Текст книги "Червячная передача (СИ)"

Автор книги: Cyberdawn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

2. Вся жизнь перед глазами

Следующие пару часов я сосредоточился на регенерационных процессах организма. Правя вероятности поведения клеток и обменных процессов. Единоразово – мелочи, но в совокупе поставит меня на ноги за день и избавит от всех последствий встречи тела с плазмоидом за неделю.

А вот с работой в смысле фенотипа и генотипа было если не совсем кисло, то близко к тому. В теории, сенсорные инструменты многомерщика позволяли работать с объектами любых размеров, различая нюансы, недоступные трехмерной технике. А вот на практике с этим был затык – времени на всё не хватало, так что в работе по улучшению и оптимизации себя я полагался на данные технического обследования. Чего в теперешних условиях мне не светит – девяноста процентов необходимых мне приборов просто не существует, десяток процентов пребывает в закрытых лабораториях. Питкэрн же может похвастаться простейшим микроскопом и рентгеном на жестком излучении. Чего для нормальной, полноценной работы не хватит, мысленно вздохнул я, добавив ещё одну задачу в длинный список «надо заняться».

Вообще, знания-то есть, так что положение у меня в этом смысле не худшее, рассуждал я. Многомерная часть – живая и я, пусть и не слишком «понимающая» в мелочах, но в общем – доброжелательная и податливая. Так что справлюсь, пусть и со временем.

И только я собрался приступить к детальному разбору тессерактового образования в себе, как лёгкая дверь распахнулась, и в комнату зашел парень лет двадцати. Высокий, с типично «славянской» внешностью, вплоть до носа картошкой. Мой братец Тони пошел в отца, так что о его смешанном происхождении говорили только черные глаза, в отличие от меня.

– Как ты, Вир? – сходу спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – А я говорил тебе, не доведут тебя эти дурацкие поделки до добра! Сидел бы дома…

– Привет, Тони, – ответил я. – Чувствую я себя неплохо. Вот только молнией меня ударило на острове – при чем тут мои поделки? Да и в дом молния может ударить точно так же, как и в берег. Просто не повезло.

Дело в том, что Вир, во всем, кроме техники, был довольно нелюдим и необщителен. Собственно, диалог со старшим братом, в большинстве своём выглядел так: Тони изрекал что-то, на что Вир, молча слушая, угукал. Невзирая на то, что зачастую была масса аргументов для беседы. Ну и, в рамках новых реалий, у меня желания быть послушно кивающим болванчиком не было.

Тони удивленно поднял брови, внимательно посмотрел на меня, несколько раз открыл рот, но передумывал и так и не высказался, а лишь задумался. И, через пару минут, состроив торжественную мину лица, огласил:

– Ладно, возможно, и так. Но мы тут поговорили с уважаемыми людьми, и решили, что это воля духов, – важно поднял он палец. – Ты хотел учиться в техническом колледже, – продолжил брат, – и община поможет тебе в этом.

– Прекрасно, но несвоевременно, – улыбнулся я. – Если бы вы помогли мне, когда я собирал на учебу – я бы был счастлив. Но сейчас – не вижу смысла. Мне читают лекции по радио, один русский. Возможно, даже лучший специалист, нежели в новозеландском колледже.

Дело было вот в чем. Образование на Питкэрне было обязательным и, кстати, довольно неплохим для школы, как и общественная библиотека. Однако, серьезные профессии приобретали «на большой земле» и с этим были проблемы. Молодежь не желала возвращаться на родину, что привело к падению численности населения в два раза с сороковых. Как по мне – не слишком разумно, место было райское, свободного времени навалом. Были некоторые особенности, связанные с ранней половой жизнью, но это вполне оправдано исторически и социально. Да даже географически. При этом, нет наркотиков, не слишком много алкоголя… в целом, уезжать отсюда было, как по мне, не слишком разумно. Впрочем, моё мнение было моим, ну а местные набольшие с большой неохотой отпускали ребят учиться.

А духи… отдельная особенность Питкэрна. Тут была церковь, содержавшаяся за счет общины. Какие-то протестанты, то ли седьмой ночи, то ли дня – ни я, ни Вир не разбирались в сортах сектантов. Однако, на службы ходило человека два. Изредка играли свадьбы – вот, собственно и вся религиозная жизнь. Местный служитель культа, мистер Флинт, содержал огород, некоторую живность, а церквушка была «общественным достоянием», содержащимся, как дороги, библиотека, госпиталь и ратуша усилиями всех островитян.

При этом, «бытовой» религией, хотя и назвать религией упоминания духов и набор суеверий было нельзя, были обрывки верований в духов Маори. Причем статистически это работало, как ни парадоксально звучит. Не магия, но некий «флёр удачи» выполнение некоторых ритуалов достоверно приносило, что, если разобраться – могло быть основано на многомерных проявлениях. Ритуал, как ни забавно звучит.

Впрочем, я решил отложить размышления о структуре Мира, благо, брат серьезно задумался и даже с подозрением смотрел на меня.

– Ты так стремился учиться, а сейчас отказываешься? Уж не нашептал ли тебе это Фиро? – спросил он. – Или бес?

– Так я и буду учиться, только дома, – ответил я. – И решил я это задолго до удара молнией, просто не говорил. А через пару лет – просто сдам экзамены, технический колледж принимает их гораздо дешевле, чем полноценная учеба.

– И всё-таки, ты какой-то не такой, – выдал вердикт Тони. – Впрочем, говоришь разумно, вот только очень много. Не развязала ли та молния завязки твоего языка? – с улыбкой спросил он, на что я с улыбкой же пожал плечами. – Ладно, Вир, пусть будет так. Хотя я, признаться, долго уговаривал старых пней. И да, рад, что с тобой всё в порядке, – потрепал меня по плечу брат и направился к выходу, подмигнув, – тебя очень хотят видеть.

После его ухода в комнату с писком, гроздью бананов и прочих фруктов вбежала девчонка, ровесница моего тела. Ну, плюс-минус. Со словами «я так волновалась за тебя, Вир!» она бросила подношения на тумбочку, плюхнулась на кровать и обняв, глубоко поцеловала меня. Я же, отвечая на поцелуй, гонял в голове воспоминания о гостье.

Итак, Лилия Смитсон – девчонка, начавшая учиться со мной в пять лет, как, собственно, и все дети островитян. Внешне – более чем приятная, тёмно-рыжая, смуглая, с веснушками(!) что меня искренне изумило – я считал, что это прерогатива бледных людей, карими глазами, столь светлыми, что они были почти желтыми. Очень неплохой фигурой, как на мой вкус, и нежной кожей. И да, девушка и любовница Вира, да и шло все к свадьбе. Точнее, скорее к совместной жизни – церковные свадьбы игрались редко, обычно совет фиксировал совместное хозяйство в уведомительном порядке.

Довольно любопытная история отношений, решил я, прогоняя в сознании моменты памяти. Вир всегда был нелюдим, даже на первом году обучения, пятилетний карапуз отделился на прогулке от общей группы и из веточек и песка создавал домик в сторонке. В это время, пятилетняя рыжая карапузина внимательно смотрела со стороны, а через несколько минут подошла и требовательно произнесла: «давай дружить!», на что Вир недоуменно кивнул.

А я, просматривая воспоминания, старался не засмеяться во время поцелуя – со стороны это выглядело не как предложение дружбы, а «это – моё!»

И в очередной раз пожалел парня. С девочкой ему реально повезло. Она была рядом во время учебы, тормошила ушедшего в расчеты Вира, искренне интересовалась «что ты делаешь?» и теребила парня, пока он не ответит. С трудом (хотя в последствии – уже с интересом) вникала в механику и технику, да и была, по сути, единственной, с кем Вир общался не односложно и жестами. Вообще, как оказалось, Вир давно накопил на обучение для себя, просто ребята хотели поступить одновременно и в один колледж, копя уже на обучение Лилии.

Да и в плане любовницы Лилия была вполне на уровне, благо, времени узнать друг друга у ребят был не один год, а за хобот Вира девица ухватила сразу же, как только этот хобот проявил активность. Что, в рамках островной морали, было вполне естественно, кстати говоря. А вот то, что ни она, ни Вир не участвовали в «дружеских потрахушках» – скорее исключение, вызывавшее сначала смешки у подростков, а впоследствии – уважение и некоторую зависть.

А мне, в целом, девочка нравится, решил я, гладя объект мыслей по приятным выпуклостям. Ну и, надеюсь, сможет принять «обновленного» меня, потому что разбивать столь красивый, реально красивый, даже для самих участников, роман будет неправильно. Правда, задумался, я, надо «залегендировать» мои изменения. Благо, Тони, судя по многомерью, схоронился за дверью и подслушивает – всё же я слишком отличался от «прежнего себя», заметно даже по нескольким фразам.

Но вот играть прежнего Вира, техника-молчуна… Ну, в принципе, можно, но не очень интересно. Я довольно долго «оттачивал» свою личность в процессе работы над собой. Какие-то моменты убирал, какие-то оставлял и в итоге пришёл к устраивающему меня варианту. Можно было вообще превратиться в «информационного червя», например, но тут вставал вопрос – а зачем? Развитие ради развития – тоже стимул, но в жизни хочется большего. Так что я вполне сознательно оставил прекрасное чувство юмора (а кто врёт, что дебильное – дурачьё), которое, как ни забавно, нередко помогало и в жизни, и в работе. Оставил (хотя несколько занизил) либидо: секс – вещь приятная, если не злоупотреблять, да и эмоциональная разгрузка неплохая. Некоторое количество личностных недостатков (или достоинств, вопрос точки зрения) также не помешают. В общем, сделал себя сам, следовательно, самому себе нравился.

Однако, разговорчивый, да и явно более знающий тип (на гипотетического радио-учителя валить можно, но недолго и со стопроцентной вероятностью провалиться) вместо Вира вызовет массу вопросов. Как раз у Лилии и Тони, остальные Вира-то и не знали толком. При этом, на текущий момент, довольно распространены в Мире, да и у нас на острове, всяческие мифы (а, как я знаю, будучи многомерщиком, не мифы) о клинической смерти, её последствиях и всяческих связанных с этим «чудесах». Слабенький электрокинез, прекрасное знание ранее неизвестных языков – реальные факты, зафиксированные наукой, ну и породившие плеяду мифов.

Так что свалим все на молнию и умирание. Причем, остров – прекрасное место для такого «мифа». В городе на «большой земле» подобные откровения могли бы привести меня в лаборатории, пусть и не совсем принудительно, но и явно не по доброй воле. А тут меня «не отдадут», благо, люди действительно близкие, да и распространение информации пусть и будет, но на уровне баек.

– А… – удивленно уставилась на меня девчонка, запустившая руку под одеяло. – Что с тобой, Вир?! – явно взволнованно спросила она.

– Последствия электротравмы, полагаю, – ответил я. – Думаю, на днях все будет в норме. И Лил, у меня к тебе есть серьезный разговор, – решил я как переключить внимание девчонки со своей «временной импотенции», так и осуществить «легендирование» новой личности.

– Точно пройдет? – спросила Лил, на что я веско покивал, улыбнувшись. – А что за разговор? – слегка нахмурилась она.

– Ты знаешь, по-моему, я от той молнии умер, – начал художественно развешивать лапшу я. – Не до конца, но перед глазами меня пронеслась жизнь. Вот только не шестнадцать лет, а лет семьдесят. Я не всё запомнил, но… несколько повзрослел, наверное. И многое узнал… – протянул я.

– А мы? – ожидаемо спросила девчонка «самое важное». – И Вир, это были не галлюцинации?

– Не знаю, может и галлюцинации, но я точно поменялся. А мы были вместе, – улыбнулся я девчонке.

– Это хорошо, – улыбнулась она в ответ, забралась на кровать и потребовала, – рассказывай.

И рассказал я историю придуманной жизни техника-Вира, нашей семьи и прочее. В эмоциональщину старался не углубляться, но и не пренебрегать – девочка мне правда пришлась по сердцу (да и по остальным частям организма, судя по воспоминаниям), так что терять я её не хотел. Через полчаса Тони свалил из-за двери: очевидно, получил ответы на волнующие его вопросы, а куча, пусть и поверхностно освещенных, но технических моментов были ему неинтересны.

А девочке вещал, наверное, часа два. Тем временем, за окном стал накрапывать дождь, Лил забралась под одеяло и, приобняв меня – заснула.

В принципе, вышло сносно – оценил в итоге я. Основные теперешние жизненные ориентиры указал, неприятия не вызвал, а часть моих речей девчонка слушала, блестя глазами, как волшебную сказку. Пусть будет, приятная она, хорошая, да и позабочусь о ней, подумал я, легонько поглаживая сопящую девчонку. И в память о Вире, да и самому приятно, заключил я, входя в медитацию многомерщика.

Но на этот раз мне помешал новый посетитель, хотя, скорее, хозяин места моего пребывания. Данатан Холмс, медик острова и, по совместительству, член совета. Засунув свой шнобель в палату (небывалое проявление деликатности) и убедившись что мы не предаемся утехам, дядька лет сорока поманил меня пальцем.

Аккуратно, чтобы не разбудить Лил, выбравшись из-под одеяла, я последовал за доктором в процедурный кабинет. Холмс размотал бинты, присвистнул, нанес на ожоги некую мазь и перебинтовал по новой.

– Вирему, ты чертовски везучий сукин сын, – наконец, выдал медик. – С чертовски хорошей регенерацией. Расскажи, что случилось.

– Как медику или члену совета? – уточнил я. – Не хотелось бы рассказывать несколько раз.

– Да, ты у нас не из болтливых, – скупо улыбнулся Холмс. – И так и так, происшествие оформлю, – ответил он.

И поведал я, как опробовал свое средство водоплавания, налетел шторм, я решил переждать на берегу и шаровую молнию, которая «ударила меня разрядом и взорвалась».

– Да, так становится яснее, – протянул Холмс и пояснил на мой вопросительный взгляд. – Оплавленный песок, да и молния скорее ударила бы в дерево. Мы сходили с Томасом на место, откуда тебя принес Тони. Томас, старый хрыч, уже распускает байки о серых человечках в летающей супнице, – усмехнулся док. – Хотя, признаться, я думал и шаровые молнии – легенда, но вот оно как бывает. Ладно, хорошо то, что хорошо кончается. Завтра тебя выпишу – ожоги прекрасно подживают, так что в госпитализации нет нужды. Последствий электротравмы нет? – уточнил он, на что я помотал головой. – Хорошо. Девчонка проснется – чтоб шла домой. У меня госпиталь, а не дом свиданий, – сварливо припечатал Холмс и собрался уходить, но я его остановил.

– Мистер Холмс, я бы хотел обратится к вам как к члену совета. После этого происшествия, я… – деланно замялся я. – Хотел бы съехать от брата и начать жить самостоятельно.

– С Лилией? – ехидно поинтересовался док, на что я кивнул. – а не рано ли вам? – после чего задумался. – Хотя, вы вместе с детства, да и в чем-то я тебя понимаю. Тут и вправду, после такого, задумаешься о семье и детях, – в ответ я выразил, что вот об этом со страшной силой и думаю. – Вот только…

– Деньги у нас есть, – озвучил я. – Я недавно нашел знающего наставника по радио, а экзамены буду сдавать сразу. Он старик, достаточно знающий, да и, как я понял, делать ему особо нечего, кроме как сидеть за радио, – озвучил я.

– Да, забавно вышло, а мы как раз хотели помочь тебе общиной с обучением. Братец твой всю душу вытряс, убеждая нас выделить тебе деньги, – наябедничал док. – Но, так, наверное, и к лучшему. Пустых домов хватает, сделаешь взнос в ратуше в казну общины. И, наверное, вам понадобится обстановка.

– И инструменты, техника, – озвучил я.

– Оставишь заявку и деньги в ратуше, – подытожил Холмс. – Совет против не будет, так что любви и детишек вам, – выдал он и ушёл.

А я подводил итоги. В принципе, всё выходило сносно, правда, вставал вопрос Лилии. Но, судя по всему, против девочка не будет, да и обучить я её смогу большему, нежели колледж. А у меня появится база, как для работы вообще – что отнимает обычно не более пары часов (и не каждый день), так и для развития себя как многомерщика.

И, по здравому размышлению, решил я не ковырять пока фрактальный тессеракт. Раз уж окружающая меня реальность настолько против – лучше отложить этот момент, как минимум, до полного выздоровления. Не мистика, а вполне возможный шанс, что многомерная часть меня подает сигнал. Собственно, от таких сигналов и растут ноги у большинства суеверий.

Так что, вернувшись в палату, я присел на покрывающие пол циновки и стал уже спокойно и без подгоняющих моментов обдумывать свое положение. В целом, неудачный эксперимент вылился в некое… увлекательное путешествие. Мои опыты по коррекции личности и развитие как многомерщика, очевидно, сказались – я стабилен, а судя по тому, что жив – потенциально бессмертен. Вообще, момент с многомерной жизнью и трёхмерными нами был, насколько возможно, изучен и привел к таким выводам, безусловно, в рамках доступного нам.

Итак, вселенная бесконечна, в плане количества измерений – тоже. Мы, трехмерные разумные, судя по всему, есть попытка «многомерных нас» обрести личность. Чёрт знает, зачем, черт знает, почему в многомерье такого не зарождалось, но судя по изученному – так. Попытка… а неизвестно, насколько удачная. Количество ошибок, отвратительные, фактически – отсутствующие коммутационные каналы между трехмерным разумом и многомерьем, указывают на провальность.

Однако, нам неизвестны изначальные условия и инструменты многомерных нас, в которых осуществлялась эта попытка. Возможно, человек как результат направленной эволюции высших приматов есть шедевр и вершина. А то, что мы воспринимаем как ошибки – естественные препятствия на пути развития. Этапы становления из личности-человека личности-многомерщика, полубога, духа, человека трансцендентного – много определений.

Некая личность (или сила) срезала человечеству моего мира «углы», с помощью симбионта (который, со временем, просто становился частью многомерного тела), через ритуал исключив «граничные условия» из эволюции человека. Что, может быть, к слову, совершенно не благом – хотя двадцать лет показали, что и не злом уж точно.

Как результат – есть я, нечто среднее между многомерным и обычным человеком. Ностальгию по старому миру я испытываю, но в рамках себя как себя – можно сказать, что мне повезло. И, наверное, я поживу человеком, с человеческими радостями, решил я. Раз время у меня потенциально не ограничено – почему бы не снизить интенсивность занятий, пообщаться с людьми, отдохнуть, да семью завести, с детьми – будет новый, интересный опыт, да и в смысле положительных эмоций ценный.

От тренировок многомерщика, конечно, не откажусь, но ограничу, например, парой часов в день – более чем достаточно. И парой часов на тело, напомнил себе я – быть молодым и здоровым, причем лучше стандартного хомо, гораздо лучше, чем быть старым и больным.

Так, с собой понятно, слегка улыбнулся я. Отпуск длиною в жизнь – это звучит. А вот с миром моего пребывания и человечеством тут – возникают вопросы. Например, ритуальный круг перестал работать на Земле через десять лет после «прорыва». Четко установлено, что из-за пространственного смещения, правда, неясно чьего – звездного скопления, галактики, всей трехмерной вселенной – но это факт. Однако, дети многомерщиков рождались уже многомерщиками, это также факт.

То есть, подарить местному человечеству дверь в многомерье я не смогу, как минимум – до двадцатых годов двадцать первого века. И то не факт, что сработает, да и не факт что вообще стоит – впрочем, время на обдумывание и изучение у меня есть, так что решение это на долгие годы. И да, оплодотворять всех невиновных и непричастных, невзирая на их мнение, я не буду. Потому что лень и куча других причин, да.

И, наконец, гиперкубическая добавка к моему вместилищу. Даже без изучения видно – странная она какая-то. Ну, положим, и вправду некая техногенная четырехмерная система возвышения. Но, формирование специального органа для взаимодействия с многомерьем – безумие. Настолько же нерационально, как если бы генный инженер вывел человека с конечностью-молотком, например. Для многомерной коммуникации достаточно соединения с десятком, ну пусть сотней нейронов, если уж так вот и непременно нужен мозг, причем до вывода значительной части сознания в многомерье.

А формирование органа может быть… только органом обратной связи, причем с человеком на низком уровне развития, заключил я. А то и контроля, но тогда вообще выходит бред – наделять некими многомерными проявлениями, при этом вживляя в мозг систему контроля. Пушечное мясо? Так тоже бред, в фрактальной фиговине, подключенной ко мне, взаимодействовал с новообразованием лишь один тессеракт, из почти миллиона. Остальные не проявляли никаких признаков активности. Нет, возможно, раскочегарится со временем или по цепочке, но всё равно, бредово и нерационально. А главное – делать трехмерщика многомерщиком ради использования в качестве тупого солдата или неквалифицированной рабочей силы – ну вот просто слов нет, насколько по-дурацки.

Впрочем, ладно, разберемся позже, раз уж решил. Итак, в этом мире, судя по всему, у ряда людей появляются (ну, судя по слухам о сверхах) подобные образования. Ведут себя эти типы, опять же, по слухам, невменяемо и неадекватно, излишне агрессивны и вообще.

С другой стороны, вспоминая нашу историю, можно смело сказать, что власть предержащие ТОЧНО, а не по слухам неадекватны. Попытки «запретить», навесить чуть ли не взрывные ошейники на многомерщиков, загнать всех в новую армию – все это многомудрые решения властей разных стран. Пока эти страны были, безусловно, новый формат социального устройства этого архаического безумия не предполагал.

То есть, возможно, «неадекватность» сверхов – вполне естественная реакция на попытку их загнать под контроль, ну а власти демонстрируют «невменяемость» нового фактора.

Тут мне с местом пребывания чертовски повезло, я «свой» и кашляли островитяне на байки «с большой земли» в этом смысле. Но всё же, даже если квадратный симбионт несет обладателю только пользу и благо, он точно не достанется всем. Соответственно, социум разделится на сверхов и людей. Не тупорогих фанатиков и многомерщиков, а на человечество и «непонятных, но опасных тварей» в понимании большинства, подогреваемом держащимися за власть верхушками. Не факт, но довольно высоко вероятен расклад с войной, в которой черт знает, кто победит – но бессмысленных жертв будет море.

К этому надо быть готовым, пусть ситуация и несколько омрачает «отпуск длиною в жизнь», решил я. Хотя, вероятность, что конфликт докатится до Питкэрна, исчезающе мал – но надо иметь в виду и иметь готовые схемы и планы на конфликт.

И, наконец, откуда взялся квадратный симбионт. Вся память Вира указывает, что расхождений в истории этот мир с моим не имел. Хотя, задумался я, да и понял, что нет – массовая истерия насчет телепатии и кинезов была, факт, но в радиопередачах говорилось не о гнутых ложках, а гнутых домах. И не чтении мыслей, а выжигании мозгов нахрен. Даже если всё это вранье – последствия подобной истерии нашли бы отражения в истории, которую я знаю более чем неплохо.

Так что, очевидно, многомерная фигня – точка расхождения истории. Откуда взялась, кто её сделал, зачем наделяет людей, почему не всех… куча вопросов, а ответы будут только при детальном изучении квадратного, значит, отложим.

А в финале моих размышлений, если «всё не будет как обычно», Питкэрн – прекрасная база для исследований и развития как многомерности, так и технологий и некоего прогрессорства. Если действовать осторожно, то лет через пять или семь я смогу занять место учителя. Плюс, немного расширив состав населения (всё-таки, пусть местный инбридинг и не дал негативных последствий, но свежая кровь не помешает), можно сделать неплохой аналог НИИ, уже на пользу мне и местному человечеству.

Пока же, до этого знаменательного момента, буду развиваться сам. И, возможно, Лилия – тут надо будет её, как ни забавно, лучше узнать. Всё же, в части человеческих взаимоотношений Вир был редкостным балбесом, относясь к девчонке как к механизму – странному, приятному, приносящему радость и удовольствие – но практически не знал её как человека и личность. Но это мы исправим, бодро заключил я, смотря на потягивающуюся Лилию.

Чмокнув подругу в честь пробуждения (в смысле в губы, но в честь её пробуждения), я посвятил её в свои планы. Девочка задумалась и принялась задавать вполне уместные вопросы – точно ли мы сможем получить из моих «видений», достаточный ли у меня объем знаний, не фантазии или галлюцинации они и не передумаю ли я и прочее. При этом, по глазам было видно, рай с любимым, причем не в шалаше, ей пришелся по сердцу, хотя, пожить несколько лет в Новой Зеландии она также не отказалась бы.

Но так как моя персона была в её планах краеугольной, предложение было принято. И завершено глубоким поцелуем, переходящим в ласки – чем мы и ограничились – всё же «свой» первый раз с Лилией я хотел осуществить вдумчиво, не на бегу, а лучше и вправду в своем доме.

А на следующий день, покинув госпиталь, я имел беседу с Тони. Будучи достаточно прямодушным парнем, тот выложил, что подслушивал, правда в формате «волновался за твоё здоровье» и полюбопытствовал, а с чего я не рассказал о памяти не сбывшийся жизни ему.

– А ты бы поверил? – резонно поинтересовался я, на что последовало пожатие плечами. – Я сам не вполне верю, что это случилось со мной. Но чувствую себя повзрослевшим, да и знаний прибавилось, – развел я руками.

– Изменился, – покивал Тони. – Уж не знаю, не называть ли тебя старшим братом. А как там я? – с искренним интересом спросил он.

– Не знаю, точно жив, но я… – сделал вид, что колеблюсь. – Не вернулся на остров после учебы, мы поссорились, но точно знаю что был жив.

– А сейчас? – уточнил Тони.

– К черту большую землю, – махнул я рукой. – У нас лучше, честнее, никто не хочет подсидеть и исподтишка нагадить, – улыбнулся я.

– Славно, – улыбнулся брат, пожимая руку.

– Да, Тони, я хочу жить своим домом, – решил я расставить точки над «ё». – И мастерская своя, не мешая тебе и…

– Лилия, – понимающе кивнул Тони. – Да, вижу, что подрос, стал понимать что важно в жизни, – начал вспоминать о «трава зеленее» двадцатилетний шкет. – Могу только пожелать удачи, – улыбнулся он.

Следующие пару недель были наполнены суетой, починкой пары лодочных моторов, прибытием судна с большой земли с заказанными мной (и Лилией, ответственно подошедшей к идее дома) вещами.

Новоселье отметили, были несколько знакомых Лилии, её родители и мой брат. А по окончании посиделок я, наконец, провел с девушкой «первую ночь». И, при всех прочих равных, могу сказать что мне в целом – очень понравилось. Как и Лилии, хоть я её явно умотал, но засыпала она с улыбкой. Возможно – думая о детях, но с этой вероятностью я поиграл в минус, нам было явно рановато.

А ещё я думал об интимной моде и гигиене. Дело в том, что в рамках текущих реалий ни женщины, ни мужчины не удаляли волосы. Что, в рамках отсутствия эпиляционных и депиляционных технологий должного уровня даже оправданно. Бритье интимных частей или подмышек бритвенными станками было бы сродни пытке, плюс раздражения, щетина… масса причин, почему это не делалось. Однако, без волос – гигиеничнее, эстетичнее и приятнее. Я чудом не рассмеялся, когда Лилия, во время оральных ласк сплюнула несколько волосков, да и сам бы предпочел у девочки гладкую промежность и щёлку.

Смех смехом, но фактор немаловажный, так что задумался я над созданием эпиляционного устройства, максимально надежного и безболезненного в текущих реалиях.

И вот, в этот самый момент, квадратный симбионт активизировался, стал загружать в мозг схемы и технологии, явно с использованием многомерных проявлений, хотя и не сказать, чтобы сильно технологичных. В это же время, новообразование мозга начало… Ну не то, чтобы перехватывать контроль, но близко к тому. Формируя простейшие мысли(!), оперируя гормонами и нейромедиаторами, эта фиговина старалась меня заставить вот прям сейчас всё бросить, идти доставать детали и творить фигню на основании загруженных в разум схем. Причем, что любопытно, загрузка шла через многомерье, не взаимодействуя с новообразованием.

Вот ведь пакость какая, охарактеризовал я деяния квадратного из многомерья. И вообще, странно и по-дурацки, да и заставлять(!) делать то, что я и так хочу сделать – редкостный бред. Так, схемы запомним, возможно – оптимизируем, а вот некоторым подправим вероятности, щелкнув по наглому, квадратному рылу, решил я.

И щелкнул, и продолжил щелкать, мешая осуществлять поганое принуждение над мозгом. Раза с десятого до квадратного дошло, но вот тут я напрягся – эта пакость, перестав взаимодействовать с новообразованием мозга, пакетно отправило некое послание – очень уж многомерная манипуляция была похожа на разработку Рабиновича.

Хм, призадумался я. Сетка, а искусственный имплант отправил отчет о нестандартной работе или сбое. Очень похоже на то, но мне категорически не нравится. Хрен знает, как администратор (или кто там) сети отреагирует на меня, это раз. У меня в принципе нет желания не то, что зависеть, а принимать во внимание реакции некоего постороннего хмыря, это два. И, наконец, мне не показали лицензионное соглашение, где я давал право знать обо мне кому бы то ни было, это три.

Так что, решил я, надо с этой квадратной пакостью разбираться. А то, чем дальше, тем меньше мне она нравится. Хотя, судя по схемам (и да, осуществить точно надо), я выиграл в некоторой степени джек-пот – ежели у квадратного есть схемы и модели эпиляционного аппарата с многомерными элементами, значит, в нем, по логике, должна быть куча всякого разного, важного и интересного.

В результате, аккуратно покидая постель, был я в сложных чувствах – как предвкушения новых и интересных знаний, так и предвкушении возможной гадости – уж очень мне бесцеремонная наглость квадратного не понравилась.

А зайдя в мастерскую, закурив трубочку, я приступил к изучению квадратного, да и эксперименты некоторые провел. И получилась у меня странная, очень противоречивая картина.