Текст книги "Червячная передача (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Нарси! – воскликнула испуганно Лил.

– Ограничил еще вчера, – на что Лил облегченно вздохнула, улыбнулась и чмокнула меня в щёку. – Так вот, тут вопрос «умнее-глупее» понятен, совместимость отпечатка в тессеракте, сопротивляемость программе и прочее. А вот работа тессеракта-счётчика связана не с сознанием… – вопросительно уставился я на Лил.

– А с ним самим, – кивнула она. – Выходит, что там просто объем памяти и ускорение мышления, которое ни дурака умнее не сделает, ни умному ничем, кроме скорости вычислений, не поможет… Скорее отупит! – воскликнула Лил. – Ведь он будет сложные задачи постоянно перекладывать на тессеракт.

– Примерно так, с вариантами, но да. Никакие вычислительные мощности не сделают «умнее», просто дурацкое решение придет в голову не через минуту, а через секунду, – развел руками я. – А с твоим колье глупость даже не в том, что ты не хотела смущать окружающих «богатством» и стеснялась. Просто надо было сразу сказать мне и переработать внешнюю форму, – на что Лил кивнула.

А я, жестокосердно сделав кулоны «неснимаемыми» для родных, занялся вопросом «переноса управляющего на железо». Дело не слишком сложное, но с рядом подводных камней, да и у квантового компьютера был ряд особенностей, для которых наблюдатель, пусть и «урезанный», был фактором искажений. Всё это исправимо, но довольно нудно в работе – изменение-тест, изменение – тест и так далее. Если бы не «игра вероятностями», я бы в принципе не взялся за подобную работу в одиночку – нужна была бы немалая команда.

Но сослагательное наклонение было неприменимо, так что несколько рассеял внимание на новости. Основной, ожидаемо, был годзилла и его исчезновение. Само его появление было отмечено общественностью и оную не порадовало: тон статей выдерживался в стиле «когда следующий удар и сколько таких годзилл ещё».

А вот с исчезновением годзиллы отличились американцы, хотя основных версий было две: Годзилла испугался-таки припершегося Эйдолона (я его не видел, но пусть), не возжелал терять месяцами отращиваемую лапу и убежал. Протекторат ура и прочее. Второй версией был золотой мужик, уже дюжину лет бултыхающейся в атмосфере над Тихим океаном. Оный мужик, которого янки называли Сионом, а я, расово-верно – сионистом, пробултыхался в небесах над Нью-Йорком в одном временном окне с исчезновением годзиллы.

Вообще, странный мужик, судя по всему, один из самых первых сверхов, с наглухо протекающей крышей – то ли от триггера, то ли от тессеракта. Бултыхался в голом виде в небе над океанами, светился золотым светом и что-то иногда делал, типа спасения котят с дерева и остановки лавин вокруг цветочка (за цветочком толпа народу пряталась, но судя по показаниям вменяемых очевидцев – спасал он сорняк, на остальных не глядел).

Последние годы даже оделся, вроде с каким-то американцем общался – но всё невнятно и, по-моему, враньё. А может и нет, но американская пресса выставляла сиониста как «американского героя, сильнейшего в Мире». С чего он сильнейший – тоже какая-то невнятица, но с янками никто не спорил, потому что на золотого мужика всем было пофиг. И так в мире бардак творится, а это просто диковинка и не убивает – да и хрен с ним, не до него.

В общем-то, мне тоже было пофиг, хотя увидеть поближе я бы не отказался, как минимум, чтобы узнать: это сверх от сущности раз, или этакое «дело» от сущности два. Не критично, но интересно, хотя у меня отношение к нему было уровня разумного человека: летает, не гадит, даже оделся – ай молодца, пусть летает дальше.

И, как понятно, в прессе не было даже намека на «исчезновение» годзиллы, что, в целом, логично – в прошлый раз «сбежал с оторванной лапой» в этот раз сбежал с лапой не оторванной.

А вот мой демарш в прессе отразился крайне мало, скупо, пока только в ряде стран, с целью «нагадить», где описывалось, как «выдающийся изобретатель» продает последние латаные семейники, чтобы обезопасить семью и покарать злодеев, которых мерзкие империалисты разводят у себя в промышленных масштабах, на пагубу прогрессивному человечеству. И выражалась надежда, что «выдающийся изобретатель» со страшной силой рванет в обитель «прогрессивного человечества». Где его оберегут от всего, совсем и вообще.

Но в сети бурлило всякое и разное, причем в равных пропорциях. От «так ему и надо, кровопийце проклятущему!» к «вообще-то, позорище, что преступников ловят годами» до вполне благожелательных слов поддержки. А вот на заявленный почтовый ящик пришла тьма спама негативного характера и явно лживого, как отметил управляющий. Вдобавок, человек пять были до хрена умными и просто перечислили разными письмами все города и веси планеты. Не до конца, но продолжали, явно рассчитывая, что хоть где-то да искомые найдутся, а им обломится много денег.

Работали бы так, сварливо, но с усмешкой подумал я, просматривая «официальные» сочувственные письма от значимых людей и организаций.

Но, в целом, достоверной или «подозрительной» информации не было. Да и десяток миллиардов вариантов ситуаций было подкинуто «программному управляющему» и общий итог меня удовлетворил. Алгоритмы и условия переноса есть, тестовая программа есть, так что будем потихоньку переходить на технических управляющих.

Чем ближайшую неделю и прозанимался, не менее половины дня проводя с семьёй в целом, а ночи с Лил в частности. И сам был не против, и семье на пользу после подобных травматических переживаний.

Вроде бы, справились. Нарси начала потихоньку осваивать программы от своего тессеракта, а именно – игра с тепловым движением различных видов и типов через многомерье. Учитывая, что тессеракт, очевидно – программно, также накладывал ограничения на «дальность», то работать с ним девочке имело смысл исключительно как с источником информации, причем не готовых решений, а именно к размышлению.

А так, как есть – дочке надо было развивать свои личные способности и сенсорику, что она, насупившись, делала с самоотдачей. Мотивация была несколько травматичной: «защитить маму и братиков, когда тебя не будет рядом!», но в целом – достойная. Ну и, судя по беседам, стрессовое расстройство вылилось именно в эту форму, что и менять по большому счету пока не надо, возможно – подкорректировать со временем, хотя, сама справится, прикидывал я «учебный курс юной Нарциссы».

Кас и Пол, в силу возраста, довольно скоро «забыли» ситуацию: «мама заболела, мама выздоровела», перестали вздрагивать и плакать по ночам. А Лил… Насколько я понял, она вообще восприняла происшествие как «увлекательное приключение», правда, возможность потерять нас её пугала, так что тут вышло даже на пользу – стимул к самодисциплине и развитию без патологического негатива.

Островитяне и сотрудники НИИ также оказали моральную поддержку, правда довольно забавно – заняли Лил делами. Что я, по здравому размышлению, признал неплохим решением. А вот на мой «заказ в сети» вышел ответ. Департамент по государствам озвучил, что «Бойня» является разыскиваемыми преступниками, и мне даже могут в виде исключения выдать вознаграждение, аж не гражданину США, если я их задержу или уничтожу. За Серого Мальчика могу получить вознаграждение в любом посольстве или консульстве США.

А вот для деятельности в адрес «неизвестных», если они находятся на территории Штатов, мне нужно предоставить американскому кривдосудию доказательства, иначе я буду бандитом.

После чего на сайте «награды за головами» текст «Вставший же на пути возмездия – парачеловек, человек, страна – станет моим врагом.» обзавелся двойным подчеркиванием. В диалог, я, как понятно, не вступал, начав разрабатывать систему глобального слежения на нанокиборгах. Засею Штаты и отловлю уродов, пусть уйдет на это год примерно – именно столько нужно было на тиражирование чертовски сложных (пусть и упрощённых) киборгов-наблюдателей. Ну а найдутся и поймаются раньше – работа не пропадет, найду, как использовать. Благо, функционал съема информации у них не единственный, те же гравитационные искажения «наблюдатели» потянут.

И вот, мне на электронную почту приходит письмо. От некоего доктора Аллана Грэмма, с «вопросом жизни и смерти». И не на «головоохотную», а на официальную Вирему-тех. И ждет меня значит этот Грамм Аллана в Берне, «в любое удобное мне время в любом удобном месте».

Честно говоря, первое, что пришло в голову, так это логичная мысль «второго захода» от сук. С «бойней» или новыми наёмниками – неважно. Так что, назначив встречу за городом, сутки я потратил на доработку брони. И генератор «мертвой руки», схлопывающей сферу двухсотметрового диаметра и выкидывающую её в квазар, не забыл. Не факт, что поможет, но и не помешает.

А главное – в доспехе был клон. Биоробот под управлением квантового компьютера, имеющий со мной связь на уровне «соприкосновения» через шестую мерность. То есть, этакое второе тело с автономностью и возможностью «поменяться местами» при желании. Или вытащить тело, оставив доспех с порталом. Собственно, если синеглазка будет там, решил я, улетит у меня в квазар без разговоров, я просто смещусь с маяками в четырехмерность и к доспеху.

Так что на следующий день в портал вошёл доспех, сразу по выходу сместившийся в дробную мерность и направившись к оговоренному месту. Я же расположился в лаборатории НИИ, максимально снизив сенсорные данные от тела – всё же, двутелье, да еще с довольно автономным Управляющим в одном из них было… Вот черт знает как, но непривычно. Так что рассеивать внимание я опасался, соответственно, больше рулил биороботом, нежели собой.

Место я выбрал, можно сказать, попсовое, навеянное литературой и географией – Рейхенбахский водопад, как в лучших домах. Благо, день был будний, и транспорт, которым теоретически должен был прибыть мой корреспондент, был самым первым, а у меня будет время осмотреться.

Прилетел, осмотрелся, оценил действительную красоту места, не обнаружил врагов, засад и вообще людей. Ну и стал дожидаться своего «Мориарти». Точнее, Мориарти моего клона, хмыкнул я.

С автобуса сошел блондин-очкарик лет двадцати пяти, в светлом легком пальто поверх технарского комбинезона. Подошел к каменному барьеру и уставился на падающую воду. Хм, вроде никого, через десять минут пристального вглядывания во всех доступных спектрах констатировал я и поменялся с биороботом местами.

Из дробной мерности я не выпадал, так что тут же принялся обследовать сверха. Итак, технарь, судя по доспеху, правда, доспех не боевой, что-то вроде мультитула и защитного комбинезона. Тессеракт от сущности раз, активирован один гиперкуб. Хм, а чего ему надо-то, озадачился я.

Вроде бы, на ловушку не похоже, но благожелательным дебилом я больше не буду, решил я, вырубая технаря биологом и отрезая доступ тессеракту к короне. Подхватил падающее через обрешётку тело «Мориарти» за шкирку и прыгнул в Убежище. Бегло проверил по связи с управляющими Питкэрн – живы, целы, штурмов и гадостей нет.

Ничего не понимаю, констатировал я, избавляя сверха от доспеха и экранируя его имущество в «живой стене» Убежища. И привел одетого в халат из кожи (убежищу было проще всего воспроизводить) блондина в себя.

Сам доспех не снимал, топорщился и напрягался, отслеживая сверха. Сверх пришел в себя, побегал глазами на удивленной морде лица, похлопал халат на голое тело. Хмыкнул, улыбнулся и уставился на гладкий металл шлема.

– Вирему Иванов? – с улыбкой(!) уточнил он, на что я кивнул. – Ну вы даете, – расплылся он в широкой улыбке. – А как я тут оказался?

– Цель вашей просьбы о встрече? – ровно спросил я. – Вы говорили о жизни и смерти.

– Ну да, так и есть, – рассеянно улыбнулся визитёр. – Господин Иванов, а вы не вернете мне костюм? У меня там бумаги, я бы хотел с вами кое-что обсудить.

– Озвучьте цель, будьте любезны, – всё так же ровно продолжил я.

– Ну ладно, вы тут хозяин, – опять улыбнулся он. – А тут всё живое? – вопрос я проигнорировал. – Хорошо-хорошо, слушайте.

И поведал мне этот тип, что он технарь с девяностого года. Конструктор защитных и архитектурных конструкций, прозвищем «Сфера», по понятным причинам – убежища, купола. Я, проверяя как в многомерье, так и полиграфом, да даже в сетке лазая, убеждался что визитер не лжет. Итак, этот… хороший парень без кавычек, намеревался создать биосферу на Луне. В свете опасностей и годзиллы. Не для кого-то конкретного, а для человечества в целом, причем его тессеракт был «профильно ориентирован» на замкнутые системы жизнеобеспечения крупных размеров.

Были у него еще какие-то альтруистические планы, на которые я забил, стянув шлем и потирая переносицу.

– Теперь я вижу, точно вы, – довольно кивнул Грэмм. – А то мог и похититель какой прельститься моей красотой, – подмигнул он с улыбкой.

– Господин Грэмм, вы вообще в курсе последних новостей? – решил уточнить я.

– Если вы про авианосец, то вы молодец! – довольно закивал Грэмм. – И шляпа у вас классная. Собственно, я потому к вам и решился обратиться – у меня из-за ряда законов Штатов… – замялся он. – Сложности с финансированием, а вы…

– Господин Грэмм, неделю назад на меня и супругу с детьми было совершено частично удавшееся покушение. Паралюдьми. – озвучил я, стараясь не впасть в челодлань.

– Оу? – искренне(!) изумился Грэмм. – Не знал, примите мои соболезнования. Надеюсь, с вашими близкими все в порядке?

– Да, благодарю, – справился с собой я. – Вы просто не знали. А я в рамках намечающегося конфликта вообще не рассматривал просьбу о встрече иначе, чем ловушку или продажу информации, – протянул я, на что Грэмм хихикнул, но тут же посерьёзнел.

– Да, похоже, мне чертовски повезло, но я вас могу прекрасно понять. У меня прекрасная, – осветился он счастьем, – семья. Я бы тоже беспокоился и старался защитить, – покивал он.

– Ладно, господин Грэмм, сейчас у нас, признаю, по моей вине, сложилась не самая удобная ситуация, – начал я, извлекая его костюм из плоти стены. – Да, живое. Всё вокруг нас, – запоздало ответил я на вопрос. – Так вот, быть в этом убежище паралюдей не должно.

– Э-э-э… да, я не чувствую своей силы, – слегка нахмурился Грэмм. – Это навсегда? Обидно будет, если навсегда, очень удобно, и я как-то даже с ней сросся, – не слишком удачно пошутил расстроенный сверх.

– Не факт, что навсегда. Ладно, раз так вышло, то я помогу вам с осуществлением ваших планов, с базой вне земли – точно. Но вы с семьей переедете на Питкэрн, – ответом мне был непонимающий взгляд и улыбка. – Сейчас объясню, – вздохнул я.

И начал объяснять. Грэмм слушал внимательно, не перебивал, на часть тезисов кивал, часть обдумывал, хмурился и даже пару раз помотал головой.

– Вы знаете, всё очень похоже, но вот агрессивное решение спорных вопросов… Хотя да, я стал немного раздражительнее, – признал он. – Но вполне держу себя в руках, да и причины, – улыбка стала несколько кривой, – для того есть. Впрочем, ваши условия мне подходят, если вы заинтересованы в осуществлении, – на что я кивнул. – Тогда да. А я смогу управлять своими помощниками?

– А вы используете строительные модули на ручном, в смысле мысленном управлении? – уточнил я, на что последовал кивок. – А почему не автономные?

– Не умею, – развел руками Грэмм.

– Непорядок, – охарактеризовал я ситуацию. – Сможете, но ваш тессеракт будет «отключен от сети», так что я настаиваю на пребывании вас и вашей семьи на Питкэрне, как ради вашей, так и своей безопасности.

– Безопасность – это важно, хотя моя – ерунда, – улыбнулся Грэмм, протянув руку, которую я пожал.

Бывает же, с некоторым недоумением, но и внутренней улыбкой думал я, мечась порталами с Алланом. И человек на редкость симпатичный, редко такие бывают. «Немного раздражаюсь» на лютую программу решать все через конфликт… Ладно, пригодится, хозяйственно думал я, прихватывая скарб, супругу и сынишку Аллана на остров.

И долго придумывал всякое враньё, объясняющее ряду ответственных товарищей, с хрена ли «повышенная опасность» и «готовность ко всему» связана с появлением нового сотрудника Вирему-тех. Но справился, я вообще талантливый.

А через три дня меня поднял на рассвете управляющий безопасностью. Над островом был поднят щит, а в паре метров над водой парил сверх в смутно знакомом костюме. Этому-то что ещё от меня надо, хмуро думал я, бредя к причалу.

– Господин Иванов, – начал речь из-под шлема юношеский баритон. – Скажите, расценки на вашем сайте в силе? – на что я, заинтересованно кивнул. – Отлично, – порадовался парень. Только мне бы хотелось сохранить инкогнито! – с некоторой заносчивостью озвучил он.

– Как скажете, Оружейник, я исполню все оглашённые условия, – честно ответил я, создавая отдельный переговорный пузырь искажений.

14. Футуризм и «Кровавый кодекс»

– А как вы меня узнали? – понизив голос, с явным напряжением в нём спросил Оружейник.

– Вас назвали по прозвищу Герой и Легенда, – начал перечислять я. – Доспех…

– Но он ничем не выделяется! – возмутился собеседник и был прав – его обвес был скорее «костюмом для работы в агрессивной среде».

– И это очень приметно, – кивнул я. – А главное, помимо пропорций тела, вы используете магнитное поле для полёта. Я такое встречал только у вас. Кстати, искренне одобряю.

– Да, это был разумный выбор, – самодовольно ответил Оружейник. – Но не все так наблюдательны, а про магнитное поле никто и не узнает. Вы сможете сохранить инкогнито, и не будет ли пленник…

– Болтать? – подхватил я, на что последовал кивок. – Не будет и сохраню, но всё же ваш костюм «приметен неприметностью».

– Это меня и привело к вам, – вздохнул Оружейник. – А еще борьба со злодеями и их повержение, – с пафосом дополнил он. – Я даже расскажу, – продолжил тип.

И продолжил, за четверть часа вывалив кучу информации. Ну, скажем так, подросток как подросток, если смотреть абстрактно – максималист, жаден до славы и силы, но, как ни странно, не до денег, хотя последние оказались нужны для двух первых моментов.

Итак, Оружейник пребывает в протекторате, задерживает злодеев и со страшной силой этим гордится. Но у него проблема – при довольно удачном пакете тессеракта в смысле технических улучшений, его многомерные конструкции работают лишь в относительной близи от него. Не все, «есть наработки», озвучил он, но нужны дорогие материалы и оборудование для исследований и экспериментов. На зарплату Протектората не развернешься, хотя она не мала. Денег на эксперименты не выделяют, хотя компенсируют используемые членами Протектората работы технарям-изготовителям. «Герою очень немало выделяют» с завистью и восхищением выдал Оружейник. И парню самому тоже скомпенсировали работу, но… только для пары его напарников, по причине ограничения «дара». Более никому его поделки, зачастую очень неплохие, не нужны.

При этом, к злодеям Оружейник относился «непримиримо злобно», а мне «всё рассказал» из жажды славы – пусть хоть один человек, пусть в тайне, но знает какой Оружейник крутой и молодец!

Ну да ладно, вопрос в том, что всплыл неаппетитный нюанс американского кривдосудия, так называемое «постановление о масках». Суть данного беззакония заключалась в том, что личность сверха, неважно, «героя» или «злодея», без маски, считалась неприкосновенной, в смысле ответственности за деяния «в маске».

Причину, основанную на бредовой «прецедентной» системе права, я понимал, но тот факт, что гражданские личности части сверхов той же бойни, да и бандитов поменьше – никто не трогал, несколько возмутил. А возбухнувшему пару раз, задолго до текущей ситуации, Оружейнику дали по мозгам – мол, не трожь.

Соответственно, в Оружейных мозгах, особенно после аварии костюма и оборудования, «я знаю, что это вы!», надуто сообщил он мимоходом, сложилась такая схема. За Психосому, живого, обещал полтинник миллионов. И вот, необоримый «борец со злодеями» решил поправить своё техническое положение и «бороться со злодеями».

То, что часть «гражданских» личин других членов бойни он знал, но ничего не сделал («мне хватит», алчно буркнул он). Это в его мозгах противоречий не вызывало. Ну да и чёрт с ним, «гениально» подкараулил иллюзиониста и вырубил его, после чего в «свернутом пространстве» (чисто тессерактная заморочка, с некоторым сожалением отметил я, сканируя «карман» собеседника) доставил ко мне. «Ай, маладца!», подумал я и озвучил мысль вслух.

На прямой вопрос о «суках», парень мычал, но в итоге выдал «служебная информация, да и просто видел пару раз». Полиграф показал, что не врет (хотя, с учетом обвеса, были варианты, но маловероятные), так что тиранить парня я не стал, а открыл при помощи наручного компа анонимный счет в швейцарской банке и сообщил его Оружейнику. Взамен сверх выложил на причал связанного, с залепленной пастью и глазами Психосому, явно вырубленного хорошим таким ударом в голову, но живого. После чего охотник за головами инкогнито деловито улетел на магнитной тяге.

А у меня нарисовалась дилемма. Этическая, моральная, социальная и даже политическая. Итак, сейчас на пирсе лежит Рафаэль Талл, как любезно просветил меня Оружейник. Один из основателей «бойни», кстати, использовавший в покушении свой «неописанный» потенциал.

Он создавал этакие многомерные полые конструкты, обычно в виде всяких монстров, в которых пребывали люди (а, по слухам, и сверхи), которых он в этом виде натравливал на знакомых и близких. То есть, сильный сверх бьет по какому-то там жуткому тентаклевому монстру, тот рассыпается на осколки, которые, если человека внутри не прикончила атака – режут молекулярной толщины краями. И перед атакующим знакомый, друг, а то и вообще близкий родственник. Подобные гадкие игрища были очень «в стиле» бойни, судя по описанию. Кстати, то что я не стал уничтожать кокон Мэри, если и не спасло ей жизнь (вытащил бы биологом, факт), то избавило от травм точно.

А воспоминания Мэри объясняли, почему заключенные в тонкий кокон «монстра» люди вообще нападали – им виделся, слышался и ощущался кошмар с умирающими людьми и атакующими чудищами.

Но это лирика, а вот суть дилеммы в том, что я точно знаю наперед, сегодня Рафаэль умрет. Но вот «оформление» этой смерти – вопрос неоднозначный. С точки зрения безопасности близких и островитян – нужно затевать жуткую, многочасовую смерть с пытками, или еще что, пострашнее. Чтобы зложелатели страдали полиурией только от мысли делать нам гадости. Неприятно, довольно противно, но оправдано по ряду причин, так что сделаю, и уже знаю как, чтобы не пачкать руки и не наносить своей психике необратимых повреждений. И так страшновато стало, когда я поставил себя на место гада, но заслужил.

Далее, есть вопрос юрисдикции и законности действий. Ну, положим, «в целом», кашлял я на реверансы, однако, Питкэрн – всё-таки государство. И это я признаю, как и хочу, чтобы жители это ощущали. Вообще, быть гражданами Мира – правильнее, но сейчас Мира как объединения нет, есть куча стран, так что вариантов, кроме «своей страны, с бананами и таитянками» нет.

Этот Талл напал не только на мою супругу, но и на члена Совета, гражданку Питкэрна, как и Лил. Соответственно, по ряду причин, не столько внешнеполитического, сколько внутриполитического толка, этого типа надо судить. Но, сначала, обезопасить и поговорить с Советом, решил я.

Изолировал корону, сделал слепок разума, да и потащил Психосому как есть – Оружейник, со свойственной технарям педантичностью, вязал типа с «запасом». А потащил я истощенного типа в Ратушу, где Совет, как и мой братец (судя по всему, скоро сменяющий одного из советников, патриарха Джона Эванса, по старости). Советники изволили завтракать, но на активированный купол и копошение отреагировали. Так что моё появление и бросок тела в уголок ратуши встретили семь вопросительных взглядов и один невнятный звук от МакКоя, в стиле «докладывай».

Я подумал, покопался в карманах и доложил на стол, к прочей снеди, пару завалявшихся швейцарских шоколадин.

– Смешно, – фыркнул Холмс, да и прочие советники заулыбались. – Но всё же, Вирему, рассказывай.

– Доброе утро, уважаемый Совет Питкэрна, – начал я, но под взглядами, тяжестью сходными с залпами осадной артиллерии, решил не выделываться. – Вот этот – потыкал я пальцем в тело, – Рафаэль Талл, известный как Психосома, исполнитель покушения на Лилию и наславший на уважаемую мисс Дуглас кошмары парачеловек.

На последнее Мэри довольно ловко и инстинктивно перехватила столовый нож, уставившись на типа с намерениями, не способствующими его длительной жизни. Впрочем, через пару секунд дама подчеркнуто аккуратно положила прибор на стол. А я понял как дама в возрасте, учительница, смогла нанести Лил столь профессиональный и гарантированно летальный удар. И, кстати, зря детишек не учит, может и пригодиться, отметил я.

– Хм, а что ты хочешь? – задумчиво спросил Холмс, как и Совет, недобро поглядывая на начавшего подергиваться типа.

– Ну убью его я в любом случае, – отрезал я, что воплей о «защите прав» не вызвало, лишь поджатые губы и кивки. – Но вопрос в том, что он совершил преступление против граждан Питкэрна. А я вот, – несколько озадаченно констатировал я. – даже не знаю, а у нас законы-то есть? Не государствообразующие, а там свод наказаний, запретов.

Ответом мне было ошарашенное переглядывание советников – с мордами лиц, на которых было всё написано. Однако, залпом усосавший кофий с ромом МакКой с превосходством нас оглядел, задрал нос и выдал:

– Сосунки! Есть у меня свод законов! – с этими словами старик поднялся и бодро потопал в сторону полицейского участка, что было прекрасно видно из окна.

– А я и не знал, – протянул Холмс, на что все покивали.

– Но у нас аж три суда было, – вспомнил я историю Питкэрна. – И даже одно изгнание и одна казнь.

– Даже при мне, хотя я мелким был, да и Джон с Джеймсом помнят, – ответил он.

– А чёрт знает, как Коуэлл судил, – выдал Тилл, под кивки Эванса. – Осудил, да, какие-то речи говорил… не помню толком.

– И я, – проскрипел Эванс, который не помнил не только суды, но и тот факт, что он на этом свете, зачастую, забывал.

Через десять минут в ратушу ввалился МакКой, с торжеством потрясающий антикварного вида талмудом в кожаной, потрескавшейся обложке, покрытым пылью веков. Бухнув сей реликт на стол (и вызвав массовые чихи), МакКой уведомил:

– Вот, судебное уложение и законы. И не смотрите на меня так, – отреагировал он на вопросительные взгляды, – я сам не читал.

– Ну, хоть ознакомимся, – озвучил я, под кивки присутствующих.

А через полчаса в капле были все, потому что мы жили… ну в общем слов нет. Подъем архива показал, что никто ничего не отменял, все действует, а Англичанам было похер.

– Это, мать его, «Кровавый кодекс», – констатировал я, прибывая в челодлани. – Причем до послаблений 1808 года, у нас что, с бунта на Баунти ничего не менялось? Двести двадцать преступлений карается «смертью через повешение»….

– Похоже, что не менялось, – протянул и сам офигевший Холмс. – Надо бы заняться… Хотя, у нас и преступлений-то толком нет, – резонно заявил он, встряхнувшись. – А если их нет, то какая разница, что «было бы»?

– Ну, наверное, да, – сам пришел в себя я. – Да и в случае с этим, – потыкал я пальцем в извивающегося пленника, – очень удобно.

– Кровавый кодекс, – аж хихикнула Мэри. – Да уж, господа. Но после суда надо его отменить и что-то принять менее… одиозное, – огласила она, на что покивал даже МакКой, и даже я.

В итоге выяснилось, что обязанность судьи исполняет верховный полицай Питкэрна, от чего МакКой надулся со страшной силой, но перед тем, как побежать за «реквизитом», милостиво соизволил сказать, что отдаст «поганого преступника» мне, для отправления приговора. Совет криками и звоном набата оповестил островитян, и в итоге, через час открылась судебное заседание.

Его светлость, достопочтенный судья и полицмейстер государства Питкэрн Уильям Сэмюэль МакКой, пребывал во главе стола (обеденного) Совета, на голове его покоился вычурный парик (из свеженарубленных стружек), а тело было облачено в тёмно-синюю шёлковую мантию. В последней немалая часть мужского, а также малая – женского населения Питкэрна с улыбками узнала небезызвестную шёлковую ночную сорочку миссис Портсмиш, причем, судя по перемигиваниям и поигрыванием бровей, данную деталь туалета не одному и не двум землякам доводилось собственноручно стягивать с обладательницы.

Впрочем, невзирая на комичность, дело было серьезное, да и само заседание писалось на кинокамеры. Хотя, в его процессе, я понял что буду редактировать, потому что диалог: «А он точно убийца? – Точно, ваше сиятельство! – Тебе верю, значит – виновен!», – скорее подходил для комедийного сериала, нежели для демонстрации правосудия.

Но вынесение приговора МакКой встал, стал даже в чем-то величественным, невзирая на комичный вид и выдал так и не развязанному (и с кляпом) убийце.

– На основании неоспоримых улик, вы, Рафаэль Талл, признаетесь виновным в преступлениях против граждан Питкэрна. Как-то, покушение на убийство двух и более лиц, покушение на свободу мысли и воли гражданина Питкэрна. Наказанием вам за преступления и грехи ваши будет смерть! По Законам острова, – похлопал он по отчищенному от пыли «Кровавому кодексу», – за ваши преступления полагается смерть через повешение за шею, пока вы не умрете. Однако, Военный Губернатор государства Питкэрн выдал ходатайство, а суд пожелал его удовлетворить, о передачи вопроса казни в его руки. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, и да поможет вам Бог! – с этими словами МакКой бухнул молотком по столу.

А я прихватил убийцу за связывающие его веревки, оглядел народ, да и подозвал одну татуированную физиономию. Психике тёзки, при всех прочих равных, предстоящее не повредит, а «интересующихся» я послал и посулил «предоставить съёмку, только ни в коем случае не показывать детям!» И пошли мы к одной из немногих достопримечательностей Питкэрна – скале (а в ней пещере) Кристиана.

По дороге Психосома извивался и мычал, а тащащий камеру Вирему хмыкнул и полюбопытствовал:

– Пытать будешь?

– С точки зрения возмездия и нашей дальнейшей безопасности – стоило бы, – ответил я. – Но не хочу пачкать руки. Мучиться он будет сам, сам продлит мучение и станет напоминанием и уроком.

– Даже интересно стало, – отчего-то поёжился тезка.

А у меня была задача из четырех частей. Первое – убить человека. Второе – уничтожить массив тессерактов, уже смещенный в дробную мерность, но оставлять на Земле я его не желал. Третье – сделать смерть такой, чтобы её реально боялись. Ну и четвертое – не выставить себя кровожадным маньяком.

И я решил все эти задачи, создав металлический каркас параллелепипеда. Тезка присвистнул – подобных «представлений» я в НИИ не давал. И, заодно, я создал небольшой баллон с трубкой и дозатором, наполненный жидким воздухом. Дав отмашку снимать, я прикрепил три конечности извивающегося Талла к основаниям параллелепипеда, и начал речь.