Текст книги "Пути Миритов. Холод знамений"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Конечно же, кабинет был пуст, хоть и не заперт. Странное дело, после выходки четверых безобразников его наоборот должны были закрыть на замок и приставить часового, если не двух – так и поступили бы по приказу короля, хранись в комнате что-либо ценное. Плотно прикрыв за собой тяжелую дверь, Аминан воровато огляделся по сторонам, словно там могли затаиться в засаде королевские гвардейцы. Зачем он вообще пришел сюда? Является ли хоть иногда в свой бывший кабинет неано Холт?

Взгляд Анвара невольно упал на массивный стол, с которого слуги каждую неделю кропотливо стирали пыль, и в голове пронеслась золотой молнией безумная мысль. Сначала он решил прислушаться к звукам в коридоре: не идет ли кто мимо, не собирается ли остановиться и заглянуть сюда? Хотя и незачем обычным людям тут находиться – если только они не преступники, а Холт, которому двадцать с небольшим лет назад герцог Эртон пожаловал деньги и чин, незачем было становиться на преступную дорогу.

Тем не менее, южанин решил проявить бдительность, чувствуя себя при этом последним дураком.

В пальцы легла тяжелая круглая медь ручки, холодя кожу, и Аминан Анвар потянул ее, выдвигая жалобно скрипнувший ящик. Добротное темное дерево, из которого его изготовили, служило долго и верно, однако все имеет свой срок. Помедлив, герцог всмотрелся в содержимое хранилища; кое-что заставило его вздрогнуть от пугающей неожиданности.

Дно ящика зачем-то выстлали куском черного бархата, но это неважно, слишком неважно, а вот изогнутый кинжал с бурыми пятнами на верху лезвия и серебряной рукояти не мог не привлечь внимания Анвара. Тихо охнув, тот выдвинул ящик пошире и пристальнее вгляделся в смертоносную находку.

− О, Творец…

Поздно звать, Творец не услышит. В его силах лишь помочь тем, кто еще жив и навредить тем, кто хочет королевской крови! Собравшись с силами, Аминан Анвар твердым шагом направился искать гвардейцев, не уставая при этом надеяться, что неизвестные злоумышленники не воспользуются его отлучкой и не уберут кинжал, но нет, все осталось также. Он вместе с двумя молодыми западниками, патрулировавшими второй этаж дворца, вернулся в злополучную комнату и продемонстрировал им оружие в ящике стола.

− Что вы на это можете сказать, судари? – осведомился он, наблюдая, как у одного из подчиненных заливаются стыдливой краской щеки.

− Мы что-то упустили, неано Анвар. Или тот, кто положил кинжал, был убедительным…

− Его мог положить сюда, – сказал герцог очень холодно, − только граф Холт. Сейчас он в городских казармах, но передайте товарищам, чтобы едва он вернулся во дворец, его арестовали.

− Слушаюсь.

Приказ выполнили через два часа, и, судя по тому, как небрежно и грубо тащили захваченного врасплох Льюиса Холта по лестницам и коридорам, гвардейцы мигом сообразили, что к чему. Его Величество, несмотря на молодость и неопытность, уважают все, и, конечно же, не станут церемониться с теми, кто мог бы – даже чисто в теории, покушаться на жизнь короля. Но Аминан не допустил произвола и велел, чтобы Холта перестали хватать за руки и позволили спокойно усесться на стул.

Арестованный граф не злился, но в его светлых нахальных глазах затаилась плохо скрытая обида. Полуседой и безоружный, без ярости и колких слов, коими вполне можно защититься, он все же не утратил собственного достоинства и держался с холодной уверенностью.

− Вам не кажется, граф Анвар, что все это слишком? – спросил он хмуро, но вполне спокойным голосом.

− Отнюдь. Господа гвардейцы обходились не слишком учтиво и милосердно с человеком, способным напасть на короля, − пояснил дрожащим от ярости голосом Аминан, − и их сможет понять любой. В вашем бывшем кабинете обнаружили возможное орудие нападения на Его Величества. Здесь можно прятать все, что заблагорассудится вам или вашему сыну. Объяснитесь.

− Как вам угодно, − дернул плечом Холт, едва взглянув на окровавленное оружие. – Ни я, ни мой сын Генрих в глаза не видели этого кинжала.

− Хорошо, − Аминан все еще старался себя сдерживать. – Гвардейцы в таком случае приведут сюда Генри Холта – как мне известно, он недавно прибыл в Вету с границы, и теперь находится в вашем особняке. При необходимости вы оба будете препровождены в Апимортен для дальнейшего дознания и возможно подвергнуты пытке при упорстве. Вы понимаете это?

− Как нельзя лучше.

− Отлично, − Аминан устало посмотрел на раскрасневшихся от волнения и быстрой ходьбы гвардейцев. – Двое из вас, господа, должны выполнить приказ, а остальные останутся при особе неано Льюиса – да поможет ему Творец.

Шагнувший в приоткрытые двери комнаты Адис, хмурый и мрачный, заставил всех вздрогнуть своим внезапным появлением. В намерения Аминана точно не входило пугаться дорогого друга, только Бедиль на него и не посмотрел; взгляд был прикован к притихшему Холту, и в темных глазах нехорошо сверкал яростный огонь, словно южанин знал то, чего не мог знать западник. Два гвардейца торопливо, словно скрываясь от грядущей бури, вышли за дверь и из коридора донесся тяжелый звук удаляющихся шагов.

− Ты поймал преступника, Аминан? – без обиняков спросил Бедиль, теперь пристально глядя ему в лицо.

− Не знаю, − тот вздохнул и поморщился. – Нельзя обвинять невинных. Пока причастность не доказана…

− Стало быть, Холт будет гнить в Апимортен месяцами и успеет сойти с ума, прежде чем начнется суд, − подытожил Адис, всего за мгновение, успев стать кем-то чужим и незнакомым. – Не кажется ли тебе, мой друг, что это недопустимо? Юного Найто пытались обвинить в чем-то подобном полгода назад, если мне не изменяет память. Но ты вступился за него. Позволишь ли совершиться произволу сейчас?

− О юном Найто ли ты? – с подозрением уточнил Анвар, − или о том мальчишке, которого я убил?

− Какая разница? Не о Кэйнах, и то замечательно, правда? – задал вкрадчивый вопрос Адис.

Аминан лишь вздохнул, вспомнив, что его руки по локоть в крови, пусть даже и косвенно. Лишив жизни невиннейшего из своих вассалов, позволяя твориться беззаконию вокруг себя и топчась на месте, словно старый немощный пес, он только отягчает положение королевской семьи. Надо что-то делать: расследовать изо всех сил преступления или ехать на войну, как Дальгор, если окажется бесполезным здесь. Хватит с него есть и пить задарма, пора принимать верные решения!

Он посмотрел на поникшего Холта и понял, что не знает, кому верить. Обвиняемый не отрицал своей вины, но и не давал против себя показаний, Адис же, его лучший друг давил либо на жалость, либо на честь. И как тут выбрать лучший вариант из всех имеющихся? Притом, что отправить Холта в тюрьму и пытаться скрасить его заключение – идиотский выход из положения, он, Анвар, не менестрель, как и Гай Силиван, чтобы развлекать неано Льюиса.

− Скоро сюда доставят Генриха Холта, − наконец сказал Аминан, − и мы допросим обоих.

− В этом нет никакого смысла, неано Анвар, − подал тихий голос арестованный. – Сегодняшним утром мой сын отправился обратно в свой полк, и я уезжал провожать его до городских предместий. Потом заезжал домой, вернулся во дворец, и был задержан гвардейцами.

− Почему же вы не сказали, что я отправляю их в ваш особняк напрасно? – Аминан с огромным трудом удержался от приступа гнева.

− Но вы и не интересовались, − скучающим тоном объяснил Холт.

Если он чего-то и боялся, то явно не возможности отправиться под конвоем в Апимортен, это видно невооруженным глазом, и герцог Юга испытал смешанные чувства. С одной стороны, происходящее могло быть заранее спланировано, с другой же – он напал на невиновного человека. А не сказал о местонахождении сына граф Холт нарочно, желая досадить южанам. Или королю или следствию в целом… кто их, этих западников, разберет? Вассалы, те, что постарше, брали пример со своего герцога Эртона, неприятного и брюзгливого человека, а младшие либо остались в Эртвесте, либо уехали на войну. Даже родня не слишком желает общаться со стариком!

В конце концов, Аминан подумал, что он чуть ли не точно такой же, как и Фрэнсис Эртон, и злорадствовать здесь не над чем. Надо разбираться с нависшей над его головой проблемой и как можно скорее, а что может быть надежнее тюремного заключения для Льюиса Холта? Только заключение во дворце, без права покидать его личные покои в Западном крыле и приема гостей. На случай предосторожности к нему не станут пускать даже самого герцога Эртона, и пусть тот хоть возненавидит Аминана!

Когда вернулись отправившиеся за младшим Холтом гвардейцы, расстроенные от плохого результата, за окнами уже начало смеркаться, и южанину пришлось отдать последний приказ: проводить графа Холта до его покоев и охранять в них до дальнейших распоряжений. Больше ничего не изменилось, он все так же оставался бессильным.

Или нет?

Окровавленный кинжал остался на столе, брошенный чьей-то усталой рукой, и чем дольше смотрел на него Анвар, тем сильнее казалось ему, что оружие могло использоваться против не короля, а кого-то другого. Но это лишь догадки, нужны выводы, основанные на правде, Падший побери!..

− Что ты думаешь об этом, Адис? – спросил он друга, чуть помолчав.

− Во дворце или в столице завелась банда предателей, − предположил граф Бедиль, − но они очень хорошо скрываются. Но ты не беспокойся, мой друг, − на губах Адиса появилась знакомая усталая улыбка. – Если не ты, то Фрэнсис Эртон выведет их на чистую воду. Только я верю больше в тебя – тебе так славно раньше удавалось раскрывать заговоры.

− И, правда, − вздохнул Аминан приободрившись. – Ведь я еще не совсем старый.

За окном чужого кабинета багровел прекрасный и одновременно жутковатый своим сходством с кровью закат, и, глядя на него, герцогу Анвару меньше всего хотелось думать о том, что он с завидным постоянством совершает одну ошибку за другой. Только не верить в грядущий успех было нельзя, ведь никакие блага не приходят сразу – даже к потомку наместника легендарного Мирита.

Глава 12. Грета Ларсон

Две тяжелые корзины немилосердно оттягивали руки Греты, когда она возвращалась с рынка медленным шагом и останавливалась время от времени, чтобы поставить их на землю и передохнуть. Сзади семенил маленький Жак с корзиной поменьше, но замедлял шаг лишь для того, чтобы подождать хозяйку. Дышалось Грете тяжело и устали отекшие от приближающейся старости ноги, но она не переставала уверять себя в том, что еще вполне молода. Хотя, отчасти это было правдой. Ее покойная матушка в сорок лет уже поседела и обзавелась морщинами, плохим сном и всем прочим, что так беспокоит стариков, а Грета чувствовала себя вполне неплохо для такого возраста. И когда она не уставала от тяжести корзин, то вполне могла бы идти быстрее, не озирайся Жак с любопытством по сторонам.

− Жак, не мешкай, − велела она, не оглядываясь, и пошла дальше после очередной вынужденной остановки.

Городские узкие улицы выглядели безлюдно и пусто, ведь в осеннюю пору перестают бегать задорные смеющиеся мальчишки и чинно прогуливаться благовоспитанные девицы. Изредка в домах раздавались разные голоса, но Грета не прислушивалась. Сегодняшний день обещал обойтись без дождя, но заволокшие небо серые тучи так и не рассеялись, и от пасмурной погоды непрерывно хотелось спать – хоть и некогда было. По приходу в таверну нужно будет пересчитать деньги, прикинуть, получится ли в этом месяце оплатить отрез ткани на новое платье и портного, а еще помочь Лизель разобрать покупки – и это только малое из предстоящих забот!

Хорошо, что сейчас Грета не должна поздно ложиться и рано вставать, только, как долго это продлится? Войдя в таверну через заднюю дверь, она велела Жаку задвинуть засов и с облегчением поставила корзины на пол.

− Ох, и умаялась, − выдохнула она, вытирая пот со лба ладонью. – Сходи, посмотри, − обратилась к мальчику, − есть ли посетители. Если пришли люди, спроси, кто чего желает, да выполняй заказы.

− Хорошо, хозяюшка! – кивнул Жак, и пулей выскочил из узенького коридора в зал.

Отдохнув немного, Грета подхватила корзины и отнесла на кухню, вернулась за оставленной корзиной маленького слуги, затем стала помогать Лизель с ежедневной рутиной, и наконец, смогла появиться в зале. Ни одного из посетителей там не было, лишь Жак сидел без дела на высоком стуле, болтая ногами. И Грета даже немного расстроилась: год назад гостей было не счесть, а теперь в таверне пусто.

Оно и понятно – кому охота в такую мерзкую погоду по тавернам ходить? А заезжие гости предпочитали другие гостиницы, побогаче. Плохо будет, если до зимы посетители перестанут здесь появляться – зато потом точно вернется народ. На праздник Новозимья все из предместья спешат поехать в столицу и поучаствовать в общих гуляниях – это хозяйку и ободряло. Но пока лишь пятнадцатый день месяца Осенних Заморозок. Задумчиво оглядев пустой зал, покачала головой.

− Не сиди без дела, Жак, протри столы, а потом пол подмети.

Кивнув, мальчишка спрыгнул со стула и взялся за работу. Подошедший Матти сразу принялся ласкаться и пытаться залезть на руки, но ограничился лишь легким поглаживанием по пушистой спинке. Надо было работать – кроме пересчета денег принести чистые столовые приборы и сделать еще что-то, о чем Грета успела позабыть. Работа затянулась до полудня, и ей пришлось снова отослать мальчика помогать Лизель на кухню, потому что кропотливый пересчет монет выжимал из нее все силы.

В час дня из-за туч наконец-то выбрались осторожные лучи солнца и даже заглянули в окна таверны. Грета улыбнулась, раздвинула еще шире занавески и снова продолжила отделять серебряные сили и кватрины от золотых уров и демуров. Отличались они тем, что силь равнозначен двенадцати медным кватринам, а один серебряный кватрин – четырем силям. Арифметика несложна, если оставаться внимательной и откладывать медные кватрины и купы в другую сторону.

За спиной тихо скрипнула, открываясь, тяжелая входная дверь, повеяло уличным холодом. Хорошо, что Грета, хоть и сняла свой просторный плащ, оставила на плечах теплую шаль. Оглянувшись, она увидела двоих мужчин дворянской наружности; во всяком случае, оба были достаточно богато одеты и достаточно староваты, чтобы сбежать, не заплатив. Очередной охранник захворал, если что, ловить нехороших людей некому.

− Вина, хозяйка, − распорядился один из них, приземистый, толстоватый и полуседой, сдернув резким движением с головы шляпу. Очевидно, чем-нибудь раздражен. – Неано Силиван, не угодно ли вам будет присесть возле окна?

Второй, хмурый и подавленный, промычал невнятное согласие и быстрым шагом направился к тому самому столу. Грете пришлось тут же бросить счет денег, позвать Жака, а пока он идет, быстро принесла тканевые салфетки и столовые приборы.

− Чего изволите, господа? – спросила она, отступив на шаг и любуясь своей аккуратной работой.

− Бутылку южного вина и холодные закуски, − небрежно бросил второй, − а то мой спутник уверен, что я вознамерился его отравить, и наотрез отказывается от обеда.

− Верно, − согласился первый, − от вас, Силиванов, и не того можно ждать.

Спорить с гостями не хотелось, и Грета торопливо ушла нарезать сыр и доставать вино из погреба. Подслушивать чужие разговоры нельзя, и к тому же она уже получила ценный урок, попавшись во дворце самому западному герцогу и едва не угодив в тюрьму. Но Льюис Холт, неприятный и крикливый человек, запомнился Грете как нельзя лучше, и сейчас он явился сюда с виконтом Силиваном, о котором как-то раз упоминала Сюзанна. Вспомнив уехавшего на войну Шона Тейта, который защищал Жака и повздорил со сводным братцем, Генри Холтом.

Ну и семейка! О Шоне у женщины, без всякого сомнения, остались лишь хорошие воспоминания, однако Генри Холт и его отец, Льюис – ужасные люди! И лучше никаких дел с ними не иметь, но не выгонять же посетителей. Вздохнув, Грета уселась за стойку и сделала вид, будто клюет носом, между тем слушая тихие разговоры двух мужчин.

− Силиван, я не ожидал от вас такого, − зло сказал Холт. – Меня арестовали и несколько дней держали взаперти, во дворце.

− Славно, что не в Апимортен.

− Неано Деметрий, вам не стоит забываться!

− Ровно, как и вам. Я лишь хотел сказать, что под ударом мы все. Понимаете?

− Кто подбросил кинжал в мой бывший кабинет? – пропустив спокойный вопрос собеседника, Льюис прямо и пристально посмотрел ему в лицо. – У кого из вашего поганого семейства поднялась рука…

− Не устраивайте шумных сцен, как моя супруга, − сказал Деметрий с досадой. – Сейчас важно не это, а то, знает ли покусившийся на короля человек… − тут он склонился к уху Льюиса и тихо прошептал несколько слов, которые Грета не слышала. – Ясно?

− Час от часу не легче…

− Именно так. Нам не следует поднимать много шума, а вам нужно помнить, что Силиваны на вашей стороне, раз вы в свое время получили фавор от герцога Эртона.

− За ублюдка получил, − подтвердил Холт с прерывистым вздохом.

Грета вздрогнула. О ком это он?! Неужели про Шона? Нет, вряд ли годится делать поспешные выводы, они с Сюзанной и восточными мальчишками уже натворили и выводов, и опасных дел. Нужно вести себя осмотрительнее.

− Поэтому, − голос Силивана стал из обеспокоенного оживленным, − раз уж мой амбициозный папаша втянул меня в эту игру, никуда не деться. Если похищение девчонки с летнего праздника и нападение на короля совершено одним и тем же человеком, он точно один из нас. Но Силиваны просто не могут рискнуть своей осторожностью и свободой, слишком многое поставлено на кон. Когда уехал отец, я смог вздохнуть свободно, не слыша его фанатичных речей.

− Я бы хотел, − покачал головой Льюис, − чтобы повинны в этих двух преступлениях были разные люди. Но мне не дает покоя тот платок с вашим гербом…

− Правильно, − теперь Деметрий заговорил мрачно и обреченно, − а теперь кинжал в вашем старом столе. Кто-то либо умело действует за нашими спинами, желая поссорить нас и вывести на чистую воду, либо просто самовольничает. Отец едва ли не проклял меня в своих письмах, узнав про короля.

− Понимаю. Мне пришли послания чуть более мягкого содержания.

− Почему вас отпустили из дворца?

− Адис Бедиль напел о моей невиновности Анвару, отец Бенедикт – королю…

− Понятно. Мой младший брат умеет убеждать, − тихо сказал Деметрий Силиван с сожалением и легкой улыбкой. На лице проступила тоска. – Жаль, что отец так искусно сломал нас всех, будто своих личных кукол на веревочках. Матушку, нас с братом, Джан и Гая. Как славно, что родился только один ребенок…

− Не время предаваться ностальгии, − сурово сказал неано Холт и допил вино, а затем резко встал и напомнил отчего-то Грете нахохлившуюся птицу. – Никто не должен знать о нашем разговоре.

Скрестив руки на стойке, женщина уронила на них голову и закрыла глаза. Пусть эти два заговорщика думают, что она спит, а когда уйдут, можно будет, как следует подумать. Опасно приглашать Сюзанну, Силиван с Холтом поймут, что ей все известно, и попытаются всеми способами извести бедную камеристку. Много ли надо слабой женщине – лишь щепотка яда в суп или толчок в спину на лестнице.

Тогда уж пусть все будет как есть, до поры и до времени.

Посетители ушли молча, но Грета чувствовала на себе их пристальные злые взгляды и слышала звон монет об стол. Хоть бы вообще не платили и убирались подобру-поздорову, к Падшему их заляпанное чужой кровью серебро! Но вот хлопнула дверь, значит можно открыть глаза, подойти к столу и смахнуть деньги в карман передника. Сердце бешено стучало от услышанного. Выходит, на молодого короля кто-то напал, но если бы не подслушанный разговор, она не узнала бы. В этот раз город не закрывали и не держали всех дворян взаперти, но может, это специально для расследования, чтобы ввести преступника в заблуждение?

Грета не боялась и не собиралась даже думать об этом – она немало увидела на войне, и понимала сейчас, что важнее всего собраться с силами. Защитить от бед смешливую Сюзанну, глуповатую Лизель и быстроногого Жака, саму таверну, в конце концов! И она сделает это, даже несмотря на последние страшные слова неано Холта.

Об их с Силиваном разговоре не должен знать никто, а она услышала. Что-то теперь будет…

Грета Ларсон не чувствовала страха или даже беспокойства, но ее охватили решительность и готовность к отражению любой беды. Она выдержит все и справится, даже если Холт с Силиванами вздумают как-нибудь ее устранить, ведь недаром под деньгами в сундуке спрятан пистолет, оставленный со времен войны.

А когда пройдет некоторое время, она догадается, как безопасно передать одному из герцогов все, что узнала. Пока же следует отсиживаться в таверне и держаться начеку – с этой нехитрой мыслью женщина дожила остаток дня и легла спать.

Следующие утро и день прошли относительно спокойно, и к тому же прибавилось голодных посетителей, так что у Греты не осталось времени на тревожные размышления. Вечером же, когда за окнами стемнело и гости разбрелись кто по комнатам, кто восвояси, она отпустила Жака в постель и осталась одна – собирать посуду со столов. Сегодня Лизель ушла чуть пораньше, но это даже хорошо; случись что дурное, и девушка останется целой и невредимой.

Вдруг резко и с протяжным скрипом открылась дверь, но Грета не обратила внимания. Мало ли, какой пьяница забрел промочить горло? Главное, чтобы не дебоширил, а то охранник тоже ушел.

− Что вам угодно, господин? – спросила она, не оборачиваясь.

Вместо ответа раздались тяжелые шаги, а затем в затылок уперлось твердое дуло пистолета. Тут-то и время вздрогнуть, закусить губы, от охватившего вмиг мучительного напряжения, и ждать. Томиться в неизвестности того, грохнет ли последний в жизни Греты выстрел или случится что-нибудь нехорошее еще.

− Мне угодно, сударыня, − прозвучал за спиной приглушенный и незнакомый – или почти незнакомый ей голос, − чтобы вы перестали совать свой нос в чужие дела, продали эту таверну и покинули столицу в ближайший месяц. Иначе можете серьезно пожалеть.

− Благодарю вас за предложение и предупреждение, господин хороший, − она сказала это со всем возможным равнодушием, стараясь, чтобы не дрожал предательски грозивший вот-вот сорваться голос. – Я сделаю все, что в моих силах, слушаясь вас. Или не смогу сделать, но вам и вашим нанимателям меня точно не напугать. Знайте об этом.

− В следующий раз придут люди хуже и злее меня.

− Да, сударь. Разумеется.

− А ваши глупые выходки, Грета, приведут лишь к большой беде.

− Интересно, − она позволила себе ухмыльнуться, но не осмелилась повернуться к стоявшему за спиной мужчине и смотрела лишь на одиноко горящую свечу, − насколько вы мужественны, богаты и родовиты, что осмелились на опаснейшую из авантюр – угрожать безоружной женщине?

Все эти дворянские слова, конечно, Грета узнала от Сюзанны и услышала от посетителей, ведь с мерзавцами лучше говорить их же языком. Как чувствовала – почерпнула у прежних гостей манеру выражаться. А за спиной стоит… Уж не Генри ли Холт, молодой гаденыш, разгромивший половину таверны вместе со своими солдатами?! Дрожа от гнева, она хотела бы обернуться, но рискнула лишь, когда захлопнулась дверь.

Теперь Грета точно знала, что пришло время окружать себя сильными и хитрыми людьми, способными дать ей пару ценных советов, и первая, посетившая ее мысль касалась таинственной бабушки Сюзанны Лефевр.

Глава 13. Ли Найто

Обычно вассалы Востока не вмешивались в дела сюзеренов, если только это не касалось жизни и чести всего Донгмина или даже Фиалама, однако время от времени старые традиции нарушались. Но неприятность, застигнувшая Ли врасплох в семнадцатый день месяца Осенних Заморозок, оказалась куда серьезнее обычной гордыни одного из разбушевавшихся ни на шутку вассалов. Во-первых мальчик не сомневался, что Бэй Син, этот кряжистый задира и боец двадцати пяти лет, готовый то ли сложить голову за герцога, то ли просто глупо сгинуть на очередной дуэли, отправился в Донгмин вместе с другими восточниками, однако он всех обманул и остался здесь. Покойный Веймин Найто был бы изрядно разгневан столь дерзким своеволием, но старший Син понимал, что некому покарать его за непокорность, а тринадцатилетний юноша слишком мягок для строгого выговора и наказания, вот и остался. Во всяком случае, Ли узнал об этом в последнюю очередь.

Начался очередной день его однообразной пажеской жизни – семнадцатый день месяца Осенних Заморозок. Мальчик неспешным шагом направлялся в королевские покои, чтобы расспросить у Его Величества о самочувствии и вдвоем с ним помолиться перед завтраком. Сегодня его очередь, вчера к выздоравливающему королю являлся Саид Бедиль. Но по дороге Ли услышал громкий разговор двух людей в пустом коридоре и решил подойти ближе. Голоса принадлежали Бэю и Фрэнсису Эртону – двум людям, с которыми ему не очень хотелось встречаться. Только с долгом службы и правилами этикета не поспорить.

Прерывисто вздохнув, Ли зашагал вперед. Хорошо, что сейчас с ним нет Нио, иначе тот бы выдал обоих. Это не плохо и не хорошо, но почему-то Ли чувствовал, что должен решить эту проблему самостоятельно. Однако, его сильно беспокоило то, что лучший друг вчера отправился в город в надежде смешаться с толпой столичных оборванцев и узнать последние сплетни. На то, что удастся что-нибудь разузнать, надежда была слаба, а сейчас и от нее вовсе почти ничего не осталось. Оставалось лишь рассчитывать, что Нио не разоблачили и с ним ничего не случилось.

Впрочем, сейчас точно не до тревог. Ли поднял голову и посмотрел на спорщиков: неано Син доказывал герцогу Эртону что-то очень, по его мнению, важное, так что мальчик сделал несколько тихих шагов вперед, прильнул к гладкой прохладе мраморной стены, и прислушался.

− Молодой человек, − голос старика звучал устало и сердито, − не вам решать, чем станет заниматься ваш сюзерен.

− И не вам! – горячо возразил Бэй Син. – Мой герцог слишком мал для королевских интриг!

− Тогда скажите это ему, − отрезал Эртон, − а не мне. Вряд ли я гожусь на роль его наставника или надсмотрщика.

Ли стоял неподвижный и безмолвный, не зная, что ему предпринять и как поступить? Подслушивать разговоры, которые его не касались, было, конечно, постыдно, а для герцога и вовсе непростительно, но… разве разговор его не касался? Как раз наоборот, имел к нему непосредственное отношение. Вспомнилось старинное изречение: рваное платье не берегут. Если он уже начал, и не сейчас, а много раньше, стоит ли думать о таких мелочах?

Но недаром мудрым Рином сказано: «Сильное дерево и на бедной почве растет прямым и крепким, ибо имеет глубокие корни». Он, наверное, почти забыл о своих корнях. Что бы сказали матушка и тетушка Кими, если бы видели, как он сейчас молчит, стараясь не выдать себя ни звуком, и ждет, что о нем скажут?

Хотя это им совсем необязательно знать.

Так, наверное, сказал бы Нио… Где-то он теперь? Все ли с ним в порядке? В теперешние тревожные времена многое может случиться.

− По-вашему, на эту роль гожусь я? Я похож на надсмотрщика?

Надо же, как много можно передумать за одно мгновение!

− У меня складывается впечатление, что вы хотите им стать. Вы хотите, чтобы неано Найто всегда оставался послушным мальчиком. Это ведь одна из любимых добродетелей Востока – беспрекословное повиновение старшим.

− Юга тоже! Да и Севера, пожалуй! – ответил Бэй Син и сделал шаг по направлению к Эртону. Ли показалось, что его вассал сжимает кулаки. – Только на Западе о ней забыли.

− На Западе тоже умеют быть покорны, когда этого требует долг. Но когда нужно, мы умеем выбирать согласно доводам своего рассудка, а не чужого. Вы же, кажется, собрались сделать из своего сюзерена и дальнего родича куклу на ниточках.

− Герцог еще поблагодарит меня за то, что я предостерегаю его от ошибок.

− Как слуги благодарят хозяев за милость и заботу? – съязвил Эртон.

− Прекратите, неано! – вырвалось у Ли.

Он спохватился и замолчал, но его уже услышали. Пришлось выйти из своего укрытия, и Ли на короткой дороге даже удалось споткнуться всего один раз.

− Сударь… – поспешно заговорил Бэй Син. – Я хотел сказать… прошу вас не думать обо мне дурно. Его светлость герцог…

− Я слышал, о чем вы говорили, неано Бэй, – почти твердо сказал он. – А теперь, полагаю, высказаться стоит мне. Я, наверное, молод, меня могут назвать мальчиком, но вряд ли осмелятся сравнить с мальчиком для услуг. – Он постарался улыбнуться. – И я надеюсь, что смогу выбирать, когда это потребуется, и не погубить ни себя, ни других, – добавил он. – А теперь прошу прощения, что случайно оказался здесь. У меня не было никаких дурных намерений. Теперь мне нужно удалиться, возможно, во мне нуждаются их величества.

Он собрался было уходить, тем более, что Бэй Син уже успел ретироваться, явно, не желая ссоры, однако тихий и не слишком приятный голос герцога Эртона остановил мальчика:

− Постойте, герцог Найто.

Пришлось застыть на месте и вспомнить о том, как западник шантажировал их с Нио – ах, как было бы прекрасно, если бы такого больше не повторялось! Ли развернулся, глядя на приблизившегося к нему Эртона с недоверием и беспокойством, однако тот не показался больше опасным. Морщин на лице старика стало больше, светлые его глаза выцвели еще сильнее, да и твердая поступь, запомнившаяся мальчику на коронации, куда-то исчезла. За этот год Фрэнсис Эртон изрядно одряхлел.

− Что вам угодно? – легко и быстро спросил Ли.

− Я заметил, − объяснил старый герцог, помедлив, но без излишней вкрадчивости, − что ваш верный друг, Нио Тайто, отсутствует во дворце уже несколько дней.

− Да, верно, − юлить не хотелось, да и тревога бы не позволила. – Он отправился на улице узнать что-нибудь про подозрительных людей, которые могли бродить по городу накануне покушения, и не вернулся.

− Глупый поступок, − сварливо заметил неано Эртон.

Ли гордо промолчал.

− Полагаю, что вы знаете, как поступить?

− Не знаю, − пришлось признаться быстро, чтобы не выглядеть в глазах собеседника лжецом. – Но если он не вернется сегодня, завтра я отправлюсь в город сам. На поиски виконта Тайто.

− Пустое, − прохладно сказал старик. – От вас требуется лишь оставаться во дворце и никуда не ходить. Я сделаю это сам.

Ли помолчал, думая, вспоминая, подбирая слова, потом наконец негромко произнес:

− А вы уверены, что Нио захочет, чтобы вы его нашли?

− Вы имеете в виду, что ваш друг собрался бежать?

− Прошу прощения. Я имел в виду… чтобы его нашли именно вы.

Ли сказал это очень, очень спокойно.

– Или просто ваши люди, – добавил он.

Герцог Эртон нахмурил брови, ожидая, пока Ли продолжит свою речь. Его губы чуть сжались, но еще не превратились в недобрую узкую линию.

− У Востока… – поколебавшись, заговорил дальше Ли, – у Востока есть основания не вполне верить Западу. Впрочем, так было всегда.