Текст книги "Червячная передача (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Итак, время – есть вектор движения вселенной, происходящий исключительно в случае прямого или косвенного наличия так называемого «наблюдателя». То есть, объекта ведущего когнитивную деятельность. Нет наблюдателя, время – лишь координата, а вселенная… статична. Есть наблюдатель – есть время, причём, непременно в виде вектора движения, этакое «базовое свойство». Причём, через многотысячеступенчатые многомерные проявления этот момент был экспериментально подтвержден – дробную координату добавляют живые. Рожа Рабиновича, посвящающего нас в этот солипсический бред, была преисполнена всей скорбью одного небезызвестного народа, но его изложение подтверждалось статьями, повторными экспериментами… В общем, было с высокой степенью вероятности так.

Но, положим, наблюдатель «привносит» (или урезает) часть мерности вселенной пребывания. При этом, путешествиям во времени ничего не мешает, правда через мерность на две единицы выше, но не мешает. Тессеракты ограничены пятью мерностями – установленный мной факт, точнее – пять и вектор «наблюдателя».

Все бы ничего, но есть два момента: первый – «пророки» предсказывали, точно и достоверно, поведение и проявления сверхов. Второй – само понятие «пророк» некорректно. Траты на обходной путь через многомерье что для сенсорных возможностей, что для тела – один демон Максвелла. Там реально копейки разницы выходят, по отношению с прохождением самого «пути».

И выходит, что ни хрена не выходит. Миллионный фрактал у меня никак не взаимодействовал с шестой мерностью, точно и проверено, не был в ней проявлен как факт. Да и в пятой криво и через филей, ну да ладно. Но пусть. Есть у меня, положим, бракованные тессеракты, причем все.

Однако, при оперировании мерностью достаточной, чтобы наделять сверхов «сенсорикой во времени» гигакуб делает фигню настолько тупую, что это просто невозможно. Что бы ему не было нужно – он собирает это в одну, бесконечно малую единицу времени и переходит к другому измерению. Торчать, что-то куда-то засылать… Это, как имея тарелку риса и ложку – резать рисины на сотые части и поглощать с помощью микроинструмента по одной.

Это даже не поведение животного, амёбы… это просто иррационально – поведение сумасшедшего разумного. А гигакубы, пусть и не блещут интеллектом, но во всех проявлениях рациональны.

А значит, что «пророки» – ни хрена не пророки. Предикция, экстраполяция, анализ – я готов поверить, пусть и высочайшего уровня, судя по отсутствию ошибок. Но никак не пророки, факт.

Далее, если это «вычислители» вероятностей, встает вопрос: а откуда массивы данных? Ну, то, что они их обрабатывают – ладно, допустим, но для мало-мальски достоверных (не говоря об абсолютных) долговременных прогнозов сложной деятельности нужна тьмища информации. Но вот не нашли наши теоретики и экспериментаторы никаких «информационных планов». В рамках восьмимерья, одна из координат могла теоретически так работать, но до него ещё никто толком не добрался. И, опять же, выходит вариант либо тупого гигакуба, либо активированный, целиком и полностью массив тессерактов типа моего, используемый только на сбор и интерпретацию «отражений» в многомерье, для выстраивания гарантированного прогноза.

И выходит невнятная фигня, мне непонятная и в картину миропонимания не укладывающаяся. Хотя, есть у меня теория, благо аж целая одна «подтвержденная» пророчица в Веллингтоне есть и пророчествует за немалые деньги. Боязно, но надо разобраться. Потому как если мои оценки ситуации настолько ошибочны, надо набирать народ и нахрен срываться в многомерье или космос, подальше от этой планеты. Ну, или как-то так, несколько успокоил я панику, приняв гениальное решение «действовать по обстоятельствам».

Попытка попасть на «приём» к гадалке была почти провальной. Почти, потому что денежка, моя неотразимость и прочие достоинства, которые мне лень придумывать, поразили секретаршу-импресарио гадательной тетки в самое сердце, так что вечером мне «нашлось» окно.

Так что, несколько напряженно и с опасением, я попал на приём. Тётка была лет под сорок, не слишком красива, не слишком страшна. Правда, сидела с мордой на физиономии столь значительной и «просветлённой», что желание вдарить по роже с ноги чуть не победило мою врожденную галантность. Но я справился.

Гадалка распахнула очи и поинтересовалась, что мне надобно. Я же ответил, что прогноз на завтрашний день и напрягся, насколько только мог в сенсорике. Очи были запахнуты, тёткин паразит зашебуршался, считывая ряд моих трёхмерных проявлений, скорее «внешних оттисков», так что я пока просто наблюдал. А после этого я чуть не заржал с облегчением – паразит делал то, о чём я изначально подумал.

С минуту тётка пугала меня одухотворенностью рожи, потом нахмурилась, повторно распахнула очи, уставилась на меня почти с ужасом и выдала:

– Я вас не вижу! Вас нет! Исчезните, вас не должно быть! – запищала она.

– Наверное, это потому, что я мёртв, – честно ответил я гадалке, явно приближающейся к обмороку. – Счастливо оставаться, не будьте как я, – пожелал я тётке, уходя.

Итак, ни хрена эти пророки не пророки, с облегчением думал я, двигая к пирсу. Есть бесконечное количество смещенных по многомерной оси «отражений» мира. Вообще – они не отражения, а один мир, но в рамках «низких» мерностей, до двадцатой вроде, это места разные. Параллельные миры в обиходной речи. Соответственно – их бесконечное множество, соответственно – бесконечный диапазон различий, от пары фотонов в периоде между вселенскими циклами, до разных констант и топологии.

Следовательно, пророчица подглядывала в максимально схожий с нашим мир, точнее даже четыре, сдвинутые по временной оси вперед. В принципе, они вполне идентичны, где-то там в магеллановом облаке пара фотонов не столкнулись или что-то такое. Ну и, соответственно, смещение по временной оси. В такие миры попасть – довольно сложно, а вот информационный обмен не то, чтобы лёгкий, но и не чрезмерно тяжелый. Более того, подобные миры, в теории, могут стать будущим – слиться своим «прошлым» с нашим «настоящим», причем локально – в той части, где нет противоречий.

А теперь самое вкусное. Моё многомерное путешествие в этот мир «выпадает» из концепции «схожих миров», у меня нет «двойников» в мирах, просматриваемых паразитами. Где-то, возможно, есть. Но точно не «близлежащих».

И Вирему, во всех просматриваемых мирах, помер от плазмоида. Его нет как факта. Соответственно, пока я и люди, в судьбе которых я принимаю участие, как и события – последствия моих действий, не начинают глобально что-то менять – это что-то предсказывается без проблем.

При этом, безусловно, моё попадание породило «новую ветку» миров, бесконечных притом… Вот только, пророки, точнее их паразиты, на эти ветки «не настроены». У них нет «ключевой фигуры». Хм, а не спалился ли я?

Нет, вряд ли. Флуктуации возможны, три мира – не показатель, паразит гадалки даже не отослал отчет – потыкался по набору координат и махнул квадратом, мол, неважно.

Но всё равно, было опасно и могло очень меня подставить, факт. Зато, радостно потер я лапки, могу всем местным пророкам изгадить малину. Со страшной силой. Правда, нужно пускать «волны изменений» не отслеживаемые и не связанные со своей персоной. Причём, чем раньше – тем лучше. Но и не сломя голову, тут думать надо, пришел я к логичному выводу.

А ещё – у меня сегодня была встреча со студентами, причем, время уже такое, подходящее. Дело в том, что чёртова дюжина студентов-технарей получала бакалавра во время моего пребывания на Питкэрне. Учились сносно и были, согласно отчётам сотрудников, не против сменить кабальные условия спонсоров. Так что встретился я со студентиками (все старше меня года на три-четыре, опять же) в недорогой студенческой забегаловке рядом с Юнитеком. Не все учились тут, но большинство, так что место оправданно. И гендерный перекос немного выправится, отметил я – всё же семь парней и шесть девчонок, мдя…

Но, что есть – то есть, так что представился, озвучил условия – выкупаю их долги, подписывается со мной контракт на пять лет, зарплатой выше среднего. Треть отходит на закрытие их долгов (что выводит «выше» в среднюю зарплату техника), при этом полный пансион. Досрочного расторжения не предусмотрено, смена местожительства – приветствуется. Ну и подучу, куда деваться, озвучил я.

– Да чему ты… простите, вы, сможете научить? – выдала одна девица.

Была заткнута коллективом и просвещена, что господин Иванов – легенда Юнитека (пиарятся на мне, паразиты, осудил паразитов я). Магистр в восемнадцать, сдал меньше чем за месяц, хозяин фирмы и ваще. Что «ваще» не озвучивалось, но девица несколько пристыдилась. Но не до конца, так что следующий вопрос был так же от неё.

– Вы и правда магистр, – на что я кивнул. – А вам не потребуются «особые услуги»? – прокурорским взглядом уставилась она на меня.

– У меня жена, которая меня полностью удовлетворяет, – со снобским видом ответствовал я. – Если вам очень захочется оказать мне особые услуги. – продолжил я под смешки, – то сначала убедите её, потом понравьтесь мне, проявите инициативу и усердие, чтобы нас заинтересовать. И вот тогда, я, возможно, соглашусь подумать, – под дружный смех припечатал я покрасневшую девицу.

– А отпуск? – спросил один парень. – Семью давно не видел, соскучился, – пояснил он, хотя никто не спрашивал.

– Месяц за свой счет, через год работы, – отрезал я, подумав. – Всё же, вы не наёмные работники, а работники с «прицепом», – озвучил я, на что студентики зашумели. – Я вас не упрекаю! – повысил голос я, а после наступившей тишины продолжил. – Но ваша работа изначально обойдется моей компании в немалую сумму, так что как работодатель я оберегаю и свои интересы. Собственно, потому и контракт столь жёсток, – окончил я, на что студентики покивали, если не с восторгом, то с пониманием.

Соответственно, предложение приняли все, так что пришлось нанимать поверенного, оформлять договора, выделять средства для погашения кредита. Да и «на честность» проверять. Впрочем, ребята если и не были ангелами, то меня «нагревать» не собирались, так что к следующему моему визиту в Веллингтон будет у меня штат НИИ, довольно заключил я.

«В целом – удачный день», – подумал я, поднимаясь на борт.

Тёзка в каюте слушал кассетник и читал. Музыка меня несколько удивила – недавний Мистер Плохой Парень, сольник вокалиста вокально-инструментального ансамбля Королева.

Впрочем, парню не откажешь во вкусе, а вот я… Хех, ну а почему бы и да? Ежели излечить одного нетрадиционно ориентированного, но чертовски талантливого товарища от хвори, то он в 91-ом не помрет. Сделать втихую, вот и помеха, причем значимая. Займусь, с улыбкой решил я.

Ну, впрочем, ладно, это попозже и на досуге. Но сам вариант такой, изящный и приятный, думал я с улыбкой, готовясь ко сну.

Уже на следующий день явился Холмс и подтянулись увешанные баулами, а частично и заплаканные девицы. Ну да, жестокосердно и мысленно ехидствовал я, в райское место, на пять лет, за немалые деньги. Да ещё и на интересную работу. Ути, какие мы нежные.

А потешив свое альтруистичное и справедливое сердце, отдал концы и лёг на курс на Питкэрн. Ну и «Лилия» со мной, не без этого.

А по прибытию – Лил не то, чтобы закатила мне скандал… Но скажем так: высказала своё «Фи». На тему того, что есть ученицы, да и вообще девочки на острове не против. А я понабрал каких-то девиц с большой земли… В целом, она не против любовницы, но пусть будет своя, а так, как я – «фу» и не патриотично, обиженно надулась девчонка.

Проржавшись после окончания сего спича, принялся супругу просвещать. Что, кроме неё, мне никто не нужен, разве что Нарси, ну и может ещё парочку детей, закинул я удочку на будущее. А девицы, размещённые пока на «Лилии» и у меня дома – это то, что рынок труда Новой Зеландии готов предложить в ответ на мои запросы.

– Что, совсем не могут найти работу? – посочувствовала девицам Лил.

– Официантки, секретарши, – перечислил я прошлые вакансии дам, известные из бесед в пути. – Некоторых только через постель хотели брать, причем «оказывать услуги» постоянно, – на что Лил сочувственно кивнула. Невзирая на свободу нравов Питкэрна – «принуждение» было мерзкой вещью, принудителя бы били, причем ногами и баркасами всем миром.

– Понятно, даже жалко их немного, – озвучила супруга то, что было написано у неё на лице. – Но ты не договорил, – проницательно заключила она.

– Хм, понимаешь, – начал я, принимая на руки рассмеявшуюся Нарси. – В Мире всё плохо. Может быть, будет война, судя по тому что творится, – продолжил я, на что погрустневшая Лил вздохнула и кивнула. – За нас и остров я спокоен, а вот с этими девушками… Я сам не хотел везти, у нас и так на Питкэрне некоторый избыток дам, – изящно выразился я под кивок. – Но, если случится что-то страшное, я бы их помнил.

– Хорошо, Вир, – обняла меня с Нарси Лил, даже проронив слезу. – Я тебя поняла, прости… – последующее я прервал быстрым поцелуем.

– Не за то прости, – через минуту озвучил я. – «Не додумываем и всегда договариваем» – озвучил я наш семейный принцип.

– Точно, – озорно блеснула глазами Лил. – Миа кульпа, – понурила она голову, – Но я накажусь!

И наказалась. Всячески, взаимоприятно и долго. А с утра, думал я, засыпая, у нас куча дел. Дома для новичков, организация производственных и субординационных процессов, об обучении забывать не стоит. Но всё на благо, да и складывается вроде неплохо.

7. Песчаная барка и тать морской

А с утра я призадумался. Дело в том, что была немалая разница в социальных нормах островитян и «внешников», причем не только в жизни половой. В целом, все «отклонения» были делом интимным, то есть многие, не первый год отдыхающие на Питкэрне туристы (обычно рыбаки-любители и люди творческих профессий), «внутреннюю кухню» острова не видели.

Однако, я набирал сотрудников с расчётом интеграции в социум, и если принимать и следовать ряду норм я не призывал (да и сам, признаться, их игнорировал), то знать о них и не реагировать с воплями «горите огнем, мерзкие еретики!» потенциальные сограждане должны.

При этом, если с парнями я поговорю сам, да и то – в будущем, то с девчонками сложнее. Особенно учитывая то, что у трёх был, судя по контексту, неудачный опыт «постельного трудоустройства», уж не знаю насколько далеко зашёл процесс. В общем, мужественный я ласками разбудил супругу, постаравшись чтобы её утро было максимально приятным и попросил взять вопрос просвещения дам в свои руки.

Лил подумала, хмыкнула, но согласилась, погладив меня по макушке и ласково назвав не самым проницательным человеком.

А пока она беседовала с девицами, прихватив пару учениц, я стал просвещать тезку. Последний, первые пять минут понимающе кивал, а на шестой стал ржать, показывая большой палец. На мой вопрос – а чего это он, последовал ответ:

– У нас жен много бывает, статус и прочее. Но один дом, ссоры, склоки, – ответил парень. – А ваши мужчины шикарно устроились – и женщина не одна, и нервы в порядке, бро.

– Ну, не всё так просто, – с улыбкой, оценив точку зрения, ответил я. – Любовница – это и второе хозяйство на мужчине, не самое простое дело. Но в целом да, – хмыкнул я, – неплохо.

После бесед, вроде бы вполне успешных (по крайней мере, яркого негатива и желания «всё исправить» у новеньких не было, что подтвердила моя беседа-проверка), а мы приступили к производству материалов «жилого барака». Бараком он был весьма условно – немалая комната-студия с санузлом и душем каждому работнику.

Собственно, работники к «протяжке» стеклопластиковых панелей были сходу и подключены. Причём удивление витало в воздухе – стеклопластик в текущем времени был атрибутом более «космической» технологии, нежели обычной жизни.

А в целом, за пару дней справились, так что новички обзавелись жильём и получили ряд задач – от рутинного производства, до экспериментальных. Дело вот в чём: ряд технических решений тессерактов были явно и очевидно переусложнены. Это видел я, зачастую оптимизировал, но манией величия не страдал и не наслаждался – да банально, та же Лил несколько раз подсказывала мне решения изящнее, нежели мои «и так сойдет».

Собственно, это и было задачей НИИ: работа с рутиной и «генерация идей», пусть пока и без «допуска к многомерью» в качестве «теоретических задач». Ротация кадров происходила, а мы с Лил отслеживали кто к чему более склонен.

Ну и, безусловно, я читал лекции. Тут уже был уровень, пусть и послабее Лил, но не настолько, чтобы она могла учить. Собственно, на ряд занятий супруга приходила как студент – и для экономии времени, и, как она мне по секрету призналась, на лекциях «всё понятнее, но она мне благодарна и польщена», после чего чмокнула в щеку.

После обдумывания и разбора памяти, мне стало немного стыдно: обучая Лил, я многое и вправду не договаривал. Не по вредности, а воспринимая её «как равную» не только вообще, но и по набору базовых знаний. Которых у неё, как понятно, не было. То есть супруга ломала мозг, экстраполируя из «косвенных данных» то, что я имел в виду, считая, что я её воспринимаю «гораздо более умной, чем есть» или что-то такое. Но устала, потому как это и вправду тяжело, а еще она девицá – объем обрабатываемой информации меня впечатлил.

Расшифровав непонимание и искренне извинившись, я попросил, если что, меня «одергивать» и спрашивать. Посмеялись вместе, девочка погордилась, вполне заслуженно, кстати – я реально был восхищен итогами её экстраполяции.

И приступили к учебе и работе, в довольно ровном и продуктивном режиме. Правда, я решил «новичков» еще проверить. То, что девчонки оказались неконфликтными – не показатель, что все будут не такими, плюс тот «срез» людей, что есть сейчас – явный нестандарт. И изначальная готовность идти против патриархальной модели, да и годичные мытарства на них явно повлияли. Так что, если среди «студентиков» выявятся «конфликтные» типы, пусть работают на большой земле, или вахтовым методом на Оэно, тоже вариант.

Наконец, стал я осуществлять свои задумки. Мешок-убежище в многомерье развернулся до приемлемых масштабов, мои девочки обзавелись вживленными порталами и управляющими порталом биоконструктами. Внутренности «желудка рыбы» Лил понравились, правда мы с ней снова поспорили. Вопрос был в том, что Лил захотела чтобы я вживил ряду островитян такие же порталы. Я же находил это этически неприемлемым.

– Пока – точно нет, отрезал я, после недолгого спора. – Решать, кто будет жить, а кто умрет при катастрофе – лично я не хочу и не буду. В пределах года вопрос безопасности острова и жителей решится, есть наработки, а это убежище для нас, нашей семьи. Или решай сама, кого прятать, только учти, что если что-то случится с «неспрятанными», это будет и на твоей совести.

– Год? – насупленно переспросила Лил, на что я кивнул. – Год – это нормально. А я не решу, – вздохнула она. – Ты прав, Вир, нечестно выйдет спасать близких знакомых, плюнув на всех остальных.

А дальше начал тестировать и подключать в ночи «проекторы». Химерные обрезки копии моего мозга работали прекрасно, вполне соответствовали описанному биологом, а главное – даже обладали некоторым разумом, уровня крупного киноида. На творчество не способны, но вот, например, управляющий проектором щита приятно порадовал, в качестве режима защиты меняя не только конфигурацию и напряжения поля, но и вектор в рамках проецируемого искажения.

В общем, с островом я успокоился, да и Лил успокоил, от большинства атак мы прикрыты, переконфигурировать щит на защиту от электромагнитных волн различной конфигурации щитовик сможет менее, чем за минуту, так что жёсткое излучение, если что, так же не страшно.

Стал искать варианты «лютого стреляла», но признаться, так и не нашел ничего лучше своего проектора. Всякие лучевые атаки в атмосфере давали хреновый КПД, а кинетические метатели я заменил, просто несколько модифицировав проектор, сделав возможность «взрывного перегрева». То есть – импульс, придаваемый разгоняемому объекту, переплёвывал все рельсотроны и прочие варианты ускорителей, предлагаемые техником. Не требовал стволов и прочего внешнего обвеса. В общем, все что нужно – уже было, единственное что, я обзавелся щитовым проектором во втором плече. Хотя, возможно, я просто не милитарист, но этого мне хватит, заключил я.

И занялся я проектом «сокрытие источника искажений». После обдумывания, решил вывести несколько биороботов (чисто биологических, роботизированным были только «программные установки» мозга) и выпустить их «погулять на просторе». Лицензировать научные изобретения, финансировать потенциально успешные, но провальные в текущем времени проекты, в общем – в целом пускать многочисленные круги на воде, скрывающие Питкэрн как источник изменений.

Растет их четыре штуки, плюс каждый получит по «живой подводной лодке». Последнее – как для мобильности и скрытности, так и для добычи денег. Ряд не добытых в текущем времени кладов с затопленных кораблей я помнил. Примерно, но автономность и сенсорика биообъектов найти их позволяла.

Соответственно, на четырех материках появятся этакие графы Монте-Кристо, без мстительных наклонностей, но с кучей золота. И начнут, избегая встреч со сверхами (хотя таковая будет им не слишком опасна, но явно «нечеловечески» работающий когнитивный аппарат может насторожить), творить пользу и наносить благо непричастным, невиновным, да и всем, кто под руку подвернется. Творить они будут это с год, нигде не задерживаясь, а потом прекратят свое существование в океанских пучинах.

В целом, выявить после их активности единый «источник искажений», точно никто не сможет. Биотехнарь, если их поймает, получит труп человека, причем именно человека. Обширный инсульт, тело вытащить можно, а разума нет как факта. В общем, выйти должно неплохо, приглядывался я к созревающим в автоклавах представителям трёх с половиной рас. А на Австралию решил забить – тут и нашей деятельности хватает, так что еще и биоробот в регионе выйдет точно перебором.

А в остальном, «срочных» занятий не было, хотя и «рутина» выходила довольно интересна. Для учеников был создан «экспериментальный суперкомпьютер», точнее терминалы доступа через текстовую оболочку к квантовому. И, нужно отметить, часть довольно интересных решений мне нашли – например – усложнение армирующей сетки стеклополимеров, дало значимую прибавку в прочности, некоторые теоретические изыскания помогли мне с порталом. В общем, прототип НИИ заработал, ну а со временем, надеюсь, заработает как полноценная единица.

Правда, с тезкой приходилось почти воевать: он фонтанировал идеями, процентов пять из которых были очень даже перспективными. Но на текущий момент – не нужными, а парень не хотел этого признавать. Пришлось выложить ему расклад, что с моей точки зрения – что мы в преддверии «эпохи конфликтов», если не глобальной войны.

Тратить время и силы на, например, жидкокристаллический дисплей нового образца (а парень нашел удачные, даже для времени моего отбытия решения, хотя ЖК уже считалось анахронизмом) просто бессмысленно – на исследования и разработки нам хватает, а деньги, в условиях войны просто обесценивающиеся – не нужны.

Ну, а не будет конфликтов – и хорошо. Разработки не пропадут и будут реализованы в ближайшие годы. Тезка мрачнел, сопел, несколько раз обежал мастерскую кругами, но в итоге правоту моего подхода признал. Правда, ударился в разработку защиты и противостояния жесткому излучению.

Я, признаться, даже несколько завидовал этому парню. Он был природный творец, а я – максимум ремесленник. Зато разумный, трудолюбивый и со всех сторон положительный, похвалил я себя, чтоб не раскисать. Или ещё не нашел «свою» нишу. Техника была мне интересна, но не вызывала «огня в чреслах», когда тот же Вир, например, в три ночи вламывался в мастерскую с выпученными глазами и на коленке мастрячил прототип своей новой идеи.

Так, потихоньку, подошло время очередного визита в Веллингтон. Я был в сомнениях насчет Лил и Нарси, но супруга сказала «обойдемся», правда снабдила меня лютым списком покупок. Ну, в принципе, да, девочка растет – книжки, развивающие игрушки. Не помешает, да и ряд семян, которые прозорливо написала Лил, вполне могут пригодиться в случае изоляции.

В результате плыл я в этот раз в одиночестве, причем, до кучи, попав в какой-то поганый шторм. В итоге добирался две недели, но доплыл. И с ходу стал разбираться с «патентной суетой». Американцы таки подали на меня в суд, но настропалённый Макс подал встречное исковое заявление, а компания Вирему-тех перестала продавать товар американским фирмам и гражданам. В связи с чем поднялся некоторый вполне ожидаемый нами интерес, так что через полчаса репортер новозеландского Геральда присутствовал у поверенного.

Обсудив возможное интервью, я получил любопытное предложение – сделать пресс-конференцию с радио и телевидением. Более того, как выяснилось, история противостояния «маленького, но гордого и умного полинезийца» и патентных вымогателей Штатов уже обсуждалась в прессе, добравшись даже до Британии, правда, без имен.

Что, по здравому размышлению, выходило вполне уместно. Не то, чтобы я был «борцом за все хорошее против всей фигни», но озвучить ряд тезисов в СМИ – вполне неплохо. А шум в прессе скорее сработает как отвлечение внимания, нежели привлечет его. В смысле нежелательных для меня сверхов и сверхоловов, конечно.

Смотавшись в Вирему-тех и назначив на завтра встречу с рекрутами, я посидел, погонял оговоренное с акулой пера, да и договорился, на всякий случай, с расположенным недалеко от арендованного зала небольшим медицинским центром. Им это бесплатная и неплохая реклама, а мне – плавность интервью, без накладок и потерь времени.

А с утра и была начата оговоренная конференция. Помимо камеры гостелевидения и репортеров наших газет, присутствовали аж корреспонденты Дейли и Вашингтонского поста.

После краткого представления и обозначения причины интервью «противозаконное и безумное» законодательство и суд, начался период вопросов. Ожидаемо, американец стал возбухать на «противозаконное и безумное», на что подготовленный я ответил.

– Законы, нарушаемые этим судом – законы здравого смысла. Потому и безумные. Суд рассматривает претензии по поводу выданных в Штатах патентов, на крепление «электрического кабеля питания» озвучил я, доставая электрический чайник и кладя рядом эпилятор. – Уважаемые, даже человеку с плохим зрением видно, что «крепление» одинаково, существует лет сто и применяется во всех бытовых приборах для изоляции от влаги. Во всем мире, хочу заметить, – репортеры покивали, камера наехала на демонстрируемое. – И вот, это широко используемое век соединение – становится привилегией одной фирмы в этом году. Не буду говорить о своих потерях, но, согласно этому патенту – весь мир «должен» этим нечистоплотным лицам, по решению патентного бюро. Далее, претензии к форме, – выложил я на стол триммер и фен.

– Сужающийся цилиндр, внезапно, стал патентованным изобретением тех же лиц. Что ещё более безумно. Хорошо, что им не хватило наглости запатентовать колесо или параллелепипед – в этом раскладе пришлось бы платить за каждый кирпич, – на что репортеры умеренно заулыбались.

– А запрет на продажу американским гражданам? – подпрыгивал янки. – Это оскорбление великой Америки!

– Североамериканских соединенных штатов, – со снобской мордой поправил я. – И не оскорбление, а уважение. Вы называете себя страной свободы и оплотом демократии. И я вам верю! – торжественно заявил я. – Следовательно, каждый взрослый дееспособный гражданин Штатов либо терпит, либо приветствует существование подобных безумных законов и судебной практики. Или у вас не демократия? – с трепетом в голосе спросил я, на что янки промолчал, стянув морду лица в куриную гузку. – Следовательно, продавать свой эксклюзивный товар, а это большей частью ручная работа, судящимся со мной по безумному поводу я не буду. Совершенно нормально и естественно, – развел я руками.

После же последовали вопросы от других корреспондентов, на тему магистерского звания, дальнейших планов. Ответил, что учился с детства, вместо игр и прочих глупостей, планы осуществляю – исследования и разработка нового, но в планах на ближайшее будущее ничего нет, эпилятор я разрабатывал лет пять, точнее, его принципы. Сейчас есть сотрудники, но когда у нас будет результат – неизвестно.

– Скажите, господин Иванов, а вы не кейп? – полюбопытствовал один из новозеландцев.

– А вы видите у меня плащ? – изумленно поинтересовался я. – Как-то жарковато для него, – протянул я. – Если же вы о том, не парачеловек ли я, то нет, насколько я знаю.

– Изделия господина Иванова проверяли, и не раз, – процедил англичанин через губу. – Общеизвестно, что изделия паралюдей-техников всегда и без исключения работают на сверхъестественных принципах. Кстати, господин Иванов, вы вручную оттачиваете и калибруете детали? – поинтересовался он.

– Первое время да, а сейчас лишь отлаживаю и наблюдаю за станком, – честно соврал я, на что англичанин кивнул.

– Позвольте высказать восхищение вашим мастерством, у нас подобной точностью и тонкостью сборки могут похвастаться лишь лучшие ювелиры, – выдал англ.

Вскоре интервью закончилось, а я, хотя британец подпортил малину, всё же направился в медцентр, где сделал рентген головы. Ну и, ожидаемо, никаких корон снимок не выявил, что и отразилось в статьях. В итоге я, казалось бы, «привлекая внимание», от этого внимания избавился. Американцы, как показало будущее, вообще ничего не напечатали, Дейли ограничился сухим «Глава Вирему-тех считает, что граждане демократической страны несут ответственность за законы своей страны». Местная пресса также свернула вопрос через неделю – слишком «острый» вопрос, от этого у читателей появляется вредная привычка думать. Ну а я добился нужных результатов – стал «не обсуждаемым» и «общеизвестно» не сверхом.

На встрече же с «пополнением» я провел «индивидуальную беседу для выявления перспективного направления работы» и, кстати – не зря. Один парень точно «не приживется» на Питкэрне и будет бит баркасом, да и одна девица… Ну скажем так, имела своё, причем единственно правильное мнение, с жизненной установкой его навязать окружающим. Нафиг этих деятелей, пусть в Веллингтоне будут представителями, решил я.

Вернулся, ну и принялся налаживать производство и обучение. Нельзя сказать, чтобы все было гладко – у новичков возникали конфликты и друг с другом, и с жителями. Но не критичные, так что в целом затея удалась. На Оуэне было возведено небольшое бунгало, так что вахтовым методом гналась эпоксидка, перерабатываемая на Питкэрне в пластики, пластобетон и стеклопласт, что оказалось востребованным: несколько семей «заказали» дома у нас, исправно снабжая НИИ свежими фруктами и рыбой.