Текст книги "Ненаследный принц (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Часть 1 “Ненаследный принц” ==========

-1-

POV тьер Ауно, ненаследного принца империи

Лучший придворный маг ничем не мог помочь своему господину. Император умирал. Об этом знали все, а уж тем более мы – его дети. В том, кто будет править империей после, не было сомнений. Первый сын и наследник с младенчества готовился занять трон, тогда как остальные отпрыски – расходный материал. Нами награждали, скрепляли мирные договоры или отдавали заложниками, как гарантов выполнения обязательств. Так было, есть и будет. У наследника даже уже есть гарем, но детей ему зачинать нельзя, пока жив император, но скоро… скоро.

Гаремы разрешено иметь только императору и его прямому наследнику. Число наложниц и наложников не должно превышать двенадцати человек, так что состав обласканных нередко менялся. В гарем брали только людей незнатного происхождения – и это считалось для них престижным, а кроме того, облагодетельствованной семье выделяли небольшое денежное содержание на все время, пока сын или дочь находились в гареме. И конечно, никто не запрещал императору иметь фавориток из числа придворных дам, так что от недостатка внимания и любовных утех император никогда не страдал, пыл свой не сдерживал, и детей в «семье» всегда хватало.

Не хочу сказать, что с детьми императора плохо обращались, вовсе нет, нас хорошо кормили, красиво одевали, качественно учили. Мы с малолетства знали, что наш долг – служить империи любым доступным способом. Вот только традиции империи таковы, что после смерти правителя, в тот момент, когда новый император занимал трон, все принцы мужского пола, не нашедшие своего места в этом мире, умерщвлялись. Я понимал, что закон позволял сохранить мир и спокойствие в империи, но понимать – не значит принимать.

Император этого тоже не принимал.

В последний месяц, с тех пор как лекари и маги-целители сообщили императору о невозможности излечения, он торопился пристроить своих отпрысков хоть как-то и куда-то.

По традиции, дочери не могли наследовать престол, так же, как и их дети, так что с незамужними девочками проще, а вот сыновья… Для того, чтобы младшие принцы не стали угрозой целостности империи, был издан закон «о ненаследовании младшими супругами». Став чьим-то младшим супругом, сын вычеркивался из императорского рода и полностью терял любые наследственные права, входя в род мужа и становясь чуть ли не рабом старшего супруга. То есть для того, чтобы выжить, я должен войти в чей-то род фактически бесправным. Я, двадцать первый ребенок императора, седьмой по старшинству сын, при этом второй, рожденный в законном браке, ненаследный принц Ауно, ожидал своей участи. Всех остальных принцев быстро обвенчали у алтаря, скрепив браки магической клятвой, и только тот, кто должен стать моим супругом, до сих пор не явился в столицу, хотя приказ в его родовой замок отправили месяц назад. Я это точно знаю, подслушал разговор императора с первым советником. Нехорошо? Возможно. Но скромные и тихони в замке не выживали, это я понял на собственной шкуре, жаль, что поздно, а поскольку физической силой боги меня обделили, одарив телосложением и внешностью матери, приходилось действовать хитростью.

В тот момент, когда решалась судьба младших принцев, мне, честно говоря, было все равно, за кого замуж выходить – только бы уберечь шею от ножа палача, и в имена претендентов я не особо вникал, понял только, что нахожусь в общем списке, и облегченно перевел дух. И вот, спустя всего месяц, всех «императорских птенцов» разобрали, а я, запертый в своей комнате, дожидался или палача, или слугу императора с повелением явиться в храм. Хорошо хоть кормить не забывали, да пару книг принесли из библиотеки, иначе я бы уже сиганул в окно, не выдержав нервного напряжения последних дней. А еще и нужно держать лицо – важно было показать слугам, многие из которых соглядатаи наследника, что я тихий, смирный и ничего не замышляю. Может, тогда удастся выиграть немного времени, если нареченный не явится. Но как же тяжело прислушиваться и вздрагивать, слыша за дверью шаги и думать: не по мою ли душу?

Словно в ответ на мои мысли замок в двери щелкнул, заставив меня подскочить на кровати. Поскольку до ужина оставалось еще два часа, я понял, что именно сейчас решится моя судьба. Личный слуга императора сделал знак следовать за собой. И я последовал, чувствуя, как сильно колотилось в груди сердце, а дыхание перехватывало словно жесткой удавкой. Честно говоря, было страшно. Очень-очень страшно, но нас с детства учили не проявлять свои эмоции перед посторонними, так что я крепился, как мог, пока мы не миновали лабиринты коридоров и оказались в спальне умирающего.

Тот, кто никогда не был для меня отцом, только императором и никак иначе, выглядел плохо. Кожа на болезненно-желтом лице напоминала старую мятую бумагу, наложенную на кости черепа. Все остальное сокрыто покрывалом нежно-персикового цвета, так что о его теле сказать ничего не могу, да и не хочу, слишком уж неприятна чужая смерть. Дышал император с большим трудом, иногда глухо кашлял, на губах выступала кровь, которую заботливо стирал личный слуга, устроившийся в изголовье кровати.

Несколько минут длилось молчание, а потом император открыл тусклые и безжизненные серые глаза.

– Привел? – император спрашивал так тихо, что из-за сипа и хрипов, вырывающихся из его груди, я не сразу понял, что он говорит. Впрочем, обращались не ко мне.

– Да, мой император, – ответил слуга.

– Хорошо. Дай мне напиться, а потом иди вниз, и приведи первого попавшегося дворянина, без венчального или брачного браслета. Любого.

Слуга коротко кивнул, напоил императора из чаши, стоявшей у кровати на столике, предварительно накапав туда немного жидкости из маленького флакона, и тихо выскользнул из комнаты, а я остался, не зная, что мне делать.

– Мальчик, подойди, – произнес император, немного отдышавшись.

Поскольку кроме нас в комнате никого не было, я сделал несколько шагов и остановился, почти касаясь коленями скорбного ложа.

– Ауно…

Боги, да неужели он помнит, как меня зовут?

– Сегодняшнюю ночь я не переживу, так что завтра на рассвете наследник получит венец власти. Напомнить, что с тобой будет после?

– Нет, – мой сдавленный голос звучал не громче императорского, но он если и не услышал, то понял ответ по моим губам и лицу.

– Ждать больше нельзя. Надеюсь, мальчик, судьба будет к тебе благосклонна.

Император снова закашлялся, на губах запузырилась кровь, и я машинально подхватил оставленный слугой платок, чтобы стереть ее. В благодарность получил кивок и тень улыбки:

– Я помню, как ты пел три года назад на празднике зимнего солнцестояния.

Я удивился, что император запомнил выступление, скорее он должен был помнить другое, более… неприятное событие того дня.

– Хорошо пел. Жаль, что я больше не услышу твой голос.

Давняя боль всколыхнулась в моей душе, обжигая. А я думал, что уже смирился с потерей. Оказывается – нет.

– Никто больше не услышит. – Мой ответ хриплым шепотом оказался невольно резок, но император только вздохнул:

– Да. Наследник вырос не таким, каким я хотел. Не надо было его баловать, но он первенец моей любимой супруги.

На это я ничего не ответил. А что я мог сказать? Первая супруга императора действительно родила только одного сына, отправившись в божественные чертоги, когда наследнику исполнилось шесть лет. Все остальные дети императора рождены наложницами или фаворитками, а то и случайными любовницами. Только я был его вторым сыном, рожденным в законном браке. Мою мать император взял в жены из политических соображений, никакой любви там и в помине не было. Во всяком случае, со стороны моей мамы; думаю, что у нее был возлюбленный, и император знал об этом. Так что он подтвердил брак, несколько раз взяв юную жену на свое ложе, а потом отправил в дальнее поместье, забыв о ней на годы.

То, что вторая супруга родила ему сына, император узнал только через несколько лет, когда ему сообщили о смерти мамы. Так я попал во дворец и стал тьер – ненаследный принц.

Я долго берег шкатулку, в ней хранился единственный мамин подарок, цепочка с медальоном, в который была вставлена миниатюра, но сохранить не сумел. Догадываюсь, как шкатулка пропала, но доказательств нет, да и если бы и… Не мне тягаться с наследником императора. Пришлось делать вид, что я тихий, глупый и безобидный, чтобы не накликать на себя еще больше неприятностей. Жаль, что некоторые моменты своей жизни я не могу забыть.

Все дети императора – плоды похоти, а не любви. Они стали разменной монетой, пусть и не мелкой, но и не самой ценной, не тем, чем император не смог бы пожертвовать. Странно, что перед смертью он все же вспомнил о нас.

Кашель оторвал меня от воспоминаний, и я снова взял в руки платок. Еще какое-то время прошло в томительном ожидании, и вдруг личный слуга императора быстро, но тихо вошел в комнату. Буквально за рукав – наверное, чтобы не сбежал, – он вел за собой высокого мужчину в пыльной одежде и с боевым мечом на правом боку. Я глаза вытаращил от изумления: в спальню императора пропустили вооруженного чужака? По всей видимости, не я один знал кое-какие тайные ходы. Судя по обветренному лицу и загрубевшим рукам, это настоящий воин, сильный, закаленный в боях, проводивший больше времени в седле под открытым небом, а не в крепости за рукописями. Темные волосы коротко стрижены. Глаз не видно с того места, где я стоял, но казалось, они цвета стали, такие же строгие и холодные, как и весь его грубоватый облик. Воина вполне можно было бы назвать по-мужски красивым, если бы не три коротких шрама на лице с левой стороны. Из-за этих шрамов казалось, что глаз мужчины презрительно сощурен, а уголок рта кривится в странной ухмылке. От воина веяло одновременно усталостью и силой, так что я невольно потупился, боясь встретиться с ним взглядом. Выбора у меня не было, а поэтому буду надеяться на лучшее, хотя надежда – глупое чувство.

– Мой император… – мужчина поклонился, прижав кулак к сердцу, и я даже вздрогнул, настолько громко прозвучал голос в покоях умирающего.

– Лорд Драгон Лаэ, северное пограничье, – тихо проговорил слуга, вновь занимая свое место в изголовье кровати.

– Север? – выдохнул император. – Как же, помню. Славные были деньки. Охота в ваших лесах все так же скудна?

– Да, мой император. Зато в реках много рыбы.

– А ваши мечи все так же остры. Помню. Все помню. – Император закашлялся, а после тяжело вздохнул, пережидая приступ, прежде чем заговорил вновь: – Лорд Лаэ, в свой смертный час я прошу и требую от вас оказать своему императору последнюю услугу. Поскольку на вас нет ни брачного, ни венчального браслета – вы свободны, а значит, можете взять младшим супругом моего сына Ауно тьер Танэ.

«Прошу и требую» – ритуальная фраза, при которой отказ равнозначен предательству. Лорду не оставили выбора. Либо он берет меня в мужья, либо император немедленно подписывает приказ о его казни.

– Я не прошу вас отказаться от продолжения рода, – между тем продолжал император, тяжело переведя дыхание. – Указ о том, что вы можете признать наследником любого своего незаконнорожденного ребенка, будущего или уже рожденного, готов, и подписан мною, осталось только вписать ваше имя. Требуется лишь ваше добровольное согласие и быстрое проведение обряда бракосочетания. Сегодня до полуночи. Нет. Сейчас.

– Но… – лорд бросил в мою сторону короткий взгляд, – согласен ли ваш сын войти в мой род?

– Он согласен, – ответил император. – А теперь, ступайте, слуга проводит. Брачный алтарь ждет, как и жрец со свидетелями. Там же вы получите все необходимые бумаги и помните, что брак необходимо засвидетельствовать до полуночи. – Император снова тяжело закашлялся, но когда слуга попытался его напоить, отрицательно покачал головой: – Отведи. Надо спешить.

И мы гуськом пошли в Малый Храм расположенный здесь же во дворце.

Само бракосочетание я почти не запомнил. Только кивал когда нужно, удачно пихаемый в спину пальцем слуги, а потом подставил ладонь под нож супруга, пролившего мою кровь на брачный алтарь. Говорят, раньше это была совсем другая кровь, и подтверждался брак именно на этом камне, в присутствии жреца и трех свидетелей, но за несколько тысячелетий все меняется, поменялся и обряд. Теперь кровь лилась из ладони, клятвы выслушивали жрец и три свидетеля, но овладеет мной супруг не в этом мрачном зале, а в своей комнате. Если у него есть здесь комната. Судя по одежде и резкому конскому запаху, он только-только приехал в столицу, и вполне возможно ночевать нам придется на каком-нибудь постоялом дворе, если не хуже. Впрочем, в моем положении привередничать не приходились. Даже если спать придется на полу – это теперь моя жизнь.

Потом мы надели друг на друга брачные браслеты, остро кольнувшие секундной болью, когда магия, принимая брак, объединила их, пока смерть не заберет одного из нас. Мне почудилась даже короткая вспышка. Я не поднимал взгляда, боясь увидеть в глазах супруга презрение к себе или что еще хуже, ненависть за то, что его вынудили взять меня. Может, у него уже есть на примете кто-то, а тут я как снег на голову. Ведь фактически у меня ничего нет за душой. Ни больших денег не принесу, так, скромное приданое, ни земель плодородных, ни рудников. Супруг разве что сможет похвастаться драгоценным «призом» перед соседями, все-таки императорская кровь не водица. Впрочем, он же с севера, а там до этих соседей сутки добираться надо. Дикие земли, где можно выжить только с мечом в руках.

Потом неожиданно случился торжественный ужин. Мне кусок в горло не лез, особенно когда я встретился взглядом с наследником, сидевшим во главе стола, ввиду отсутствия императора. Не знаю точно, почему из всех детей он сильнее всего возненавидел именно меня, хотя и догадываюсь. При мысли, что отныне я буду жить далеко, на меня накатило такое облегчение – не передать. Ну, хоть это меня подбодрило и утешило.

Для нас с супругом ужин окончился обрядовым бокалом вина, который я едва пригубил, а потом один из придворных слуг повел нас за собой, сообщив, что вещи уже доставлены в наши апартаменты. Я хотел спросить куда именно, но, взглянув украдкой на хмурого супруга, так и не решился открыть рот. Он ведь еще не разъяснил мои права, а вдруг мне нельзя разговаривать без разрешения даже со слугами? Хотя это не самое страшное, я готов молчать всю жизнь, только бы не бил.

Насчет ночевки я волновался напрасно. Нам выделили комнату в южной части дворца. По дороге пришлось несколько раз останавливаться, принимали поздравления, думал, уж до утра не доберемся. Потом муж оставил меня одного, сказав, чтобы я ложился спать, а у него еще есть дела. Он действительно огородился какими-то бумагами и неловко отводил взгляд, и я уверился в том, что брак для него обуза. Как же больно понимать, что никому на свете ты не нужен. Хотелось плакать, только я уже давно не ребенок, с того самого вечера, когда умер мой голос.

А мужчины не плачут.

========== -2– ==========

POV Драгона Лаэ, лорда северного пограничья

Ауно… Его имя так же красиво, как и он сам. Почти на голову ниже меня, изящного телосложения, по виду лет восемнадцати – двадцати, он вызывал желание любоваться им. Лежащие по плечам золотистые волосы, вьющиеся крупными кольцами, синие глаза, бледная кожа – типичный домашний котенок, не привыкший к тяжелой жизни. Мне даже страшно стало, когда я представил, как повезу его с собой на границу. Эх, котенок, и за какие заслуги боги наградили меня тобой? А главное, мне не удалось больше чем на мгновение встретиться с ним взглядом. И как мне теперь понять, как он ко мне относится? У меня же лицо изуродовано, а вдруг Ауно будет каждый раз содрогаться от ужаса, глядя на шрамы?

Ах, кто бы знал, как же мне больно от этих мыслей. Я даже заколебался на мгновение перед алтарем, не решаясь сказать «да», но тот самый слуга, что привел меня к императору, шепнул:

– Если не заключите брак, завтрашний рассвет для него, скорее всего, не наступит.

Это решило все. Конечно, я знал закон, но и представить себе не мог, что попаду в кровавую имперскую игру, а уж тем более не мог допустить, чтобы этому лучику света перерезали горло. И я сказал «да», смешал нашу кровь на алтаре и надел на него брачный браслет, позволив застегнуть на своей руке такой же, только со знаками старшего супруга. В тот момент я решил, что ничего между нами не будет, а если мальчик найдет свою любовь, я отпущу его, как бы больно мне ни было. Лучше так, чем видеть ненависть или страх в глазах, обращенных ко мне.

По окончании брачной церемонии нас проводили в выделенную для новобрачных комнату. Я видел, как сжался от страха Ауно, едва взглянув на кровать, и тут же нашел повод оставить его одного, чтобы котенок хоть немного освоился. Бумаги с прошениями следовало подписать как можно скорее, судя по всему, императору осталось жить всего несколько часов, а после смерти начнутся траурные мероприятия, и мы застрянем в столице на добрый месяц. Нет, я не против того, чтобы супруг пожил в тепле и уюте подольше, но север – суровая земля, ждет. Вопрос в том, сможет ли меня принять прямо сейчас кто-нибудь из советников императора, но тут, как говорится: не спросишь – не узнаешь.

Стоило выйти из комнаты, как появился тот вездесущий слуга, что привел меня к императору. Он словно ждал меня, хотя после окончания обряда в храме я его не видел.

– Следуйте за мной, – произнес он с поклоном, и я пошел, понимая, что император хочет поговорить с глазу на глаз.

Император выглядел совсем худо. Воздух со свистом вылетал из груди, а кожа приобрела серо-землистый оттенок. Такое я уже видел, и не раз, на поле боя и после него. Речь шла уже не о часах, а о минутах. Смерть стала полновластной хозяйкой императорских покоев.

Как только слуга доложил о моем приходе, император медленно открыл глаза, вгляделся, словно с трудом узнавая, а потом чуть шевельнул рукой, лежащей поверх одеяла. Слуга сразу же выхватил мои бумаги, достал золоченую чернильницу, быстро обмакнул перо в чернила и вложил в дрожащие пальцы, после чего начал подкладывать листы под руку императора. Честно говоря, я был потрясен. Выбравшись в столицу, я надеялся найти понимание хотя бы у одного из советников, а тут подпись самого императора… да еще и без долгих обсуждений и уговоров. Теперь у нас появился шанс не просто существовать, а жить.

Когда слуга, скрепив бумаги личной печатью императора, вернул их мне, я быстро просмотрел документы, все еще не веря своей удаче. Магическая печать отливала золотом, даря нам надежду на будущее.

– Благодарю Вас, мой Император, – произнес я, опустившись на одно колено, чтобы поцеловать бессильно упавшую на одеяло руку. – Я оправдаю возложенное на меня доверие. Клянусь своей жизнью и честью.

– Не… сомнева…юсь, – тихо просипел умирающий. – Позаботься… о нем… Малыш… мой са… самый… грех.

Больше ничего император произнести не успел. Губы его еще раз дрогнули, и великий император затих навсегда.

– Позабочусь, – прошептал я, чувствуя, как магия сжимает сердце горячим обручем. Последняя воля священна, но даже если бы не она, я все равно не смог бы обидеть того, кого поручила моим заботам пусть не любовь, но судьба.

Слуга императора упал перед кроватью на колени, и сквозь слезы кивнул мне:

– Идите, лорд Драгон. Слуга за дверью проводит вас к вашим покоям, прошу пока молчать о том, что… – голос на мгновение прервался, и я понял, что он плачет, скорбя об этом великом человеке. – Через несколько часов будет объявлено о смерти императора, к тому времени вы должны подтвердить брак делом, иначе он может быть расторгнут. Прощайте.

Подтвердить брак… Легко сказать, а как сделать, когда я опасаюсь напугать супруга? Он уже не ребенок, конечно, но по виду – сущее измученное дитя, хотя и старается держать лицо.

Войдя в комнату, я все еще терзался этим вопросом, а когда в слабом свете одинокой свечи увидел своего котенка, вообще замер, боясь даже дышать слишком громко. Ауно спал сидя на кровати, прижавшись плечом к одному из столбиков изножья. На нем была надета простая бледно-голубого цвета ночная рубаха до колен, без столь любимых при дворе кружев и рюшек с бантиками, но больше всего меня потрясли беленькие носочки, которые Ауно так и не снял. Видимо, он ожидал меня, да так и уснул не дождавшись. Я откинул одеяло, подхватил Ауно на руки, намереваясь положить на кровать, чтобы он мог нормально поспать, но Ауно вдруг открыл глаза и сонно поморгал. Я вновь замер, затаив дыхание. Вот сейчас он увидит мои шрамы и…

– Лорд Драгон, – тихо произнес Ауно, деликатно зевнув. – Можно, я не буду снимать носки?

Я с трудом удержал невольный смех. Вот ведь, ожидал чего угодно: испуга, отвращения, слез, мольбы – всего, но только не такого вопроса.

– Конечно, можно, котенок.

– Спасибо, – все так же тихо произнес он, а потом… заснул. У меня на руках заснул! Неужели доверился?

– Спасибо вам, милостивые боги, за такой дар, – прошептал я, укладывая Ауно в кровать, на белоснежную простыню. И тут меня словно ледяной водой окатило: мне же нужно подтвердить брак! Если бы Ауно родился женщиной, все было бы проще, порезал руку, несколько капель крови на простыню и все, дело сделано. А тут как быть?

Осмотрев чистую простыню, на которой свернулся клубочком Ауно, я встал на колени, развязал шнуровку на штанах и начал оглаживать себя. Слава всем богам, долго мучиться не пришлось. Как только я представил, как супруг будет извиваться подо мной, умоляя не останавливаться, семя брызнуло на кровать, оседая каплями на белоснежной простыне. Оглядев получившуюся инсценировку ночи любви, я немного поколебался, но все же решился на кое-что еще. Собрав пальцами немного спермы с покрывала, я приподнял сзади ночную рубашку супруга, и осторожно, чтобы не разбудить, мазнул испачканными пальцами по ягодицам Ауно, вернув после все на свое место.

«Вот теперь можно спать», – решил я. Наивно, конечно, а может быть, и глупо, но взять его сейчас… невозможно.

Устроившись рядом, я прижал мужа к себе и чуть не рассмеялся, когда котенок развернулся, словно распускающийся бутон, и обвил меня руками и ногами, даже потерся щекой о плечо, после чего сладко засопел, обдавая дыханием мою шею. Я думал, что рядом с ним, да еще в такой позе, долго не смогу успокоиться, но полученная чуть раньше разрядка, плюс усталость после дороги и поспешной свадьбы сделали свое дело. Вскоре я и сам заснул, положив ладонь на спину Ауно.

***

Громкий и настойчивый стук в дверь заставил меня заполошно вскочить с кровати, сбрасывая на пол Ауно, что так удобно прикорнул на мне, и выхватить из ножен меч. Я всегда вешал его в изголовье – старая привычка не раз спасавшая жизнь. Только встав в боевую стойку, я вспомнил, где нахожусь и что произошло накануне. Меч отложен в сторону, и перед входившими в комнату людьми предстал я во всей красе, и мой лежащий на полу супруг. Быстро сориентировавшись, я поднял его и мигом завернул в одеяло.

Возглавлял десяток утренних гостей наследник, которого я имел счастье лично лицезреть пять лет назад во время одного из посещений столицы, а еще вчера на нашей свадьбе. Он сразу же скользнул взглядом по испачканной простыне. Потом он перевел взгляд на морщившегося от боли Ауно, пытающегося незаметно потереть пострадавшую при падении попу. Укутывающее Ауно одеяло не давало в полной мере разглядеть, как он выглядит, но в этот момент супруг закопошился активнее, попытался одернуть сбившуюся ночную рубашку, и тихо ойкнул.

– Что? – всполошился я, позабыв о похабно скалящихся визитерах свиты. Только придворный маг не улыбался, а как-то странно отводил взгляд в сторону.

– Прилипло, – прошелестел Ауно, смущенно покраснев и опустив очи долу. Мне он показался до невозможности милым, а вот наследник зло фыркнул:

– Значит, брак подтвержден? – наследник вопросительно взглянул на мага и тот утвердительно кивнул, бросив на меня короткий взгляд и тут же снова отвернувшись, словно… Словно стыдился чего-то. Наследник побагровел, и только что зубами не заскрежетал от ярости.

– Что ж, желаю счастья новобрачным!

Сказал – как плюнул. В ответ я пробормотал что-то благодарственное и поклонился, а когда выпрямился, то чуть не окоченел от холодного взгляда, которым наградил меня наследник. Неужели он так ненавидел Ауно, что готов отправить собственного брата на смерть? За что? Не верю, что этот котенок мог причинить кому-то какое-либо зло. Ревность? Но ведь Ауно с самого рождения именовался не иначе как тьер – ненаследный принц, так что на трон императора претендовать не мог. В чем же причина такой ненависти?

Глядя в глаза будущему императору, я мысленно поблагодарил мага за ложь, и похвалил себя за вчерашнюю предусмотрительность, ничуть не сомневаясь, что иначе брак признали бы недействительным, и я навсегда потерял бы Ауно. Он тоже это понимал, потому что, вытащив одну руку из-под укрывшего одеяла, обнял меня, прижавшись всем телом и уткнувшись лицом в шею. Я даже почувствовал, как он дрожит, то ли от холода, что вряд ли возможно, то ли от страха.

– Ладно, пойдемте, милорды, – процедил сквозь зубы наследник. – Брак свершился, не стоит мешать молодым.

Придворные послушно устремились на выход, маг кивнул мне, наследник остановился в дверях, оглядел нас еще раз внимательным взглядом и, зло улыбнувшись, проговорил:

– А знаете, лорд Драгон, ваш супруг чудесно поет. Думаю, он не откажется спеть для вас. Если хорошенько попросите, – и ушел, наконец, невежливо хлопнув дверью.

Я не понял, что такого страшного он сказал, но Ауно весь затрясся и шарахнулся в сторону, плотнее укутываясь в злополучное одеяло.

– Ауно, не бойся меня, не бойся! И петь не надо, если не хочешь.

– Я… я… – Ауно поднял взгляд. Синие глаза полны боли и невыплаканных слез.

Сердце у меня в груди сжалось.

– Не надо, котенок, ничего не говори, если не хочешь или не можешь. Потом расскажешь, когда поймешь, что мне можно доверять. Кстати, сколько тебе лет? – попытался я переменить тему разговора, явно неприятную для Ауно.

– Восемнадцать, – ответил он, вздохнув.

– Замечательно, – я отступил, давая Ауно возможность собраться с мыслями. – Я позову слуг, чтобы принесли воду и завтрак для нас. Умойся и распорядись, чтобы собирали твои вещи, сегодня к вечеру уедем. Или хочешь остаться на похороны?

Только сейчас Ауно понял, что императора уже нет в живых. Губы дрогнули, но слезы так и не пролились. Он замер, закрыв глаза, а я шагнул вперед, прижав его к груди. Одеяло сползло на пол, но сейчас мне было не до прелестей супруга. Я целовал закрытые глаза, потом лоб, а затем, чуть склонив голову, нашел губы. Ауно не сопротивлялся, но и не отвечал, явно не зная, как поступить. Ничего, у нас еще будет время для этого. А пока надо одеться и выйти, иначе я могу не сдержаться и испугать моего котенка.

***

Столицу мы покинули после полудня. Траурные мероприятия были в самом разгаре, но Ауно сказал, что уже простился с отцом, и задерживаться не пришлось. Подписанные императором бумаги я передал верному человеку. Жаст – моя правая рука, и надежный воин, не раз прикрывавший мою спину в бою. Он все сделает как надо, и продовольственный обоз прибудет в крепость через три, максимум четыре недели, или я ничего не понимаю в людях. Вообще-то, я сам собирался вернуться с обозом, но судьба и император распорядились по-своему. Коронация наследника состоится через три дня и мне не хотелось находиться в столице на тот момент. Не то чтобы я боялся, но…

Береженного боги берегут!

Вещей у супруга оказалось на удивление мало. Всего несколько смен белья, по паре рубашек и штанов, и не очень теплый плащ. На первое время хватит, а там ему сошьют меховые обновки, чтобы не мерз.

Коня для Ауно я подобрал спокойного, поскольку был не уверен, что тот хорошо держится в седле. Вещички приторочил к седлу запасного мерина, помог супругу сесть верхом, вскочил на своего Воронка, махнул рукой тройке воинов, что должны сопровождать нас в дороге, и кивнул Жасту. Мне стало радостно, что скоро я окажусь в родных краях, при этом сердце сжималось от тревоги, как отнесется Ауно к своему новому дому? Понравится? Сможет ли он принять меня в свое сердце и… постель?

В воротах императорского дворца к Ауно подошел молодой человек, судя по нашивкам на кафтане – ученик придворного мага. Он пожелал нам счастливого пути, едва заметно притронувшись ладонью к колену Ауно. Супруг вздрогнул, бросил на него удивленный взгляд, а потом все же поблагодарил и тронул коня, явно спеша убраться подальше от дворца и его обитателей. Что же, я тоже не против побыстрее оказаться дома.

– Рысью марш!

========== -3– ==========

POV Ауно

Одно дело два раза в неделю несколько часов проводить в манеже, обучаясь верховой езде, и совсем другое настоящий поход, когда шаг сменяется рысью, а иногда, если позволяла дорога, то и легким галопом. Семь дней пути измотали меня так, что я буквально засыпал в седле, а на привалах валился на землю, как куль с мукой, не в силах сделать и шага без посторонней помощи. И в дороге, и на привалах, и во время ночевок на постоялых дворах, лорд был рядом, подставляя плечо, поддерживая, или подхватывая меня на руки, чтобы отнести в комнату. Несколько раз он порывался помочь мне вымыться, но я отказывался. Он такой заботливый, хороший, а я… я боялся, что у меня сердце оборвется, если я увижу в его глазах презрение или отвращение. Мне и так неловко, что я такой слабый, и Драгону приходится носить меня на руках, словно ребенка.

За время нашего странствия я все больше и больше убеждался в том, что судьба оказалась милостива ко мне, подарив такого супруга. А ведь мы не проделали еще и половины пути, приходилось часто останавливаться на отдых из-за никчемного меня. Впереди предстояло еще не менее двадцати дней путешествия, которые я намеревался преодолеть без жалоб и стенаний, даже если мне придется привязываться к седлу.

Несмотря на частые остановки и мое неумение правильно вести себя в походе, воины, что сопровождали нас, не выказывали мне непочтения и не бросали косых взглядов. Я видел, с каким уважением, а не страхом, они относятся к своему лорду. Это уважение перешло и на меня, хоть я ничем и не заслужил его.

В первые дни пришлось тяжело. Сидеть в седле я умел с десяти лет, но никогда не проводил верхом более двух часов, а тут… Руки болели, ног я фактически не чувствовал, спину ломило так, что горло перехватывало от боли, а внутренняя сторона бедер и ягодицы казались стертыми почти до крови. Поневоле пожалеешь, что в отряд не входил маг-целитель, хотя они тоже не всесильны, и смерть императора тому доказательство.