Текст книги "Современная история Красной Шапочки (СИ)"
Автор книги: Deserett
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
– Нет, что ты, это же прошлый век. Теперь всё на дистанционном управлении, – Джинн достал из кармана пульт с большой красной кнопкой и нажал. К удивлению молодожёнов с грохотом начала сдвигаться не какая-то из стен, а их кровать-альков, открывая в полу проход с узкими каменными ступенями, уводящими круто вниз, в темноту.
– Наверное, в следующий раз надо поосторожнее прыгать и кувыркаться на этой перине… – пробормотал Кси. – Не ровен час ещё сломаем и ухнем туда.
Ангел прыснул со смеху, но благоразумно промолчал, а немного сконфуженный Джинн зажёг волосы ярким пламенем, обернувшись живым красным факелом, и двинулся в подземелье первым.
– Альков сам встанет на место, – единожды нарушил он тишину, когда они сошли со ступеней и двигались дальше гуськом по тоннелю. – Тут недалеко, потерпите духоту, вентиляция отсутствует по причинам… ну сами понимаете.
Спёртый воздух, впрочем, скоро похолодел, явственно потянуло сыростью. Источник её без труда нашёлся непосредственно в тайнике Трдата – бездонно чёрный колодец, вода в нем застаивалась последние десять тысяч лет, не меньше, по краям резервуара буйно разросся мох, летали мошки… в общем, приятно было мало. Круглая каменная крышка, весившая не одну тонну, валялась рядом, поднять её персидский царь, очевидно, самостоятельно не мог, а помощников приводить побоялся.
– Дэз?.. – Ангел выразительно приоткрыл рот.
– Ха. Легко.
Но даже его мощные мышцы вздулись и задрожали от усилия, поднимая монолитную плиту и с большой осторожностью водружая на колодец. Если бы Джинн уронил её, то не только расколол на части, но и грохоту было бы…
– Молодец. Ювелирно поставил, – Энджи нашёл на подвесных полках старинные масляные светильники и протянул ему один. – Туши уже волосы, смотреть на них больно.
– Миленько тут, – выдал Ксавьер, осматриваясь тем временем. – Паутина под столами, обомшелые книги, – он брезгливо понюхал пару корешков и чихнул. – Гадость. Позеленевшие весы времён халдеев, видали? Подшивки “Dépêche du Moyen Âge¹” за двенадцатый век, кусочки какого-то совсем уж непонятного полуистлевшего говна… Но вот на кой хрен Тарье тут ещё и зеркало сдалось?
Зеркало, занимавшее целый угол, кстати, было знатным: крупное, в человеческий рост, в толстой бронзовой оправе, украшенной геометрическим орнаментом, явно дорогое и привезённое издалека. Удивительно чистенькое, не потускневшее от времени, и пыль к нему не приставала. Однако, подойдя поближе и полюбовавшись своим отражением, Принц нашёл два изъяна: вмятину посередине, где-то чуть выше уровня живота, и ещё царапину в левом нижнем углу. Если загадочную вмятину можно было объяснить дефектом при производстве, то царапина выглядела свежей и странной – бороздой от чьего-то острого ногтя. Или когтя. Кси присел на корточки, рассмотреть её поближе, и непроизвольно дёрнулся, когда Ангел опять заговорил.
– Джинни, раз уж мы тут в добровольном изгнании, а заняться нечем… я придумал третье желание. Ты не ослышался. Чтобы закрыть между нами эту неприятную тему. Не волнуйся, велосипед изобретал долго – все две недели заключения в башне. Перебирал всевозможные ништяки, примерялся на роль бога, морской русалки, всемирно известного музыканта, политика, полководца, крестоносца, миротворца, жонглёра горящими веточками… Смекнул, не моё это всё. И в то же время – я бы всё хотел перепробовать. По очереди и не сразу, отпуска между желательно брать, – он поймал офигевший взгляд Златовласа и выставил вперёд руку, как бы прося к себе не приближаться. – И поэтому… Дэз, ты исполнишь мою самую первую просьбу? Дашь нам с Ксавьером бессмертие? Я обмозговывал помимо прочего вопрос потомства. Трудный вопрос. Дети – своеобразная форма бессмертия для придурков, вынужденных постоянно воспроизводиться, чтоб не исчезнуть из очередей за пирожками. Но если мы с Кси физически не способны иметь совместных детей, то нам нужна прямая возможность печь пирожки вовеки веков. Через двести лет небось придумают новые начинки, охота попробовать.
– Это решение не может быть принято… – Дезерэтт оторопело указал на Принца вытаращенными глазами, носом и даже торсом вильнул, – …единолично.
– Его не спрашивай, он будет возмущаться и отрицать причастность к еде. Слушай только меня. Это моё желание, – дополнительно подчеркнул Шапкин. С вызовом перевёл взгляд на Ксавьера. – Он любит меня и подчинится.
Принц не реагировал. Медленно отвернулся и снова встал лицом к зеркалу.
– Должно быть установлено условие, – выдал Джинн после продолжительного почёсывания шевелюры. – Правила не позволяют мне уточнять и озвучивать – какое, надеюсь, ты сам поймёшь.
– Понял. Джинни, – Эндж слегка повысил голос, чтобы тот раскатисто пролетел эхом по подземелью, – я хочу, чтоб ты даровал моему супругу и мне бессрочную молодость. Наши тушки не сожрут болезни, слабость и немощность, не продырявят пули врагов, яды и кинжалы или иная форма проявления зависти и враждебности. Но мы сможем вновь стать смертными и пожухнуть, при одном условии: если кто-то из нас будет в печёнках у другого и захочет уйти – из его жизни и из своей, предусмотрительно превысив лимит на кредитке. Пожалуйста, исполняй.
– Спрашивать о…
– Бесполезно. Я всё хорошенько обдумал, вдоль, поперёк и по диагонали, правда. Исполняй.
Дэз громко протестующе вздохнул, оглянулся на Принца с неприкрытым соболезнованием, но пальцами послушно щёлкнул.
– Готово. Вы навсегда останетесь такими, какими есть сейчас. Со старостью, что со временем поселится у вас в глазах, я ничего не поделаю, но внешне вы будете вечно молоды и прекрасны.
– С такой лакомой старостью, как у тебя? – Ангел подёргал его за щеку. – Она не так уж и плоха. Не ворчлива, не беззуба, разбирается в гаджетах.
– Ты многого не видишь, Эндж, – мягко возразил Джинн. – По юности… по глупости. Но теперь мы в расчёте.
– Только ты. Моя очередь: чего ты хотел за все плюшки и тефтельки? Колись, самое время.
– Не так громко.
Дэз опасливо повертелся, будто их могли подслушивать, и наклонился шепнуть что-то на ушко. Ксавьер, заинтригованный, невольно начал к ним подходить, но желание Джинна оказалось очень коротким (и, несомненно, ёмким). Он закончил делиться тайнами и встал со скромным просительным видом поодаль. Крепко сжал губы. Вся его поза дышала стыдливым «больше никому ничего, ни гу-гу».
Ангел же удивлённо вскинул брови. В расширенных синих глазах металось нечто, отдалённо похожее на «а мне точно не послышалось?», но больше – шок. Жутенький сюрприз, который ему подсунул Дэз, точно не был билетом в кино или в бордель: простые житейские радости вавилонский маг покупал себе сам, ещё и со скидкой.
Принц, устав пасти наскучившее зеркало и уже буквально давясь слюной от любопытства, нетерпеливо и назойливо покашлял. Чуть не сорвавшийся медовый месяц, насильно навязанное бессмертие, даже промозглый холод подземелья были давно и прочно забыты. Он едва сдерживался, чтоб не выкрикнуть свой возмущённый вопрос. Каково было Джинни – только Дхарме и Йоге известно. Но пауза была длинной. Сохранять фирменный покерфейс и до кучи спокойно дышать тянуло на тринадцатый подвиг Херакла.
Чёрный Берет о желании своего всемогущего барабанщика вовсе не думал. Он размышлял о том, что будет дальше. Что натворит в ярости Принц, как начнут травить и гнобить их обычные люди, в какой водоворот устремится вся его жизнь, если он произнесёт «да», если разрешит это вывернутое наизнанку безумие. Сильно шарахнутый по голове во время бегства из горящей крепости или же от рождения такой? Дезерэтт искусно притворялся нормальным, рассудительным и вменяемым, годами обманывал – возможно, даже самого себя. Да и разве настоящий псих может признать в себе психа? Упоротого наотмашь, настолько коматозного, чтоб врачи при осмотре не заметили, в сто раз хуже, чем просто объевшегося грибами и галлюцинирующего на дискотеках сутки напролёт.
Но он был другом. Настоящим. Верным. Лучшим. И Ангел пообещал ему это.
– Хорошо. Я разрешаю.
~~~~ Конец третьей части ~~~~
Комментарий к Глава 16
¹ Вестник Средневековья (фр.)
========== Эпилог ==========
Ксавьер капитулировал. Нашёл шероховатую стену и слился с ней цветом и текстурой. В умных книжках на эту тему были вырваны страницы, но он и без подсказок догадался, кто здесь третий лишний. Вопросы – тоже лишние. Ответ разыграют прямо на этих хреново освещённых подмостках, hic et nunc¹, без его участия. Зато все его подспудные страхи и подозрения оправдаются. Он и об этом догадался. Попой почуял.
Дезерэтт забрал праздную длань Ангела в две свои, огрубевшие от прополки моркови. Церемонно подвёл в угол подземелья. В какой? Ну конечно, в тот самый – к подозрительному зеркалу. Два отражения, стройное и массивное, на одном крупными буквами подписана непонятная жажда, на другом – честное недоумение. Но продлилась неловкая заминка всего пару лишних секунд. Маленький изъян, ямка, вогнутость на посеребрённой поверхности стекла… она встала точно на груди у отражённого Энджи и колыхнулась. Но не исчезла, не разгладилась, а поползла по зеркалу вверх, порождая новые горбы и впадины, рябь и волны.
Ангел окаменел. Оно и понятно, пугаться было чего – зеркало взбесилось! Или не совсем зеркало? Всё равно застыть эффектной статуей с панически расширенными глазами было лучше, чем бегать по кругу и истошно орать. Зато Ксавьер тонко заверещал, отлепившись от стены: ему хватило любопытства вывернуть шею, поглазев в зеркало сбоку, но не увидеть в нём ни себя, ни Джинна. Зато по ту сторону почему-то остался Эндж, точнее пародия на него, с больным восково-бледным лицом… И вот он, оно – преспокойно двигалось. Ходило по мёрзлому земляному полу, померило его неровными, как с похмелья, шагами за пределами бронзовой рамы, затем вернулось. И уголки тех других губ дёргались во все стороны, от отчаянного усилия что-то выразить. Может, пытались улыбнуться… или что-то пафосное ввернуть? Пока зрители молчат, сдурев – кто от удавшегося баловства, а кто от ужаса.
Внутри закоченевшей оболочки из кожи, костей и семидесяти кило сексуальности настоящий Ангел тихо простился с миром и умирал: от удушья, остановки сердца, некроза мозга… да всего, всё стопарнулось. Ксавьер пытался развлечь его грохотом своего падающего тела, но зря старался. Дэз прощупал пульс княжича – слабый, но ещё в наличии – поломался для виду, притворяясь, что не знает, как решаются такие проблемы, но потом плюнул на свидетелей и бомбочкой нырнул… да-да, именно туда, в зеркало. Оно пропустило его без единого «плюха», рябь пошла сильнее, завернулась кренделем, и всё замерло.
А затем живые и обморочные, не успев ахнуть и возмутиться такому кордебалету, услышали голос: Дэз, маленько потоптавшись по другую сторону зеркала и потемнев волосами с ярко-красного до винного, завёл светскую беседу с отражённым луноликим Ангелом. Правда, его вкрадчивые елейные слова… ни одно не удалось разобрать. Покидая тот отражённый мир и пересекая поверхность зеркала, они доносились в этот… шиворот-навыворот?
– ˙ʎdє oıʎvǝǹ ʁƍǝɯ vɐɓж ʁ ¿ņонw оɔ qmǝɓņоu
Ксавьер позеленел не хуже заправского зомби – он нечаянно сумел кое-что расшифровать – приподнялся, помогая себе ногтями, судорожно втыкаемыми в стену, и воскликнул:
– Вишну и Шива и все толстопузые дэвы, Энджи, очнись! Позови его! Немедленно, верни его обратно! Что бы Дэз ни задумал, а зеркало с обломом! С дефектом! Внизу расцарапано, скол длиной с мой палец! И поверхность слишком тёмная, мерзкая, как в камере пыток. Это добром не кончится! Чьё это вообще было зеркало?!
– Старушки Тарьи, – с трудом вымолвил Шапкин, оттаивая после леденящего ужаса. – То есть… не сама она его изготовила, ясен пень. Украла у какого-то более опытного и рукастого сумрачного гения.
– Бллин, да пропади она пропадом со своими ворованными волшебными свистелками и перделками! Дэз всё спланировал заранее! Привёл тебя сюда специально!
Златовлас стремительно оттащил чуть живого супруга в сторону, прочь от зеркала, но поздновато заметался. Отражения жили собственной пошлой жизнью, голос Джинна продолжал выговаривать диковинные исковерканные слова, не получая ответа, и злиться. Ксавьер бесился от бессилия, Шапкин меланхолично вспоминал Петруса, Дхарму и Йогу. Пульс у него понемногу учащался, приходя в норму. Время шло.
А потом всё пропало пропадом. Зеркало устало от авангардистского бедлама и треснуло напополам. Но прежде, чем это произошло, и не позже, чем «за секунду до» – Дэз выбрался из него и торжествующе вывел под руку блёклое отражённое нечто.
Никем более не поддерживаемое изнутри, зеркало осыпалось и умерло; осколки, разлетаясь и разрезая все встреченные на пути предметы, усеяли даже потолок. Ксавьер завопил и инстинктивно прикрыл самое ценное, но никто не пострадал – чудом или, что куда вероятнее, волей хитрого Джинна. Кси поорал ещё немного, для успокоения нервов, бронзовая рама зияла прямоугольной пустотой, а рядом с широко лыбящимся красноволосым психом, вопреки всем законам природы и уголовного кодекса, хлопало ресницами и источало замогильный холод странное существо. Ангел валялся в полуобмороке – для своего же блага.
«Поверхность злобного сбрендившего зеркала была слишком тёмной, при свете тусклых лампадок – и вовсе чёрной. Досадно, но именно поэтому отражённый хмырь облачён в угольно-чёрный мундир. Его ногти и волосы, и даже губы… Но особенно, – с тревогой пометил себе Ксавьер, – глаза. И я, кажется, пару кирпичей в штаны наложил…»
Скандальный и невозможный оттенок синевы, сопротивлявшийся переходу до последнего, но так и не перетёкший в чёрный – стал новым цветом в прейскуранте офтальмологов. Единственный возможный – в одной шайке с этим холодом и этой тьмой.
Кси дрожащей рукой стрельнул у мужа сигареты. Тот даже не сопротивлялся при обыске.
– Я мечтал о таком, как ты, двадцать тысяч лет, – с обидой и злостью зарычал Дэз, крепче сжимая ладонь апатичного зазеркального гостя, который будто спал с открытыми глазами почище студентов-третьекурсников. – Но ты не слушал меня, не поддавался на уговоры, столбом стоял, тебе просто было насрать! Я думал, что останусь в отражённом мире навсегда. Из-за тебя! Почему же ты вдруг пошёл? Что изменилось?
– Он, – произнёс некто своё первое слово. «Проснулся» и указал блестящим чёрным ногтем на Ангела. – Увидел.
– Ну видел Шапкин тебя, и что?!
– Нет. Я – увидел.
И Ангелу снова поплохело до кондиции пельменя в морозилке. К нему, легко вырвав из лапищи Джинна свою руку, приблизился отражённый. Не тронул Кси, закрывавшего его с агрессивным видом, и пальцем… но будто оттолкнул. И сделал это тоже легко, играючи. Обвил помертвевший оригинал за талию, сжал нежно, поднял, поставил ровно на ноги. И вплотную придвинул холодное восковое лицо. Нос – к носу, глаза – к глазам.
– Хочу.
*
Сваливали из тайника вчетвером, кто пьяно, кто вразвалочку. Джинн постоянно вздыхал и пялился на недоступное. Ксавьер не вздыхал, а пыхтел, злой и недовольный, потому что ни хрена не понял. Тёмный инкуб, выкидыш зеркала, всё время держался поближе к Чёрному Берету и в поле его зрения. Был нем как рыба, но казался мирным, безопасным… временно обезвреженным. Сам непроницаемый и непробиваемый Эндж тоже не обронил ни слова, но, казалось, обменялся с двойником чем-то. Обменялся определённо, не используя речь.
Впрочем, когда компания вернулась во дворец к алькову и избавилась от шуб, валенок и шарфов, Ксавьер выговорился с лихвой за семерых.
– Дезерэтт, ты идиот! Нет, не идиот, а страус! Потому что у них мозг меньше глазного яблока! Нет, ты зародыш страуса! Одна клетка зародыша в жопе беременной страусихи! Ну вот на что ты надеялся, возжелав себе копию Ангела?! Что он с улюлюканьем прыгнет к тебе в койку? Я знал, ну я же раскусил, ты давно к нему неровно дышишь, врун ты эдакий! Окаянный, бессовестный! Но такое, ТАКОЕ выдумать?! Я боюсь представить, боюсь на полслога вперёд подумать, чего это чудовище хочет от моего мужа! Теперь придётся соображать медовый месяц на троих!!!
– Не придётся. Демон остаётся дома. – Энджи в ответ на два абсолютно охреневших взгляда хмыкнул и принялся паковать чемодан.
– «Д-демон»? – Джинн то ли стал заикой, то ли притворился.
– А что, ему небо коптить и без имени ходить? – Шапкин знаками разъяснил что-то двойнику, тот кивнул и вышел из спальни – красиво, сквозь стену. – Хорошо ведь звучит. Подходит… он словно мой мёртвенький заспиртованный антипод. И он мне нравится.
– Нравится?! – а это уже хором завопили Принц с Дэзом.
– Ну, положим, чудовище. Ну, положим, редис его знает, чего ожидать завтра. Но это не конец света, – Ангел потряс вешалку с галстуками, выбрал один, тёмно-зелёный. Тоже уложил в чемодан. И медлительно поднял глаза. – Ну, чего уставились? Я боюсь его не меньше, чем вы. Дэзя – фееричный придурок в перьях, додумался выпустить Это из зеркала, а само зеркало – в крошево. Молодец. Ксавьер – тоже красавчик, не остановил придурка вовремя. А я – тормоз, допустил весь этот выездной цирк. Но… похоже, я держу Демона под контролем. Я подчинил его как… как опасных животных подчиняют: ловят, прикармливают и усмиряют. Ошейник ему надел. И он даже не въехал пока, в чём самый сок – ну, что мы выглядим как близнецы. Мы очень похожи и мы связаны – круче, чем через телефон. Влезли друг другу в головы, ему это… понравилось, – Эндж замялся. – Он, конечно, смотрел на меня, как голодный бомж – на воскресный бифштекс. Но, Кси, ему не нужен секс со мной.
– То есть нужен только «секс» с твоей башкой? И больше плохих новостей у нас нет? – у Принца вырвалась серия мелодично-истеричных смешков. – Можно мне избить Дезерэтта до полусмерти? Авось полегчает…
– Уйду в монастырь, – захныкал Джинн, заранее отбиваясь. – Скромно хотел свой экземпляр прекрасного мальчикового порно с идеальной задницей, а получил двух неприступных недотрог вместо одного. И кто я после этого? Да я сам утром повешусь, Ксавьер, не трудись.
– А ну-ка ша! – Ангел захлопнул чемодан. – Ты, – он ткнул в Принца, – пакуешь лыжи, коньки и ром и отправляешься со мной в автобусный тур по Норвегии. А ты, – он щёлкнул Джинна по носу, – сажаешь моё чудовище с фиолетовыми зенками на закорки и с максимальными предосторожностями уносишь в Нью-Арк. Помогаешь ему изучить азы правления княжеством, пока я катаюсь на оленях по фиордам и целуюсь с блэк-метал хозяевами жизни. Кроме Мэйва с Ману подмену правителя всё равно никто не заметит, а им я потом объясню. Напялишь на Ди мою белую корону и радуйся в тряпочку.
– И всё? – страдальчески всхлипнул Дэз.
– А что, мало? Тебе первоклассное порно надо – ты и обхаживай Демона. Над любовью никто не властен, ни сверхжеланий, ни чит-кодов, сам мне талдычил. Зато путь к сердцу мужчины с полуголодным детством лежит через что? Вот именно. Блинчики ему напеки, пирожки с капустой и грибами своруй. На рыбалку своди, на свиданку с западным звёздным квадрантом на нашем бревне. Чего я распинаюсь, зачем учить учёного. Знаешь ведь меня?
– Ну, с детства…
– Значит, знаешь и его. А теперь вон отсюда. Живо.
– Но разве этот Демон – всамделишный ты? – вмешался Ксавьер чуть погодя, когда золочёный рис, взметнувшийся из-под подошв Джинна, перестал летать по всей спальне. Недоверие в его голосе смешалось с лёгкой завистью. – Как ты можешь быть уверен?
– Трусы он поправляет на идеальной заднице в точности как я, дорогой. Проверишь как-нибудь. Покараулишь в засаде и снимешь их с него. Удостоверишься.
Чёрный Берет ака Голубая Шапочка ухмыльнулся в сладкой издёвке, приник к губам супруга в сахарном со сливками поцелуе, схватил полупустой чемодан и потопал на выход. А принц Ксавьер Лливелин Аурор, в простонародье – Златовлас, постоял потупил ещё немного для приличия, спохватившись, лихорадочно закончил набивать свой кокетливый саквояж носовыми платочками, таблетками от простуды и заначками кокаина и выбежал следом, как раз вовремя. Светало.
– Ничего не забыл? – Эндж ловко поймал его, запыхавшегося, на мостовой сразу за дворцовыми воротами, и маньячно прижал к себе всем телом. Эрегированные члены у обоих синхронно отозвались болью.
– Если ты о презервативах, то я хочу с тобой только незащищённый секс. И не защищённую брачными контрактами жизнь. Из всех запар с блеском выкручивающийся, идеальный ты сукин сын, – бледноватый и взъерошенный, Принц глянул на него исподлобья.
– И правда, ничего не забыл. А сейчас достань из моего кармана сигарету и вызывающе сунь мне в рот и подожги. Я буду слишком занят, угоняя нам такси.
__________
Комментарий к Эпилог
¹ Здесь и сейчас (лат.)
