Текст книги "Пути Миритов. Холод знамений"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Существовала еще одна причина наведения порядка – в гости, на переговоры, должен был со дня на день явиться граф Льюис Холт, а принимать важного гостя в этаком безобразии никуда не годится. Следовало привлечь хоть одного западного вассала к делу Силиванов, и что-то подсказывало старику: бывший канцлер окажется куда более полезным, чем молодые дураки, Шелтон с Алленом. Пройдя в кухню, Ирвин велел повару и кухаркам поторапливаться и к завтрашнему дню приготовить побольше мясных блюд и гарниров, да и про десерты с напитками не забыть. Погреб у Силиванов, благодаря Деметрию, был вполне неплох, и Холт хорошим вином, сделанным в Эн-Меридских виноградниках, вряд ли побрезгует.

Не исключено, что вместе с Холтом явится и Мехмет Бедиль – грешно будет не порадовать родню хорошим угощением. Вернувшись в холл, Ирвин подождал немного Вен, но так еще не спустилась, должно быть усердно командовала служанками. Пришлось выходить на улицу одному – с минуты на минуту должен был приехать Гай, отпущенный своим горе-начальством. Хотя, наивность герцога Анвара на руку всем, тут незачем даже беспокоиться.

Он открыл дверь и зашагал твердой поступью по засыпанной шуршащим гравием дорожке в сторону стальных ворот. Почти все, как дома, но здесь, в Вете, тревожнее и опаснее, особенно, когда может в любой момент может пострадать единственный внук. Вглядываясь подслеповатыми глазами в слабо тронутые осенним золотом аккуратные кроны деревьев, растущих по обе стороны от дорожки, Ирвин подумал, что Гай все-таки дорог ему, как никогда не были дороги сыновья. Имейся у него внуков пять или шесть, сентиментальность не коснулась бы старого графа, но когда решается судьба рода Силиванов и при этом всего один наследник, сердце начинает обливаться кровью при мыслях о дурном. Но это пустое, он, Ирвин, просто дряхлеет мыслями и чувствами.

Подъехавшая к резным воротам карета остановилась, и из нее медленно вышел Гай, одетый в шелковые шаровары, длинную полотняную рубаху южного покроя и короткий желтый жилет – подарок от Вен. Конюх выбежал, начал распрягать коней, а юноша сдержанно поклонился деду.

− Рад вашему приезду, − сказал он коротко, но с почтением.

− А я счастлив знать, что ты больше не ввязался ни в какие глупости, − добродушно ответил Ирвин. – Пойдем в сад, там надо проследить за порядком.

Они неспешно направились по дорожке из гравия, огибающей дом, и Ирвину подумалось, что неплохо будет убрать мелкие камушки и вымостить широкие тропы кирпичом. Но сперва подумать о богатстве и власти, хорошенько обдумать все ходы, иначе, в конце концов, Силиваны с Бедилями отправятся в Апимортен, а глупый правящий мальчишка будет торжествовать по случаю своей победы. Нельзя делить шкуру неубитого медведя – это может выйти кому-нибудь боком, особенно сейчас, когда слишком многое стоит на карте.

− Как дела у Аминана Анвара? – как бы, между прочим, поинтересовался Ирвин. – Не болен, не собирается ли уехать?

− У него все в порядке, − осторожно ответил Гай, − только много дел.

− Это славно – меньше будет коситься в нашу сторону. Ты пойми, Гай, − граф потрепал внука по плечу, − я не желаю зла никому из герцогов Фиалама – ровно до тех пор, пока они не станут желать зла мне. Все просто и понятно. Герцог Анвар – просто глупый бедняга, ему можно посочувствовать, но если он станет махать шпагой, я предпочту проткнуть его, чем быть заколотым сам. Думаю, ты бы меня понял.

− А Фрэнсис Эртон?

− Прежде мы дружили с ним, − обманывать юношу не хотелось, даже если эта правда Ирвину как кость в горле. – В твоем примерно возрасте. А потом наши пути разошлись – он увлекся женщинами, а я деньгами, только ничего хорошего ни у одного не вышло.

− И ты не хотел бы его смерти?

− А зачем его убивать? – хохотнул Силиван. – Не так уж много Эртону и осталось, а пока его недалекие родственнички развлекаются в столице, можно будет провернуть у них под носом хоть сто сорок четыре дела, и ничего не заметят. Остальные два герцога, Гай, слишком молоды и неопытны в политике, их вообще ни к чему опасаться. За плечами обоих женщины, ну и младший братец Мартина Дальгора тоже имеется. Только ни Юмири Найто, ни Анна Дальгор нам не соперницы, верно?

− Верно, − оживился Гай. – Дедушка, скажите, а как поступить с болтливой камеристкой?

− А никак, − радостный задор мгновенно иссяк, захлестнуло пыльное раздражение. – Эта дрянь подняла слишком много шуму и нам остается лишь молиться Творцу, чтобы никто не догадался следить за нами по ее милости.

− Да, дедушка.

− Так что пока нам придется создавать видимость обычных дворян, иначе дело плохо будет. Кстати, мы пришли.

По сравнению с садом в родовом поместье этот оказался слишком запущенным, благодаря Деметрию – тот и пальцем не пошевелил, чтобы заняться вопросами дома. Теперь все, что можно было сделать – убрать последствия сыновней глупости, а поздней весной заказать цветочные семена, чтобы сад не походил на заросший пустырь. Привлекала глаз зелено-золотистая листва деревьев, перебираемая слабым теплым ветром, а в воздухе витал пряный аромат наступившей осени.

− Что мне делать с герцогом Анваром? – тихо задал вопрос Гай.

− Ничего. Просто выполняй его задания, не высовывайся без надобности, не давай поводов для подозрений – он ведь уже подозревал нашу семью в заговоре?

− Да. В конце прошлого месяца…

− Аккуратность еще никому не навредила, если она только не способствует медлительности, − поучающим важным тоном сказал старик. – Если у Анвара много дел, значит, он тебя не тронет.

− Я понял, − улыбнулся Гай с задоринкой в темных глазах. – Если не теребить спящую собаку, она и не укусит.

− Вот-вот. Пошли в дом, здесь больше нечего стоять. Слуги исполняют свою работу исправно, а мы не надсмотрщики, − приговаривал Ирвин, уводя юношу прочь и в первую очередь, успокаивая себя этими простыми словами.

Подготовка к встрече гостя и наведения блистающего порядка в доме продолжалась остаток дня. Ирвин с внуком то следили за работой слуг в библиотеке, иногда кашляя от поднявшейся пыли, то окрикивали нерасторопных поваров, медливших на кухне. Но день завершился благополучно – около восьми часов вечера, наконец, подали сытный ужин и все домочадцы смогли отправиться спать.

Утром Ирвин внезапно вспомнил, что позавчера имел заблуждение подарить Вен в подарок птенца говорящей сороки на семидесятый день рождения. Конечно, можно было бы остановить выбор на щенке или котенке, однако он помнил, как дорого для жены все, напоминающее о родном Донгмине. Говорящие сороки гнездились именно там, а шустрые птицеловы этим пользовались и привозили птиц на Ветский базар.

Вереща и хлопая крыльями, сорока по имени Рина пролетела по особняку, села на темно-красные перила и торжественно изрекла девиз семьи Силиванов:

− Могуч в полете!

− Так и есть, − подтвердил Ирвин, кутаясь в теплый халат, и выглянул из своей спальни, чтобы взглянуть на черно-белую нахалку. – Вен, ты правильно поступила, что взялась за ум и не мешаешь мне работать над общим семейным делом. Воспитывать птиц тебе подходит больше, чем перечить мне.

Вместо ответа Вен гордо вскинула голову и смерила Ирвина высокомерным тяжелым взглядом.

Благодаря шуму проснулась и Джан, зато сын с внучком спали, как убитые, Ирвину пришлось послать слуг разбудить этих двоих за час до предполагаемого прибытия Холта. И он не ошибся – тот явился ровно к двенадцати часам дня. Собрались все в большой обеденной, как чинное и благородное семейство с подчеркнуто-вежливым отношением друг к другу. Усмехнувшись этой мысли, Ирвин поправил тугой воротник рубашки и улыбнулся гостю уголками губ.

Гость по сравнению с нарядно одетыми Силиванами выглядел и смотрел, словно побитый пес. Наспех причесанные волосы, затравленный взгляд, поникшие плечи, хотя военный мундир смотрелся на нем безукоризненно. Манеры тоже блестящие, недаром в молодости служил канцлером, пока не женился на какой-то служанке Эртона. А там сразу получил воинский чин и деньги, интересно, за что? Поговаривали, что дело было в воспитании бастарда, неведомо куда исчезнувшего потом, а может и лгали. Старому Силивану неинтересно было наводить справки насчет этого.

Все расселись за длинным столом, и, заняв свое законное место в его главе, Ирвин зорко посмотрел на притихших женщин. Хотелось верить, что они ничего не станут портить, но время покажет.

И граф Силиван с готовностью начал свою игру.

− Мы очень рады вашему визиту, неано Холт, − сказал он с полуулыбкой.

− А мне было лестно получить приглашение от вас, граф.

Обмен светскими любезностями прервали слуги, принесшие салат из спаржи, и все присутствующие принялись за еду. Ирвин радовался тому, что попросил настоятельно Вен посадить болтливого птенца в клетку, а еще – что дал всем наставления о том, как себя следует вести во время разговора за обедом.

После салата принесли суп с овощами и копченостями, а затем – жареную рыбу и хрустящие отбивные. Кому что по душе. Вина в этом доме не жалели никогда, а на десерт подали нежный шоколадный мусс с сушеной вишней, так что все остались довольны. Ирвин внимательно взглянул на насытившегося Холта, неустанно нахваливающего гостеприимство этого дома – у него лицо стало довольным и осоловели глаза после нескольких бокалов вина. Видимо, граф редко пьет.

− Скажите, неано Холт, − мягко начал важную тему Ирвин, − вы верите в смешение четырех кровей и настоящего короля, который родится благодаря ним?

− Разве это было написано в какой-нибудь книге? – пожал плечами Льюис.

− В очень старых, − пришлось покривить душой, − где описано возможное будущее Фиалама и Акемана. Мой внук Гай сочетал в себе лишь три крови, но правнук будет владеть четырьмя. И сможет стать главой центра Акемана… Королем страны Фиалам.

− Главой центра половины Акемана, − вежливо поправил гость, откинувшись на резную спинку стула. – Что кроется за Черными островами, нам неведомо.

− Да, корабли в такую даль еще не заплывали, − согласился Деметрий, желая отвлечь его от настороженности и удивления. – Нашим путешественникам, это не под силу. Пока.

− Нам известно, что вы охотно идете на сделки, неано Холт, − продолжал Ирвин, послав благодарный взгляд сыну. – Помогите нам добиться нашей цели – и мы ни за что не останемся в долгу.

И западный лизоблюд с радостью согласился, подумать только! С условием, что получит после общей победы большую часть денег и хороший воинский сын для своего сына Генри, но старому Силивану хотелось верить, что до победы Холт не доживет. Главное, что его не пришлось убивать именно им – довольно уже смертей из-за западных графов. Предателю своего сюзерена и короля, Льюису Холту пришлось бы дорого заплатить, если бы он отказался участвовать в мятежном сговоре – недаром у сидевшего рядом с ним Деметрия был припрятан маленький удобный нож за пазухой.

Однако, все обошлось, и Ирвин Силиван ликовал, неторопливо поглощая свой десерт и запивая его густым многолетним вином. Теперь дела его семьи пойдут в гору, особенно, если есть настолько влиятельные сторонники.

Глава 5. Аминан Анвар

Известие о том, что старый граф Силиван с супругой и невесткой прибыли в столицу, осмотрели дом, а затем внезапно уехал, но, уже оставив Джан Силиван в обществе супруга, немного обеспокоило Аминана, однако к концу седьмого дня месяца Осеннего Тепла его не беспокоили такие мелочи. Герцог устал от бесконечной бумажной работы, которой щедро одаривал король и желал, как следует выспаться, а потому вечером закончил дела раньше. Сгреб ворох документов в верхний ящик стола, запер на серебряный резной ключ и сунул его под подушку. Не очень хороший ход, но если вдруг вор, укравший у него найденное письмо Кэйна, вернется, можно будет почувствовать и схватить наглеца за руку.

Память немедленно подбросила Аминану историю с забравшимся по ошибке в его окно Дином Мейсоном. Интересно, жив глупый мальчишка на границе или его уже подстрелили? Но – к Падшему дурные мысли! Распорядившись, чтобы подавали ужин, он некоторое время сидел и задумчиво смотрел на веселые пляски рыжего огня в камин, ловя себя на странных мыслях. Вроде той, что подбородок и щеки слишком заросли щетиной и надо завтра побриться. А еще – про Адиса Бедиля, оставившего его в одиночестве и жившего сейчас в городской казарме по ему одному видимым причинам. Как вернуть расположение друга, Анвар не очень хорошо представлял, однако позавчера отправил еще одно письмо. Ответа пока не дождался.

Ужинали вместе с Гаем – сегодня юноша не отправился домой. Время прошло спокойно и без прежнего напряжения, да и порученец смотрел бодрее и веселее. Он спросил разрешения уехать на свою свадьбу в Эртвест, однако точной даты не назвал и имя невесты тоже. Темнит или не знает? Размышлять над этим не хотелось, а сомнения герцог молча запил вином.

− Как ваше семейство, неано Силиван? – спросил Аминан с усталым дружелюбием.

− Неплохо, − вежливо ответил Гай, улыбнувшись уголками губ. – Отец и матушка сейчас в особняке – следят за тем, чтобы слуги привели дом в порядок.

− Наслышан. Неано Деметрий даже взял отпуск.

− Всего на несколько дней. Матушке будет тяжело одной справиться со всем.

Аминану Анвару нечего было сказать в ответ – он больше не любил Джан никоим образом и не хотел о ней слышать, думать, разговаривать. Пусть эта женщина будет счастлива, ведь достойна этого, а он свое счастье уже нашел. Но полно думать о любви, надо доедать ужин, пить вино и ложиться спать – завтрашний день предвещал новые дела и трудности.

И он рано задул свечи. Погасли мерцающие рыжеватые огоньки, прохладная постель приняла в свои объятия, герцог смог полностью расслабиться. Быстро сморил прилипчивый сон, и Аминан успел подумать, что еще не стареет – в преклонном возрасте люди страдают от его потери. Добрая матушка, Ясмина Анвар, изредка жаловалась на подобное, но говорила, что у большого числа стариков проблемы с засыпанием. Будет славно, если его это не коснется.

Сперва сновидения не окутали его рассеянного сознания, зато после пары пробуждений и новых засыпаний Аминан обнаружил себя стоявшим возле дворцовых покоев короля. Украшенная черными с золотыми узорами драпировками стена напоминала чем-то времена правления Антуана Моранси – ах, действительно! Именно такая при нем и была! Анвар оглянулся, но за спиной царила непроглядная зловещая мгла, и если бы не цепкий взгляд из нее, упрямо прилипший к нему, бояться было бы нечего. Вздохнув, он отступил от двери, перевел взгляд с драпировки на два ночных подсвечника, покрытых червленой позолотой, и захотел уйти.

Но не тут-то было.

По обе стороны от Аминана возникли две черные тени-фигуры, крепко схватили его за локти и втолкнули в неожиданно распахнувшуюся дверь, а там резко ударил по глазам дневной белесый цвет, какой бывает поздней осенью при затянутом тучами небе, и пятна крови на полу задели яркостью. Алая липкая жидкость, медленно подползающая к носам его сапог.

− Падший побери!.. – ахнул герцог и машинально попятился.

Бум! Высокие двери темного дерева захлопнулись за его спиной с таким ужасающим грохотом, что он вздрогнул. Что за чертовщина, почему в коридоре была ночь, а здесь день, и кто устроил резню? И где тела?

Никого не убили – жертвы и нападавшие спаслись бегством.

− Короля ранили! – завопил истошно кто-то совсем рядом, но Аминан продолжал оставаться в закрытой комнате.

− Короля…

− Его Величество при смерти!

Сердце враз стало шальным, мысли бросились врассыпную. Откуда голоса − из-за двери или где-то в комнате? Мысленно проклиная втолкнувших его шутников последними словами, Аминан обернулся и бросился к наглухо закрытой двери, чтобы дернуть за позолоченный шар – ручку, и распахнуть. Странно, но это удалось, преграда поддалась легко и быстро, чудом не огрев деревянной гранью Анвара по лбу. И лишь тогда он сумел выскочить за дверь, однако никаких людей, что кричали, не встретил.

Лишь один человек.

Высокий, широкоплечий, с ярко-рыжими волосами и смуглой кожей, Мирит по имени Соурен, потому что никем другим он не мог быть, стоял, прислонившись к стене и скрестив на груди руки. Взгляд янтарных глаз опускался прямо на Анвара, отчего тому становилось не по себе. Деваться, тем не менее, было некуда и пришлось замереть в слепом пугающем ожидании.

− Соурен? – голос дрогнул.

− Да, потомок моего наместника, − уголок темных губ резко дернулся вверх. – Я расскажу тебе все, что знаю, и чего пока не должен знать ты.

− Что с королем?! – рванулся Аминан вперед, потому как этот ответ его совершенно не устраивал.

− Стоять, эн-меридский осел! – рыкнул Мирит Юга, цепко схватив его за руку. – Тебе надо знать о том, что двое из четверых уже более не Хранители своих земель.

− Четверых?..

− Один смалодушничал и был лишен своих сил, Анвар, а второй не был Хранителем с самого рождения. Настоящие Хранители – иные люди.

− Я тоже? − почему-то этот вопрос получилось задать очень спокойно.

− Нет, ты по-прежнему Хранитель Юга и вассал своего короля, но берегись, Аминан Анвар, того дня, когда тебе представится соблазнительный шанс предать сюзерена. Вестан очень недоволен деятельностью подопечного ему Хранителя, и если у тебя так же станут умирать вассалы одни за другим…

− Скорее небо упадет на землю! – разозлился герцог, и у него отчего-то нехорошо закружилась голова.

Соурен ответил ему широкой, хищной улыбкой, затем разжал длинные сильные пальцы. Предплечье продолжало надсадно ныть, словно его ударили по руке чем-то тяжелым и крепким, но Аминан старался не обращать внимания. К черту все, ему нужно выбираться из этого места – если, конечно, он еще живой. Чем дольше тянулись стройные ряды притихших мгновений, тем сильнее приходилось в этом сомневаться.

− Как скажешь, герцог Юга, − мрачно усмехнулся Соурен. – Как хочешь.

А потом вдруг исчез, словно его и не было. Лишь нудная боль осталась стойким напоминанием о случившемся, и даже когда Аминан резко проснулся, не исчезла. Почему болит правая рука, если его трясут за левое плечо? Крупная дрожь, капли холодного пота на лбу, густая темень вокруг, разбавляемая лишь жидким светом трех жалких свечек. Тяжело дыша, Аминан сел на сбитую постель и только сейчас догадался посмотреть на трех ворвавшихся к нему в спальню людей – одним из которых был и Гай Силиван. Вторым – Хасан Шахин, верный его слуга, а третий − кто-то незнакомый, в лакейской куртке, надетой наспех.

Прошло полминуты, не меньше, прежде чем герцог смог взять себя в руки.

− Что стряслось, − начал он зло, − что меня решили разбудить среди ночи?

И взглянул на перепуганного Гая – тот побледнел и дрожал не хуже Аминана. Да что они, черта что ли все увидели?!

− Господин герцог, ранен король… − запинающимся голосом выговорил мальчишка, и тут же смолк.

− Ее Величество приказала послать за вами, − вторил лакей. Убийца, вероятно, все еще во дворце, и его надо захватить.

− Простите, неано, − поклонился Хасан, пригладив бороду с задумчивым видом всезнающего мудреца, − я не хотел их пускать в ваши покои, но они так рвались доложить о короле… Памятуя о возможности проникновения наемных убийц, я взял свой пистолет и пошел следом за ними, но, как оказалось…

− Счастье ваше, судари мои, − проворчал Аминан, вставая с постели, − что мне снился кошмар, и я не услышал шагов. Однажды я чуть не зарезал забравшегося ко мне по глупой забаве молодца. Итак, − он встал босыми ступнями на пушистый ковер и собрался с мыслями, а затем окинул троицу суровым взглядом. – Что случилось с Его Величеством?

− Кто-то проник в его личную спальню, − доложил лакей.

− Так… − он потер влажный лоб горячей ладонью, − а остались ли следы?

− Видимых нет, − взгляд лакея стал испуганным и почти умоляющим. – Вас ждут, господин герцог, Ее Величество…

− Да, я уже иду. Нет нужды беспокоиться.

Штаны и колет Аминан надел быстро, с сапогами повозился несколько дольше, затем схватил лежавшую в ножнах шпагу, которую вчера отстегнул и бросил небрежно на пол. Бросился прочь из спальни, туда, где лежал раненый сын покойного друга, велев сопровождающим его людям указывать дорогу и никому не отставать.

Лекари и бодрствующие придворные перенесли потерявшего сознание Виктора Моранси в другую комнату, где по приказу Аминана тут же выставили охрану из пяти дежурных гвардейцев. Повсюду горели свечи, факелы, метались испуганные люди. Спокойствие сохраняли, наверное, только сам герцог, растерянный Гай и королева. Бледная, дрожащая, она кусала губы, перебирала пояс шелкового халата, и пыталась сделать вид, что испытывает совсем малую долю печали и тревоги, но Анвар понимал, что это не так.

− Ваше Величество, − подхватив измученную страхом молодую женщину под руку, он довел ее до глубокого кресла и усадил, − расскажите, что вы знаете? Кто обнаружил тело?

− Я, − сказала она, немного помедлив. – В эту ночь Виктор приходил ко мне, и мы были вместе… − голос стыдливо стих, но потом Камилла набралась храбрости и продолжила: − Услышав шум, он вышел, а потом я услышала стук упавшего тела. И все. Когда я выбежала, преступник уже убегал, но тихо. Почти не слышно шагов.

− Значит, нападавший выманил его из ваших покоев. Кроме того, был осведомлен о его местонахождении.

− Или следил.

− Не исключено, − нахмурился Анвар. – Хорошо, что в темноте промахнулся, видимо, убийца неопытный или просто желал напугать.

Молодой король лежал на кровати без рубашки, и в полумраке виднелась белая полоса бинта на его плече – стало быть, остолоп, намеревавшийся поразить в сердце, промахнулся. Специально или нет? Надо схватить и допросить преступника, и Аминан велел подчиняющимся ему караульным гвардейцам, вызванным поспешно сюда, осмотреть все выходы из замка. Впору бы начать подозревать Силиванов, но один все время находился рядом с ним, другие отправились в Эртвест, третьи живут в особняке и скорее всего, знать не знают о покушении.

Кто-то играет с ним и семьей Моранси в кошки-мышки, и горе тому несчастному, когда Аминан Анвар станет кошкой! Резко повернувшись к Гаю с Хасаном, герцог велел обоим отправляться обратно в покои и не отставать друг от друга, во избежание новых неприятностей.

− Пусть приведут Льюиса Холта, − велел он, вспомнив, что после попытки похищения камеристки Холт и Силиван перекидывали друг на друга вину. Может, в этот раз удастся пролить свет на случившееся, благодаря их постоянным разногласиям?

− Но неано Холт в казармах, господин герцог, − учтиво доложил лакей. – Ее Величество за ним уже посылала.

− Час от часу не легче! – пробормотал сквозь зубы Анвар. – Значит так, гвардейцы! До утра, ни на шаг не отходить от этой комнаты, а потом охранять королевскую чету, как собственные жизни. Ваше Величество, − обратился он к подавленной и поникшей Камилле, − вам лучше остаток ночи провести здесь. Эти покои имеют две комнаты.

− Благодарю вас, − она грациозно склонила голову. – Я послала за камеристкой Сюзанной.

− Конечно, девушка будет с вами. Лекари говорят, что рана Его Величества не опасна для жизни.

− Разумеется, − мертвым голосом промолвила Камилла Моранси, − но ни Виктору, ни мне уже год не дают спокойной и свободной жизни, и сегодня совершилось третье преступление, неано Анвар. Я не знаю, чего добиваются эти люди, но буду молиться Творцу, чтобы их злодеяния остались без результата.

Ответить на эти слова Анвару было нечего, однако он почему-то твердо знал, что выведет преступников на чистую воду, рано или поздно. А Виктор Моранси будет жить, он тверд духом и крепок телом – так сказал пожилой мрачного вида королевский лекарь.

− Сейчас Его Величеству необходимо отдохнуть, − добавил он напоследок.

Это означало, что герцогу и прочим посторонним людям, кроме королевы и гвардейцев, не мешало бы уйти восвояси и не тревожить раненого. Аминан так и поступил, напоследок пожелав Ее Величеству хорошего сна и силы духа, и, расспросив через час вернувшихся гвардейцев, узнал, что они не нашли ни человека, ни какой-либо оброненной улики. И если завтра обнаружится, что на мраморном полу нет следов уличной пыли, значит, преступник живет во дворце. Глупые слуги успели отмыть кровавые пятна у входа в покои королевы, но, обнаружив это следующим днем, Аминан не расстроился. Он вспомнил, что кроме Гая один Силиван во дворце все-таки присутствует – причем достаточно давно, чтобы изучить, как следует, все переходы и коридоры.

Им являлся Бенедикт Силиван или просто отец Бенедикт. Королевский священник, увиденный Анваром только во время коронации. Странный белокожий человек белыми волосами и фанатичным взглядом красных глаз, точно порождение Падшего, и во всем Фиаламе такое чудо не сыскать. Может, нападающим был он?

Но нет. Такие фанатики не нарушают заветов Творца – об этом подтвердил полностью пришедший в себя через несколько дней Виктор Моранси во время откровенного разговора. Нападавшего он не успел ни разглядеть, ни запомнить, и это только все ухудшало.

− Если виной всему и Силиваны, − сказал убежденно король, сидя на диване в накинутой на плечи белой рубашке и морщась от случайных движений, причиняющих боль в перевязанной руке, − то точно не священник. Не назову его хорошим человеком, но своему делу он предан. А дело его в том состоит, чтобы наставлять королевскую семью на путь истинный, и исповедовать их.

− А придворных? – на всякий случай спросил Анвар.

− Если те захотят. Где ваш друг Бедиль, неано Аминан?

− Мне и самому бы хотелось это знать.

Король ответил понимающей улыбкой, а Аминан подавил долгий прерывистый вздох, пытаясь справиться с бурей чувств. Шел десятый день месяца Осеннего Тепла, новый кватрион неумолимо приближался со всеми его невзгодами и ненастьями, а герцогу Юга хотелось выть в голос от жестокой, изматывающей душу, ледяной тоски.

Глава 6. Ли Найто

Путь из столицы в Эртвест занял чуть меньше двух недель, но вернувшемуся домой графу Силивану казалось, что миновал целый кватрион, и, несмотря на свой спокойный и саркастичный характер, он пребывал в раздраженном настроении. Мало того, что одну половину пути его добрая супруга Вен брюзгливо ворчала, цитировала учение Рина и завуалировано называла Ирвина нелестными словами! Вторую ее часть проклятая сорока металась по узкой клетке и либо кричала на птичьем, либо несла всякую чушь на фиаламском языке, частично повторяя выражения хозяйки. Жаль, что у него не осталось ни единой возможности жить в Вете – рано или поздно герцог Анвар, несмотря на всю свою бестолковость, сообразил бы, что неспроста вся семья Силиванов поселилась в столичном особняке. А когда старых супругов нет, то и вопросы мгновенно исчезнут.

Ехали в колесной карете с раскладными постелями – слишком Вен отвыкла от верховой езды, да и ему здоровье не позволяло. Лекарь тоже настоятельно рекомендовал воздержаться от таких опасных для старых костей и головы прогулок, но Ирвин не огорчался. Куда лучше по пути рассматривать из окошка пустые от недавно убранных колосьев пшеницы поля, золотисто-алые шапки деревьев и, еще реже, темные макушки виднеющихся вдали елей. Леса находились вдалеке от Эртонийского тракта, потому-то и увидеть их было издалека нелегко. Любоваться готовившейся к долгому сну природой Ирвин предпочитал в те редкие моменты, когда противная вредная птица замолкала.

Что, если замысел с Королем Четырех Кровей не удастся? Эта мысль изредка приходила в седую голову старика, вместе с предположениями последствий. Станут ли люди в будущем поклоняться коронованному обманщику в таком случае или предпочтут его свергнуть и вернуть на трон Моранси? Если, разумеется, в назревавшей дворцовой войне тот найдет силы и способ выжить, в чем Ирвин изрядно сомневался – впрочем, в былые времена и не такие сопляки проявляли героический характер. А беды правнуку не хотелось, может быть тогда дать возможность Гаю жениться на той наглой девчонке, что прикинулась девицей Ольсен? Северная кровь все равно в ней есть, и потом…

Додумать не вышло – проснулась гадкая птица и заверещала так пронзительно, словно ее собрались пустить на суп. Вен поскорее накинула черный платок на клетку и обеспокоенно приподняла маленькую бархатную занавеску.

− В Донгмине говорят, что животные чувствуют приближение зла и бед лучше любых предсказателей, − сообщила она тихо, и, как показалось Ирвину, с ехидной усмешкой.

− Говорить не возбраняется, − сердито отрезал тот.

Странно, но задуманное черное дело играло с Силиваном дурную шутку – чем дальше он работал над своими замыслами, тем чаще обрушивалась на старика волна противоречивых чувств; смутного беспокойства, колкой злости, мучительных сомнений. Жадные до наживы южане уже почти в его кулаке, но родственники герцога Эртона знают слишком много, и беда, если захотят написать письмо ему. Хорошо, что ни кузену Фрэнсиса, ни его племянникам не хватило ума сделать это, да хранит Творец эти чудесные бестолковые головы…

Они оказались дома ранним вечером шестнадцатого дня месяца Осеннего Тепла.

− Хорошо, что Гай остался в столице, − вполголоса проговорила Вен, когда карета, наконец, остановилась у ворот родового поместья. – Городские веяния выудят из него внушенную тобой дурь.

− Опять? – спросил Ирвин устало, чувствуя то ли злость, то ли раздражение.

− Я и не прекращала выражать тебе свое мнение.

− Но это не помешало тебе отравить Мейсонов.

− Довольно! – Вен крепче сжала ручку клетки желтыми сморщенными пальцами и яростно посмотрела на мужа. – Я не желаю больше слышать о грехе, который, к слову сказать, взяла на свою душу лишь для того, мой дорогой, чтобы ты не повесил его на Гая! И продолжаю молить Творца о твоем вразумлении, хотя моя надежда тает с каждым днем, будто свечка.

Отчеканив эти злые хриплые слова, Вен Силиван удалилась в дом гордой поступью, а Ирвину совершенно не хотелось ее догонять. Пусть проведет некоторое время в своих покоях или в библиотеке, остудит свой пыл, и тогда они смогут поговорить и понять друг друга. С каждым годом это становилось все сложнее, но Ирвин хотя бы изредка пытался вникнуть в характер супруги. А она наотрез отказывалась его понимать, даже, несмотря на помощь с Мейсонами.

Сердце тревожно сжалось и кольнуло, когда он, отдав приказы слугам, отправился в пустую гостиную, а отвыкшие от ходьбы ноги неприятно заныли. И все же отдыхать нельзя, нужно написать в Вету о благополучном прибытии и о том, чтобы эти два неслуха, сын с внуком, не вздумали ничего делать без его, Ирвина, ведома. Хотя, учитывая, что Деметрий – не рыба и не мясо, изображающий из себя вечного страдальца, ничего не должен натворить. Если только южане уломают на какую-нибудь очаровательную подлость.

Пройдя мимо гостиной, Ирвин решительно шагнул в открытый кабинет и сразу сел за стол. Перо быстро легло в сухие пальцы, позабылась давящая усталость, все остальное, кроме необходимости отослать письмо поскорее, отошло как можно дальше. Он окунул конец пера в чернильницу и занес было его над белоснежным листом бумаги, когда гармонию, созданную постепенно ставшим благостным настроением, резко оборвала жена. Приближающийся стук каблуков за дверью, тонкий и злой, мгновенно навел на мысли о том, что все плохо. Совсем. Возможно, даже гвардейцы или солдаты Эртонов прибыли, чтобы арестовать заговорщика, и Ирвин, с досадой прерывисто вздохнув, опустил перо обратно. Откинулся на высокую спинку стула и скрестил руки на груди, мрачно глядя на распахнувшуюся от сильного толчка дверь.