Текст книги "Пути Миритов. Холод знамений"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Дана Канра
Пути Миритов. Холод знамений

Глава 1. Камилла Моранси

Жареные ортоланы под медовой подливой казались молодой королеве очаровательными на вкус, но прежде она не любила сочетаний мясного и сладкого, а сегодня вдруг внезапно захотелось. Хотя, обычно, в конце месяца Летних Дождей Камилла Моранси предпочитала салаты из свежих овощей и жареную рыбу, но теперь что-то неуловимо поменялось. Настроение, вкусовые привычки, желания – все это теперь стало иным, лишив ее прежнего чувства уверенности в себе. И сейчас, наслаждаясь внезапно снискавшим ее любовь блюдом, Камилла примерно понимала, в чем может быть причина.

Однако – что толку гадать без толку? Время покажет, подтвердится ее догадка или нет, а пока можно предаться временной беззаботности.

Ее супруг Виктор, в последние месяцы не изменявший хмуро-озабоченному выражению на лице, заметно приободрился и даже время от времени приветливо улыбался Камилле. От этого у нее на душе становилось легко и спокойно: хоть им никогда не суждено полюбить друг друга, но крепкой дружбы, омрачаемой иногда вынужденными холодными ночами, уже не избежать. Виктор стал ее первым и последним мужчиной, поскольку они отдали друг другу венчальные кольца перед светлым ликом Творца, и то, как происходит любовная связь у других супружеских пар, Камилла не знала и не хотела представлять.

Король в постели вел себя нежно, без лишней и совершенно неуместной пылкости, большего ей и желать вряд ли стоило. Книги, написанные мудрыми историками, повествовали о королях-тиранах, и Камилла отлично осознавала, что ей повезло не стать жертвой такого человека.

− Скажите мне, Виктор, − голос слегка дрогнул от непонятного беспокойства, − все ли в порядке в Вете?

− И да и нет, сударыня. Насколько мне известно, война на западных границах с Аранией не прекращается, но наши войска не несут серьезных потерь.

− Я рада это слышать, − сказала Камилла с облегчением, и улыбнулась, подумав, что впервые за целый год ее душа лишена напряжения и страха. Теперь все должно пойти если не хорошо, то хотя бы приемлемо.

− Что касается герцога Мартина Дальгора, − продолжал король, и между его светлых глаз залегла слабая складка, − он, насколько известно теперь, воюет на этих границах и не считает себя виноватым в измене Фиаламу.

− А вы считаете иначе? – осторожно спросила молодая женщина и, положив вилку на тарелку со слабым звоном, внимательно вгляделась в лицо супруга. – Ведь кинжал нашелся.

− Это так, но герцог ни разу не написал о своей непричастности к похищению. Наводит на мысль, что он был чьим-то сообщником.

− Постарайтесь не рубить сплеча, − Камилла постаралась говорить мягко и вежливо, чтобы не выглядеть вздорной и настойчивой. – Негоже будет, если на Талнор падет опала.

− Не падет, − щедро пообещал Виктор Моранси, и его лицо просветлело. – Только я хотел бы просить вас об одолжении.

− Интересно, каком?

− Ваши камеристки позволяют себе слишком многое. Как мне недавно доложил неано Холт, он застал Сюзанну Лефевр в своем кабинете, однако не в одиночестве.

Мучительно захотелось пить, и Камилла припала губами к бокалу с прохладной водой, вопросительно глядя на супруга. Трудно было ожидать что-нибудь хорошего теперь, однако она попыталась. И зря.

− Девушку застали врасплох в компании двух молодых восточников и обыкновенной горожанки.

− Ничего себе… − неподдельно удивилась королева. – Сюзанна всегда тиха, мила и обходительна. Но я обещаю вам, что побеседую с ней.

− Льюис Холт добавил, что их положение спас сердечный приступ герцога Эртона, с которым он пришел, − озабоченно добавил Виктор и вновь нахмурился. − Год-другой и Фрэнсис Эртон нас оставит, если не раньше. Славно, что у него есть наследники.

− У него умер единственный сын?

− Зато имеется двоюродный брат с сыновьями, − неохотно отозвался король. – Что же, я могу лишь рассчитывать на разум неано Фрэнсиса, а мыслит он вполне здраво. Ходят слухи про некого бастарда, отосланного им из замка много лет назад.

− Это не разум, − горячо возразила Камилла, − а граничащая с глупостью гордыня.

− Не беспокойтесь, − муж снова одарил ее улыбкой, − вы стали слишком впечатлительны в последние дни, и не стоит верить ветреным слухам. Лучше скажите, нет ли в вас желания поделиться радостью?

− Что?..

− Я давно обратил внимание на ваш изменившийся аппетит и частый сон. Ортоланы в меду это необычно, прежде вы такой пищей не увлекались.

Камилла почувствовала, как смуглость щек сдается густому румянцу и опустила голову. О том, что может оказаться беременной, даже и думать не приходило ей в голову, королева все это считала последствиями сильных волнений и терзаний за судьбу Фиалама, но что, если Виктор прав? Набравшись сил, она посмотрела прямо в лицо супруга и быстро улыбнулась. Смущение одержало верх.

− Если дело так, как вы говорите, то к концу следующей весны я смогу вас порадовать, − произнесла она чуть слышно. – Или к началу лета. Хочется верить, что в Фиаламе все будет хорошо к этому времени.

− В таком случае скоро к вам явится лекарь, для подтверждения или опровержения нашей теории, − сообщил Виктор.

− Конечно, Ваше Величество.

Остаток обеда прошел в гулком молчании. Вместо кремового пирожного Камилла съела корзиночку с фруктами, вместо слабого вина пила медовую воду. Думать о плохом расхотелось, даже учитывая, что Фиалам ждали явно не лучшие времена. Неважно, что случиться, главное, чтобы принцы и принцессы рождались счастливыми.

А еще она вспомнила о присущей южанам летней хвори, от которой неожиданно умирали молодые и зрелые мужчины – год назад или чуть меньше у Камиллы с Виктором состоялся разговор об этом. Отчаянно хотелось верить, что на них воздействовали лишь местность, жаркая погода и усталость от труда, но не как свойства крови. У каждой из четырех провинций Фиалама свои неприятные особенности, королеве было известно лишь про Эн-Мерид, но о других неизвестно.

Погруженная в тяжкие размышления, Камилла попрощалась с супругом и отправилась к себе. Не мешало поговорить с нерадивой камеристкой, объяснив ей, что случайные знакомства в городе и доверие к подругам-простолюдинкам стоят гораздо дешевле достойного жалования, хорошей репутации и свободы. Иначе в следующий раз девушке может не так сильно повезти.

Камеристка выслушала спокойные, но строгие слова Ее Величества с покорно опущенной головой, а потом быстро поклонилась.

− Прошу прощения, Ваше Величество! – произнесла Сюзанна Лефевр с неподдельными пылкостью и раскаянием. – Больше я такого затевать не стану.

− Как и любовные отношения с офицерами, − мягко произнесла Камилла, вспомнив, что о Сюзанне и Генри Холте до сих пор болтают злые языки.

− Я буду осторожна, клянусь вам.

Отпустив девушку, королева осталась одна и решила взять в руки сборник донгминских поэтов и на сердце ей отчего-то легла тяжелая тоска. В последние недели у Камиллы Моранси слишком часто менялось настроение, но хотелось верить, что она сможет это побороть. Главное – следить за каждым своим шагом и словом, дабы уберечь свою, а может и не только жизнь, ведь если ее королевское правление началось с кражи кинжала и странных интриг, шансов на спокойные дни почти не осталось.

Глава 2. Шон Тейт

Уходящее лето 141 года четырнадцатого кватриона не принесло в Эрту ни побед, ни поражений, фиаламские солдаты продолжали отбивать вялые натиски аранийцев, и казалось, что конца этому не предвидится. Шон Тейт сперва впал в легкое отчаяние и не сомневался, что его судьба – пасть смертью храбрых в одной из этих перестрелок, но в один прекрасный день, кажется пару месяцев назад, взял себя в руки. Под его началом служил графский сын, Дин Мейсон, следовало славно постараться, чтобы защитить юношу от шальных пуль, а значит, чувства и мысли самого бастарда Тейта уже не имели столь сильного значения. Воодушевившись, в конце концов, идеей спасения дворянского отпрыска, он позабыл о собственных тревогах. На войне всегда страшно и опасно, а он отлично знал, на что шел, вызываясь служить на границе.

Уже почти полгода аранийцы не желали сдавать позиции и отступать прочь от Фиалама – даже спокойный неано Мартин Дальгор не единожды удивлялся их терпению. Но Шон точно знал: когда-нибудь это закончится. Стоит только королям Фиалама и Арании договориться между собой, обсудить все вопросы, заставившие их развязать войну, но Дин считал, что не все так просто.

− Кому-то выгодна эта война, неано Шон, − сказал он в начале месяца Летних Дождей и прищурился, рассматривая гладь бледно-голубого неба. – Она началась еще, когда нас с вами не было.

− Я точно успел родиться, − мрачно пошутил Шон. Воспоминание о собственной неприкаянности по причине незаконнорожденности заставило его загрустить и забыть, из-за чего завязалась беседа.

Несколько кватрионов назад Арания союзничала с Фиаламом, а теперь все пошло прахом из-за дележки территорий и недальновидности бывших, ныне покойных, королей. Заглядывать в будущее страны не хотелось, Шон понимал, что с большой вероятностью оно будет заведомо плохим. Если же нет, то мир наступит нескоро.

А вот тридцатый день месяца Летних Дождей, самый последний летний денек, полный тепла и солнечного света, явился нежданно-негаданно. Шон Тейт проснулся словно от резкого толчка, быстро сел и резко выдохнул. Сегодня планировалось отсидеться в лагере, а завтра пойти в наступление на маленькие отряды обнаглевших аранийцев. Хорошо, что казарма оказалась пустой, лишь на соседней кровати похрапывал Дин.

Мартин Дальгор, замерший в дверном проеме, на фоне коридорного сумрака, быстро кивнул ему и сделал жест рукой, чтобы лейтенант Тейт вставал и шагал за ним. Странно, что другие офицеры не в постелях, если рано, а если уже полдень, то с чего бы их с Дином не растолкали? Подхватив сапоги и застегивая на ходу колет, он бесшумно вышел из комнаты.

− Прошу прощения, старший офицер Дальгор.

− За что же? – прохладно осведомился северный герцог, прислонившись к стене. Взгляд его светлых глаз был спокоен, и Шон осмелился предположить, что никаких внутренних правил не нарушил.

− За отлынивание от служебных обязанностей, − сердце колотилось, как проклятое, но Шон постарался не замечать. – Я не заметил, как другие ушли на учения, слишком крепко спал.

− Учений не проходило, лейтенант.

− Да?..

− Но вы с неано Мейсоном успешно проспали завтрак. Сейчас десять часов утра и, как мне кажется, последний мирный день на не очень ближайшее время. Трудно делать прогнозы.

− Мы окружены аранийцами, господин старший офицер?

− Отнюдь. Эти… люди, − Мартин Дальгор вздохнул и сделал короткую паузу, − имели наглость прислать к нам своего гонца с ультиматумом. Господину генералу Шварцу, который весьма успешно скрывается по ту сторону аранийских границ, угодно получить от нас Эрту и отпустить нас живыми.

− Но это же получится измена! – выдохнул потрясенный до глубины души Шон.

− Верно, и подлость к тому же, − белесые брови устало нахмурились. − На которую мы никогда не пойдем. Сегодня особенный день, генерал Рид решил дать солдатам и офицерам что-то вроде выходного, а завтра все направятся в новые бои. Хотя нет, не все…

− Кто-то погиб, господин старший офицер? – во рту нехорошо пересохло.

− Захвачен аранийский посыльный, завтра его повезут в столицу на дознание, − откликнулся невесело Мартин. Он вообще выглядел усталым и расстроенным в последнее время, несмотря на затишье. – Вам тоже достанется непростая работа, лейтенант – иначе бы генерал не стал вызывать вас к себе.

− Меня? – оторопел Шон.

− Именно так. Ступайте, он у себя. Да хранит вас Творец.

Отвесив талнорцу короткий растерянный поклон, молодой человек покинул казарму и направился в сторону генеральских покоев. Теперь сердце грохотало как бешеное, будто спасаясь от слепого обжигающего беспокойства. Шон слышал, что болезненная слабость сердец может передаваться по наследству, однако его добрая матушка Гульда никогда не жаловалась на подобное, значит, неизвестный ему отец мог страдать этим? Хотя именно боли никогда Шона не беспокоили, не исключено, что он станет ими страдать в старости.

Если, разумеется, удастся до нее дожить.

Усмехнувшись собственным мыслям, он замер перед плотно закрытой дверью и несколько раз громко постучал в нее кулаком.

− Да, − донесся усталый голос измученного войной и неизбежно стареющего человека, − войдите.

Генерал Рид был у себя, перебирая с хмурым видом какие-то бумаги, сваленные небрежным ворохом на массивный темный стол, и, услышав, как закрылась с негромким стуком дверь, поднял на лейтенанта уставшие слезящиеся от долгой напряженной работы. Шону отчего-то стало неловко, но он не стал смущаться – вместо этого отвесил начальству короткий вежливый поклон.

− Лейтенант Тейт по вашему поручению прибыл.

− Садитесь, молодой человек, − сказал с невеселым вздохом генерал, указывая взмахом руки на стул напротив.

Выдвинув его, Шон послушно сел. Стало немного не по себе, но он привык к этому вкрадчивому чувству во время затишья в ожесточенных боях, значит, должен справиться и сейчас. Что ему скажет генерал – даст какое-нибудь задание или отправит в другой полк, разлучив с Дином Мейсоном? В любом случае озабоченное выражение лица Джеймса Рида не обещало ничего хорошего.

− А теперь слушайте меня внимательно, лейтенант. Вам предстоит срочное, сложное и чрезвычайно опасное задание, − голос звучал надломлено и сухо. – Из всех старших и младших офицеров, имеющихся сейчас в составе полка, принято решение дать его именно вам. И виконту Мейсону, разумеется. Задача состоит в том, чтобы обманом проникнуть в аранийский лагерь и под личиной вражеского служащего выведать сведения. Выкрасть письма и карты – это будет очень желательно, лейтенант Тейт. Вы меня понимаете?

Шон молча кивнул. В горле пересохло, и застыл неприятный ком, грозивший перерасти в нервную икоту, но что делать? Его избрали лучшим из претендентов, а кто избрал? Сам Джеймс Рид и подполковник Бирман, с которым они часто совещались в этом кабинете перед важными боями? За себя вряд ли стоило бояться, ведь жизнь бастарда недорога никому, но мальчишка Мейсон не должен был оказаться вместе с ним в аранийском лагере. Он же несерьезный и резкий! В любой момент может испортить все, подвести под удар обоих, хоть и хорош в бою. В разведку же Дину соваться совершенно незачем.

− Господин генерал, − язык от налипшей, как песок на мокрые ладони, тревоги слушался плохо, − не может ли вместо моего порученца отправиться другой человек?

Рид взглянул на юношу с удивлением.

− Конечно, нет. Вы же понимаете, что у вашего порученца долг – всюду следовать за вами?

− Понимаю, господин генерал. Позвольте узнать, почему вы не пригласили и его вместе со мной?

− Ему придется отправляться позже, − отозвался тихо генерал. – Двое в аранийском штабе выглядят подозрительно. Вас по очереди снабдят ложными бумагами от несуществующих людей. Первым отправитесь вы сами, через некоторое время – ваш порученец. Дополнительная просьба: наставьте Мейсона на спокойный нрав, незлобливость и покорность. Возможно, в будущем это спасет ему жизнь.

− Хорошо… − пробормотал Шон упавшим голосом. – Слушаюсь, − добавил он громче и четче, вспомнив про военную дисциплину. – Когда мне следует направляться в Аранию?

− Не сегодня и даже не завтра. Документы еще не готовы, полагаю, вам придется подождать до середины месяца Осеннего Тепла, − губы генерала тронула теплая, почти отеческая улыбка. – Постарайтесь вести себя естественно и не выдавать фиаламский акцент, а если и уловят что-нибудь, скажите про дальнюю фиаламскую родню.

− Это вызовет подозрения, − сказал с сомнением Шон.

− Или отведет их. Второе вероятнее всего, если вы не забудете о банальной осторожности… Что же касается нужного вам полка: он находится под командованием генерала Шварца. Ему не приходилось прежде сталкиваться со шпионами, шанс попасться у вас невысокий.

Шон с трудом подавил нервный смешок.

− Слушаюсь, господин генерал.

− Ступайте, − кивнул Рид, − и расскажите обо всем Мейсону.

Когда Тейт вернулся в казарму, Дин уже не спал и даже успел одеться и пригладить растрепанные волосы, правда, сделал это без особого рвения. Взгляд широко раскрытых серых глаз смотрел прямо в душу лейтенанта, так что тот не смог ничего не рассказать. Выложил о беседе с генералом все, до последнего слова, и когда закончил, порученец подскочил от восторга на месте. Как счастливый жизнью воробушек, согретый теплыми лучами весеннего солнца. Вот и бери такого в разведку.

− Дин Мейсон, − сделать голос немного строгим все-таки удалось, − настоятельно прошу вас отказаться от вашей неуместной удали. Держите себя в руках! Наши солдаты захватили в плен аранийского посла, и если нас с вами захватят аранийцы, то ничего хорошего можно не ждать. Вы понимаете это?

− Да, господин лейтенант, − поник «воробушек».

− Вот и хорошо, − отчего-то на душе потеплело. Перед смертью не надышишься, и Шон решил наслаждаться жизнью, пока есть еще возможность. – Завтрак мы с вами успешно проспали, но предлагаю прогуляться в ожидании скорого обеда. Надеюсь, что сегодня боев не предвидится.

Дин на это надеялся тоже, и весь оставшийся день был тихим и задумчивым. Ложась спать вечером, Шон Тейт сонно подумал, что, возможно, он ошибается в способностях порученца, и тот сможет стать прекрасным разведчиком. Пусть это покажет время – главное, чтобы не стоило никому жизни. А еще лейтенанту было отчаянно жаль, что последний день лета – возможно, его последнего лета – сложился таким странным образом.

Глава 3. Фрэнсис Эртон

Золотистая осень подкралась незаметно – на мягких лапах, словно игривая молодая кошка, но ничего, кроме липкой холодной тоски герцог Фрэнсис Эртон по этому поводу не почувствовал. Больное сердце не беспокоило старика уже долго, только неприятного осознание все сильнее приближающейся к нему кончины травило и мотало душу. Когда-то, возможно даже в ближайшие месяцы, распахнутся перед ним врата Мертвой Пустыни – потому что в Живом Лесу могут находиться лишь невинные люди, вроде покойной Хелены, у которой дочери-близнецы отняли жизнь своим рождением. Но никак не престарелый ловелас, оставшийся на склоне лет ни с чем.

Ни решительная Вилма, ни сентиментальная мягкая Вивьен не написали ему в последние два месяца ни единого письма, да и герцог запамятовал про общение с дочками. С тех пор, как поймали шуструю братию в кабинете бывшего канцлера Холта – двух малолетних восточников, камеристку и простолюдинку, все и пошло прахом. И вряд ли Фрэнсис переживет следующий приступ – славно еще, что догадался написать завещание до отъезда из Эртвесткого замка. Король все еще противился его возвращению домой и мирному угасанию в родной спальне – тогда каких чертей герцог Эртон все еще здесь сидит? Если Моранси необходима чья-то помощь, то пусть обращается за ней к старому Холту, а ему здесь делать нечего.

У короля, впрочем, как и у судьбы, имелось на происходящее свое мнение.

Личных бесед с Фрэнсисом король проводить не стал, однако прислал ему короткую записку в запечатанном черным оттиском кольца конверте, с официальным извещением герцогу Запада велено заняться расследованием. Еще одно?! Да что за капризный мальчишка в короне свалился на его седую голову?! Движимый злостью старик хотел было разорвать послание вместе с конвертом надвое, однако потом, судорожно вздохнув, передумал.

Следовало признать, что даже если раздражает любая мелочь, это не должно отражаться на службе. Глубоко вздохнув, Фрэнсис уныло посмотрел на движимые легким ветерком светлые занавески и перечитал письмо: король решил, что между живущими в Вете дворянами и похищением кинжала все же имеется четкая связь. При этом даже если подлинный кинжал лежит в сокровищнице необходимо найти преступника, и именно самому старому представителю рода Эртон обязательно это выяснить!

Обозвав сначала мысленно, а затем вслух короля пустоголовым дурнем, герцог отложил письмо и громким недовольным голосом позвал Кайла.

− Что прикажете, Ваша Светлость? – на заспанном лице слуги не было ни проблеска мысли.

− Подать мой колет и помочь одеться, − зло и надтреснуто велел Фрэнсис. – Я болен.

Костюм был выбран самый лучший – зеленый бархат прекрасно сочетался с белым шелком рубашки. Пребывай он в более подходящем настроении, даже оглядел бы себя в высоком зеркале, но не захотелось.

− Конечно, Ваша Светлость, я сейчас помогу вам…

Левая рука слушалась плохо. Скоро старый Эртон отправится на смертное ложе, а коронованному щенку-эгоисту и дела не будет, чего бы ему не задаться этим вопросом про Дальгора еще зимой? Каких чертей тянул время?!

− Угодно ли Вашей Светлости позавтракать?

− Что? А, да. Пусть к моему возвращению принесут чай, жареный хлеб и варенье, − угрюмо буркнул старик, прежде чем принять помощь слуги, надеть шляпу и выйти за дверь. Злополучный конверт он не забыл взять с собой.

Это в Талноре и Донгмине жируют, а западники едят полезную пищу в малых количествах.

Начавшийся второй день месяца Осеннего Тепла не радовал даже славной солнечной погодой – герцог дурно спал ночью. И хоть король выражал в письме свои искренние надежды на полную невиновность северянина, настроение у Фрэнсиса от этого не стало ничуть лучше. Не дожидаясь, пока подадут завтрак, он медленной походкой, ссутулившись от собственной немощи, оставил опостылевшие за год комнаты Запада. Предстояло найти Аминана Анвара: этот человек так сильно предан королю, что защитил когда-то покойного Антуана, так пусть и с избалованным мальчишкой сам возится! Нахмурив брови при этой мысли, он тяжелыми шагами проследовал в крыло, где проживали южане.

На данный момент всего один южанин, не считая слуг. Анвар как был отшельником в своих владениях, так и остался им во дворце, даже лучший друг оставил его. Не то чтобы Фрэнсис злорадствовал, однако точно знал, что хороших людей друзья и вассалы не бросают на произвол судьбы. Не шипят в спину угрозы и проклятия, не сбегают рано утром, как крысы с тонущего корабля. Очень может быть, что Аминан Анвар сам виноват во всех своих бедах и печалях, но об этом Фрэнсис южному герцогу не расскажет. Глупо говорить подобное человеку, на чью помощь рассчитываешь.

Или все-таки на услугу?

Фрэнсис не смог ничего для себя решить, но молча вошел в приемную и представился молчаливому черноволосому слуге с очень смуглым лицом, и назвал цель визита а тот безмолвно удалился. Странные, конечно, традиции южан, западники обычно предлагают посетителю чашечку травяного чая или хотя бы медовую воду с хрустящим печеньем, а здесь не дождешься даже приветствия. С самым мрачным из своих настроений, он без спроса опустился в мягкое кресло и немного подождал, прежде чем увидел вышедшего к нему герцога Анвара.

− Доброго вам утра, неано Эртон, − в голосе Аминана скрипело напряжение.

− Я тоже рад видеть вас. Пришел просить о помощи, герцог Анвар, − именно просить Фрэнсис не привык, обычно он приказывал, но старость обычно смягчает глупцов.

И вместо продолжения вручил ему вложенную в конверт королевскую записку. Читал ее южанин недолго, после чего пожал плечами и вернул бумагу насупленному, как старый филин, владельцу.

− Что это значит, молодой человек? – угрюмо спросил Эртон.

− Не настолько уж я и молод… Скажу честно, сейчас мне не до расследований, гораздо дороже жизнь короля. Согласны?

− Вы не сможете ее охранять, спасая камеристок, фрейлин, пажей и прочих.

− Верно. Тогда, на празднике Новолетья, я погорячился, а гвардейцы растерялись, но теперь виконт Силиван готов к любой неожиданности.

Фрэнсис не смог сдержать вздоха, ведь как усомниться в приличии собственных вассалов?

− Поймите меня верно, герцог Анвар, мне следует уладить семейные дела, пока я еще жив, − необходимо найти бастарда, но вслух о собственном позоре говорить нельзя. – Если никто не унаследует эртветские земли…

− Они достанутся вашему кузену и его сыновьям, − ровно ответил Анвар, но в темных глазах застыло четкое раздражение. – А у меня нет никого, кому я мог бы завещать Юг Фиалама.

− Завещайте вассалам, − с нажимом посоветовал раздосадованный старик.

− Увы, не могу быть в них уверенным, − с уст южанина сорвался тихий прерывистый вздох. – Теперь не могу.

− Я не имею намерений свалить все расследование на вас, − решил Фрэнсис подсластить пилюлю. – Можно заниматься им вдвоем…

− Прошу меня простить, занятость не позволит. Слишком много дел.

− В отличие от гостеприимства, неано Анвар! – рыкнул западник, прежде чем оставить южные покои и с грохотом захлопнуть за собой дверь.

А ведь хотел изначально вести себя спокойно и мирно – увы, не удалось. Хорошо еще, что южный герцог не успел сказать ничего вслед, а то не миновать было бы им безобразной ссоры. Нет, расследовать в одиночку навязанное юным королем совершенно не хотелось, к счастью, кроме спесивого Анвара у Фрэнсиса имелся еще один вариант.

Вернувшись к себе, он неспешно съел поданный завтрак и написал подробное письмо Хранителю Востока Ли Найто – хоть у старика и сохранилось неприязненное отношение к негодному мальчишке, помощь от него была бы полезна. Насколько знал Фрэнсис, Ли с товарищем часто посещают город, а два юнца на столичных улицах – не редкость. Их не заподозрят, если они станут пытаться узнать что-нибудь о пособниках похитителя кинжала, даже более того – с радостью все расскажут, даже не подозревая, кто перед ними. Откуда простолюдинам знать в лицо молодых восточников?

Ответ, впрочем, пришел не сразу. Следующий день Фрэнсис встретил в полном одиночестве, затем второй и третий… Ужасные мальчишки, два смешливых обормота, изволили явиться только в пятый день месяца Летнего Тепла, и Фрэнсис, взирая на них, понял, что уже забыл, как выглядит Ли Найто. Если не считать недавней ночи в кабинете бывшего канцлера Холта, они не виделись слишком давно, еще с поры попыток кардинала Орани интриговать, и за это время мальчик заметно расправился в плечах. А рост у него и без того был славным.

− Здравствуйте, неано Эртон, − было видно, что Ли изо всех сил сражается с собственной застенчивостью, но говорил все-таки он, как и положено герцогу, а не мялся, подобно начинающему церковному служке. – Прошу прощения за долгую задержку – вашу записку доставили только вчера.

Фрэнсис поморщился от неудовольствия, но ничего не сказал. Хоть бы это не новые проделки Орани…

− Я рад видеть вас, молодые люди, в моей приемной, − сегодня его тон был мягок и почти спокоен. – Присаживайтесь в кресло. Не угоден ли вам травяной чай?

− Да, − ответил Ли Найто, не задумываясь.

Коренастый мальчишка с круглым лицом, уже почти взрослый, на миг скривил пухлые губы и промолчал. Это не могло не покоробить, но Фрэнсис постарался не придавать значения юношеской дури. У него и без того больное сердце, а с этими двумя он не ссориться собрался, а работать вместе, так что лучше сразу сгладить острые углы и заняться делом. Принесли чай, мягкие булочки с сахарной пудрой, и неторопливая спокойная беседа началась. Ли сосредоточенно жевал свое угощение, Нио же не ел ничего, лишь пригубил чай и не сводил внимательного взгляда с западного герцога.

− Иными словами, неано Эртон, − уточнил Ли наконец, − мы должны помочь вам в расследовании?

− Именно так.

− А если мы откажемся?

− Тогда, боюсь, Льюис Холт будет вынужден дать необходимые показания относительно той ночи, − пришло время извлечь свое главное оружие – шантаж. – Вас, господа, арестуют для дальнейшего препровождения в крепость Апимортен и разбирательства – за попытку скрыть чужие улики.

Ли Найто вздрогнул и побелел, но на смуглом лице Нио появилась презрительная улыбка, которую, в общем-то, Фрэнсис и не думал бояться. А затем виконт выпалил лишь одно резкое слово:

− Подлец!

− Никак не больше, чем наш король – эгоист, − резонно и сухо ответил герцог Эртон.

Ответить обоим юнцам на это было, конечно же, нечего, и скорее всего, эта победа – последняя в жизни Фрэнсиса, однако он был горд тем, что сумел ее одержать. Очень скоро герцог Найто и виконт Тайто без лишних возражений согласились на его условия.

Глава 4. Ирвин Силиван

Угрюмый и сумрачный прежде городской особняк Силиванов, в котором виконт Деметрий проживал не более нескольких дней в месяц, остальное время отдавая службе во дворце, после визита остального семейства заблестел от чистоты. Ирвин велел слугам вытереть пыль с золотых рам, начистить до сверкания оружие из бедноватого арсенала прошлого кватриона давности, а так же удалить кое-где ржавчину. Женщины пошли распоряжаться насчет уборки в комнатах, и Ирвин был тому рад. Меньше услышит брюзжания от супруги, благо Джан по приезде в столицу быстро спрятала свою строптивость и даже заметно повеселела. То ли новая обстановка пошла ей на пользу, то ли действительно водит шашни с Анваром. А, пусть делает, что хочет, лишь бы не принесла в дом бастарда. Такого позора Деметрий не снесет и сразу вызовет южного герцога на дуэль, а это гарантирует волну проблем с семьей Бедилей и прочих южан. Что бы те не бормотали злобно про Анвара, это отродье было и остается их герцогом. Но время покажет, кто и чего стоит. Проводив задумчивым взглядом удаляющуюся Джан, Ирвин подозвал сына.

– Да, отец? – отпросившийся со службы на несколько дней по настоянию главы семьи Деметрий выглядел не лучшим образом. Усталое лицо, темные тени, залегшие под глазами, несколько новых морщин.

– Сходи в сад, дай необходимые распоряжения. Пусть и там займутся делом, пока не наступил сезон дождей. Убрать высохшие цветы с клумб, смести листву, и тому подобное…

– Хорошо, но к чему это все? – в голосе послышалось усталое раздражение. Нехорошо.

– К тому, мой дорогой, – любезно осведомил отпрыска Ирвин, – что твоему сыну и его детям предстоит жить здесь первое время, а может и дольше. Следует облагородить этот дом, здесь – столичная резиденция будущих королей, а не медвежья берлога, в которую ты его превратил. Даже если наш замысел не удастся, должен же Гай владеть приличным жильем.

Сыновний взгляд стал непокорным и яростным, но уже через полминуты все чувства затуманило безнадежной усталостью. Деметрию явно уже ничего не хотелось, а слова графа казались ему бреднями, но и объяснять ему все свои мысли вряд ли был в состоянии. Кивнув с хмурым видом, он быстрым злым шагом покинул сумрачный холодный холл первого этажа. Захлопнулась дверь с громким стуком, и Ирвин зябко повел плечами. Когда здесь в последний раз топили? Первый месяц осени только вступил в свои права, еще лишь пятый его день, а Ирвина вот-вот начнет бить лютый озноб, будто занесло в талнорские владения в разгар зимы. С этим надо что-то делать, еще не хватало расхвораться в неподходящий момент! После принесения Гаем клятвы он уже неважно себя чувствовал, благо слуги исправно топили в господских комнатах – если с желающими схватить его за руку людьми еще можно справиться, то с возрастом ничего не поделаешь.