Текст книги "Линии (СИ)"

Автор книги: ChemicalAnonim

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

«Очень-очень?» Часть 19.

Пары тянулись, как всегда, мучительно долго. Стив весь день спрашивал, почему я такой странный. А действительно. То я дергаюсь от каждого звука, то, заворачивая за угол, оглядываюсь по сторонам. Новая стадия моей жизни: паранойя. Ощущение, что за мной вечно следят и в любой момент могут напасть. Я стал слишком сильно придавать значение любым мелочам, ища в них подвох. Ага, тайный смысл в стаканчике с кофе. Ну, а вдруг его отравили?

Но моя паранойя – еще полбеды. Вспоминая Уэя и все то, что произошло, во время пары я мог начать улыбаться, как идиот. Я видел, как все странно на меня оборачиваются, мол точно псих. Да, я псих, который встречается с психом. Но как только я вспоминаю все эти прикосновения, его дыхание, блядскую ухмылку, мне становится так хорошо. А представляя Уэя в своем старом огромном свитере, в котором он ехал в домик в первый раз, мне хотелось видеть его в нем снова и снова. Любовь для меня первый раз превратилась в зависимость. Любовь, основанная на общей беде, общей цели и общих страданиях. Благодаря ей я все еще здесь. Сижу, дышу и слушаю до чертиков нудных преподавателей. Влюбляйтесь чаще.

Но меня продолжает мучать вопрос. Я хочу предложить Уэю сбежать из города вместе. Навсегда. Мы будем жить в любви и безопасности. А что, если мне придется убежать? Одному? Если он отпустит меня? Мне и так придется перевестись в другой университет, а это не так просто. Что, если весь тот мир, что я построил у себя в голове, никогда не воплотится в реальность и в один прекрасный момент разрушится? Ведь у меня всего-то два дня. Два чертовых дня. Мне не хотелось думать об этом, но приходилось. При этих мыслях мне становилось плохо, но я отгонял тоску и грусть, представляя Уэя в огромном свитере.

Рано или поздно, сейчас или завтра мне придется спросить у Джерарда о побеге. Это, конечно, все не так просто, но, может, он посоветует мне что-нибудь? Вдруг у него в голове родится новый план? Или у меня? Ведь всякое бывает. Я понимал, что летаю в своих мечтах, но как-то моя мама сказала: «Если верить – все получится». И я буду верить в прекрасное безоблачное будущее, до которого еще так далеко. Но я буду верить. Мне просто не остается другого варианта.

Пары все-таки прошли на удивление быстро. Я даже не слушал, что говорят преподаватели. Мне было совершенно все равно. Я даже не вникал. Стив попрощался со мной и тут же куда-то улетел. Наверное, у него куча дел сегодня. Он, вроде, говорил, что к Даллону заскочит. Надо как-нибудь тоже его навестить.

Я шел по коридору медленно, стараясь не привлекать внимание. На самом деле у меня в животе скакали кролики, и мне хотелось поскорее оказаться в любимых объятиях.

Войдя в аудиторию, я огляделся. Там было совершенно пусто. На столе валялись стопки бумаг, карандаши, опрокинутый стакан с допитым кофе.

Неожиданно кто-то накрыл мои глаза руками. Я вздрогнул от испуга, и почувствовал легкий поцелуй в шею:

– Не бойся, малыш. Все в порядке.

– Не пугай меня так, – сказал я, не оборачиваясь к Уэю лицом. Дверь он предварительно успел закрыть, поэтому нам никто не мешал. Я бросил взгляд на улицу. Там, кажется, собирался дождь. Небо полностью затянуло облаками.

– Что-то не так? – снова поцелуй на шее. Я откидываю голову на его плечо и чувствую, как его руки медленно обвивают мою талию и скользят по ней. Немного отступаю назад и прижимаюсь к нему вплотную.

– Все в порядке. Кажется, дождь собирается.

– Люблю дождь.

– Ага, а еще – собак-геев.

– Ты первый сделал меня мамочкой, дорогой сыночек.

– Ахах, но пес-гей... Это ж надо такое придумать!

– Гав-гав.

С этими словами он оставил укус у меня на шее и развернул к себе. Я посмотрел на него. На лице эта поганенькая ухмылка, а в глазах горят едва заметные огоньки. Чудо. Он притянул меня к себе и начал целовать. Едва его губы коснулись моих, как у меня из головы вылетела просьба о побеге. Сейчас только он и я, ничего другого нет. Я чувствовал его руки у себя на талии, прерывистые поцелуи, сводящие с ума. Он опустил руки мне на задницу и несильно сжимал ее, отчего у меня в поцелуй вырывались сдавленные стоны, больше похожие на мычание. Мои руки же переехали к нему на шею. Я не ощущал пол под ногами. Джерард приподнял меня немного, и я обхватил ногами его талию, не прерывая поцелуй. Мой язык уже довольно долго хозяйничал у него во рту, доставляя нам обоим головокружительное наслаждение. Джерард спокойно держал меня, а я, как коала, обхватил его и не хотел отпускать. Он посадил меня на стол, и его пах коснулся моего, вызвав мой стон и похабную ухмылку Уэя. Я чувствовал уже нарастающее напряжение в своих штанах. Мне надо было уже в четыре быть в магазине, а сейчас где-то три или половина третьего. Я не знаю, я сбился со счета. Мне нельзя опаздывать, но так не хочется уходить отсюда.

– Ты ведь все-таки сделал это, – усмехнулся Уэй мне в губы, ненадолго разорвав поцелуй.

– Что именно?

– Нагнулся за карандашиком.

– И что?

– Вспоминай суть, – сказал он, медленно расстегивая мою рубашку и проводя языком от шеи до ключицы. Его волосы приятно щекотали мне скулу. Я был полностью погружен в него.

Тут до меня дошло, что же мне обещал Уэй за то, что я «случайно» уроню карандаш. Как я этого желал, но на работу тоже было грех опаздывать. Сегодня понедельник, а, значит, новая партия дисков, и Джамия одна не справится. Ну почему все так сложно даже сейчас?

– Может, дома? Я могу опоздать на работу.

– Не порти момент.

– Я серьезно.

– Бла-бла-бла.

Я усмехнулся и снова накрыл его губы своими. Его руки уже залезли мне под рубашку. Холодные прикосновения, небольшие царапинки и дикое желание.

– Давай лучше дома? – все-таки настоял я на своем.

– Суууукааа.

– Я сам не против, просто действительно пора.

– Сам дойдешь?

– Да, еще успею.

Джерард отстранился от меня, давая возможность слезть со стола. Я встал и обнял его.

– Я так тебя люблю.

– Как «так»?

– Сильно.

– Как сильно?

– Очень.

– Очень-очень?

– Заканчивай, – улыбнулся я ему и, подарив ему прощальный поцелуй, медленно направился к двери. – Будь у магазина в восемь.

– Пока, сыночек.

– Ну, это уже лучше, чем...

– ШЛЮХА! – не удержался Джерард. Я засмеялся и все-таки вышел. Тело приятно ныло от его прикосновений, и мне становилось так тепло в душе. Как же я его люблю. Прямо «так», что сильно.

На работу я добрался быстро и не опоздал. Хотя, в автобусе тысячу раз пожалел, что не остался. Ладно, еще это напряжение не переросло в конкретный стояк, потому, что я едва себя сдерживал.

В магазине уже была Джамия. Она приветливо улыбнулась мне:

– Как выходные?

На данный момент это самый ужасный вопрос в моей жизни. С одной стороны очень-очень плохо, с другой – Джерард.

– Обычно, к маме ездил. А твои?

– Да скукотища. Побывала в парочке клубов, отец спалил, теперь домашний арест. Как у ребенка, ей-богу! Мне уже скоро двадцать три, а он все еще за мной носится.

– Так родители же. Партия новая уже здесь?

– Да, можешь идти надрывать себе спину, я потом растолкаю все по полкам.

– Какая ты добрая!

Перетаскав коробки, я уселся на свое законное место и стал рассматривать диски, тупо читая аннотации, выбирая фильм на «семейный вечер». Времени прошло достаточно много. Оно летело быстро, слишком много дел навалилось в этом проклятом магазинчике, и я, наконец, их закончил. Мне не хотелось смотреть фильмы сейчас, как я это делал обычно. Мне хотелось тупо лечь и уснуть где-нибудь.

– Извините. Кхм, молодой человек.

– Да? – я поднял взгляд на какого-то парня хиппи в больших круглых очках. На нем было одето всякое старье времен 80-х, а волосы были, как у Рапунцель.

– Вы мне не подскажете, где тут у вас драмы?

– Третий стенд, – я махнул рукой в сторону него, и хиппи, зачем-то поклонившись, побрел к нему, а затем, резко развернувшись, направился назад к выходу. Странный он.

Спустя полчаса в магазин вошел Джерард. Нет, не вошел. Влетел. Вид у него был испуганный и такой... Измученный. С его волос капала вода. Значит, дождь все-таки был. Он остановился напротив меня, а я просто не мог подобрать слов. Он тяжело дышал, часто моргая. На его лице было какое-то отчаяние, что ли. Мне стало дурно. Я боялся, что с ним что-то случилось. Сердце забилось чаще, и плохие мысли полезли в мою шальную голову. Джерарду плохо. А все, что связано с ним – часть меня. Джамия в этот момент рылась в подсобке, поэтому я напрямую спросил:

– Что произошло?

– Не здесь.

– Джамия, можно я пойду? – мой голос послышался испуганно. Даже как-то неуверенно. Джам тут же выглянула из подсобки и, увидев мокрого, страдающего Уэя и перепуганного меня, молча кивнула. Спасибо ей за такую черту характера, когда видит, что не надо лезть в чужое дело. Спасибо ей за понимание.

Уэй резко развернулся и чуть ли не бегом направился к выходу. Я побежал за ним, хватая сумку на лету.

Мы добежали до машины Уэя, которая была припаркована прямо перед магазином, и уселись в нее.

– Скажи мне, что случилось?

– Это капитальная пизда, Фрэнки.

– Объясни мне.

Джерард молча протянул мне большой желтый конверт. Чуяло мое сердце, не было в этом конверте ничего хорошего. Я судорожно выдохнул и, едва не дрожащими руками, открыл конверт, не решаясь заглянуть внутрь. Запустив в него руку, я почувствовал глянцевую бумагу и неуверенно вытащил содержимое. Уэй все это время смотрел на меня стеклянным взглядом. Я посмотрел на него, а потом вернулся к содержимому.

– Бляяяяять, – едва слышно выдохнул я. Это были фотографии. Обычные фотографии, на которых был изображен Уэй, целующий меня в машине, затем прижимающий меня к столу, держащий за задницу. Фотографии были неплохие, но тут до меня дошло. Кто их, блять, сделал?

– Это могут быть глупые шутки однокурсников, – попытался успокоить я Уэя, но говорил неуверенно. Что-то мне подсказывало, что это очень-очень плохо, но до меня пока не доходило, что именно. Эти фотографии ввергли меня в некий шок.

Джерард потянулся к фотографии, где мы были запечатлены в машине, и аккуратно перевернул ее, вкладывая обратно мне в руки. На ней корявым, размашистым почерком было написано: «Сегодня в 22:00 за кафе „Млечный путь“ или фотографии попадут Вентцу». Блять! Вот что это значит! Фото медленно выпали у меня из рук. Этот пиздец набирает еще большие обороты. Теперь угрозы летят не только от Вентца, но еще и от какого-то ублюдка. У меня было такое состояние, когда хотелось заорать и ударить что-нибудь. Меня настолько все это заебало! Как мне хотелось просто умереть на месте! Еще новые проблемы. Заебись просто! Куда лучше! Почему все до боли сложно?! Кому понадобилось сдавать нас Вентцу? ЧТО ЗА ХУЙНЯ ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ?! Я с силой ударил по панели, отчего Уэй вздрогнул, закрывая лицо одной рукой. Как меня бесит эта жизнь!

Я не знал, как действовать. Лицо Джерарда становилось то бледным, то серым, то испуганным, то каменным.

– Джерард... – неуверенно начал я.

– Да?.. – смотря куда-то перед собой, ответил он.

– Что нам делать?

– Ехать.

– Куда?

– В «Млечный Путь».

«Незнакомец» Часть 20.

Капли проливного дождя пытались пробить крышу, оставляя за собой рваный ритм. Улицы, уже грязные от столь мерзкой погоды, были пустые. Все прятались. Вот сейчас этот мрачный город с этой мерзкой погодой был моим настроением. Оно было такое грязное, мерзкое, подавленное. Будто в моей жизни все сводится в дыру. Будто я – капля дождя, которая все время летит вниз. Эти черно-белые полосы жизни, как их называют люди, меняются в моей жизни слишком быстро и резко. Я не могу успевать за ними. Меня уже настолько задолбала вся эта ситуация, что ее финал меня уже не волнует. Мне просто хочется сейчас лечь где-нибудь на мокрый, грязный асфальт и лежать. Чтобы люди, идущие мимо, думали, что тебе плохо или ты напился. Но они бы так и не подошли к тебе, решая, что лучше держаться от тебя подальше.

А Джерард? Он сейчас молча ведет машину в какой-то «Млечный Путь». На его лице нет ни единой эмоции, и он даже не смотрит на меня. Он тупо уставился в мокрое стекло, которое протиралось дворниками каждые пять секунд. Мне тоже сейчас не хочется разговаривать. Мои эмоции снова начали накаляться до предела. Мне нужно избавиться от них. Принять эту чертову ситуацию.

«Млечный Путь» – это обычный бар на окраине города. Небольшое кирпичное здание с дурацкой вывеской. Интересно, как мы будем встречаться «за кафе», если на улице такой пиздец? Даже не представляю. Кто это вообще может быть, и что им нужно от нас? Опять эти вопросы, на которые приходится давать придуманные ответы. Я не знаю, что им нужно. Я не знаю, что будет.

Завернув за кафе, мы увидели небольшой брезентовый навес, больше напоминающий огромную палатку. Кажется, эту часть кафе используют летом, когда посетители могут сидеть на улице. Я посмотрел на Джерарда, а тот лишь молча кивнул, не смотря на меня в ответ, и вышел из машины. Я последовал за ним.

Зайдя под брезентовый навес, мы огляделись по сторонам. Здесь никого не было. По крайней мере нам так казалось, ведь тут была полнейшая темнота. Когда глаза к ней привыкли, я посмотрел вперед. Лишь куча пластмассовых столов и стульев, валяющихся друг на друге. Я тихонько присел на один из столов и уставился на Джерарда, который стоял и смотрел в одну точку. Я опустил руки на голову и тихо пробормотал:

– Ну почему это происходит?

Я почувствовал руку у себя на плече и поднял глаза. Джерард сел рядом и приобнял меня, утыкаясь мне носом в шею. Меня это не сильно успокоило, но я все-таки взял его за руку, несильно сжимая ее. Так гораздо лучше, но та слякоть, которая течет по моей душе, никуда не ушла.

Мы просидели так минут семь, как вдруг вход у «палатки» зашевелился. В темноте я не мог понять кто это. Этот «кто-то» медленно начал подходить к нам:

– Не меня ждете, мальчики?

Я дернулся. Джерард крепче сжал мою руку, дав понять, что не выпустит меня. Иначе бы я действительно набросился на обладателя голоса.

Незнакомец подошел ближе. Я все так и не видел его лица. Единственное, что привлекло мое внимание, – это огромный плащ незнакомца.

– Это вы сделали эти снимки? – спокойно начал Джерард, так и не отпуская моей руки.

– Да, я.

– Тогда мы ждем вас. Что вам нужно?

Меня поразил спокойный тон Джерарда. Неужели можно сохранять каменные эмоции в такой ситуации?

– Так вот о чем я хотел поговорить, голубки, – незнакомец сел напротив, перебирая в руках край своего огромного плаща. – Мы все трое знаем, кто такой Питер Вентц. Мы все трое немало натерпелись от него.

– Да что вы знаете? – не выдержал я.

– Я все знаю, Фрэнк, да? А вы Джерард, верно? Не отвечайте, я и так знаю. Дело в том, что Питер Вентц неплохо насолил мне недавно. Насолил тем, о чем вам не стоит знать. И так получилось, что вы остались моим единственным шансом на месть. Я полностью в курсе вашей истории.

– И какие у вас предложения? – тихо проговорил Джерард. – Зачем вам шантажировать нас нашими фотографиями?

– Я знаю, что Вентц неровно дышит к вам, Джерард, – от этих слов у меня внутри похолодело. – Моя задача не состоит в том, чтобы навредить вам. Мне нужно расположение Вентца, которое, к вашему сожалению, можно получить лишь через вас. Я знаю, что, если Вентц узнает о ваших... кхм... связях... – мне кажется, или незнакомец этого жутко стесняется? – В общем, – более уверено начал он, – эти фотографии попадут лично в руки Питеру Вентцу, если вы не выполните все мои условия.

– А что нам мешает просто убить вас здесь? – вдруг выпалил я. Во мне просто горела ярость. Какие люди бывают злые ради выгоды. Мы и так по уши в дерьме, а тут еще этот мудак. Мне просто хотелось разнести ему лицо, но рука Джерарда лишь сильнее сжала мою.

– Ты думаешь, я это не предусмотрел? Я слишком давно в этом бизнесе, сынок. После моей смерти фотографии мгновенно отправятся Вентцу, и тогда уже умрете вы. Так что здесь вы тоже проиграли. И потом, мой план отчасти очень вам выгоден. Послушаете?

– Мы слушаем, – Джерард дал понять, что лучше не вмешиваться, а то можем сделать еще хуже. Моей ярости придется сдаться сейчас.

– Ты, Фрэнк, – указал он на меня краем своего длиннющего плаща. – Должен покинуть город завтра вечером, как вы и договорились с Вентцом. Ровно на одну неделю. А в это время Джерард должен будет втереться в доверие к Вентцу, что у тебя безусловно получится, и каждый день будет выведывать нужную мне информацию и местоположение. Я жестоко обломаю его с одной крупной поставкой, а когда Фрэнк вернется, то Питеру самому придется уехать из города. Тогда все будет в порядке. Правда, тебе придется уехать с Вентцом, чувствую, он не отпустит тебя просто так.

– То есть ты мне предлагаешь с разбегу прыгнуть к Вентцу в постель, страдать от его любви, а это именно будут страдания, а потом уехать хер знает куда?!

– Но Фрэнк тогда останется жив и сможет жить в этом городе дальше.

– А не пойти ли тебе нахуй?

– Уже иду, все равно другого выбора у вас нет, – незнакомец встал и протянул Джерарду небольшую бумажку. – Позвоните, как решите. Если звонка не будет до десяти вечера завтрашнего дня, ваши фотографии окажутся в лапках у Вентца. И тогда вам... Ну, вы поняли. До встречи.

Незнакомец быстро покинул навес. Стало тихо. Я слышал, как капли падают на брезент. Мое сердце на мгновенье упало в желудок. Делить Джерарда ради своей жизни? Я уже говорил, что никогда. Мне будет мало этой жизни без него. Может, со временем я его забуду, но я так этого не хочу. Я хочу его рядом с собой. Может, не приведи Бог, мы когда-нибудь расстанемся. Но сейчас – нет. Я останусь тут, со своей черноволосой любовью. Я никогда не чувствовал подобного. Такое ощущение, что я знал Джерарда всю свою жизнь. Хоть сейчас на моей душе до жути мерзко.

– Джер? – он так и сидел с каменным лицом, уставившись в одну точку. Он даже не посмотрел на меня, лишь больно сжал руку. – Джерард?

Он будто не слышал меня. Он просто встал и медленно направился к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Обстановка в машине была напряженной. Я боялся что-то говорить Джерарду, а он молчал. Единственный раз он заговорил, когда ему позвонил Майки и сказал, что сегодня не явится домой, а останется у старых друзей. Он выглядел до жути подавленным. Мне хотелось обнять его, успокоить. Но сейчас на дороге, которую заливает дождь, не лучшее время. Сейчас действительно лучше помолчать. Уйти в себя. Интересно, о чем он думает? О том, что бросит меня? Или о том, что этого боится? По нему совершенно ничего нельзя было сказать. Мне было больно. Все мои эмоции стали усиливаться. Я чувствовал себя ненужным, я чувствовал себя плохо.

Как только мы зашли домой, я не смог держать все в себе. Настолько мне хотелось кричать и все крушить, чтобы он обратил на меня свое внимание. Чтобы увидел, что ему не одному сейчас плохо.

Джерард, как ни в чем не бывало, прошел на кухню и достал бутылку из верхнего шкафчика. Я подошел к нему, почти заглядывая в лицо.

– Объясни мне, почему ты все время молчишь? – вспылил я, глядя, как он наливает в стакан виски. – Ты понимаешь, как мне плохо?! Ты убиваешь меня своим молчанием! Ответь мне! Скажи мне, что ты чувствуешь?! Скажи хоть...

Фразу он мне закончить не дал. Он резко, даже немного грубо, схватил мое лицо и впился в губы поцелуем, даже забыв про стакан. Здесь было все: страсть, ярость, отчаяние. Будто он пытался передать мне свои эмоции. Меня это успокоило. Я не знаю почему. Чего он добивается? Почему он ничего не говорит? Неважно. Сейчас я чувствую его страсть, его язык, его намерение, и мне становится похер совершенно на все. Вот, чего он ждал? Он пытается успокоиться, дать выход всем своим страданиям. Я почувствовал его руки у себя на заднице, мое сердце забилось чаще. Я начал целовать его шею, медленно растворяясь в нем. Будто ничего другого не существовало. Я покусывал ее, оставлял засосы, слушал его сдавленные стоны. Я освобождался. Я отдавал Джерарду всего себя. Только он, я и эта кухня. Его холодная рука забралась мне под немного промокшую рубашку. Мои же руки медленно очутились на джинсах у Джерарда и расстегнули ему ширинку, принимаясь за ремень. Он немного опустился и начал расстегивать мою рубашку. Медленно, пуговка за пуговкой, при этом целуя ключицы. Он спускался все ниже, пока, наконец, не расправился с рубашкой и не поцеловал низ моего живота. Джерард расстегнул ремень на джинсах и спустил их до колен вместе с боксерами. Он обвел языком мой пупок, аккуратно лаская руками мою талию. Я не сдерживался. Вот оно, полное отсутствие контроля. Полное отсутствие значимости чего-то. Значение имеет сейчас лишь Джерард, который заставляет меня шумно выдыхать и постанывать. Он провел языком вдоль моего возбужденного члена и облизал головку. Здесь уже моя крыша давно помахала мне ручкой и съехала. Я стонал, до боли в костяшках пальцев впиваясь в барную стойку. Я выбивал из себя последние эмоции, как только Джерард начал ласкать мой член, доставляя мне настолько сильное удовольствие, что я даже немного вспотел. Дальше, закончив свое дело, пока я не кончил, он пошел поцелуями вверх, приподнимаясь, и снова добрался до моих губ. Он целовал их жадно. Так, как в нем тоже кипела та буря эмоций, что и была и у меня. Сняв с себя штаны, он медленно потянул меня за собой в душ. Едва он включил воду, как я уже развернулся к нему спиной. Я не мог терпеть, мне нужна была полная свобода мыслей. Я снова почувствовал его пальцы, но уже не было настолько больно, как в первый раз. Все глушило и моральную боль, и физическую. Когда Джерард нащупал нужный угол, я вскрикнул. Он медленно вошел в меня, все набирая и набирая темп. Кажется, я кричал так, что было слышно даже в лесу. Это настолько помогло мне расслабиться, выбить все дерьмо из моей души. Каждый стон, как глоток свежего воздуха в грязном городе. Едва ли меня когда-нибудь так сильно накрывало с головой. Джерард – мой самый сильный наркотик теперь. Какие могут быть мысли о том, что я уеду от него? Никаких. Ни за что.

Кровь прилила к низу живота, давая понять, что разрядка закончена. Джерард тоже не заставил себя долго ждать и после того, как кончил, обнял меня сзади и, тяжело дыша, прошептал:

– Я дал понять, что я чувствую.

– Ага, – только и смог выдохнуть я, прижимаясь к нему. – Это помогло и...

– Тише, забудем об этих гребаных проблемах. Хотя бы на одно мгновение.