Текст книги "Будь моей (СИ)"

Автор книги: Cold February

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Ванахейм ==========

В конечном счете, так все и должно быть с самого начала: Тор на троне Асгарда, он на троне Йотунхейма. Они оба рождены, чтобы править. Чтобы проповедовать защиту и справедливость. Коварность и вероломность. Стоять во главе асов и йотунов.

Однако всегда есть свое «но».

«Но» Локи становится иное воспитание. Несвойственное для истинного вида. Ему прививают тягу к роскоши и фанфарам, а не к унылому льду однотипной холодной окраски; к лоску, а не к варварским замашкам; к красочной природе, а не к безжизненным снежным просторам; к любви и уважению, а не к племенным распрям; к семейным ценностям, а не к общинному строю. Последнее является прямой причиной того, что в Йотунхейме никогда не было своей царицы.

Сказать, что в начале его правления йотуны не в восторге от нового царя, – это ничего не сказать. Первое, что делает Локи по восшествию на престол, – перестраивает дворец из глыбы льда в скульптурное готическое строение, воздымающееся острыми шпилями в синее темное небо. Он разбивает его на несколько крыльев, крылья на секторы. Оснащает тысячами витиеватых коридоров, тронными залами для приемов, спальнями для прислуги и чертогом для воинов. И, конечно, темницей. Он входит во вкус новых полномочий царя планеты ледяных великанов и дополняет дворец садом с высокими деревьями и цветами, с тропками и мостиками через реку – все из которых сплошь льдины. Локи называет это «приобщением к цивилизации». Но, пожалуй, его новшества оценивают лишь дети и редкие йотунши, которых ему доводится видеть.

Однако время течет, и всему свойственно изменяться. Проходят лета, и Локи таки завоевывает уважение и почет местных старейшин своими верными решениями. Его «приобщение к цивилизации» дает свои ощутимые плоды, видимые сплошь и каждому. Некогда воинственная планета-агрессор постепенно сдвигается в сторону приятельственных и важных на междумировой арене. Не последним местом в этом явлении имеет и место участие Локи в «Совете Девяти» Асгарда. Ни Лафей, ни кто-либо до него никогда не удостаивались чести там находиться. Шутка Одина с приемным сыном играет в плюс не планете богов, а именно планете ледяных великанов. Потенциальный «военный заложник» по итогу всего срывает куш. То, что вначале считают недопустимым старейшины Йотунхейма; то, почему другие мировые лидеры относятся к нему с опасливым нейтралитетом, – внешность аса, а не йотуна. Принадлежность одновременно к двум расам по праву рождения и по праву большей части прожитой жизни. Умы йотунских старейшин так или иначе приходят к выводу, что Локи, сын Лафея, воспитанник Одина, – их удача.

И когда он ставит их перед фактом, что собирается взять в жены ванийку, – с ним не особо и спорят. Политический брак. Союз двух миров. Это еще одна вещь, которая для йотунов оставалась всегда невозможной. Не то чтобы Локи хочет жениться. Эта мысль даже не посещает его голову, когда он всходит на трон. Это, скорее, становится острой необходимостью, – иметь подле женщину, способную выносить его ребенка. Наследника.

Проблема наследования – это то, что особо волнует старейшин всех до единого, когда сын Лафея во всем обличие аса становится их царем. Локи, сидя на ледяном троне, слышит тогда каждый их шепоток о том, что «это кощунство над их видом». То, что «царем становится какой-то там недоносок». И то, что «другого выхода у них нет». «Он – Локи – единственный кровный ребенок Лафея». Не преклони они перед ним колени, дворец погряз бы в междоусобице.

Однако то, как старейшины пытаются исправить проблему сейчас, заставляет у Локи дергаться глаз от нервного шока. Даже не от того, что они буквально подкладывают под него йотуншу, вид которой его не то чтобы не возбуждает, а отвращает. А от того, что старейшины пытаются быть толерантными. Локи буквально чуть ли не седеет в свой расцвет лет от понимания, что все его мнимые наложницы – дети.

Иметь женщину. Жену. Царицу. Именно этот компромисс он находит после скандала, содрогнувшего весь Локихейм.

И вот Локи здесь. В солнечном и лучистом Ванахейме – обители ванов. Выбирать деву из Асгарда было бы бессмысленно – так он и объясняет свое решение старейшинам. С тем миром его уже и так тесно связывает все, что можно. В особенности ныне восседающий на троне сводный брат. Ванахейм же – как зеркальное отражение Асгарда – куда более соблазнителен в качестве вербовки в союзники. С их магией плодородия ваны могут выращивать растительные культуры даже в условиях вечной мерзлоты. А это и есть то, в чем так остро нуждается Йотунхейм: возможность обеспечивать продовольствие не только рыбой, непонятно каким образом приспособившейся к ледяным водам. Локи лишь нужно выбрать одну из дочерей местных князей, чтобы эти знания попали прямиком в его руки.

Не сказать, что Ньорд оказывается в восторге от его затеи. Локи верно подмечает, каким встревоженным становится его вид в их первый разговор на эту тему после Совета Девяти; как бегают глаза; нервно натягиваются желваки. Понятное дело – это ясно как день, – никому не захочется отдавать свою юную подданную в жены «тирану», «захватчику» и царю планеты, в которой бытует лишь пустошь, агрессивный народ и холод. Но Локи просто не оставляет Ньорду выбора. Царь Ванахейма тоже прекрасно понимает: заиметь на своей стороне столь воинственную армию в случае возможной войны – большая удача.

Дом Ньорда встречает Локи бесконечной беготней служанок по дворцовому саду и самой обители в подготовке к приезду важного гостя. Его. Жаль только они не в курсе, что этот гость предпочитает прочувствовать почву под ногами в этом дельце под покровом невидимости. Много раньше того, как официально прибудет с Тором.

Не то чтобы Локи не доверял Ньорду в этом вопросе… Хотя так и есть. Они уславливаются об открытых смотринах из всех незамужних дочерей верховных богов Ванахейма. И ох уж эти ванийские обычаи!.. Как будто он прибывает выбирать себе лошадь, а не жену. Не иначе. Локи даже не удивится, если ему предложат заглянуть им всем в зубы.

То, что на порядок выше привлекает его внимание, чем созерцание кустарника роз, становятся девчачьи причитания. И он даже догадывается с лукавой улыбкой по какому именно поводу.

Бинго!

Локи ступает на след звука голосов, минуя белокаменную тропинку и фигурные кусты, выходя прямиком к зеленой площадке газона с крытой беседкой посередине. Как он и предполагает: глупые девицы, без умолку болтающие о том, как все эти смотрины – «просто ужасно», а та, что станет женой царя Йотунхейма – «великая мученица». Он раздраженно фыркает. Как будто ему сдалась такая тупая жена, как эти глупые курицы! Локи уже раздраженно разворачивается, чтобы убраться подальше, как его внимание привлекает поднявшаяся из тени беседки дева. Он даже сначала ее не замечает. Как позже выясняется: потому что она все это время молчит. Звук ее голоса разительно контрастирует с писком безмозглых канареек в ее окружении. Он уверенный и слегка властный, притягательный своей томностью звучания даже с учетом явного раздражения. Она говорит именно то, о чем Локи размышляет секунду назад:

– Боги! Какие же вы все глупые! Сил моих нет вас слушать!

Он скалится, отмечая, какое впечатление производят на остальных девиц ее справедливые речи, и юркает следом за уходящей девой по извилистой тропинке. Ему не нужно идти быстро, чтобы догнать ее. Три мелких и резвых шага съедаются его одним. Так что у него остается достаточно времени, чтобы оценить ровную осанку, тонкие пальцы, плотно сжимающие ткань платья в явной взвинченности, изящные запястья и длинные шелковистые рыжие волосы, отблескивающие золотом на солнце. Он невольно зацикливается на мысли, что не прочь так же тщательно изучить ее личико. Дева останавливается в секторе сада с большим фонтаном и с выдохом садится на его каменный край. Что ж… на лицо эта ванийка тоже красива. Свет бличет в ее голубых глазах, а розовые поджатые губки и сведенные бровки выдают всю степень осуждения, вероятно, подруг. Интересно…

Локи встает чуть поодаль сзади нее и снимает невидимость. Он с наигранной обеспокоенностью интересуется:

– Что так расстроило столь прекрасную юную леди?

Она вздрагивает от неожиданности и резко поворачивается. Ясные глаза встречаются с его заинтригованными изумрудами. Она с кроткой улыбкой поправляет витую прядь и отвечает:

– Ничего, о чем стоило бы волноваться. Простите, но… – она подбирает правильные слова, чтобы его не обидеть, – я вас не знаю.

– О! – второпях вскидывает брови он и самым наглым образом лжет, глядя ей прямо в очи: – Это неудивительно. Я Лофт. Прибыл в Дом Ньорда только сегодня, чтобы сопроводить на смотрины свою сестру.

Дева как-то неуверенно хмыкает своим мыслям. И Локи задает новый вопрос:

– Вы тоже не в восторге от этого действа, леди… – Он ожидает ответа. И он его получает:

– Сигюн, – спохватившись, представляется она, поднимаясь на ноги и делая реверанс. Она слегка стыдливо приподнимает голову. – Прошу прощения, что не представилась сразу…

– Ничего страшного. Я вижу, что ваша голова заволочена тяжелыми мыслями. – Он садится рядом с тем местом, с которого только-только спрыгивает леди Сигюн, и жестом приглашает ее составить ему компанию. – Не хотите поделиться? Я умею слушать.

Сигюн неуверенно занимает свое прежнее место подле загадочного и притягательного незнакомца. Не то чтобы он совсем не вызывает доверия… Но что-то в нем есть такое, что поневоле заставляет насторожиться.

– Так что заставило вас так хмуриться? Неужели тоже смотрины?

– И да, и нет, – неопределенно отвечает она, отмечая в Лофте искреннюю заинтересованность.

Она секунду колеблется. И Локи милостиво дает ей эту секунду. Секунду, чтобы решить: а почему бы и нет? Никто, кроме него, все равно не разделит ее мыслей.

– Большинство из княжон, будущих на смотринах, полны предрассудков. Мне даже жаль царя Йотунхейма.

Локи открыто вздергивает брови. А вот это занятно.

– Жалеете йотуна?

– Йотун, ван… – она уклончиво скашивает взгляд, – в этом нет разницы. Этот брак – политический акт, и глупости здесь не место. А большинство из княжон именно глупы. Они, скорее, наложат на себя руки, чем будут нести свой долг жены. А это поставит царя Йотунхейма под удар. По вине Ванахейма. Я не хочу, чтобы кто-то столь легкомысленный представлял в союзе нашу сторону, – она спохватывается, смущенно улыбаясь. – Я говорю это, потому что большинство из них знаю! Не то чтобы я считала, что ваша сестра такая же…

– У вас не по годам здравые мысли, леди Сигюн, – отмечает Локи с каким-то затаенным восторгом. Вот такую женщину он себе хочет. Женщину, которая бы прекрасно понимала, где ее место. – Царю Йотунхейма премного повезет, если ему достанетесь вы. – Он уж об этом позаботится.

– К сожалению, я не участвую в смотринах, – натянуто улыбается Сигюн.

– Это… – в нем разливается глухое разочарование. Договор с Ньордом распространяется только сугубо на дев в рамках смотрин, – большое упущение. Пожалуй… – И это странно… – Вы замужем? Я не заметил на вас кольца.

– О!.. – она по инерции закрывает пустой безымянный палец ладонью. – Нет, просто… Как бы сказать… – она задумчиво переводит взгляд на Лофта. – Я… скорее… не участвую в них официально…

– То есть? – непонимающе хмурится Локи. Эта девушка все больше и больше поражает его воображение.

– Я дочь Ньорда…

Локи подавляет рвущуюся наружу ядовитую усмешку. Вот тебе и царь Ванахейма со своей честностью! Ни слова о незамужней дочери. Честные смотрины между знатью, да?

– …и отец запретил мне участвовать в смотринах. Но я на них все равно пойду! – горячо и смело заканчивает Сигюн с воинственным и довольным видом.

– Пойдете против воли отца?

– Это решение изначально несправедливо, – она пожимает плечами. – Так что да, пойду против воли отца, – она добавляет: – И если у царя Йотунхейма хватит ума, то он выберет меня!

Локи невольно теряет контроль, высвобождая лукавую улыбку. Леди Сигюн сама бросает ему вызов прямо в лицо. Сигюн… Неплохое имя для будущей царицы.

***

Локи встречает Тора в условленном месте и возглавляет шествие делегации жениха. А уже Ньорд встречает их у порога дворца с лживо-добродушной и приветливой улыбкой. Который Локи с радостью вторит. Никто из ванов и асов, кроме, пожалуй, одной маленькой непослушной девочки, даже понятия не имеет, какую пакость им готовит Бог Коварства. В конце концов, не стоит что-то утаивать от него с самого начала. Не стоит его раззадоривать. Локи пропускает большую часть болтовни Ньорда и Тора мимо ушей. Лишь зацепляясь за урывки отдаленного смысла, точно при диагональном чтении. Все, что ему сейчас нужно, – это выбрать Сигюн и убраться из царства ванов подальше.

– Что ж, – с наигранной (Локи как на белом листе читает в царе Ванахейма скорбную неуверенность) радушностью подытоживает Ньорд, приглашая жестом гостей в тронную залу, – как только вы изберете себе невесту, мы подпишем с вами нерушимый договор о союзе!

– Который будет действовать лишь до ее кончины, – специально напоминает Локи, наслаждаясь внезапной бледностью старца.

– Локи! – шикает на него Тор, но получает в ответ лишь пожатие плечами в стиле «я тут ни при чем».

– Да, – подтверждает царь Ванахейма. – До кончины. Конечно же…

Локи с усмешкой поправляет ворот меховой мантии. Не то чтобы он мерз в Йотунхейме. Или вообще это играло какую-то роль. Скорее он приобщается к таким вещам, как мех и кожаные перчатки, чтобы соответствовать образу. Царь Асгарда испокон тысячелетий облачается в золотые доспехи. Царь Ванахейма избирает для себя, напротив, самые легкие ткани для длинных платьев с обильной вышивкой. Царь Муспельхельма заковывает себя в железо. Царь Альвхейма выделяет изысканные шелка и множество серебряных украшений. Локи же избирает для себя мех, ассоциирующийся со спасением от холода. Мех и кожу, покрытые налетом инея.

– Надеюсь, вы, действительно, собрали всех, – он делает акцент именно на это слово, когда в конце зала, у самого трона, показывается линия пестрящих платьев, – дев из княжьих родов. Иначе мне придется расторгнуть с вами сделку. Будет весьма забавно для остальных миров узнать, что именно Ванахейм не умеет держать свое слово.

– Я понять никак не могу, – пихает его локтем Тор, – ты сорвать все хочешь или как?!

– Тор, будь умным братом, помолчи.

Ньорд хмурится в раздражении и заверяет, что не о чем беспокоиться. Но стоит ему приблизиться, как седовласая бровь внезапно дергается. И то, что он в полном ужасе, уже становится просто очевидно. Локи елейно улыбается, прекрасно понимая, что именно тому служит. Он расставляет руки в стороны. Он вещает:

– Не стоит так нервничать. Я просто шучу. Я нисколько не сомневаюсь в честности Ванахейма, – бросает насмешливый взгляд на брата Локи. – Давайте уже начнем. Чем быстрее это сделаем, тем быстрее закончим.

– Никаких быстрее, Локи! – фыркает Тор. – Ты приехал брать жену, а не лошадь. Тебе с ней всю жизнь жить. Знаешь ли, если не сойдетесь…

– Да-да-да, брат. Мне очень приятна твоя забота, – ерничает он и вдруг переходит на шепот: – Просто не лезь, Тор. Я знаю, что делаю.

– Ты что, опять какую-то пакость задумал?! Локи, ты за целый мир отвечаешь!..

– Да… – запоздало и совсем неуверенно говорит Ньорд, обращая внимание братьев на себя, – пожалуй, начнем…

Локи кривится в лице, бросая брату безмолвный посыл: «Посмотри. Этот старик явно не в своем уме». И получает ответ: «Выкинешь что-то – я тебе голову проломлю». Он закатывает глаза и оборачивается к будущему тестю:

– Не волнуйтесь так, царь. Я буду бережно обращаться с вашей подданной.

Он говорит это с неприкрытой лукавой усмешкой на губах, заставляя Тора нахмуриться, а дев перед собой сжаться. Всех, кроме одной. Одной, которая задерживает на нем полный чистого удивления и какого-то стыда взор, перед тем как опустить его в пол, как и остальные. Локи все бы отдал, чтобы знать, что вертится сейчас в ее голове. Он командует:

– Подняли головы!

Он становится перед самой первой девой, пристально всматриваясь в нее с взглядом оценщика. Медленно переходит ко второй, к третьей… Он упивается тем, сколько нервов высасывает из них одним даже непрямым зрительным контактом. Сигюн права. Они все, скорее наложат на себя руки, чем вытерпят его общество. Пусть даже сейчас он намеренно нацепляет на себя маску мерзавца. Локи становится прямо перед царевной. Он придирчиво окидывает ее с ног до головы. Дольше обычного. Останавливается на голубых глазах, застывших в ожидании. Он весело хмыкает и проходит дальше. За его спиной слышится облегченный вздох Ньорда, а в голубых глазах леди Сигюн застывает недоумение. Не дойдя до трех ваниек в конце колонны, Локи тормозит и приподнимает голову трясущейся блондинки за подбородок. Тогда, в беседке… Она кричит громче всех. Локи спрашивает:

– Как твое имя, милая?

– Вальв, – совсем глухо отвечает дева. Она вздрагивает, когда царь Йотунхейма нагибается к ее уху. Он шепчет:

– Знаешь, Вальв, ты слишком тупая, чтобы быть моей женой.

Он отстраняется, потешаясь над застывшим в шоке выражением лица, и, круто развернувшись, возвращается на место перед Сигюн. Его изумрудные глаза встречают ее голубые с саркастическим посланием: «Ну и как? У меня хватает ума?». Локи со сдержанной улыбкой спрашивает то, что уже и так знает:

– Как твое имя, милая?

– Сигюн, – звонко и четко отвечает она, как и подобает царице.

Он удовлетворительно хмыкает и простирает руку вперед в приглашающем жесте. И Сигюн несколько неуверенно, но вкладывает свою ладонь в его под разочарованный взор отца. Она опускает голову, мысленно прося у него прощения. И тут же слышит едва различимый шепот над ухом. Царь Йотунхейма приказывает ей:

– Не смей впредь опускать головы. Никогда!

Она это, непременно, запомнит.

– Я выбрал себе жену, дорогой Ньорд! – оглашает Локи, приобнимая Сигюн за талию и ловя одобрительный взгляд брата.

Тор чуть слышно бросает веселый упрек в его сторону:

– Показушник, – и громко спрашивает: – Чья она дочь?

– Моя… – холодно произносит царь Ванахейма, не спуская глаз с упорно отводящей взгляд дочери.

– Что, правда? – удивленно вскидывает брови Локи. – Не знал, что у вас есть незамужняя дочь! – нагло лжет он.

– Я тоже, кстати! – Сам не ведая того, играет точно по сценарию Тор.

– Какая удача!.. Кажется, у меня глаз, что надо…

А вот эта фраза заставляет Тора насторожиться. И чуть усмехнуться. Он глазами спрашивает у брата, утверждает очевидное: «Так вот, что за коварный план. Ты знал!» И получает ответ: «Естественно, знал!»

– Это верно… – брюзжит Ньорд. – Но, так как она царевна, придется добавить еще один пункт в нашу сделку.

– Какой еще пункт? – недоверчиво щурится Локи. Он переглядывается с насторожившимся Тором.

– Свадебный обряд. Он должен пройти и в Ванахейме тоже.

– Ах, это… – облегченно вздыхает он. – Конечно. Не вижу причин отказывать в вашей просьбе. Это даже куда лучше, – Локи улыбается, читая недоумение Ньорда. Он поясняет: – Ведь так брак будет заключен в двух мирах, а значит, сплотит Ванахейм и Йотунхейм еще теснее. Верно?

Ньорд сжимает ровные губы. Он фальшиво усмехается. Он говорит:

– Верно.

***

Локи вальяжно разваливается в глубоком кресле в одной из многочисленных беседок дворца. Он закидывает ногу на ногу и облокачивается о подлокотник. Задумчиво подпирает кулаком подбородок. Его пристальный изучающий взор обращен на будущую супругу. Сжавшуюся перед ним скорее от неверия в свое положение и внезапно приобретенный статус, чем от страха (хотя и он, бесспорно, присутствует). Маленькую. Хрупкую. Но смышленую и решительную. Что гораздо важнее. Куда важнее ее милого личика и статной фигурки, которые больше дополнительный бонус, чем основная часть. И не то чтобы Локи искал себе уродину.

– Я уже говорил тебе, – неопределенно начинает он, привлекая к себе бегающий полуопущенный взгляд, – не смей опускать голову.

– Простите… – Сигюн дергает головой в порыве вновь устремить глаза в пол, но вовремя останавливается.

Он одобрительно улыбается.

– Послушная девочка, – он делает паузу. – В наш первый разговор ты была такой бойкой… Что же случилось сейчас? Боишься меня?

– Нет, – протестует она, и Локи тут же выставляет напоказ ровные зубы.

Он выбрасывает ей в лицо насмешку:

– Лгунья!

– Просто… – она заминается, – мне немного стыдно за свои слова. Тогда. Около фонтана. Я не хотела вас оскорбить или как-то задеть…

– Это уже неважно, – отмахивается он.

– И вы оказываете… – она старается правильно подобрать слова, – определенный эффект.

– «Определенный эффект»? – Локи весело усмехается. Теперь это так называется. – Впору просто сказать, что я заставляю тебя чувствовать себя неуютно. Не стану говорить, что это пройдет. – Он резко нацепляет маску серьезности. Он говорит: – Я хотел бы кое-что прояснить. – Сигюн молча обращается к нему взглядом с повышенным вниманием. – Все, что мне нужно, – это то, чтобы ты стала моей царицей. Единственная причина, по которой я беру тебя в жены, – дабы ты выносила моего ребенка. Того, кто займет трон Йотунхейма после меня.

Она согласно кивает и говорит:

– Я понимаю.

– Это очередной политический брак, коих было тысячи до, – он вновь делает паузу и получает очередной кивок.

Сигюн говорит:

– Я знаю.

– Ни о какой любви между нами нет даже речи.

И снова кивок.

– Я жду от тебя лишь покорности, преданности и уважения.

– И я дам вам это.

– Прекрасно, – он возвращает на лицо довольную ухмылку. Он поднимается и протягивает руку. Локи делает ей предложение тоном дипломата, заключающего отличную сделку: – Будь моей. И я буду твоим навеки.

Его прямой тон заставляет у Сигюн внутри все свернуться клубочком. Но ведь она прекрасно знает заранее, на что идет, правда? Она заглядывает в изумрудные ожидающие глаза и видит в них сплошь ото всех выстроенные стены. Она слышит немного о нем, еще как о младшем царевиче из Асгарда. Жестоком Боге Коварства, у которого руки по локти в крови. Но тот мужчина, что перед ней, скорее, заслуживает сочувствия и поддержки, чем осуждения. Он ладит с братом, с которым прежде воевал. Хотя не исключено, что это одна из масок или иллюзия.

Сигюн говорит:

– Как прикажете.

Ее маленькая теплая ладонь тонет в его огромной и холодной. Холодной, несмотря на то, что он снимает кожаные инеистые перчатки. Локи помогает ей встать и двумя пальцами подцепляет миниатюрный подбородок. Он позволяет себе мысль, что эта девочка весьма, даже очень весьма красива.

Сигюн неожиданно проговаривает:

– Не примите за дерзость, но…

– «Но»? – он вздымает брови кверху.

– Я знаю… вы сказали, что между нами нет никакой любви… Но, может… хотя бы попытаемся ее построить?

Локи смотрит на нее пристально, с какой-то внезапной лукавой полуулыбкой. Ну конечно…

– Вы, женщины, не можете прожить без любви… – он хмыкает. Что это? Уловка? Попытка манипулировать им? – Что ж, почему бы и нет. Попробуй влюбить меня в себя. У тебя есть на это целая вечность.

Вечность бесполезных попыток.

***

Первое, что встречает Сигюн, стоит ей зайти в свои покои, – это хлесткая оплеуха от матери. Нертус гневно выплевывает:

– О чем ты думала?!

Этого стоило ожидать. Но это все равно ужасно режет ножом по сердцу. Хочется залиться оглушительными рыданиями. Только вот в голове со странной навязчивостью крутятся недавние слова царя Йотунхейма: «Не смей опускать голову».

– Посмотрите на нее! – повышает голос царица. – Ей даже не стыдно! Ты подставила своего отца и весь Ванахейм под удар!

– Я лишь исполнила свой долг, – поджимая губы, отвечает Сигюн, смотря прямо в глаза своей матери. – И ты прекрасно об этом знаешь. Никаких смотрин бы не было, скажи отец с самого начала, что у него есть незамужняя дочь. Правда в том, что я ничем не лучше и не хуже остальных девушек!

– Твой отец и я пытались тебя уберечь!

– От чего? От моего долга?

– От этого монстра! От жизни в бесплодных льдах в одиночестве!

Сигюн сдержано скашивает взор на цветущую вишню, видимую из окна. Она говорит про себя: «Мне он монстром не показался». А вслух:

– Неважно, кем ты его считаешь. Прежде всего, он царь Йотунхейма, заключающий политический брак с Ванахеймом. А я единственная незамужняя царевна, если ты не забыла. И я не собираюсь срамить свой мир, убегая от ответственности.

– Разговор окончен, – пресекает дальнейшие речи дочери Нертус. – Мы с отцом найдем решение проблемы, которую ты сотворила, – она горько хмыкает. – А пока из своих покоев ты не выйдешь.

***

Сигюн со вздохом перелистывает очередную страницу книги, прокручивая в голове слова матери. «Мы с отцом найдем решение проблемы, которую ты сотворила». Эта фраза не желает с ней расставаться. Гнетущее предчувствие снедает девичье нутро. Что-то подсказывает, что ничем хорошим это не закончится. И как бы еще хуже не вышло…

Внезапно створчатые двери растворяются, и в покои входит царица в сопровождении с десятка служанок. Сигюн недоверчиво интересуется:

– В чем дело?

Ее мать отвечает, что планы меняются. Какие планы? – для Сигюн все еще щекотливый вопрос. Нертус говорит:

– Молодец, – она делает акцент на упреке, – ты все-таки выйдешь замуж за царя Йотунхейма.

Подготовка к свадьбе остается для Сигюн не самым счастливым воспоминанием. Хотя бы потому, что ее мать смотрит лишь с неприкрытой озлобленностью и осуждением, а прислуга – с сочувствием и каким-то тайным злорадством. И Сигюн искренне не понимает, почему ее правильное (правильное же? – она уже сомневается) решение так неистово тяготит. Почему родной Ванахейм так неистово тяготит. Почему сейчас единственным, с кем хочется поделиться невзгодами, является царь Йотунхейма. Почему-то она уверена: он один на сто процентов понимает, что вообще происходит.

***

Утро перед церемонией начинается для Сигюн тщательными сборами. Облачением в лучшие ткани Ванахейма, лучшие украшения. Созданием прически из витых локонов, которую поистине можно назвать шедевром. Прислуга вплетает в рыжие пряди золотую диадему с тонкими цепочками, спускающимися по всей длине волос. Нертус с рвением надзирателя следит за всеми служанками, дабы не пропустить из виду ни единый момент. Не оставить ни единого изъяна. И Сигюн это немало так настораживает. Она чувствует, как вокруг нее – из парчи и каменьев, из золота – сплетается заговор, пока еще ей непонятный. Но точно направленный против царя Йотунхейма. И она в этом заговоре – главное, если не единственно важное звено.

Никто из родителей не заговаривает с ней и не дает ей благословляющего напутствия. Ни мать – во время приготовлений, ни отец – пока ведет ее по дорожке к будущему супругу под взорами тысячной толпы. И от этого в сердце занозой врезается обида. Она всегда была им верной и послушной дочерью. И что же теперь?..

– Выглядите воистину прекрасно, леди Сигюн, – с преувеличенной важностью шепчет ее без пяти минут муж с какой-то хитроватой полуулыбкой.

Она недоуменно скашивает на него взгляд, но благодарно кивает. Вкладывает свои руки в его, как подобает обычаю. Его потаенное озорное настроение переходит в неприкрыто изучающий взгляд. И от этого ей становится не по себе. Что?.. Что со вчерашнего дня изменилось?..

– Согласен.

Его властный голос заставляет Сигюн вздрогнуть и вернуться из забытья своих мыслей. Царь Йотунхейма чуть приподнимает бровь в немом насмешливом вопросе. Чувство накрывшего с головой стыда заставляет пропустить мимо ушей и свою клятву. Сигюн лишь отвечает своему отцу, когда его речь подходит к концу:

– Согласна.

И происходит первая ступень того самого, от мыслей о котором еще со вчерашнего вечера у нее трясутся поджилки. Царь Йотунхейма наклоняется к ней для церемониального поцелуя. Кладет чисто собственнически руки на ее талию и шею. Притягивает к себе. Его губы обжигают Сигюн огнем невиданных ранее ощущений. И где-то на периферии сознания она говорит себе: «Теплые…»

***

Бесконечный шквал волнения накрывает Сигюн все новыми и новыми волнами паники. Так что за трапезным столом ни крошки не лезет в горло. Все ее мысли крутятся только вокруг предстоящей брачной ночи. Они бросают молодую девушку в пучину липкого ужаса. Она даже целуется сегодня впервые. Что уж говорить о том, чтобы отдать себя и свое тело абсолютно незнакомому мужчине. На ее руку внезапно ложится холодная ладонь. Сигюн буквально подскакивает. Поднимая глаза, она встречается с насмешливыми изумрудами.

– Ты за весь вечер совсем не притронулась к еде, дорогая.

– Мне… не очень хочется есть.

Локи протяжно хмыкает, с лукавой улыбкой что-то про себя отмечая. Он говорит:

– В таком случае нам больше незачем здесь оставаться. Гостям мы уже вряд ли нужны… – Он скашивает взор на разбушевавшегося Тора. Даже свадьбу его умудрился превратить в балаган. Сиф на него нет!

Сигюн с затаенным страхом кивает. Ее взгляд вдруг натыкается на нетронутые яства на стороне мужа. Она говорит потрясенно и виновато, чуть понижая голос:

– Вы не должны были из-за меня…

– Как я могу наслаждаться пиршеством, когда мою дорогую супругу снедают волнения? – он вопросительно изгибает брови и получает в ответ смущенную неуверенную улыбку. Он сжимает миниатюрную руку в своей и говорит, поднимаясь из-за стола: – Идем.

***

Нертус вылавливает молодоженов на выходе из залы, заводя словесную вереницу о подготовке дочери к первой брачной ночи. Локи даже не хочет пытаться вдаваться во все эти женские детали и просто отпускает новоявленную жену, направляясь прямиком в отведенные им покои. И Сигюн явственно чувствует, наблюдая за удаляющейся широкой спиной, его откровенное недовольство. Она одновременно и благодарна матери за временную отсрочку, и насторожена ее действиями. Понимание того, что что-то нечисто, приходит практически сразу. Но она предпочитает отложить свои опасения до закрытых дверей своих прежних апартаментов. В которые Сигюн, вероятно, ступает последний раз. Ведь уже завтра с Ванахеймом придется навсегда распрощаться.

Стоит царицам разных миров скрыться за двойными дверьми, как Нертус хватает дочь и тащит ее силком в середину покоев. Подальше от тонких стен, у которых всегда и при любом раскладе есть уши. Сигюн не выдерживает и вырывается. Она возмущается:

– В чем дело, мама? Что ты задумала? – Какая подготовка к первой брачной ночи, если все уже было исполнено вчера?

Мать бросает на нее хмурый взгляд и всовывает ей в руки флакон.

– Мы с отцом хотели сделать все сами. Но у нас не вышло. Когда вы останетесь с Локи наедине, поднеси ему кубок с вином. Неважно как. Просто сделай. А это, – она указывает на склянку, – добавь так, чтобы он не заметил.

– Это что, яд?! – потрясенно округляет глаза Сигюн.

Она не может поверить, что ее родители помыслили опуститься так низко.