Текст книги "Он говорит (СИ)"

Автор книги: Crazy Shipper 71

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Эбернети резко садится на кровати, проводя рукой по лбу, вытирая выступившую испарину. Испуганно озирается по сторонам, пока не вспоминает, что он дома. И он успокаивается, откидывается на подушки, собираясь вновь окунуться в царство Морфея, пусть и беспокойное, но не может. Слышит крик. Такой дикий, будто и неестественный вовсе, но очень ему знакомый.

Хеймитч забегает в комнату Эффи как ошпаренный, захлопывая за собой дверь. Тринкет сидит на кровати, запустив руки в волосы, что-то тихо бормоча себе под нос. Как тогда. И от осознания этого факта у Хеймитча мурашки по спине бегут.

– Ну, принцесса, тихо, – он, преодолев мизерное расстояние от двери до кровати, присаживается на край кровати, обнимая Эффи, притягивая к себе ближе. А она утыкается носом в его грудь, плачет, что-то продолжает говорить. – Всё хорошо. Это был просто кошмар, – Эбернети повторяет заученные наизусть фразы, которые он говорил себе уже неоднократно, просыпаясь от очередного кошмарного сна. И Эффи успокаивается. Всхлипы постепенно становятся тише, а дыхание её выравнивается. Хеймитч думает, что она уснула, собирается встать, чтобы уйти к себе, но чувствует неожиданно стальную хватку на своём предплечье.

– Не уходи, – так жалобно, что у Эбернети появляется желание найти и убить всех ублюдков, которые довели Эффи до такого состояния. А смысл? Они ведь и так мертвы.

Хеймитч остается. Аккуратно ложится рядом с Эффи, притягивая за талию ближе к себе. А она крепко хватает его за запястье, иногда тихо всхлипывая.

Эбернети погружается в царство Морфея, пусть и беспокойное, прижимая к себе Тринкет крепче. Просто чтобы убедиться, что всё это реально, что это не сон.

========== 34. Уже соскучилась, солнышко? ==========

Мне всегда нравилась такая погода – идущий уже несколько часов ливень, подгоняющий редких прохожих на улицах в ближайшие магазинчики или кафе; яркие молнии, иногда вспыхивающие на затянутом тёмными низкими тучами небе; оглушительные раскаты грома, от которых сердце норовит упасть куда-то в пятки. Наблюдая за разбушевавшейся стихией из окна, мне становилось как-то уютнее, спокойнее.

Кто-то говорил мне, что ливни и грозы вгоняют человека в аппатию, вытаскивая на поверхность какие-то грустные воспоминания. Я лишь отмахивалась, каждый раз замирая у окна, когда вновь начиналась непогода.

Сейчас, стоя у окна, по которому струйками стекают дождевые капли, смотря на заново отстроенный Капитолий, я вспоминаю Двенадцатый. Прикрыв глаза от яркой вспышки молнии, я вспоминаю наше прощание тогда, зимой, после окончания Революции. Рвано выдохнув и уперев взгляд в тёмно-серое небо, я вспоминаю тебя, Хеймитч. А после громкого раската грома в голове проносятся твои слова, сказанные тогда после слишком серьёзного «не пропадай», после того поцелуя.

«Я буду ждать звонка»

Будешь ждать… А дождёшься ли? Не забудешь ли, отключившись после очередной бутылки ликёра? Не выкинешь ли из головы, заботясь о Китнисс и Пите? Взгляд падает на телефон, висящий на стене. Точно такой, какой висит у тебя в доме.

«… буду ждать …»

Почему-то именно эти два слова прочно засели у меня в голове, заставляя прокручивать тот день снова и снова, даже после двух лет после окончания войны. И каждый раз, когда я это вспоминала, ноги сами несли меня к телефону, а чуть дрожащие пальцы уже набирали заученный наизусть номер. Но каждый раз я останавливалась. Боялась, что ты забыл об этом. Даже сейчас боюсь.

От чересчур громкого раската грома я вздрагиваю, медленно подходя к этой злополучной стене. Дрожащей рукой снимаю трубку и, сделав пару вдохов-выдохов, начинаю набирать номер.

Длинный гудок, резкий порыв ветра на улице, вбивающий крупные капли в стекло, и я прикрываю глаза. Второй гудок, какой-то тихий, далёкий раскат грома, и я прислоняюсь спиной к стене. Третий гудок, и я начинаю думать, что зря вообще затеяла это. Уже собираюсь сбросить вызов, как до меня доносится тихий кашель.

–Уже соскучилась, солнышко?

– Хеймитч…

За окном бушует стихия, а ты тихо смеёшься, начиная что-то спрашивать у меня. А я просто улыбаюсь, слушая твой голос.

========== 35. Посмотри на меня. ==========

Хеймитч сидит напротив Эффи, откинувшись на спинку стула, смотрит на неё долго, пристально, с лёгким прищуром. А она проверяет расписание в своём глупом блокноте, исписанном аккуратным почерком. Хеймитч знает, что Тринкет знает его наизусть, просто сейчас не желает обращать на него своё внимание.

– Ну не я же на Арену отправляюсь…

– Везунчик, – даже не поднимая головы, говорит это слишком официальным тоном. – Поздравляю, – пальцы, держащие блокнот, сжимаются крепче, из-за чего уголок листа мнётся. Хеймитч напрягается, а ещё чувствует, что стилисты, сидящие здесь же, в столовой, что-то хотят сказать. Но не решаются.

– Спасибо, Тринкет, – язвительно, обиженно, так, как только он умеет. С маленькой ноткой презрения и огромным количеством теплоты. Просто невозможное сочетание чувств в одном флаконе.

Хеймитч слышит, как Цинна что-то шепчет Порции. Хеймитч чувствует, как Порция внимательно смотрит на него. Хеймитч хочет уйти отсюда, но не может – ему нужно поговорить с Тринкет сейчас, пока на них не свалилось всё то дерьмо, что ожидает их по приезду в Капитолий.

Эбернети громко вздыхает, обводя медленным взглядом вагон-ресторан. Пробегает взглядом по столовым приборам, пересчитывает пузатые бутылки с алкоголем, которые стоят за дверцами стеклянного ящичка, задерживает взгляд на грустно улыбающейся Порции. Она ловит взгляд Хеймитча, кивает на Эффи, а потом отворачивается. Ну да, она же знает, что собирается сделать Хеймитч. Он же с ней советовался.

– Тринкет, – сопровождающая даже рукой не шевелит. Она, кажется, даже не дышит. Хеймитч начинает злиться. – Посмотри на меня, – сказано жёстче, чем следовало бы, но, похоже, он добился своего – Тринкет вздрагивает, мельком смотрит на него, а потом переворачивает страницу своего блокнота, который начинает уже бесить Эбернети.

– Я занимаюсь важными делами, Хеймитч, – его имя прозвучало из её уст как-то отстранёно. – В отличие от некоторых, – кивает головой в его сторону, но всё равно не смотрит – мерзавка! – на него, специально выделяя интонацией последнее слово, думая, вероятно, что сможет его пристыдить.

– Эффи, – Хеймитч встаёт, опирается руками о стол, в упор смотрит на девушку. А она даже не шелохнулась. Просто невероятно! – Тринкет, посмотри на меня, – Хеймитч слышит, как Порция, что-то тихо сказав Цинне, уходит, уводя за собой и мужчину. Хеймитчу, похоже, показалось, но он услышал, как Цинна шепнул ему: «Удачи».

– Я работаю, – голос её дрожит, Эбернети слышит это. Он молчит, продолжает стоять около стола, смотря на девушку в упор.

– Принцесса, – на него в миг наваливается усталость, а голос становится невероятно тихим. – Просто посмотри на меня.

Эффи вздрагивает. Эффи аккуратно поднимает голову, смаргивая слёзы. Эффи никогда не слышала такой интонации, таких чувств в голосе Хеймитча. И она хочет, чтобы он повторил это ещё раз. Хеймитч, аккуратно обхватив её подбородок рукой, нежно целует её, второй рукой вслепую шаря по столу в поисках блокнота.

А Пит, так не вовремя зашедший в столовую, только уходит, пробормотав неловкое «ой».

========== 36. Прости. ==========

Если бы у Хеймитча была машина времени, он бы непременно вернулся назад, чтобы убить Сноу. Лично. Он бы обхватил шею этого чёртового старикашки руками, душил бы, пока он не умер. Он бы сделал всё, лишь бы этот ублюдок не прожигал сейчас их с экрана своими змеиными глазами, что-то говоря готовой разрыдаться Китнисс. Хеймитч знает, что она держится из последних сил.

– Мистер Эбернети, – Хеймитч вздрагивает, когда Сноу обращается к нему. Почему к нему? – Именно то, что мы любим больше всего, убивает нас, правда? – подмигивает ему, Хеймитчу, застывшему от шока, начиная смеяться – противно так, зло, запрокинув голову назад. Хеймитч знает, о чём он говорит. О ком он говорит.

– Не понимаю, о чём Вы говорите, президент Сноу, – он выходит вперёд, закрывая Китнисс спиной, крепко сжимает кулаки, еле сдерживаясь, чтобы не сплюнуть на пол, после произнесённого вслух имени.

– О, правда? Думаю, мисс Тринкет прекрасно меня понимает, – Хеймитч отступает на шаг назад, широко раскрыв глаза. Он же… Он же не мог знать об этом. Только не он.

– Только попробуй…

– Наша дорогая мисс Тринкет поведала мне много интересного, – на морщинестом лице расцветает самая, наверное, гадкая улыбка, какую Хеймитч видел у этого старика. – Много.

Если бы Хеймитч мог, он бы остановил время. Просто хлопнул бы в ладоши, останавливая убегающие секунды, минуты, часы, чтобы спасти её. Чтобы забрать её с собой, увезти подальше от Капитолия, подальше от Сноу и его прихвостней. Но он не может. Он ничего не может.

***

Хеймитч помнит все те редкие моменты счастья, что у него были с ней. Смутно, правда, иногда что-то путая, но помнит. И это сейчас самое главное. Это помогает держаться, не начать рвать и метать, желая добраться до Сноу как можно быстрее. Эти крупицы памяти останавливают его, успокаивают, рассылают по телу тепло, которого ему так не хватает.

– Хеймитч, – тихий голос Финника врывается в его сознание неожиданно, пугая, вырывая из плена ужасных мыслей о том, как именно Сноу узнал у Эффи «много интересного».

– Вот только не надо…

– Всё будет хорошо, – парень слабо улыбается, сжимает плечо в успокаивающем жесте и садится рядом, доставая из кармана серых штанов верёвку с узлами.

И после вот этих не очень-то и нужных слов «всё будет хорошо» Хеймитч вспоминает ту ночь. Ту последнюю ночь в Тренировочном Центре, когда Эффи, робко постучавшись в дверь его комнаты, начала плакать, стоило только ему открыть дверь. Он вспоминает, как успокаивающе гладил её по спине, прижимая к себе крепче, как слушал громкие всхлипы и тихие бормотания про что-то. Хеймитч помнит, он помнит всё до последней проведённой вместе минуты, когда Эффи, засыпая у него на плече, произнесла тихо, почти не слышно: «Прости меня, Хеймитч».

***

Когда возвращается группа из Капитолия, Хеймитч не идёт сразу к ней. Он вместе с Китнисс направляется к Питу, желая лично убедиться, что с мальчиком всё хорошо. А потом… Потом всё закрутилось и завертелось: охмор, почти задушенная Питом Китнисс, Койн со своими роликами, Хоторн, с отсутствующим выражением лица чуть ли не ночующий у палаты Эвердин. Хеймитч пришёл к ней только через пять дней, когда шумиха вокруг более менее улеглась.

Выяснить у Примроуз номер палаты, в которой лежала Эффи, не составило для Хеймитча никакого труда. А ещё он поинтересовался её здоровьем, с облегчением выдохнув, когда узнал, что на Эффи, в отличие от Пита, не испытывали охмор. Просто… Просто ей досталось. Сильно досталось.

Эбернети заходит в палату с белыми стенами тихо, аккуратно прикрывая дверь, останавливаясь около двери, не в силах сделать хотя бы шаг. Только когда он слышит своё имя, произнесённое на вздохе, подходит к кровати и садится на край постели. Эффи смотрит на него влажными голубыми глазами, которые слишком сильно выделяются на бледном лице. Эффи слабо улыбается, смаргивая слёзы. А Хеймитч не может сдержаться.

– Прости меня, принцесса, – аккуратно берёт её холодную ладошку в свою, согревая дыханием, проглатывая ком в горле. – Прости, – по его щекам льются слёзы, но он этого не замечает. Он только смотрит в голубые глаза, вспоминая ту последнюю ночь.

Комментарий к 36. Прости.

Для вернувшейся, надеюсь на это, Улиты.

Jim Croce – Time in a bottle (не совсем, может, подходит, но имеено под эиу невероятно прекрасную песню я писала эту часть)

========== 37. Смотри внимательно. ==========

Уходящее солнце бросает на белые клочки облаков алые лучи, окрашивая их в невероятно красивые цвета. Ветер, бушевавший сегодня с самого утра, медленно колышет листья деревьев. Эффи вдыхает свежий воздух, переступая через лужу, и замедляет шаг, засовывая руки в карманы пальто.

– Девушка! – когда ей в спину кто-то громко, слишком громко кричит, заставляя вздрогнуть и сбиться с привычного шага, она наступает в лужу – не слишком большую, но и не слишком маленькую. Хоть её сапогам ничего и не угрожает, Эффи всё равно начинает злиться на того, кто окликнул её. – Девушка, подождите! – она разворачивается, делая шаг вперёд, смотря на подходящего к ней мужчину.

– Вы что-то хотели?

– Да. Хочешь увидеть фокус? – Эффи вопросительно приподнимает брови, удивляясь тому, как легко он перешёл на «ты», а ведь они даже не знакомы.

– Но… – она оглядывается по сторонам, отмечая, что сейчас в парке мало, просто удивительно мало людей. – Почему именно я?

– Людей мало, – мужчина улыбается широкой и искренней улыбкой, и в уголках его глаз собираются морщинки-лучики, придавая его лицу какую-то особую красоту. – Ну? Как насчёт фокуса?

– Ладно. Я не против, – Эффи пожимает плечами, вглядываясь в серые глаза напротив. – Только… Как Вас зовут?

– Хеймитч Эбернети, – он немного приподнимает шляпу над головой, как бы приветствуя Эффи.

– Эффи Тринкет, – она улыбается, щурясь, когда луч закатного солнца светит ей прямо в глаза. – В чём заключается фокус?

– Точно, фокус! Тут нет ничего сложного. Только… Смотри внимательно,– он понижает голос, наклоняясь немного вперёд. – У меня есть колода карт, – достаёт из кармана своих брюк целую колоду карт с красной рубашкой, демонстрируя их целостность Эффи. – Я сейчас их перемешаю, а ты смотри внимательно. Они, вообще, новые, только сегодня их купил, – Эффи завороженно смотрит на длинные тонкие пальцы, что сейчас быстро перетасовывают колоду, пока Хеймитч говорит.

– Что я должна сделать?

– Тут всё просто, – Хеймитч останавливается, кладёт рубашкой вверх, раскрывая веером перед ней. – Выбери любую карту, запомни её, а потом верни в колоду, – Эффи кивает, вытаскивая карту из середины колоды. – Только мне не говори и не показывай, – добавляет с коротким хрипловатым смешком. – Я попробую её отгадать.

Хм. Червовый валет. Неплохая карта, её будет не так уж и легко отгадать из всей колоды.

Эффи улыбается, запоминает карту и засовывает её обратно в колоду, улыбаясь.

– Отлично. А сейчас я их ещё раз перемешаю и угадаю твою карту, – он начинает заново мешать колоду, как вдруг останавливается, начиная хмуриться. – Прошу прощения, – он дастаёт телефон, что-то тихо говоря сквозь зубы, а потом поднимает взгляд на Эффи. – Я отойду.

– Конечно.

Эффи слышала про такие фокусы с картами, даже сама пыталась как-то попробовать это, но получилось мало что – после десятка неудачных попыток она просто плюнула на это. Хоть она и пыталась примерить на себя роль фокусницы, но быть с другой стороны, в качестве участницы или зрительницы, ей ещё не приходилось. Ну, всё когда-то бывает впервые.

– Извини, но мне нужно идти, – Хеймитч подходит как-то слишком неожиданно, отвлекая Эффи, грустно вздыхая.

– Дела? Понимаю, – Хеймитч кивает, а потом неожиданно для неё кладёт свою ладонь на её плечо, слегка сжимая ткань пальто. Эффи неотрывно следит за его ладонью, которая спускается ниже, проходя по локтю и предплечью, останавливаясь у запястья.

– До встречи, Эффи Тринкет, – он берёт её ладонь в свою и целует, подмигивая, а потом уходит. Эффи чувствует странный холод на внутренней части ладони и, развернув её, чуть ли не вскрикивает, когда видит своего червового вальта. Взяв дрожащими руками карту, она внимательно смотрит на изображение, а когда разворачивает её рубашкой к себе, то смотрит поднимает голову вверх, надеясь увидеть уходящего фокусника. А когда понимает, что он уже ушёл, то вновь переводит распахнутые в удивлении глаза на карту, рубашка которой исписана немного корявым почерком.

«Ты выбрала эту карту. А я говорил, чтобы ты смотрела внимательнее. Позвони мне.»

Эффи смотрит на написанный ниже номер и улыбается, надеясь, что Хеймитч научит её такому же фокусу.

Комментарий к 37. Смотри внимательно.

Написано после вчерашнего просмотра прекрасного фильма с невероятным Вуди – «Иллюзия обмана 2»

Dorothy – Raise hell (отрывок из этой песни звучит в одном из трейлеров к вышеупомянутому фильму; под неё была написана глава)

Эта часть любимой Улите.

========== 38. Не молчи, Эффи. ==========

Она молчит уже пятнадцать минут. Сидит с прямой спиной, сложив руки на коленях, устремив взгляд куда-то выше его головы. Напряжённая, с влажными глазами и дрожащими кистями, обтянутыми в ткань перчатки, цветом похожую на закатное солнце.

Хеймитч слегка щурится, глядя на неё, делая маленький глоток виски. Он смотрит на Тринкет, такую неестественную, не похожую на саму себя обычную, перебирая в голове причины вот такого поведения.

Может, кто-то испортил ей платье или парик? Нет, вряд ли. Тогда Эффи была бы злой, более подвижной, более болтливой. И тогда бы она обязательно сказала бы об этом Хеймитчу.

Может, кто-то не слушал её болтовню, не обращал на неё никакого внимания? Тринкет, конечно, любит внимание, как и любой капитолиец. Но она не будет вести себя так, если кому-то не будет до неё дела.

Хеймитч подаётся вперёд, когда Эффи опускает взгляд, смотрит ему в глаза, часто-часто моргая. Он смотрит ей в глаза, смотрит на скопившиеся слёзы, готовые вот-вот пролиться. Смотрит и тихо вздыхает, когда, кажется, понимает причину вот такого поведения.

Глупо. Смешно. Просто невозможно.

Эбернети смеётся громко, истерично, запрокинув голову назад и схватившись за живот. В уголках глаз выступают слёзы, а скулы уже начинает сводить от смеха.

– Серьёзно, Тринкет? – язвит, крепко сжимая кулаки. – Это правда? – встаёт, но не подходит ближе. Эффи вжимается в спинку кресла, смотрит широко распахнутыми глазами, крепко вцепившись пальцами в тёмно-синие подлокотники.

Молчит. Даже головой не кивает, чтобы дать хоть какой-то ответ. Даже в её глазах, в которых Хеймитч всегда мог увидеть хоть какую-то эмоцию, любой ответ на свой вопрос, сейчас пусто. Совершенно. Просто пустота.

– Скажи хоть что-нибудь! – рявкает, делая шаг вперёд, глядя на даже не дрогнувшую Тринкет.

Эбернети зол. Он правда зол. Ему, старому алкоголику, ментору, который не смог достойно подготовить многих трибутов, детей, уже нечего здесь делать. Он уже отжил своё, победил на Играх, успел многое потерять. И приобрести много кошмаров, мешающих спать ночами. О, это прям отдельная история.

Но Пит… Мелларк не заслужил этого, как и Китнисс. Только Эвердин единственная девушка-победительница угольного дистрикта, а вот Пит… Что-то подсказывает старому ментору, что это будут не совсем обычные Игры. Что-то обязательно произойдёт.

– Не молчи, Эффи.

Тринкет вздрагивает, когда слышит этот голос – вмиг растерявший всю свою злость и весь свой холод, какой-то сломанный, с морем сожаления и усталости. Она отрицательно качает головой, жмурясь, когда слышит звон стекла и громкие шаги в сторону двери.

Она не может ему сказать, просто не может. Она обещала. В обмен на его жизнь.

Ведь Эффи очень нужен Хеймитч.

Комментарий к 38. Не молчи, Эффи.

Глава написана под впечатлением от фанфика «Лишь тьма» [https://ficbook.net/readfic/4439932]

Это для тебя, Карапуз.

========== 39. Я люблю твою улыбку. ==========

Каждое утро в своей аудитории Эффи находит яркий стикер, приклеенный точно на середину стола, с уже довольно привычным, но всё равно приятным «доброе утро, принцесса». Эффи улыбается и убирает этот стикер в ящик своего стола, который выделила специально для них. В этом ящичке, самом верхнем, их уже много, она успевает подумать, что даже слишком – разных цветов, на которых чёрными чернилами написано одно и то же, иногда с какими-нибудь смайликами.

Каждое утро во время перемен, когда есть свободное время, она обходит своих коллег, пытаясь найти того, кто заботится о том, чтобы она начинала день с улыбки. Но те лишь пожимают плечами или отрицательно качают головами. Сравнить почерк с чьим-нибудь не получается – надпись постоянно была написана печатными буквами, иногда кривыми, чтобы, наверное, она не смогла узнать почерк. Остаётся лишь разочарованно вздыхать и идти на пары, чтобы втолковывать детям анатомию.

***

– В тебя кто-то влюбился, – Порция делает маленький глоток горячего кофе, облизывая губы. – Это же очевидно.

– Думаешь?

– А что тут думать-то? Ты привлекательная и умная женщина, которая, к тому же, одинока сейчас. Только вот кто это делает? —нахмуренные брови и задумчивый вид профессора физики вызывают лёгкую полуулыбку у Эффи.

– Я уже пыталась узнать. Бесполезно, – она грустно вздыхает, подпирая подбородок рукой.

***

Когда ты в собственный день рождения умудряешься проспать на работу, выбежать на улицу под настоящий ливень, впопыхах забыв зонтик, и опоздать на автобус, настроение опускается до нуля, даже ниже.

Эффи приходит на работу промокшая до нитки, злая, голодная и не выспавшаяся. А когда заходит в аудиторию, где студенты на удивление тихо сидят и дожидаются её, и видит на столе большую корзинку с белыми ромашками, её любимыми, к которой приклеен яркий стикер, то застывает на месте, медленно проводя кончиками пальцев по мокрым лепесткам и удивлённо вчитываясь в фразу на латыни «Congratulortibide natali tuo»*. Она, кажется, знает, кто подкидывал ей эти стикеры.

***

Студенты любили Хеймитча Эбернети, преподававшего латынь, за хорошее чувство юмора и возможность иногда расслабиться на парах, Эффи знала это. А ещё она знала, что они порой задерживались после пар, чтобы просто поговорить с ним. Хеймитч всегда был добрым и открытым человеком, с удовольствием вступая разговор с ребятами. Поэтому выловить его получается только после окончания рабочего дня, когда уставшие преподаватели уходят домой, тихо переговариваясь между собой.

Эффи нагнала Хеймитча уже у входа —запыхавшаяся, с корзинкой ромашек в одной руке и сумкой в другой она просто врезалась ему в спину, когда он резко затормозил.

– Ох, прости, я случайно, – она смотрит в его серые глаза, в которых плещется радость и веселье, и неловко улыбается, отступая на шаг. – Я просто хотела поблагодарить за цветы и… Как ты узнал? И почему стикеры?

– Мне Порция рассказала, – вот так просто, даже не отрицая того, что это именно он подарил цветы. – А стикеры… – выхватывает один цветок из корзинки, смотрит на него, а потом цепляет его в волосы Эффи, пропуская локон через пальцы. – Мне нравится, когда ты улыбаешься, – он делает маленький шаг вперёд и наклоняется вперёд. – Я люблю твою улыбку, – шепчет на ухо, а потом целует в щёку и отстраняется, глядя на смущённую Эффи.

– С-спасибо, – она краснеет, опуская взгляд.

– Да не за что, принцесса. Я готов скупить все стикеры в городе, лишь бы видеть твою улыбку.

Комментарий к 39. Я люблю твою улыбку.

*Эта фраза на латыни, которая переводится как «с днём рождения тебя». Мне так гугл сказал, я ему в таких случаях доверяю, ибо сама не знаю латыни. Я по другой части спец.

Тут у Улиты сегодня праздничек, и я, не имея возможности подарить какой-нибудь нормальный подарок (расстояние, все дела), решила сделать такой. Знай, мои допросы были неслучайны. Но ты ведь что-то подозревала, правда?

С днём рождения, солнышко!

========== 40. Пошла к чёрту. ==========

Эффи не знает, зачем кому-то понадобилось разделять души при рождении. Но люди неполноценны, пока не встретили свою вторую половинку, свою родственную душу. Для каждого есть свой человек, предначертанный судьбой.

Когда Эффи была маленькая, она точно знала, что когда-нибудь встретит свою половинку, того особенного человека. Тогда она не совсем понимала, почему он будет особенным, но ей это казалось чем-то безумно правильным и восхитительным, захватывающим дух и поражающим воображение.

Когда Эффи была подростком, она точно знала, что узнает свою родственную душу тогда, когда встретит. Так ей говорила мама, а ей Эффи верила всегда. Однажды Патрисия сказала, что её вторая половинка произнесёт какую-то особую фразу при встрече.

– Какую фразу? – Эффи тогда сидела вместе с мамой на диване, положив голову ей на плечо и глядя на лижущий сухие поленца огонь в камине.

– Не знаю. У каждого человека на запястье появляются свои слова, – тогда она закатила рукав домашней кофты, показывая Эффи своё запястье, на котором красивыми витиеватыми буквами было выведено «не плачь». – Это то, что сказал мне твой папа при встрече.

Когда Эффи исполнилось двадцать, на её запястье появилась одна не самая приятная фраза – «пошла к чёрту».

***

Когда тебя, уверенную в себе девушку с королевскими манерами и прекрасным образованием, отправляют в самый бедный район страны, хочется наплевать на свои королевские манеры и послать молоденькую фифу, называющую номер её дистрикта. Она же младше самой Эффи, а смотрит на неё так, будто она, Эффи, никто и звать её никак, а она дочка президента.

Сейчас Эффи сидит в Доме Правосудия в Двенадцатом дистрикте и внимательно оглядывает комнату, где её попросили подождать мэра. Да, совсем не этого она ждала, когда устраивалась на такую работу. Но ведь нужно с чего-то начинать, верно? Хоть трибуты угольного района постоянно умирают на Арене, она будет стараться, чтобы как-то исправить эту ситуацию и перевестись в другой, более приличный дистрикт.

Когда в комнату входит мужчина в костюме, она встаёт с видавшего виды диванчика, натягивая улыбку.

– Здравствуйте, мисс Тринкет. Извините, меня задержали немного, – он не улыбается, смотрит на неё немного настороженно. – Мистер Андерси, мэр Двенадцатого дистрикта, – протягивает руку, слегка сжимая протянутую в ответ ладошку Эффи, а потом отходит на шаг, поворачивая голову в сторону двери, за которой слышны какие-то странные звуки.

– Приятно познакомиться, – Эффи отвечает немного запоздало, прислушиваясь к топоту, который слышен за дверью. Она уверена, что сейчас зайдёт Хеймитч Эбернети, ментор этого дистрикта. Клавдия, бывшая сопровождающая, сочувственно похлопала её по плечу и пожелала удачи, сказав, что ей понадобится много сил и нервов, когда узнала, что Эффи направили в Двенадцатый. Ещё она упомянула, что Хеймитч Эбернети – жуткий грубиян и алкоголик, который никогда не просыхает. Эффи тогда подумала, что она преувеличила. И да, она оказалась в своих домыслах.

Хеймитч открывает дверь так, что несчастный кусок дерева выкрашенный в белую, уже облупившуюся красу бьётся о стену, жалобно скрипя петлями. В не самой чистой и мятой рубашке, с свисающими точно сосульки грязными волосами, с отвратительным запахом, он делает несколько шагов вперёд, слегка покачиваясь. Сейчас Эффи думает, что Клавдия была в чём-то права.

– Здравствуйте, мистер Эбернети. Я новая сопровождающая… – договорить ей не дают, бесцеремонно перебив.

– Пошла к чёрту, – он гадко ухмыляется, подходя к старому диванчику, на котором недавно сидела сама Эффи, и плюхается на него, говоря что-то сквозь зубы.

Эффи стоит на месте, прокручивая эти слова в голове. Именно это написано на её запястье, она знает это точно, выучила уже эту фразу наизусть.

Эффи смотрит в одну точку широко раскрытыми глазами, сжимая своё запястье.

Этого не может быть. Только не он. Не человек, который, похоже, не знает, что такое душ и манеры, который постоянно пьёт и всем грубит. Кто угодно, но только не он.

Она закрывает глаза, трёт запястье и медленно поворачивается к уже успевшему заснуть Хеймитчу. Выдыхает сквозь зубы и вспоминает слова Клавдии.

«Готовься, дорогуша, тебе будет трудно»

О да, это точно.

– Чего застыла, принцесса? – Эффи вздрагивает от неожиданности, смотря на сидящего перед ней ментора с некой опаской. – Иди сюда, я тебя не съем.

Эффи делает шаг вперёд, поджимая губы. Ей будет тяжело, но она справится. В конце концов, это её родственная душа, её вторая половинка, с которой она должна быть до конца своих дней.

Комментарий к 40. Пошла к чёрту.

Во всех фэндомах и пэйрингах уже активно используют жанры «соулмейты». И я не видела ещё, чтобы по Хейффи было что-то написано. Можно я немного почувствую себя первопроходцем?

========== 41. А мне плевать. ==========

– … вам просто нужно будет улыбаться жирным капитолийским индюкам, которые только и думают о том, как поразвлечься с молодыми победителями.

– Манеры, Эбернети, – в голосе у неё раздражение, а взгляд вот-вот прожжёт в нём дыру. – Следи за своим языком, – чуть подаётся вперёд, отставляя бокал на высокой ножке в сторону. – Ты не у себя дома. Здесь дети, в конце концов.

– Что-то не нравится? – скалится, сжимая бокал с янтарным виски в руке крепче.

– Ничего не могу поделать с этим, золотко, – допивает напиток одним глотком, чуть жмурясь и со звоном ставя его на стол. – Такова моя природа, – ухмыляется, глядя на её поджатые губы и гневный взгляд.

В вагоне повисает молчание, лишь стук колёс быстрого поезда разрезает эту тишину, которую, кажется, можно ощутить кончиками пальцев, стоит лишь протянуть ладонь.

– Я должен показать тебе твой наряд, Китнисс, – Цинна пытается как-то разрядить обстановку, но получается у него не очень – сопровождающая и ментор Двенадцатого продолжают смотреть друг на друга, пытаясь, похоже, убить взглядами. – Пойдём, мы скоро прибудем, – Эвердин кивает и уходит вслед за ним.

– Этим детям похрен на то, как я говорю, принцесса, – складывает руки на груди и откидывается на стуле, продолжая ухмыляться. – Они привыкли, – добавляет с коротким смешком, переводя взгляд на притихшего Мелларка. – Правда, Пит? – парнишка лишь кивает, испуганно вжимая голову в плечи. Порция на это закатывает глаза, что-то шепчет ему на ухо, вставая с места. Они уходят быстрее, чем Цинна и Китнисс.

– Хватит вести себя как свинья, – поправляет парик и какое-то украшение на тонкой шее, а Хеймитч знает, что она злится, еле сдерживается, чтобы не залепить ему пощёчину. Он тянется к пузатой бутылке, опустошённой уже наполовину, и плескает в стакан ещё немного качественного алкоголя. – Хватит пить, – почти шипит и сжимает руки в кулачки, а Хеймитч делает глоток.

– Хватит говорить «хватит», – скалится, делая маленький глоток. – Мне плевать.

Она на грани. Взглядом пытается убить его, но у неё не получается – лишь поджимает губы и встаёт с места, отворачиваясь от него.

– Мы ещё не закончили, принцесса, – он злится. Как она смеет уходить тогда, когда он ещё не закончил говорить?

Делает шаг от двери и останавливается, но не поворачивается. Её спина идеально прямая, а плечи напряжены. Она как пружина в бомбе – стоит ей разжаться, как произойдёт взрыв, последствия которого будут необратимы.

– Вернись на место, Тринкет. Мы должны продолжить наш разговор, – он готов подскочить со своего стула, подойти к ней и вернуть на место сам, если она, такая правильная капитолийка, не вернётся сейчас на место.