Текст книги "Голубая трава (СИ)"

Автор книги: Девочка с именем счастья

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Армитог недовольно косился в сторону пони, на котором должна была ехать Дарси, и лошадка нервничала. Торин попросил Эсироу угомонить ревность ее друга, и Дарси, которая дремала на спине медведя, не открывая глаз, дотянулась до открытых ушей медведя и не сильно дернула. Армитог возмущенно зарычал и его полный гнева взгляд обратился к ехавшему после Гэндальфа Дубощиту. От недовольного рыка все пони заволновались, но гномы быстро их приструнили.

Дарси так и не говорила с Торином после ее исповеди. Брать свои слова назад она не собиралась – это было правдой, в отряд она пришла искать смерти. Отмучиться уже. Сейчас же, когда заветная цель стала еще ближе, Эсироу решила побороться. Но не объяснять же это при всех?

Волшебник оставил их у Эльфийских врат, которые служили входом в Лихолесье. Начинался дождь. Дарси накинула на голову капюшон и с огромным сожалением обнимала широкую морду медведя. Бильбо в первый раз видел, чтобы большой и сильный зверь, коим являлся Армитог, так жалобно терся об хозяина.

– Я буду ждать вас на склоне у Эребора, не потеряйте ключ с картой, – давал последние наставления Гэндальф. Отряду пришлось идти пешком, так как Беорн попроси отпустит его лошадок здесь. – И не заходите внутрь горы без меня.

Волшебник еще немного говорил о том, что может поджидать отряд в самом лесу. С каждым его словом Армитог мрачнел все больше – ему не нравилась перспектива оставлять хозяйку в такой опасности. Это был жуткий лес: страшные изогнутые деревья, казалось, что их изломала какая-то неведомая сила, скручивая в непонятные фигуры. Армитог бы предпочел отправиться напролом через лес, но выбора не было.

Когда Гэндальф сел на лошадь, повернул ее и поскакал на запад, уже шел дождь. Армитог посмотрел на Дарси, и девушка потрепала его по голове.

– Dit is dit («Ну вот и все»), – сказала гномка. – Veilige reis, my vriend («Удачного пути, мой друг»).

«Мы не прощаемся», – мысленно сказал ей Бронированный медведь. Дарси грустно улыбнулась. Тянуть больше было нельзя: все ждали только ее.

– Конечно нет, – кивнула Дарси. – In die naam van wapens («Во имя брони»).

Армитог внезапно поднялся на задние лапы, и из его горла вырвалось гневное рычание, в котором можно было разобрать слова.

– In die naam van wapens («Во имя брони»).

После чего зверь грохнулся на лапы и пустился вдоль леса. Дарси смотрела на него прищурившись, а потом молча подошла к Торину и пошла рядом с ним. Внезапно оказаться вдали от своего лучшего друга и верного соратника оказалось странно —настолько Эсироу привыкла не только к мысленному присутствию медведя, но и физическому.

Лихолесье казалось, сплошной черной, мрачной стеной деревьев. Дорога пошла вверх, и создавая ощущение, что мертвая тишина засасывает их все глубже и глубже. Птицы как-то примолкли, олени больше не попадались, да и кролики пропали. Стволы у этих деревьев были могучие, все в каких-то наростах, сучья скрюченные, а листья – длинные и темные. Плющ увивал деревья сверху донизу и волочился по земле.

Кроме того, в Лесу было темно, как ночью, и только утром и в разгар дня обстановка походила ранние сумраки, но радостного было мало – как-то чересчур мрачно и таинственно. Вход напоминал арку темного туннеля, образованную склонившимися по обе стороны тропы деревьями, старыми, задушенными плющом и обросшими лишайником, так что редких почерневших листьев было почти не видно. Узкая тропа прихотливо петляла между деревьями. Вскоре о дневном свете напоминало лишь небольшое пятнышко, оставшееся далеко позади; звук шагов гулко отдавался в мертвой тишине, и казалось, что деревья нагибаются и прислушиваются.

Когда глаза привыкли к сумраку, путники смогли кое-что рассмотреть в темно-зеленой мгле по сторонам тропы. Иногда эту мглу пронизывал тонкий солнечный лучик, которому удавалось отыскать брешь в густой листве и не застрять в сплошном переплетении веток и плюща. Но случалось такое не часто, а вскоре и вовсе прекратилось.

– Прекрасный лес, правда? – спросила Дарси. Торин кинул на нее быстрый взгляд и усмехнулся. Злиться узбад или нет – было непонятно.

– Волшебник сказал, что здесь какой-то особый воздух, который вызывает галлюцинации, – напомнил Двалин, идущий позади Дарси и Торина. – Кто-нибудь что-нибудь видит?

Отряд ответил нестройным отрицанием. Пока что все шло не так уж и плохо, но Дарси чувствовала, что могло быть и хуже. Прошло совсем немного времени, и гномы возненавидели этот лес; им казалось, что он ничуть не лучше гоблинских подземелий – да и не кончится, наверное, никогда. Тем не менее, приходилось идти вперед, невзирая на то, что им давно уже страшно хотелось увидеть солнце да синеву над головой и глотнуть свежего воздуха. Под пологом леса не ощущалось ни дуновения – здесь навечно воцарились темень, безмолвие и духота. Не по себе было даже гномам, которым вообще-то не привыкать к подземельям, – у себя дома они проводили порой по многу дней без солнца.

– Ты уверена в нем? – внезапно услышала Дарси голос и посмотрела на Дубощита, будто ожидая, что слова принадлежали ему. Но Торин упорно шел вперед, сжав губы и о чем-то сосредоточенно думая. Дарси нахмурилась и оглянулась на других: вряд ли кто-то из гномов что-то говорил.

– Честно? – внезапно засмеялась сама Дарси. Эсироу испуганно осмотрелась по сторонам, ведь была уверена, что ее рот не открывался. – Не знаю, просто он такой…

Эсироу остановилась и Двалин врезался ей в спину.

– Дарс? – позвал он, положив руку ей на плечо. Торин остановился, как и весь отряда, и глянул на них. Дарси слышала, как лихорадочно билось ее сердце, а перед глазами все медленно мутнело.

– Какой «такой»? – снова раздался голос, и Дарси подняла глаза, посмотрев на Торина. Тот слегка обеспокоенно смотрел на нее в ответ. – Наследник? Хороший воин? Достойный жених?

Голос Дарси рассмеялся. Настоящая Дарси встряхнула головой. За спиной слегка озабоченно перешептывались. Она в упор посмотрела на Торина и слегка качнула головой.

– Пора остановиться и отдохнуть, – вынес решение Дубощит. Члены отряда завозились, раскладываясь и доставая еду. Торин подошел к Дарси и внимательно заглянул ей в глаза. – Ты что-то увидела?

– Услышала, – Дарси качнула головой. —Один мой диалог с братом. Я о нем почти забыла.

Торин понимающе кивнул и отошёл от невесты. Дарси потерла плечи руками. Ночи были черны как деготь. Здесь ночи были так черны, словно все вокруг было и впрямь залито черным дегтем.

Хорошо, когда день зимой – ясный и солнечный. Просыпаешься утром, а солнце бьет в окно сквозь сказочные ледяные узоры на стеклах. По голубому небу плывут белые облачка, как летом. Да только зимнее солнце висит в вышине и абсолютно не греет. И небо не такое голубое, как летом, а намного бледнее.

Обычно в такой ясный зимний день на улице поскрипывает крепкий морозец. Выходишь на улицу, чтобы идти по делам, укутавшись по самый нос. Вокруг все белым-бело, просто глаза слепит!

Дарси пробежала по белому утоптанному снежку, а он приятно хрустнул под ногами. Эсироу рассмеялась и легко вильнула в сторону, из-за чего преследующий ее гном упал в снег. Девушка рассмеялась, как и юный гном, стоящий за их спинами, а упавший встал и отряхнул бороду.

– Братец, ты медленно бегаешь! – заявила Дарси, отряхивая шубу от снега. Ферт и Атлан вторили ее смеху и трое наследников дома Эсироу направились по снегу в лесу.

– Так что, милая Дарси, – начала Атлан. – Значит, вы с Торином теперь вместе?

– Ты уверена в нем? – добавил Ферт.

Дарси мечтательно влюбленно улыбнулась. Ее щеки были красными – то ли от смущения, то ли от мороза.

– Честно? —засмеялась она, поигрывая бровями. – Не знаю, просто он такой…

Ферт и Атлан коротко хохотнули. Редкие снежинки падали на мужские бороды и не таяли, покрывая их сединой, и украшали черные волосы девушки.

– Какой «такой»? – наконец спросил Ферт. – Наследник? Хороший воин? Достойный жених?

– Оооо, наша маленькая сестрёнка влюбилась! – засмеялся Атлан, щипая гномка за щеку. Дарси взвизгнула от неприятного касания к замёрзшей коже. Эсироу толкнула брата в плечо, и Атлан поскользнулся, но удержался на ногах.

– Да ладно тебе, брат, – вступился за смущенную Дарси Ферт. – Главное, чтобы она была счастлива, а иначе, – братья остановились и решительно посмотрели на сестру. – Будь он хоть наследником, хоть Королем, хоть самим Махалом. Если он обидит тебя, наши мечи встретятся в бою.

– Ты не выспалась, – заметил Торин. Дарси шла рядом с ним, усиленно потирая глаза и часто зевая. На замечание Дубощита она лишь неопределённо пожала плечами.

– Сны снятся.

– Кошмары?

– Напротив, – покачала головой Дарси. – Очень хорошие сны, воспоминания про братьев. Но они такие яркие и живые, что я забываю о том, что сплю на самом деле.

Но чем дальше, тем было хуже. Кроме постоянных диалогов, которые слышались то тут, то там, прибавилось еще и навязчивое чувство слежки за тобой. Будто из темноты на гномов взирали множеством мелких глаз. Спасали только разговоры с Армитогом – каждый два часа медведь сообщал о том, что он в порядке. Голос зверя в голове немного спасал Дарси, но чем дальше в лес они заходили, тем сложнее становилось поддерживать эту связь.

А потом они потеряли тропу.

– Дарси, – внезапно шепотом позвал тонкий девичий голосок. Эсироу вздрогнула и посмотрела в сторону. У ствола дерева лежала средних размеров игрушка – деревянный конь с искусной резьбой. Дарси смотрела на него как завороженная, и сделала один небольшой шажок к нему. Гномы были заняты поисками тропы, и Эсироу неуверенно сделала шаг в сторону. Деревянный конь внезапно двинулся в сторону, как живой и Дарси, уже не вполне понимая, что она делает, направилась следом.

Дарси не знала, сколько именно она шла вслед за этой деревянной игрушкой, но вдруг она увидела белое пятно. Конь исчез. Дарси прищурилась: посреди темного Лихолесья стояла девочка со светлыми волосами, в белом платье. На щеках у нее были легкие светлые бакенбарды, а глаза – ярко-зеленые

– Дарси! – внезапно широко улыбнувшись, поздоровалась девочка. В ее руках, на которых позвякивали золотые браслеты, был этот самый деревянный конь, который привёл Дарси Эсироу сюда. Девушка подошла ближе, двигаясь медленно.

– Лола… – прошептала Дарс, и младшая погибшая сестра ей светло улыбнулась. Дарси остановилась в пару шагах от нее. Голубые глаза подёрнулись слезами, и Эсироу слабо верила в то, что перед ней стояла Лола. Каким-то участком мозга она понимала, что это все обман, что это – иллюзии, о которых предупреждал Гэндальф. Ей надо было развернуться и уйти, но она не могли пошевелиться. Потому что, даже если это была и иллюзия, то Дарси не могла оторвать взгляд от светлых волос, белого платья, любимой игрушки и доброй детской улыбки.

Это была Лола. Ее младшая сестра.

– Ты скучала по мне? – звонко спросила девочка. Дарси слабо качнула головой, соглашаясь, и мало что соображая. – Я очень по тебе соскучилась! И мама, и папа, и Фелиция, и наши братья.

– Конечно скучала, – со всхлипом произнесла гномья женщина. – Не было и дня, чтобы я не вспоминала о вас.

Лола прищурилась, и в ее ярко-зеленых глазах, которые достали ей, Фелиции и Ростру от матери, мелькнули хитрые искры. Ферт, Атлан, Дарси и Триниан унаследовали голубые глаза отца.

– Ты изменилась, – внезапно заявила Лола, и детский голосок стал необычайно холодным. – Стала такой красивой. Помнишь, сколько мне было лет, когда я погибла?

– Помню, – тихо вымолвила Дарси, опускаясь перед сестрой на колени и смотря ей прямо в глаза. Лола ближе прижала к себе игрушку. – Тебе было всего десять.

Гномы не были бессмертными, хотя срок их жизни был сравнительно долог. Большинство гномов, не погибших в бою или от несчастного случая, доживали примерно до 250 лет, однако встречались и 300-летние долгожители. До 30 лет гном считался слишком юным для войны или работы. Повзрослев примерно к 40 годам, гномы до 240 лет находились в зрелости и расцвете сил (женились они, как правило, годам к 90). Платой за долгий век была стремительная старость: достигнув 240 лет, гномы быстро дряхлели, теряли силы и жили не более 10-15 лет.

– И ты помнишь, как я погибла? – спросила Лола, и Дарси медленно закивала.

– На тебя и Фелицию упал горящий дом в тот день, когда прилетел Смауг.

– Верно, – сказала девочка, опуская руки. Она сжала игрушку в ладони, и с той посыпался пепел. Дарси этого не заметила. – Больно было всего секунду. Яркая вспышка, а потом я быстро сгорела и больше ничего не чувствовала. А ты, Дарси? Тебе было больно, когда мы погибли?

– Разумеется, – тихим шепотом воскликнула гномка. По ее щекам текли слезы. – Ты не представляешь насколько. Я так по вам скучаю, так мечтаю быть рядом с вами. Я так вас любила.

Лола улыбнулась, будто именно это и ожидала услышать. Она отряхнула руки от пепла и протянула их вверх ладонями.

– Ну тогда пойдем, – сказала девочка. Дарси посмотрела на нее непонимающе, и холодная маска покрыла девчачье лицо. Лола повторила: холодно и жестко. – Оставь их. Идем с нами, Дарси.

– Что?

– Это просто, – Лола требовательно ткнула пальцами Дарси в локоть. – Пойдем, сестренка. Я научу тебя. И ты будешь с нами. Как ты всегда и мечтала.

Дарси подняла руку. Ее ладонь мелким тряслась, но девушка медлила. Она держала свою руку на протянутой рукой Лолы, и думала, думала, думала. Она понимала, что лес дурманит, что где-то там ее, возможно, ищет отряд, что Торин о ней волнуется. Но противный внутренний голос шептал: ни это ли ты хотела? Достойно упокоиться, и наконец воссоединиться с родными?

Рука Дарси находилась в пару сантиметрах от ладошки Лолы, когда тишину леса внезапно прорвал крик.

– Дарси!!!

Это был Торин. Дарси знала его в одно мгновение и прижала руку к себе. Она оглянулась.

– Торин, – позвала она шепотом, а потом снова посмотрела на сестру. Детское личико исказилось приступом гнева, а потом Лола исчезла, будто ее и не было.

Дарси одним движением отерла слезы с лица и направилась обратно. Ей было, ради кого жить.

========== Глава 8 ==========

– Он предложил тебе сделку? – спросил Балин, когда Торина впихнули в камеру к Дарси. Девушка подняла голову, посмотрев на Короля-Под-Горой.

– Да! – воскликнул Торин и его голос эхом прокатился по сводам темницы Короля Трандуила. – А я послал его на ишкакхеайдургнуль! Его, и всю его родню.

Дарси устало выдохнула и закатила глаза. В руках она крутила мельницу, которую ей дал Беорн. Она сидела на полу камеры, практически ничего не говоря с того самого момента, как их поймали в ловушку эльфы, да и Торин ни о чем ее не спрашивал: ни где была, и даже темы ее разговора с хоббитом он не коснулся. Эсироу бы радоваться, но она слишком хорошо знала своего жениха – тот будет копить в себе, а потом в один момент взорвётся, и ее сожжет не хуже, чем если бы на месте Торина был Смауг.

Эльфы их отвели в одну из самых глубоких темниц с толстой деревянной дверью. Однако еды и питья им дали; хоть и не больно вкусно, зато много! Что ни говорите, а Лесные эльфы – это вам все-таки не гоблины; эльфы довольно сносно обращаются с пленными, даже если те – их злейшие враги. Только к огромным паукам эльфы обычно беспощадны.

Торин, злой до невозможности, сел на пол, из-за чего Дарси пришлось подтянуть ноги к себе. Такая поза ее не устраивала, и она слегка развернулась, чтобы вытянуться в полный рост и продолжила крутить игрушку, постоянно вспоминая о том, что было бы, прикоснись она к ладони сестры.

Меланхолично скользив по камере взглядом, она заметила, что Торин кинул взгляд на игрушку в ее руках, а после посмотрел на саму Эсироу. Дарси слабо улыбнулась.

– Беорн подарил мне ее, – сказал она, переворачивая игрушку в руках. Ярко-желтая вода стала меняться местами с обычной, и колесо водяных мельниц начало крутиться. – Будет память об этом походе.

– Всех сокровищ Эребора тебе мало? – усмехнувшись, спросил Дубощит. Дарси качнула головой.

– Сокровища-сокровищами, они достояния нашего народа, а это – лично мое.

И Дарси улыбнулась, так светло и искренни, что у Торина защемило сердце. У Дарси было много улыбок: вежливых, надменных, снисходительных, злых, но именно эта красивая искренняя улыбка делала гномку невыразимо прекрасной в глазах Торина.

Дарси внезапно поморщилась.

– На счет того, что я сказал Бильбо…

– Это не важно, – холодно обрубил Торин, отводя взгляд от невесты, но Дарси внезапно дернулась в его сторону и пальцами схватила за лицо, поворачивая к себе.

– Важно! – горячо возразила Дарси, а потом ее рука дрогнула, и она убрала пальцы от лица Торина, но не отсела. – Я сказала чистую правду: я искала достойной смерти. После смерти брата и в начале похода – да, я пришла сюда из-за этого. Но теперь все поменялось.

– Каким образом? – резко спросил Дубощит. Дарси сжала зубы и посмотрела на пол, а потом, глубоко вдохнув, медленно, не спеша рассказала Торину о своем видение с участием Лолы, стараясь не сорваться на слезы, потому что только сейчас она осознала, что произошло и о чем именно с ней говорила погибшая сестра.

– Но в тот момент ты позвал меня, и я поняла, что не могу уйти с ней, – сказала Дарси. Торин смотрел на нее внимательно и не перебивал. – Я поняла, что жизнь дала мне второй шанс, и когда я очнулась от галлюцинации… – Дарси быстро сморгнула слезы, и внезапно протянула руки и сжала ладонь Дубощита. Синие глаза внимательно взглянули на узбада. – Я люблю тебя.

Дарси увидела, как резко выдохнул и вздрогнул Торин. Прошла две секунды, прежде чем Торин перевернул свою руку, хватая Эсироу за руку притягивая к себе. Грубые пальцы впиваются в бок шеи, и Торин резко целует девушку в губы. Дарси не заставила себя долго ждать и тут же ответила на требовательный и собственнический поцелуй узбада. Ее губы его опьяняют, дурманят, просто сводят с ума, заставляют трепетать. Торин испытывает сейчас то, что никогда ранее не ощущал, он чувствует любовь, искреннюю и невинную любовь.

***

Видения всегда приходили неожиданно, накрывая, как огромная волна. Элронд умел их контролировать, вызывать в нужный момент, но иногда случалось и это – неожиданное и сбивающее столку показание будущего. И если такое случалось, значит надо было начинать действовать прямо сейчас.

В этот раз он сидел с Арвен в библиотеке Имладриса, когда книга выпала из его рук, и он схватился за ближайшее перо и бумагу, чтобы записать видение. Арвен подняла на отца недоуменный взгляд, но ничего не сказала – спокойно дожидалась, пока закончится видение. Элронда нельзя было отвлекать, иначе ведение могло сбиться и не дойти до конца, а это может угрожать кому-то. Особенно если отец хватался так резко его записывать.

Прошло минут десять, прежде чем лорд Элронд прекратил писать. Он помрачнел, смотря на написанное, и Арвен робко протянула руку, касаясь ладони отца.

– Ада? – позвала она. Лорд вздрогнул и посмотрел на дочь.

– Собирайся, Арвен, – вздохнул нолдор. – У меня для тебя будет одно поручение.

***

Передвигаться с гномами бесшумно – очень сложно. И если бы Бильбо взялся освобождать одну Дарси, то шансы на успех повышались, а так он вел по темным коридорам дворца Короля Трандуила четырнадцать гномов. Однако все прошло как по маслу – стражников они не встретили. Этой ночью эльфы устраивали большой осенний пир в лесу и верхних залах дворца. Поэтому в тот вечер почти все королевские слуги предавались веселью.

Приготовленные бочки рядами стояли посередине погреба. Многие были из-под вина, но они не годились, так как пришлось бы вышибать днища, а без шума при таком деле никак не обойдешься, и, кроме того, поди потом их закупори! К счастью, в погребе нашлись и другие бочки – в них доставлялись королю яблоки, масло и прочая снедь.

Вскоре удалось отобрать тринадцать бочек, достаточно емких, чтобы в каждой поместилось по гному. Некоторые бочки оказались даже великоваты, и, забираясь в них, гномы с опаской думали о том, как их растрясет и сколько шишек они себе понабивают, невзирая на то, что даже в такой спешке заботливый Бильбо ухитрился раздобыть соломы и разного тряпья для подстилки – он сделал все возможное, чтобы устроить гномов поудобнее. Наконец четырнадцать гномов были затарены. Бильбо тщательно заделал все дырки и щели в бочках и забил днища так крепко, как только смог. Оставшись в одиночестве, он бегал вокруг бочек, еще и еще раз проверяя, все ли в порядке, и с замиранием сердца ожидал дальнейшего развития событий.

Дарси сидела в своей бочке, прижав колени к груди. Как самая миниатюрная из их отряда, она без проблем поместилась в бочке, хотя от замкнутых пространств ей было неуютно. Грела мысль о том, что она выбрала бочку поближе к Торину и Двалину. Пользуясь спокойным моментам, Дарси прикрыла глаза и неуверенно позвала:

«Армитог?»

Прошло несколько минут, прежде чем сознание Дарси заполнило тяжелое медвежье пыхтение.

«Да, я здесь, Дарси».

Гномка облегченно выдохнула.

«Я так рада тебя слышать, – сказала она. Эсироу поведала план хоббита своему медведю, и, вполне ожидаемо, Армитог его не одобрил. Он ворчал, но Дарси слышала, как он прорывается сквозь деревья и недоуменно спросила. – Ты где?»

«Где-то в лесу, – раздраженно рыкнул медведь. Дарси иронично приподняла бровь, и хотя Армитог этого не видел, зато уловил внутреннее раздражение хозяйки. – У меня плохое предчувствие, а ты знаешь Бронированные медведи не могут это игнорировать».

«Думаешь, это связано со мной?» – спросила гномка. Армитог промолчал и для Дарси это было самым красноречивым ответом. По крайней мере, возможность того, что

Бронированный медведь скоро будет рядом ее успокаивала. Но тут эльфы покатили бочки, и пока у Дарси была возможность рассуждать зрело, она сообщила Армитогу, где они могут оказаться, и Армитог пообещал прийти как можно быстрее. И тут мир завертелся так быстро, что Дарси несколько раз в полете прикусила язык, щеку, и ее вообще неплохо помотало. Но это было меньшее, что сегодня могла испытать невеста Торина.

Когда Дарси смогла убрать крышку бочки и выглянуть наружу, она поняла, что бурное течение несет из вниз по реке. Одна за другой бочки проскакивали под каменной аркой и вырывались на волю. Бочки плыли по течению под нависавшими над водой ветвями деревьев, которые росли по обоим берегам реки. Рядом с ней так же проплывали бочки, из которых высовывались злые и недовольные гномы.

Их преследовал Азог со своими орками, и эльфы висели на хвосте – они сражались с орками, стараясь догнать гномов. Кое-кто из орков прыгал в воду, но тут же получал отпор от гномов в бочках – Дарси лично снесла голову одному из врагов. Правда, при этом она чуть не свалилась в воду, но смогла удержаться.

Раздался свист и Дарси дернулось, что-то с силой ударило ее в спину. Гномка открыла рот от шока, боли и схватилась за край бочки.

– Дарси! – крикнул проплывающий мимо Фили и попытался схватиться за бочку девушки, но его руки соскользнули. Торин развернулся на крик племянника и как во сне увидел, как вторая стрела, выпущенная орком, черная и длинная, вонзается в спину невесты. Эсироу в изумлении распахнула глаза.

– Дарси… – недоверчиво позвал Дубощит. И то ли Дарси его услышала, то ли просто искала его взгляд, но в ее расширенных глаза он увидел удивление, страх и вопрос, будто она спрашивала: «это то, о чем я думаю? Стрелы действительно попали мне в спину?» А потом она вздрогнула, руки ее расцепились, и она безвольно повисла на бочке. – Дарси! ДАРСИ!

Ори, пронесся мимо нее, смог уцепиться за мокрый край бочки, но тут раздался яростный рык. Преследующие их орки и эльфы вздрогнули. На берег выскочил Армитог, его дикие медвежьи глаза горели яростью. Он на ходу разорвал пополам двух орков, после чего прыгнул в воду. Медведь барахтался несколько секунд, потом выровнялся и схватился зубами за бочку Дарси и потянул ее к берегу, преодолевая сильное течение. Ори пришлось убрать руку.

– Нет, нет! – кричал Торин, но река неумолимо уносила его, да и Армитогу было все равно на крики узбада. Последнее, что увидел Дубощит – как медведь пытается вытащить хозяйку на берег. Потом река вильнула в сторону, медведь с гномкой скрылся за поворотом, и только Оин, плывущий последним, сказал, что к Дарси и Армитогу поспешили два эльфа – тот светловолосый, что обвинил Торина в краже, и рыжая эльфийка.

***

– Нам надо вернуться!

– Торин, – покачал головой Балин.

– Мы должны за ней вернуться! – прорычал Король-Под-Горой и явственно направился обратно. Гномы засуетились —с одной стороны, им надо было остановить своего предводителя, но и вставать на пути у рассерженного Короля они не рискнули.

– Торин стой! —Балин схватил Торина за плечо и узбад повернулся к нему. – Послушай меня! Даже если Дарси выжила, в чем я, прости меня, сомневаюсь, она в руках у эльфов. Они будут использовать ее для шантажа, и мы не знаем, что они попросят!

– Не имеет значение! – огрызнулся Дубощит, скидывая Ты думаешь, я оставлю ее в их руках?!

– Торин, оглядись! – старый гном простер рукой, указывая на долину, что открывалась впереди. Дальше темнел Эребор. —Мы как никогда близки к Горе! Мы почти победили, – в глазах узбада крепчал и рос спор с самим собой, он метался между любимой женщиной и своим священным долгом, поэтому Балин продолжи. – Ты любишь ее и хочешь вернуться за ней, я понимаю, но Дарси бы хотела, чтобы мы победили. Чтобы ты стал королем, которого она видела в тебе.

– Да и кроме того, – вступил в разговор Двалин. – Если мы вернем Эребор с его сокровищами, то сможем торговаться и вызволить ее. Если конечно, эльфы не дали ей умереть.

Торин не хотел оставлять Дарси. Не сейчас, когда он только-только обрел ее, когда она снова доверилась ему, была его. Он не знал, жива ли она, но даже если нет – Дарси Эсироу заслуживала быть похороненной со всеми почестями, ее тело не должно было быть в руках эльфов. Кроме того, ему хотелось верить, что Дарси все-таки была жива.

Спор длился до самого вечера. Кто-то принимал сторону Торина – Фили, Кили, Бильбо, сам же Дубощит твердо знал, что ни за что не бросит свою невесту. Точно так же ему хотелось быть уверенным и в остальных: слишком многое они пережили вместе с Дарси. Сама бы Эсироу не согласилась принести в жертву никого из них.

Но как-то так получилось – Торин и сам до сих пор не понял, как такое возможно – но на закате большинство постепенно начало склоняться к другому варианту. Никто ничего не говорил вслух – страшное решение просто витало в воздухе. «Мы должны… мы должны, ради будущего… Дарси бы нас поняла…»

И в какой-то миг, на сотую долю секунды, Торин, видимо, дал слабину – как иначе объяснить, что выбор был сделан практически единогласно? Где-то, среди разговоров и споров до хрипоты, когда он почти кричал, доказывая, что будущее без Дарси невозможно, он оступился – может, просто устал, а может, не вынес давления. И этого Торин Дубощит, сын Траина, Король-Под-Горой не мог простить себе до сих пор.

Каждый день, каждый час из тех дней – когда они были в Дейле, когда они возвращали гору, сражались со Смаугом, когда он упивался тем, что получил заслуженную корону – что он провел без любимой, он корил себя за слабость. Почему, почему он не выстоял? Почему отпустил свою Дарси? Почему не смог ее защитить?

========== О нем ==========

Торин мог сказать, что он сходит с ума. И, вероятно, так и было.

Дубощит практически рад, что все это время не может думать о женщине, которую потерял – такой момент выпадает только в лодке Барда, и тогда он только и делает, что винит себя в том, что они бросили Дарс. Потом начинается настоящее безумие, и Торин сражается с самой смертью, и о Дарси почти не думает. Лишь иногда мелькает мысль, что Эсироу сделала бы все по-другому. И что если сейчас умереть, будет ли она ждать его по ту сторону? Но Торин выживает и живет, потому что он должен сделать то, что желала бы его невеста, и почтить ее память теперь святой долг Дубощита.

Сначала он увидел Дарси, когда узнал о смерти Смауга. Ему показалось – только показалось – что где-то за горами сокровищ мелькнула знакомая девичья фигура, но конечно, этого не было. Торин лишь лишний раз вспомнил о том, что его любимая женщина была далеко от него, а возможно – уже последовала в чертоги к своим праотцам.

Но спустя буквально два дня после победы Бардом над драконом образ Дарси преследовал Торина все больше и больше. Он видел ее то тут, то там в небесно-голубом платье, с туго заплетёнными косами, с короной, которая ей полагалась после свадьбы с Торином, с тяжёлыми ожерельями на шее, кольцами. Такой, какой она должна была быть. Сначала он подумал, что спит, но видение начали преследовать его наяву. И Дубощит хотел допустить мысль о том, что Эсироу, возможно, вернулась к нему, пока Кили не развеял эту надежду.

В тот день Дарси появилась буквально в двух метрах от него. Ее голубые глаза скользнули по Торину взглядом, преисполненным нежностью. Она улыбнулась и тихо рассмеялась:

– Ты же не серьезно, Торин?

Он хотел было спросить, что именно она имеет в виду – и при этом Торин понимал, что красавица перед ним не больше, чем видении – но тут пришел Кили и, задев плечом видение Короля, заставил Дарси раствориться в воздухе все с той же безмятежной улыбкой. Племянник доложил о том, что Аркенстон они пока не нашли, а люди требуют свою половину сокровищ. Торин забыл о Дарси на это мгновение. Но она не забыла о нем.

Любовь слепа, поэтому безумию приходится водить ее за руку. И даже независимо от возраста сумасшествие, порой, становится поводырем для влюбленного сердца. На долгую жизнь такие болезненные отношения точно не обречены. А вот их создатели и виновники – сами влюбленные – рискуют либо вылечиться, либо окончательно слететь с катушек.

Образ Дарси становился все реальнее и реальнее, и если Балин знал об этих видениях, то сказал, что они крепнут вместе с драконьей болезнью, потому что Дарси была своеобразным сокровищем для Торина. На данный момент – недоступным ему. Но старый гном ничего не знал о галлюцинациях своего Короля, лишь иногда видел, как взгляд Торина, безумный и немного испуганный, останавливался на месте, где никого и ничего не было.

Дубощит все еще верил, что его невеста жива и через какое-то время он получит от Трандуила предложения обменять Эсироу на самоцветы, белее света звезд. На это согласиться можно было – Дарси стояла гораздо дороже.

Следующий раз Торин увидел Дарси ночью, после того, как гномы стали готовиться к войне против эльфов и людей. Король отослал письмо своему брату Даину и был, в целом, спокоен. Разве что душа его металась от того, что сокровища могли у него отнять. Мучающий бессонницей от таких мыслей, Торин бесцельно бродил между покоям. Вот эти когда-то занимал его брат Фрерин, а эти принадлежали Дис. Правда, когда у нее родились сыновья, она заняла более просторные. А чуть дальше по коридору были покои Дарси Эсироу – через несколько комнат от его собственных, чтобы влюбленные не могли проводить ночи вместе, но и слишком далеко не находились.