Текст книги "Ненаследный принц (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Вопреки стараниям скрыть слабость, Драгон всегда замечал мое состояние. Когда мне становилось невмоготу, он делал короткую остановку, переседлывал своего коня, и вторую половину дня я ехал сидя боком в специальном, большом седле, обычно используемом для перевозки раненых, удерживаемый сильными руками мужа. Как же я был ему благодарен за эти часы пусть относительного, но отдыха.

Чем дальше продвигался наш маленький отряд, тем лучше я держался – словно становился крепче, сильнее, удаляясь от столицы, и Драгон все чаще одобрительно кивал, поддерживая меня уже не столько физически, сколько морально.

Седьмой день оказался переломным. Я смог продержаться до самого вечера и даже сам расседлал коня, правда, на этом силы закончились. Ну, ничего, завтра я смогу помочь в сборе хвороста для костра и обустройстве лагеря.

Обязательно смогу!

С такими радужными мыслями я сел у дерева, наблюдая, как один из воинов уводит лошадей к реке. Это наша первая ночевка под открытым небом, и Драгон с двумя оставшимися воинами начал ставить палатку. Поначалу я расслабился и наблюдал за ними, запоминая, что и как делается, чтобы в следующий раз не оказаться обузой, но чем дальше, тем тревожнее становилось. Что-то явно было не так, а вот что – не мог понять. Сколько ни прислушивался – все тихо.

Слишком тихо.

Насторожившись, я попытался вспомнить: щебечут ли птицы в лесу до самой темноты, или нет? Не хотелось выглядеть паникером в глазах супруга. Через минуту я заметил, что воины закончили ставить палатку и начали как-то странно перемещаться по лагерю. Вроде бы они что-то делали, и в то же время не делали ничего. Огонь так и не разожгли, да и за хворостом никто не пошел, а тот воин, что уводил лошадей, слишком быстро вернулся, привязал лошадей к бревну, лежавшему почти в центре лагеря, и устроился под соседним деревом, чтобы почистить меч. Лорд подошел ко мне, присел рядом, протягивая кусок хлеба и сыр.

– Что происходит? – шепнул я, принимая холодный ужин.

– Кто-то за нами следит, но ты не бойся. Кушай.

Ага, легко сказать, а как тут кушать, когда рядом кто-то прячется, скорее всего, с недобрыми намерениями. И все же я откусил кусочек хлеба и начал медленно жевать, искоса поглядывая вокруг. Между тем Драгон, как бы поглаживая меня по колену, незаметно уронил в траву передо мной нож.

– Умеешь обращаться?

Я, словно ластясь, боднул лбом в плечо, пожал ласкающие пальцы и подхватил оружие, пряча его на поясе под рубашкой. С мечом я, пожалуй, не рискнул бы выйти один на один против опытного бойца, сил не хватит, а ножом и арбалетом воспользоваться сумею. Император заботился о всестороннем образовании для своих чад, вот уж не думал, не гадал, что так скоро пригодятся эти умения. Дети императора, читали и писали на нескольких языках, знали географию, умели обращаться с оружием, и даже лечить, используя травы, только занятия магией не поощрялись, среди знатных родов, это считалось уделом бедноты и средних классов.

Доесть хлеб я не успел, терпение у разбойников кончилось. Восемь заросших до глаз мужиков вывалились из кустов и с грозными криками бросились в нашу сторону. Привязанные лошади испуганно забились, но оборвать поводья не смогли. Драгон с воинами быстро организовал оборону, так что до меня не добрались, хоть разбойников и было намного больше. Через несколько минут трое лежали на земле, навсегда распростившись с этим миром, еще двое нападающих легко ранены, но убегать даже не думали, все яростнее наскакивая на воинов.

Я так увлекся боем, что едва не пропустил появление еще двух образин, возникших чуть левее. Меня они не посчитали угрозой, и сразу же кинулись к Драгону, явно намереваясь покончить с ним подлым ударом в спину. Я вскочил и молча бросился к ближайшему разбойнику. Прыгнул ему на спину и вонзил нож в шею пониже уха, резко провернул, как учили, и выдернул.

Секундная задержка, словно время замерло, и вдруг кровь ударила фонтаном, мужик захрипел, бестолково хватаясь за развороченное горло, и завалился набок, едва не придавив меня. В следующее мгновение я был уже в объятиях Драгона.

– Где? Куда тебя ранили? Ну!

Он лихорадочно шарил по моему телу ладонями, а я стоял, квакая что-то невразумительное, и ошалело таращился на убитого.

– Первый, – удалось, наконец, прохрипеть, а в следующее мгновение меня вырвало на сапоги Драгона.

Он придержал меня, не давая упасть, потом умыл, вытер сапоги о траву, завернул в плащ и понес куда-то, воркуя что-то успокаивающее. Когда же меня, все еще дрожащего, выпутали из плаща, усаживая под деревом, то оказалось, что все вокруг изменилось.

Поляна другая.

– Лагерь легче перенести, чем трупы убирать. Долго, да и загадили они стоянку основательно, – пояснил Драгон, поймав мой недоуменный взгляд. – А вот в тебе я ошибся.

Я чуть не застонал, отводя взгляд. Опозорился перед супругом, облевал его, едва в обморок не упал, да просто на ногах устоять не смог! Это надо суметь! Что он теперь обо мне подумает? И так котенком называл, а теперь вообще… Я прикусил губу, старательно моргая, чтобы сдержать слезы, и вдруг понял, что Драгон смеется.

– Да… думал, котенка домашнего беру, а оказалось, что тигренка когтистого мне подсунули. Храброго маленького тигренка.

– Тиг… ик! Тигренка? – Я взглянул в глаза Драгона, не веря себе, но там не было насмешки, только… гордость?

– Да, маленького, пока еще, хищника. Ну, что поможешь хворост собрать?

Конечно, он еще спрашивает! Да я сейчас любую березу заломаю! Куда и слабость, и тошнота пропали. Во мне словно лопнуло что-то тяжкое, будто гнойник долго нарывающий прорвало, и горе, и боль, что мучили меня последние годы, потихоньку исчезали, позволяя дышать свободнее, почти полной грудью. Почти. Я мог бы запеть, если бы не то мое уродство, что я стыдился показать. Воспоминания о дне зимнего солнцестояния трехлетней давности не оставляли меня, заставляли корчиться душу и разум. Тогда я потерял, можно сказать, свою жизнь – голос, став серой тенью самого себя, а Драгон… он меня словно разбудил, заставляя посмотреть вокруг. Тигренок, надо же такое прозвище подобрать. Глупое и милое. Можно бы надеяться на какие-то чувства, если бы не…

Взглянув на Драгона, я решил, что надо покончить с недоговоренностью как можно быстрее. И если он с отвращением отвернется от меня – так тому и быть, но лгать, скрываясь, я больше не могу. Эту ночь мы проведем под открытым небом, так что об откровенном разговоре речи быть не может, не буду я заголяться при всех, а вот завтра, на постоялом дворе…

Решительно тряхнув головой, я поудобнее перехватил собранный хворост и последовал за Драгоном к нашему лагерю.

***

Решить и сделать – две разные вещи.

На следующий день мы действительно остановились на ночевку в трактире, только комнат для всех не хватило. Чуть ранее нас, на постой попросился купец, возвращавшийся из торговой поездки на север, так что он и его люди заняли почти весь жилой этаж. Трактирщик долго и пространно извинялся, но от этого помещений почему-то не прибавилось, так что нам достались только две комнаты: поменьше – для нас с Драгоном, и побольше – для всех остальных.

Как обычно Драгон заказал горячую воду для омовения и вышел, убедившись в том, что у меня все есть. Ужин доставили в комнату, так что спускаться вниз, где уже пировали два десятка чужаков – воинов из охраны и возчиков, – не пришлось. Хотя даже сквозь закрытую дверь было слышно, как громогласно веселятся люди в большом зале. Это нервировало.

Во дворце увеселения тоже проходили шумно, иногда даже драки случались среди подвыпивших гостей, но там все знакомо, и в какой-нибудь экстренной ситуации я знал, как и куда бежать, а тут… Вся надежда на то, что никто не решится связываться с лордом северного пограничья. Мужчины на севере суровые, фамильярности не любят, да и внешность моего супруга к шуткам не располагала. И, хотя до сего момента я не слышал от него ни одного грубого или бранного слова, настороженность моя никуда не делась.

Супруг пришел, когда я уже дремал, устав от ожидания. Драгон тихо опустил массивную защелку, надежно отрезая нас от продолжавшего внизу пиршества, подошел и практически не дыша, замер, пытаясь понять: сплю я или нет. Сев на кровати я невольно принюхался, ощущая едва уловимый запах крепкого спиртного. Неправильно поняв мое движение, Драгон отступил, бормоча:

– Не бойся. Я только возьму одно одеяло и устроюсь в углу. Можешь спать спокойно.

– Я не испугался, – тихо ответил я, пододвигаясь на край кровати. – И зачем спать в углу на полу, если мы прекрасно поместимся вдвоем? Я же не занимаю много места.

– Дело не в тебе, – мотнул он головой. – Вернее не столько в тебе, сколько во мне. Ты… мне слишком нравишься, – наконец выговорил Драгон, после небольшой паузы.

Я не сразу понял, о чем он говорил, а когда понял, невольно опустил глаза, убеждаясь в верности своих предположений. Драгон хотел меня как супруга, и я… испугался. Испугался не его желания, а того, что он бросит меня, когда увидит… Нет, тянуть дальше нельзя, пусть уж сразу… сейчас! Чем ждать и бояться дальше.

– Я… сначала должен сказать тебе кое-что…

========== -4– ==========

POV Драгона

– Я… сначала должен сказать тебе кое-что… – прошептал Ауно, а у меня сердце едва не остановилось. Так и знал, у него кто-то был! Ведь я прекрасно понимал, что принц обещан кому-то другому, и только безвыходность ситуации заставила Ауно стать моим супругом. Попрекну ли, словом или делом? Нет. Никогда. Но если он позволит… если согласится… я сделаю все, чтобы он понял: может я и не лучший в мире человек, но предан ему душой и телом.

Пока я все это переживал, Ауно встал, помялся немного, словно не решаясь сделать или сказать что-то, а потом начал снимать носки, с которыми не расставался ни днем ни ночью. Нет, судя по тому, что от него не пахло, он их регулярно менял и стирал, но Ауно делал это совершенно незаметно, не привлекая внимания к этой детали своего гардероба.

Когда он, быстро и тихо вздыхая, словно воздуха ему не хватало, стянул светлые носочки и встал передо мной в одной ночной рубашке, доходящей ему до колен, я не понял, что все это должно было означать, и даже открыл рот, желая спросить, а потом вдруг увидел… Небольшие ступни Ауно изувечены старыми ожогами, изуродовав кожу некрасивыми, красными и сморщенными пятнами, налегающими друг на друга толстыми гусеницами. Гладких, здоровых мест почти не было.

Ауно всхлипнул, и буквально рухнул на кровать, закрывая лицо ладонями, а я понял, насколько тяжело ему оказалось признаться в своем горе. Видел я воинов пострадавших от огня, но то сильные мужики, способные посмеяться над своей бедой, а каково Ауно – даже представить не могу. И где, спрашивается, был придворный маг-целитель? Неужели не смог залечить все это сразу?

Упав на колени, я обхватил пальцами ступни Ауно, нежно поглаживая, а потом, чуть приподняв его правую ногу, коснулся одного рубца губами. Дыхание Ауно прервалось, руки упали, открывая потрясенное лицо и широко открытые, неимоверно синие глаза. Он был растерян, а я поцеловал еще раз, и еще, касаясь губами едва заметной косточки возле большого пальца. Нога дрогнула в моей лапище, Ауно замер, поджимая пальцы.

– Замерз? – спросил я, и несколько раз тепло выдохнул, пытаясь согреть. Дыхание Ауно вновь прервалось, а потом зачастило.

– Нет, – наконец ответил он.

– Вот и хорошо. Но если будет холодно, то говори сразу. Я согрею. – Я постарался придать голосу соблазнительности, но вышло, кажется, не особо хорошо, вместо того, чтобы поддаться моему «великому» очарованию, Ауно совсем по-мальчишески хихикнул, прикрыв ладонью рот.

– Ты не испытываешь отвращения?

Глазюки загорелись такой надеждой, что я просто не смог бы убить ее, даже посчитав шрамы от ожогов невозможно уродливыми.

– Нет. С чего вдруг? Ты же не испытываешь отвращения, видя мое лицо? – спросил, а сам замер, отводя взгляд.

– Конечно, нет! Шрамы говорят о том, что мужчина смог победить врага и выжить.

– Они говорят о глупости одного подставившегося раззявы, – фыркнул я, пытаясь скрыть, насколько меня порадовали его слова. – Отец привез домой раненого снежного тигра, а я, будучи еще безголовым желторотым дурачком, слишком близко подошел к умирающему зверю, желая подергать его за усы, вот и получил лапой с когтями. Так что ни о каком геройстве и поверженном враге и речи нет.

– А почему твой отец не добил зверя? – загорелся Ауно, чем вновь порадовал. Начни он убеждать меня в том, что все не так страшно, то я вполне мог бы подумать, что все его слова – ложь. А так я слышал только мальчишеское искреннее любопытство.

– Нашему магу нужна была кровь живого тигра для какого-то важного заклятия, а он тогда уже постарел, так что отправиться с отцом на охоту не мог, вот и пришлось лорду Лаэ тащить зверя к нему.

Рассказывая, я поднял носки Ауно и принялся надевать их обратно. Если ему так спокойнее, то пусть хоть десяток их носит. Надо же ему сапожки мягкие пошить! Потом провел ладонями вверх по ногам, пока не коснулся коленей. Супруг не отшатнулся, и это подарило надежду на то, что мы можем быть счастливы вместе. Не здесь, конечно. Ауно достоин лучшего, чем лишиться невинности на постоялом дворе, так что придется еще немного потерпеть, а пока…

– Как это произошло? – вопрос заставил его вздрогнуть. – Прости, если я заставляю тебя вспомнить о неприятном, но мне необходимо знать, чтобы больше никогда не повторилось подобного.

– Не повторится, – качнул он головой, отводя взгляд. – Это случилось три года назад. Я пел на празднике зимнего солнцестояния. Императору так понравилось, что он лично вручил мне подарок, а потом усадил рядом с собой. Я был счастлив в тот момент, а наследник… – Ауно замолчал, тяжело сглатывая.

– Приревновал? – спросил я, хотя и так все было понятно.

Ауно кивнул.

– Позже я узнал, что они с императором поссорились перед самым застольем. Видимо, император хотел показать ему, что сын у него не один. Только…

– Это сделал наследник? – я не мог поверить услышанному, но лгать Ауно не стал бы, слишком искренней и неподдельной была его боль.

– Да, – Ауно вздохнул и зажмурился. – Он пришел после праздника, поздравил, говорил много хорошего, а потом заметил, что у меня холодно и я замерз. Сказал, что надо беречь такой голос и приказал слугам принести жаровню. Усадил меня в кресло, придвинул жаровню очень близко и даже придерживал щиколотки пальцами, уговаривая, что так мне будет теплее. А потом посоветовал закрыть глаза и наслаждаться. Тогда мне действительно стало хорошо и тепло, даже жарко. У меня никогда не было друзей, вот я и решил, что брат хочет подружиться со мной, ведь из всех детей императора мы были единственными законными сыновьями. И неизвестно что глупее – мои мечты и доверчивость или то, что ты сунулся к умирающему тигру в лапы.

Последнюю фразу он произнес с усмешкой, но очень уж горькой та была.

– Стремление найти близкое существо, неважно, друга или любимого – это не глупость, это потребность каждого. Если тебе тяжело говорить об этом – доскажешь в другой раз.

– Нет, лучше уж сейчас, – не согласился Ауно. – Сначала я даже не заподозрил, насколько коварным может быть наследник, а потом он вдруг дернул меня, сдвигая вперед, и ноги коснулись углей, наполнявших жаровню. В первое мгновение больно не было. Я толком не понял, что происходит, однако испугался и попытался вырваться, но он сильнее! Разница в восемь лет – это много. Он держал, пока на мои крики не сбежались слуги, а потом, глядя, как я корчусь на полу, заявил, что я неосторожно играл с огнем, а он просто проходил мимо. И ушел.

– Просто ушел? А как император наказал наследника?

– Он не наказал. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

– Но как же?.. Он ведь мог покалечить тебя! А маги? Почему они не вылечили твои ожоги сразу?

– Он и покалечил, с тех пор я не могу петь. Голос сорвал. А магия, в том числе и целебная, на меня почти не действует. Маги залечили самые страшные ожоги, так что вместо обугленной кожи остались шрамы, и ходить я могу, но выглядит это все равно неприятно.

– Так вот на что намекал наследник. – Я прилег рядом, обнимая Ауно и прижимая к груди. Он сразу же уткнулся лицом в ключицу, вздрагивая, словно воробышек в ладонях. Бедный мой Ауно, ему бы выплакать свое горе, но слез не было. – Ничего, – я коснулся губами его макушки, думая, как отвлечь супруга от горьких воспоминаний. – Живут же люди без песен, и мы проживем. А сказки ты знаешь?

– Знаю, а что? – голос Ауно звучал глухо, но дыхание, щекочущее кожу, подводило меня к вполне определенным идеям, осуществить которые я пока не мог.

– А то, что зимы у нас длинные, холодные, так что я не отказался бы послушать сказку, сидя у камина. И не смотри на меня такими глазами, словно воина не может интересовать ничего, кроме сражений и оружия.

– Ладно, я расскажу, только… может, лучше в постели, а не у камина? – Ауно отвел взгляд.

– Можно и в постели, это еще лучше, – согласился я, понимая, чем вызван такой вопрос. И еще я теперь понимаю, почему он ни разу не сказал «отец», когда говорил об императоре. Тот ни на минуту не был для Ауно отцом. Только императором и никак иначе. Хотя… стремление пристроить сына, не дать ему погибнуть все-таки немного обеляло императора в моих глазах. Жаль, что моего отца уже давно нет в живых, Ауно ему точно понравился бы. – Давай спать, тигренок. Завтра рано вставать.

– А ты разве не хочешь… ну… – Ауно замялся, не зная, как высказаться яснее. Лица его я не видел, но готов поклясться, что он покраснел. С чего я это взял? С того, что кончик правого уха, выглянувшего из-под рассыпавшейся косы, был пунцовее вареного рака.

– Не хочу ли я заняться с тобой любовью? – пришел я на помощь стеснительному супругу. – Хочу. Очень хочу. Но не здесь. Вот приедем домой, тогда уж и проведем настоящую брачную ночь. И никто нам не помешает. Потерпишь?

В ответ Ауно часто закивал, чуть повернув лицо так, что теперь щека касалась плеча, а дыхание обжигало шею. Да уж, ночь предстояла не из легких, но я мужчина, а не зеленый юнец.

Боги, дайте мне сил.

***

Утро настало нескоро. Ауно, облегчив душу, заснул сразу же, прижавшись ко мне всем телом. От меня сон сбежал испуганным оленем, а все благодаря близости супруга. Причем лежал он на мне так, что встать или воспользоваться собственной рукой, не разбудив котенка, я не мог. Только ближе к рассвету я задремал, измученный, и стук в дверь, показался мне самым неуместным звуком в мире. Я даже выругался, правда, шепотом, но тихий смешок и копошение рядом, дали понять, что я услышан. А дальше… Дальше я взвыл дурным голосом, потому что, поднимаясь, Ауно неловко попытался подтянуть ногу, оказавшуюся между моими коленями, и с маха задел самое ранимое место на теле любого мужчины. Теперь точно не придется мучиться от вожделения несколько дней. Он отбил все напрочь! Всмятку!

Поняв, что натворил, Ауно снова заалел аки маков цвет, заохал, засуетился, принес полотенце, смоченное холодной водой, чтобы приложить к ушибу.

– Я сам, – удалось прохрипеть мне, отбирая полотенце. Вот же я какой кобель! Даже в таком плачевном состоянии хотелось, чтобы Ауно подул на ушибленное место. – Ты пока сходи вниз и прикажи подать завтрак сюда, а ребятам шепни, что отъезд откладывается на час. Нет, лучше на полтора.

Ауно быстро накинул на себя плащ и стрелой метнулся выполнять поручение, а когда через несколько минут вернулся, за ним следовал один из воинов с подносом. К тому времени я смог уже сесть, хотя руки пока убрать не рискнул и показал глазами на стол. Воин ушел, кивнув мне, давая понять: «все нормально, отдыхай». Ауно же, прихватил миску с кашей, уселся рядом, явно намереваясь кормить меня с ложечки. Позор на мою голову!

– Оставь, я сам. Только посижу еще несколько минут.

Ауно сконфуженно потупился, кусая нижнюю губу, а я вдруг поймал себя на том, что хочу провести по ней языком, разглаживая следы от белых зубов. Сглотнув, я сделал пару глубоких вдохов, стараясь взять себя в руки, а потом поднялся, старательно делая вид, что мне не больно. Ну, собственно почти все уже прошло, так что я практически не обманывал.

– Давай есть. Присаживайся к столу.

Весь завтрак я ловил на себе обеспокоенный взгляд, и только когда мы допили горячий травяной напиток, Ауно успокоился, поверив, что со мной все хорошо. К сожаленью, спокойное утро на этом закончилось. Из-за двери послышался шум, пришлось выйти. Оказалось, ночью у купца пропала часть денег, и он решил, что это либо мои люди виновны, либо кто-то из местной обслуги. Задираться с моими молодцами купец не рискнул, понимая, что его охрана не способна противостоять закаленным в боях северным воинам, а вот трактирщику и слугам устроил грандиозный скандал, требуя вернуть деньги.

В общем-то, это не мое дело, но мы всегда останавливались здесь, когда проезжали мимо, так что и трактирщик с домочадцами, были для меня не совсем чужими, вот я за них и вступился. Сомнительно, что они оказались нечисты на руку. В результате разборка разгорелась нешуточная. Трактирщик бухнулся передо мной на колени и начал молить о защите, утверждая, что ни сном ни духом… А купец и охрана начали буквально нарываться, пользуясь тем, что их в два раза больше. Кое-кто из них уже за ножами потянулся, и тут мой рукав тронули тонкие пальчики.

Не отводя взгляда от возможных противников, я немного повернул голову, чуть наклонив ее, показывая, что слушаю Ауно со всей возможной в тот момент внимательностью.

– Пусть тот рыжий, что стоит сзади, покажет свой мешок, – прошептал Ауно едва слышно, а затем отступил, скрывшись за спинами моих воинов.

В первый момент я не совсем понял, о чем он говорил, но требование высказал. Рыжий мужик из охраны купца тут же попятился в сторону, но ему не дали уйти свои же. Мешочек с монетами оказался среди его вещей. Решив, что инцидент исчерпан, я приказал собираться, и так задержались, придется нагонять в дороге, иначе не успеем добраться до места следующей ночевки к сумеркам.

И только когда мы покинули трактир, оставив горлопанов разбираться, я подъехал к Ауно, желая узнать: как он догадался о том, где искать пропажу?

========== -5– ==========

POV Ауно

Так и знал, что этого вопроса не избежать. А что говорить? Обманывать? Нет, не смогу.

Тревожась о том, что может подумать обо мне Драгон, я решился сказать, как есть.

– Я могу чувствовать ложь и… ну, еще… секреты, и ведаю тайные ходы. Как-то само так получилось после… ну, того случая. – Надеюсь, муж поймет, о чем я говорю, и тот утвердительно кивает. – После того, как целитель подлечил меня, я понял, когда врут или недоговаривают у меня холодеет в груди, а еще могу найти схроны и лазы. Не постоянно, конечно, но… чувствую, в общем. Особенно когда испуган или взволнован. Только я об этом никому никогда не рассказывал.

– Понимаю, – Драгон кивнул, хмуря брови. – Я сохраню тайну, если это так важно для тебя. Может, ты еще что-то умеешь?

Я пожал плечами, не зная, чем еще мог бы похвастаться.

– В магии – нет. Могу вести расходные книги и хозяйство. Музицирую немного. Знаю травы и целительное дело, но не досконально, надо еще учиться. Шить и вязать из шерстяной нити не люблю, но умею, как и вышивать. В общем, все как у остальных «птенцов императора». Нас учили всему понемногу и одинаково, не делая различия, мальчик или девочка, в том числе стрелять из арбалета и владеть оружием, но опять-таки не профессионально, а так… чтобы могли задержать противника, пока подоспеет помощь. Языки знаю, но не очень хорошо. Я не особо талантливый.

– Ого, не особо талантливый! – захохотал вдруг Драгон, запрокидывая голову. – Я и половины того не умею и не знаю.

От неприкрытого восхищения, прозвучавшего в голосе, я смутился, но постарался успокоиться. Роль тихони я больше не буду играть, и если супруг решит, что я могу взять на себя хоть часть его обязанностей, я приму это как награду. Не хочу быть никчемной обузой.

***

Следующие несколько дней прошло спокойно. Постепенно становилось все холоднее, так что даже днем приходилось кутаться в плащи с меховой отделкой изнутри. Драгон мне один такой подарил, подбитый изнутри мехом белой северной лисы, явно со своего плеча, большой. Красивая вещь и теплая, хотя я не отказался бы, если бы супруг решил лично согреть меня.

Ночевали мы, в большинстве случаев в палатках, завернувшись в одеяла и плащи, тепло в них поддерживали с помощью довольно дорогих огненных амулетов. Жаль, что маги в нашем мире большая редкость, и мало кто из дворян мог похвастаться тем, что ему служил кто-то из волшебной братии, вот и приходилось довольствоваться амулетами, зачарованными на все случаи жизни. Лорд Лаэ хоть и имел мага в крепости, но за время пути несколько раз уже упоминал о его немолодом возрасте, так что к походам и путешествиям тот присоединиться никак не мог, зато амулеты для воинов крепости и лорда зачаровывал совершенно бесплатно. Жаль, что магия в них имела свойство заканчиваться.

Еще два раза наш отряд останавливался в трактирах, где я получал отдельную от супруга комнату. Было обидно, но, помня слова Драгона о том, что наша настоящая первая брачная ночь состоится не раньше, чем мы прибудем домой, я не возмущался. Терпеливо сносил тяготы путешествия, стараясь не показывать свою слабость, за что получал улыбки и теплые, уважительные взгляды от Драгона. Кто бы мог подумать, что его кивок станет значить для меня больше, чем восхваляющие оды наших учителей и придворных бездельников, но все было именно так. Когда Драгон одобрительно кивал, давая понять, что я делаю все правильно, у меня в душе, словно цветы распускались, настолько хорошо и тепло становилось.

Постепенно лиственный лес сменился смешанным, а потом и хвойным. Из-за высоченных сосен, устремленных в небеса, лес стал не таким густым – среди мощных стволов практически не рос подлесок, зато роскошные кроны закрывали небо, и стало заметно темнее. Драгон по пути объяснял, какие ягоды, съедобные растения и грибы здесь можно найти – многие мне незнакомы, – как все это использовать и заготавливать на зиму. Было действительно интересно слушать, и дело тут не только в том, что мне предстояло жить среди этих людей, и нужно узнать их быт получше. Дело в моем супруге. Он так интересно рассказывал, вспоминая истории из своего детства, что я невольно забывал о тяготах пути.

На мое счастье дождей не было, хотя тучи время от времени собирались над нашими головами – боги и удача были на нашей стороне, по крайней мере, большую часть пути.

В тот день, когда Драгон объявил, что ночевать мы будем уже дома, я попал в очередную переделку.

Накануне мы остановились в маленьком поселке охотников. Принял нас в своем доме староста, довольно крепкий еще мужчина, хотя и немолодой. Мне, в общем-то, там понравилось. Люди простые, но отзывчивые, столы буквально ломились от мяса, рыбы, птицы и всевозможных пирогов. Вот только дочь старосты все бросала на меня косые взгляды, да поджимала недовольно губы. К концу ужина я осмелился спросить Драгона, не ревнует ли девушка, на что супруг только рассмеялся:

– Никогда не делал ей никаких предложений или намеков, – прошептал он мне на ухо. – Если честно, я даже не помню, как ее зовут.

Эти слова успокоили меня, так что я перестал обращать внимания на странные взгляды. Ночевали мы в одной комнате и в одной кровати, хотя Драгон явно страдал от того, что сам себя ограничил, не позволяя чего-либо большего, чем простые поцелуи и объятья. Утром мы простились и отправились в путь, намереваясь к вечеру попасть в крепость.

Незадолго до полудня, когда Драгон собирался объявить о привале, на нас внезапно выскочил матерый кабан. Весь в пене, разъяренно визжа, он, словно сумасшедший, кинулся на лошадь Драгона. К счастью, супруг вовремя сориентировался, стегнул коня, тот взвился в воздух, и практически с места перепрыгнул через зверя. Другой всадник резко взял влево, а вот я не смог среагировать. Конь прянул в сторону, избегая кабаньих клыков, а я не успел сгруппироваться и начал заваливаться набок. Выронив повод и схватившись обеими руками за луку седла, я остановил падение, но тут вдруг лопнула подпруга, и я с криком упал прямо на это вонючее животное. Испуганная лошадь, не разбирая дороги, бросилась в лес, секач, которому я рухнул на спину, заверещал так, что у меня уши заложило, и шарахнулся в кусты, а я ударился о землю, чувствуя, как в плече что-то хрустнуло.

Время словно остановило свой бег. Я видел, как лошади начали беситься, лягаясь и вставая на дыбы, а всадники пытаются с ними справиться. Видел, как кабан, взрывая землю задними ногами, разворачивается для новой атаки. И я знал, что на помощь никто не успеет, а у меня только кинжал, который дал мне несколько дней назад Драгон. Идти с кинжалом против кабана, да еще такого огромного – безумство и глупость, но куда деваться-то? В тот момент все сложилось против меня. Плащ, в котором я путешествовал, при падении обвился вокруг, пеленая меня и не позволяя добраться до ножен. Я дергал проклятый плащ правой рукой, намереваясь швырнуть его в клыкастую морду, чтобы хоть немного отвлечь зверя и выиграть столь необходимые секунды, но завязки запутались в комок. Боли в левом плече я пока не чувствовал, но рука не двигалась, онемев, и повиснув плетью. Я сейчас погибну, а в голове засела только одна мысль: только бы не перелом!

Странно.

Честно говоря, я был готов проститься с жизнью, кабану оставалось сделать всего два прыжка, и я уже чувствовал смрадное дыханье, когда передо мной выросла спина супруга, припавшего на колено между мной и сбесившимся зверем. Драгон выставил меч, на который кабан налетел со всей своей дури и нанизался, словно перепелка на вертел. Сила их столкновения оказалась столь велика, что Драгона отбросило на меня. Миг! – и время вновь обрушилось нормальным течением, принося с собой звуки, движение и цвет. И боль. Мы оказались придавлены многопудовой тушей, я копошился в самом низу этой пирамиды и вновь услышал хруст в пострадавшем плече. Драгон изо всех сил отталкивал бившегося в агонии зверя, а я едва не терял сознание, силясь сделать хоть один вдох. Подоспевшие воины откинули кабана, и Драгон тут же скатился с меня, елозя на коленях по развороченной земле, развернулся и, обхватив меня, помог сесть, срывая злополучный плащ. В глазах помутнело, и я невольно застонал.

– Как ты? Что болит? Ранен?

– Не знаю… вроде не ранен, – скрипя зубами, ответил я. Схватился за плечо, чувствуя под пальцами то, чего там быть не должно. Значит, не перелом, слава богам. – Плечо, кажется, выбил.