Текст книги "Amor deliria nervosa (СИ)"

Автор книги: cup_of_madness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Гермиона не собиралась давать себе ещё один шанс сорваться. Иногда ей казалось, что Малфой специально изводил её, чтобы она пожаловалась Макгонагалл, и та освободила его от этих «удручающих обязанностей». Если бы это сработало на директоре, Гермиона давно бы прибегла к этой просьбе.

Все остальные дни, когда она слышала скрип двери и каким-то сумасшедшим образом могла различить только по скрипу, что входил именно он, Грейнджер сидела в ванне. Она понятия не имела, в каком радиусе Малфой должен быть, чтобы это действовало на цветы в её лёгких в положительном ключе, но не собиралась больше проверять.

Ему было плевать. Несколько раз Драко отвесил несколько плоских шуток по этому поводу, несколько раз попытался ввести её в смущение, но ни разу не попытался открыть дверь. Не то чтобы она этого ждала. Но сегодня утром стало существенно хуже, как будто её силы удерживали болезнь на каком-то уровне, а когда эта грань оказалась пройдена, каждая клетка сдалась.

Гермиона закричала, отбросив одеяло примерно в пять утра. Бутоны роз украшали её бедро, как вычурная и слишком реалистичная татуировка. Татуировка, которую невозможно свести.

Сейчас она сидела на полу в ванне и слышала, как Малфой раздражённо цокнул языком. Ей казалось, что он должен быть рад её отсутствию в комнате.

Гермиона открутила тюбик и задрала платье, сцепив зубы, когда прохладная вязкая субстанция коснулась ран на бедре. Лепесткам было ни по чем, но кожа рвалась, делая каждое движение невыносимым. Крем помогал заживлять раны, и Гермиона уже в который раз подумала о том, что с удовольствием нанесла бы его на всю поверхность лёгких.

Девушка прислушалась и по звукам ботинок поняла, что Малфой ещё в комнате. Она нахмурилась. Почему он не уходит? Это было невыносимо, потому что она скучала по нему. Абсолютно каждая эмоция в ней теперь разделялась на рациональную и «анатомическую», как она её окрестила. И «анатомическая» всегда одерживала верх.

Гермиона спрятала лицо в ладонях, надеясь, что Малфой перестанет её испытывать и уйдёт. Так он и поступил. Она сделала вид, что скрип двери, который в этот раз был просто оглушительным, словно дверную ручку могли вырвать с мясом, не принес ей ни капельки боли.

***

– Он ошивался прямо у больничного крыла, серьёзно говорю! – возмущался Рон, повернувшись к Гарри. – Хорёк что-то задумал.

Ваза дрогнула в руках у Гермионы, пока она пыталась водрузить её на тумбу. Парни принесли подруге букет белых лилий, и ей захотелось рассмеяться от глупости ситуации. Цветы вряд ли можно считать отличным подарком сейчас. Хотя приятно почувствовать ещё хоть какой-то аромат вокруг, кроме роз, однако лилии пахнут не слишком сладко.

– Хорёк? – переспросила Гермиона на автомате, радуясь тому, что Рон слишком эмоционален, чтобы заметить дрогнувший голос.

– Ага, Малфой, – на всякий случай уточнил Уизли. – Вдруг он хочет разнюхать и сделать пару колдо тебя больной, чтоб потом…

– Рон, я думаю, ты преувеличиваешь, – Гермиона скептически поморщилась, наблюдая за тем, как Гарри следит за разговором, всё ещё не имея шанса вставить и слова. – Он мог тут случайно оказаться.

– Нет, Гермиона, в прошлый раз мы тоже видели его, когда шли к тебе. Что-то тут не так, – покачал головой Гарри.

Девушка облизала обезвоженные губы, садясь на кровать. В ней плескалось три дозы зелья Помфри, которые она должна была растянуть на полтора дня. Но хватило всего на час. Гермиона не могла позволить себе быть в кошмарном состоянии при мальчиках, но они опоздали, и она чувствовала, как действие зелья, и до того будучи не сильно заметным, переставало давать хоть какие-то плоды.

– Не накручивайте себя, – притворно отмахнулась Гермиона, подтягивая колени к груди и чувствуя, как её щеки наливаются красным, а рана на бедре предательски пульсирует, будто на каком-то своём языке отбивая «лгунь-я, лгунь-я…»

– Меня вообще раздражает, что они всё никак не могут понять, что с тобой, – нахмурился Рон, теребя простыню. – Сколько уже прошло? Что за секретность? Они могли уже двести раз тебя…

– Им нужно время, – Грейнджер в очередной раз почувствовала потребность защитить честь врачей, которые уж точно делали всё, что могли, в её ситуации. – Некоторые волшебные болезни не так просто обнаружить и уж тем более… – ком встал в горле так резко, что Гермиона дёрнулась, поднимаясь. Кашель сковал глотку, и она зажмурилась, отвернувшись.

– Гермиона? – поднялся Гарри, не понимая, в чём дело. – Ты… Что-то не так?

Она молча покачала головой, панически переставляя флаконы на столе, стоя спиной к мальчикам. Должно же было ещё что-то остаться. Хотя бы глоток зелья. Друзья должны продолжать думать, что врачи не могут определить её болезнь, потому и врут про драконью оспу. Они не должны пугаться. Но в какой-то момент воздуха в лёгких не осталось, и она согнулась пополам от кашля, прикрывая рот.

Тёплая рука Рона легка ей на поясницу. Он спрашивал что-то о воде, но как только Гермиона отняла ладонь ото рта, безуспешно пытаясь спрятать несколько лепестков, его вопросы прервались. Парень замер, уставившись на то место, где только что были видны соцветия, и медленно перевёл взгляд на лицо подруги. Уизли выглядел совершенно шокированным.

– Рон… – Гермиона надеялась, что её светлая голова найдёт достойное объяснение, но бледность, которая с каждой секундой всё больше и больше воровала тёплый цвет лица Уизли, говорила ей о том, что объяснений не понадобится.

– Ты… Это… – он ткнул пальцем на её ладонь, кожей которой она всё ещё чувствовала шёлк бледно-розовых лепестков. – Ханахаки, – наконец выдал Рон таким голосом, будто выносил приговор.

На секунду она даже опешила, приоткрыв рот. Гермиона ничего не знала об этой болезни, пока не заболела сама, и тот факт, что Рон назвал её без каких-либо сомнений, мягко говоря, ошарашил.

– Что?.. – Гарри подошёл к ним, переводя обеспокоенный взгляд от одного друга к другому. – Гермиона, воды?

– Почему ты не сказала?

Фразы парней прозвучали в один голос, так что ей понадобилась секунда, чтобы разобраться. Гермионе до сих пор не верилось, что Рон знает, что всё это значит.

– Не сказала о чём? – Поттер начинал раздражаться, как всегда, когда речь шла о том, во что он не был посвящён.

– Гермиона? – Уизли спросил более настойчиво, и она провела ладонями по лицу, умоляя себя найти подходящие слова.

Девушка села обратно на кровать, взяв из руки Гарри стакан с водой и выкроив себе ещё несколько секунд.

– Хана… что? – повернулся Поттер, смотря на Рона, который не отрывался от лица подруги.

– Ханахаки. Это волшебная болезнь, – объяснил он. – Ей могут заболеть те, кто безответно в кого-то влюблён. Это цветы, которые начинают расти по телу. В лёгких, в сосудах, в мышцах, прорываются на кожу.

Было необычно слушать Рона в качестве справочника, но Гермиона должна была догадаться раньше. Он вырос в окружении волшебства и на этом поле знал гораздо больше неё или Гарри, даже если лично не сталкивался со многими вещами, о которых им рассказывал.

– Чего?.. – поморщился Поттер, начав смотреть на Гермиону так, будто пытался просканировать её кожу и понять, действительно ли внутри неё растут цветы.

– Рон прав, – наконец сказала она, тихо отставив стакан. Вода немного смочила горло, но было ясно, что этот эффект ненадолго. – Я…

– Почему ты нам не сказала? – спокойное состояние Уизли в мгновение ока сменилось паникой на грани с истерикой, когда он начал ходить туда-сюда, как всегда делал, когда не видел выхода.

– Потому что в этом нет смысла, – сдержанно проговорила Гермиона и подняла голову, чтобы посмотреть на Гарри, который всё ещё не до конца понимал происходящее.

– Погоди, то есть, ты знаешь, чем больна? – спросил он. – Тогда в чём дело? Тебя могут вылечить, просто скажи им, что…

– Эта болезнь не лечится, Гарри! – крикнул Рон так, будто Поттер не имел права на невежество.

– В каком смысле?

Со стороны этот диалог был похож на нелепую зарисовку для скетч-шоу.

– Смысл в том, что… – Гермиона закусила губу, пытаясь найти как можно более мягкие слова, – что от неё можно вылечиться, Рон слишком драматизирует, – выдавила она из себя подобие улыбки, услышав фырк рыжего.

– Да уж, стать бесчувственным овощем, конечно! – взмахнул руками он. – Это в последнюю очередь похоже на излечение!

– В общем-то да, – она решила игнорировать приступ злости Рона и продолжить объяснять Гарри. – На этом сейчас сосредоточены целители. На том, чтобы найти достаточно квалифицированного врача, который смог бы провести операцию, но минус в том, что мне будут недоступны чувства. Это как будто… – Гермиона прошлась взглядом по комнате в поисках подходящих метафор, – истребить очаг или что-то вроде.

Поттер поднял брови и молча уставился на неё, пытаясь переварить полученную информацию.

– Ты… не будешь ничего чувствовать? – спросил он по слогам.

– Есть и другой способ, – прервал его Рон. – Кто это, Гермиона?

Это была та часть, которой она боялась больше всего.

– Неважно, Рон, – строго прервала его девушка, понимая последствия.

– Неважно?! Неважно?! – он закипал с каждым мигом всё больше. – Ты умираешь! Что, если они не найдут специалиста в срок? Как ты могла от нас это утаить?

– Но человек в этом не виноват, Рональд! – повысила голос Гермиона, но тут же прервалась, увидев, что Гарри всё ещё стоит в ступоре, кажется, даже не слыша перепалки друзей.

– Она не умирает, – сказал он и повернулся к Рону. – Она не может умирать, это же… это же… абсурд.

– Мама рассказывала, что была знакома с девушкой, которая заболела ханахаки. Она умерла через три месяца. Эти растения…. – Уизли скривился в отвращении, – просто поглотили её организм.

Гермиона прекрасно знала специфику болезни, но слышать это от другого человека всё ещё было испытанием. Гарри медленно опустился на кресло, смотря в одну точку.

– Какой есть способ? Что ещё? – повернулся он к ней. – Гермиона, ты же знаешь, что мы сделаем всё, что нужно, мы…

– Вы не можете помочь, мальчики, – вымучено улыбнулась она, слыша, как голос дрожит от слёз.

Вот именно поэтому Гермиона не хотела, чтобы друзья знали. Для неё это было ещё хуже. Ещё тяжелее.

– Он может помочь! Кто это? Гермиона, это же… – внезапно Рон замер, будто кто-то наколдовал Протего прямо перед его носом. – Это же не… я?

На секунду ей показалось, что кто-то отключил весь звук в комнате, и даже Гремучая Ива, которая была видна из окна этой комнаты в больничном крыле, притихла.

– Что? Мерлин, Рон, нет конечно! – от внимания девушки не укрылось, как он облегчённо вздохнул.

Гермиона невольно представила, что было бы, если бы это действительно оказался Рон. Она бы никогда ему не сказала. Обречь своего лучшего друга на вечные муки из-за того, что он не может ответить взаимностью… это было по меньшей мере жестоко. Драко же… он не будет от этого мучиться. И данный факт придавал ей сил.

– Тогда кто? Он знает?

– Знает, – произнесла Грейнджер, намеренно проигнорировав первый вопрос уже в который раз.

– Гермиона, Рон прав! Ты не имеешь права скрывать от…

Скрип злосчастной двери проехался по её взбудораженным нервам, когда в комнату влетела мадам Помфри.

– На выход, молодые люди, я уже достаточно слышала криков! Вам разве не ясно было сказано о постельном режиме пациентки? Просто немыслимо, с каким неуважением в последнее время можно относиться к предписаниям целителя! – бухтела она, подталкивая Гарри и Рона в плечи, в то время как оба парня наперебой пытались вставить свои пять кнатов.

Наверное, сейчас было самое время заступиться за них, но в глубине души гриффиндорка понимала, что ей нужно время, чтобы перевести дух. Она проводила друзей извиняющимся взглядом и ещё несколько минут слушала бормотание Помфри за дверью.

Скорее всего, Гарри начнёт донимать Рона вопросами, как только они выйдут из больничного крыла. Возможно, мальчики даже побегут к Макгонагалл со скандалом. Гермиона выдохнула, изо всех сил надеясь, что они так не поступят. Что Рон пощадит Гарри, который только-только начал приходить в себя, и не расскажет ему всего. Но Уизли никогда не отличался особым рвением к защите морального здоровья кого-либо, поэтому вряд ли сейчас Поттер не чувствует всего того, от чего Гермиона так старательно пыталась его уберечь.

***

Гермиона оттолкнулась от матраса, дотягиваясь до волшебной палочки. Древко несколько секунд балансировало на углу столика, норовя упасть, прежде чем наконец оказалось зажатым между пальцев девушки. Велением магии она вытащила из своего горла прибор, который якобы должен был поддерживать её дыхание без вечных приступов кашля. Однако эта штука ни черта не помогала.

Шум за дверью становился всё громче, и Гермиона нахмурилась, привставая после того, как неприятное ощущение в горле усилилось. Ругань, которую пытались приглушить, нотации Помфри… В какой-то момент она была уверена, что слышала голос Гарри, и он был на грани.

Гермиона посмотрела на часы и поняла, что до прихода Малфоя по графику осталось пять минут, и нахождение её лучшего друга в коридоре могло только добавить проблем. Она обернула пальцы вокруг ручки и потянула дверь на себя, но она только дрогнула под физическим воздействием и ни на каплю не поддалась. Гермиона сжала губы и приложила большее усилие. Какого?.. Девушку никогда здесь не закрывали, словно пленницу. Естественно, было сказано, что она не может просто брать и выходить когда ей вдумается, учитывая святую убежденность всей школы в том, что лучшая ученица подхватила драконью оспу, но вот так запереть её – это слишком.

Призвав палочку, Гермиона приготовилась оторвать голову тому, кто претворил эту блестящую идею в жизнь, но как раз перед носом девушки открылась дверь, и в проём втиснулась медсестра, поспешно её за собой закрыв.

– Мисс Грейнджер, вы же знаете, что вам нельзя…

– Почему закрыта дверь? Что там происходит? – Гермиона решила обойтись без приветствий.

– Вам следует вернуться в кровать, вы совсем… – заметно занервничала девушка, поправляя халат.

– Мариэлла, я слышала Гарри. Малфой должен прийти через пару минут, что делает эту ситуацию… – выражение лица стоящей напротив заставило Гермиону осечься и всмотреться в глаза. – В чём дело?

– Боюсь, что сегодня мистер Малфой не сможет прийти к вам, – осторожно произнесла медсестра.

– Почему? – Гермиона ненавидела эту игру в «угадай-ка», но была готова давить на девушку сколько угодно, потому что у Грейнджер создавалось чёткое ощущение того, что от неё что-то скрывают. Медсестра пригладила волнистые светлые волосы, силясь найти слова, и Гермиона прищурилась ещё больше. – Мариэлла.

– Произошла драка, и они втроём вряд ли сейчас способны на диалог, что физически, что морально. С ними ведёт беседу госпожа директор, а мадам Помфри занимается ушибами, – выпалила Мариэлла, косясь на дверь, будто девушка больше всего на свете мечтала убраться отсюда.

– Они… втроём? – у Гермионы отвисла челюсть.

Спустя секунду она сделала шаг вправо, чтобы обойти медсестру, но воздуха привычно не хватило. Через мгновение ей пришлось вытереть пару кровавых капель с нижней губы.

– Я прошу вас, отправляйтесь в постель. Поппи с меня три шкуры сдерёт, если с вами что-то случится, – Мариэлла подхватила Гермиону под локоть и отвела к кровати, подключив к её руке прозрачную трубку.

Ей хотелось разобраться в ситуации. Ненависть на болезнь бурлила в венах гриффиндорки, провоцируя злость на саму себя, потому что цветы в лёгких отобрали самую важную часть девушки – её саму. Физическая слабость разбирала Гермиону словно пазл, проникая в сердце морального здоровья и разрушая изнутри.

Она всё ещё думала об этом, когда светло-фиолетовая жидкость начала поступать в кровь, делая её веки тяжёлыми и неподъёмными.

***

Гермиона резко дёрнула головой, прислушиваясь и выключая воду. Раздался тот самый характерный звук двери: резкий и нетерпеливый. Она вытерла руки о полотенце, чтобы с них не капала вода и, преодолев несколько шагов, открыла дверь и вышла из ванной.

– Да ладно, не выдержала заточения? – ядовито спросил Малфой, создавая своё кресло.

– Что произошло с Гарри и Роном? – тут же выпалила Гермиона, не тратя время на анализ его желчи.

Драко был одет в форму, разве что галстук лениво висел на воротнике, лучше всего характеризуя своего хозяина. У него виднелось несколько тонких царапин на скуле, которые часто остаются после заживляющих заклинаний, если потом не слишком ответственно обрабатывать раны зельями, но в целом он выглядел хорошо.

– Два твоих конченных дружка сорвались с цепи. Вот скажи, Грейнджер, неужели Поттер и Уизли рассчитывали, что ты выздоровеешь в разы быстрее, если они убьют единственного, кто способен сдерживать твою болезнь? – злобно прищурился Малфой. – Эти кретины даже тупее, чем Долгопупс.

– Я им ничего не говорила. Они… – Гермиона посмотрела на свои руки и сделала шаг к кровати, чувствуя, что ей тяжело стоять. – Они сами догадались. Видели тебя.

– Меня это мало интересует, – оборвал её Драко. – Уверен, что они ещё долго не смогут тебя посещать. Особенно Вислый.

Всё чувство вины вмиг испарилось из неё, и Гермиона насторожилась.

– Что ты с ним сделал? – строго спросила она, как будто действительно могла требовать от Малфоя ответа.

– Объяснил, что лучше не нападать на волшебника, если у самого не хватает мозгов, – равнодушно ответил он.

Гермиона прекрасно знала, что равнодушие было фальшивым. Слизеринцу хотелось, чтобы она думала о худшем.

– Малфой, это… – девушка не могла подобрать слов.

– Они решили, что вдвоём смогут со мной справиться, и я ответил, Грейнджер. Если такое повторится, всё будет хуже, и мне похер на твоё мнение в этом вопросе. Ясно? – Драко говорил размеренно и холодно. Так, если бы ему нужно было впаять эту информацию в голову Гермионы.

Она покачала головой, всеми силами показывая своё разочарование. Они просто три идиота! Факт того, что Гарри с Роном опустились до мордобоя, был возмутителен, но оказалось легко винить во всём Драко. Гермиона видела, что если он и пострадал, то явно не сильно, так как у него хватило сил прийти сюда и начать её изводить.

В комнате пахло антисептическими зельями. Она обрабатывала новые разрывы кожи, в которых виднелся живой сад. Малфой следил за ней, и Гермиона старалась двигаться как можно более уверенно, зная, что он чувствует этот запах и наблюдает за ней. Спорить с ним дальше не было никакого смысла. Мариэлла немного позже сказала, когда помогала обработать бедро, что парни пострадали примерно одинаково. Несмотря на войну, они все оставались просто мальчишками, которые считали, что вот так проявлять агрессию – допустимо.

В чём-то Малфой был прав: как Гарри и Рон могли подумать, что, навредив ему, они помогут ей? Это чистый эгоизм, способ выплеснуть злость.

На секунду Гермиона представила, что было бы, если бы Драко вдруг не стало. У неё похолодели пальцы. Это будто вернуло её в военное время, когда каждый чёртов день был поводом придумать предлог для Гарри, чтобы посмотреть на небольшую отметку на карте Мародёров с именем Драко.

Гермиона сглотнула и, откинув одеяло, забралась в постель.

– Раз уж ты пришёл, думаю, не будешь против, если я просто посплю.

Было такое чувство, будто Гермиона хотела сказать это саркастически, но сомневалась, поэтому её голос звучал как что-то среднее. Плевать. Её сарказм всё равно никогда на него не действовал.

– Ты даже не ходишь на занятия, чтоб не успевать к ночи вызубрить все предметы и не высыпаться, – произнёс Драко, привычно забрасывая ногу на колено.

– Просто ночью обычно хуже всего, – ответила Гермиона тише и повернулась на бок, укрывшись так, чтобы не было видно лица.

Прохладные капельки его присутствия будто охлаждали заражённые лейкоциты в крови, даря облегчение. Её мозг стал предателем: подкидывал ей воспоминания о том эффекте, которые произвела лишь пара прикосновений к губам Драко. Гермиона зажмурилась, провоцируя звездочки под веками, чтобы сознание перестало быть такой тварью.

Она смотрела на стену сбоку, которую частично загораживал букет, что принесли в прошлый раз мальчики. Если бы Гермиона повернулась, то увидела бы, как пара прозрачно-серебряных глаз пристально изучает её. Но боль медленно утихала, а девушка не повернулась, продолжив лежать с закрытыми глазами, надеясь, что сможет поймать хотя бы кусочек блаженной неги за хвост и приберечь на потом.

========== Часть 3 ==========

Малфой посмотрел на наручные часы и вытер рот салфеткой.

– Мне нужно идти, – произнёс он, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно, при этом делая глоток яблочного сока.

– Опять? Почему так часто? – прохныкала Пэнси, обвивая ладонями его локоть. – Скажи Снейпу, что ты заболел, Тео сегодня хочет собрать всех в выручай-комнате, у Пьюси день рождения же.

– Мне плевать на Пьюси, – закатил глаза Драко.

– Это же повод повеселиться, не будь занудой, – не унималась девушка, заглядывая ему в глаза.

– Я сказал, что занят, – резко оборвал её Малфой, чувствуя, как гнев вспыхивает в гортани, словно невидимый огневиски. – Сколько раз мне ещё повторить, что этот проект важен, чтоб ты запомнила?

Пэнси сжала губы, пробормотав что-то между «извини» и «ладно». Она подвинула к себе тарелку, которую отставила ещё полчаса назад, видимо, просто чтобы занять руки.

Целый день был идиотский. Квиддичную тренировку перенесли, потому что старуха, став директором, очень превышала свои полномочия и раздавала разрешение на поле кискам-гриффиндорцам явно чаще, чем следовало. Драко целый день слишком много думал о крайне отдалённых от учёбы вещах, поэтому впервые за долгое время умудрился получить «Хорошо» по Зельям.

– Вы думаете не о том, о чём нужно, мистер Малфой, – произнёс Снейп сквозь зубы, оставив Драко после урока. Профессор медленно скривил губы, смотря на его отметку так, будто это была не пара капель чернил на пергаменте, а новое порождение любимцев хогвартского лесничего. – Вы ей ничем не можете помочь.

Малфой поднял голову и сжал челюсти так, что скулы стали ещё более вычерченными.

– Не исключено, что это вы недостаточно внятно подали материал, – ответил он, слыша, как голос трескается от злости. – Возможно, вы могли бы уделить учебному процессу больше внимания, если бы тратили меньше времени на рысканье в головах ваших студентов, профессор Снейп.

– Минус десять баллов со Слизерина. Не забывайся, Драко, – Снейп обошёл стол, и Малфой сделал вид, что испугался пары потерянных изумрудов в копилке Слизерина.

Но злость Драко была скорее обращена к самому себе. То, что Снейп имел обыкновение применять легилименцию, ни для кого не являлось шоком. Очень часто случалось так, что если волшебник овладевал каким-то магическим даром на превосходном уровне, то начинал применять его совершенно неосознанно, и это была вина Драко, что его мысли летали где-то далеко, и он не смог защититься, как делал всегда.

– У тебя последний учебный год, от экзаменов зависит твоё будущее, которое, благодаря выборам твоего отца, могло бы…

– Вы вообще осознаёте, что она умирает? – прервал Снейпа слизеринец, буквально не веря, что они действительно ведут диалог на тему его оценок. – Как так вышло, что умнейшая ведьма своего времени оказалась при смерти, и никто ей не может помочь?

– Кажется, мне нужно подарить тебе на Рождество выписку в отдел научной литературы, чтобы ты смог заказать себе медицинский экземпляр, – проговорил Снейп. – И что-то я не замечал у тебя отличительной эмпатии раньше, а уж тем более к магглорождённым.

– Ровно до того момента, пока меня не привязали к ней шантажом, – злобно выплюнул Драко.

Этот разговор не закончился ничем внятным, только разозлил Малфоя ещё больше. Он вынырнул из воспоминаний и снова посмотрел на часы. Ужин уже давно закончился, а в пятницу студенты никогда не спешили в общежития, они сидели в Большом зале чуть ли не до отбоя, чтобы в гостиных потом разогнать малолеток и устроить взрослые посиделки.

Драко поднялся на четвёртый этаж, слыша повсюду разговоры о праздновании дня рождения у Пьюси, и подумал, что ему придётся оправдываться перед Тео за то, что не пришёл. Хотя, если вдруг он выпьет до того, как заметит отсутствие Малфоя, то даже не вспомнит. Нотт никогда не знал меры в алкоголе. Блейз же был слишком занят девочками на подобных мероприятиях, чтобы контролировать друга.

Драко повернул вправо и сразу же заметил нехарактерную суету в больничном крыле, которую не видел тут уже довольно давно. Первый квиддичный матч прошёл без жертв, а в основном студентам редко нужна была какая-то серьёзная помощь, кроме зелий от головной боли.

Малфой нахмурился, наблюдая за тем, как Макгонагалл разговаривала с мужчиной в мантии колдомедика, у которого на груди красовался характерный значок с перекрещенными палочкой и костью. Внутреннее ощущение сделало поворот и оскалилось. Ему не понравилось то, что он видел, уже где-то на подсознании.

– О, мистер Малфой… – заметила его Минерва и повернулась к мужчине. – Дориан, дашь мне секунду? Нужно уведомить студента о…

– Конечно-конечно, дорогая, я же только поздравлял тебя с назначением, нельзя игнорировать свои прямые обязанности, – добродушно улыбнулся мужчина, похлопав Макгонагалл по плечу, и отступил, чтобы заговорить с Помфри, которая тут же приосанилась и поправила чепчик.

Малфой едва удержался, чтобы не цокнуть. В чём проблема? Он так ненавидел, когда тратили его время.

– Мистер Малфой, я рада, что вы пришли, но сегодня ваше присутствие не понадобится, – сказала Макгонагалл, тут же сменив голос на педагогично-строгий. Ровная, как струна.

– В смысле? – поднял брови Драко и заметил, что на лице у директора промелькнуло удивление.

Она явно ожидала, что он просто выдохнет, развернётся и уйдет, не задавая лишних вопросов, в принципе, как ему и стоило поступить, но сейчас парень не обращал внимания на доводы рассудка.

– С мисс Грейнджер работают врачи, так что сейчас вы можете быть свободны, – Макгонагалл сложила руки в замок.

Драко хотелось взорвать что-то стихийной магией из-за бешенства, потому что его в последнее время раздражали вот такие излишне спокойные люди.

– Но я нужен ей, разве не вы это говорили?

Он не видел Грейнджер два дня. Малфой слышал разговор из подсобки: Помфри говорила, что чем длиннее тянется болезнь, тем меньше Гермиона восприимчива к зельям или даже к «антидоту». Просто поразительно, что они не называли его по имени.

Драко избегал Гермиону, потому что в последнее время стал замечать странные вещи. Чаще всего она засыпала, как только он приходил, и в последнюю неделю Малфой стал придвигаться ближе. Его глаза отрывались от страниц книги каждый раз, когда дыхание девушки становилось тяжелее, тогда Драко клал руку поверх одеяла, пока оно вновь не выравнивалось. Присутствия слизеринца становилось мало с каждым днём всё больше, будто организм Грейнджер был бочкой, в которую ежечасно добавлялись новые пробоины, и он уже не мог удерживать энергию.

Все его поступки казались странными, не говоря уже о том, что Малфой не уходил, как только она закрывала глаза. Парень списывал это на жалость, но ядовитое существо внутри всё чаще повторяло, что он никогда не отличался сочувствием. В такие моменты ему хотелось биться головой о парту, пытаясь заставить себя думать о пресловутых выпускных экзаменах, о предстоящей тренировке, о скорбящей матери, да хоть о новых покупках Паркинсон – о любой ерунде, лишь бы не концентрироваться на Грейнджер.

– Не сегодня.

Короткий ответ Макгонагалл ещё долго отскакивал от стенок в его голове, создавая эхо. Снейп обязательно бы выудил какую-то унизительную шутку по поводу пустоты, если бы вновь забрался в мозг парня.

Драко разгневанно расстегнул часы и бросил их на прикроватную тумбочку, будто они были виноваты во всех дерьмовых поворотах этого дня. Прохладный душ ничем не помог, поэтому, когда в полвторого ночи он закрыл книжку, понимая, что читает строчку пятый раз, и история упрямо отказывается рисоваться в сознании, парень снял заклинание с кровати и отодвинул занавеску, положив книгу рядом.

Драко потёр глаза и уставился в потолок. Сейчас большинство находилось на дне рождения у однокурсника, и такие вечера, когда в спальне никто не оставался, были редкостью. Это единственный момент, когда ему хотелось бы получить должность старосты. Отдельная комната. Он усмехнулся себе под нос, представляя, как отказывает Волдеморту в получении метки, так как в таком случае будет вероятность, что его лишат значка старосты в Хогвартсе. Прелестно.

Не став зажигать светильник, Драко на ощупь натянул штаны и, поднеся светлую футболку к лунному свету, надел её, предварительно вывернув. Ему всё равно ни черта не спалось.

– Малфой? – голос Забини раздался в темноте так внезапно, что Драко оставалось только благодарить те реакции в мозге, которые опередили желание ударить неожиданный источник звука оглушающим заклинанием.

– Твою мать, Блейз, что ты здесь делаешь? – спросил он, выравнивая дыхание и таким образом успокаивая сердце от резкого выброса кортизола.

– Я никогда особо близко не общался с Пьюси, – пожал плечами Забини или что-то вроде того, Драко было сложно разобрать в темноте. – Ты куда?

– Пройдусь, мне не спится. Возьму у Помфри снотворное, – небрежно ответил Малфой, надевая кроссовки.

– Знаешь, в тот вечер, когда ты решил сделать дополнительный проект у Снейпа для экзаменационных баллов, я решил, что это неплохая идея, как считаешь?

– Очевидно, Забини, это ведь я придумал, – цокнул языком Драко.

– Да, но вот только выяснилось, что ты не ведёшь никакой проект и никогда в это время не бываешь в подземельях.

Повисла пауза, и Драко медленно развернулся. Вряд ли Блейз за ним следил. У сукиного сына была кроличья лапка, зашитая в жилах, потому что всё, что касалось коварства и обманов, липло к нему, раскрывая свои карты по щелчку пальцев. Скорее всего, Блейзу повезло сложить дважды два, так как ни у кого отсутствие Драко пока что не вызывало никаких вопросов.

– Я не могу тебе сказать, Блейз, – произнёс он после затянувшейся тишины.

Если бы Забини хотел, то проследил бы за ним. Но он не хотел, уважая личное пространство Драко. Наверное, поэтому они были лучшими друзьями.

– Как хочешь, но если ты снова вляпался…

– Я никуда не вляпывался! – резко оборвал друга Малфой, и они услышали, как кто-то ворочается в кровати под стенкой. Реакция Драко была неестественной, и он почему-то чётко ощутил, как интонация стала подозрительно похожей на оправдания. – Всё нормально, – добавил Малфой спокойнее, чтобы сгладить эффект, – просто у меня есть некоторые дела, которые нуждаются в приватности.