Текст книги "Пути Миритов. Холод знамений"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Леона Лефевр оказалась живой и бойкой, несмотря на морщинистое лицо. Голубые глаза горели пытливым огнем, а в непослушных седых волосах еще остались яркие пряди, и, в отличие от подавляющего большинства старух, которых Грета могла в прошлом видеть или знать, Леона не принялась тут же брюзжать, отчитывая несносную наглую молодежь. Прежде чем подойти к столу, за которым сидели притихшая внучка и растерявшаяся хозяйка гостиницы, она окинула зал цепким взором, и, судя по всему, осталась довольна. Точно не разочарована. Хорошо, что Лизель отошла в кладовку – на пожилую гостью она могла бы произвести впечатление легкомысленной девицы.

− Чего изволите? – быстро спросила Грета, встав с жалобно скрипнувшего стула.

− Вина горячего, − откликнулась старуха грудным теплым голосом, − да специй побольше.

− Ступай, Жак, − на всякий случай Грета не стала оборачиваться к мальчику, − повесь плащ сушиться, да исполняй, что велено.

Мальчик молча удалился быстрым шагом, то ли испугавшись, то ли поспешив рассказать Лизель о странной гостье. Грету это почему-то не беспокоило, она переводила взгляд с бабушки на внучку, пытаясь найти сходство. Разве только одинаковые глаза – голубые и горящие пылкой лучистой хитростью, будь Леона моложе, вполне показалась бы Грете матерью Сюзанны, а не бабушкой.

− Интересное у вас здесь место, − произнесла Леона Лефевр, помедлив, − и дела здесь творятся чудные. Я уже сказала своей внучке непутевой, о том, что лазить по дворцу – не шутка, скажу и вам. Когда я служила камеристкой, покойная королева Бенедикта еще только успела на свет появиться, а вот покойному королю Антуану уже исполнилось года три или четыре – так по дворцу ходили такие дикие слухи…

Сюзанна переменилась в лице и стиснула края серой скатерти в кулаках, но промолчала, ее не смущала ни ересь бабки, ни возможное подслушивание кем-нибудь.

− Какие? – уточнила Грета, меньше всего на свете желая услышать ответ.

− Да всякие, − хмыкнула Леона, даже не подумав понизить голос. – Например – что явился из Мертвой Пустыни последний король Норманден – тот, что отступник и монах, да и снасильничал бедную королеву, вот и родился Антуан. Но это все вздор, конечно, дворцовых сплетников быстро от двора отлучили, одного и вовсе на полгода в Апимортен упекли.

− И что дальше? – Грете все меньше нравился этот разговор, но она старалась сохранить настолько ровный тон, насколько могла. – Я не сплетница, да и Сюзанна, думаю, тоже…

− Даже если и так, дорогая моя, − невежливо оборвала ее Леона, − здесь народ собирается всякий. К вам уже заходили недовольные вашим подслушиванием, верно?

Спрашивать, откуда узнала старуха, не имело смысла, ведь Сюзанна разболтала, не иначе, так что Грете оставалось пожать плечами с самым спокойным видом. Подоспевший расторопный Жак принес Леоне ее вино, и та стала им наслаждаться, совершенно забыв о недавней болтовне. Что же, чего-то подобного стоило ждать, учитывая последние события. Заигравшись в шпионку, Грета успела забыть, что не должна высовываться дальше своей гостиницы, однако надо же как-то попытаться спасти Фиалам?

Особенно, если маркитанство нельзя считать такой попыткой.

От напряженных горьких мыслей Грету отвлекло громкое урчание пушистого Матти, легко запрыгнувшего к ней на колени – живое тепло согрело ее и обрадовало.

− Мяу, − коротко сообщил кот, с подозрением глядя на Леону.

Та не обратила на него внимания.

− Я хоть и старая, − ворчливо добавила Леона, попивая вино, − но многое помню. Ходы, коридоры, комнаты, так что если вам в следующий раз захочется пробраться в чей-нибудь кабинет, обращайтесь ко мне. По крайней мере, помогу вам не наследить и не попасться.

− Бабушка!.. – охнула смущенная и пораженная столь смелым предложением Сюзанна, покраснев до корней волос.

− Бабушка, − хмуро подтвердила та, покосившись в ее сторону. – Сидеть в Апимортен − невелика радость, знаете ли. Но не унывайте, − повернувшись к Грете, Леона внезапно, с молодым задором, подмигнула ей, − теперь мне и самой интересно узнать, что там творится. Без моего ведома только больше не лазайте.

− Да сейчас и незачем, − наконец смогла вставить нужное слово Сюзанна.

− А я на будущее. И да, еще… Не берите с собой тех восточных мальчишек, − со знанием дела посоветовала Леона. – Юнцы слишком громко топают.

Сюзанна ничего не сказала, а Грета молча признала правоту старой женщины.

− Послушайте, − проговорила она, немного поразмыслив и вспомнив одну неприятную вещь, − если вы решили помочь нам, то немного опоздали. Меня выживают из города, велят закрыть гостиницу, а я, хоть и не робкого десятка, но, сами понимаете…

− Не понимаю, − отрезала Леона и ее успевшее стать добродушным лицо помрачнело. – Бежать решили?

− Ох, я уж и не знаю, что делать, − пришлось признаться и бессильно опустить руки на колени. – Уезжать из города причин нет, только кому от меня, мертвой, польза?

− А вы не бойтесь. Убийство ваше слишком заметно станет, гостиница закроется. Толки дурные пойдут о преступниках, так что им это невыгодно, − рассудила Леона, и Грета поняла, что бабушка Сюзанны очень даже неплохая женщина. – Да и я подсоблю со своей стороны: посоветую гостиницу хорошим людям.

− Каким?

− Хорошим, − с нажимом ответила старуха, и всякое желание расспросов пропало. – Они защитят вас, если понадобится.

Грета с надеждой кивнула, и внутри у нее разлилось ровное тепло от долгожданного спокойствия. Ведь Сюзанна – человек надежный и порядочный, и вряд ли ее родственница станет лгать, обманывать, ведь, если вдуматься, у Леоны и цели нет такой. А хорошие люди нужны во все времена. Вспомнился вдруг бедный бастард Шон Тейт, заступившийся за нее и Жака перед Холтом, и Грета призадумалась: жив ли тот юноша еще или пал на войне?

− Спасибо вам, Леона, − радостно сказала Грета, улыбнувшись. – Буду вам обязана.

− Не стоит, − отмахнулась та. – Безопасность Фиалама – наша общая цель, кем бы мы ни были.

− А что потом? – задала Сюзанна встревоженный вопрос.

− Если не поймают всех преступников к концу года, − заявила решительно старая женщина, − мы втроем отправимся во дворец. Снова.

Глава 16. Ли Найто

Каждое утро Аминана Анвара начиналось с чашки крепкого ароматного чая из бодрящих трав, неплотного завтрака из хлеба с сыром и яичницы, а потом он снова пил чай и умывал руки в розовой воде, поднесенной верным Хасаном. Служба во дворце после покушения на короля текла тихо и не слишком-то спокойно, ведь никогда не знаешь, насколько лихие выпады и удары готовит тебе судьба. Адис не присылал вестей из Эн-Мерида, не писала Анвару и мать, а Гай Силиван еще не вернулся из родового поместья. Должно быть, свадьба мальчика затянулась или возникли какие-то иные проблемы, но о нем Аминан старался не думать. И без того проблем да тревог было предостаточно, а иной раз он вообще жалел в глубине души, что назначил тихого юношу из странной семьи своим порученцем.

Всему виной стало его мимолетное желание защитить сына Джан от его семьи, но чем дальше шло дело, тем сильнее Анвару казалось, будто Гай в том не нуждается вовсе. С одной стороны, это верно – рано или поздно любой юнец должен возмужать и перестать прятаться за спинами других людей. С другой же – мысль о том, что он будет воевать где-то вдали и возможно погибнет, что принесет Джан новые страдания, жестоко терзала Аминана. Однако сегодня, в тридцатый день месяца Осенних Заморозок, он не успел допустить даже мысли о Силиванах – в его покои без приглашения заявился гвардеец, временно получивший обязанности Льюиса Холта после попадания последнего под подозрения, и, нагло отодвинув Хасана, что пытался заступить ему дорогу, прошел в обеденную комнату.

− Чем обязан? – медленно спросил Анвар, вытирая влажные пальцы о льняную салфетку. Времени и сил на злое возмущение поведением гвардейца попросту не осталось.

− Господин герцог Анвар, − хрипло проговорил высокий румяный мужчина в строгом мундире, − Его Величество велел вам немедленно явиться в покои Востока.

− По какому же, позвольте узнать, поводу? – а вот теперь низкий голос Аминана наполнился усталой злостью, готовность зарычать мешала трезво мыслить. – Между прочим, вы ведете себя излишне нахально для вашей должности. Может, она вам надоела?!

По моложавому лицу проскользнуло непонимание, его сменил легкий страх.

− Прошу прощения за вольное вторжение, господин герцог. Но Его Величество просил передать, что дело не терпит отлагательств.

− В самом деле? – Хранитель Юга медленно поднялся, не отводя пристального, и наверняка тяжелого взгляда с лица посланника. – И что же случилось?

− Вчера в два часа пополудни Его Величеством лично были арестованы двое пажей из Донгмина. За проникновение в рабочий кабинет Деметрия Силивана он задержал их и передал дворцовой страже. Сообщить вам приказа не было, ведь вы отвечаете за безопасность Его Величества Моранси, но не за все события во дворце.

− Король так и выразился? – мрачно спросил Анвар, с трудом удерживаясь от закипающей злости.

− Да, господин герцог.

Буря ярости в душе тут же улеглась, ведь королю можно говорить, как он сочтет нужным. А его, Анвара, дело – защищать. Все верно сказано и сделано.

− Где сейчас эти пажи? – спросил он, накидывая на плечи поданный Хасаном придворный камзол. – В Апимортен?

− По закону им надлежит пребывать там, − кивнул гвардеец с облегчением, явно осознав, что гнев южанина пройдет мимо его головы, − однако король сказал, что пока вина не доказана, герцог Ли Найто и виконт Нио Тайто будут находиться под надзором в Восточном крыле.

Услышав знакомые имена, Аминан Анвар прибавил шагу. Неужели ему до конца дней своих предстоит спасать угодивших в беду глуповатых мальчишек, дабы искупить свое давнее преступление? Черт побери, он и так платит за содеянное каждым днем проклятой одинокой жизни, покинутый любимой и другом, так что же Творцу нужно еще?! Увы, ответить на немой вопрос Аминана было некому – пришлось спешить, задыхаясь, а перед тем, как стоявшие возле дверей в Восточное крыло полдюжины гвардейцев распахнули перед ним тяжелые двери, понять: он сам делает свои выборы, и незачем винить в них судьбу и Творца. По глазам больно полоснул яркий цвет немногочисленных алых драпировок вкупе с серебряными. Последних гораздо больше, красная ткань всегда стоила дороже.

Все темные двери, ведущие из узкого коридора в Восточном крыле, были плотно закрыты и сперва показались Аминану огромными черными пятнами, но это лишь с непривычки. В сопровождении подскочившего юркого лакея он решительно шагнул в одну из них, и увидел расстроенных унылых мальчишек. Одному из них неполных семнадцать лет, второму не исполнилось и четырнадцати.

− Господин герцог Анвар! – вскочил Ли Найто и у него сверкнули глаза от радости и надежды. – Я рад вашему прибытию.

− Боюсь, не могу сказать того же, − сурово отозвался южанин, и покосился на лакея. – Оставьте нас.

− Слушаюсь.

Звук хлопнувшей двери заставил притихшего виконта Тайто, обычно говорившего больше своего друга, вздрогнуть и посмотреть на Аминана с легким испугом, быстро проскользнувшим по смуглому лицу юноши. Боялся ли тот возможности угодить в одну из камер Апимортена или просто молчал, выжидая нужного момента? Вопрос крайне занятный, но пока южного герцога волновало иное.

− Я, как начальник личной охраны Его Величества, − начал Аминан, то окидывая тяжелым обвиняющим взглядом провинившихся, то оглядывая драпировки и неброские украшения, − желаю узнать, по какому праву вы пробрались в закрытый кабинет отъехавшего из дворца по семейным обстоятельствам виконта Силивана?

− Его Величество не так все понял! – громким дрожащим голосом ответил Ли Найто.

И, разумеется, солгал. Тогда Аминан обратил взор к хмурому Нио – уж этот-то поумнее и не должен хитрить, если заранее ничего не придумал.

− Боюсь, − серьезно проговорил молодой виконт, не отводя спокойного пристального взгляда от южанина, − что мой друг и сюзерен ошибается. Его Величество понял все верно.

− И что же вы скажете в свое оправдание?

− Это была новая попытка отыскать улики на Силиванов и Холтов. Ведь недаром неано Льюиса не выпускают из дворца, хоть и недостаточно хорошо охраняют. А неано Фрэнсис Эртон, судя по всем его действиям, боится поверить в предательство своих вассалов – поэтому велел нам не совать носы в чужие дела и сидеть тихо. Но раз расследование уже начато…

− Оно начато не вами! – прорычал Анвар.

− И все равно мы желаем быть полезными, − уныло отозвался Ли.

− Поэтому, − Нио даже не глянул в сторону печального друга, − мы решили помочь вам и дворцовой страже, даже если вы этого не хотите.

− Кто вам сказал, будто бы я не хочу? Что за странные вещи вы рассказываете, неано Тайто?

− Известно от вашего порученца, − позволил себе ухмыльнуться наглец. – Того вы не подпускаете к расследованию и на четыре локтя.

Аминан Анвар шумно выдохнул – пора было принимать решение и беседовать с королем о лучшей участи для арестованных восточников, а он пока видел лишь один вариант. Оставить обоих под домашним арестом, как и Холта, но не из-за подозрений в помощи государственным преступникам, а лишь их безопасности ради.

− Мне очень не нравятся ваши затеи, молодые люди, − заключил он, выждав, пока ярый гнев уляжется, и мысли обретут прежнюю ясность. – Не хочется верить в вашу связь с заговорщиками, однако выход из дворца вам, скорее всего, будет закрыт до конца расследования или вашего обучения. Возможно, Его Величество пожелает применить к вам более строгую меру наказания, и я не вправе буду его переубеждать.

− Воля ваша, − быстро кивнул Нио в ответ. – Только в этот раз камеристка Сюзанна Лефевр и хозяйка гостиницы не были с нами заодно – они вообще не имели понятия о нашем замысле.

− А граф Льюис Холт, − добавил Ли тихо, опустив голову, − не так давно покидал замок обманом, и через несколько часов вернулся. Я сам видел. Лучше усилить его охрану.

Вот оно что. Призадумавшись над тем, следует ли передать эти сведения королю или хотя бы недальновидному старому Эртону, расставившему людей возле комнат своего неверного вассала, Аминан решил в итоге не торопиться с выводами. Попрощавшись с восточниками, он оставил их покои и велел собравшимся возле дверей солдатам охранять как можно бдительнее. Слуги герцога и виконта живут в том же Восточном крыле, стало быть, юноши не останутся наедине со своей бедой. А пока, хотя бы до зимы, их стоит держать подальше от опасных соблазнов.

Аудиенция у короля оказалась кратчайшей – Виктор Моранси просто согласился с мнением Анвара и намекнул, что стоило бы искать покушавшегося на него человека скорее. Скрепя сердце, Аминан поспешил торопливо оправдаться невозможностью установить тайную личность мерзавца. Сойтись решили на том, что восточники просидят взаперти до зимы под предлогом их дурного поведения и под угрозой изгнания из столицы в родовые земли – и лишь тогда совесть южного герцога стала чистой.

Глупо тешить себя молчаливым оправданием, будто такое решение улучшит судьбы многих, Аминан и не пытался, ведь на следующий день стоило проведать гостиницу «Четыре дороги», потолковать с его хозяйкой. Кто знает, может, ей известны сведения про Силиванов и Холтов, о которых не ведали мальчишки? Так что он вернулся к себе, переоделся в зимний наряд и сапоги, а потом направился уверенным шагом в конюшню – происходящее во дворце стало нравиться Анвару еще меньше. Будет ли когда-нибудь порядок и благодать в этой бедной стране?

Вскачь легко добраться до гостиницы, учитывая суровость ветреного утра – никто, кроме отчаявшихся торговцев и редких бродяг не желал мерзнуть. И славно, стало быть, удастся поговорить с Гретой Ларсон без посторонних ушей. Аминан вздохнул по этому поводу с облегчением, остановил коня и передал его на милость здоровому детине-конюху, работавшему в этом заведении из красного и серого камня еще и охранником, а сам неторопливо прошел внутрь.

И не увидел ничего необычного. Простой сероватый зал с маленькими окошками, выметенным полом, чистыми столами, улыбающаяся светлоглазая девица с тугой косой, суетливый мальчик-слуга и около десяти смеющихся пьяниц, усевшихся в углу. Похожие обстановку и лица герцогу Анвару доводилось видеть в иных тавернах, гостиницах, кабаках… А где же Грета Ларсон?

− Чего изволите, господин? – взволнованный мальчишка мигом оказался рядом, низко поклонился.

− Изволю потолковать с хозяйкой заведения, − кривить душой Анвар не захотел. − Позови-ка мне ее.

− Сию минуту… − растерявшийся слуга тотчас упорхнул подобно испугавшемуся случайного движения птенцу.

Глядя ему вслед, Аминан испытал одновременно веселье и гадливость – ведь не злющий же он стражник с городского рынка, готовый избить в кровь случайно подвернувшегося под руку беспризорника. Разве он выглядит так ужасно, что теперь его боятся даже дети? Мысли резко метнулись, как от порыва ветра, к дорогой Кими Корито, и он огорчился еще сильнее, вспомнив, что час назад собственноручно отправил ее племянника под замок.

Слова порученца о южанах со звериными повадками всплыли в горькой памяти – стало тошно. Только разве же можно оставаться чистым и непорочным, пытаясь защитить короля и желательно всю страну от большой беды? Без жертв не обойтись, пусть даже в его, Аминана, власти приложить старание к уменьшению числа невинных пострадавших.

Пока еще не стряслось ничего дурного. Никто не погиб и не пропал без вести – при этой мысли Анвару захотелось зло расхохотаться. Действительно, никто.

Кроме убитого им юноши из вассал.

Кроме пропавших невесть куда графов Аллена и Шелтона.

Кроме едва не похищенной королевской камеристки.

И после таких неприятных размышлений оставалось лишь тяжко вздохнуть и поднять глаза на подошедшую неторопливо хозяйку заведения, Грету Ларсон, с которой Аминан раньше никогда не встречался. Невысокого роста русоволосая женщина в неярком шерстяном платье и накинутой на плечи серой шали смотрела на него внимательно большими светлыми глазами. Талнорка или эртвестка? Да пустое это, незачем вызнавать лишние факты. Женщина эта, видно, одних с ним лет, только более проницательна.

− Здравствуйте, сударыня, − сказал он просто. – Я – герцог Аминан Анвар.

− Чем обязана? – поинтересовалась она без обиняков и лживого заискивания, и это понравилось Аминану.

− Мне необходимо узнать, бывал ли в вашей гостинице граф Льюис Холт. Несколько месяцев назад он был отправлен под домашний арест, и, если верить двум молодым восточникам, которые вам, скорее всего, знакомы, тайно покидал дворец.

− А мне нечего вам ответить, − Грета бессильно развела руками и одарила его прямым серьезным взглядом. – Слишком много невнятных угроз за последний год обрушилось на меня и моих слуг, чтобы я осмелилась откровенничать с кем-то малознакомым. Откуда мне знать, не следят ли за вами, господин герцог, шпионы? Заговорщики, коим не по душе мое заведение и я лично, ведут слежку. Говорить опасно.

− Значит, он был здесь! – легко догадался Аминан. – У вас!

− Все возможно, господин герцог. Я не слушаю разговоры постояльцев, − ответила женщина с нажимом, и до него, наконец, дошло: она нарочно отрицает очевидное, желая избежать дальнейших проблем, а сама дает ему понять, что все так и есть.

− Хорошо. Благодарю за ответы.

Простившись с Гретой Ларсон, Аминан поспешил покинуть заведение. Значит, Льюис Холт приходил сюда, временно сбежав из-под ареста, и вел какие-нибудь беседы с другим заговорщиком, а шустрые юнец с Востока успел его заметить? Интересная складывалась, однако, картина! Не угрожай хозяйке гостиницы смертельная опасность, она смогла бы многое поведать герцогу Юга и суду, только пока придется довольствоваться малым.

И потому Анвар одарил конюха парой серебряных уров, взлетел в седло и вернулся во дворец, где поспешил написать письмо Адису Бедилю – если друг поскорее вернется из Шавая в Вету, то вдвоем они скорее распутают плотную нить странных преступлений, сбившуюся в огромный клубок.

Глава 18. Ирвин Силиван

Худшие опасения графа Ирвина Силивана и его честолюбивых замыслов потихоньку начинали сбываться, только если в самом начале развала планов он держался на редкость легкомысленно и насмешливо, потом стало поздно даже улыбаться жене. И при всем этом Ирвин не желал считать себя проигравшим, ведь начало войне лишь недавно рассекло крепкую связь между Силиванами с Бедилями и всем остальным Фиаламом. Чета Мейсонов трагически скончалась, их единственный сын может умереть на войне, Аллен и Шелтон уничтожены лично графом Силиваном, а хозяева западной части Фиалама, Фрэнсис и Энтони, рассорились из-за глупых размолвок, так что Эртвест был почти в руках Силиванов.

Только пока на троне сидит Моранси, они не получат ни пиана Эртвеста, ровно как и Бедили – ни пиана Эн-Мерида. Думать об этом становилось все труднее, признавать себя не блестящим политиком, только Ирвин – не глупый юнец, чтобы злиться из-за этого. Все, что недостижимо, может быть открыто, найдено, завоевано, если только не питать ложных надежд и не идти на попятный в минуту сомнений. А пока стоило сосредоточиться на главном – свадьбе внука на Каролине Ольсен, пусть даже в том, что это настоящая Каролина, Ирвин очень сомневался.

Давно минувшая помолвка заставила его насторожиться, поскольку слишком сильно приехавшая белокурая девушка напоминала нежным лицом прекрасную северянку Хелену Эртон, в девичестве Винтер. Злые языки поговаривали, что она не слишком любила мужа и смотрела сквозь пальцы на его похождения в чужие постели. А иные твердили, что эта достойная женщина услышала неприятные шепотки глупых слуг об изменах герцога, рожая дочерей. И, когда началась родильная горячка, от охвативших ее горя и досады не стала бороться за жизнь.

А может, Ирвин ошибается, и Каролина Ольсен приходится дальней родственницей Винтерам? Откуда знать ему, почти всю жизнь после армейской службы просидевшему в родовом поместье, как сыч? Ощутив острый укол самолюбия, Ирвин с досадой вздохнул и вспомнил, что уже все готово к свадьбе, а начнется она через несколько часов – едва явится священник и пробудятся жених с невестой. Шумный и богатый праздник не устроить, не по карману Силиванам такое веселье. Сразу после свадьбы молодожены и Деметрий с женой поедут в Вету, а графу с графиней предстояло остаться в Эртвесте и принимать Бедилей в гости.

Предавшись минуте сентиментальности, Ирвин вспомнил, как женил на Джан Бедиль младшего сына и с какими постными физиономиями оба они плелись к алтарю. Зато внук и его невеста, кем бы она ни была, без сомнения, превзойдут все ожидания. О да! В старческом сердце шевельнулись давно забытые теплота и радость, и он даже смог слегка улыбнуться, пробуждая в сонной памяти неясные мысли о прошлом.

Однако в это утро следовало думать о настоящем и только о настоящем.

Заставив себя оторваться от мягкой постели, кресла, стула и вообще всего, заставляющего медлить, сонливо смыкая веки, граф велел подать его парадный костюм родовых цветов Силиванов. Черные штаны и камзол, расшитый золотыми нитями, под которым скрывалась белоснежная рубаха – особой роскошью не похвастаться, благо, что на свадьбу не приедет даже Якоб Ольсен. Молодого человека настолько задержали дела, что присутствовать при венчании родной сестры недосуг – ну что же, это на его совести.

Или на совести Вилмы Эртон.

Хитрая девчонка не в отца пошла и даже не в мать, а может, научилась интригам по любовным романам, но Ирвин все еще сомневался в обмане невесты внука. Скорее всего, последний год сделал его слишком мнительным и тревожным, нужно это исправлять, пока не явилось старческое безумие.

С этими мыслями он неспешно спустился к завтраку и обнаружил, что собравшиеся за длинным столом члены семьи, включая Каролину Ольсен, успели празднично одеться. Это правильно, тянуть время было бы нелепо, ведь священник, отец Ансельм приедет сюда в непогоду не для того, чтобы ждать. Так что, обменявшись быстрыми скупыми приветственными фразами, они все начали есть, а Ирвин между делом старался наблюдать за женихом и невестой. Только они не одаряли друг друга пылкими взглядами и вообще не смотрели в сторону друг друга, так что вскоре занятие графа оказалось неуместным. Жена, невестка и внук подавленно молчали, Деметрий ожидаемо хмурился – впрочем, все было как обычно. Надо бы позднее напомнить Джан, чтобы она не привыкала к положению придворной дамы возле королевы, откуда ее столь не вовремя, как ей казалось, увезли, ведь рано или поздно Моранси свергнут, и тогда…

А чему бывать?

Смерть Виктора Моранси просто обязана пройти в виде казни, как и кардинала и родителей королевы, самой же Камилле Инам-Моранси предоставят справедливый выбор. Южане не забудут ее принадлежности к Эн-Мериду, если она согласится выйти замуж за кого-нибудь из них. Это станет самым честным вариантом из всех возможным, и не приведи Творец, ко времени дворцового переворота королева успеет обзавестись первенцем. Ирвину очень не хотелось становиться соучастником детоубийства.

Хотя малолетних Кэйнов уничтожили вместе с родителями именно по его, графа Силивана, навету, так стоит ли надеяться нынче на милосердие Творца после смерти? С одной стороны да, одним грехом будет меньше, с другой же…

− Господин граф! – оторвал его от глубоких мыслей молодой нерадивый слуга, за что получил полный холодного упрека взгляд. – Когда прикажете накрывать на столы?

− За час до венчания, − отозвался сухо Ирвин. – А теперь займитесь своими обязанностями и не докучайте мне.

− Неужели нельзя хотя бы в этот чудесный день не быть брюзгой? – голос Вен звучал скрипуче, и к тому же она осмелилась незаметно толкнуть мужа локтем.

− Разумеется, можно, − граф был сама любезность. – Будьте добры показать это своим примером.

Надо было радоваться свадьбе внука, а он лишь тревожился, усомнившись то ли в подлинности невесты, то ли в том, что его счастье наконец-то сбывается. Славно, если Джан не станет спорить с возвращением в Вету – нельзя ей видеть младшего брата и прочих южан. Сразу заподозрит недоброе и начнет писать письма, куда не следует, впрочем, если невестке важно благополучие Гая, можно будет и приструнить.

Накануне свадьбы родовое поместье Силиванов почти не изменилось – за исключением красивых нарядов хозяев и невесты. По традициям наряды девушек на свадьбах шили из белых тканей – богатые заказывали шелка и бархат, а беднячки – ситец и прочие недорогие ткани. Женихи надевали черные камзолы со штанами, и лиловые рубашки. Сначала мужчины облачались во все лиловое, но позже глава оторианской церкви пожелал ввести запрет на этот цвет, являющийся траурным, и король тех времен пошел ему навстречу. Кажется, это случилось еще при первом Моранси… Рафаэль Первый вообще слишком часто шел на поводу у церкви.

Ожидание продлилось не слишком долго – несмотря на осеннюю хмарь и мерзкий моросящий дождь отец Ансельм прибыл вовремя. Уже в двенадцать часов все они – и Силиваны, и Каролина Ольсен – или девица себя ею называвшая, были готовы отправиться в часовню.

Пока ожидали известия от привратника о прибытии священника, Ирвин потихоньку отвел в сторону Гая – внук, как и следовало ожидать, пребывал в блаженном спокойствии, как его отец. Впору бы рассердиться, но в столь торжественный и славный день это просто грешно, ровно, как и выводить жениха из умиротворенного состояния. Так что граф решил начать издалека.

− Спешу тебя поздравить, Гай, − промолвил он мирно и без привычного сарказма. – Твоя невеста прекрасна, − выдержал немного молчания. − Признаться, я не ожидал дожить до твоей свадьбы, но Творец оказался щедр ко мне.

− И к бабушке, − слегка улыбнулся внук, но в его темных глазах промелькнул опасный холод.

Ирвин сразу понял: благородный Гай больше не слабовольный тихоня, не сумевший поднять руку на врагов, он нахватался повадок от южного герцога и стал опасным. Или думает, что стал, а на деле просто строит из себя обозленного волчонка. На кого злиться в полной семье? Считает себя обделенным и несчастным? А может быть, дело в нем, Ирвине, и он сам поступает с внуком так, как пытался поступить с ним отец?

Однако сегодня, в этот момент старый граф почувствовал, что прекрасно понимает мотивацию давно умершего отца, не желающего его свадьбы с Вен. Родители зачастую руководствуются не любовным счастьем для детей, а материальным, а учитывая, что Силиваны живут бедновато для уважающих себя дворян, богатое приданое невесты пригодилось бы больше, чем скромное – купчихи. Любовь застит глаза, но Вен в том совсем не виновата.

И граф посмотрел на жену. В честь свадьбы внука та нарядилась в платье гербовых цветов Силиванов – тяжелое платье из черного бархата, украшенное золотыми нитями, а на плечи накинула роскошный плащ, купленный от продажи украденных Деметрием дворцовых безделушек. Высоко забранные черные с проседью волосы жена украсила золотистым с вышивкой чепцом, а еще не забыла о благовониях, и вид имела гордый и спокойный.

В этом счастливица Вен Силиван, ставшая в молодости из купчихи графиней в одночасье, осталась верной себе – ведь выглядеть на чужой свадьбе ярче и привлекательнее юной невесты надо уметь. Ирвин подумал, что, поступая как его отец, и не позволив жениться на любимой, он значительно облегчит внуку жизнь и Гай позже, как повзрослеет и поумнеет окончательно, выразит ему свою благодарность.

Если, конечно, к алтарю рука об руку с женихом пойдет именно Каролина Ольсен, в чем Ирвин сомневался все сильнее. Жаль, что Джан уперлась и не позволила ему допросить свою служанку насчет возможных странностей в поведении невесты Гая – у этой сентиментальной женщины на уме только любовь и прочие глупости, а может она помешалась, пытаясь опекать уже взрослого сына и во всем ему потакать. Об этом Ирвин не узнает никогда – он слишком горд, чтобы разговаривать по душам с лицемерной южной строптивицей, еще смевшей говорить что-то о должном послушании женщин перед мужчинами.

− Священник приехал, господин граф, − серьезно сказал привратник, вытянувшись перед ним по струнке.

− Так зовите, − велел Ирвин, − да узнайте, подали ли карету.

Приказ исполнили быстро – и молодая невеста вздохнула с облегчением, ей не хотелось пачкать свои хорошенькие кожаные сапожки в жидкой грязи, образовавшейся из-за обильных ливней. Да и Вен как будто обрадовалась.

Отец Ансельм смотрел спокойно, приветствовал графа и членов его семьи кротко и сдержанно, как подобает хорошему священнику, только Ирвин чувствовал вокруг себя густой смрад фальши и лжи, как собака чует крысу. Скорее всего, дело не в Ансельме, а в чем-то другом. Или в ком-то, даже, несмотря на то, что Гай с Каролиной держатся друг от друга на почтительном расстоянии и не обмениваются пылкими взглядами.