Текст книги "Мы такие родные, но не будем прежними (СИ)"
Автор книги: Destiel-love
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
– Ты только что потерял единственного человека, который тебя любил, – Адиль подходит ко мне и хлопает по плечу. – Хватит уже бегать за несбыточной мечтой в лице человека, которого ты сам же и оттолкнул. Никто не будет возвращаться к тебе лишь по твоему собственному желанию, пока ты сам не станешь человечнее, – он идет за Владом. – Когда мы начинали с тобой работать, то я не думал, что ты так зазвездишься, – качает головой и уходит. Суки! Да какого хуя!? Что блять они все думают-то!?
– Я че, блять, маленький, чтобы вы меня отчитывали!? – кричу им в след.
– Ты хуже! – это звучит уже немного издалека, так как Влад уже довольно далеко ушел, но я все равно слышу. – И оставь Мильковского в покое, он не вернется к тебе! – добивает, хороший друг, ага, конечно.
– Спасибо! – показываю ему фак в ответ. Нахуй, и без друзей справлюсь. К тому же Женя был прав, дружбы уже давно нет, лишь рабочие отношения.
Включаю телефон и набираю номер Мильковского. Надо же мне хоть на ком-то выместить свою злость.
– Да, ало? – голос Жени звучит тихо, на фоне играет музыка, и я, кажется, слышу голос Булахова.
– Ты продажная тварь, – рычу в трубку. Слышу, как Женя куда-то отходит, а после щелчок двери, видимо закрылся в туалете. – Наебать меня решил, да?
– Я тебя не наебывал, – его голос звучит спокойно, но понятно, что он немного пьян, потому что трезвый Женя давно бы скинул трубку.
– Если ты через пол часа не будешь на студии, то я приду к вам с любименьким на хату, и устрою тебе такой веселый вечер, что ты его на долго запомнишь, – не знаю зачем делаю это, просто я ужасно зол.
– Ниженко, а не пойти бы тебе нахуй, а?! И вообще, студия сегодня закрыта, там никого нет! – он тоже начинает злиться, и мне это дико нравится.
– Я буду там, этого достаточно, и у тебя пол часа, не придешь, то сам знаешь, что будет, – скидываю вызов и иду к дороге, ловить такси. Странно, но машину я нахожу довольно быстро.
***
В темноте все кажется пугающим, особенно предстоящая встреча. Представляю, как трясутся Женины коленки. Он же трус, всегда им был, я уверен в том, что он придет. Прислушиваюсь к звукам вокруг, в кармане резко раздается звук пришедшей смски.
«В какой ты студии?»
Быстро набираю ответ.
«В вашей»
Жду, через какое-то время за дверью раздаются шаги. Он не спешит заходить, сквозь стекло вижу, как мигает экран его телефона.
– Может ты уже зайдешь? – телефон гаснет, и он входит.
– Блять, хули света нет? – пара минут, и он щелкает включателем, после чего на потолке загорается слабая лампа.
– Рад, что ты пришел, – встаю с кресла и медленно иду к нему. Он стоит у двери, нелепо перекатываясь с одной ноги на другую.
– Жаль, что не могу разделить с тобой этой радости, – в глазах отвращение, а мне от этого лишь смешно.
Подхожу к нему совсем близко, он пятится назад, но упирается в дверь. Незаметно вставляю ключ и запирую нас изнутри. От щелчка Женя дергается, но я ловлю его руки и припечатываю к двери на уровне головы. Он смотрит на меня испуганным взглядом маленького котенка, но в то же время пытается сделать вид, будто ему плевать, натягивая неумелую ухмылку. Чувствую, как стучит его сердце, так как зажимаю руку как раз в том месте, где хорошо прощупывается пульс.
– Скажи мне, Женя, тебе неприятно? – пытается выдернуть руку, но это бесполезно. Он пьян, при том хорошо, от него сильно несет алкоголем, а я трезв, да и посильнее буду.
– Меня от тебя тошнит, – почти выплевывает это мне в лицо. – Ты мерзок Ниженко, я ненавижу тебя всем своим сердцем, – отчеканивает каждое слово. Внутри все скручивается от непонятного чувства, в горле застревает ком. Я бы сказал, что мне больно, или даже обидно слушать это, но я не сраная малолетка.
– А с кем тебе хорошо? С твоим Женечкой? Ну да, ему то скоро тридцать, нравятся постарше? – ставлю колено ему между ног. – Зачем ты врешь себе? Ты же не любишь его! Ты же, блять, меня любишь!! Разве не так, Женя!? – кричу на него, от чего он жмурится, но, открыв глаза, начинает смеяться.
– Ты – полное ничтожество, Антон Ниженко! Женя открыл мне глаза, показал мне, как же сильно я ошибался в тебе. Все, что ты мог мне дать, так это мучения. Он показал мне любовь с другой стороны, показал мне, как на самом деле ведут себя «любящие» люди, а не психи, как ты. И если тебя так волнуют наши с ним отношения, то я могу записать для тебя домашнее порно, подрочишь, может успокоишься, – усмехается. Я не выдерживаю, с размаху бью ему в живот, он сгибается пополам и падает на пол. Пинаю ногами, а он, блять, смеется. – Вот твой предел, Ниженко, ты не способен на большее! – я пинаю еще раз, и еще, бью по лицу, пока по его подбородку не начинает течь кровь.
– Это мне говорит гребанная шлюха! Может ты и мне тогда по дружбе отсосешь, а? Отсоси мне, Женечка, я в этом пиздец как нуждаюсь! – он разваливается на полу в позе звёздочки и заливается смехом. Кровь стекает на шею и капает на пол. – Хули ты ржешь, придурок!? – пинаю гитару, стоящую у стены, та отлетает, ударяется, ломается пополам.
– Гитару то за что? – встает с пола, вытирает ладошкой кровь. – Ну что тебе нужно, а? Чего ты хочешь? Ты реально отъебешься, если отсосу? – подходит к диванчику и падает на него.
– Ты дебил? – он усмехается.
– Отвали от меня, Антон, пожалуйста. Оставь ты меня уже в покое, – улыбка сползает с его лица, а во взгляде читается мольба. – Я сделаю сейчас все, что ты попросишь, но это будет в последний раз. Ты согласен? Проси что угодно, я сделаю, если ты пообещаешь оставить меня в покое, иначе я просто сойду с ума, – я стою как вкопанный, и действительно не знаю, что сказать. Я не думал, что это будет так, и я совсем не хочу соглашаться на его ультиматум. Я, блять, просто хочу, чтобы он вернулся!
В голове что-то щелкает, я уже не могу себя контролировать. Нет, я не нытик, нет! Но почему так хочется просто разрыдаться!? Влад не прав, Женя вернется ко мне! Он любит меня! Пусть он говорит сейчас все, что хочет, пусть поливает меня дерьмом и обижается, но я же…мы же всегда были вместе! Он же всегда любил меня!
– Я просто хочу, чтобы ты перестал мне врать! Я хочу, чтобы ты признался! Я хочу, чтобы все было как раньше! Ты ведь любишь меня, Женя!? Ты ведь любишь меня! – опрокидываю стойку микрофона.
– Перестань крушить все подряд, – спокойно отвечает он.
– Женя, пожалуйста, – подхожу к нему, падая перед ним на колени. Хватаю его руки, тяну к себе за шею, целую. Он не отвечает, сидит как долбанная кукла! На моих губах остается вкус его крови, чувствую, как она попадает мне на язык. – Женя, скажи, что ты меня любишь, пожалуйста!
– Это будет твоя последняя просьба? Ты согласен на мой договор? – я мотаю головой.
– Нет! Я просто хочу услышать это, скажи мне! – он пожимает плечами.
– Я не люблю тебя, Ниженко, – он убирает мои руки и облокачивается на спинку дивана. – Блять, мне было так хорошо, а ты какого-то хрена вытащил меня сюда, – он трет лицо ладонями. Я встаю с пола и меня вновь переклинивает.
– Не любишь, да? – Женя мотает головой. – Полюбишь, – усмехаюсь и вновь бью его в живот. Он сгибается, и я толкаю его, заставляя лечь на диван, нависаю сверху. Кашляет, пачкая кровью мое лицо, но мне плевать. Впиваюсь в его губы, терзая их, кусая, заставляя его стонать от боли. Руками сдираю с него нелепый полосатый свитер, залипая на его голый торс. Капелька крови стекает по груди, и я размазываю ее пальцами, рисуя непонятные узоры. Он не шевелится, смотрит куда-то вверх. Не замечаю, как с нас обоих пропадает одежда. Меня уже немного подташнивает от вкуса крови, но я продолжаю его целовать. – Ты спал с ним? – хватаю его за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.
– Да, и это было ахуенно, – усмехается, за что тут же получает по лицу. – И он был нежен со мной! Мне очень нравилось, он был шикарен! – я вижу, как его накрывает истерикой. Из глаз катятся слезы, но он снова смеется.
– Тогда обойдешься без предварительных ласк, – дергаю за волосы, заставляю встать и толкаю лицом в диван. – Шлюх обычно трахают стоя, – без предупреждения вхожу в него, но выходит с трудом. Черт. Женя кричит, и я понимаю, что он пиздел. – Нахуя ты наврал мне!? – он видимо не слышит меня, рыдая в подушку дивана, пытаясь зацепиться пальцами за все, что попадется под руки. Мне становится херово, я чувствую себя полным дерьмом, но уже без толку останавливаться. Жду, когда он хоть немного расслабиться и начинаю двигаться. Что ж, ведь я хотел сделать ему больно.
– Пожалуйста, закончи это побыстрее! – кричит, и я чувствую, как подкатывает волна отвращения…к самому себе. Двигаюсь еще пару раз и кончаю. Выхожу из него, и он оседает на пол, продолжая плакать.
– Жень, – трогаю его за плечо, но он скидывает мою руку. – Прости, – отхожу от него, начиная одеваться. Он все еще сидит на полу. Да черт с ним! Подхожу и поднимаю его на ноги, заставляя посмотреть мне в лицо. – Я. Не хотел. Этого. Понимаешь? – он смотрит на меня пустыми глазами, и вновь усмехается. – Я не хотел этого! – прижимаю его к себе, обнимаю так крепко, насколько это возможно. Он опять смеется, но на этот раз переходя на рыдания. Сжимает пальцами мои плечи, утыкается лицом в ключицу. Глажу его по голове. – Все будет хорошо, Жень, я идиот, но я все исправлю, только прости меня! – от моих слов он рыдает еще громче.
– Нет! Я просто прошу тебя, оставь меня в покое! Я просто прошу тебя! – отталкивает, и я выпускаю его из объятий. Поднимает свои вещи, и просто падает с ними на диван. – Уходи, Антон, ты сделал уже достаточно, – голос звучит слишком железно. Вытирает слезы, и его лицо вновь приобретает брезгливый вид. Смотрит с презрением, и, черт возьми, он имеет на это право.
– Прости, – открываю дверь, кладу ключ на комбарь и ухожу. Желание убить себя нарастает с большей силой, долбя мой мозг нечеловеческой болью.
========== Немой секс, политый лидокоином ==========
От лица Жени
Иду по дороге, в надежде, что хоть кто-нибудь не заметит и собьет, но все, как назло объезжают. В руках тлеет сигарета, не принося привычного облегчения, лишь вызывая тошноту. Телефон разрывается в кармане, но я даже не собираюсь смотреть кто там. Темнота…как же хорошо, что на улице темнота. Никто не найдет.
– Парень, ты чего творишь вообще!? Уйди с дороги! – из машины выходит какой-то мужик. Я не обращаю внимания на его крики. Похуй, на все похуй, на всех. Ищу в карманах ключи от нашей со Стеллой квартиры, но не нахожу, да и заваливаться на ночь глядя совершенно не хочется. Значит переночую на улице, не привыкать.
Пока искал ключи откопал наушники, они были очень кстати. Включаю первую попавшуюся музыку, пусть идет своим чередом.
Этот кто-то, кто-то как луна,
Раздевает, тронет дальше льна,
Но ты еще не самый последний на этой земле,
Так будет легче нам, будет легче тебе…
Непривычный, но до боли знакомый голос заполняет собой мою голову. По щекам предательски стекают слезы, но мне плевать, пусть так, раз мой организм считает, что так станет легче. Все-таки ухожу с дороги, зачем портить людям жизнь, ведь если меня собьют, то скорее всего человека посадят. Я мог бы придумать кучу других способов покончить с собой, но не буду. Я не на столько слабак.
Захожу в первый попавшийся на пути магазин, но не нахожу налички, лишь карточка. Ну ничего, тоже сойдет. Беру бутылку коньяка. Черт, как же хочется сейчас очутиться в Киеве. Москва крутой город, но холодный и чужой. Мне не нравится здесь, и я уже давно жалею, что уехал из Киева. Все полетело к чертям, как только мы сюда переехали.
Выхожу из магазина и тут же открываю бутылку. Хочется напиться, чтобы ни о чем не думать, хочется напиться, чтобы ничего не чувствовать, хочется все забыть. Я не виню Антона в случившемся, просто не могу, кажется это стокгольмский синдром, наверное…но на это мне тоже плевать. Я просто не хочу думать о нем больше, а винить – значит вспоминать, значит, что я не смогу его забыть. А я хочу его забыть. До одури.
Плетусь по улице, сшибая встречных прохожих. Телефон теперь вибрирует изредка, и это уже перестало меня напрягать. Кто бы там не звонил, даже если это сам Бог, мне плевать. Но я уверен, что половина звонков от Жени. Пацаны скорее всего потеряли меня, и мне бы вернуться, но я просто не могу. Не смогу смотреть ему в глаза, не смогу подпустить к себе больше. Я – грязь, все, что есть во мне прогнило.
Помню в детстве, перед новым годом, у нас всегда было много мандаринов. И вот мама каждый день проверяла не стух ли какой, чтобы вовремя убрать, потому что от него могли начать гнить и остальные. Тошик это и есть стухший мандарин, который вовремя не убрали от меня. Не знаю, почему я подобрал именно это сравнение, ну уж что в голову пришло. Коньяк приятно обжигает горло, и я ловлю себя на мысли, что думаю о Ниженко. Непрерывно, словно поток воды, я просто вспоминаю все, что нас когда-либо связывало. Все то, что он так просто растоптал. Мне не обидно, мне уже даже не больно, и слезы перестали течь. Мне просто жалко прошлое, жалко наше с ним сраное прошлое.
Телефон снова начинает разрываться, и я все-таки решаю взять. Скажу, что не приду и все. Женя хотя бы не станет меня искать. Да, так всем будет лучше, просто скажу, что нам лучше разойтись. Скажу, что не могу быть с ним…потому что я мусор.
– Да? – говорю слишком тихо, но надеюсь, что он услышит.
– Женя? – его голос звучит спокойно, но чувствуется, что он зол. – Ты где? – оглядываюсь по сторонам.
– Недалеко от студии, – я говорю непринужденно, но мой заплетающийся язык выдает меня с потрохами.
– Иди обратно, я приеду сейчас, – он скидывает трубку. Черт, стою и смотрю под ноги. Нет, это была хуевая идея позвонить, и идти к нему тоже хуевая идея, но и сбегать не выход. Мы ведь играем в одной группе…черт, и почему мне так на все плевать? Я думаю, что должен был рыдать, биться башкой об асфальт, а вместо этого я слушаю музычку и бухаю. Просто отлично, Женя, кажется тебя лишили и чувств. Спасибо сраному Тошику! И снова он…
Разворачиваюсь и вновь топаю к газу. Коньяка еще больше половины, но я залпом уменьшаю его количество в два раза. Разорванные губы щиплет от алкоголя, но от этого мне становится легче. Сажусь на ступеньки, ставлю бутылку возле себя, снимаю наушники и убираю их в карман. Что мне сказать Жене? Что будет, когда я его увижу? Я даже представить себе боюсь…
***
– Женя! – машина паркуется почти возле лестницы, и из нее тут же вылетают пацаны. Первым подбегает Женя, затем Рома и Леша. Я поднимаю на них взгляд, беру бутылку и протягиваю Трухину.
– Выпьем? – парни без слов садятся рядом, видимо поняв, что что-то случилось. Трухин все еще стоит напротив меня, игнорируя протянутую бутылку. Ее забирает Рома.
– Хватит с тебя, – я сижу на ступеньке и смотрю Жене в глаза.
– Прости меня, – все, что получается выдавить из себя. – Я уйду, Жень, я просто уйду, не хочу ничего объяснять и оправдываться, – встаю, хлопаю его по плечу и спускаюсь вниз.
– Куда ты!? – тут же вмешивается Рома. – Кто это сделал с тобой? – он хватает меня за руку и разворачивает к себе. Я машинально зажмуриваюсь и прикрываю лицо. Снова. Я снова становлюсь психопатом.
– Я знаю кто, и ему крышка, – рычит Женя, и идет к машине.
– Женек, объясни?! – Булахов идет за ним, а Леша медленно спускается ко мне.
– Что? – он стоит напротив и смотрит на меня притык, а потом резко проводит пальцем по шее.
– Ты в крови, – киваю. – Кто-то разукрашивал тебя ею? – оттопыривает ворот моего джемпера, а потом ухмыляется. – Тот, кого мы собираемся бить кажется извращенец, – Леша потирает руки, а мне хочется ему втащить. Сука! Женя мог узнать об этом хотя бы не сейчас! Хотя бы не так! Но поздно, он возвращается ко мне и меня снова начинают раздевать, точнее нагло задирают джемпер. Я еле стою на ногах, и кажется, что вот-вот упаду.
– Пойдем, – он берет меня за руку и куда-то тащит. – Леш, ты трезвый? – оборачивается к парням.
– Да, – Женя кивает и кидает ему ключи.
– Езжайте домой, а нам надо поговорить, – не знаю, что там было дальше, так как Женя буквально уволок меня. – Какого хрена ты так нажрался? Смотреть противно, – усмехаюсь.
– Думаю тебе противно не из-за этого, – он останавливается и отпускает меня.
– Что произошло, рассказывай или я поеду и выбью у него все подробности куском этого сраного забора, – я икаю. Черт, как же глупо я сейчас выгляжу… И что ему сказать? Тошик шантажировал меня, заставил прийти на студию и там изнасиловал? Браво! Да только разве он поверит в это? Даже не смотря на то, что это правда, он ни за что не поверит! – Женя, хватит залипать! Ответь мне, хватит уже мучать меня! – он трясет меня за плечи и меня начинает тошнить. Отдергиваю от себя его руки, разворачиваюсь и меня тут же выворачивает. Женина рука ложится мне на голову, и он протягивает мне платок. – Пожалуйста, Женя…
– Он трахнул меня, – поворачиваюсь к нему и достаю из кармана пачку сигарет. – Он трахнул меня! Ты это хотел услышать!? – закуриваю, из глаз снова текут слезы. – Можешь сейчас сказать что угодно, правда, но я уже достаточно натерпелся, – я не смотрю на него, мне страшно. Смотрю в пол и на тлеющую в руках сигарету.
– Ты хотел этого? – мотаю головой. – Тогда в чем ты себя винишь? – все-таки поднимаю на него взгляд. Он подходит и обнимает меня, я вжимаюсь в него крепче.
– Я ненавижу его! Господи, я так его ненавижу! – на меня накатывает, все то, что я держал в себе последние пару часов вырываются наружу. Он жалеет меня, он блять жалеет меня! Я никогда не чувствовал такого, не знал, что кто-то может действительно просто поверить в том, что ты говоришь, не обозвав при этом раз десять шлюхой. Тошик полевал меня грязью просто так, а Женя прощает за такое. Разве возможно!? Он гладит меня по голове, просит успокоиться, но я не могу.
– Жень, я прибью его, – он берет мое лицо в ладони и заставляет посмотреть на себя. Мотаю головой. Я не хочу, чтобы он делал что-то, я не хочу, чтобы он трогал Тошика. Я просто хочу нормально жить. Реву навзрыд, цепляясь пальцами за его куртку.
– Нет, пожалуйста, просто будь со мной, этого достаточно, – утыкаюсь ему в шею. – Просто будь со мной, – обнимает меня сильнее.
– Я с тобой, Женя, я с тобой, – отпускает. – Пойдем, прогуляемся, да домой, тебе нужно смыть все это, – киваю. Он вытирает слезы с моих щек и целует в лоб. И как же я благодарен, что именно сейчас он не делает ничего больше.
Комментарий к Немой секс, политый лидокоином
Отрывок из песни: Мумий Троль – Девочка друг
========== Я ничего не вижу, мне больно, я стыну, прости ==========
От лица Антона
«Женя наклоняет голову, почти утыкаясь носом в книгу. Автобус трясет на повороте, и я, находясь слишком близко к его голове, бьюсь об нее лбом. Женя шипит, трет висок, а я в свою очередь лоб.
– Ааау! – книга выпадает из его рук, и он разочарованно смотрит на пол. – Я не за помнил, где остановился! – поднимаю книгу и кручу ее в руках.
– Герой нашего времени? Реально? – Женя пожимает плечами.
– Решил перечитать, нравится, – улыбаюсь, перекидывая книгу на сиденье спереди, поворачиваю его голову к себе и целую. – Тошик, парни же, – шепчет он, а я отмахиваюсь.
– Они спят уже пол часа, и к тому же в другом конце автобуса, – снова накрываю его губы своими.
– Ты только травишь, – он все равно отталкивает, указывая взглядом на стояк в штанах. – Да и я уже просил, чтобы ты не делал чего-то подобного при парнях. Не хочу, чтобы кто-то знал.
– Мне просто нравится, когда ты смущаешься, – провожу пальцами по его щеке, заглядываю в глаза.
– Да и как бы мы уже знаем, – доноситься спереди голос Влада. Я закатываю глаза, вот же говно. Теперь Женя точно разозлиться. – Тошик же мой друг, как он мог не поделиться? – смеется Влад. Я попал.
– Что?! – не даю Жене закончить, снова целую его, перехватывая руки, которыми он пытается меня ударить. – Маленькое чудовище! – сквозь поцелуй кричит он. – Где тебя только взяли такого сильного!? – мы смеемся.
– Да ладно тебе, Мильковский, мы же не звери, понимаем, – Женя обижено смотрит на меня, и у меня не хватает выдержки, чтобы перенести этот кошачий взгляд. Вновь вовлекаю его в поцелуй.
– Прости, солнце…»
Как же все было просто. Поцеловал, прижал к себе, сказал пару глупых слов, и все, ты прощен. Хватало пару поцелуев, чтобы заставить его забыть обо всем на свете и заставить поддаваться моим руках. Хватало одного дыхания, одного взгляда, чтобы он понял меня. Теперь я понимаю, что собственными руками сгубил это все.
– Ниженко, ты чего такой мрачный? – Влад хлопает меня по плечу, и я удивляюсь.
– Ты со мной разговариваешь? – он пожимает плечами. Странно, я не чувствую облегчения.
– Ты же сдохнешь, если тебя бросить, – смеется, но я все равно вижу обиду в его глазах. Что же, он прав, один я ничего из себя не представляю. Я уже и не помню, как это – жить без Влада…без Жени.
– И то верно, – подтверждает Адиль, который зашел на последней фразе. – Слушай, там тебя чет Трухин искал, что ты с ним не поделил? Он злой как черт, – вздыхаю. Ну что же, это было логично, кому-то же Женя должен был рассказать. Правда я не думал, что так быстро.
– Не знаю, – отмахиваюсь, сажусь за барабаны.
– Ну я сказал, что не знаю где ты, и вряд ли придешь сегодня, так как вчера ты свалил со скандалом и послал нас нахуй, – он разводит руками. – Мне конечно тоже хочется тебе втащить, но у него такой вид был, что живым ты вряд ли вернешься, так что не высовывайся пока, – киваю. Конечно же сидеть здесь как крыса я не собирался. Ну даст он мне по роже, ну может его это успокоит, пусть. Должен же кто-то отомстить за Мильковского.
– Что ты натворил? – Зайченко встает напротив барабанов, но я снова отмахиваюсь, начинаю играть какой-то незамысловатый ритм. – Тошик, – мотаю головой.
– Захочет расскажет, что ты реально, как нянька, – усмиряет его Адиль, за что я ему безумно благодарен.
В кармане вибрирует телефон, оповещая о пришедшей смски. Откладываю палочки в сторону и кое-как достаю его из штанов. Черт, и когда я успел его разбить? Видимо ночью, которой я даже не помню. До сих пор тошнит после этой попойки.
«Надо увидеться, позвони по этому номеру»
Мне даже не нужно гадать, чтобы узнать кто это. Ну хотя бы не собирается бить мне морду на студии, уже радует. Конечно радостного тут много, я полный идиот, нет, на много хуже, даже не объяснить, и конечно же битьем морды все это не закроешь. Ну хоть парней отпустит может быть…
***
Выхожу на улицу и открываю последнее смс, нажимая кнопку вызова. Гудки идут слишком долго, и я устаю ждать ответа. Вызов сбрасывает, но я набираю снова.
– Ниженко? – как и ожидалось, в трубке раздается голос Трухина.
– Да, – вздыхаю, говорить с ним нет никакого желания, но нужно, хотя бы ради Жени, чтобы не быть в его глазах последним дерьмом. Да, я урод, самый настоящий, но не крыса и за свои действия буду отвечать.
– Встретимся? В восемь, в парке напротив твоего дома, – видимо у него уже все продуманно, времени парень зря не теряет. – Вдвоем, – уточняет он.
– Без Жени? – не знаю зачем спрашиваю это, ведь итак ясно.
– Без него, – его голос грубеет с упоминанием Мильковского.
– Хорошо, найдемся, – скидываю. Не люблю долгих прощаний, особенно с людьми, которые хотят меня убить.
– Тошик! – Влад появляется неожиданно. Я закуриваю и жду, когда он подойдет. Время только шесть, и мне все равно мотаться где-то еще два часа, так как дома после ночи настоящая помойка и возвращаться туда не хочется.
– Прогуляемся? – предлагаю я, он соглашается.
– Так ты мне расскажешь какая кошка пробежала между тобой и Трухиным?
– Если я тебе расскажу это сейчас, то скорее всего ты быстро передумаешь на счет решения «пообщаться со мной», – затягиваюсь сильнее, начинаю кашлять. Мой организм уже не в силах переваривать все это. Алкоголь, табачный дым, но особенно воздух…без чертового Мильковского. Но самое печальное в этом всем, что я ненавидел его так сильно, лишь от того, что любил. Да, я дебил, да у меня странное представление о чувствах, да я не могу предоставить ему звезды с неба или сыграть на гитаре что-нибудь романтичное. Зато я могу долбить в барабаны под сраный ритм его сердца, могу кричать его имя, пока не сядет голос, я другой, я не сраный романтик. Я ненормальный, да, в моем понимание любовь – это боль, граничащая с отчаянностью. В моем понимание любовь – это буря, страсть, эмоции, предательства, унижения, но непременно прощение. Мы разные, мы такие разные, что иногда аж зубы сводит от злости, но когда его руки оказывались на моей шее, когда его губы сливались с моими я учился заново дышать. Дышать как он, даже мое сердце начинало стучать в такт его.
– Я думаю, что ты уже не сможешь меня удивить, к тому же я видел Мильковского, на нем нет лица, уверен, что ты умудрился сделать что-то ужасное, так давай я узнаю это от тебя, – мы шли по тротуару и курили. Влад делал это с таким удовольствием, будто курит в последний раз.
– Так и не бросил? – он мотает головой.
– Бросишь тут с тобой, – протягивает он, я лишь усмехаюсь. – Так что ты натворил? – пожимаю плечами. Не собираюсь я ничего рассказывать, не хочу, об этом даже вспоминать тяжело, не то, чтобы говорить. Да и как это сказать? Я все равно (по привычке) буду пытаться выгородить свою жопу. Пусть лучше узнает от кого-нибудь другого, чтобы не осталось не единого шанса на то, что меня посчитают невиновным.
– Давай потом, итак хреново, – он понимающе кивает. Ой не того ты жалеешь, Влад, не того.
Мы гуляем по городу, немного отвлекшись от всего того пиздеца, что твориться вокруг нас. Влад рассказывает мне какие-то истории, и я улыбаюсь как идиот во все 32. Мой мозг не на долго отключается, и я выпадаю из реальности. Но телефонный звонок вновь заставляет меня отвлечься.
– Я освободился, встретимся?
***
– Здравствуй, – Женя протягивает мне руку, и я удивляюсь. Почему-то я был уверен, что в первую же минуту получу по лицу.
– Здравствуй, – пожимаю ее в ответ. Трухин смотрит на меня с открытой неприязнью.
– Пройдемся, – он показывает в сторону аллеи, но я не соглашаюсь. Все как-то странно, и честно, лучше бы мы побыстрее подошли к делу.
– Ты меня поговорить позвал? – он усмехается.
– Нет, но парочку подробностей хотел бы услышать, – он кивает мне в сторону маленького кафе.
– Что там? – вздыхает.
– Женя притащился сюда за мной, думает я не заметил, и честно слово, я бы пизданул тебя прямо здесь, но не хочу сидеть за тебя, дерьмо, пятнадцать суток, – киваю. Что же, резонно.
– Пошли, – он удивленно вскидывает бровь. Видимо думал, что я сбегу. Мы идем по алее, тускло освященной фонарями, и я уже мечтаю побыстрее добраться до какого-нибудь темного места, чтобы со всем разобраться.
– Знаешь, я не думаю, что мне станет легче после этого, а уж Женьку тем более, но так хочется, что аж руки чешутся, – толкает меня с дорожки, и мы отходим в глубь парка, туда, где среди деревьев нас не будет видно людям.
– Кричать не буду, – шутливо произношу я, понимая, что мои шуточки лишь злят. Не успеваю что-то сообразить, как мне прилетает по почкам, а потом под колени, заставляя упасть на пол. Он хватает меня рукой за ворот кофты.
– Мне кажется, что если разбить тебе рожу, то ты больше не сможешь скрывать за своими наивными глазенками настоящую мразь, как тебе идея? – идея конечно же мне не нравится, но я молчу. Пусть делает что хочет, даже сопротивляться не буду. Удар прилетает резко, я, даже подготовленный, не могу угадать, когда будет следующий. Голова нещадно трещит и кажется, что вот-вот взорвется, а остальное тело я почти не чувствую.
– Хватит! – открываю глаза, но ничего не вижу, лишь темноту. Голос Мильковского раздается буквально над ухом. – Хватит уже! – чьи-то руки ложатся мне на голову, прикрывая от нового удара, Женины руки. В глазах плывет, и последнее что я слышу, так это всхлипы. – Уходи!
Комментарий к Я ничего не вижу, мне больно, я стыну, прости
Жми нравится, чтобы автор понял стоит ли продолжать эту вакханалию
========== И все, что было вечным, повержено ==========
Раньше я думал, что хуже всего – это проснуться после двухнедельной пьянки с диким похмельем, но очень ошибался. Хуже всего – это даже не встать, а просто открыть глаза, после того как вам надрал задницу взрослый злой мужик. Да, я вполне осознаю, что Трухин старше меня на много, почти на семь лет, и это действительно много.
Глаза я все-таки открываю, но вот где нахожусь понять не могу. Думал, что проснусь в больнице, или хотя бы в том же парке. Но я очутился в странно знакомой квартире. Только через пару минут я понял, что нахожусь в квартире в которой мы жили все вместе, как только приехали в Москву.
– Тут кто-нибудь есть вообще? – подняться я даже не пытаюсь, боюсь, что сдохну от боли. Но осознав то, на сколько мне хочется в туалет все-таки подрываюсь. Мда, лучше бы я и правда умер, чем сейчас подыхать от боли. – Твою мать, – буквально по стеночки плетусь в сторону предполагаемой уборной. Квартира почти пустая, лишь диванчик и еще парочка предметов мебели. Неужели Женя ее не продал?
В зеркало смотреться было страшно, и правильно, что боялся. Такой синей рожи я у себя никогда не видел, даже когда случайно навернулся лицом со скейтборда. В голове вертелось множество вопросов, но я решил отложить их до того, как осуществлю свои естественные потребности. Закончил с ними я, впрочем, быстро, и решил умыться. Лицо жгло, он меня царапал что ли? По мимо лица, конечно, болело и все остальное.
Сознание медленно докопалось до меня. Как я сюда попал? Кто меня сюда притащил? Зачем? Как мне отсюда уйти? Я вышел из ванной и решил исследовать комнаты. Как оказалось, кухня здесь была самой обжитой. На плите стоял чайник, я потрогал его и отдернул руку. Значит тот, кто меня сюда притащил ушел недавно. В углу на стене висел маленький телевизор. Я провел взглядом по кухне в поисках пульта и нашел его на подоконнике.
Каналов оказалось мало, но я остановился на детском, потому как на остальных шла какая-то муть. Налил себе чай и сел за стол. В коридоре что-то щелкнуло, и я не сразу сообразил, что это входная дверь. Идти туда как-то не хотелось, будто оттягивая момент встречи, поэтому я продолжил сидеть на жопе ровно, как говориться.
– Очнулся? – голос звучал слегка испуганно и одновременно разочарованно что ли. Будто он и не надеялся, что ему так рано придется увидеть мою ожившую морду.
– Да, – мне страшно посмотреть на него, на самом деле страшно, от стыда хочется провалиться, а лучше побыстрее смотаться из этой квартиры, чтобы больше никогда не появляться в Жениной жизни, как он и просил. Да, это был Женя, кто же, как не он? – Прости за неудобства, я, пожалуй, пойду домой, – встаю, мазнув по нему взглядом, иду к раковине, чтобы вымыть чашку.
