Текст книги "Мы такие родные, но не будем прежними (СИ)"
Автор книги: Destiel-love
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– А ты? – тоже киваю.
– Я сегодня звонил Леши….– не знаю стоит ли продолжать рассказ, но язык за зубами держать уже не могу. – В общем они были вдвоем, и…такое многозначное дыхание, знаешь, в общем я думаю, я…– не знаю, как это сказать.
– Вот ты, Женя, вроде взрослый мальчик, а слово «секс» так и не научился произносить, – он хлопает меня по плечу и ржет. Мы возвращаемся к парням. Вечер обещает быть веселым, даже слишком.
Я не знаю, кто из нас заказал столько бухла, но уже через пол часа живым оставался только Леша. И то по выше упомянутой причине: он не пьет. Женя вел эфир, но не все его слова были понятны, так как язык значительно заплетался. Я же вообще старался не шевелиться, лишь бы не вызвать в себе желание проблеваться, хотя оно итак сидело в моей голове. Печень и желудок не были готовы к такой попойке, особенно после того вечера, когда Тошик отрабатывал на мне приемчики. Ладно, не будем вспоминать об этом.
Мы сидели до поздней ночи, пока работники бара не попросили нас уйти, но именно уйти мы не смогли, лишь выползти. Леша затолкал нас в машину и куда-то повез. Если бы я только знал куда именно…
========== Но мне надо уйти ==========
От лица Жени Мильковского
Утро выдалось не самым лучшим. Я проснулся от того, что меня кто-то душил. Точнее чья-то рука на моей шее совершенно не давала мне дышать. Кое-как разлепив глаза, я стал пытаться понять где нахожусь. Сначала обстановка не вызвала у меня подозрения, ведь я просыпался в этой спальной полгода, но потом до меня дошло.
Я скинул одеяло и увидел под ним Трухина, который не двусмысленно лежал возле меня почти голый и с кучей засосов на шее. Я скинул с себя его руку и побежал в ванную, молясь, что бы на мне не было ничего. Но, видимо, всевышний сегодня был явно не на моей стороне. Вся моя шея была усыпана укусами-засосами.
– Твою мать, – я потер шею, видимо каким-то образом надеясь, что они пропадут, но от этого стало только больно.
– Мда, красавчик, – из-за спины раздался голос Леши. – Спать нам не дали, – парень хлопнул меня по плечу и пошел к раковине. Я стоял по среди ванной, уставившись в зеркало и просто молчал. Мы переспали?
– Ничерта не помню, – сажусь на крышку унитаза, пытаюсь привести свои мысли в порядок. Помню только разговор, что-то про дружбу…ну да, смотрю хорошо контакт налаживаем. Черт, мы за все время отношений ни разу, а тут…
– Что именно ты хочешь узнать? – Леша поворачивается ко мне с щеткой в зубах, насмешливо смотрит на меня, будто уже заранее предвкушает мою реакцию.
– Ты же не хочешь сказать, что мы с ним….ну ты понял, – чувствую, как краснеют мои щеки.
– Тогда мне лучше не отвечать, – он вновь отворачивается и начинает полоскать рот.
– Твою мать, – я падаю лицом в ладони и пытаюсь собраться с мыслями. Как я мог такое допустить, а? Как я мог сделать что-то подобное? Как я мол позволить ему сделать что-то такое? Пока Тошик хрен знает где, а я тут…не лучше.
– Да не переживай ты так, думаю Антона не будет еще пару дней, купи «бодягу» или что-то такое, заживет быстро, – Леша вытирает лицо от воды и выходит, оставив меня наедине с мыслями. Умываюсь на скорую руку, чищу зубы своей же щеткой, которую я оставил у него давным-давно, и выхожу, тут же направляясь на звуки Лешиного голоса. Лучше быть поближе к парням, подальше от Жени, хотя бы не оставаться с ним наедине.
***
Мы сидели на диване и тихо беседовали о какой-то ерунде. Парни пару раз пытались шутить на тему нашей с Женей ночи, но словив мой отчаявшийся взгляд, видимо, пожалели и перестали. Женя проснулся только через пол часа, весь взлохмаченный, в засосах и с диким сушняком. Опустошив залпом целую бутылку пива, он плюхнулся в кресло.
– Мда, с самого утра уже бухать начинаем, – скептически оглядев его, протянул Рома.
– Думал сдохну, – вздохнул Трухин. Он намерено не смотрел на меня, я видел, как его взгляд оббегает меня кругами, то пройдясь по моим ногам, то по стоящему за диваном шкафу.
– Меньше пить надо, алкоголики, – Леша зло зыркнул на Рому, от чего тут лишь усмехнулся.
– Ну я то был не на столько пьян, – протянул он, весьма опрометчиво проводя пальцем по Лешиной груди. Ну да, ребят, совсем не палитесь, ни сколечко.
– Ты был в хламину, – язвительно ответил Леша. Самая настоящая заноза в заднице, прям как Антон когда-то. Ох и намучается Рома с ним, проверял на себе.
– Что сегодня делать собираетесь? – перевел тему Рома. Хитрый ход, я до него не додумывался. Хотя оно и ясно, я в принципе не мог позволить себе подобное в отношение к Тошику. Леша обижено надул губы, на что Булахов лишь усмехнулся.
– У меня намечается серьезный разговор, да, Женя? – Трухин резко поднял взгляд на меня, от чего я растерялся. Мне хотелось кричать: НЕТ-НЕТ-НЕТ. Но вместо этого я просто кивнул, утыкаясь взглядом в пол.
– Тогда мы, наверное, лучше поедем, разговаривайте, – Леша подмигнул мне и похлопал по плечу, видимо в знак поддержки. – Не тупи, Жень, он ведь лучше, – шепнул он мне в самое ухо, на что я лишь поморщился. Я бы, может, и мог согласиться с ним, да только вот уже и сам запутался кто здесь хороший, а кто плохой. Мне казалось, что цель людей, окружающих меня, как у суицидальных групп вроде «море китов» и прочего дерьма. Все вокруг хотят, чтобы я просто выпилился.
Парни начали собираться, и я чувствовал, как с каждой секундой исчезала надежда избежать всего того дерьма, которое сейчас нам предстоит вылить друг на друга. Мне даже знать-то не хочется, как все произошло. Не то, что говорить об этом. Хочется просто сбежать, уехать к себе домой, запереться и больше никуда никогда не вылезать. Не видеть Женю, не видеть Тошика, потому что теперь я последнему даже в глаза посмотреть не смогу.
Когда за пацанами захлопнулась дверь мое сердце, видимо, решило выбежать за ними, потому иначе этот танец в груди ничем не объяснить. Я тут же развернулся и пошел в зал, падая в кресло. В нем казалось безопаснее всего. Сейчас любое препятствие между нами казалось мне хоть каким-то спасением.
– Только жертву из себя не строй, – Женя прошел мимо меня и остановился посреди комнаты. Всем своим видом он пытался показать то, как вся эта ситуация его смешит. Ну да, действительно, ведь столько поводов посмеяться! Это сарказм.
– А я пытался? – он усмехается.
– Да ты по жизни такой, сам не замечаешь? Я идиот велся на это, а сейчас понимаю, что это не ты жертва, а каждый, кто связывается с тобой, Женечка, – он уходит на кухню и возвращается оттуда с еще одной бутылкой пива и пачкой сигарет. Закуривает, плюхается на диван.
– Хочешь облить меня дерьмом? – пытаюсь сохранить спокойствие, но чувствую, как к горлу подступает ком. Это, блять, не честно! Не честно, что все вокруг меня обвиняют! Не честно, что эти двое, он и гребанный Тошик считают меня какой-то сраной шлюхой! Не честно, что все вокруг думают лишь о том, как бы посильнее втоптать меня в дерьмо!
– Тебя дерьмом не я облил, Мильковский, ты сам по уши в дерьме стоишь благодаря своему любимому Антону, которого ты так не кстати забыл этой ночью, – затягивается глубже, соря пеплом на блюдце, которое он каким-то образом удерживал на коленке.
– Будем говорить о моих отношениях с Антоном? – он дергает плечами.
– Как можно говорить о том, чего нет? – усмехается. – Ты правда такой идиот, Жень? Ты ж ему нахуй не нужен, сам посмотри! Он хоть раз тебе написал!? Чем он занят, Женя!? Концерт уже прошел, и где же твой любимый!? – я закидываю голову назад, закрывая глаза.
– Хватит уже! – прошу замолчать, потому что от его слов становится невыносимо больно.
– Что хватит, Женя, что!? Он просто вновь играет тобой, как и раньше! Почему ты не видишь этого!? Почему ты не видишь, что не нужен ему!? Почему ты не видишь, что нужен, блять, мне!?
– Женя! – закрываю уши руками, отворачиваюсь в сторону. Не могу! Не могу больше слушать этого! Я просто больше не могу! Я устал копаться во всем этом дерьме! – Ты думаешь я не знаю этого!? Ты думаешь мне хорошо!? Я знаю какой он, Женя!! Я знаю, кто такой блядский Тошик! – встаю с кресла и буквально бегу в коридор. Все, достаточно поговорили, я больше не хочу ничего слышать. Даже если снова придется менять группу, даже если я снова останусь один. Я просто не хочу больше слышать этого!
– Куда ты!? – ловит меня в коридоре, хватает за руку и притаскивает к себе. – Разве этой ночью все было на столько плохо!? Разве тебе не было хорошо со мной!? – он умоляюще смотрит в глаза, а на меня накатывает истерика. Я смеюсь.
– Я даже не помню сраной ночи! – вырываюсь, влетаю в ботинки, хватаю куртку и выбегаю из квартиры, перепрыгивая через ступеньки, бегу вниз. Хочется исчезнуть.
========== Холодный душ мне теперь по душе.. мертвые мысли стекают по исцарапанной шее ==========
Я стоял под холодным душем и пытался не разреветься, что выходило с трудом. Нет, это было каким-то издевательством, будто кто-то сверху решил меня добить. Было тошно смотреть на себя в зеркальное отражение душевой кабинки, эти багровые засосы не давали покоя. Мне хотелось содрать с себя кожу, хотелось вырезать их лезвием, хотелось сделать хоть что-то, лишь бы они исчезли.
Давно мне не было так хуево. Будто бы и никогда. И правда говорят, что никто не сделает вам больнее, чем вы сами. Совесть проедала мой мозг изнутри, мне хотелось выть. Я не мог даже представить, что делать дальше. Лишь молился о том, чтобы Тошик еще хотя бы пару дней не вспоминал о моем существование. Где угодно, с кем угодно, лишь бы он не видел чужих следов на моем теле.
Выйдя из ванной я услышал, как где-то в коридоре разрывается мой телефон.
Скорее всего снова кто-то написывает в вк, закидывая абсолютно неинтересным дерьмом мои диалоги. В сотый раз спросить: как дела, что я делаю? Неужели правда так интересно? Но мои ожидания не оправдываются.
«Жень, прости, нет времени, я уже в Москве. Приеду завтра.»
Блокирую телефон и вновь возвращаю на тумбочку, устала опускаясь на маленький пуфик. Ну да…и на что я надеялся? Но так ведь лучше, даже немного отпускает, выдыхаю. Так лучше…точно.
«Все хорошо, не переживай»
Оправляю в ответ. Я бы позвонил, да только вот не хочется, кажется, что язык не повернется начать с ним разговор.
«Я скучаю»
Сообщение остается без ответа, так как в дверь начинают стучать. Я совершенно забываю о том, что стою в одном полотенце. Не думая открываю дверь, и меня тут же хватают за шею, не давая даже сообразить, что происходит.
– Долго еще ты бегать будешь? – голос Трухина звучит зло, даже слишком. Я впервые вижу его таким…пьяным и в бешенстве. – Я уже не маленький ребенок, хватит мне мозги ебать, Мильковский, надоело, – он толкает меня вперед и запирает дверь. Внутри подкатывает еле забытое чувство, как в тот вечер, как с Тошиком. Женя, видимо, решил сравнять счет с Ниженко.
– И что делать будешь? Ты мне сразу скажи, чтоб без лишнего насилия, мне то уже терять нечего, вы ведь все равно всегда берете то, что хотите, – мой голос звучит жалко, почти сквозь слезы.
– Я не собираюсь ничего делать с тобой, я пытаюсь понять тебя! – он скидывает куртку и вновь подходит ко мне, подтягивая к себе за плечи. От него сильно несет алкоголем и сигаретами. К последнему я уже привык, он всегда много курит, но вот алкоголь…– Скажи мне, Женя, неужели так сложно избавиться от старых привычек?
– Как бросить курить, – это вырывается как-то само. Он хмыкает, видимо приняв это достойным аргументом.
– Все равно от любой привычки можно избавиться, – все же не соглашается он. – От любой, Жень, так же, как и от твоей глупой привязанности, – он проводит рукой по моей щеке. – Я ведь вижу, что ты просто боишься что-то менять! Вижу, что ты просто тупишь! Это уже давно не твой сраный Тошик, не тот пездюк, о котором ты так бредишь, Женя! Это сраный Ниженко, человек, который сотворил с тобой это все! – он машет руками, а после толкает меня к стене, прижимая своим весом. Я почти задыхаюсь от этого запаха перегара. Впервые вижу его на столько в жопу, даже удивлен, что он все еще не валится с ног.
– Женя, прошу тебя, прекрати, – мотаю головой, будто пытаясь отрицать все его слова. Да, я знаю, что он прав! Да, я знаю! Но я не хочу этого слышать, мне достаточно того, что это итак проедает мой мозг изнутри.
– Я не могу, Мильковский! – он хватает руками мое лицо и утыкается лбом в мой лоб. – Я не могу, понимаешь!? Я не могу не думать, не могу не чувствовать к тебе всего того, что чувствую! А теперь еще и эта ночь…как мне жить, а? Ты ворвался в мою жизнь, а теперь…– отпускает меня и отходит в сторону.
– Что теперь? – вытираю слезы, которые потекли против моей воли. Я даже и не заметил, как начал плакать. Это просто было выше моих сил. Все, что творилось со мной – все добивало меня. То одно, то другое, то третье…кто-то сверху точно хочет моей смерти.
– Теперь ты срешь мне в душу! – он со всей дури впечатывает кулак в стену. Я зажмуриваюсь, будто ожидая, что следующий удар придет по мне, но этого не происходит. Потому что это чертов Трухин, и он лучше тысячу раз сделает больно себе, чем нарочно ударит меня.
– Я не хотел этого, ты понимаешь? Думаешь мне легко? – мне хочется извиняться перед ним, но я не могу произнести сраное «прости», потому что это не имеет смысла. Это слово давно обесценилось, особенно среди нас.
– Я не думаю, что тебе легко! Я пытаюсь спасти тебя, ясно!? Я пытался, и у меня почти получилось, пока эта тварь вновь не появилась в твоей жизни!! И ладно бы он сделал хоть что-то, за что ты и правда мог его простить, но нет! Он использовал тебя, как шлюху! Ты хоть понимаешь, что творишь, Женя?! – он смотрел на меня, как обезумевший, как люди перед смертью, как кто-то, кто уже совсем отчаялся.
– Чего ты хочешь добиться этим? Ты ничего не изменишь, Женя! – я опускаюсь на пуфик и утыкаюсь лицом в ладони. – Ты пришел чтобы вновь сказать мне о долбанной ночи, которой я не помню? Пришел, чтобы вновь напомнить мне о том, что я всираю свою жизнь?! Ну и что я должен сделать после этих слов, а, Женя? Прыгнуть к тебе на шею? Так ты это себе представляешь? Да, я идиот, да, мой выбор глуп до безумия, и я правда дорожу «тем пездюком», знаю, что того Тошика уже не вернусь, но я пытаюсь! Так же как ты сейчас пытаешься вернуть что-то свое, что-то, чем ты начал дорожить! А я с ним долбанных 5 лет! И это не считая тех, когда мы еще не были в отношениях, – поднимаю глаза и не сразу нахожу его. Женя сидит на полу, обняв колени и смотрит в пол. Мое сердце сжимается, слишком больно на это смотреть. Он тоже плачет, возможно впервые за все то время, что я его знал. Вытирает слезы рукавом своей рубашки, всхлипывает, но все равно пытается сохранить лицо. Я тоже плачу, но уже привычно. Кажется, за все это время я выплакал уже море слез, словно глупая девчонка. Но так уж я устроен, не могу держать в себе эти сраные чувства.
– Ты правда любишь его, да? – смотрит на меня, трясущимися руками выуживает из кармана сигареты. Я бы возразил, но не хочу. Пусть, может так ему будет легче.
– Не знаю, – мои губы дрожат, я просто смотрю на него, и язык не поворачивается сказать, что люблю. А может и не из-за Жени. Я на самом деле уже так запутался…
– Тебе не холодно? – он натягивает на лицо грустную ухмылку, слишком резко отходя от темы. Вспоминаю, что сижу в одном полотенце, тут же судорожно ищу чем прикрыться, но он подползает ко мне, не давая встать, и кладет свою голову мне на колени, чем немного стаскивает полотенце. Я сижу в полном замешательстве, зато хоть слезы перестают течь. – Тебе идут засосы, с ними так красиво, – он поднимает голову вверх, смотря на меня. Я молча утыкаюсь взглядом на его шею, где так же красуются мои. – Жаль, что они быстро проходят, – поднимает руку, проводя пальцами по кадыку.
– Зачем ты делаешь это? – убираю его руку, но он продолжает сидеть на месте.
– А почему нет? Ты ведь лез ко мне этой ночью, – он усмехается. Господи, сейчас Женя может наврать мне что угодно, ведь я не помню ничерта! И самое хуевое, что все это может оказаться правдой. Что скорее всего это и была правда. – Ты говорил, что не любишь его, точнее не любишь нового Ниженко, а еще, что засадил бы Леше, потому что он до жути напоминает тебе маленького Антона, – начинает смеяться. Мне становится противно, хочется скинуть его с себя, но он не дает. Ему весело, видимо решил мне все рассказать, сделать больнее. Он поворачивается ко мне всем телом и резко кладет руку мне на пах. – Ты, видимо, малышей любишь, да Женя? А еще мне что-то про мораль заливал, – смеется громче. – Жаль только, что твой малыш сильно расстроится, когда поймет, что его игрушкой играл другой, – наконец-то встает, и я тут же вскакиваю на ноги, несясь в комнату. Я не понимаю, что происходит. Стаскиваю полотенце и быстро напяливаю на себя трико. Сука! Мое тело, кажется, сходит с ума. Потому что реагирует оно вполне однозначно. У меня встает на его прикосновения. Я даже забываю все то, что он только что говорил. Вылетаю на балкон, пытаясь привести свои мысли в порядок, заставить тело успокоиться.
– Уйди пожалуйста, – прошу я Женю, когда он заходит за мной.
– Зачем? Это нормальная реакция, Мильковский, ты хочешь меня, – он подходит сзади, обнимает и утыкается лицом мне в шею, обдавая ее горячим дыханием. Я чувствую, как к горлу подступает волна отвращения к себе, но от этого легче не становится, тело все равно продолжает отвечать на его ласки. Меня бесит Женя, бесит его переменчивость. Он то играет жалеющего понимающего папочку, то недонасильника, который всеми силами пытается совратить меня, то человека, которому на все посрать! А то вообще гребанного страдальца! – Ты не любишь его, Женя, пожалуйста, признайся себе, – проводит руками по голой груди. Я ищу взглядом пачку сигарет на подоконнике, но он меня опережает. Протягивает мне сигарету, поднося ее почти к самому лицу. Я зажимаю ее губами, и он тут же подносит зажигалку. Все еще обнимает меня со спины, я не понимаю, почему не отталкиваю его, не понимаю, почему не могу сделать этого.
– Когда-нибудь вы все оставите меня в покое? – мой голос звучит жалко, и почему-то дрожит. Наверное, от холода, ведь на улице еще не лето, и даже не разгар весны. А я стою в одних трико.
– Как только я буду уверен в том, что ты в порядке, – он отходит и я поворачиваюсь к нему.
– Я в порядке, Женя, у меня все было заебись до этой сраной ночи! – срываюсь и кричу на него. Он ошарашено смотрит на меня, совершенно не ожидав такой реакции. Но уже через секунду замолкаю и я.
– Какой ночи? – в проеме двери показывается Ниженко.
***
Я уже не грани истерики, мои ноги и руки меня не слушаются, барабаня непонятные ритмы под столом. В голове полнейший бардак, и все, чего мне хочется, так это сдохнуть. Ведь вся эта ситуация полный пиздец! Два человека, которые вполне способны убить друг друга сидят за одним столом.
– Красивые засосы, Женя…Жени, – усмехаясь, произносит Антон после долгого молчания. Я, кажется, забываю как дышать. Хочется просто провалиться вниз, пролететь эти долбанные пять этажей и рухнуть в груду раздолбанных плит.
– Лучше уж, чем синяки, которыми ты его расписал, – в тон Ниженко отвечает Трухин. Я чувствую, как воздух искрит. Они буквально готовы сожрать друг друга взглядом.
– А ты, смотрю, записался в его стилисты? Или как это лучше назвать? «Художником» тел подрабатываешь? – усмехается, но я вижу, как шевелятся его скулы, как кадык бегает то вверх, то вниз, как кулаки сжимаются на столе.
– Подрабатывают шлюхи вроде тебя, – я зажмуриваюсь, но ничего не происходит. Раскрываю глаза удивленно смотря на Антона. Он продолжает улыбаться, и пытаться прожечь в Трухине дыру взглядом. Что пошло не так? Разве Ниженко не должен был начать разносить все в пух и прах еще тогда, когда только зашел?
– Остроумно конечно, но не для человека, который скоро женится, да, Женя? – кажется в моем уставшем мозгу происходит диссонанс.
– Что? – это вырывается как-то само, я даже не успеваю понять, как что-то спросил.
========== Уйти ==========
От лица Тошика
Вся эта ситуация казалась мне смешной, но злила до ужаса. Я не был удивлен, когда увидел их вдвоем, услышал про ночь, нет, совсем. Я почему-то был уверен, что так и будет. Может ради мести, может просто из-за чувств, которые у него к Трухину все же были. Но я знал, что так будет, поэтому все обошлось без лишних драм. Конечно до тех пор, пока я вдруг не вспомнил одну интересную деталь.
– Разве Женя тебе не рассказывал? Ах, да, он же навешал тебе, бедному, лапши, что свадьба отменяется, что они разошлись, – наиграно вздыхаю.
– Заткнись, Ниженко, это не твое дело, – тут же вступает Трухин. Он выглядит ужасно, воняет перегаром, да и вообще…как с таким можно быть? Не знаю, меня в принципе не привлекали подобные мужики, лишь мальчики, на подобие Жени, а если бы честным, то из пацанов и вовсе только он. Трухин чуть ли не копытом бил, наверное, сейчас жалел, что не придушил меня в том парке.
– Пусть говорит, – Мильковский, как обычно в прочем, выглядит жалко. Заплаканные глаза, сутулые плечи, тело не понятно в чем. Синяки, засосы, царапины. Все смешалось до такой степени, что уже начинаешь привыкать к тому, что цвет Жениной кожи сиреневый. Да, в этом есть моя вина, но следы там не только мои. От этого в горле появляется ком. Мне обидно до жути, до коликов, до того, что аж пальцы на ногах сжимаются.
– Ты совсем ахуел, Ниженко!? – Трухин все-таки не выдерживает, вскакивает, хватает меня грудки, вытаскивая из-за стола. В этот раз мне незачем держать себя в руках, в этот раз мне хочется размазать его по стенке, стереть в порошок, и все это на глазах нашего обожаемого Женечки. Но он вновь разревется, словно девчонка, потому что бессилен, потому что даже влезть между нами не сможет.
– Я говорил с ней, Женечка, она так рада, – продолжаю вещать специально для Мильковского. Да, я не имею право злиться на Женю, хотя бы потому, что принес ему слишком много боли. Но трахаться с другим, находясь со мной в отношениях, для него это слишком.
Трухин замахивается и первым бьет меня в живот. Я даже не замечаю этого удара, видимо уже привык. Да и бьет он, кстати, слабенько. Ухмыляюсь, замахиваюсь и бью в ответ. Влад всегда говорил, что я бью словно палкой, точные удары – это хорошо, особенно для барабанщика. И сейчас я могу показать себя во всей красе.
Краем глаза замечаю, что Женя встает из-за стола. Ожидаю, что сейчас начнутся крики, но ничего не происходит. Он проходит мимо нас. Но отвлекаться на него уже нет времени.
***
От лица Жени Мильковского
Я одевался в спешке, под звуки разрушения моей квартиры. Мне было плевать, пусть хоть поубивают уже друг друга! Я просто заебался, хватит с меня этого цирка. Закинул в рюкзак все необходимое и просто выбежал из квартиры, захватив по пути первую попавшуюся гитару в чехле. Надеюсь она хотя бы моя.
Здорово, просто шикарно! Благодаря этим двум в моей жизни все летит в пиздень! И скажите мне, когда все это прекратиться!? Женя женится. Да просто замечательно! Какого хуя он тогда ко мне лезет, а!? Тошик тоже…а что Тошик в принципе? Он увидел то, что увидел, услышал то, что услышал, сделал выводы. По крайней мере теперь он не соврет, когда назовет меня шлюхой. Теперь может повторять это хоть сто раз, мне нечего возразить, да и зачем? Наконец-то его слова хоть чем-то подкреплены. Все приятнее, чем слушать оскорбления необоснованно.
Бегу по лестнице слишком быстро, два раз спотыкаясь о не завязанный в спешке шнурок. Куда бегу сам не знаю, куда-нибудь, где эти двоя меня не найдут как можно дольше. Мысленно перебираю все возможные варианты, их оказывается только два. Набираю номер Ромы.
– Да? – сонный голос друга заставляет меня немного успокоиться.
– Ром, можно к тебе? – говорю слишком быстро, так как воздух в легких заканчивается с безумной скоростью.
– Да…что-то случилось? – видимо все-так был не один, конечно же с Лешей…я идиот. Но выбора у меня не было.
– Приеду расскажу, если кто спросит про меня я тебе не звонил, – сбрасываю вызов и вновь перехожу на бег. Вряд ли эти двое вообще заметили мой уход, ведь они слишком заняты тем, что рвут меня на куски. Будто я мороженное, которое они делят.
У Ромки я оказываюсь довольно быстро. Запыхавшийся падаю на пол, Леша с Ромой в панике, пытаются понять, что происходит. Приносят мне воды, уносят куда-то мои вещи, перетаскивают меня в зал.
– Что случилось, Женя? – когда я немного успокаиваюсь, спрашивает Рома.
– Я бежал, – все еще не могу отдышаться.
– Зачем? – Леша протягивает мне бутылку колы, заметив, что вода в моем стакане закончилась.
– Потому что в моей квартире двое ушлепков решили устроить ринг, – я облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. – Пожалуйста, можно я останусь здесь хотя бы на неделю? Чтобы никто не знал об этом, – слышу, как вздыхает Рома.
– А как же репетиции? Концерт…– мотаю головой.
– Не могу, Ром, это выше моих сил, – парни садятся ко мне, мы сидим в тишине.
– Так, ладно, до четверга еще есть три дня, посмотрим, пока отдыхай, – он хлопнул меня по плечу и пошел на кухню. – Попьем чай, успокоимся, все обдумаем, а я попозже съезжу к тебе, узнаю, чем закончилось их побоище, – Леша подсел поближе.
– Все на столько хуево, да? – он жалостливо смотрит на меня, как дети на подбитых котят.
– А что может быть хорошего во всей это ситуации? – устало протягиваю я.
– Это все из-за этого сраного Ниженко, – он морщиться.
– Блять, нет! – это вырывается само. – В этом не виноват кто-то один!
– Леш, ты всей ситуации не знаешь, – вновь вступил в разговор Рома.
– Да если честно, то я вообще в шоке от того, во что превратилась моя жизнь, после того, как я к вам в группу попал, – господи, как же я понимал сейчас Лешу.
– Такие же чувства были, когда впервые Ниженко увидел. Типа, эй, малыш, что ты делаешь с моей жизнью, все ведь было так спокойно, – отшучиваюсь я. Не знаю зачем, ведь на самом деле смешного мало.
– Так, тихо, Трухин звонит, – из кухни выбегает Рома, жестами показывая нам с Лешкой заткнуться как можно скорее. – Да? – он берет трубку и отходит к балкону. – Эм…нет, а что случилось? Что!? Где? Да хорошо, скоро буду, – он выключает телефон и поворачивается к нам, по его лицу видно, что случилось что-то не хорошее.
– Что там, не молчи! – вскакиваю с дивана.
– Сядь, – поникшим голосом произносит он, мое сердце пропускает удар, и в голове тут же прорисовывается куча ужасных вещей. – Соседи вызвали ментов, пацанов повезли в УВД, но Антон отключился, его в больницу увезли, короче…кто-то должен ехать за Антоном, а я поеду доставать из обезьянника Женька, – он протараторил это слишком быстро.
– Я останусь здесь, – тут же выпалил я.
– Жень, – Ромы хотел было что-то сказать, но вздохнув, кивнул. – Хорошо, тогда, Лешка, ты за Трухиным, а я к Антону, – парни кивнули друг другу и начали собираться.
– Леш, напиши пожалуйста мне, как его отпустят, – зачем-то прошу я. Он кивает, слегка улыбнувшись. – И…– Рома перебивает меня раньше.
– Я напишу, Жень, не переживай, – Лешка закидывает в сумку какие-то документы, и они уходят, оставив меня одного в пустой квартире. – Попей чай, не зря же я его кипятил.
***
Три часа сижу как на иголках, кажется, что время тянется ужасно долго. Каждая секунда, как целый час, и ни одной смс. Они просто издеваются надо мной! Эти двое…почему с ними вечно что-то не так? Почему в моей жизни вечно что-то не так? С самого, блять, рождения!
«С Ниженко все в порядке, сотрясение мозга, но жить будет. Благо терять нечего. С Трухиным проблемы, сейчас сидим в УВД, напишу позже»
Смска приходит неожиданно, и я перечитываю ее раз десять. Вроде и отпускает немного, но все равно легче не становится. Господи, хочется просто убежать, спрятаться. А что мне мешает? Ничего…так и сделаю.
========== Я приду ==========
От лица Ромы.
Женя пропал. Честно говоря, я даже и представить не мог, куда он делся. После недели отсутствия мы начали его искать. Сорвалось два концерта…и я уже, честно, не знал, что делать. Казалось, что все, мы полностью потеряли контроль над ситуацией и дальше будет только хуже.
Самое смешное было в том, что Ниженко и Трухин за все это время даже слова друг другу не сказали. Каким-то образом пропажа Мильковского сплотила тех, из-за кого он, собственно, и пропал. Не знаю в чем был его план, но сейчас, сидя впятером на Женькиной кухне, я думал, что план был вполне удачным, если бы не затянулся так на долго. Эта проблема собрала здесь тех, кто по сути вообще не должны были пересекаться. Я, Леша, Женя, Антон и Влад – немного необычная компания.
– Я думаю, что он объявится на свадьбе, – после затянувшегося молчания заговорил Ниженко. На самом деле я до сих пор был в шоке, от известей про свадьбу. Казалось, что за бред? То он бросает свою девушку, полностью погружаясь в отношения с Мильковским, а теперь оказывается, что свадьбу по сути никто и не отменял. Но это жизнь Жени…я ничего не мог с этим поделать. В словах Тошика был смысл, он и правда может оказаться там.
– С чего бы ему? Кажется, именно после слов про мою свадьбу он сбежал, как-то глупо, не думаешь? – возразил Трухин. Тема свадьбы вообще его раздражала. Единственный раз, когда он обмолвился о ней за последние пару недель, так это назвал нам ее дату и куда, собственно, приходить.
– А я считаю, что это вполне возможно, – вмешался в разговор Леша, я толкнул его ногой под столом. Мы договорились, что вмешиваться он не будет, потому что в этой истории итак замешано слишком много людей. Влад, кстати, тоже решил принять роль молчаливой няньки, которая вовремя усмиряла пыл Антона. Это всегда выходило у него на отлично.
– И что вы предлагаете? Свадьба через неделю, будем ждать? У нас уже третий концерт срывается, альбом висит! – вспыхивает Женя. – Он, блять, вообще понимает, что творит!? – мне становится смешно.
– Вам бы сейчас судить, – все хороши, каждый из них виноват.
– Действительно, если бы вы с Ниженко думали хоть иногда, – вдруг заговорил, до этого державший нейтралитет, Влад. – В общем сами виноваты, молодцы, особенно ты, – он тыкнул локтем Ниженко.
– Давайте сейчас искать не виноватых, а Мильковского, – со вздохом протянул Леша. Я согласно кивнул.
– Стелле звонили, общим друзьям тоже, даже маме его звонил, – начал перечислять Влад.
– Я к Стелле даже приезжал, – указывая на царапину на щеке, пробурчал Ниженко. – Это нормально для Женька, проистерит, успокоится и вернется, будто ничего и не было. И скорее всего придет на твою свадьбу, – Тошик был спокоен, быть может потому, что был прав. Ведь он знает Женю лучше нас всех, и раз он в этом уверен, то может и нечего беспокоиться? Жаль только, что концерты пропадают.
