Текст книги "Сахарная пудра была горька, как её счастливая жизнь (СИ)"

Автор книги: Delpinovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Её глаза все не открывались и не давали мне увидеть голубых зрачков, однако, спустя примерно пол минуты, они были передо мной, следом дважды закрываясь.

На лице мелькнула улыбка, а я заправил одну из прядок светлых волос за ухо,-Все хорошо…

Атмосфера сейчас здесь царила совсем не из лучших. Как только я сменил место своей дислокации с кровати на монитор, перед глазами появилась совсем не лучшая картина. Два позвонка на стыке грудного и поясничного отделов были смещены, при этом зажимая выходящие по обе стороны от них нервы.

–Поэтому двигательных рефлексов и нет,-вздохнул мужчина, указывая на то же самое место кончиком карандаша.

–Нужно поставить их на место, и тогда активность будет восстановлена,-Я перевёл взгляд на Шеймана, а затем и на Марину, что вместе с нами смотрела на эти снимки, а её глаза сейчас походили на два странных объекта, посетивших Солнечную систему совершенно случайно и теперь не имеющих понятия, как отсюда удрать.

–Я бы не трогал. Можно задеть спинной мозг и соседние нервы, тогда будет ещё хуже,-уже тише произнёс он, вручая мне этот карандаш, а затем бросая взгляд на часы,– Моя, а точнее, моя часть её смены закончилась. Подежурь сегодня ночь, а завтра решим, как дальше работать.

Я в ответ лишь кивнул, возвращая свои глаза на постель, где так же неподвижно лежала Марина. Обычно при пациентах врачи никогда не обсуждают диагнозы и возможные методы их решения, но хуже всего быть пациентом тогда, когда прежде ты был врачом. Ты знаешь всю правду, знаешь свой реальный шанс и, что есть главное отличие от обычных людей, не веришь утешениям вроде «все наладится».

Я присел на ее постель, так и не отрывая взгляда от тех глаз.

–Давай я трубку вытащу, сама сможешь дышать?

Она слабо кивнула, в тот же момент начиная тянуть голову вперёд, как человек, что пытается приподняться на локтях, но этим все и завершилось. Глаза вновь похолодели, а я поджал губы, начиная избавлять её рот от прозрачной дыхательной трубки.

Она чуть покорчилась, сразу после того, как огромная машина перестала дышать за неё, следом делая несколько глубоких вдохов и тут же закашливаясь.

–Тише,-я приподнял её тело вместе с подушкой, осторожно, дабы не навредить ей ещё сильнее, а затем также медленно опустил, когда кашель прекратился.

–Я теперь понимаю людей, которые не хотят жить, узнав о том, что они навсегда останутся овощем,– тихо-тихо зашептала она, не отрывая от меня таких огромных зрачков , в которые с непривычки было страшно смотреть.

Неприятный комок начал скапливаться в моем горле, а я тут же подвинулся ближе, чтобы без лишнего труда находиться на уровне глаз Марины.

–Прекрати так говорить. Шейману лишь бы ничем не заниматься, ничего не делать и, вообще, сразу в морг.

–Вот-вот, мне только в морг и дорога…

–Прекрати,-мой голос стал строже, а я уложил одну из ладоней на её щеки, потихоньку сжимая их и немного теребя, как обычно это делают с маленькими детьми,-Можешь считать, что меня выселили из дома.

–Не смешно, Брагин,-прошипела она сквозь сжатые губы,-если бы я чувствовала свои руки, я бы прямо здесь и сейчас тебя за это уволила , а так… Езжай домой. Кто там на посту сейчас? Пусть вколют обезболивающего. Голова трещит, как не знаю кто…

–Я твой лечащий врач, и врач,стоящий прямиком под вашей, Марина Владимировна, должностью.От того, пока вы находитесь на больничном, я исполняю обязанности заведующего этим отделением. А если серьезно, то скажи мне, какого черта ты не взяла с собой таблетки?

–Если скажу, что нарочно, то ты перестанешь меня так холить и лелеять?

–Нет, я же знаю, что не могла ты их специально не взять, -усмехнулся я, отводя взгляд в сторону,– Позвонила бы хоть, идиотка, я бы приехал, помог. В кардиологии хотя бы лежала, а не в реанимации, и тем лучше…

–Вот такая идиотка, видишь?-фыркнула она, закрывая глаза и с силой сжимая их,-мозги вместе с ногами и руками уже атрофировались…

Комментарий к Часть 3

Вот и новая глава созрела. Пусть, не такой интригующий конец, но, мне кажется, в ней и без того много драмы. Как думаете, прав был Шейман, и будет ли доктор Брагин пай-мальчиком, прислушиваясь и к его мнению, и к мнению Марины?

Если хочешь быстрее увидеть продолжение, то скорее тыкай на такую кнопочку, а как только число рядом перевалит за 20+, новая глава вам будет обеспечена.

Как всегда, я верю в вас, а вы в меня❤️

========== Часть 4 ==========

–Перебесилась?-я просидел над ней несколько минут молча , а пухлые и синеватые, местами в гематомах губы ни на секунду не прекращали шевелиться, помогая усталому голосу вырваться за пределы её тела. За это время мои ладони успели изрядно нагреться, а, наизусть уже выучив, что она любит, я дернул одеяло в сторону,-Осмотр и ничего больше, я женат.

На её лице наконец мелькнула улыбка, а следом и меня посетило это чувство. На душе в тот момент потеплело, и захотелось прямо сейчас налить нам обоим чаю, а лучше чего-то крепкого, вытянуться на диване: я, сидя и закинув ноги на столик со стопками историй болезней, а она, лёжа рядом, так так, чтобы голова была прямо на моих коленях. Наверное, такое я с недавнего времени полюбил даже больше, домашних вечеров, если оба этих времяпрепровождения было не на одном уровне. Было в ней все-таки что-то необычное, притягательно, чего не было в других девушках. Даже с Настей я иногда не мог говорить о чем-либо, а вот Марина была тем, кому можно было излить душу. Вот так в лице заведующей отделения, своего же начальника и железной леди я приобрёл самого настоящего друга, истинного «мужика» с таким характером, что даже я мог завидовать. Только зависть эта была добрая, всегда переходящая в восторг.

Следующие же несколько минут осмотра в особый восторг меня совсем не привели. На ногах, действительно, чувствительность все ещё была нулевой, что только лишний раз подтверждало результаты МРТ. Но кончики пальцев лишь от лёгких прикосновений к ним острой иголочки, дёрнулись. Взгляд Марины, прежде прикованный к моему лицу в ожидании реакции,сорвался вниз, прямиком на ладонь, которая уже была объята моей рукой.

–Чувствуешь?-я ещё раз коснулся иглой области богатой рецепторами, а пальц вновь дёрнулся.

–Угу,-она сдержанно кивнула,прикрывая растянутыми в улыбке губами зубы, дабы совсем не выдать свою счастливую улыбку напоказ, и уже сама попыталась сжать ладонь, что у неё и получилось. Вместе с огромным количеством приложенных усилий получилось.

–Думаю, это отличный повод выпить,-с ухмылкой произнёс я, отправляя инструмент в карман врачебного халата и лишний раз смотря на её радостное лицо,-мне выпить, ты вчера с инсультом загремела в больницу, потому на основании статьи первой клятвы Аполлона врача, Гигиеи и Панакеи, не имею права.

Уже наша палата наполнилась тёплым смехом, а спустя 15 минут на прикроватной тумбе в компании со стаканчиком пилюль и поллитровкой вина стояла тарелка молочной овсянки и чашка тёплого сладкого чая с лимонной долькой.

–В меня здоровую столько не влезало, а так я и ложки не съем.

–Ты, может, не съешь, потому что пока тебе рано свои бархатные ручки напрягать. Потому, разрешите представиться,-улыбка совсем не хотела в таком заряжённом воздухе сходить с моего лица, а потому, для большего антуража, белоснежный полотенец был перекинут через руку, что в локте согнулась,-Ваш верный холоп Олежка.Но в полночь и при появлении коллег холоп Олежка превращается в лечащего врача Марины Владимировны Нарочинской Олега Михайловича Брагина.

Марина вновь засмеялась, уже который раз за этот вечер, от чего приятно было, в первую очередь, мне,– нет, назвался груздём, полезай в кузовок. Так и скажу Павловой, когда она меня навещать придёт: а ухаживает за мной преданный холоп Олежка. Дайте Брагину вторую ставку – хожалки.

–Кстати, насчёт прибавки я был бы рад.

–Обойдёшься. И так, в моем кресле будешь свои булки мять.

–Как ты догадалась?-на моем лице появилась гримаса наигранного удивления, после чего я наконец присел обратно на стул и начал кормить Марину. Ложку держать в руках она наверняка бы смогла, и настырно пару раз пыталась у меня ее выхватить, но вся бы уделалась в каше, если бы не чего хуже, потому сегодня ночью я был настоящим русским: накормил, напоил, шутками развлёк, массаж расслабляющий сделал и уже решил начать укладывать спать. В комнате погас свет, и озаряла комнату лишь тусклая луна, а некрепкие лучи отражались от снега, проходя сквозь прозрачность оконных рам и навсегда заблуждаясь в четырёх стенах и двух телах этой комнаты.

–Брагин,-спустя насколько минут ее тишины, голос разрезал молчание и тьму, заставляя меня раскрыть только что задремавшее сознание вместе с веками.

–Олежка-руканежоп к вашим услугам, госпожа.

–Несмешно,-бурчание делало её только милее, возвращало в то далекое детство с ароматными пирогами по утрам, запахом топленого молока и горячего хлеба с чесноком,-сказку мне расскажи.Только не про теремок.С теремком ты здесь салфеток не напасёшься на мой потоп.

–Максу рассказывала его?-что это не моё дело – я прекрасно знал, но черт же дернул меня спросить, а она в тот же миг ответила неглубоким кивком.

–Расскажи про колобка, а лучше… Лучше про золушку, с детства её люблю.

–с детства… у тебя самой в попе детство так и играет,-немного хихикнул я, но в это время лишь ближе к ней подвинул стул, опираясь локтем прямо на белоснежную тумбочку, а взгляд упал в её глаза, освеженные полосой ночного сияния, которая выделяла её тонкий носик.

–Ну, слушай про Золушку, Золушка…

========== Часть 5 ==========

Время полетело… Медленно. Почему вот только полетело? Потому что даже я не успел заметить, как из реанимации ту днём угрюмую девушку , которая к ночи становилась принцессой из сказок Андерсена, перевели в обычную палату. Однако ее дела совсем не стали лучше. Благодаря месяцу реабилитаций мышцы руки вернулись в прежний тонус, даже немного прибавив в массе, чего совершенно было нельзя сказать о всем, чтобы было ниже её талии.

После повторных результатов МРТ вопрос о операции пропал сам собой: чуть левее – соседний нерв и полный паралич на всю жизнь, чуть правее : мгновенная смерть. Только меня не мог успокоить тот факт, что это окончательное заключение было сделано Шейманом. Как в специалисте, я ни чуть в нем не сомневался, но за то время, пока Нарочинская находилась в отдалении в качестве пациентки, я не мог должным образом замещать пустовавшую должность: все-таки Марине я был не чужим человеком, что и подтвердил следующий месяц не нахождения в общей палате, а вот для Юрия Михайловича это стало прекрасным моментом занять высокую должность, так сказать, полакомиться сладким куском. Возвращение Марины на свою должность совсем бы ему не нравилось, а кто возьмёт полупарализованного человека на такую работу? После больничного ей светило максимум место рядового хирурга для операций наименьшей сложности, если не должность обычного врача на приёме.

К слову говоря, за этот месяц Марина многому научилась. Хоть и без всяких эмоций она смотрела на инвалидную коляску, уже через неделю усиленных тренировок с гантельками смогла самостоятельно на неё забираться. Правда, не всегда удачно, зато самостоятельно. Этим она сама себя начинала готовить к оставшейся жизни. Конечно, пару раз она заикнулась о том, что через некоторое время что-то можно будет исправить, но сама наврятли в это верила. С каждым днём я все чаще заставал ту лежащей пластом на постели: её глаза обычно смотрели в белый потолок, на тумбе все суше становился букет хризантем, что несколько дней назад ей принёс какой-то парень, а вся еда, которую ей приносили родители, так и продолжала стоять нетронутой в ящике тумбочки.

Я и сам пытался убедить себя, что идея об операции, которая могла бы вернуть её ногам чувствительность, но, в первую очередь, ей веру в себя, самый настоящий бред. Шансов на благоприятный исход было слишком мало, а потому перспектива даже в таком состоянии жить была куда лучше всех остальных. Такая мысль отправилась в тёмный ящик вместе с историей её болезни ровно в тот день, когда на руках оказалась выписка, а я отправился на вечерний обход с облегчённой стопкой тетрадей. К Марине я всегда заходил в последнюю очередь: я наперёд знал, что обычным опросом это все не закончится, от того, если не было никаких срочных дел и операций, оставался с ней вместе.

На дежурствах я все чаще засыпал в её компании на соседней кровати, но перед этим всегда рассказывал ей сказку, причём каждый вечер-новую. В такое время в её глазах я наконец замечал тусклый огонёк. Её глаза, как маленькие зеркала, отражали все то, что находилось перед ней : светящийся торшер на тумбе, меня на стоящей рядом кровати, темное окно с закрытыми на нем жалюзи и тот самый букет хризантем.

В этот вечер мне было к ней заходить особенно приятно. Всегда нравилось говорить людям о том, что сегодня они будут ночевать у себя дома, в уютной атмосфере, тёплой постели, а сообщать это уже родному человеку – в разы приятней.

В комнате также тускло горел свет. Пахло чем-то пряным и сладким, будто свежей выпечкой или кофе, а на подоконнике сегодня стоял свежий, красивый и притягивающий взгляды букет. Букет алых роз. И бутонов в нем было слишком много, чтобы тот был обделён вниманием. Я с улыбкой прошёл внутрь, надеясь там увидеть хоть немного осчастливленную девушку, но вместо неё на постели сидела все та же, угрюмая и задумчивая Марина. Прямо напротив неё стояла коляска, а ноги все ещё были плетями свешены с кровати. На тумбе, ароматный и манящий, находился источник этого пряного аромата : ещё горячий, завернутый в пергамент кусочек шарлотки с корицей.

–Чего такая грустная, Марина Владимировна?– я подошёл к ней, присаживаясь рядом и совсем невесомым движением убирая с её лица прядку волос.

–Я? Да, нет, не грустная, с чего ты взял?– её взгляд потихоньку стал свидетелем моей улыбки, а я уложил ладонь на её талию в районе позвоночника.

–Радуйся, значит. Сегодня вы, Марина Владимировна, официально перестаете быть постояльцем нашего отеля и отправляетесь к себе домой,– мой смех, казалось, должен был хоть немного поднять ей настроения, но в тот момент её глаза, кажется, и вовсе лишились какого-либо блеска.

–Отлично,– сухим, совсем «никаким» голосом произнесла она, следом вновь отводя взгляд на коляску.

Не выдержав уже такого «зомбированного» поведения, я уложил правую свою руку на её подбородок, поворачивая похудевшее личико глазами к себе,– Что случилось, Марин?

–Ничего,-её плечи отрицательно вздернулись, а рука поспешила убрать с лица мою ладонь,-Все так…Так, как оно должно быть.

–Знаешь, твои глаза тебя всегда ой-как выдают. Рассказывай, что такое? Вижу, к тебе сегодня опять тот парень заходил?После зарплаты подарок принёс, да?-я улыбался, обнимая её чуть крепче и прижимая к себе,-сегодня он тебя домой отвезёт? Или если нет, я могу помочь.

–Спасибо, я сама доберусь,-кивок попытался подтвердить ее слова, а ладонь потянулась к телефону, чтобы набрать номер такси.

В это время в моем кармане начал вибрировать мобильник, а увидеть на его дисплее другое имя я и не ожидал.

–Да, Настюш…

–Ты скоро? Я тебя уже под часа одна в компании стынущего ужина жду.

–Малыш, я сейчас занят, если удастся, то я через час постараюсь быть дома.

–Опять Мариной?

–Что?

–Ну, занят опять Мариной? У тебя же на работе в последнее время других занятий нет.

–Прекращай, Настя.Все, не могу говорить, перезвоню позже.

Вызов был сброшен, а за счёт ну просто гробовой тишины, которая стояла вокруг нас в это время, не услышать нашего разговора самой девушке было тяжело. Её губы от неловкости поджались, а откладывая телефон в сторону, та подтянула коляску ближе к постели, пытаясь в неё пересесть. Быстро заметив это, я отбросил телефон, поднимаясь и успевая под руки перехватить тонкое тело ровно в тот миг, когда колеса двинулись с места в противоположном направлении.

–Я сама,-произнесла девушка, вопреки моим действиям, пытаясь вернуться на кровать, в чем я ей позже помог.

–Сама бы ты сейчас только н полу оказалась,-она, сама оказываясь в неловкой ситуации, очутилась у меня на руках,-Я тебя отвезу домой сам,не дергай родителей.

–Тебя Настя дома ждёт, а я и сама в состоянии добраться до дома, не маленькая,-её взгляд в тот же момент опрокинул на меня ведро воды, а сама она была со мной так холодна, как никогда раньше.

–А чужие разговоры подслушивать плохо.

–Конечно, ухаживать за чужой бабой, когда своя дома сидит и ждёт лучше,-будто, уже совсем не стесняясь ничего, она произнесла это вслух, громко и чётко, ну и взглядом глаза в глаза.

–Знаешь, наверное, мне решать за кем ухаживать,-в такой же манере ответил ей я, усаживая значительно исхудавшее за все время тело в кресло и направляясь вынимать из шкафа ее вещи в полном молчании.

Она пару минут сверлила меня взглядом, молча, даже будто не дыша, лишь затем начиная говорить уже осторожнее,– Извини. Я знаю, насколько это неприятно, когда ты стараешься ради человека, пытаешься сделать все, что от тебя зависит, а он находится где-то в пространстве ещё с кем-то.

–Тебе не за что извиняться,-я пожал плечами, но взгляд в её сторону даже не перевёл, а все вещи, которых оказалось совсем мало, были упакованы в небольшую сумку,– ты все правильно сказало, но, я ещё раз повторюсь, мне решать за кем ухаживать.

В полной тишине я довёз её до дома, также молча помогая добраться до квартиры: на руках не носил девушек по этажам уже давно, с институтских времён, наверное. Сразу было видно, что квартира уже долгое время находится в гордом одиночестве. Небольшая гостиная, куда она и попросила меня её «поставить» была, наверное, чересчур тёплой и уютной.Совсем было не понять, что её делает такой. То ли этот диван из замши нежного кофейного цвета, то ли уютный ковёр-барашек на полу, под которым лежал темный паркет, то ли огромное количество фотографий в разноцветных рамках, развешанных по стенам. С первого взгляда они кажутся совсем незаметными, но как только ты находишь взглядом одну, вторую, третью… Становится совсем непонятно, как можно было их не замечать . И почти везде, почти на каждой маленький мальчик: то обнимающий Марину за шею, то за ручку идущий рядом с каким-то мужчиной, вот он сидит на руках у улыбающейся мамы девушки, а вот, наверное, тоже он, совсем малыш в детском костюме-смокинге у неё на руках с соской в губах, на которой сверху нарисованы чёрные усы. С непривычки я даже засмотрелся, а прошло, ни много, ни мало, почти пять минут. Марина молча за этим наблюдала, сидя на диване, и, кажется, всеми силами старалась не смотреть по сторонам.

–Нравится?-спустя уже долгое время произнесла она, заставляя меня вспомнить о времени и вновь перевести взгляд на неё.

–Просто осматриваюсь. Уютно здесь у тебя…

–Очень,-сипло произнесла она, а мой телефон в кармане вновь начал звонить, от чего она встрепенулась, заглядывая через дверь в прихожую,-Принеси мне коляску и езжай домой, там ты нужен куда больше.

Телефон я отключил, вновь переводя взгляд на девушку,-я знаю, где я нужен больше. У тебя в холодильнике, наверняка, мышь повесилась…

–Я сама все сделаю,-в один момент она перебила меня, с силой сжимая обивку дивана и прикрывая глаза,-я не парализованная, чтобы сиделка мне утки выносила и есть готовила.

–Ладно,-в глубине души мне стало обидно, а я, и действительно, не мог понять, ну какого черта нахожусь здесь. Пока я ходил в прихожую за коляской, уже по возвращению обратно увидел, как она стоит, обеими руками с силой упираясь в комод. Сумасшедшая, ей Богу… Я быстро подошёл ближе, крепко обнимая её, чтобы не позволить завалиться на пол, а спустя несколько секунд на моих губах почувствовалось приятное тепло, что за пару мгновений охватило собой наши лица.

========== Часть 6 ==========

Лишь пару мгновений продлилось это ни для кого непонятное действо, но каждого оно откатывало изнутри и снаружи тоннами раскалённой жидкости. Именно так я ощущал это. И, кажется, надо сейчас одним движением покончить с этим, разорвать поцелуй и наконец отправиться домой, к любимой жене, но действительно ли любимой после такого? Между тем шла уже пятая секунда, а я все никак не мог ей противостоять. Вроде бы и ничего особенного с ее стороны даже не было, держать ей меня было не зачем, и делать это она не собиралась: ее руки свободно упирались в комод, прекрасно зная, что держат хрупкое тело крепкие руки, ни разу не способные дать повод усомниться в их надёжности.

Шесть-семь-восемь. Время начало лететь незаметно. Ровно так же, как и губы начали неспешно обволакивать своей мягкостью мои снова и снова. Она будто управляла мной: она, слабая, беспомощная, невинная и обиженная жизнью на первый взгляд, но, действительно, было только первым впечатлением. Под такой безобидной маской пряталась настоящая фурия, способная заманивать, обольщать и притягивать к себе магнитом.

Девять-десять-одиннадцать. От нехватки кислорода сознание начинает затуманиваться, тело распирает изнутри разгорающееся влечение к лакомому куску женственности, а руки сами по себе забираются под тонкую майку со спины. Она упирается посильнее руками в деревянную столешницу, и, как только я начал чувствовать контроль над ситуацией, мои губы задвигались в такт ее, Марина спокойно от них оторвалась делая обычный вдох и немного отодвигая спавшую со лба прядку волос.

Мое дыхание кажется слишком частым по сравнению с женским, а ее скелет держало над землёй теперь только мое тело, с силой прижимающее к комоду. Ее взгляд вновь был холоден, чем она отвлекла внимание на несколько секунд, кажется, переводя дух, затем вновь смотря на меня.

–Брагин, руки убрал,-и вновь эта грубость оттолкнула меня, а я, как маленький мальчик, не имел никакой причины ослушаться ее. Взгляд стал более презрительным, ещё более холодным и отторгающим,-какой же ты все-таки бабник, Олег.

Мои ладони тем временем совсем нехотя выбирались из под одежды Марины, а после ее слов я вдруг вспомнил про Настю, которой обещал быть дома уже как двадцать минут.Противно в тот момент мне стало даже от самого себя, только непонятно от чего. И, да, я , будучи женатым мужчиной, вроде бы не должен даже и смотреть в сторону чужих девушек, но такое чувство настигало меня совсем не поэтому. И не потому, что пару часов назад я ехал сюда исключительно из дружеских намерений, хотя… Какие теперь могут быть дружеские намерения, когда я практически расстегнул ее бюстгальтер.

Она так и стояла прижатая мной, все то время бороздя мое лицо презрительным взглядом, который в момент столкновения с моим начал медленно таять и превращаться в более демократичный. Уже мои ладони опустились на туловище поверх тонкой ткани , удобнее перехватывая ее.

Говорить первым нужно было мне.И, наверное, потому, что все недели до этого первой была она: и в разговоре, и в очереди в морг, и в моем несуществующем журнале учета проведённого вместе времени, и в этом поцелуе, и , кажется, начала претендовать на первое место во мне.

–Друзья тоже целуются,-негромко произнёс я, ожидая хоть какой-то ответной реакции, не говоря уже о понимании.

На странность, она улыбнулась губами, легко закрывая глаза на пару секунд и вновь смотря на меня,-Да, и это как раз такой случай.

Я улыбнулся в ответ, уже собираясь забыть все,что только что было как страшный сон. Она продолжала смотреть в меня.Также, как тогда в палате ночью, прося рассказать сказку, но сегодня делать это она даже и не подумает. Он чужой.Холодный, принадлежащий другой, и она не имеет на него никаких прав, ну разве что любить.Такой себе билет в один конец, без страховки, багажа и расписок. Она пыталась запомнить его глаза и уже жалела, что не начала делать этого раньше.

–Тебя ждут дома,-также улыбаясь произнесла Марина, вновь отрывая ладони от дерева и поправляя его рубашку,-Насте привет от меня передашь…

Вот нашла о чем сейчас думать… Минуту назад целовала так, что даже Настя позавидует, а теперь передаёт привет своей…Даже не привычно так жену называть, сопернице.

–Обязательно передам,-я кивнул, в последний раз наслаждаясь ее талией в моих руках и уже вскоре сажая ту в коляску, направился к двери, а вслед мне послышался скрип, заставляющий мою голову обернуться.

–Я провожу,-Марина продолжала улыбаться и уже , кажется, заставляла меня делать это вместе с ней.

В соседней комнате я облачился пальто с ботинками вновь бросая взгляд на девушку.Она сидела в своей коляске прямо посреди дверного проема, так и улыбаясь натянутыми мышцами, но глаза издалека ее очень сильно выдавали. Просто так развернуться и уйти мне совсем не хотелось. Не хотелось оставить ее одну здесь, в пустой квартире, да ещё и с такими воспоминаниями. Я сделал несколько шагов, присаживаясь на корточки с смотря в ее глаза снизу вверх.

–Иди уже,-чуть усмехнулась она, а в ее поведении проскочила нотка нервозности. Мои ладони охватили тонкие ручки, начиная согревать их своим теплом, а губы, не сумев удержаться, оставили беглый поцелуй на белёсой щеке, что не порозовела даже после этого.

–Не скучай одна. Если будет болеть спина, там в твоих вещах лежит обезболивающее, от сердца таблетки там же. Но если чувствуешь, что совсем плохо – не терпи, ясно? Телефон мой знаешь и можешь звонить в любое время,– ещё один поцелуй упал на ее щеку, а по лицу было отчетливо видно то состояние, что пожирало девушку внутри, несмотря на ослепительно непоколебимую улыбку.

Я удалился, осторожно закрывая за собой дверь и ещё несколько секунд стоял за ней, пытаясь услышать, что она будет делать, однако никаких результатов то не дало. Марина так и сидела на месте, лишь снимая эту фальшивую улыбку, так давящую на скулы, а вместе со звуком поднимающейся ручки двери из ее глаз начали бесшумно литься слезы, наполненные всей той тоской одиночества и безысходности.

В сопровождение чертового гула ненавистных колес, что теперь до конца бесполезной жизни будут заменять ей ноги, она «пошла» на кухню, откуда, с трудом перебравшись через откос двери, попала на балкон.

Ночь была звездной, а небо давольно ясным. Даже сказать было нельзя, что где-то там, внизу, под окнами лежат холмы снега, буквально пару дней назад вновь навалившего спустя долгое время тепла. В уютном кресле, как и всегда, лежала пара подушек и плед, а на тумбе рядом одиноко смаковала дни укрывая слоем пыли и закладкой на двухсотой странице недочитанная книга. Она без особых усилий перебралась в это кресло, только теперь укрывая мерзнущие плечи, а не ноги, как раньше. В руках появилась книжка, с которой она легким дыханием сдула пылинки, открывая ту на месте закладки и начиная читать. Только вот чтением это назвать было совсем нельзя. Глаза туда-сюда слонялись по странице, а она даже не думала, какая картина перед ее глазами рисуется. Ее мысли были где-то далеко, и совсем не о том, что творилось на жёлтых страничках.

Погружённая в «чтение» она даже не услышала, как молодой парень своим ключом открыл дверь. Он по-свойски разделся, оставляя обувь сушиться возле батарее после прогулки по снегу, и заметив свет со стороны балкона, не смог предположить ничего, кроме возвращения Марины. И сумка, стоящая теперь прямо перед его носом лишь подтвердила догадку. Он почти бесшумно прошёл вглубь коридора, останавливаясь в дверях застекленного помещения, а она даже не увидела его.

–С возвращением,-низкий мужской голос теплом обласкал ее уши, заставляя перевести взгляд на источник шума, а затем и отложить книгу.

–Ты зачем приехал?-ее же голос был суховат и сипл, а носовой призвук делал его немного сексуальнее, чем раньше.

Он в несколько шагов оказался рядом, устраиваясь на подлокотнике кресла и поправляя спавшее с плеча одеяло, что за собой потянуло и податливую, как она сама теперь, ткань кофты.

–Нам нужно быть вместе. Я много думал, много жил один, и точно понял, что мне нужна только ты.

Холодный нос прошёлся по ее щеке, заставляя по шее прокатиться стаю мурашек, а в голове всплыла картина, как точно также он касался щеки своими губами, покалывая кожу трехдневной щетиной, а на моих руках сопел маленький Макс, только что засыпавший меня вопросами.

Марина глубоко вдохнула, спустя лишь пару секунд поднимая свою голову навстречу ему. Ее нос, мокрый и горячий начал тереться об его, такой чужой и уже ничем не примечательный спустя столько времени. Это решение было обычной безысходностью. Самой простой и ничем не объяснимой человеческой безысходностью.

Она кивнула, освобождая одну ладонь от книги и укладывая ее на мужскую щеку. Губы медленно задрожали, но потянулось к его губам, сливаясь с ними в поцелуе, который для неё не отдавал ничем, кроме терпкой горечи, а на мокрой ладони, лежащей на одной из страниц книги, четко отпечаталась дешевая типографская краска в виде пары строчек.

«… а сахарная пудра на булке, только что поданной им, была горька, как её счастливая жизнь.»

========== Часть 7 ==========

С каждой секундой он становился более раскованным, уже не стесняясь ласкать мои губы более грубо и угловато, от чего мне становилось лишь ещё неприятнее. Ощущая на талии столь же холодные ладони, все тело сжалось изнутри и снаружи , начиная стальными мышцами сжимать рёбра и шею. Да, эти ощущения были совсем другими… Кажется, раньше такие ласки этому мужчины были верхом наслаждения, заставляли меня улетать на седьмое небо, доводили до искр из глаз и бабочек в животе, но не сегодня. Это описание теперь больше подходило к прошлому молодому человеку, моему лучшему другу, а не нынешнему спутнику жизни.

–Извини, но сейчас я очень сильно хочу спать,-лёгкая тошнота ударила в голову таким неприятным ощущением, а губы, смоченные мужской слюной с запахом табака, в одно мгновенье оторвались от чужих. Ладони крепко уперлись в подлокотники, начиная поднимать мое тело над мягкой обивкой кресла, но отправилось оно совсем не в кресло, а в объятья Жени, который поднял меня на руки, вновь касаясь моих губ своими, на что теперь я только отвернулась.

Он, кажется, не уделил этому никакого внимания, так и начиная со мной на руках возвращаться в тёплую квартиру.

–Ты ужинала уже? Хотя…Навряд ли.Угадал?-его губы улыбнулись, а от белоснежных зубов в тот же момент, когда мои бёдра были опущены на ледяной мраморный стол, чего я, конечно, не ощутила, по спине побежал холодок, который закончил ощущаться на уровне поясницы.

–Я ужинала.Просто отнеси меня в спальню, и можешь заниматься чем тебе только вздумается,-барометр моей ничтожности в это время просто зашкаливал на самой высокой отметке. И как ты вообще собралась с ним жить, если даже от нежных улыбок ты готова сбежать с самый темный угол?