Текст книги "Невероятностные вероятности, или Новый путь (СИ)"

Автор книги: Чук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Глава первая, ознакомительная ==========

Хан Нуньен Сингх, в простонародье, а простонародье ныне окружало его везде, мрачно подумал захватчик – просто Хан, задумчиво обозревал мостик военного флагмана. Кирк со сломанными ребрами задумчиво пытался дышать, Скотти задумчиво пребывал без сознания, дочь адмирала задумчиво постанывала и, кажется, никак не могла понять, отчего к ней ещё не бегут медики. Сам адмирал Маркус задумчиво расплескался мозгом по мониторам.

Общая атмосфера задумчивости воцарилась на мостике оттого, что Энтерпрайз никак не желал выходить на связь. Вместо четкого и ясного сигнала, который должен был быть мгновенно отправлен и также мгновенно принят, на мониторе наблюдалась какая-то вакханалия.

Хан сам моделировал этот корабль и знал, черт побери – знал! – что здесь – ну уж здесь-то! – всё работает, как положено! Как положено самим Ханом! А сейчас он, чертов идеальный человек, не может заставить работать обычный – обычный, простейший! – узел связи! Этот треклятый узел уже был демонтирован и смонтирован обратно в спешном порядке, в не менее спешном порядке заменён на запасной, но работать отказывался наотрез. Теперь Хан мрачно и задумчиво сверлил злополучную железку фирменным взглядом «пади предо мною». Проблема была в том, что как раз упасть-то узел упал, да только теперь вообще не поднимался.

Зато ожили вспомогательные датчики, которые – как раз которые! – должны были молчать в тряпочку! Хан злобно дернулся, но проверил показания приборов. А потом дернулся опять, уже не так злобно, скорее удивленно: система сигнализировала, что на борту неизвестно каким образом материализовался ещё один пассажир!

Холодный разум заработал, отщелкивая варианты: телепортация невозможна – щиты активированы; самоубийственное торпедирование членами экипажа – тоже, не зря же он почти сразу отдал команду по кораблю – задраить всё! Все клювы, хоть воробьиные, хоть ястребиные! Да и не стал бы тот чопорный первый помощник идти на столь нелогичный и не оправдывающий себя риск! Шаттлы – ангар нового корабля не открывался ещё ни разу. Криокапсул, из которых теоретически мог кто-то выбраться, он в этом корабле проектировать не стал. А потому что хватит с него криокапсул!

Вывод напрашивался неутешительный – Хан попросту не знал, откуда мог взяться этот неведомый пассажир.

Дополнительный фактор, который поставил будущего властелина галактики в тупик – человек двигался будто наугад, выбирая направление движения, кажется, абсолютно произвольно: поворачивал то влево, то вправо, иногда останавливался, иногда шел назад – так не повел бы себя никто, хоть раз давший себе труд разобраться в ориентировании внутри космического корабля.

Заинтересовавшийся захватчик вывел изображение на монитор – всё равно узел связи до сих пор не пришел в себя, а любоваться на сознательно-бессознательных и унылых людей этого века не больно-то хотелось. Проекция сломала и без того хрупкие логические доводы и варианты: на экране шел, пыхтел, ворчал, изредка поворачивал назад человек в домашнем халате. С полотенцем.

А Хан уж думал, что двадцать четвертый век ничем не сможет его удивить, кроме проклятого нерабочего узла связи! Некоторое время диктатор просто наблюдал, не в силах подобрать какое-либо разумное объяснение происходящему. Разумное, рациональное, прагматичное – раз уж речь не идет о логике! И чем больше наблюдал, тем яснее осознавал, что если не «проводит» неведомо откуда и как возникшего на его корабле человека до мостика, то это развлечение грозит стать вечным.

Тяжко вздохнув, Хан стал отслеживать перемещения смешного и нелепого пришельца в халате, сверяясь с планами палуб по памяти, а с состоянием трижды проклятого узла связи – в непосредственном контакте с вышеупомянутым узлом. То есть сердитый Нуньен Сингх изредка шлепал по бокам блока, но существенных изменений этот самый крайний и самый действенный способ не приносил.

Поэтому великий – несомненно! – диктатор в будущем, в настоящем выполнял функции самого распоследнего диспетчера, энсина, связиста, или как это принято нынче называть?.. Проводил гостя до мостика. Через полкорабля. Под аккомпанемент унылых и задумчивых вздохов унылых и задумчивых офицеров Федерации на мостике. И одного не вздыхающего, но крепко пораскинувшего мозгами адмирала.

Однако и тут не обошлось без неожиданностей. Не со стороны этих предсказуемых жителей двадцать четвертого века, разумеется, а со стороны гостя. Хан задумался и открывал следующую на его пути дверь автоматически, почти не глядя на монитор, когда вдруг осознал, что этот чудаковатый пришелец замер на месте.

Губы его шевелились, но динамик пришлось выкрутить на максимум, чтобы расслышать, что ворчит этот невозможный человек:

– …видимо, я всё же попал к этим мышам, – стоило ли сомневаться, говорит он тоже что-то в высшей степени нелогичное. – И теперь они играют со мной в лабиринт… Эй, вы! – захватчик не ожидал такого агрессивного тона. – Я вас не боюсь! Можете сколько угодно теперь открывать двери впереди и закрывать позади, но я не желаю становиться частью эксперимента!

Хан только успел задуматься над аналогией с крысиным лабиринтом: пустые – пока пустые! – коридоры его корабля могли произвести и такое впечатление на неподготовленный разум, но следующая реплика опять свела на нет все его старания по упорядочиванию информации.

– Проклятые мыши! Я знаю, что вы наблюдаете за мной и шевелите своими противными хвостиками! Приглаживаете свою белую шерстку! Подергиваете розовыми носиками! Ах, какой смешной человечек, идёт, куда ему прикажут! – голос визитера сорвался. По-видимому, нервничал тут не только Хан. – Но! Я! Больше! Не играю в эти игры!

И как тут проводить аналогии? Если этот невозможный гость толкует о крысином лабиринте, относится, по-видимому, к людям, говорит по-английски, но на месте предполагаемых экспериментаторов видит самих мышей? Невозможный человек в халате тем временем сел прямо посреди коридора и принялся мрачно сверлить взглядом информационную панель двери. Меланхолично обмахиваясь полотенцем.

Хан осознал: какими бы нелепыми ему ни казались обвинения в том, будто он – мышь с розовым хвостиком и белой шерсткой, придется доказывать это лично. Что за сумасшедший дом! На всякий случай он ещё раз проверил горемычный узел связи и, уже предсказуемо не добившись никакого результата, обратился к решению других проблем.

Для начала – оглушил вот уже десять минут подозрительно копошащегося Кирка из того, что здесь громко называлось оружием. Оружие! Ха! Продвинутый электрошок! Во избежание неприятных сюрпризов оглушил и остальных живых космофлотцев – никогда не брезговал перестраховкой. Оттащил их во вспомогательное помещение, которое проектировал сам именно для таких целей, и вернулся к монитору.

Ничего не изменилось, разве что обладатель самого нетипичного снаряжения на свете выглядел теперь …сонным? Как, вот как, скажите на милость, можно засыпать посреди коридора военного флагмана, сидя там в халате и обмотав голову полотенцем?..

Полюбовавшись редким зрелищем – такое спокойствие перед лицом неизвестности! – Хан отправился знакомиться со странным пришельцем.

Гость успел пройти достаточно, до того как взбунтовался против чего бы он там ни взбунтовался, но Хану всё равно пришлось вполне себе долго идти до места встречи, периодически сверяясь по информационным панелям – не пошел ли гость ему навстречу.

Человек продолжал сидеть на том же месте, и пока Хан добрался до него, видимо, всё-таки уснул: вздрогнул от звука шагов, протер сонные глаза, растер всё лицо полотенцем, передернул и зябко повел плечами. А потом обратился непосредственно к Нуньену Сингху:

– О, друг, ты тоже попал в лабиринт этих проклятых мышей? – вопрос звучал абсолютно искренне, с неподдельным сочувствием, и захватчик поймал себя на том, что начинает симпатизировать пришельцу. Пусть и совершенно безумному. – Они хотели получить разгадку ответа на Главный вопрос о жизни, Вселенной и вообще Великого Думателя и отчего-то решили, что я могу им помочь… А как здесь оказался ты?

Хан опешил. Великий Думатель? Вопрос о жизни, Вселенной и вообще?.. Этот невозможный человек за полчаса, что пробыл на корабле, уже слишком много раз поставил идеального человека в тупик. Слишком много для того, чтобы не начать его заочно уважать. Впрочем, объект неослабевающего внимания Хана воспользовался заминкой по-своему:

– Кстати, не представился, друг. Меня зовут Артур Дент, я с Земли, – и протянул руку для пожатия, уловив же колебания великого диктатора заметно смутился, но продолжил. – Такой у нас обычай при знакомстве – жать друг другу руки, ну, верхние конечности… Ты меня понимаешь?..

Хан решительно справился с нахлынувшим опять недоумением – это постепенно становилось привычкой! – и протянул руку, чтобы поздороваться. Ладонь Артура была теплой и сухой, рукопожатие – твердым и уверенным. Что бы он там ни городил про мышей, думателей и вопросы, а впечатление производил приятное. По крайней мере, Хан – великий диктатор, непримиримый борец, расчетливый и равнодушный – захотел с Артуром познакомиться поближе. Поэтому представился:

– Меня зовут Хан Нуньен Сингх, и я тоже с Земли, хотя, возможно, это вас… – Артур страдальчески поморщился, и нынешний капитан военного флагмана тоже отчего-то перешел на «ты», – тебя удивит. О каких мышах ты всё время толкуешь?

– О белых, – последовал абсолютно искренний ответ.

К Хану вернулось чувство, будто он сходит с ума. Или попал в сумасшедший дом. Впрочем, Артур Дент заметно повеселел и даже уточнил:

– А что, здесь нет мышей? – растерянно покачавший головой Хан этим простым жестом привел его в совершенный восторг. – Ура! Я-то думал, что это новый способ узнать от меня, что значит сорок два!

Хан был абсолютно точно уверен, что сходит с ума. Прямо сейчас. Иначе как можно объяснить выражение «что значит сорок два»? В попытке вернуть пошатнувшееся мироздание на место неуверенно вымолвил:

– Сорок два – это просто число, как оно само по себе может что-то значить? – и наткнулся, будто на стену, на полный понимания взгляд.

– Ах, да, я же всё время забываю, что новости могут распространяться не так уж и быстро! А пока с Магратеи долетит весть… Тем более, что Думатель сейчас позабыт! Незаслуженно позабыт!

Так, нужно срочно придать беседе хоть видимость нормальности.

– Как ты здесь оказался, Артур? – тон растерявшегося Хана заметно потеплел, но сделать что-то с голосом он пока не мог. Да и не хотел.

– Шел, сигналил автостоп, меня подобрал президент Галактики на своем корабле, который он, кстати, украл! А потом мы путешествовали на невероятностной тяге! Ну и бросает же через эту невероятностную тягу, скажу я тебе! Да и вероятностный двигатель работает совершенно непредсказуемо! – Хан глубоко раскаивался, что вообще задал этот вопрос, но слушал и старался – очень старался! – что-то понять. Совершенный человек уже даже начал скучать по валяющимся в отключке, таким простым и предсказуемым жителям двадцать четвертого века. – Правда, меня ещё ни разу не выбрасывало куда-то на другой корабль, да ещё в одиночестве! Ты не знаешь, есть ли на этом корабле настоящий английский чай? А то на прошлом корабле была только какая-то непонятная жидкость вместо чая, и я уж усомнился – а люди ли они вообще? А потом оказалось, что не люди, по большей части, и всё встало на свои места!

Радостный Артур – похоже, он давно ни с кем не говорил, или говорил, но недружелюбно – уставился на Хана в ожидании. И Нуньен Сингх, гроза и ужас Галактики, чьи когти, фигурально выражаясь, копья, а зубы – мечи, радушно повел своего гостя в ближайший блок столовой.

– Хан… Какое необычное имя! Похоже на девчачье Ханна! А чем ты занимаешься, Хан? – дружелюбный Артур, казалось, действительно интересуется ответом. Будто ему не всё равно, о чем говорить.

Ещё через десяток шагов выжидательного вежливого молчания Хан понял, что да, интересуется, и да – не все равно. Пришлось отвечать. И ответ вышел вполне в стиле их беседы:

– Я захватываю миры. И мое имя вовсе не похоже на девчачье, Артур!

– А зачем тебе захватывать миры? – ему кажется, или этого невозможного мистера Дента и впрямь не удалось даже слегка удивить?

– А разве для этого нужна только одна причина? – Хан почувствовал, что снова обретает почву под ногами. И надежная дюралюминиевая палуба не имеет к этому никакого отношения.

– Ну, я бы понял, если бы ты хотел заставить всех пить чай в обязательном порядке ровно в пять по всегалактическим часам… – и после этих слов он ждет ответа. Наверное, внятного.

Хана спасло то, что они уже подошли к столовой и можно было отвлечь невозможного, нелепого, неправильного, непредсказуемого и восхитительного в своей непредсказуемости человека чаем.

========== Глава вторая, душещипательная ==========

Хан с неким отстраненным удовольствием наблюдал, как Артур Дент почти вожделенно приканчивает чашку синтезированного Эрл Грея. И довольно щурится. И причмокивает. И выглядит в своем халате на удивление органично. Для какой-нибудь совершенно сумасшедшей реальности – органично. Где-нибудь, где можно жить в норах или летать на невероятностной тяге. Но в интерьере стандартной столовой Артур выделялся просто дичайшим образом. Хотя пока – пока, пока, только пока! – и не из кого было выделяться. Впрочем, ни самого мистера Дента, ни чай, который он употреблял, это не волновало. Чай и мистер Дент наслаждались друг другом.

«Никогда не видел более очаровательного зрелища», – промелькнуло в голове захватчика. Впрочем, Нуньен Сингх тут же спохватился – это что, он только что применил слово «очаровательно» к чаевничавшему Артуру? Нужно срочно отвлечься. Срочно!

Не поднимаясь со своего места, Хан обратился к компьютерной сети – подключился через инфопанель стола. Это же его корабль, он сам создавал проекты – тут при должной сноровке и надлежащих полномочиях можно было получить необходимую информационную сводку хоть с элементарной дверной панели.

По жидкокристаллическому экрану побежали символы, захватчик, диктатор, проектировщик кораблей, а сейчас – просто радушный хозяин вывел изображение комнаты, в которой томились Кирк сотоварищи. Кирк сотоварищи предсказуемо – Хан облегченно выдохнул: хоть какая-то стабильность! – пришли в себя и старательно выламывали схемы, надеясь повредить что-то из узлов корабля, а может – и открыть дверь.

Проблема была в том, что даже отчаявшийся на тот момент диктатор сам проектировал этот корабль, предназначенный стать военным флагманом флота. Иначе говоря – под панелями той комнаты, куда он их поместил, прятались только муляжи, а по-настоящему важные узлы и системы дублировались не стандартные три, а предусмотрительные пять раз!

Однако, думал Хан, помрачнев, узлу связи это не помогло.

Артур, до того – да и сейчас! – невозмутимо прихлёбывавший чай из уже второй кружки – а быстро запомнил, приспособляемый! – счел нужным спросить:

– Ты же захватываешь миры, зачем тебе три, кажется, человека? – и никакой задней мысли, осуждения, двойного дна, тайной подоплеки. Мистер Дент интересуется и всё тут. Ни больше ни меньше.

– Они держали меня в плену, а их товарищи до сих пор удерживают в плену мою команду, – голос Хана опять стал ледяным, да и лицо явственно омрачилось. – Криокапсулы с моим экипажем вмонтированы в боеголовки и находятся на борту корабля вон того, самого активного, в желтой рубашке.

Ощущая, как ледяной ком в груди, забытый было за неурядицами с узлом связи и появлением Артура, опять набирает силу и разрастается до прежних, а то и до больших размеров, Хан скрестил руки и прикрыл глаза.

Напротив раздалось шевеление, шорох, шаги – надо же! Первый предсказуемый поступок, мистер Дент! Уходите-уходите, только куда же вы пойдёте?..

Ледяной ком стал ещё тяжелее. Хан по-прежнему не открывал глаз и даже постарался отключиться от окружающей действительности – а то, к чему совершенное создание евгеники прилагало усилия, неизменно удавалось! – так что теплый бок приземлившегося уже не напротив, а совсем рядом – вплотную! – Артура, стал совершенной неожиданностью для совершенного человека. Хан удивленно распахнул глаза и с неприкрытым любопытством уставился на своего гостя.

Артур невозмутимо поставил перед страшным и ужасным захватчиком вторую кружку с чаем, подвинул ближе свою и доброжелательно взглянул прямо в глаза:

– Ну, рассказывай! – всё такой же изумленный взгляд в ответ. – Ну, чего ты? Любая проблема решаема, если подумать над ней в две головы, да ещё под чашку восхитительного английского Эрл Грея! У президента Галактики, конечно, у одного было нужное количество голов – две, представляешь? – но ты на него совсем не похож, что несомненно к лучшему! – Артура передёрнуло, будто упомянутый президент чем-то ему очень не нравился.

В голове Хана сама собой возникла нелепая мысль: «А раз я не похож на того, кто ему не нравится, значит ли это, что я вполне симпатичен мистеру Денту?»

Впрочем, и эту мысль Нуньен Сингх постарался откинуть поскорее – ледяной ком она, конечно, подтапливала, но направление её немного настораживало. Чтобы не сказать, будто одинокого диктатора тут что-то пугало.

Артур тем временем перестал передёргиваться и продолжил:

– Да и чай он пить не умел, а тебя я могу обучить! Всякому уважающему себя властителю миров нужно какое-нибудь хобби! – мистер в халате опять улыбался. Нет, даже сиял. А потом, игнорируя вопросительный взгляд того, кто, фигурально выражаясь, пламя и смерть, набросил ему на плечи своё бесценное полотенце.

Хану сразу стало намного теплее. Может, дело было в чае, может – в полотенце или уютном присутствии Артура, но ледяной ком отступил, зато подступило желание посоветоваться с этим странным, восхитительным человеком, разделить бремя на двоих – раздробить его, расчленить, изорвать в клочья проклятую тревогу! – и перенести.

========== Глава третья, оптимистическая ==========

Хан рассказывал и рассказывал Артуру о сложившейся непростой ситуации: как его извлекли из криокапсулы, ставили опыты, всесторонне исследовали безупречное создание евгеники, а потом – шантажировали жизнями его людей, его экипажа, его семьи.

Артур слушал на удивление хорошо: не перебивал, не вставлял банальные и такие ненужные охи-вздохи, не пытался играть – уж что-что, а игру Хан определял мгновенно!

Но при этом Нуньен Сингх всей своей потрепанной шкурой, покрывшейся от пережитых невзгод, как казалось ему временами, твердой чешуей (и хотя Хан предпочитал видеть на себе другие цвета, чешуя упорно рисовалась красно-золотой), ощущал тепло и сочувствие: в потемневших глазах, во всей позе, в чашке этого странного чая и наброшенном, а потом – заботливо расправленном на плечах полотенце.

Хан говорил и говорил, иногда отпивал бодрящий и освежающий напиток, рассказывал о “сотрудничестве”, а вернее – о честном рабском, но качественном труде на проклятого адмирала Маркуса! Говорил о проектировании и строительстве этого флагмана, конструировании боеголовок, побеге и провокации, плене у Кирка – да-да, вон того, самого бодрого, в желтой рубашке, он сейчас как раз оторвал очередную панель и весьма эмоционально стенает – Кирка, оказавшегося единственным человеком этого времени, который имеет представление о чести и порядочности!

Артур слушал, изредка прикладываясь к чашке, поправляя махровый халат или молча сжимая плечо собеседника, не демонстрируя никаких признаков усталости, скуки и недовольства, даже остывший напиток мистер Дент оставил без внимания.

Хан в порыве взмахнул рукой, задел тонкостенную чашку – пролил свой недопитый чай и отчего-то ужасно расстроился по этому поводу. Тогда Артур всё же поднялся, хотел было реквизировать уютное и многофункциональное полотенце, но великий диктатор не дал, поэтому мистеру Денту пришлось обыскать стойку столовой, чтобы найти какую-никакую тряпицу. После гость, вызывающий столь странные – почти сверхъестественные! – доверие и симпатию, убрал непорядок и снова вернулся под бок с двумя свежими, исходящими паром чашками.

Прибранный стол и новая порция чая каким-то образом почти решили проблему плохого настроения, хотя и не упразднили – разумеется! – проблем более глобальных.

Это было до жути странно. Но, кажется – диктатор прислушался к себе со всем возможным тщанием – не опасно.

Ледяной ком плавился и таял от теплого присутствия Артура, сочувственного его внимания, от полотенца, чашки английского чая – да даже от самого вида уютного мистера Дента, поначалу так выбивающегося из привычных металлически-синих интерьеров, а теперь – просто притягивающего взгляд.

Ещё одна чашка Эрл Грея окончательно привела диктатора в чувство, согрела не только телесно, но и душевно, заставила забыть о чешуе – Хан больше не ощущал ни тщательно маскируемой до сего момента апатии, ни – впервые за долгие, безумно долгие годы одиночества и отчаяния – тяжести привычного ледяного кома в груди. Голова прояснилась, на душе полегчало, усталость будто вовсе исчезла.

Кажется, именно на этот эффект и рассчитывал невозможный мистер Дент:

– Ну вот, совсем другое дело! – всё такая же дружелюбная улыбка, только глаза теперь прояснились и будто засияли. – Я же говорил, что чашка чаю способна творить чудеса!

Хан возразил только из внезапно поднявшего голову озорства:

– Мы выпили по две чашки!

Артур заразительно засмеялся в ответ:

– Ну, будем считать, что это было дело на две чашки! – оперся на пушившееся полотенцем плечо захватчика миров. – Ситуация была слишком серьёзной, одной чашкой тут никак не обойтись! Больно уж ты всё запустил! – беззлобный тычок в бок.

Хан Нуньен Сингх сначала удивился, а потом удивился ещё больше и рассмеялся в ответ.

Артур, по-видимому, обладал не только внешностью и снаряжением подходящими сказочному персонажу, но и настоящими волшебными силами – Хана совершенно неожиданно осенила Идея!

========== Глава четвертая, двигательно активная ==========

– Знаешь, Артур, а ты бы мог мне помочь… – доброжелательное лицо обращается к Хану. – Но помощь эта может быть связана с риском и опасностью для жизни, так что если не захочешь связываться, я пойму.

Очень выразительное лицо: распахнувшиеся глаза, приподнятые брови, приоткрытый рот – просто иллюстрация к словарной статье “Удивление”.

– Ты говоришь о способе вытащить твою команду? – всё ещё удивление. Прямо-таки сквозит в каждом слове. Откажется. Точно откажется. И правильно сделает, он не воин, не сверхчеловек, и чего бы ради… – Конечно, разумеется, я согласен. Что от меня требуется?

***

Хан и – почему-то! – Артур материализовались на мостике военного флагмана. Команда буксировки совершенно опешила – и на Энтерпрайзе-то ещё не знали об их побеге, а уж отсюда тем более не могли ничего заметить! Впрочем, сориентировались быстро: через долю секунды слышен щелчок снятого с предохранителя фазера, Хан тратит эту секунду, чтобы швырнуть Артура за переборку, поэтому первый выстрел – на оглушение – обжигает правое плечо, диктатор прыгает с места – минус один! – бессознательное тело ближайшего офицера скользит по полу.

Их много тут, в командном центре – сердце корабля, зачем, спрашивается? Что за примитивный подход! Он не для того проектировал флагман, которым может управлять один человек, чтобы на мостике одновременно находилось столько бездельников!

Второй выстрел обжигает левый бок – близко к сердцу, мощность увеличена, догадались, наконец, что простым оглушением его не проймешь! Разворот, уклонение, удар – минус два! – снова уклонение, быстрый взгляд: ещё пятеро и Артур начинает шевелиться!

Рывок с места, упасть на колени, проскользить по полу, разогнуться и ударить – колено, пах, солнечное сплетение – минус три! Ощутимо плеснуло болью в правом плече – опять! – и под левой лопаткой – да мы начинаем целиться, смотрите-ка!

Хан не позволяет себе даже поморщиться, не то что замедлиться – снова рывок, снова удар, разворот, ещё удар – проклятый продвинутый электрошок отлетает, но офицер Федерации продолжает атаку врукопашную. Ош-шибка!.. Незадачливый офицер с головой, разбитой об консоль, по странному стечению обстоятельств оказавшейся приснопамятным узлом связи, чему Хан мимолетно удивляется, падает к ногам – даже взгляд “пади предо мною” применять не пришлось! – но этой заминкой пользуются товарищи отключившегося: три более мощных выстрела вновь обжигают тело и пробегают мгновенным разрядом по нервам.

“Ещё трое”, – бьется в висках вместе с болью: Хан даже слишком хорошо чувствует её после серии экспериментов над “этим совершенным созданием евгеники”. Ненависть и злоба помогают собраться – за переборку, оттуда ещё один взгляд на обстановку: оставшиеся офицеры засели за укрытиями и – проклятье! – Артур поднимается! Нужно срочно оттянуть внимание на себя!

Максимально неожиданный выход из укрытия: грудью вперед, без рывков и метаний – провоцирует два попадания – кажется, они договорились бить в одно место: ожог под сердцем обдирает болью снова и снова, вот только третий уже никуда не попадет! Хан дошел! Отчаявшийся звезднофлотец бьет Нуньена Сингха туда же, куда стреляли другие, вернее, пытается. Но скользнувший по ране приклад фазера всё же чертовски неприятен! Хан бьёт, уже не заботясь о соизмерении силы – мужчина отлетает далеко в коридор, будто кто-то дернул его оттуда на канатах.

Артур подымается, смешно пыхтя, но диктатору не до смеха – если оставшиеся офицеры обернутся, то пальнут в незадачливого автостопщика фазером на поражение, а этого Артур – хоть и восхитительный, а все же не сверхчеловек – пережить не сможет! Боль от ожогов и уже опасной раны под сердцем вынуждает разум идти на крайние меры: на мгновение Хан представляет себя покрытым той золотисто-красной чешуей, обманывая тело – ничто не сможет меня достать! Я огонь и смерть! – и снова устремляется вперед.

Хан распластывается в прыжке, главное – дотянуться до дальнего, этот офицер может успеть скрыться за переборку или улизнуть в коридор, чего ни в коем случае нельзя допустить! Нельзя дать возможность, дать сбыться вероятности оповещения, сигнала тревоги до сих пор нет, и такой расклад абсолютно устраивает беглого – в очередной раз! – диктатора. Ещё один выстрел лупит по нервам и обжигает ребра – Артур тихо ахает в своём углу – но поздно стрелять, Хан уже у цели! Сокрушительный удар в солнечное сплетение, добавить по ушам – какие же вы смелые все на одного, да ещё и с фазерами! – завершить серию по подставленной шее, обернуться и… застыть.

У временного командующего его, Хана, кораблем, оружие пострашнее здешнего электрошока: видимо, раздраконил один из местных боксов. И если офицер выстрелит по Нуньену Сингху из модели “Черная стрела”, целясь, разумеется, в жутковатую прожаренно-рваную дыру под сердцем, то этому самому Нуньен Сингху, фигурально выражаясь, хана. Энергетический жгут, который нанес бы серьёзные повреждения абсолютно здоровому Хану, мгновенно убьёт Хана измотанного, истощенного и раненого.

Хан чувствует – опять, опять! – одно неверное движение любой степени резкости, и жизнь его закончится здесь и сейчас. Момент неподвижности, зрительный контакт разрывать нельзя – если офицер Федерации, похоже, лейтенант, заподозрит хоть намек на движение – Хану не уйти живым.

Раны начинают ныть с новой силой, волны боли тянутся захлестнуть сознание, и Хан Нуньен Сингх понимает, что всё кончено: лейтенант уже жмёт на курок – из-за вывертов восприятия диктатор видит этот жест будто в замедленной съемке. Откуда-то из-за спины предприимчивого лейтенанта, с периферии, – пространства, мостика, сознания, самой жизни – доносится голос, обеспокоенный, тревожный, а потом взгляд затуманивается, и весь мир становится махровым, в бело-зеленую полоску, с сердечками…

========== Глава пятая, затейливая ==========

– Слушай меня, Артур, и слушай внимательно! – Хан уже почти жалеет, что вообще озвучил своё предложение, ведь это значит – опять, опять! – быть зависимым. Однако диктатор успокаивает себя тем, как теперь изменились условия: он сам выбрал человека, которому сможет довериться, вручить жизнь свою и своих людей.

***

Кирк самозабвенно ругается и осматривает комнатушку, в которой они оказались заперты: дверь одна, панели стенные сидят крепко – еле отодрали самые подозрительные на вид, гладкий, как на мостике, пол и люк в потолке, который почему-то открывать не хочется. Может быть потому, что чувство опасности, удача и опыт твердят в один голос: Не лезь! Там открытый космос!

Скотти всё ещё немного туго соображает, он в себя-то пришел не так давно, и обещается вычислить нужную панель! Лучший инженер он во флоте или кто? Кирк в такие разговоры не очень верит, но и вставлять свои замечания не спешит: Кэрол нужна надежда, что этот трехсотлетний психопат не убьет и их тоже, просто за компанию с её отцом.

Поэтому Джим подсаживается к девушке, приобнимает за плечи и тихо подбадривает: хотел бы Хан их убить – уже бы убил не один раз! Так что пока их жизням ничего не у…

Успокоительную реплику прерывает шелест открывшейся двери, офицеры вздрагивают и замирают – зачем к ним явился Хан, знать не особенно хочется, учитывая непредсказуемо-агрессивный характер последнего и полное отсутствие средств обороны под рукой.

Впрочем, слышен только голос захватчика, под сопровождение которого в камеру влетает нелепый и забавный человек в халате, тот самый, которого Джим разглядел мельком на проекции. Скотти отчего-то подбирается, хотя и старается этого не показать.

– Не надо больше кормить меня байками о белых мышах! – голос просто сочится ядом. – Я хочу знать, кто ты и как проник на мой корабль! Подумай над простыми ответами к этим несложным – элементарным! – вопросам! – и всё, дверь закрывается.

Человек тормозит в стену, не успевает – на нем что, тапки? – ударяется боком и медленно разворачивается лицом к Джиму. Гражданский испуган, ему больно и неуютно, он нервно мнет полотенце и обводит камеру загнанным взглядом – а чего можно было ожидать от неподготовленного домоседа после общения с Ханом?

Кирк поднимается, стараясь не делать резких движений: в таком состоянии слабонервный человек может ударить или потерять сознание с равной вероятностью. Джеймс Тиберий двигается медленно, поднимает руку ладонью вверх, здоровается вроде как:

– Привет, мы пока не представлены, но у нас общая проблема, а познакомиться с товарищем по несчастью – самая естественная в мире вещь! – невезучий пришелец смотрит на Кирка всё ещё настороженно, кажется, ему не понравилось общаться с людьми в этом парсеке. И учитывая, на кого он налетел первым, это подозрение и неприятие абсолютно понятно.