в его угрозах. Сказал, что мне нужно приехать, любимым способом избавившись от тебя. Наша ссора пришлась кстати, я надеялась, что ты не станешь искать меня чтобы выяснить что-то. Когда я переступила порог дома… отец просто…

Они смотрят друг на друга. Колетт больше не плачет, лишь смотрит на отца. В доме мало что поменялось с момента ее отъезда, наверное, только религиозных картин стало больше. Хогарте смотрит на нее так, словно она вот-вот должна начать исходить кровью, желчью, или делать то, что означало изгнание демона из нее. Но нет. Нет ничего: ее тело не ломается, сама она не кричит, не плачет словно от боли. И когда мужчина в этом убеждается, быстро пересекается расстояние между ними и со всей силы бьёт девушку по лицу. Рука у него тяжелая, Колетт мгновенно падает на пол. Головой задевает тумбочку, чувствуя, как ссадина мгновенно начинает ныть, а по лбу течет тонкая струйка крови. Она спускается по лбу, в уголок глаза.

Колетт не плачет, лишь грубым движением оттирает ее и говорит:

− Где мой брат?

− У тебя нет брата. – шипит мужчина. Колетт не поднимает взгляд, смотря на его ботинки. – Нет отца. Нет семьи, ты, демонская шлюха.

Колетт не видит, что хватает отец, но соображает, что это большое, а главное – тяжелое, распятье. У них в каждой комнате были такие, кроме ванны, разве что. Хогарте размахивается, и со всей силы бьет Колетт в плечо. Она шипит, сжимая зубы, но не кричит. Пару часов назад ее пытала Аббадон – хуже не будет. Но кажется, ее терпение лишь больше убедило отца в том, что его дочь больше не ребенок от Бога.

− Что же с тобой делали, Колетт. – с ухмылкой говорит он. – Что ты молчишь? Видимо, твой демон был слишком ласков с тобой? Не беспокойся, мы это исправим.

Во рту, пересохшем от страха – нет, не перед ним, а за брата, чувствуется отвратительный металлический привкус. Билл, у него Билл. О, создатель, пусть это будет так. Пожалуйста, пусть брат будет все еще жив.