Автор книги: D_n_P
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Она всучивает тебе конверт, и ты с удивлением достаёшь оттуда две цветастые бумажки. Приглашения на фансайн, который будет уже послезавтра. Машка мечтала на него попасть и грозилась, что, когда попадет, выскажет Чонгуку, всё, что о нём думает. Как не объясняй верной подружке, что оттолкнула его ты, а он после этого просто… пропал. Она так яростно потрясала кулачками, толкала подготовленные речи — ты вынырнула из анабиоза и порадовалась про себя, когда, скупив кучу альбомов, Машаня так и не выиграла лотерею.
Пока ты, схватившись за край стола, разглядываешь дрожащие в руке билеты, подружка продолжает верещать:
— Ты представляешь! Он ко мне подошел и спросил: «Вы Пак Мэ Ри?» А когда я ответила «да», он с поклоном отдал конверт и ушёл! Ничего больше не сказал! О-О-О-О-О, ГОСПОДИ, Я В ЭТО ВЕРИЛА! ВСЁ К ТОМУ ШЛО! YES!
Два месяца, с того момента, как ты ввалилась в квартиру, зарёванная и обессиленная, и упала на кровать рыдать дальше, Машка, испуганная глубиной твоего молчаливого горя, утешала и вытаскивала тебя из депрессии. И однажды ты решилась и всё ей рассказала — когда очередной машкин вопль «Чонгук-оппа — красавчик» вызвал новые потоки слёз. Она долго молчала, переваривая новости, а потом врезала тебе по затылку со словами: «Дура ты, онни, почему так долго молчала?» С тех пор любимым её занятием стало строить теории по любимому пейрингу Чонгук/Ты. Выискивала в многозначительном молчании айдола в соцсетях, по бледному лицу в редких видео и косых взглядах, по замедленным кадрам доказательства её суждений. Ты ей не мешала. Жизнь замерла в точке и крутится там. Как заевшая кассета, повторяет одни и те же кадры разговора. А особенно последние слова, сказанные Чонгуком около дома.
— Знаю, что должен был быть сегодня смелее. Но я тоже боюсь, слишком многое поставлено на карту. Но я хотя бы пытаюсь. Пытаюсь что-то сделать, пытаюсь быть правдивым и бороться за свои чувства. Но ты… Ты такая трусиха… — сказал он и со злостью всучил пакет с подарком.
— Это правда жизни, я не трусиха, я рациональная, — из последних сил высказалась тогда ты и хлопнула дверью машины. Бежала домой и рыдала уже на подступах к подъезду.
Два месяца не живешь, а существуешь, проклиная себя и свою трусость. Прав был Чонгук, рациональностью там и не пахло, и Машка была права, обозвав тебя дурой. Всё так и есть, ты дура и трусиха. И легче не становится. Сейчас, как никогда, ты понимаешь, что всё прошляпила — оттолкнула, отпустила головокружительное чувство.
— Маш, что делать? — скулишь, откладывая приглашения. Трёшь загоревшееся лицо, слушая её бессвязные объяснения:
— Надо идти, онни! Никто не получает таким образом доступ на фансайны, хотя ходят слухи, что представители фанбаз как-то договариваются. Но всё шито-крыто, ничего не выплывает. Чонгук, наверное, много ниточек подёргал, чтобы выбить приглашения. Это что-то значит! Надо идти!
От бури переживаний тебя шатает. Ты стоишь — коленки дрожат киселём. А потом бросаешься в комнату, перебираешь тетрадки и учебники в поисках распечатанной фотографии, той, где ты сидишь на далёком каменистом берегу. Запечатлённый в цифре момент, который втайне сохранил Чонгук. Находишь и радостно потрясаешь кулаками. Переворачиваешь чистой стороной и торопливо пишешь.
«Ты красивый».
«Ты мне нравишься».
«Хочу тебя поцеловать».
На всех языках, которые знаешь. Сбиваясь в строчках, наезжая одну на другую. Неважно, он поймет. И в самом низу, последняя запись:
«Чонгук-оппа, женись на мне».
Ты отдашь фотку на фансайне, чтобы Чонгук поставил автограф. И вдруг, может быть, именно тебе мировая звезда ответит:
«Тащи документы. Пошли знакомиться с родителями. Со своей мамой я уже договорился».
«Я так долго тебя ждал».
«Я точно знаю, что это любовь».
---------------------------------------------
*Энтерпрайз — название космического корабля из саги «Стартрек».
*Golden Closet — так подписаны видео Чонгука, которые он снимает и монтирует.
Комментарий к Вынужденная встреча, Pt. 2
Закончен еще один мой гетный фик. Этот рассказ я отрываю от своего сердца, прощаюсь с ним, плача. Это мои мечты, моя никогда не случившаяся история, я их перенесла на страницы фикбука, поделилась с вами. Вдруг, кто-то точно так же мечтает. Кто-то вздохнет и скажет себе: да, все так бы и было, если бы...
Не переставайте мечтать, не переставайте любить мальчишек и Чонгука. Они достойны любви, ждут ее от нас.
P.S. Удивительно, сколько человек отписались мне здесь и в личке инстаграма, с рёвом и плачем прося рассказать о последующей встрече с Чонгуком. Я искренне хотела закончить на этой некоторой недосказанности, только намекая на то, что у Чонгука и ТЕБЯ все будет хорошо. 😆 Но я пойду навстречу коллективному давлению и скоро таки дорасскажу, выложу бонус о встрече на фансайне.
Не плачьте, девчонки, я исправлюсь 🙈🙈🙈
========== Счастливая встреча ==========
Комментарий к Счастливая встреча
Обещанная бонусная часть. На фансайне не была, поэтому громкие претензии не принимаются. Но если я где-то завралась, напишите мне, пожалуйста.
— Маша, умоляю, не надо меня тащить! Я иду! — выкрикиваешь ты, пытаясь выдернуть руку из крепкой хватки. Терминатор в теле мелкой кореяночки, а не подружка — сила в руках как у накаченного мужика.
— Я буду не я, если позволю тебе опоздать, — цыкает та и упорнее перебирает ногами по асфальту.
Мимо дороги, забитой машинами, мимо магазинчиков, гостеприимно распахнутых стеклянными дверями. Мимо очереди, отделенной от остальной части тротуара металлическими ограждениями. Очередь непонимающе смотрит на вас, провожает глазами, и тебе так неудобно! Как будто они сейчас догадаются, что вы «по блату», затащут в людской водоворот и намнут бока.
— Почему бы нам не встать в очередь? Все равно пришли рано, успеем попасть, — в очередной раз спрашиваешь ты, мотыляясь за Машкой несмышлёнышем.
— Да ты шутишь, онни, — возмущенно шипит та. — С такими приглашениями не стоят в очереди. Задирай нос и иди мимо! И потом, — голос её наполняется восторгом. — Может, нас отправят к другому входу, а там… будут… будут Бантаны!
Она оглядывается и светит тебе в лицо блаженной улыбкой, аж глаза щиплет от её яркости. Ты отворачиваешься, поджав губу. Для Машки это лучшее приключение в жизни, выигрыш в лотерею, где подарок круче денежного эквивалента в миллион долларов. А у тебя… судьба решается.
В маленькой сумке на плече ждёт своего часа подписанная фотография. Задняя её поверхность ровным слоем заполнена буквами, и только один угол оставлен пустым — для автографа. Ты трогаешь сумочку, куда поместились только фотка, ручка и телефон, убеждаясь, что не потеряла её в забегах по городу (приглашения на фансайн Машка забрала во избежание потери, а фотку отнять не смогла), вытираешь вспотевшую ладонь о шёлк платья и строишь на ходу злобную мину. Единственное, что не смогла подружка на тебя напялить — это каблуки. И только оттого, что сдалась твоим доводам, что на каблуках ты в ни жизни никуда не дойдешь. И поэтому на твоих ногах миленькие белые кеды. Зато сверху на тебе нежнейшее шёлковое платье, светлое, в мелкий рисунок, волосы уложены блестящей ровной волной, на лице макияж, одновременно и скромный, и притягивающий взгляды (путешествие в Сеульской маршрутке и на метро подтвердило подозрения, что выглядишь ты на двести процентов). Просто… Это ведь не ты. Точнее ты, но какая-то прилизанная. И да, это ты, но подтянутая под стандарты предпочтений айдолов. Всё ещё ты, но совсем на себя не похожая.
— Ты слишком паришься, — сказала Машка, когда ты озвучила свои опасения. После того, как она над тобой покорпела, в зеркале отражалась воздушная нимфа, а не девчонка из Сибири. — Это естественно — наряжаться на фансайн, там все такие будут, потому что их оппачки будут смотреть. А на тебя, дорогуша, твой оппачка будет смотреть намного больше.
— Перестань, — смутилась тогда ты. — Может, приглашение не это означает…
Неожиданно серьёзная Маша отразилась в зеркале. Она обняла тебя со спины и положила подбородок на плечо.
— В любом случае, это шанс. Тогда ты должна сделать всё, чтобы исправить разрушенное. Покажи Чонгуку, какие решительные бывают русские девочки. Я понимаю, чем ты руководствовалась. Рациональность и серьёзность у тебя с пяти лет идут рука об руку. Но сейчас не время им поддаваться. Особенно когда болит вот тут.
Маша похлопала тебя по шёлку на груди, где билось измученное сердце. И не успела ты впечатлиться взрослыми суждениями подружки, как она добавила, заржав:
— И вообще! Ничо не знаю! Иди и сделай так, чтобы я со всеми познакомилась!
И теперь коварная подруженция настырно тащит тебя мимо очереди — к мужчине, загораживающему вход в здание, машет ему приглашениям, привлекая взгляд. И, о Боже, это срабатывает. Мужчина щёлкает пальцем перед лицом ещё одного менеджера, и тот жестом показывает следовать за ним, к входу за углом.
Несколько секунд вы с Машкой таращитесь друг на друга, а потом, подпрыгнув от восторга, бежите следом. Очередь остаётся за спинами.
Вы попадаете в тёмный коридор, больше похожий на подсобку или кладовку, в конце которого слышен гул голосов.
— Прошу туда, последняя дверь направо, — кланяется вам менеджер, и на лице его не дёргается ни один мускул — ничто не выдаёт любопытства. Может, они все в Бигхит закалённые, а может, действительно, есть такая практика. На этой мысли у тебя сбивается дыхание. Первый вариант нравится больше.
— Проходите в зал, занимайте свои места. Он уже заполняется, — продолжает инспектировать парень. — Через сорок минут начало.
— Подскажите, — прижимает руки к груди взволнованная Маша, — а парни уже… прибыли?
— Нет. Они приедут к началу, — улыбается тот и снова кланяется, прощаясь.
Пару минут вы зависаете, шальными глазами глядя друг на друга. Почти свершилось. Происходящее кажется сном. Для Маши — долгожданным, выстраданным на концертах и в фанкафе. А для тебя… увидеть Чонгука ещё раз — сродни выздоровлению. Внутри болит бесконечно от того, что столько времени потеряно зря, ведь не забыла его, как ни старалась. А ещё дёргается нутро, потому что не знаешь, что впереди. Тебе дали шанс исправить содеянное, и правильно ли ты им распорядишься — вопрос.
Несмотря ни на что, счастье пузырится в животе — решимости тебе теперь не занимать. Получится или нет, но ты сделаешь всё. Боевито ухмыляешься Машке, та взвизгивает, и вы обе торопитесь в зал.
Он заполнен на половину. Не особо большой, почти всё место перед сценой занято рядами складных стульев. Вы незаметно вливаетесь в поток людей. Нетерпеливые девчонки гудят, рассаживаясь. А у некоторых на руках знатная техника с огромными объективами.
— Фансайты, — толкает тебя плечом подружка. — Будут клёвые фотки.
Сверяетесь с приглашениями и присаживаетесь на второй ряд. Впереди, на небольшом пьедестале, стоит пустой пока стол и семь стульев. Рядом крутятся люди — поправляют микрофоны и расставляют бутылки с водой. Машка крутит головой, чисто в Диснейленд попала, а ты разглядываешь свои вцепившиеся в сумку пальцы. Страх и предвкушение щекоткой ходят по коже. Ещё чуть-чуть, и увидишь. Круглые, хитрые глаза, нос-рубильник, острый срез челюсти. Опять посмотришь на губы, изгибающиеся в лукавой улыбке.
Как ты соскучилась. До горячих слёз. До обморока. Не будешь думать о плохом, мол, вдруг приглашение — злая шутка или издевательство, Чонгук не выглядит способным на жестокость. Ты веришь в лучшее. Поэтому закрываешь глаза и готовишься к долгому ожиданию.
***
Чем ближе назначенное время, тем громче голоса в помещении. Нетерпеливый гомон, женский смех, кричалки, которые Машка с удовольствием подхватывает — щемят уши. Некоторые пришли с небольшими плакатами, некоторые — со знакомой уже бомбочкой. Ощущение праздника, яркого события потихоньку охватывает всех. Кроме тебя.
Чем ближе час встречи, тем сильнее тебя охватывает мандраж. Конечно, ты не уйдёшь, ни за что, это было бы тупо. Но порывы выскочить за дверь, умыть горящее лицо водой, да хотя бы отдышаться — нет-нет и возникают в тяжелой голове. Ты их давишь на корню. Рациональность — это, конечно, хорошо. Но от чувств никуда не деться.
— Смотри, смотри! Скоро всё начнётся! — пихает тебя в бок подружка, и ты выныриваешь из мыслей.
Суета около столов похожа на последние приготовления. Перед пьедесталом с двух сторон замирают здоровые мужики в тёмных костюмах («телохранители», — шипит Машка), а потом на сцене становится пусто, но только на минуту. Через боковой выход туда поднимаются семеро парней.
Аплодисменты, выкрики, девчачьи восторги в голос, взволнованные вздохи Машки, — всё теряется в липком сиропе блаженства. Ты слабая, онемевшая, задохнувшаяся — глаз не можешь отвести. От Чонгука. А он от тебя, после того, как садится в центре стола и безошибочно находит место, где ты сидишь. Смотрит, не отрываясь, не обращая внимание на гул голосов, а потом улыбается. Она, та самая улыбка! Яркая, дерзкая, стоваттная — освещает весь зал, но предназначена только тебе! Глупое сердце делает кульбит.
— Ах, онни, какая ты счастливая, — опять вздыхает Маша на ухо. — Ведь он улыбается тебе. Серьёзно, улыбается только тебе. Улыбнись в ответ, дурёха.
Дрожащие губы силятся растянуться в ответную улыбку, но слёзы, глупые бабские слёзы мешают. Ты их смаргиваешь, закинув голову, а потом улыбаешься, трепеща всем телом, и закрываешь лицо руками. Сомнения развеиваются. Стыдно от того, что счастье твоё читаемо. И радостно — разноцветные бабочки стайкой порхают внутри. Надо отдышаться, потому что невозможно сразу осознать, что тот красивый айдол, чьё имя визжат стадионы, сейчас смотрит на тебя.
Мысли о собственном внешнем виде забыты — чертовски приятно, что выглядишь соответствующе — симпатичной, нарядной девчонкой, летней и лёгкой, снаружи такой же, как и внутри. Растопыриваешь пальцы и смотришь сквозь них. Чонгук говорит приветственную речь и кивает тебе, улыбаясь. Ты прыскаешь и наконец-то убираешь руки.
— Шельмец! — восторженно бухтит Маша, почти подпрыгивая на стуле. — И не боится же. Ну и правильно, чего тут бояться, кто поймет, кому он тут улыбается и кивает. Мы сидим ровно по центру. Но каков же, онни!
— Он… он… самый лучший, — признаешься вполголоса. — Я таких не встречала…
— Айгу! — стонет подруга, умиляясь. — Я буду вас звать Чононни… или Оннигук, когда ты будешь све…
— Цыц! — краснеешь ты. — Перечитала дерьмовых фанфиков! Ещё смела мне скинуть! Дай послушать остальных!
Машка ржёт в ладошку, а ты принимаешься обмахивать горящее лицо. Всегда знала, что та дурная, а Машаня с гордостью несёт почётное звание.
Людской гомон то затихает, то бурлит восторгами после речи каждого. Ты внимательно разглядываешь остальных участников, но глаза магнитом клеятся к центру стола. То и дело скрещиваетесь горящими взглядами с Чонгуком. Видно, как он старается уделить время всему залу, но ваши магниты разных полюсов — оторваться друг от друга невозможно. И от каждого незримого столкновения в животе вспыхивает костёр.
Наконец, менеджер дает сигнал начала походу за автографами. Очередь на диво послушная и вежливая — никто не ломится по головам, никто не толкается. По рядам выходите в проход, следуя указаниям стаффа. Вы в очереди почти первые.
— Иди, я после тебя. Удачи! — пожимает тебе руку Маша и следом сует блокнотик. — На, для автографов остальных. А то пробежишь мимо.
Очередь потихоньку растягивается вдоль стола. На каждого мембера даётся пять минут, а потом все дружно продвигаются дальше.
— Что ж… Пяти минут мне хватит, — говоришь ты и снова трогаешь сумку с фотографией.
Поднимаешься на сцену под пылкими взглядами некоторых товарищей. Ого, а стол, оказывается, выше, чем ты думала. Он тебе по грудь, может, чуть ниже. Ну что ж, зато не надо нагибаться, светя в зал короткой юбкой. Видишь краем глаза, как Чонгук толкает плечом соседа и что-то ему шепчет. Смотрят уже оба, а улыбаются — словно Боженьки. Но их тут же отвлекают девушки в очереди.
Первый мембер, кажется его зовут Джин, — весёлый, смешливый — вы мило беседуете, хлопаете друг друга по ладоням. Слышишь сзади Машин писк. Оглядываешься и замечаешь, как она зависает на первых ступенях сцены. Вид у неё очумевший — того и гляди закапают слюнки. Ты заново оцениваешь парня перед собой. Хорош, ничего не скажешь. Губки, глазки, щёчки. Это ему, что ли, двадцать семь лет?
— Там моя подружка, — сдаёшь ты Машку Джину. — Она давно мечтала сюда попасть и теперь слегка не в себе. Передай ей от меня воздушный поцелуй, оппа.
Губастенький милашка сговорчивый. Подмигивает и шлёт Машке чувственный поцелуй. Та обморочно шатается на ступенях. А ты мстительно хихикаешь и продвигаешься дальше.
Следующий участник — любитель поболтать и без малейшей скромности. С вытаращенными от любопытства глазами расспрашивает тебя о Родине и с удовольствием повторяет за тобой «ЗДБРАБТУЙТЕ» и «ЗБАЗИБА». Смеёшься, получаешь автограф «Чон Хосок» и стреляешь глазами — сначала вперед на два стула (Чонгук «сурово» качает головой и опять вязнет в обязательном общении с поклонницей), потом назад, на подружку, которая с блаженной улыбкой что-то втирает Джину. Вот уж кто в своей стихии. Эта болтушка кого хочешь утрещит.
