сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
— Смотря что ты подразумеваешь под таким, — откликнулась девушка.
— Ты знаешь, о чём я.
Бэкхён присел рядом и, спрятав руки в карманах куртки, нахохлился, будто замёрзший воробей.
— Ты понимаешь, что убиваешь меня?
Хани нервно сглотнула, но головы не повернула, продолжая с остервенением тереть котелок.
— С каждой гадостью, что я тебе говорю, я будто вгоняю себе в сердце ржавый гвоздь, — задумчиво говорил парень, не сводя взгляда с ледяной воды. — Я не хочу тебя обижать, просто уже не знаю, как показать тебе, что не люблю. Хани, ты очень хорошая девушка, но ведь сердцу не прикажешь!
— Бэк, замолчи, — взмолилась она, из последних сил удерживая слёзы.
— Послушай меня! — неожиданно вцепившись в холодные девичьи ладошки, Бэкхён заставил её посмотреть в свои глаза. — Я очень хочу быть твоим другом, но это всё, что я могу тебе предложить. Пожалуйста, оставь меня в покое и не разрушай то, что ещё можно спасти.
Хани, не выдержав пристального взгляда, опустила голову и закусила дрожащую губу. Она не могла дать ответ Бэкхёну, не могла обещать то, что не сможет выполнить. Её зависимость уже давно вышла из-под контроля, и Хани лишь плыла по течению, не в силах совладать с собственными желаниями и эмоциями.
— Это сложно, Бэк, — наконец всхлипнула она.
— Я понимаю, — кивнул брюнет. — Давай ты уволишься, м? Ты замечательный инженер и сейчас попросту растрачиваешь свой талант, подрабатывая на побегушках у Исина. К тому же, если не будешь видеть меня каждый день, то быстрее забудешь.
— Я не смогу тебя забыть! — выдернув ладони, Хани прижала их к зарёванному лицу и сжалась в комочек. – Бэк, ты… ты когда-нибудь любил? Вот так, что дышать невозможно, если её не увидишь? Что в голове всё перемешивается и ни одной нормальной мысли? Что можешь дышать, только когда уверен, что с ней всё в порядке? Возможно, это не любовь. Наверное, болезнь. Но разлюбить и забыть тебя — это то же самое, что спрыгнуть со скалы и разбиться вдребезги.
— Я бы очень хотел полюбить тебя, правда, — чужая рука легко коснулась спутанных волос и тут же исчезла. — Но не могу, прости.
Шумно шмыгнув носом, Хани поспешно стёрла дорожки слёз и, собрав посуду, бросилась прочь от ручья. Бэкхён так и остался сидеть на месте, задумчиво смотря ей вслед.
***
— Итак, наша задача на сегодня, — торжественно начал Сехун, расстелив перед собой карту, — спускаемся с этой скалы, затем идём по направлению к вершине. Где-то здесь устроим привал, а к ночи окажемся вот в этой точке. Всем понятно?
— Не стоило вчера так пить. Я прямо головы не чувствую, — пожаловался Исин, растирая виски.
— Предлагаешь всем посидеть и дождаться, когда тебя отпустит похмелье? — критично хмыкнул Сехун.
— Дай мне десять минут, и я буду в порядке!
— Сходи к ручью, освежись. Меня отпустило, — развалившись на пыльной земле, закурил Бэкхён.
Когда Исин скрылся за ближайшими скалами, Сехун внимательно посмотрел на зарёванную сестру и невозмутимого друга, мысленно решая, стоит ли ему вмешиваться в их непростые отношения, но брюнет его опередил, первым задав вопрос.
— Как твои родители? Маме стало лучше?
Парень невольно поморщился и провёл рукой по растрёпанным волосам. Когда год назад в его семье случилось несчастье, именно Бэкхён первым пришёл на помощь. Трудно поверить, но ему, какими-то неведомыми путями, удалось отправить в их городок вертолёт, который и забрал его маму на борт, чтобы доставить в лучшую столичную больницу.
Родители никогда не говорили Сехуну и Хани, что у мамы проблемы с сердцем. Она всегда улыбалась и радовалась жизни, постоянно была занята делом и никогда не унывала. Поэтому, когда у неё случился инфаркт и всё тело оказалось парализованным, Сехун и сам будто умер.
Он снял для родителей хорошую квартиру неподалёку от себя, а их домик у моря оказался заброшен и всеми забыт. Отец не отходил от матери, кочевал по извечному маршруту больница-дом, заметно постарел и виски покрыло сединой, но каждый раз неизменно улыбался и успокаивал сына.
— Всё в порядке, ты должен зарабатывать деньги, а о маме я сам позабочусь!
Он даже Хани не подпускал — не мог ещё кому-то доверить уход за женой, в одночасье ставшей инвалидом.
— Всё так же не разговаривает и тело плохо слушается, — глухо ответил Сехун, глядя на сцепленные в замок руки.
Бэкхён молча стряхнул пепел и сделал очередную затяжку. Хани же подсела поближе к брату и крепко обняла. Лишь она одна знала, как Сехун переживал после всего случившегося. Он даже И Ри долгое время ничего не говорил, чтобы не расстраивать. Просто уходил из дома, напивался, а затем заваливался к сестре и плакал до утра, что-то крича о том, что его мамы больше нет. Она не слышала его, не понимала, не узнавала. И он уже никогда не сможет услышать в ответ на «я люблю тебя, мама» тихое «я тоже люблю тебя, сынок». И Хани его понимала, как никто другой. Потому что давно, ещё в глубоком детстве, прошла через то же самое испытание. И она прекрасно знала, что это не забудется, вот только Сехуну об этом не говорила.
— Она поправится, вот увидишь, — успокаивающе шепнула на ухо брату и чмокнула в щёку.
— Эээ, меня не было всего пять минут, — подошёл к потухшему костру мокрый с ног до головы Исин.
Сехун торопливо тряхнул головой, отгоняя тягостные мысли, и шутливо толкнул друга.
— Ты в нём искупался?
— Нет, я поскользнулся и упал, — сконфуженно признался парень.
— Неувязок! — расхохотался Бэкхён, и его смех подхватил Сехун, хотя и звучал весьма фальшиво.
***
Хани невольно покрылась мурашками, когда узнала, что спускаться им придётся по той скале, на краю которой она стояла прошлой ночью. Пока парни прикрепляли верёвки и проверяли прочность узлов, девушка нервно ходила в стороне и пыталась успокоиться. Подняв взгляд к небу, по которому наворачивал круги растревоженный ястреб, оглашающий криками округу, она медленно выдохнула и сжала кулаки — справится!
— Все готовы? — высыпав на руки магнезию, поинтересовался Сехун.
— Да, — ответил нестройный хор голосов.
— Хани, хочешь пойти в паре со мной?
Услышав вопрос Бэкхёна, девушка не поверила своим ушам.
— Шутишь?
— От чего же? — пожал он плечами и прислонился к уху Хани. — Просто эти двое не принимают меня всерьёз, а я действительно хороший скалолаз! Давай ты составишь мне пару и они убедятся, что я действительно много стою!
Заглянув в тёмно-карие глаза Бэкхёна, девушка прочитала в них решительность и невиданную ранее серьёзность. Отказать Бэку? Разве это возможно?
— Хани, идёшь в паре со мной…
— Брат, я иду в паре с Бэком! — прервала Сехуна сестра.
На вершине повисло молчание, в течение которого вся четвёрка обменивалась настороженными взглядами.
— Это исключено! — наконец заявил брат.
— Я иду с ним! — сжала кулаки Хани.
— Это плохая идея!
— Да я в горах не первый день! Ничего с твоей сестрой не случится! — возмутился брюнет.
— Правильно, потому что если хоть один волосок с её головы упадёт — я тебя убью, понял? — Сехун легко толкнул друга в плечо и прицепил карабин к верёвке. — Начинаем спуск!
— Спасибо, — Бэк подмигнул Хани и смело сделал шаг назад.
Стоя рядом с Исином, ожидая сигнала, Хани думала о том, что спуски она ненавидит ещё больше подъёмов, хотя и расстояние до земли становится меньше с каждым прыжком. Девушка смотрела неотрывно на тёмную макушку Бэка, то появляющуюся, то исчезающую из виду, и услышав его крик, решительно кивнула головой.
Одновременно с Исином, они начали спускаться, скользя по верёвкам, протянутым их предшественниками. Хани, помня многочисленные наставления, вниз не смотрела, хотя страх и продолжал исправно кусать за пятки.
Когда над головой раздался шорох и в миллиметре от виска, пролетел камушек, она взвизгнула и резко пригнулась к скале.
— Тихо! — рыкнул Сехун и прислушался.
С вершины скалы упало ещё несколько камней, впрочем, никого не задевших, и через минуту всё успокоилось.
— Что это было? — крикнул Исин, щурясь на солнце.
— Небольшой обвал, — отозвался Сехун. — Продолжаем спуск!
Хани отточенными движениями отталкивалась от скалы, планомерно спускаясь вниз, и верёвка в её руках немного жглась от трения, оставляя небольшие вздутия мозолей на загрубевшей коже. Она слышала дыхание Бэкхёна в пяти метрах от себя и поражалась тонкости своего слуха. Хотя может дело было в Бэке, на которого она была настроена всеми фибрами чувствительной души?
— Ай! — воскликнула девушка, когда над головой раздался характерный треск.
— Что такое? — замер внизу Бэкхён, тоже почуяв неладное.
— Не знаю, — призналась Хани.
Брюнет вставил в расщелину закладку и прикрепил к ней верёвку, после чего обеспокоенно покосился на ушедших далеко вниз Сехуна и Исина.
— Проблемы? — замер Сехун.
— Что-то с верёвкой, кажется, — неуверенно произнёс Бэкхён.
— А по-моему, всё в порядке, — улыбнулась Хани. — Может, это не она трещала?
Сехун прикрыл глаза, лихорадочно ища оптимальное решение, а сестра тем временем в очередной раз оттолкнулась от скалы.
— Хани, стой! — задрав голову, заорал Бэк.
— Да всё с ней в порядке! — возмутилась она, решительно дёрнув верёвку.
Громкий треск — и туго натянутый до этого канат полетел вниз, увлекая за собой не прикреплённую ничем более девушку. Хани завизжала и зажмурилась, когда мир перевернулся вверх ногами и полетел в тартарары. Больно ударившись всем корпусом о скалу и на секунду отключившись, она рухнула на голову Бэка.
Когда же пришла в себя и открыла глаза, то взвыла от ужаса. Конец верёвки болтался где-то внизу, а сама она удерживалась от падения лишь благодаря помощи Бэкхёна, который крепко сжимал её руку. Сам парень висел вниз головой, и вся их хрупкая конструкция держалась на одной несчастной закладке, неплотно вставленной в расщелину.
— О, Господи! — где-то на заднем плане охнул Исин.
Сехун что-то кричал, но Хани его не слышала — она смотрела в широко распахнутые глаза Бэка и дрожала от страха. Их выпачканные в магнезии ладони были крепко сцеплены, но они оба знали, что это ненадолго.
— Возьми меня за вторую руку, — прошептала девушка.
— Я не могу. Я, кажется, выбил плечо, — признался брюнет, со страхом глядя на верёвку, объединившую их, будто пуповина.
Из расщелины, в которую была вставлена закладка, посыпались камушки, ясно давая понять, что она разрушается под тяжестью их веса.
— Попробуй зацепиться за скалу, — прохрипел Бэкхён.
— Хорошо!
Собрав в кулак силы, Хани содрала с пояса закладку и попыталась дотянуться до скалы.
— Раскачайся, — выдохнул Бэк, сцепив зубы от напряжения.
Девушка повернула голову и увидела, что Сехун и Исин торопливо поднимаются наверх, крича о том, что сбросят им верёвку. Согласно кивнув, Хани вновь потянулась к скале, но та мало того, что находилась слишком далеко, так ещё и не было ни одного участка, куда можно воткнуть закладку.
— Бэк, я не могу, — едва не плача, прошептала она.
— Я тоже, — признался Бэкхён.
Они оба понимали, что есть всего два выхода. Либо закладка вылетит и они оба упадут на землю; либо Бэк не удержит Хани и она упадёт, утянув за собой и его. Сехун и Исин, хоть и торопились, но до вершины им было далеко, а расщелина продолжала увеличиваться с каждой секундой.
Бэкхён попытался снять с пояса закладку, но выбитое плечо не слушалось его и отдавало тупой болью.
— Быстрее! — крикнула Хани, надрывая связки.
— Они не успеют, — глядя на закладку, прошептал Бэк.
— Мы не можем разбиться, — замотала головой девушка.
Бросив взгляд вниз, она разрыдалась с новой силой — земля была слишком далеко. Услышав шорох, вновь подняла голову и замерла — Бэк изловчился вытащить из кармана складной нож и держал острое лезвие у соединившей их верёвки.
— Нет, пожалуйста, — не веря своим глазам, прошептала Хани.
— Я не могу тебя больше держать, — слетело с искусанных губ Бэка.
— Пожалуйста! Они почти на вершине! — умоляла она.
— Хани, закладка не выдержит нас двоих!
— Ты не можешь этого сделать! Бэк, я умоляю тебя, не надо!
— Ты хочешь, чтобы мы оба погибли?
Их взгляды столкнулись, демонстрируя друг другу страх от осознания ситуации. Хани понимала, что Бэк прав, но ведь это жестоко – то, что он собирался сделать. И он не сможет так с ней поступить. Ведь она его любит!
— Нет, Бэк, не отпускай меня! — закричала она, когда лезвие вонзилось в верёвку.
— Прости, — выдохнул Бэкхён, широко распахнув полные слёз глаза.
Медленно, по одному, он начал расцеплять пальцы, а Хани продолжала смотреть на него и беззвучно плакать, всё ещё не веря тому, что происходит.
Когда пальцы Бэкхёна разжались, она полетела вниз — и страшно уже не было. Не было последнего крика и боли. Хани летела навстречу земле, не отрывая взгляда от повисшего на скале Бэкхёна, и понимала, что умерла в тот момент, когда он отпустил её ладонь.
========== Глава 7 ==========
Комментарий к Глава 7
для настроения рекомендую послушать SLEEPY.Ab – Darkness~
Сознание возвращалось мучительно медленно, по крохотным крупицам, принося вместе с волнами боли и жара тонкий писк незнакомых приборов.
С первой попытки у Хани не получилось открыть глаза. Она бы с удовольствием приподняла свои веки пальцами, вот только руки не слушались и будто задеревенели.
Наконец ей удалось разодрать ресницы и увидеть в клубах тумана белоснежный потолок с одиноко мерцающей люминесцентной лампой. Чтобы повернуть голову — сил уже не хватило. Тогда Хани хотела громко позвать по имени… Кого? Она не знала. Но кого-то близкого и родного, чтобы пришёл и успокоил. Объяснил, где она находится и почему так плохо. Взял за руку, которую она всё так же не чувствует. Коснулся тёплыми губами лба, согрел дыханием.
Вот только во рту — трубка, а язык будто присох к нёбу. Окончательно вымотанная Хани вновь закрыла глаза и провалилась в зыбкий, беспокойный сон.
***
— Почему она не открывает глаза, доктор?!
— Успокойтесь! Мы вкололи ей снотворное. Скоро ваша сестра очнётся!
— А она точно вышла из комы? Может, вам показалось?
— Молодой человек, возьмите себя в руки! Вместо того, чтобы истерить, лучше бы порадовались, что Хани пришла в себя! Её травмы были не совместимы с жизнью, а девочка всё равно выкарабкалась! Поразительное желание жить…
— Целый месяц… Целый грёбаный месяц она не открывала глаза!
— Сехун, может попросить медсестру принести воды?
Хани чуть нахмурила лоб, но глаз не открыла, продолжая слушать тихую беседу. Она пришла в себя внезапно и самочувствие было ещё отвратнее, чем в прошлый раз. Отчаянно цепляясь за обрывки услышанных фраз, девушка пыталась понять, где она и почему здесь оказалась. Её память обрывалась, почему-то, в салоне самолёта, летящего над океаном в сторону жаркой Мексики, а дальше пустота.
— У Хани был проломлен череп, сломаны три ребра, закрытые переломы ног, тяжёлая травма позвоночника, вывихи обеих рук. Не мудрено, что организм месяц находился в коме — ему было не под силу справиться с таким количеством травм…
Вспышка! Ещё одна! И ещё!
— Ты не можешь этого сделать! Бэк, я умоляю тебя, не надо!
— Ты хочешь, чтобы мы оба погибли?
Пронзённая воспоминанием, Хани резко распахнула ресницы и уставилась невидящим взором в потолок. Она вспомнила. Всё, до мелочей. Бэкхён. Верёвка. И удар.
— Хани, малышка, ты меня слышишь?!
В поле зрения возник всклокоченный, будто разом постаревший на десять лет Сехун. Если бы не оттаскивающая его за плечо женщина-врач, он точно раздавил бы сестру в объятиях. Вот только Хани не разделяла его восторга. Напротив, она готова была крикнуть в лицо доктора, что та нагло лжёт. Она не хочет жить! Она бы лучше навсегда осталась в той темноте, откуда нет выхода. Всё лучше, чем открывать глаза и понимать, что всё потеряно. И она потеряна.
Хани молча заплакала и закрыла глаза, не зная, как ещё попросить всех убраться из палаты, перед уходом отключив многочисленные трубки и аппараты.
***
Лишь оказавшись на больничной койке, Хани в полной мере осознала значение слова «депрессия». Она была чёрной и густой, будто гуашь. Пахла сырой землёй и перегноем. Окутывала, будто крепко сплетённая паутина, давила на и без того разломанную грудную клетку, замораживала.
У девушки не было сил на истерики или споры. Её дни проходили, как в тумане, один за другим. Серые, пустые и холодные. Она молчала, будто с возможностью ходить, потеряла умение разговаривать. Была всего лишь немым зрителем пьесы под названием «Моя жизнь».
