Текст книги "Голубая трава (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Он остановился напротив двери и долго не решался открыть ее. Его затопили приятные воспоминания о том, как влюбленная в него юная Эсироу урывала поцелуи у Принца в этих темных коридорах. Когда она в первый раз его поцеловала, то испугалась собственных чувств. Она всегда была порывистой, и часто делала что-то раньше, чем думала. Вот и в тот раз, устыдившись своих чувств, она уехала с братьями, и у Торина был целый месяц, чтобы понять, что же значит для него эта безбородая гномка. Когда в новую встречу им удалось остаться наедине, Торин встретил Дарси тягучим, горячим поцелуем.

Король открывает дверь. Если бы не пыль, паутина в уголках, да не запах затхлости, узбад бы подумал, что Смауг не прилетал, а они с Дарси уже поженились, и он пришел проверить свою королеву в ее покои. Но эта мысль исчезает, а вот сидящая на кровати Дарси – нет. Все в том же голубом платье, с косами и украшениями, она сидит на кровати и пытается играть на арфе.

Девушка прикусывает губу, дергая струны, но звук получается далеко не мелодичный, и Дарси хмурится.

– Вот же! – шипит Дарси. – Видимо, я плохая ученица, раз за несколько лет ты так и не смог научить меня играть на арфе.

Торин смотрит на нее, медленно заходя в комнату и закрывая дверь. Дарси тяжело вздыхает, откладывая инструмент и смотрит на узбада, который не отрывает от нее взгляд, будто боясь, что она исчезнет.

– Дарси? – зовет он. Почти так же, как звал ее в тот момент, когда стрелы орков вонзились ей в спину. Гномка смотрит на него и усмехается.

– Ага, – смеется она. – Нет, конечно, я не Дарси, да ты и сам это понимаешь. Но ты хочешь верить, что я, ну, то есть она, здесь. Одно из твоих главных сокровищ.

Дарси замолчала, видимо ожидая, что Торин что-то скажет, но узбад и слова не мог вымолвить. Он себя не обманывал, понимал, что Эсироу – ненастоящая, что это просто видение. Но оно было настолько реальным: Дарси вела себя как Дарси, она говорила также, улыбалась и была такой… реальной.

– Когда к кому-то привяжешься, всегда есть риск что потом будешь плакать, – замечает она и с досадой смотрит на арфу. – Я всегда лучше играла на скрипке, верно?

– А она жива? – спрашивает Торин. – Настоящая Дарси?

Не настоящая Дарси улыбается и пожимает плечами. Торин стремительно выходит, громко хлопая дверью.

Видение не исчезает, напротив – становится все более реальным. Дарси ходит за ним буквально по пятам, разговаривая с ним, и Дубощит прилагает много усилий, чтобы не отвечать ей, хотя в одиночестве не может себе отказать в таком удовольствие. Он говорит с ней, она даже играет ему на скрипке, и рядом с ней Торин улыбается. Видение была права – Дарси его главное сокровище.

Ему нравилась девушка, такая же яркая, как лето с солнечным светом в её волосах, такая же спокойная, как осень с закатом в её волосах, такая же холодная, как зима с лунным светом в её волосах. Дарси, которая сейчас рядом с ним – бледная копия той Дарси Эсироу, которая должна была стать его Королевой.

– Ты же не серьезно, Торин? – спрашивает она каждый раз, когда они встречаются.

– О чем ты? – непонимающе тянет узбад. Дарси хмыкает и идет вперед по дорожке из золотых момент, которые даже не звенят под ее шагами, что еще раз доказывает ее нереальность. Но Торин послушно идет за ней, раскидывая монеты под своими ногами. Торин сходил с ума из-за того, что не-реальная Дарси была рядом, а когда ее не было, он сходил с ума из-за Аркенстона. Причем с каждым его решением видение Эсироу становилась все злее и злее, и совсем как у настоящей Дарси ее лицо будто покрывалось маской.

И сейчас Торин стоял перед своим троном, на котором вольготно расположилась ненастоящая Эсироу. Она облокотилась спиной на подлокотник и закинула ноги на второй, с прищуром и каким-то вызовом взирая на Короля-Под-Горой.

– О твоем решение развязать войну, – сообщает гномка и ее голос источает яд. – Ради какой-то жалкой части твоих бесконечных сокровищ? Тебе в убыток не пойдет, если ты отдашь людям то, что им причитается.

– Сначала помощи требует одни, затем другие, – гневно начинает Дубощит. – А потом я буду должен всему миру? Нет, люди и эльфы научатся бояться меня. Тогда они не посмеют посягнуть на мое.

Дарси смотрела на него долго, пристально, и узбад не мог оторвать взгляд от видения. Утянутая в светлые одежды Дарси казалась ещё меньше и тоньше, чем была на самом деле, и тем не менее – прекрасная, как никогда. Её волосы были все еще заплетены в косы, только теперь между темными переплетениями сверкали золотые нити. Именно эти волосы так привлекали внимание Торина. Он пропускал их через огрубевшие пальцы, прикасался губами, вдыхал аромат. Узбад, отравленный золотом, уже слабо вспоминал, что девушка пахла солнцем, травами и свободой. В то время она сама напоминала солнце, освещая всё вокруг ясным взором и задорной улыбкой. Торин лишь надеялся, что однажды она вновь засияет, как прежде.

Темные волосы взметнулись словно ветки молодого деревца, голубые глаза потемнели словно небо перед бурей. Но Дарси лишь презрительно глянула на него и, вскочив, растворилась за большим троном.

– Нет! – крикнул Дубощит и, как безумный, кинулся за видением, но ее там, конечно, не оказалось.

Следующий день прошел в мучениях: ни Дарси, ни Аркенстона Торин так и не получил. Ему было безумно неуютно без вечно надменного тона, которым разговаривала с ним Эсироу. Тем участком разума, которое не отравило драконье золото, Торин Дубощит понимал, что сходит с ума, но ничего не мог с этим поделать. Дарси не хотела бы для него такой судьбы. Будь она здесь, живой и невредимой, девушка бы связала его и пытками, но привела бы в сознание. Она бы дралась с ним на мечах, грубила бы и не признавала в нем Короля, пока Дубощит бы не очнулся от тёмных наваждений.

Но Дарси не было. И осознание этого давило сильнее не только на разум, но и на сердце. В тот раз, когда Бильбо Бэггинс рассказал ему о желуде, Торин вспомнил слова хоббита о том, что именно Дарси помогла ему поверить с себя. И память о невесте затопила узбада на тот короткий миг, и ему хотелось жить. Причем не просто жить, а быть таким, каким бы его хотела видеть дарси. Таким, который заслуживал свое место рядом со своей Королевой.

Торину не было известно, жива ли Эсироу. И Аркенстон найти так и не удавалось. Торин был загнан в ловушку, сгораемый желанием обладать двумя своими самыми главными сокровищами —любимой женщиной и драгоценным камнем. Поэтому он так яростно хватался за видение, даже зная, что вечно с ним призрак – или чем это было – не будет. Он горел под взглядом призрачных синих глаз, от того, что не мог коснуться любимой, а ее слова больно ранили узбада. И он все равно ничего не мог поделать.

В голове Торина всё ещё звучал ее мелодичный голос, говорящий о любви жаркими, грубыми словами. В его памяти синие глаза смотрели на него с женственной насмешкой, ласково, как может смотреть только влюблённая, верная своему мужчине женщина. Она называла его своим Королем. И Аркенстон нужен был Торину для того, чтобы сказать: «Я – Король, Дарс. Теперь по-настоящему».

Но Эсироу и слушать об этом не желает.

Она появляется в тот момент, когда Двалин предлагает отступить. Она смотрит хмуро на то, как Торин яростно доказывает то, что надо перенести золото на этажи ниже, что оно стоит всей пролитой крови. Дарси сжимает плотно губы, когда Торин кричит одному из своих самых верных воинов: «Я твой Король!» и едва ли не плачет, когда Двалин отвечает: «Ты всегда был моим Королем!».

– Ты идиот, Торин, – говорит она. Узбад поворачивается к ней, смотря безумным, горящим взглядом. – Я ударила бы тебя, если бы могла.

– Дарси, – шепчет Торин в полубреду и делает шаг к ней, но девушка выставляет руку вперед, и гном, пораженный, останавливается. Дарси щурится, и в ее синих глазах, так похожие на ее собственные, мелькает настоящая злость.

Она глубоко вдыхает и внезапно указывает рукой на трон.

– Ты сидишь здесь, на троне отца и деда, но ты не Король. Ты жалок. Торин Дубощит – вот, кто был достоин короны. Не ты! – видение смотрит в глаза шокированного Торина и спрашивает. – Кто ты?

Торину было, что ответить. Он мог грубить ей, угрожать как Двалину, но внезапно сказал то, что страшился признать даже перед самим собой:

– Ты не настоящая. Убирайся.

Дарси усмехнулась, и черты ее красивого лица исказились как у хищницы.

– Да. Да, возможно, я всего лишь то, что ты хочешь увидеть. Живая Дарси Эсироу. Но скажи мне, гном, разве бы она одобрила все это? Твои слова и поступки?! – она сорвалась на крик и больше тон не понижала. – Нет, она бы стала сражаться с тобой, и сама бы отдала людям Дейла обещанное тобой! Потому что она была воином! Она пришла искать смерти, а ты заставил ее жить! Теперь бы ты снова заставил ее умереть, гном!

Даже если сама Дарси не была реальна, ее крики разносились под сводами Эребора, отражаясь от стен. Они ударили по натянутым нервам узбада, который уже находился на самой тонкой грани между помешательством и форменным безумием. Еще бы немного и уже ничто не заставило бы Торина, сына Траина, вступить в битву. Но у Дарси, даже у ее призрака, было одно преимущество – она могла за считанные секунды вывести и так горячительного Торина из себя. И было не важно – реальна она или нет.

Король-Под-Горой выхватил меч из ножен и направил его на девушку. Дарси даже не дрогнула, лишь презрительно скривила губы.

– Замолчи! Я не просто гном, я – Торин, Король-Под-Горой!

– Возможно, – внезапно спокойно ответила Дарси, подходя ближе. Если бы она была материальна, меч уже упирался бы ей в шею. – Но ты больше не ее возлюбленный. Дарси Эсироу любила благородного Торина, наследника трона. Она любила Торина Дубощита, верного своему слову и смелого воина. Но не тебя, Торин, Король-Под-Горой, не тебя. Тебя бы Дарси Эсироу презирала бы.

– Ты ничего не знаешь! – крикнул Торин. – Ничего!

С досадой откинув меч куда-то к подножью трона, узбад направился в сокровищницу. С того момента, как они вернули Эребор, Торин шел туда постоянно – когда злился, когда хотел успокоиться, когда ему было больно. Балин шептал, что если так продолжиться, то Торин скоро сможет засыпать только на горах золота, совсем как дракон. Сейчас Дубощит хотел лишь сбежать от неживой Дарси Эсироу. Обычно в сокровищницы видение не появлялось, будто показывая свое отношение к драгоценностям горы.

Девушка устало закатила глаза и направилась вслед за ним.

– Все эти сокровища – грязь на ее память, – кричала она ему в спину. – Защищая их ты придаешь память о женщине, которую, по-твоему, ты любил.

– Заткнись!

Настоящей бы Эсироу он так, конечно, вряд ли бы ответил – от той прилетит будь здоров. Но слушать призрака он уже не мог. Потому что Дарси была права в каждом своем слове.

Они остановились друг напротив друга в самом центре сокровищницы, на застывшем золоте, под которым должен был быть похоронен Смауг.

– Ты убиваешь ее, Торин. Позволяя себе сидеть здесь и думать о сокровищах, о том, как их удержать, ты мучаешь ее душу. Женщина, которая шла за тобой, которая сражалась с тобой, страдает. Ты же любил ее…

– Любил… – шепнул Торин и внезапно опустился на колени, будто согнувшись под тяжестью собственного признания.

Дарси подошла к нему и опустилась на колени напротив него, заставляя Дубощита посмотреть на себя. Она протянула руку и, не коснувшись Торина, сняла с него корону.

– Так докажи это! – горячо шепнула она. – Будем таким, каким она ожидает тебя увидеть! Будь тем, кого Дарси Эсироу безумно любила, будь тем, ради которого она пошла с волшебником, – Дарси Эсироу протянула руку, и холодная прозрачная ладонь легла узбаду на щеку. – Ради кого она выжила.

А спустя мгновение видение рассеялось, и Торин остался один. На коленях в своей сокровищнице и с абсолютно разбитым сердцем, но впервые за это время – с надеждой. Когда он выходит на поле Битвы Пяти Воинств, ему слышится призрачный звук скрипки.

========== Глава 10 ==========

– Владыка, – говорит стражник, кланяясь королю и его сыну. Леголас, который с брезгливостью откинул голову орка парой моментами ранее, посмотрел на стражника. Трандуил пронзил его холодным взглядом, убирая меч в ножны и мотнул головой, показывая, что слушает. – Владыка Элронд из Ривенделла прислал гонца с посланием.

– Элронд? – удивленно переспросил Леголас за спиной отца. – Что ему надо?

– Неизвестно, – ответил стражник. – Он просто прислал гонца, на письме его личная печать.

– Впусти, – распорядился Трандуил. Эльф кивнул и снова направился к воротам. Леголас презрительно глянул на тело орка и отошёл, останавливаясь в нескольких шагах за спиной отца. Трандуил сцепил руки за спиной, Леголас убрал клинок в ножны на спине. Оба синдар спокойно ждали посланника Элронда.

Вошедший явился в капюшоне, и лишь остановившись в нескольких шагах от короля и принца скинул его.

– Леди Арвен, – в приветствие произнес Владыка Ласгалена. Леголас слегка склонил голову в знак приветствия. Эллет поклонилась и сказала своим мелодичным, красивым голосом.

– Отец послал вам письмо. Это касается Звезднорожденной Дарси Эсироу.

***

Проснуться не получалось. Сны приходили один за другим.

Дарси не помнила, что именно было после такого, как в нее вонзились стрелы – мир погас, а потом заиграл новыми красками, и она открыла глаза в незнакомой комнате. Гномья женщина лежала на кровати с балдахином, а рядом с ее постелью в удобном кресле дремала красивая темноволосая эльфийка в сиреневом платье. Дарси видела не так уж и много эльфов в своей жизни, но эта отчего-то показалось ей самой красивой. Эльфийка была прекрасная, словно фея, гостья, но в чертах ее лица, женственных и нежных, повторялся или, вернее, угадывался мужественный облик какого-то знакомого мужчину. Она была на кого-то похожа, но Дарси не могла припомнить человека – точнее, эльфа – с подобной внешностью. В ее невысокой серебряной диадеме мягко светились круглые жемчужины, а по вороту серого, без украшений, платья тянулась чуть заметная гирлянда из листьев, вышитых тонкой серебряной нитью.

Эсироу шевельнулась, и тут же кровать с другой стороны прогнулась и ее начал обнюхивать никто иной как Армитог.

«Ради брони, я убью тебя! – зазвенел в голове девушки медвежий голос. Эсироу поморщилась. – Ты чуть не умерла!»

И Бронированный медведь лизнул ее в щеку.

– Хватит, хватит! – внезапно раздался мягкий смех с боку и Дарси посмотрела на проснувшуюся эльфийку. Глаза у нее были серы. – Дай ей прийти в себя.

Армитог, забравшийся на кровать почти по пояс, слез с кровати, но положил на нее морду, преданно заглядывая в глаза Эсироу.

– Меня зовут Арвен, – представилась эльфийка, помогая Дарси сесть. – Арвен Ундомиэль. Я дочь лорда Элронда, – она замолчала ненадолго, и Эсироу кивнула, показывая, что Арвен может продолжать. – В тебя попало несколько отравленных стрел, но твой друг вытащил тебя, а Леголас и Тауриэль принесли сюда. Отец послал меня спасти тебя.

– Зачем? – с трудом произнесла Дарси: в горле жутко першило.

– Мой отец видит будущее, – сообщила дочь Элронда. Она вытащила откуда-то из складок своего дорожного платья конверт и протянула его Дарси. – Он все объяснил в своем письме.

У Дарси вопросов не было: в нескольких предложениях эльфийка объяснила ей, что к чему, а мозг после спасательного забвения соображал слабо. Ей пришлось дважды прочесть письмо, прежде чем до нее дошел смысл сказанного. Она чувствует, как сердце начинает ускорять свой бег, а мозг потихоньку начинает работать в полную силу. Дарси почти подрывается с кровати, но Арвен с силой хватает ее за плечо.

– Стой. Куда ты?

– Неясно? – Дарси нервно усмехнулась. – Спасать Торина, разумеется!

Она снова дернулась, но хватка у Арвен была крепкой, даже удивительно сильной для такой хрупкой девушки, какой она казалась. Эльфы все обманчиво хрупкие.

– Ты не поняла? – терпеливо спрашивает дочь Элронда. – Изменить будущее ты можешь, как и спасти своего возлюбленного, но только если ты сделаешь все, как велит мой отец. Только так будущее можно изменить.

Дарси помнит, что Торин эльфам не верит. Она сама относилась к ним без особой любви, скорее даже, враждебно, особенно после того, как Лесные эльфы заперли ее и остальных в темницах. А после такого послания от хозяина Ривенделла Эсироу не могла и минуту усидеть на месте – подумать только, Торин, ее Торин, могу погибнуть! А ей предлагали выжидать! Горячность Дарси затмила весь страх, который только был в девушке, и гномка понимала, что если будет ждать, то сойдет с ума от накатывающих мыслей.

Но спокойные, пронизывающие глаза Арвен Ундомиэль призывали верить. И внутренняя сила эльфийки внезапно поразила Дарси, и она глубоко вдохнула, сдерживая свои порывы.

– Хорошо, – сказала она, и голос ее остался таким же твердым, как и подобало воину, как подобало королеве. – Чего мне ждать?

– Владыка Трандуил уже отправился с войсками в Озерный город, чтобы помочь людям, – сообщила Арвен, вставая и подходя к окну. Она открыла шторы и яркие солнечные лучи осветили покои. Дарси поморщилась и прикрыла глаза. – Ты должна отправиться туда завтра с рассветом, едва утреннее солнце коснется ночного неба. Ты должна будет отправится к Эребору и там найти Торина Дубощита. А дальше отец объяснил тебе, что делать.

– И все равно, – страдальчески протянула Дарси. – Ждать?

– Иначе ничего не выйдет, – повторила Арвен. Она понимала Дарси: каждая минута ожидания будто превращалась в час. Так всегда бывает, когда ждёшь чего-то.

Поэтому она постаралась ни на шаг не отходить от девы-гном. По приказу Арвен, которой, отчего-то Лесные эльфы подчинились, Дарси приняла горячая ванны, чтобы окончательно избавить тело от ядовитых паров, ей волосы расчесали и заплели в две косы. Старую одежду ей не отдали, но гномка получила новый костюм – из синей и голубой ткани.

Арвен видела, что Дарси с ума сходила от новостей и своего бездействия. Эсироу же старалась себя успокоить, как только могла. Терпение – это тоже форма действия. Маленькое напоминание о том, что ожидание, и строительство, и обучение – это все часть пути к росту. Это процесс, который имеет значение больше всего! Но слова из письма Элронда не оставляли девушку в покое. Оно въелось в подкорку, и Дарси не была уверена, что сможет забыть его когда-нибудь. Она повторяла его, снова и снова, словно молитву или заклятье.

Она потеряла родителей. Братьев. Сестре. Свой дом. Единственное, что действительно именно для нее ценность – ее любовь к Торину. Когда Гэндальф позвал ее в этот поход, только сам Дубощит смог заставить ее жить, идти, сражаться. Он был ее Королем, ее возлюбленным, ее суженным, и благодаря нему Дарси знала, для чего она жила. Быть рядом с ним, значит дышать.

Мир, в котором не было Торина Дубощита, не имел для нее никакого смысла.

А еще она думала о Фили и Кили. О них Элронд тоже указал в письме, но сказал, как именно можно спасти их, при этом не рискуя Торином. Дарси была благодарна эльфу за это: она знала, как Торин дорожил семьей, и вряд ли смогла бы сделать выбор между ними.

В ее руках была великая сила, и Дарси не имела право на ошибку. Она должна была терпеть, терпеть и выжидать, чтобы потом получить многим больше. Торин был великим воином и настоящим другом, на него всегда можно было положиться. Спасти его было необходимо, и не только ради любви Эсироу, а ради всего будущего гномов. Им нужен был Король.

Ночью, ясное дело, уснуть она не могла. Едва прикрыла глаза, как сознание рисовало самые страшные картины, которые только возможны были. Изредка проваливаясь в спасительную дремоту, она видела Торина, каким он был еще до прилета Смауга, и тогда сердце болезненно сжималось, и она просыпалась. Умом Эсироу понимала, что ей нужны были силы для завтрашнего, но сердце стучало и стучало, не позволяя Дарси упасть в спасительный покой.

Армитог не выдерживает. Он весь день пробыл в покоях Дарси, позволяя хозяйке самой справляться с беспокойством, потому что медведь чувствовал, когда помощь нужна, а когда лучше не вмешиваться. Поэтому, когда гномка в очередной раз перевернулась с одного бока на другой, раздражённо выдыхая, Армитог поднялся со своего места. Его бронь была сложена в угле, начищенная и сверкающая.

Медведь подошел к постели хозяйке и положил морду на нее. Дарси открыла глаза и посмотрела на своего друга.

«После прибытия в Валинор, Аулэ много трудился и создал много прекрасных вещей», – внезапно донесся до ее сознания голос Армитога; гномка нахмурилась.

«Что?» – так же мысленно спросила Дарси, но Армитог ей не ответил, продолжая говорить

«Он не стерпел мук ожидания прихода детей Илуватара, поэтому создал свою собственную расу – гномов, унаследовавших от него любовь к созиданию, металлу и камню. Аулэ даже придумал для них язык…»

И девушка под это засыпает. Ей снился Торин. Узбад был в сверкающей кольчуге, глаза его горели алым пламенем. В наступавших сумерках доспехи Торина сияли, словно золото в затухающем горне. Почему-то во сне она слышала скрипку, мелодию, которую она играла много-много лет назад.

Утром, едва солнце взошло над лесом, она отправилась в путь. Ее медведь, чья шерсть была белее снега, продирался сквозь кусты, спешил к Одинокой горе, как много – казалось – дней назад, он впервые спешил под броней на встречу Приключениям.

Некоторым детям суждено расти без родителей, принимать самые сложные решения в одиночестве. Дарси была одной из них. По-настоящему взрослой она стала не после своей помолвки, не после любви к Торину, которая пронизывала всю ее жизнь, а там, вдали от сожженного дома, когда все, кого она любила, были мертвы.

Она до сих пор не знала, хотела ли действительно расстаться с покоем и стабильностью, которую ей обещали в том городке. Но остаться, означало бы покориться жестокости судьбы, а ей Дарси никогда не повиновалась. Не смотря на каждую пощечину, на каждую новую потерю, никогда не покорялась.

Смерть словно шагали вместе с ней и ее друзьями. У многих в глазах был страх. А для Дарси страхом была безысходность и собственное одиночество, и Дарси бежала от него. И когда страх преследовал гномку, Дарси научился быть Эсироу. Лишившись теплых объятий матери и отца, покровительства старших братьев, безвозмездную любовь младших сестер и братьев, Дарси узнала, что значит холод. И чем холоднее ей было, тем больше остужала девушка свое сердце.

Сейчас она шла назло судьбе. Дабы быть сильнее, рискуя своей жизнью, Дарси продолжала идти. Ее не могли остановить ни дожди, ни ветра, ни горы, ни пропасти. Так как она сделала себе крылья из своей злости, надежды, любви и верности.

И она летела в страну великих мечтаний.

Она, Дарси Эсироу, дочь Трака, Звездорожденная безбородая гномья женщина из знатной семьи, невеста Торина Дубощита, летела верхом на Бронированном медведе на грань исполнения ее мечты.

***

Гоблины в долине терпели поражение. Отвратительные трупы их громоздились один на другой, пока не почернела вся долина Дейла. Стоял холодный день, на небе – ни облачка. Дарси прорывалась через армию врага, а ее медведь рвал и терзал, теряя последние остатки человечности. В какой-то момент она сама почувствовала привкус металла на языке, силу во всем теле, но тут же вернулась назад, с ужасом понимая, что ее сознание едва ли не растворилось в сознание Армитога.

Прошла, казалось, вечность, прежде Дарси увидела знакомых гномов – Глоин и Двалин дрались с врагами в нескольких метрах от нее. Гномка кинула взгляд на небо и, прикинув, сколько у нее осталось времени, направилась к друзьям.

И все-таки войско людей, эльфов и гномов уступало войску гоблинов. Но в этот решающий час, неведомо как и откуда, явился Беорн. Он пришел один, но зато в медвежьем обличье! В гневе он казался еще более громадным.

Рев его был подобен грохоту барабана или пушечной канонаде. Гоблинов и волков он сметал со своего пути, словно то были не гоблины и волки, а набитые соломой детские игрушки. Он напал на них с тыла и, подобно удару молнии, прорвал кольцо окружения.

Армитог и Беорн поприветствовали друг друга на ломптаал. Рев двух сильных зверей заставил врагов содрогнуться. Армитог прорвал круг орков, которые смыкались вокруг Глоина и Двалина, и Дарси спрыгнула рядом с ними.

– Великий Махал, ты жива! – воскликнул Двалин, на несколько секунд прекратив битву, потому что Армитог крутился вокруг них, отгоняя врагов.

– Да, жива, – согласилась Дарси.

Тик-так. Время уходит – секунда за секундой. Время, оно нечасто лечит и ставит на места. Оно словно сквозь пальцы песок. На места всё расставляют поступки и слова.

Она объяснила Двалину и Глоину, что требуется от них. Гномы смотрели с сомнением, но Дарси некогда было их переубеждать – она сунула в руку каждому гному по бархатному мешочку из тёмно-зелёной ткани.

– Просто поверьте мне, – сказала она.

Армитог встал на задние лапы и грозно зарычал. Эхом ему откликнулся рев Беорна, и уже через пару секунд оборотень подхватил гномов и вынес их из схватки, неся к Фили и Кили, как ему передал Бронированный медведь.

Дарси снова села верхом на Армитога; в его глазах и рычание не было ничего человеческого, ничего хорошего, но абсолютная верность и крепко связанное сознание делало его лучшим другом Дарси. Он понимал и чувствовал, чего хотела девушка, и когда Беорн вернулся еще более разъяренным, Эсироу уже мчалась к Торину, понимая, что сыновья Дис точно спасены.

Орки пытались вставать на пути Армитога, но никто не мог устоять перед ним, и, казалось, никакое оружие не способно остановить его. Армитог разметал отряд орков, и ужас охватил гоблинов, и они бросились врассыпную.

Наконец дорожка стала слишком узкой, настолько, что Бронированный не мог передвигаться даже прыжками. Медведь остановился, и Дарси слезла с него. Она порывисто поцеловала Армитога в холодный нос и сказала.

– Dankie jy, my vriend, bondgenoot, vegter. Ek («Благодарю тебя, друг мой, союзник, воин. Дальше я сама»)

И она побежала. Так быстро, как только могла, почти не спотыкаясь, едва ли не летя. Все время мира внезапно оказалось на ее стороне, и Дарси неслась вперед, чувствуя себя свободной, окрыленной и сильной. Для нее забрезжила надежда.

Внезапно ветер разорвал тучи и запад обагрило закатное зарево. Дарси, не сбавляя скорости, подняла глаза: на багровом фоне неба чернели летящие силуэты – пока еще маленькие, но величественные. Ряд за рядом неслись к месту битвы на крыльях попутного ветра орлы – их было так много, что, казалось, они слетелись со всего Севера. И гномка ускорилась, потому что это было одним из тех ориентиров, что ей указал лорд Элронд.

Она остановилась на небольшом пригорке, когда сил бежать уже не было, но это, собственно, более не требовалось. Она увидела хоббита Бильбо Бэггинса, который склонился над кем-то. Меч Торина, Оркрист, лежал у самого обрыва ледника, и у гномки не было сомнений в том, рядом с кем склонился Бильбо.

– Торин… – позвала она, но голос сорвался на тихий хрип. Дарси откашлялась и крикнула из-за всех сил, снова срываясь с места. – Торин!

Только бы он знал, что на здесь.

Да, там лежал Торин Дубощит, весь израненный; пробитая кольчуга и зазубренный топор валялись рядом на холодном льду. Поскальзываясь, Дарси кинулась прямо к нему, спотыкаясь, и последнее расстояние она буквально проскользила на коленях. Бильбо, поддерживая голову Торина, послушно отполз, стоило Дарси отказаться рядом с Королем-Под-Горой. Голова мужчины легла ей на колени, а девушка, вся дрожа от страха, пыталась достать из кармана третий заветный мешочек.

– Дарси? – позвал Торин хрипло, протягивая испачканную в орчьей крови руку к лицу девушки. – Ты здесь?

Эсироу всхлипнула, хотя сама не поняла, когда успела разрыдаться. Она схватила Торина за руку и поднесла к своей щеке.

– Это я, я! Смотри, я здесь. Все будет хорошо, – она крепко сжимала его руку, а второй ласково погладила Торина по волосам. – Бильбо, помоги мне.

Ее руку дрожали, она так и не смогла достать мешочек из кармана. Бильбо, поняв, что от него требуется, сам извлек необходимое.

– Дарс, я так много хочу тебе сказать, – начал Дубощит, пока хоббит открывал мешочек и доставал небольшую бутылочку из настоящего алмаза, заполненную какой-то темно-синей жидкостью.

– Успеем еще, – возразила Эсироу с улыбкой и слезами. Бильбо подсел чуть ближе. Дарси приподняла голову узбада и тот слабо застонал от боли. Открой рот. Вот так. Выпей это, – Дубощит повиновался. Когда он проглотил все, до последней капли, облизав сухие губы, и посмотрел на Дарси снизу-вверх, ее внезапно прорвало. Она натурально зарыдала, опуская голову и прижимаясь лицом к шеи узбада. – Торин… я так тебя люблю.

– Я так рад что ты жива. Дни без тебя были невыносимы, – промолвил Торин. Он хотел было поднять руку и погладить невесту по волосам, но не смог этого. Дарси подняла голову и широко улыбнулась ему, не переставая плакать.

– Обещаю, когда ты поправишься, я сделаю их еще более невыносимыми. Я буду вечно таскаться за тобой, и ты от меня не отделаешься ни на секунду. Я буду той, кем ты меня захочешь видеть: жена, мать, королева. Мы будем вместе вечно, Торин. Мы увидим, как растут наши наследники, как года сменяются годами, а взамен зимы приходит весна. У нас будет семья, о которой мы всегда мечтали. И мы еще станцуем зимой. Помнишь, как это было? Зима в Эреборе… Какая же она все-таки красивая у нас! Эти кружащиеся снежинки, они так и манят станцевать с ними в хороводе… Я помню, как мы гуляли с тобой по снежным равнинам, и ты взял меня за руку и спросил: «Могу я пригласить Вас на танец, миледи?». А я склонила голову, мило улыбнулась в ответ, и мы закружились в танце….

– Это было прекрасно, – хрипло согласился узбад. Дарси одной рукой держала его широкую ладонь, а другой поддерживала за плечи лежащего на ее коленях мужчину. – Снег на земле сиял словно миллион маленьких самоцветов, а моя любимая невеста напоминала мне ледяную статую, украшенную бриллиантами, сапфирами и рубинами, настолько ты была прекрасна. Ты прижималась ко мне чтобы согреться, словно хрупкая маленькая снежинка, я таял от твоей любви. Я люблю тебя, Дарси Эсироу. И всегда любил.

Тут Бильбо отвернулся, отошел в сторонку, сел около спуска на ледник и горько заплакал, и плакал до тех пор, пока глаза его совсем не покраснели, и он не охрип окончательно. Добрая у него была душа, и такая пронзительная, нежная, страстная любовь не могла оставить Бэггинса равнодушными. Несмотря на то, что у него от души отлегло, как у Дарси, они оба не смогли сдержать слез.

– Я тоже тебя люблю… – произнесла Дарси, а потом прикоснулась губами к глазам узбада. Она наклонила голову и зашептала у самого его уха. – Закрой глаза, Торин. А когда проснешься – я буду рядом.