Текст книги "Приют Разбитых Сердец (СИ)"

Автор книги: Чёрный-чёрный Дом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

====== 1. Игорь/Вася ======

Игорь

Мы с другом не спеша идём в школу. Я специально захожу за ним пораньше – сижу на табуретке под вешалкой, смотрю, как он собирается. Вот он снимает домашнюю футболку и шорты, оставаясь в одних обтягивающих трусах. Он не признаёт ни боксеры, ни шорты, говорит, что они мешаются, и носит только слипы. Я наклоняюсь и выглядываю из-за дверного косяка, чтобы лучше видеть своего ненаглядного. У него стройное, но так хочется сказать тонкое, мускулистое тело. Не как у качков, а мы в качалку ходим, а как у нормальных спортивных пацанов. Я любуюсь игрой мышц под гладкой кожей. Он не спешит надевать рубашку, и я ему за это благодарен. Он наклоняется, натягивая носок, синие трусы ещё плотнее облегают идеальные ягодицы. Вместе с табуреткой я подаюсь вперёд, мечтая оказаться между ними. Табуретка выскальзывает из-под меня, и я с грохотом падаю на пол. Подскакивая на одной ноге, он разворачивается ко мне.

– И-и-игорь, – подражая Рожкову из «Уральских пельменей», тянет он. – Ты чего, уснул?

Он до конца натягивает носок и выпрямляется, а я ржу и готов упасть ещё сто тысяч раз, чтобы увидеть его нависшим надо мной в этих, как мне кажется, безумно обтягивающих трусах.

Он носит налево. «Это потому, что я левша», – сказал он, когда я отметил это наше различие. «Ну да, а я правша», – сказал я и сделал движение рукой, будто дрочу. «Так может, ты меня переучишь?» – выдал он, ухмыляясь. Был ли это намёк или только моё несбыточное желание, но тогда в раздевалку зашли другие пацаны, и я ничего не ответил, а потом постеснялся вновь об этом заговорить.

Он переступает через меня одной ногой.

– Куда?! Я же больше не вырасту! – воплю я и хватаю его за голени, чтобы он не перенёс вторую ногу.

Он наклоняется и поднимает табуретку. Вид снизу открывается чудесный!

– Пусти, детсадовец, не буду я через тебя переступать.

– Переступи обратно.

Я отпускаю его ноги, и он разворачивается ко мне, меняя их местами. А я-то думал, что лучшего вида быть уже не может.

– Кончай ржать, конь тыгыдымский, – говорит он и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться.

Я хватаюсь за неё и сажусь. Вожделенный объект моих мечтаний в пяти сантиметрах от моего лица, за тонкой тканью. Я чувствую запах хозяйственного мыла, но мне чудится совсем иной аромат – аромат разврата. Может, качнуться вперёд и невзначай прижаться к этому бугорку губами? Но вместо этого я делаю коварное выражение лица и тянусь вперёд руками, будто собираюсь спустить с него трусы.

– Ням-ням, – говорю я, облизываясь.

Он толкает меня пальцами в лоб и с высокомерной миной шагает назад в свою комнату.

– Ты не знаешь, где мой второй носок? – спрашивает он, опускается на четвереньки и, оттопыривая зад, заглядывает под кровать.

– Я тебе кто – мама?! – возмущаюсь я, а сам думаю, знай я всё наперед, зашвырнул бы носок в самый дальний угол, чтобы он подольше так постоял.

– Почему мама? – удивляется он. – Жена!

От негодования я даже не знаю, что ответить, а он тянется дальше под кровать, и его спина выгибается ещё сильнее. Мне почти физически больно смотреть эту эротику. Будь я персонажем аниме, у меня бы кровь уже не только из носа хлестала, но и из ушей.

Радостный и красный, он вылезает из-под кровати, садится и натягивает второй носок. Для меня же это простое действие растягивается, как в замедленной съёмке. Вот он задирает ногу, шевелит пальцами, стряхивает ладонью с подошвы пыль, внутренний край трусов отходит от тела, открывая бледную кожу, задирается, и я вижу – Господи, спасибо! – его яички и кра… Он опускает ногу. Я издаю стон. Он поднимает взгляд, а я принимаюсь потирать коленку, якобы ушибленную при падении.

И вот мы не спеша идём в школу. Я смотрю на него немного снизу вверх. В прошлом году мы были одного роста, а в этом он меня обогнал на полголовы, а то и больше, всё-таки он почти на год меня старше и гораздо сильнее. Он родился в феврале, а я в декабре, но мы учимся в одном классе и сидим за одной партой. Над верхней губой у него усы или, лучше сказать, намёк на усы, но он уже бреется раз в пару недель, а усы отращивает, как я бороду. Мне бриться лень, и вообще, я так взрослее выгляжу, мужественнее, и попрошу не ржать!

Не умею я описывать лица. Он брюнет, зовут его Вася. Ха-а! Стрижка короткая, брови чуть изогнутые, глаза карие – задумчиво-печальные или спокойные, а когда смотрит на меня, то чаще надменные и ехидные. Но мне кажется, что это защита, на самом деле он боится, боится показаться ласковым. О Боже, меня снова в фантазии заносит. Нос, обычный нос, губы… Как бы я хотел прикоснуться к ним своими. Прямо здесь, прямо сейчас – на улице, среди спешащих в школу учеников и прохожих.

Прижать его лицом к забору, расстегнуть ремень, спустить штаны, сорвать издевательские трусы, впиться пальцами в упругие, брызжущие соком юности ягодицы, раздвинуть и засадить на всю катушку. И трахать, звонко хлопаясь животом об ягодицы.

А все пусть смотрят на нас, и одноклассники – девчонки и пацаны, мне будет всё равно, что они подумают. Я буду наслаждаться их взглядами, тем, что они видят и знают. Учителя тоже пусть смотрят, и директор, и даже мама с батей, который меня потом убьёт с соответствующими словами: «Я тебя породил, я тебя, пидораса, и убью!» И даже бабушка с дедушкой пусть смотрят, извращаться так извращаться!

Да, я не скрываю, что я гей и что люблю и вожделею своего лучшего друга! Во всяком случае от себя не скрываю, иначе бы давно умом тронулся. А Бог… Бог и без моего разрешения всё видит и знает. Ведь он сам меня таким создал.

Под их взглядами мне будет стыдно, так ужасно и сладко стыдно, что я наконец-то не выдержу и…

– Чего уставился? – спросил Вася. – У меня что, сопля из носа свисает?

– Чёрт! – выдохнул я.

А про себя добавил: «А ведь уже почти кончил!»

Вася

– Чёрт! – разочарованно выдохнуло белобрысое существо с цыплячьим пухом на щеках, гордо именуемым бородой, и сморщило свой вздёрнутый носик, усыпанный по весне веснушками, а ещё мгновение назад оно по-идиотски пялилось на меня с приоткрытым ртом, только что слюна с подбородка не капала.

Потом оно сделало важный вид и, независимо оттопырив локти, зашагало вперёд – оно, как всегда, хотело выглядеть большим и взрослым. А я смотрел ему вслед с неизменным желанием прибить, чтобы зря не мучилось. Все звери в лесу передохнут, если он когда-нибудь всё-таки повзрослеет.

Этот его цыплячий пух! И ведь не стыдно так в школу ходить! Столько раз предлагал сбрить, а он ни в какую и со словами «чем же я тогда тебя щекотать буду?» и правда лез щекотать.

Или этот его взгляд искоса. Я его ещё с садика помню! Игорь вечно увязывался за мной в туалет, пристраивался рядом и косился на мой писюн, на то, как я ссу. И так всегда: списывая на уроке, в раздевалке, после тренировки, представляю, что было бы в душе, пусти я его к себе мыться сразу вдвоём. Нет уж, пусть скребётся под дверью, говоря, что я только себе хуже делаю, потому что теперь мне придётся его ждать. И с чего он взял, что я буду его ждать?

Мало того, он и в школе поначалу за мной увязывался, стоило мне поднять руку и попроситься выйти. Дошло до того, что не только пацаны, но и учителя стали над нами подшучивать, называя сладкой парочкой. Пришлось научиться терпеть до перемены. Но однажды я понял, что не дотяну, и поднял руку. А эта прилипчивая зараза засобиралась вслед за мной, тогда я сказал: «Пойдёшь следом, и я от тебя отсяду, – и, чтоб уж добить наверняка, добавил: – к Ире». Он знал, что я ей нравлюсь.

Почему?! Почему я не догадался сказать этого раньше?! Ведь оказалось, что это золотая жила безграничной власти над ним. Теперь он делал всё, что я говорил, а начинал артачиться – я спрашивал: «Хочешь сидеть один?» – и он тут же сдавался, начинал ластиться, как нашкодивший, но очень милый котёнок. И я милостиво принимал его, позволяя пригреться под боком.

Когда я видел его таким умиротворённым, расслабленным, мне действительно хотелось его погладить по мягким растрёпанным волосам, по тонким рукам, на которых, сколько бы он штангу ни таскал, так ничего толком и не нарастало, по тощей спине, пересчитывая пальцами хрупкие рёбрышки и позвонки.

И в то же время вместе с этой естественной нежностью что-то тёмное поднималось во мне, подначивая схватить, перевернуть на живот, заломить за спину руки, сорвать одежду, трусы и…

То, что мне виделось дальше, я заталкивал, запихивал ногами в ту мерзкую тьму, из которой оно появлялось. Но это в реальности, а в сновидениях я не останавливался, овладевая им грубо и безжалостно, наслаждаясь его криками боли и мольбами о пощаде, страданием в блестящих от слёз небесно-голубых глазах, безнадёжными попытками освободиться, что лишь сильнее разжигали в груди пожирающий меня дьявольский огонь похоти.

И когда после такой ночи я видел эти блестящие, но уже не от слёз, а от весёлого задора родные глаза, я, проклиная себя, был с ним невыносимо холоден и склочен. Его весёлый задор сходил на нет, он грустнел и жаловался, что я опять встал не с той ноги и что вредно быть таким угрюмым.

А каким мне быть, когда просыпаешься с полными спермы трусами и помнишь то упоительное тёмное наслаждение, с которым яростно насиловал и кончал в него? Его горячее измученное тело, скользкое и влажное от спермы нутро, которое не хочется покидать, а хочется погрузиться в него ещё глубже пульсирующим после оргазма членом и ощутить, как мышцы ануса плотно обхватывают его, будто тоже не желая отпускать.

Не знаю, почему мне это снилось, ведь я не гей, на парней не кидаюсь и порнуху предпочитаю с девчонками, но это сладко-прилипчивое, вечно ржущее и беззаботно-весёлое существо как-то проникло в мою душу, и я не знаю, как его оттуда вытравить. Да и хочу ли я этого на самом деле?

И сейчас он с независимым видом уходил вперёд, и мне не оставалось ничего иного, как пойти следом.

Комментарий к 1. Игорь/Вася Прообразы героев.

Илья, Вася, Игорь – https://pp.userapi.com/c621706/v621706715/35dbd/hDtGrvRuXt4.jpg

Игорь и Вася:

https://pp.userapi.com/c621706/v621706715/35daf/m1dp8JM43pc.jpg

https://pp.userapi.com/c621706/v621706715/35dc4/aS_-Aepr0WE.jpg

https://pp.userapi.com/c621706/v621706715/35dcb/kB-DBesJfKo.jpg

https://pp.userapi.com/c841623/v841623715/3d7ee/dg8fdp6BtYE.jpg

Илья:

https://pp.userapi.com/c841623/v841623715/3d7fc/XjuGzYyn3wQ.jpg

https://pp.userapi.com/c841623/v841623715/3d7f5/LBNhzAJBxDw.jpg

====== 2. Это бомба! ======

Игорь

Заходим в наш класс (кабинет истории), а Надежда Петровна объявляет:

– Оставляйте рюкзаки и выходите к автобусу, поедете с Константином Георгиевичем в больницу анализы для военкомата сдавать.

– И военрук с нами сдавать будет? – интересуется Серёгин.

– Дима, ты бы своим острым язычком в другом месте так работал, – отвечает классная, вызывая в классе не до конца задушенные смешки.

Дабы не усугублять ситуацию, Серёгин не уточняет, что та имела в виду, но она сама проясняет:

– Я про твою письменную работу на прошлом уроке, а не про то, о чём ты подумал. Всё, идите грузитесь, кому надо подготовиться, можете попить водички из кулера, – добавляет она, ехидно улыбаясь.

Я, чтобы всех опередить, кидаюсь к кулеру, но оказывается, что, кроме меня, воду пить никто не захотел. Размышляя об этом, приканчиваю третий стаканчик.

– Тёмников, умоляю, остановись, у Константина Георгиевича нет спасательных кругов на тот случай, если ты не дотерпишь и запрудишь автобус.

– Всё, последний, – обещаю я, качая скрипучую помпу.

– Нам тогда не круги, а акваланги понадобятся.

– Серёгин, ты ещё здесь?

– А зачем нам вообще ехать, вон Игорь за всех сдаст.

– Ещё слово, и я тебя действительно оставлю – писать контрольную, а анализы пойдёшь сдавать в свободное от учёбы время.

Дима молча вскидывает руки и, пятясь, выходит из класса, я вслед за ним, провожаемый насмешливыми взглядами девчонок.

После девятого класса мы – парни – остались в меньшинстве. Их дюжина, а нас в два раза меньше. Илья нас так и называет – великолепная шестерка. Ха-ха!

Мы садимся в школьный автобус, занимая два последних ряда кресел.

– Можете не забиваться по углам, я вас к доске вызывать не буду, – говорит, заходя вслед за нами, военрук.

– А мы что, одни поедем? – интересуется Дима.

– А тебе ещё кто-то нужен, сам не справишься?

Все ржут.

– А другие классы?

– Не завидую я твоей будущей жене, Серёгин, вечно ты чем-то недоволен. Везут, как барина, а ему всё не так.

– Да я чё, я ничё.

– Вот и сиди смирненько.

Двери закрываются, и мы отъезжаем.

К нам с Васей подсаживается Илья, и я оказываюсь зажат между ними, как мышь в мышеловке.

– Тёмка (в связи с фамилией меня в школе чаще зовут Тёмой, чем Игорем, я не возражаю, а если бы и возражал, что бы это изменило?), сегодня твой счастливый день, рассказывай анекдот.

Илья – гордость школы, идёт на золотую медаль, победитель всевозможных олимпиад, капитан школьной команды КВН, любимец учителей и учениц, красавец спортсмен с гривой вьющихся каштановых волос и белозубой улыбкой. Да, таким он видится всем, кто ни попадался в его цепкие лапы, потому что те, кто попадался, узнавали его с другой стороны. Одним словом, он демон. И в первую очередь он персональный демон своей мамы – директора нашей школы.

У него многотысячная группа ВКонтакте – «Звёзды» 5 школы онлайн. Двоякий смысл взятых в кавычки звёзд он объясняет тем, что так называется школьная команда КВН. Но мама ему не верит, видимо, из-за содержания группы.

Анекдоты – одна из постоянных рубрик. Публикуется анекдот, всегда на грани приличий, а ниже фото трёх ребят. Перед тем, как их сфотографировать, он предлагает им сделать самую смешную, страшную или тупую физиономию. Результат всегда сногсшибательный. И голосованием надо угадать, кто же из них рассказал анекдот.

Съёмки обычно ведутся на большой перемене, отчего возле нашего класса постоянно выстраивается целая очередь мелкоты, корчащей друг другу рожи в ожидании своего лучезарного божества и начала кастинга. А в конце недели устраивается голосование по выбору «Звезды» недели в трёх номинациях: самый ржачный, самый страшный и самый отбитый ученик. Победитель получает в подарок какую-нибудь хрень, очень ценную на тот момент в нашей среде: жетоны, карточки с супергероями, значки, магические перстни, кулоны на цепочках. Я сам мечтал заполучить массивный кулон с мордой волка, как у Ведьмака, но пару недель назад его выбрал какой-то пятиклашка, и теперь всё… Пиратский сундучок с этими сокровищами стоит у нас в классе, под замком. Выбор победителем сокровища – отдельное представление, фото счастливого призёра также публикуется, но уже в альбоме с названием «До и после». Роль «до» играет фото с рожицей, а «после» – радостное с призом.

Не меньшей популярностью пользуются видеоопросы. Вопросы он задаёт ребятам одни, а, монтируя, подставляет совсем другие. Например, он просил пацанов назвать самых страшных кинозлодеев, а на видео вместо этого подставлял вопрос: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, кто твой герой и пример для подражания?» И маленький мальчик, еле выговаривая, заявлял: «Ганнибал Лектер». И каждый раз он умудряется придумать что-то новое, остроумное и смешное.

В минуты просветления он снимает действительно интересные и трогательные интервью с названием «Наш Герой», в которых ребята рассказывают о своей жизни, семье и увлечениях. Также выкладывает спектакли, игры КВН или репортажи с интересных школьных событий.

И всё бы ничего, но периодически демон захватывает власть, и в сеть попадают кадры, от которых у учителей и родителей встают дыбом волосы и разгорается очередной школьный скандал. Например, залитый мочой из протекающего унитаза туалет с идущим по луже на цыпочках пацаном и подписью: «И зачем мы носим сменку?» Или пацан со спущенными штанами заглядывает в пустой держатель туалетной бумаги, и подпись: «У тебя что, майка короткая?» Или горка котлет в столовой, а на ней две жирные мухи, и подпись: «Мухи отдельно, котлеты отдельно?» А последний скандал разразился из-за такой фотки. На снимке видны красивые девичьи ножки и рука парня, сдвинувшая подол юбки настолько, что видны кружевные трусики и спрятанные шпоры, а ниже подпись: «Дашь… списать?»

Прилетает Илье за это от матери хорошо, он удаляет скандальное фото, и все замирают в ожидании, что он ещё выкинет. Если бы при этом он не оставался золотым мальчиком, мама бы его тоже, наверное, вряд ли спасала. У него целая агентурная сеть, и не только в нашей школе, потому что периодически он постит фото и слухи из других школ, чем выводит шумиху на новый уровень.

– Зачем, зачем ты это делаешь, зачем превращаешь такую хорошую идею в какую-то жёлтую прессу?

– Надо же как-то расширять аудиторию, поднимать рейтинги.

– У тебя есть замечательные рассказы о школьной жизни.

– Это они для тебя замечательные, а для нас скучные.

– Ещё одна такая выходка, и пеняй на себя, я тебя отмазывать больше не буду!

– Меня, может, и нет, а себя – да.

– Вон, паршивец!

И сегодня без очереди я выбран как рассказчик анекдота! Это невиданная честь, но именно это меня немного настораживает, но, отбросив сомнения, я пытаюсь вспомнить, что смешного читал за последнее время.

– О, есть! – восклицаю я, глянув на какого-то по-особенному мрачного Васю. – Анекдот! «Вася, если бы тебе предложили трахнуть Иру один раз, а Петю два раза, что бы ты выбрал?» – «Hy, – задумался Вася и почесал в затылке, – Ира – это, конечно, Ира, но два раза!»

Я ржу, пихая Васю в бок. Тот злобно на меня зыркает. Я гляжу на Илью. Тот, улыбаясь уголком рта, замечает:

– Я, конечно, всё понимаю, но на месте Пети ведь должен был быть Тёма? – Вася отвернулся к окну, но я вижу в отражении еле сдерживаемую улыбку. – И вообще, если я такое опубликую, мама меня точно прибьёт. Давай другой. Тадым! Тёма, дубль два.

– Ладно, так, детский анекдот… Ага! Приходит Буратино к папе Карло и говорит: «Папа, я люблю Пьеро». – «Ну, и как?» – спрашивает папа Карло. – «Как, как? Дырочку мне в жопе просверли!»

Я ржу как конь.

– Эй, Буратины, – кричит военрук, – вы за языками-то своими следите, а то я хоть и не Паустовский, но сумею вам быстро и красиво рассказать, кому и где какие дырочки положены.

Мы шухаримся и затихаем.

– Тёма, – ласково и проникновенно произносит Илья, обнимая меня за плечи, – мне не столько страшно, что ты сам как Буратино, в смысле дуб дубом, и что первоклашки рассказывают анекдоты гораздо веселее твоих, но тут, конечно, ничего не поделаешь, тебе до них ещё взрослеть и взрослеть; страшно то, что все они у тебя на одну тему. Вполне определённую. Понимаешь, о чём я? – И он хлопает меня по плечу.

Я обижаюсь и, выпятив губу, набираю воздуха, чтобы тоже сказать ему что-нибудь эдакое, но он меня опережает.

– Тём, ну пойдём ко мне в команду, я тебе такие роли напишу, закачаешься! У тебя ведь готовый типаж, даже играть ничего не надо. Пойдём, а?

Я чувствую, что Васькин локоть, упирающийся мне в рёбра, стал каким-то острым и колючим.

Я сжимаю ладонь и только тут понимаю, что она давно лежит у Васи на бедре, и не просто на бедре, а почти съехала внутрь между ног. Я делаю движение, чтобы её освободить, но Вася мягко прижимает мои пальцы другой ногой, сам же, не подавая вида, продолжает глазеть в окно.

Я ощущаю в груди очень странное и приятное чувство, я бы назвал его преданностью. И, улыбнувшись, я говорю:

– Нет, не надо мне ничего, никаких ролей, мне и так хорошо.

Что-то злобное и жестокое мелькает в лице Ильи, так что я даже немного трушу, но он тут же берёт себя в руки, вновь хлопает меня по плечу и, отсаживаясь, произносит:

– Ну, как хочешь…

Вася

– Как хочешь… – будто эхом отозвались в сознании слова Ильи, а рука Игоря по-прежнему была зажата между моих ног, и он больше не делал попыток извлечь её, а лишь сел вполоборота, чтобы никто этого не заметил.

Да никому и дела до нас не было, пацаны о чём-то болтали друг с другом, а мне было приятно чувствовать тепло его ладони. Автобус ритмично покачивался, его запястье так же ритмично надавливало на мой член, обтянутый брюками. Он, как и положено, наливался кровью. Я был уверен, что Игорь тоже это чувствует, но никто из нас не проронил ни слова, не предпринял попытки что-то изменить. Знание и понимание этого задевало в душе озабоченные запретные струнки, отчего я только сильнее возбуждался. Друг прилюдно лапал мой член, нас видели и не видели одновременно, это примерно как дрочить в воде, купаясь на общественном пляже. Народ смотрит на тебя, ты пялишься на них, но они-то не знают, чем ты под водой занят. Хотя сам я так, конечно, не делаю, это всё Игорь своими извратными идеями со мной делится.

И пока мы так ехали в больницу на окраине города, я вернулся мыслями в нашу… нет, в мою с ним первую ночь…

Тогда, пару лет назад, этот сон приснился впервые, в ночь после моего дня рождения.

Игоря я не приглашал, он мне за последнюю неделю весь мозг съел, расписывая, как круто мы отметим мой ДР, но он сам пришёл. Кто бы сомневался? И, естественно, сидел до последнего, пока мама, как обычно, не оставила его у нас ночевать. Не отправлять же бедного ребёнка (аж на другой конец квартала!) по ночи домой, а то там всякие маньяки только его и ждут. А то, что мне теперь с этим маньяком всю ночь в одной постели и под одним одеялом спать, это нормально?! А бедный ребёнок только этого и хотел.

Той ночью мне впервые приснилось, как я его изнасиловал.

– У меня для тебя три новости: хорошая, так себе и плохая, – сказал я, надвигаясь на него.

– Начни с «так себе».

– Хорошо. Я гей.

– А хорошая?

– Ты мне нравишься.

– Плохая?..

– Я гораздо сильнее тебя…

В комнате было жарко (мама боялась, что мы замёрзнем, и включила газ посильнее), я проснулся от сладостной муки весь в поту, влажный пододеяльник противно облепил спину. В следующее мгновение я осознал, что обнимаю и прижимаюсь к Игорю на самом деле, что у меня отчаянно стоит и находится прямёхонько в ямке между его ягодиц, а трусы мокры от спермы.

В ужасе я медленно отлепился от его спины и замер, думая, спит он или нет. Прислушался к дыханию – тихое и размеренное. Видимо, спит, облегчённо вздохнул я. С трусами надо что-то делать. Я аккуратно снял их, ими же вытерся и, свесив руку, забросил под кровать – потом постираю. Вновь развернулся на правый бок, лицом к Игорю. Его спина, всё ещё влажная от пота. Мне приятно прикасаться к нему, чувствовать кожей живое человеческое тепло. До меня так давно никто не дотрагивался, не обнимал меня. Я истосковался по ласке.

Член расслабился, и я почувствовал, как из него вытекает оставшаяся в канале сперма. Я успел подхватить её, не запачкав простынь. Оголил головку и размазал по ней тёплые капли. От этого движения у меня вновь приподнялся, и я продолжил скользить рукой вверх-вниз, а другой поглаживать Игоря по спине. И от того, что я ощущал его так близко, занимаясь тем, чем занимался, в груди стало так сладко и томно, что мне было уже всё равно, спит он или нет.

У меня полностью стоял, обильно выступила, увлажняя пальцы и ладонь, смазка. Я провёл пальцами вдоль его позвоночника, по милым косточкам вниз. Трусы, будь они прокляты! У меня снесло крышу, и я нырнул под резинку. В отличие от меня, он был в свободных боксерах, и это хорошо, я мог спокойно, чуть прикасаясь, красться дальше. Он спал, свернувшись калачиком, подтянув согнутые коленки. Я медленно и аккуратно потянул трусы вниз, спустил на бёдра, оголяя зад.

Для того, что я хотел сделать дальше, пришлось поменять руки. Я выдавил как можно больше смазки и, ещё сильнее увлажнив пальцы, нырнул между сладких булочек, нащупал желанное отверстие и медленно-медленно проник в него. Мышцы ануса непроизвольно сжались вокруг среднего пальца. Мне от этого необычайно приятно. Так приятно осознавать, что я внутри него, хотя бы так, что я тут же вновь кончил, еле успев подставить ладонь.

Его мышцы расслабились, и я проник чуть глубже. Вновь сжались раз, другой, обхватывая палец, а потом будто поверили, что больно не будет, и оттого, доверившись, раскрылись окончательно.

Я поднёс к губам и слизал с ладони сперму, безвкусную, но противно-склизкую, как сопли. Можно ли считать это автоканнибализмом? Опять Игорь со своими безумными вопросами и идеями. Сделал ещё несколько движений пальцем и покинул его.

Он продолжал спать, как убитый, я придвинулся поближе, нежно обнял, прижался к плечу губами, затем лбом и мирно заснул.

Утром Игорь был таким же, как обычно. Уговорил сделать мне крутой массаж. Памятуя о ночи, я даже не отбрыкивался, чем немало его порадовал. Он уселся на меня сверху, и началось:

– Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, ехал поезд запоздалый. Из последнего вагона просыпалось зерно. Пришли куры, поклевали.

Мне стало щекотно, и я невольно засмеялся.

– Лежи смирно, – скомандовал он, – а то начну сначала. Ну вот, сбился из-за тебя! Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…

Потом сны повторялись с завидной регулярностью – раз или два в месяц. Если же они запаздывали, я ловил себя на мысли, что жду их, желая вновь пережить чувство безраздельного господства и обладания Игорем. Любить его и тут же причинять боль.

«Неужели я больной на голову садист?» – думал я в страхе.

– Всё, прибыли, подъём! – вернул меня в реальность голос военрука.

Мы, позёвывая, выгрузились.

– Идём за мной на регистрацию, получаем инвентарь…

– Какой инвентарь? – вклинился Дима.

– Особо одарённые, Серёгин, получают не инвентарь, а баночки для мочи, чешут за угол и наполняют своим божественным нектаром. И не забывают вместе с заполненным бланком сдать обратно. Вопросы есть? Вопросов нет. За мной!

– Чё, прямо на улице ссать, здесь же люди ходят?

– Не ссы ссать, Серёгин, если что, я тебя прикрою, – подбодрил его военрук.

Все заржали, и стеснительный Димон грустно вздохнул.

Получив инвентарь и вписав ФИО в бланки, пошли за угол. Дима ныкался по кустам сирени, голые ветви которой всё равно ничего не скрывали. Константин Георгиевич со скорбной миной за этим наблюдал.

– Что за пацаны пошли, поссать спокойно не могут, плачет по вам армия, обливается горькими слезами. Тёма! Итить-колотить, ты что, с горкой налить собрался?!

– Так не вмещается!

– Так ты закручивай кран, закручивай! Боже милостивый, дай терпения!

А я стоял, слушал, видел, что все, даже Серёгин, уже справились с заданием, и понимал, что мне не хочется – хоть тужься, хоть не тужься. Чувствовал себя идиотом со спущенными штанами и баночкой в руке, на которого все смотрят и ждут. Тут даже, если бы было чем, уже б не смог расслабиться и начать.

– Что, Вася, совсем плохи дела?

– Не могу, когда все смотрят.

– Братцы, да вас всех надо в другую больничку отправить, пока не поздно, хотя... – Он безнадёжно покачал головой. – Ну чего стоишь, как пугало огородное по весне, чеши за следующий угол, уединяйся.

Я поддёрнул штаны и побежал к другому концу здания, за которым начинался пустырь с торчащими стеблями прошлогоднего бурьяна.

– Тёмников, а ты-то куда?!

– Я поддержать.

– Надеюсь, морально.

Хохот пацанов за спиной.

– Они этим всегда вместе занимаются, – выложил подноготную Дима.

Вновь взрыв смеха, так как все вспомнили, что это правда.

«Убью козлину!» – подумал я, заворачивая за угол.

Подставил баночку и вновь попытался расслабиться и хоть что-то выдавить из себя, хоть три капли.

Следом влетел Игорь.

– Тебе-то чего? – озлился я.

– Я сейчас обоссусь, – скривился он, расстегнулся и с напором ударил искристой струей в сухую траву.

– Стой! – крикнул я.

– Не могу.

– Да стой же, дай банку подставить!

До него дошло, и он напрягся, сдерживаясь.

– Давай, а то у меня уже чуть-чуть осталось.

Я присел перед ним на корточки, подставил под краник баночку и увидел, как из-за угла высунулся Илья с нацеленным на нас телефоном. Заслышав шорох, Игорь обернулся. От этого движения штаны сползли вниз, открыв розовые трусы с алыми сердечками и надписью superkawaii наискосок.

– Ты охуел?! – воскликнул я и услышал звук затвора фотокамеры.

Лицо Ильи расплылось в довольной ухмылке.

– Это бомба! – сказал он, глядя на экран, и скрылся за углом, а я почувствовал, как у меня по пальцам побежало что-то тёплое, и я даже знал, что именно. Игорь не терял времени даром.

====== 3. Игорь ======

Мы сидим в автобусе в ожидании результатов анализов. Константин Георгиевич сказал, что через час они будут готовы. Я украдкой смотрю ВКонтакте на наше фото. На нём я, руки в боки, в суперкавайных трусах, оглядываюсь назад, один мой глаз прищурен то ли от натуги, то ли от удовольствия, на губах полуулыбка, а таз я немного подал вперёд. Из-за меня выглядывает с выпученными глазами Вася, с округлёнными и вытянутыми вперёд трубочкой в произнесении звука «о» или «у» губами. Его правая рука покоится на моём бедре (как я мог упустить этот момент?!), а левой с баночкой не видно, но где она, и так понятно. А ниже подпись: «Вася сосёт у Тёмы».

Да, если бы не знал, как всё было на самом деле, сам бы поверил. Уже более трёхсот лайков и полсотни репостов, а ниже комментарии.

(Орфография в комментариях аутентичная, поэтому указывать на ошибки не надо.)

– Самый лучший день!

– Тема давай!

– Тёма в ТЕМЕ. ))))

– Зачот!

– Где такие труселя тхватил?!!!!! ))))))))

– Годнота!

– ЛОЛ

– Жиза

– Ну вы вообще отбитые.

– Ебать вы придурки!

– Фу бля пидоры.

– Давай пацаны, жгите дальше! Больше треша и угара!

– Ёё день прожит не зря.

– Вася, а мне отсосешь?

– И мне!!!!!11

– В очередь пидоры ебучие!!

– Еееееее!!!!!Годнота пошла!!!!Наконец-то.

– А у нас в школе таких нет. Обидка…(((((

– Подняли настроение, удачи, лайк!

– Хороший хуесос – мертвый хуесос.

– Админ, я тебя люблю. Плюшки в студии.

– Чаю админу!

– Пиваса полюбому!

– Админ бох ебать

– Никогда бы не подумала, что у них вася уке, а не игорь.

– Уже скучаем, девочки 9А. Ждем, целуем. Игорек, трусики зачет! Вернетесь, попытаем, где ты их раздобыл, почему и зачем. ))))

– Я тебе и так скажу, он по Наруто прется. Теперь понятно почему! А такие труселя я на алиэкспресс видел.

– Тоже интересуешься? ))))

– Так и знал, что они трахаются! Голубятня.

– Я тебе это уже давно говорил! А ты Тема нормальный, Тема нормальный!

– Тема крутой пацан! Кто наедет на Темыча будет иметь дело со мной! Джеки Чан.

– Я б у него тож соснул. Пиши в личку если че.

– Игорюха огонь! Гыыы!!!!!11

– Хочу Игорька! Маша.. ЛС жду

– Почему????7

– У них в классе все бабы страшные просто пиздец!

– Мы тебя найдем, козел малолетний!

– Дуры бля

– Друг в беде не бросит, лишнего не спросит!!!

Но я могу и не читать, так как комментарии рядом на разные голоса и в лицах озвучивает Илья, я давлюсь от смеха, пацаны, угорая, ползают по автобусу, а пышущий гневом, злой и красный, как помидор, Вася сбежал и сидит на лавочке у входа в больницу. Я хотел было пойти за ним, но инстинкт самосохранения подсказал, что лучше не надо, иначе вслед за этим фото может появиться другая, с подписью: «Тёма утешает Васю». А потом: «Вася хоронит Тёму».