Текст книги "Червячная передача (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Мистер Иванов, – надувшись, вопросила Лил, впрочем, тут же фыркнула и продолжила обычным тоном. – Зачем тебе столько всего? Нам и так хватит на всю жизнь, чем заняться есть, да и… – несколько смутилась девчонка. – Ребеночка хочу, – призналась она.

– Миссис Иванова, – скопировал я надутость, но также продолжил в обычной манере. – Ребеночка я готов сделать прямо сейчас, – шутливо отдал честь я довольно заблестевшей глазами девчонке. – А всё это… Мне интересно, острову полезно. У людей появится дело, ребята не будут уезжать, что, по-моему, прекрасно. Всё же, большая земля – не самое приятное место, у нас лучше, – на что девчонка согласно покивала. – А главное: каждому своё. Нам будет чем заняться и мы сможем жить не только счастливо, – приобнял я Лил за попу, – но и интересно.

– Убедил, – после минутного размышления с полуулыбкой выдала Лил. – Но ребенка ты обещал! – требовательно посмотрела она на меня.

На что я кивнул, в смысле обещал – сделаю. И сделал. Надежно, в несколько заходов с подстраховкой.

И полетели дни – не бессмысленно, а наполнено делами и заботами. Три карапуза и пара сверстников, точнее сверстниц, возжелали учиться у нас. Благо, как статус Лил, так и мой, произвели на острове фурор.

Магистров, как выяснилось, среди жителей Питкэрна не было. Вообще, со времени основания, даже судовой врач был бакалавром медицины. Ну и бакалавров четыре человека на остров, что автоматически делало Лил «персоной высшего света», невзирая на наши отношения.

Причём обучение она взяла на себя – видимо, принимая знания от Вира ранее, ну и от меня позже, девчонка накопила потребность «поучать». Что она с успехом и удовольствием реализовывала на образовавшихся «учениках».

Вообще, с моим возвышением у меня возникли некоторые сложности с «бабским вопросом». Я стал довольно популярным типом на острове, а моногамная мораль в таких условиях была скорее исключением. Секс, в различных его видах и проявлениях, был естественной частью досуга островитян, плюс вопрос численности: подростковая беременность, причём вне брака, если и не поощрялась, то никак не осуждалась на Питкэрне.

Вдобавок, социально-биологические механизмы приводили к некоторому «перекосу» в женскую сторону: где-то четверть женщин Питкэрна оставались без «моногамной пары».

Так что, варианты полигамии нескольких видов были социально приемлемы. От супружеских измен, обычно заканчивающихся подбитым глазом и угрозой: «Ты переспал с моей женой? Тогда я пересплю с твоей!» И, в большинстве своем, угроза осуществлялась – этакая гармония, с несколько свингерским оттенком.

До вполне официально наличествующих любовниц, находящихся в прекрасных отношениях с официальной супругой. Правда, непременно живущих не под одной крышей, потому что «неприлично». Любовница в таких раскладах выходила, помимо всего прочего, «статусным человеком» для семьи, и женщины вполне натурально гордились.

Правда, жизнь под одной крышей и напоказ демонстрируемый группенсекс или гомосексуализм, женский или мужской, были осуждаемы. Свальные оргии были «приемлемы» для подростков, а никак не почтенных людей.

Всё это довольно забавно, но у меня выходил переизбыток женского внимания. Притом, что Лилии мне более чем хватало. Мне даже пришлось несколько «раскочегарить» сознательно пониженное либидо ради неё. А те же две девицы – Сэнди и Джульетта, судя по всему, пошли «в учёбу» не без прицела на моногамного меня. Хотя, конечно, моногамным я не был, скорее многогамным. Однако, в рамках своих интересов, иметь более одной партнерши – перебор, а уж нормальная эмоциональная связь в сложносоставных конструкциях – дело редкое, слабореализуемое и требующее массу времени.

Следовательно – нахрен мне не нужное. Так что Лил, взявшая на себя обучение, избавляла если не от неприятностей, то от ненужной головной боли точно.

Ну а по моим многомерным экспериментам выходил такой расклад. В первую очередь, я начал работать с мутациями и фенотипом, подправляя, улучшая и оптимизируя. Как себя, так и Лил. Например, у девочки должны были начаться проблемы с лишним весом, объёмом груди (до неприличных размеров), а главное – склонностью к злокачественным образованиям в груди же. Нафиг надо, решил я, проводя аккуратную мутационную коррекцию по ночам – довольно сложную, учитывая деликатное положение, но вполне осуществимое. Меня полторашка девушки более чем устраивает, а для любителей вымени есть коровы, на Питкэрне водятся, припечатал я гадких любителей вымени.

Впрочем, не забывал и многомерную биосенсорику, которая, с внешним наблюдением в виде приборов, стала развиваться, к удивлению, быстрее, нежели без них.

Создал ряд приборов для наблюдения и фиксации как многомерных проявлений, так и трёхмерных, но слабовыявимых – например, точки дефектов кристаллических решёток. Спектрографы, радиометры, определители плотности и характеристик материалов без тестовых нагрузок.

Ну и сделал квантовый компьютер, принесший мне немалое облегчение в работе. А прикупленную персоналку я, признаться, пустил на детали – на фиг она мне, по большому счёту, была не нужна.

И начал, потихонечку и аккуратно, постигать квадратного паразита. Кучу данных я просто не знал, как интерпретировать, кучу, несомненно, понял не так. Но, в итоге, получил такие небезынтересные знания: итак, тессеракт – это оттиск памяти некоего трёхмерщика, точнее даже нескольких, в которых этот тессеракт пребывал. Наделял их возможностью оперировать четырёхмерьем со своей, людоедской процентиной, копировал и накапливал решения, теории и прочие моменты.

И, зацепив какие-то жалкие ошметки личности, возвращался в состав тех самых, появившихся при активации тессеракта, сучностей. Данных о пребывании в них не было, совсем и вообще, но, судя по запросам в «сетку» о допустимости предоставления накопленной информации и дублировании полученного результата – были эти гигаквадраты «рядом», один уж точно.

Вдобавок, выяснилась удивительная вещь – наворованную четырехмерную энергию квадратный не тратит. Вот вообще, очевидно – приберегая для сучности. То есть, имеет некий, довольно немалый объем энергии, который тратит экономно, поскольку его существование в рамках паразитирования той энергией и ограничено. Потому как самостоятельно добывать или использовать украденное, он не может – «программное» ограничение. Далее, вот «программа поведения» была мне наиболее понятна, хотя и редкостно бредова. Очевидно потому, что создавалась конкретно под человеков, с учётом средней по больнице психологии, особенностей мышления и прочих моментов.

Причём то, что я рассматриваю квадратного как отдельный тессеракт – не совсем верно. Весь миллион кубиков, его составляющих – это, условно говоря, один организм, объединённый общей программой. Итак, как выглядит «путь заражения»:

По ряду критериев, не вполне мне понятных, отбирается человек, и паразит, тратя энергию, следует в «многомерной тени» человека. В момент сильнейшего эмоционально-ментального напряжения, фактически шока, паразит сканирует человека и выбирает конкретный тессеракт из своего состава, паразитирование которого наиболее выгодно на конкретном человеке. Остальные же его кубики, как я предполагал, впадают в гибернацию, не участвуя, в программно-идеальном случае, в жизни зараженного. Что делает активный паразит – и так понятно, это также определено программно.

Что сделано по-дурацки и криво – это обратная связь с сучностью, точнее с сеткой. Отправлять запросы на «разрешение», сливать информацию, слать отчеты о «странном» паразит может. Но контроля в полном смысле у сучности над паразитом нет. Причём это в написанной, очевидно, сучностью же, программе!

То есть, есть некая команда, типа «все ко мне!», чертовски сложная, что непонятно нахрена. Причём, видимо, осуществляемая не одной сучностью – есть четкая «дуальная» природа для команды-образца. Команда эта инициирует «аварийное отключение» от трёхмерщика квадратного и следования к сучности. Вот только, похоже, она одна на ВСЕ квадраты, этакая аварийная команда.

В общем, как-то бредово и непонятно, странно для «фермы».

Ну, положим, сучность ждёт, когда цивилизация трехмерщиков вымрет. Это возможно, благо программы «агрессии» к этому могут подтолкнуть. Но в квадратном – осколки отпечатков личностей, не то, что разных цивилизаций, скорее разных биологических видов. Ну, как я могу понять и интерпретировать.

Получается какая-то непонятная и бредовая фигня, при том что сучность вдобавок выходит… неразумной. Этакий зверь, с кучей данных, но тупой. Переконфигурирующий шаблоны и жрущий знания и энергию. Не эволюционирующий и не развивающийся качественно, только количественно, вдобавок, программно уничтожающий большую часть оттиска личности заражённого.

Это не стопроцентно, я реально не так много знаю о многомерщиках, но в рамках мне доступного выходит так.

Но это ладно, тут тот же ритуал вопрос решить должен. Или техногенные аппараты, выкидывающие паразитов в дробное измерение, отрывающее их не только от сетки, но и от носителей. Да команду на «отделение» подделать, в конце концов. В общем – методы борьбы с паразитами есть, а судя по ряду признаков – сучность тупая и просто на это забьет. Опять же, в рамках мной понятого.

Что интересно и вкусно для меня: во-первых, я могу, в теории, перепрограммировать квадратного на флуктуациях. Понасоздавать «программных вирусов», вплоть до полного переписывания программы. Дело это непростое, даже с квантовым компьютером, но за несколько десятилетий вполне осуществимое, возможно и раньше. Впрочем, мне при этом надо будет активно многомерно развиваться – как в сенсорику, так и в игру вероятностей, потому как пока это все умозрительное прожектерство из раздела «когда я стану большим».

А вот что я точно хочу, так это подключить ещё один кубик, с информацией по биологии и биотехнологиям. Благо, без изменений программы это в теории осуществимо – критерий «активации кубика» есть, и, что самое забавное – в классификации программы работа с техникой и биологией – смежные направления, то есть если бы Вир работал с живой плотью – был бы кубик не технический, а биологический.

В общем, в теории можно, причём не через десятилетия. Но точно не сейчас – надо проверить, посчитать, прикинуть и подстраховаться. А вот начнется у кубиков, в количестве двух, какая-нибудь синергия. Им полезная, а мне гадкая. От взятия меня под контроль, до лопанья меня как шарик от двух тессерактов.

И в завершение – я наблюдал всеми возможными способами за формированием нашего с Лил спиногрыза. И, кстати, получил крайне любопытную, интересную и в ряде моментов – вдохновляющую информацию. Итак, плод формировался многомерщиком, это стало ясно через месяц. Однако, возникла довольно любопытная ситуация – потребные для формирования отсутствующей у стандартного человека многомерной требухи, плод брал, как и питательные вещества – от матери.

При этом, самим фактом «забора» начал формировать «многомерную перемычку» между трехмерной и многомерной частью Лилии. Слабенькую, пока ни на что негодную, кроме провода специфической энергии, но в перспективе – развиваемую.

Это значит, прикидывал я, что дитёнков у нас будет много. Судя по динамике, на более-менее удобоваримый «канал» – не менее четырех. Но это значит, что биокуб мне нужен точно. Всё же, беременность и роды – не самая приятная часть жизни человека женского полу, так что надо будет моей Лилии в этом смысле помочь.

С такими результатами я подошел к окончанию трёхмесячного срока, перед визитом в Веллингтон. Надо было доставить эпиляторы, прикупить ряд расходников, да и Гольдштейн радировал о желательности встречи с ним и неких «важных людях», жаждущих встречи со мной. Ну не знаю, думал я, сидя на диванчике мостика «Лилии», поглаживая Лилию по слегка наметившемуся животику. Как по мне – никого важнее меня нет, так что тут Макс ошибается. Впрочем, встретиться и поговорить будет небезынтересно, заключил я, решив сменить наше с Лилией положение в лучах разгорающегося рассвета.

5. Звёздный цветок

До Веллингтона мы доплыли без происшествий, да и таможня в этот раз пробежала галопом по кораблю, полюбовалась на деревянные поделки и травяные сборы в мешочках и покинула судно. Очевидно, новость о наличии у Питкэрна «торгового флота» перестала быть новостью, что и хорошо – экономит время.

Первый пункт нашего маршрута не отличался от визита прошлого – доставка товаров в лавки и на склады, что заняло полтора часа. А вот далее – мы с Лил объехали несколько фирм и магазинов. Нужны были расходники, кое-какие товары, да и банально – нормальный табак с алкоголем. Хотя последним я не злоупотреблял, а ввиду положения Лил – и вовсе почти перестал употреблять из солидарности. Но несколько бутылок в доме быть должно, на всякий случай.

Доставили эпиляторы в офис, где сотрудник, некий Марк Джонсон, оповестил, что эпиляторы скупает партиями некая американская контора, она же хотела бы скупать всё. Подумал я, да и поставил двукратную цену за партии более двух штук. На удивлённо выпученные глаза работника – пояснил, что товар эксклюзивный, фактически, ручной работы. Нужды в «оптовых покупателях» я не вижу, скорее вред. А сотрудник должен продавать, а не получать зарплату за то, что отдаст всю партию «оптовику» и будет валять дурака три месяца. И возможность наёмных перепродающих стоит проверить, да и часть товара придерживать, даже если американец согласится на двойную цену.

На самом деле, вопрос продаж был не критичен – по отчету банка и Гольдштейна, ряд патентных отчислений заметно превышали мои возможности «к производству». Так что тут я выступал как этакий «художник-творец», предпочитая продавать не барыгам, а пользователям.

Ну и, наконец, под вечер явились в офис Гольдштейна. Тот представил подробные отчеты, а не выписки, огласил несколько предложений «эксклюзивного приобретения» прав, на которые я ответил отказом, ну и, наконец, стал рассказывать о «серьёзных людях».

– Международная корпорация, желают купить весь патентный пакет и право на производство, – озвучил он. – Деньги предлагают, надо признать, небольшие, но я бы порекомендовал принять их предложение.

– По какой причине? – полюбопытствовал я. – И да, вопрос производства достаточно тяжёл. Необходима или ручная работа высочайшего уровня, либо техника уровня производства космических кораблей.

– Производственные мощности они имеют. А причина, – вздохнул Макс. – Суды, суды в Американской юрисдикции. Мы их выиграем, но потери на издержки поглотят большую часть прибыли.

– Хм, вывести судебные разбирательства на уровень Британии возможно? – полюбопытствовал я.

– Боюсь, что нет, – ответил Гольдштейн.

– При этом, продажи в не спорной части патентных регионов покроют издержки? – на что последовал кивок. – Значит, будем судиться. А если они начнут производство, – улыбнулся я, а Марк ответил мне улыбкой, – тогда окупят все наши издержки с лихвой. Вы возьметесь?

– У нас с вами контракт, – задрал нос агент. – Я уже взялся. Но мистер Иванов, это, возможно, годы.

– Не принципиально, – ответил я. – Прибыли я и так получаю больше, чем мне надо, – на что Макс удивленно вытаращился. – Да, именно так, у меня есть потребности, которые не растут. И в «расширениях» и прочем подобном, я не заинтересован. Соответственно, дать отпор бандитам – а почему бы и нет? Правда, судя по вами описанному, платить придется другим бандитам, но тут уж таков мир, в котором мы живем.

– Да, насчет американских патентных судов – иначе как «бандитами» их и не назовешь, – хмыкнул агент. – Я понял вашу позицию, мистер Иванов. Она странная, но заслуживает уважения, – на кой-то хрен ознакомил он меня со своим важным мнением. – И да, патентные выплаты будут приносить прибыль сверх судебных издержек, правда не более четвертой части от текущего, по моим прогнозам.

– Чего мне более чем достаточно, – кивнул я. – Кстати, встречаться с этими деятелями мне надо?

– Я бы вам это порекомендовал, – обтекаемо ответил агент. – Возможно, вы донесете свою позицию, и обойдется без судов, хотя вероятность этого невелика, – развел он руками.

– Но не нулевая, так что лучше попробовать завершить всё мирно, – произнес я, на что Макс кивнул. – Что ж, договоритесь о встрече завтра, в каком нибудь приличном ресторане, мистер Гольдштейн, если вас не затруднит.

Всё это, конечно, бардак. Но тут работает, насколько я могу понять, «правовая система, обеспеченная сильнейшей авианосной группировкой». Ну а «падение прибыли»… Мне, судя по выпискам, текущий месяц принес около четырех сотен тысяч новозеландских долларов выплатами. И пять сотен – прямые продажи. Учитывая, что последние никто не «отнимет», у меня реально выходит слишком много денег, их реально некуда тратить, так что пусть будет как будет.

Вообще, выходила забавная ситуация. Противоречие моей этической модели «бери столько, сколько нужно» и бытующей в мире на текущий момент: «больше – лучше». Впрочем, преимущество моей в том, хмыкнул я, что «убытки», страшные для местных дельцов, меня не волнуют. Упадёт прибыль – и чёрт с ней, подытожил я с мысленной улыбкой.

Встреча произошла на следующий день, в полдень, в ресторане Портлендер. Этакий комплимент от Макса и мне, и америкосу – кухня в нём была как «стейково-бургерная» так и новозеландская. Сам представитель «уважаемой компании» был тощ, улыбчив и с бакенбардами – по типажу бы я назвал его помолодевшим дядей Сэмом с плакатов. Иеремия Уилсон, как представился тип, блеща трудами стоматологов напоказ.

В качестве сопровождения были два непредставленных типа, один из которых меня не то, чтобы напряг, скорее озадачил. Сверх, невнятного типа, довольно «мордобойного» вида, как и его коллега. «Меня что, напугать ими хотят?» – несколько недоумевал я.

Впрочем, меня Ерёма выслушал, не перебивая, благо своё «нет» по всем пунктам я уложил в полторы минуты.

– Мистер Иванов, – блеснул собеседник керамикой зубов. – Ваш агент предупреждал вас о возможных последствиях нашего недопонимания?

– Суд, что ли? – демонстративно зачавкал я, а Ерёма кивнул. – Так мне, мистер Уилсон, наплевать, – улыбнулся я ещё шире чем он. – Перекрыть моё производство и реализацию продукции у вашей конторки не выйдет, а вот у меня запретить использование эпиляторов на территории штатов, по суду – вполне. До разрешения конфликта. Суд вы не выиграете, а уменьшение дохода меня не волнует, – широко улыбнулся я.

– Вы, похоже, не вполне понимаете ситуацию, в которой оказались, – поблек улыбкой янки. – Ваши доходы упадут в разы! – аж повысил голос он, смотря на мою добродушную улыбку и кивки. – Наше предложение – выкуп всего пакета патентов за пять миллионов…

– Вы, похоже, не вполне понимаете английский язык, – перебил я типа. – «Нет» это – «нет», и я это уже сказал. Суда я не боюсь, а судебные издержки нахожу приемлемыми. Вы, кстати, так же будете их иметь, – напомнил я.

– А вы не боитесь, – начал Ерёма, чуть кивнув сверху, который потянул граблю к Лил.

И сломалась у него ножка стула. Я изначально хотел чтобы грабля – нехрен их тянуть к чужому, но паразит этого сверха явно нивелировал игру вероятностями. Вряд ли пересилю, оценил я уплотнение и структурирование костной ткани и сломал стул. Сверх бухнулся на задницу, а я ответил.

– Нет, потому что не тяну руки к чужому. Во всех смыслах. У вас есть, что ещё сказать, мистер Уилсон? – уточнил я.

– Нет, мистер Иванов, – ошарашено выдал янки.

На этом мы и покинули «патентного вымогателя». Но вообще, прикидывал я, мог бы и подумать о «агрессивных переговорах». И ситуация со сверхом – это его особенность, или любой квадратный будет защищать тело? Хотя нет, не любой, пришел к выводу я. Очевидно, у этого было именно «усиление-укрепление-регенерация» именно тела, потому как мой квадратный паразит на взаимодействие с телом и даже с мозговым наростом не реагировал.

Вряд ли сверх хотел причинить Лил серьезный вред, меня скорее всего хотели «напугать», но в рамках текущего положения в мире – я излишне расслабился. И вообще не абсолютно безопасно, а ещё паразитные сверхи с агрессивной программой. В общем, нужны методы ведения агрессивных переговоров, как летального, так и не очень толка, подумал я и в тот же момент был осыпан информационным подарком от квадратного. Вот всегда бы так, а то нормальный генератор не выбьешь, осудил я милитаристский настрой паразита.

Несколько напрягшись возможной неприятной перспективе, я решил сократить пребывание в Веллингтоне к минимуму – а то наймет янки бандитов каких, например. Сам-то я с высокой вероятностью отобьюсь, а вот прикрыть Лил – не факт, что смогу.

Единственное, что ещё сделал – это разместил в нескольких технических ВУЗах предложение о долгосрочной работе, участие в производстве и разработке на полном пансионе на основании долговременного контракта. Черт знает, откликнутся или нет, но к следующему визиту в Веллингтон я буду готов и, возможно, подберу новых сотрудников в НИИ.

С Лилией, нужно отметить, поговорили насчет «товарищей из Штатов». Девочка меня выслушала, аргументы приняла, более того, сообщила, что предпочтет до рождения и хотя бы года ребенка оставаться на острове. В принципе, учитывая нередко попадающие на остров «популярные фильмы», вполне понятная позиция, да и мне спокойнее будет.

А по прибытии домой, я призадумался о безопасности, как от внешних угроз, так и внутренних, в смысле здоровья. Как-то меня ситуация, сложившаяся с янки, напрягла, а пусть и неявная, но угроза Лил – всколыхнула.

Так что решил я форсировать пробуждение второго тессеракта. Точнее, для начала, изучения возможностей и уменьшения рисков. Месяц довольно плотных расчетов и прикидок выдали мне такую картину:

Избавиться от паразита я смогу, при этом – даже не помереть. Однако, идеи о «карманном детессеракторе» в рамках моих знаний и умений, включая предоставленных самим тессерактом – прожектерство. Стационарный прибор, причем требующий время на «разгон». То есть, надо сидеть в нём, чтоб он работал «на холостом ходу», только в этом раскладе можно избежать гадостей при возможной квадратной синергии.

Соответственно, решив убить одним выстрелом всех кто не спрятался, я ударно принялся делать оборудование для химического производства. Саморазвитие – важно и нужно, но если через пару месяцев в НИИ будет больше пары сотрудников, их просто негде селить. А значит, нужно производство эпоксидных смол, которое я поставлю на Оэно, и там же – ампутатор тессеракта.

В результате, ещё месяц мы с Лил возились с производством технологической цепочки (а я специальным прибором по ночам). Кстати, наши ученики были задействованы в ряде работ, и даже, к их удивлению, получили деньги за труд. Пусть и небольшие, да и было это «в рамках обучения», но меня вариант бесплатной рабочей силы несколько отталкивал.

И, наконец, загруженная оборудованием «Лилия» отплыла на Оэно. При этом, в качестве пассажиров присутствовали обе наши взрослые ученицы, подруга Лилии и Тони – вопрос монтажа и сборки был довольно трудоёмок и слабо выправим, что моей игрой вероятностей, что усилиями квадратного. Не в смысле именно тяжести, а массы рутинной механической работы, до части которой я Лил вообще не хотел допускать в её положении.

Подруга Лил отправилась «подзаработать», ученицы – в рамках «учебного процесса» и, кстати, как техники они уже что-то из себя представляли, пусть и не высококвалифицированное. А брат просто сказал «помогу» и отвесил подзатыльник на разговор о деньгах. Ну, значит будет ему гостинец, правда, с подколкой, ибо нечего руки распускать, решил справедливый я с улыбкой.

За пару дней поставили небольшой металлический ангар, фиксируемый трёхметровыми сваями. Герметичный в режиме консервации, и хрен штормом-ураганом, если что, смоет. Ну и оборудование, безусловно – как для производства смол, цикл которого под присмотром Лил и учениц тут же и запустили, так и я на отшибе, точнее – на песчаной косе, поставил «экспериментальное оборудование».

Целый час ругался с супругой, на тему «я один, в целом безопасно» и прочее, но переубедил, хотя, нужно признать, скорее переспорил.

И, в наступающих сумерках, раскрутил «ампутатор на холостой ход», вынес сознание в многомерье и начал моделировать событие-активатор. Мозг, соответственно, пребывал в режиме «всё пропало!», отмечая присылаемые тессерактом схемы как «бесполезную фигню», печалился и страдал на тему «как бы мне биообъект переконфигурировать».

Квадратный, после пяти минут активности и поставки забракованных (но запомненных) схем, активность прекратил и, похоже, махнул на меня квадратом. Ну уж нет, решил я, потихоньку снижая показатели жизнедеятельности организма. Паразит возбудился, отослал в никуда с десяток сообщений, и, наконец, стукнулся в «общий массив» фрактала.

А я внимательно приглядывал за активностью, изучая, что и как. Общий массив тессерактов повысил энергоактивность, судя по всему – обработал данные от активного тессеракта всеми составляющими и опять впал в гибернацию, кроме ещё одного, помимо активного, тессеракта. Тот с минуту потупил, но подключился к образованию в мозгу, а через четверть минуты и демонстрации всё тех же образов сучностей – наконец, загрузил схемы мне потребного.

При этом, «технический» собрат его не отключился, а начал коммутировать не только с мозговым наростом, но и «биологом». И тоже выдал решение, а потом они начали обмениваться данными и выдали «общий вердикт».

Это я удачно зашёл, обдумывал я, стараясь не заржать. У меня были функциональные схемы создания самых что ни на есть тентаклей. Подключенных к нервной системе, семенным железам, причем аж в трёх модификациях: биологические, электронно-механические и, наконец, кибернетические.

Ну а что, похрюкивал я про себя, жить без них не могу, куда деваться. Впрочем, веселье было преждевременным, так что ещё несколько часов я выдавал задачи, получал схемы и технологии и даже кое-что поменял в своём теле, вполне успешно. Не тентакли, а чуть подправил ряд метаболических функций.

В наступающем рассвете отсемафорил по рации так и не ложившейся Лил, что всё нормально (как и ранее, раз в полчаса, но теперь – что вообще и совсем всё). И, отключая и разбирая ампутатор, начал подводить итоги.

Значит, подключение прошло нормально, гадостей и пакостей не предвидится. Более того, судя по результатам, два моих квадрата таки вошли в синергию, вот только не во вред, а на пользу мне – их совместные «киборг-решения» были пусть и недоделаны, но довольно изящны.

А главное – я получил набор инструментов и принципов взаимодействия с живой плотью, как ранее от «техника» – с мертвой материей. Потихоньку (и нужно заметить, медленно и хреново) я осваивал методы взаимодействия с металлами, кристаллами и в целом – простыми веществами через многомерье, копируя их у «техника». А теперь они дополнились методами оперированием живыми объектами. Потому как методы «технического» тессеракта делали объект мёртвым.

Это хорошо и славно, гадостей не случилось, и в целом – я доволен, решил я. Вообще, надо будет и вправду жить в теле, пока не добуду всю информацию из всего фрактала. Впрочем, тут, возможно, обойдусь и без подключения новых квадратов. Помимо освоения баз и «ухваток», будем потихоньку разбираться с «программой», благо, взаимодействие двух тессерактов уже дало кучу новой и любопытной информации.

На этой мажорной ноте, я дождался подобравшую меня Лилию. За оставшийся день мы переработали в химической мастерской привезенные материалы, законсервировали её, и к утру были уже дома.

Пообещав супруге «бездумно не рисковать» (только осмысленно, мысленно добавил я) и, закрепив обещание ударным занятием любовью, удалился от мира в мастерскую, на ходу прикидывая, что и как делать.

Биолог исправно поставлял мне данные – как по улучшению, так и развитию тела, зачастую в совершенно неудобоваримые внешне и внутренне, но достаточно эффективные «биологические модификации». Техник, приноравливаясь к новому «формату» – выдавал варианты «бионического протезирования» и ряд принципов. Позволяющих, например, обойти ряд биологических ограничений.

То есть, стать лютым и страшным страшилищем я могу хоть сейчас, но мне это нахрен не надо, решил я.

– «А вот улучшения проведу, и сделаю маленькую гадость зложелателям, причем сразу», – решил я и обзавелся «внутреплечной» киберпушкой. Точнее – излучателем узко локализованного гравитационного искажения, этакой «гравитационной волны», варьируемой в широком диапазоне. Причём – «ощущениями», недаром она была именно вживлена. Часть функционала была технической, часть – биологической, а в итоге я получил этакий аналог стрелкового и тяжёлого оружия в одном флаконе. Радиус действия, правда, был ограничен сотней метров в трёхмерье, далее энергопотребление на «удержание искажения» вырастало по экспоненте.

При этом, это был именно инструмент, и инструмент тела – ни я, ни активные у меня тессеракты, не могли воспроизвести вышедший эффект с вменяемыми энергозатратами. В общем, вышел довольно удобный инструмент как нападения и самообороны, так и, кстати, исследования и производства – вариабельность гравитационного искажения позволяла использовать его в работе.

А вообще, на подобное решение меня натолкнул как техник, с его «локальным обнулением массы», так и сверхамериканец, с его «укреплением и регенерацией». Собственно, против гравитации ничем не защитишь, кроме многомерных проявлений, но даже они – то же обнуление – не помогут с хаотичными волнами, которые мог генерировать мой… новый орган.

Вдобавок, если я сносно овладею многомерной сенсорикой, то вопросы расстояния вообще отойдут на второй план. Через четвёртую мерность, не говоря о больших, можно воздействовать на трёхмерье, вообще невзирая на расстояния и преграды, но тут был вопрос «прицела». Поэтому пока приходилось работать от трехмерного себя и такими вот «лучами». Как и «сферой игры вероятностей», отметил я. Она тоже не «многомерными гвоздями прибита».

Ну и нужно признать, что сей орган жрал энергию многомерья в «боевой модификации» довольно ощутимо. То есть, при тридцатикратном локальном увеличении гравитации, я мог поддерживать его работу не более минуты, после чего откровенно уставал. Варианты «обходной» энергонакачки были, но исключительно технические и довольно объемные в трёхмерье – тут скорее выходил этакий танк с гравипушкой.

Совершив сей акт кибернетического милитаризма и несколько подуспокоившись, стал я думать и прикидывать, получая данные от биолога, над улучшением и оптимизацией человека без химерных надругательств. Причем женщине, в плане женского здоровья, и эмбриону, в плане развития. В итоге, вышло несколько довольно любопытных модификаций костно-мышечной системы и печени с почками. Последние я осуществил и для себя – интоксикация – не только прерогатива беременных женщин, так что не помешает и мне.