Текст книги "Дорога для одного (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Пролог ==========

Седой жрец в давно выцветшей черно-алой мантии обвел взглядом собравшихся вокруг него детей. Мальчики от пяти до восьми лет, в основном чистокровные люди, хотя и эльфийские полукровки среди них попадались, с нетерпением ожидали ежевечернего рассказа. Все они жили и обучались в храмовой школе, а по вечерам очень любили послушать сказки и всевозможные истории, рассказываемые добрым наставником. В детских глазах читался вопрос: что сегодня будет? Сказка? Легенда? А может, поучительная история из жизни людей или богов?

Жрец перевел взгляд на распахнутое окно, в которое заглядывала алая луна. Приближался День избрания. Скоро один из юношей, возможно, вот так же, как и эти мальчики, когда-то сидевший открыв рот в ожидании чуда, отправится туда, откуда еще никто не возвращался.

Вздохнув, старый жрец поерзал в кресле, стараясь удобнее пристроить ноющую спину, и начал свой рассказ:

– Когда пришел Создатель, наш мир был лишь голым камнем под звездами и правили им первозданные стихии. И взял Создатель стихии, и создал землю, небо, солнце, луну, реки и моря, и населил мир растениями. Долго любовался Создатель на дело рук своих, а потом понял, что не хватает его миру существ разумных, чтобы могли они пользоваться делом рук Создателя своего и прославлять за щедрость.

Сначала Создатель призвал землю. Взяв ее частичку, он вылепил тело для своего создания. Из песка сделал для него волосы, из золота – глаза, а в жилах создания его потекла черная кровь земли. И нарек он дочь свою Залея.

Потом призвал Создатель воду. Взял ее частичку, из волн вылепил тело, течения морские побежали по венам, волосами стала пена морская, а глазами – жемчуг. И нарек он свое второе дитя Мориг.

Следующим стал огонь, из которого было создано тело. Свет, рождаемый огнем, стал кровью, дым – волосами, а угольки – глазами. И нарек Создатель третью дочь Фирена.

Долго он думал, как сделать ребенка из воздуха, ведь невозможно создать что-то из ветра, – даже Создателю было не под силу управиться со своевольным воздухом, – когда воплощение стихии само пришло к нему в виде женщины. Провел с ней ночь Создатель, а наутро увидел ребенка на своем ложе. Так родилась Виос, вечно изменяющая свой облик дочь стихии воздуха. Волосы ее были подобны ветру, а глаза – голубыми, как небеса.

Вдохнул Создатель жизнь в своих детей, передал каждой частичку своих сил – так и появились наши богини, управляющие миром.

Скучно было юным богиням играть только друг с другом. Упросили они отца своего создать для них каких-нибудь живых существ, чтобы было им с кем играть. Долго Создатель не соглашался, ссылаясь на крайнюю юность дочерей своих, а потом все же выполнил их просьбы. Так появились животные, птицы, рыбы и всякие гады. Но и тогда юные богини не успокоились, ведь проводить время с животными неразумными было не так уж интересно. И снова начали просить дочери отца о том, чтобы создал он других существ – разумных. И внял тогда Создатель их молитвам – и появились в мире эльфы и люди.

Люди сразу понравились огненной Фирене. Взялась она обучать их всяким премудростям, одарила огненной магией, но жизнь их стала такой же быстротечной, как и жизнь огня. Мориг и Залея выбрали эльфов, вот только никак не могли поделить их между собой, и поэтому Создатель сам разделил эльфийский народ на две части. Мориг достались светлые эльфы. Она наделила их магией воды и возможностью питать растения своей силой. Залея взяла себе темных эльфов и одарила их способностью чувствовать земные недра и обрабатывать металл. И только ветреной Виос не хотелось брать на себя ответственность за какой-либо народ. Ей было и так хорошо.

На некоторое время воцарились мир и покой, но Создатель не мог все время находиться в нашем мире: внимания требовали и другие, созданные им раньше. И начал Создатель покидать наш мир, оставляя его на дочерей своих, сестер-богинь, однако те никак не могли выбрать между собой главную, кого будут слушаться остальные сестры, пока отца их не будет рядом. И начались в мире разрушительные бури и землетрясения, когда ссорились между собой могущественные богини. И погибали их подопечные, и взмолились люди и эльфы Создателю, умоляя образумить дочерей. Внял Создатель их мольбам, предоставив им самим выбирать среди дочерей своих старшую.

С тех пор раз в сто лет, в день летнего солнцестояния, в главном храме одного из государств появляется шкатулка, сделанная из цельного черного бриллианта. Она маленькая, размером с кулак младенца, и открыть ее невозможно, как и повредить, и просуществует эта шкатулка ровно сто дней. За это время избранник – юноша, только достигший возраста зрелости и являющийся потомком трех рас, населяющих наш мир, – должен доставить шкатулку в легендарный Звездный храм, находящийся где-то на юге, за высокими горами и бесплодной пустыней. Там дитя трех рас выберет ту богиню, что будет главенствовать над остальными следующие сто лет, – жрец перевел дыхание, посмотрел на учеников, ловя их внимательные взгляды, и продолжил: – Никто не знает, что происходит в самом храме. Уже две тысячи лет избранники отправляются в путь, но еще ни разу никто из них не возвращался обратно, чтобы рассказать о храме и богинях. Но если избранник по какой-либо причине не добирался до храма, на его страну обрушивались страшные бедствия: болезни, засухи, ливни, ураганы и землетрясения убивали людей и эльфов, заставляя их уходить прочь с проклятых земель, спасая свои жизни. На следующий год та самая шкатулка появлялась в другом храме, и следующий избранник отправлялся в путь, чтобы исполнить свое предназначение.

Дорога полна неожиданностей и ловушек, поэтому избранников стали искать среди самых лучших юношей, самых достойных, но есть еще одно условие, самое важное: избранный должен проделать свой путь в одиночестве. Он может пользоваться помощью людей или эльфов, но недолго, только часть пути.

Вы спросите меня, почему я все это рассказываю? Потому что именно нашему королевству принадлежит честь отправить в Звездный храм избранного, дитя трех рас.

Глаза мальчишек, слушающих жреца, горели азартом и предвкушением. Каждый из них представлял себя на месте героя, доставляющего ценную реликвию в таинственных храм. А старый жрец с тоской смотрел на них, благодаря всех богинь разом за то, что его воспитанники слишком юны и никогда не станут избранниками, даже те, в чьих венах течет кровь трех рас.

Один из мальчишек поднял руку:

– Сэй-о*, скажите, а как же орки? Почему вы про них ничего не рассказали?

– Орки не являются детьми нашего Создателя. Они появились в нашем мире чуть больше двухсот лет назад, придя к нам из другого мира. У орков существует шесть родов, или семей, по-нашему. Каждый род носит название какого-нибудь животного или птицы. С разрешения Создателя и богинь орки заняли восточные земли. Это кочевой народ, вечно странствующий по великой степи и не имеющий постоянных домов. Поскольку они не дети нашего мира, а гости, богини за ними лишь присматривают, но не управляют их жизнью. Магии у них нет, а есть странные ритуалы и песнопения с танцами, которые сами орки называют шаманством. Им разрешили появляться в приграничных городах, чтобы вести там торговлю, ведь, как оказалось, орки – отличные охотники, так что мясо и шкуры у них всегда имеются, тем более с такими помощниками, как боевые коты. – Множество детских рук взметнулось вверх. Дети желали задать вопросы, но жрец только покачал головой. – Подробнее об орках, их родах и быте я расскажу вам завтра. А сейчас время позднее, всем пора спать. – Дружный стон детворы заставил старого жреца улыбнуться. – Спать, спать. О боевых котах орков я тоже расскажу вам завтра.

Стоны сразу стихли, и мальчишки гурьбой устремились в свои комнаты, рассуждая, где бы взять такого котенка и как его растить.

– Ах, дети, дети. Вы сами еще как котята, глупые, несмышленые котята, и останетесь ими еще несколько лет, а потом вырастите в сильных боевых котов. И каждый из вас пойдет своей дорогой, оставив обитель.

Старый жрец подошел к окну и взглянул на звездное небо: луна одаривала землю своим тусклым сиянием, но сегодня оно приобрело красноватый оттенок, вселявший тревогу в сердца людей и нелюдей. Так всегда было накануне Дня наречения избранника. Завтра в полдень на алтаре богинь в главном столичном храме появится шкатулка. Тогда же будет назван избранник. Этот юноша, дитя трех рас, для очищения духа и помыслов проведя ночь в медитации, тронется в путь, неся с собой смерть или надежду на счастье, а луна с того дня станет багровой и не изменит свой цвет, пока избранник не войдет в Звездный храм. Сто дней все будут с замиранием сердца смотреть на небо и молиться о благополучном прибытии избранника в храм.

– И я буду молиться, чтобы по истечении ста дней луна вернула свой прежний лик, потому что иначе… – тяжело вздохнув, жрец прикрыл глаза. Он не хотел даже думать о том, что произойдет с их страной и людьми, если избранник не доберется до места назначения. – Я не могу потерять своих мальчиков. Всемилостивейшие богини, сжальтесь над нами и даруйте тому, кто будет избран, твердость руки, храбрость сердца, доброту души и ниспошлите ему легкую дорогу.

Комментарий к Пролог

*Пояснение к тексту от автора:

Сэй – вежливое обращение к мужчине.

Сэя – вежливое обращение к женщине.

Сэй-о – вежливое обращение к жрецу (служителю любой из богинь).

Сэй-йе – вежливое обращение к магу любого уровня.

========== Глава 1 ==========

Часы пробили полночь, когда в двери башни мага забарабанили. Седовласый маг тяжело вздохнул и, прищелкнув пальцами, велел двери пропустить посетителя. Вскоре на лестнице, ведущей в покои, раздались шаги, и молодой полуорк с зеленоватой кожей и темными волосами, собранными в высокий хвост, ворвался в комнату подобно урагану и бросился на колени перед магом.

– Сэй-йе Торгор, умоляю, помогите. Вы же магистр и Верховный маг, директор академии. Вы все можете. Если он поедет один, он не вернется!

– Успокойся, малыш. Ты говоришь о Торренсе?

– Да, сэй-йе, я видел сон: он не вернется, – полуорк разрыдался, спрятав лицо в ладонях.

– Грин, ты учишься в академии и, пожалуй, единственный в своем племени знаешь законы магии. Я так же не в силах их обойти, как и любой житель нашего мира. Остается только молиться богиням, чтобы дитя трех рас, выполнив свое предназначение, вернулось к нам. Торренс ведь и мне не чужой. Об этом никто не знает, но он мой правнук, и мне очень тяжело отпускать его в Дорогу Для Одного, – седой маг зажмурился, сам едва сдерживая слезы. – На него пал выбор. Мы ничего не можем исправить.

– Нет, можем! – Грин взглянул в глаза старому магу. – Дорога Для Одного ведь означает, что путник должен быть один, без сопровождения людей или эльфов, но никто из богинь не считает нарушением этого правила присутствие лошади?

– Верно, идти пешком вовсе не обязательно, даже нежелательно, иначе избранный не успеет к назначенному сроку. И что ты…

– Сэй-йе, превратите меня в лошадь.

– Что? – брови седого мага поползли вверх, такого он никак не ожидал.

– Превратите меня в лошадь. Вы же самый сильный маг в королевстве. Сэй-йе Торгор, вы сможете!

– Подожди, малыш, дай подумать, – маг поднялся из своего кресла и взволнованно заходил по комнате, нервно шевеля пальцами. – Ведь может получиться? Может. Так. Только не лошадью, у тебя должна быть свобода передвижения. Но количество обращений из звериной формы в естественный твой вид будет ограничен лишь двумя сменами облика – на большее я не способен. Ах, если бы… – маг вдруг резко смолк и обернулся, глядя на коленопреклонённого полукровку из племени орков. – Ты хорошо подумал? Ведь вы можете оба сгинуть.

– Да, сэй-йе, я согласен на все ради Торренса. Он… мой друг.

– Спасибо тебе, малыш, – маг подхватил полуорка под руки, поднимая, и поцеловал в лоб. – Я исполню твое желание, и, возможно, вы оба вернетесь. Амулет обращения я замаскирую под ошейник, так что даже если им и заинтересуется какой-нибудь маг, то примет за ошейник подчинения, который нередко надевают на животных. Пойдем, у нас осталось слишком мало времени до рассвета.

***

Торренс Лаут, лучший выпускник магической академии этого года и единственный за последние семьдесят лет маг, обладающий силой всех четырех стихий, нетерпеливо оглядывался, стоя на площади перед главными воротами города. Высокий и изящный, он был по-мужски красив, с большими выразительными темно-синими глазами, типичными для светлых эльфов. Черные, собранные в низкий хвост волосы доставали до лопаток, частично скрывая остроконечные уши, а смуглая кожа говорила о присутствии крови темных эльфов. От людских предков Торренсу достался волевой подбородок и веселый жизнерадостный нрав. Казалось, улыбка не сходила с его губ, а в глазах, когда он заразительно смеялся, вспыхивали золотистые искры. Будучи потомком трех рас, Торренс владел магией огня, воды и земли. Конечно, до совершенства ему было еще далеко, годы практики, но уже сейчас Верховный магистр признавал в нем достойного преемника. Он даже взялся лично обучать Торренса некоторым знаниям, доступным только магам высшей категории. Да и, по правде, было чем гордиться: всего через месяц индивидуальных занятий ученик овладел магией, с помощью которой можно было управлять действиями разумного существа. Магия разума относилась к тайным знаниям, а потому перед началом занятий Торренс дал магическую клятву не использовать ее во вред разумным. Впрочем, он и не собирался вредить кому-либо – просто любил узнавать новое, а что может быть интереснее магии, доступной только избранным? Правда, в одной, можно сказать, незначительной вещи он от клятвы отступил: показал несколько приемов своему лучшему другу, когда понял, что тот достоин.

Торренс вздохнул и вновь окинул взглядом площадь. На востоке небо чуть окрасилось в розоватый цвет. Скоро первые солнечные лучи упадут на землю, смывая с нее свет багровой луны и вселяя в души людей надежду на благополучный исход его путешествия. Именно он был наречен избранником, и теперь в его поясном мешочке лежала шкатулка из цельного черного бриллианта, размером с кулак младенца, а в котомке, притороченной к седлу нетерпеливо топчущейся лошади, находились необходимые в дороге вещи и деньги, выданные храмовыми жрецами.

Ему уже пора было покинуть город, но Торренс все оттягивал свой отъезд, чтобы проститься с другом. Правитель города запретил устраивать пышный отъезд и прощания. Приказ короля – сохранить личность избранника в тайне – был воспринят буквально, так что никаких провожающих не было и быть не могло, но все же Торренс ждал.

– Грин, где же ты?

Когда Торренс в очередной раз оглянулся, из маленького переулка появилась высокая фигура, закутанная в плащ. Это никак не мог быть тот, кого он ждал: Грин был невысокого роста и худощавый, словно тростинка, а этот… Когда человек подошел ближе, ветер сдвинул капюшон его плаща, и Торренс узнал Верховного магистра и директора академии.

– Сэй-йе Торгор, вы пришли меня проводить? А Грин где?

– Здравствуй, мальчик мой. Грин не сможет прийти: вчера он уехал домой вместе с родственниками. В академии начались каникулы.

Торренс сразу погрустнел, он хотел проститься с другом.

– Видно, не судьба. Жаль.

– Ничего, Торренс, встретитесь, когда вернешься. А он тебе подарок просил передать. Вот.

Магистр шагнул в сторону, и перед юношей оказался боевой оркский кот. Крупный зверь с пронзительными зелеными глазами, рыжевато-серой шерстью, на которой темнели несимметричные буро-зеленые пятна, и белой грудью. Боевой кот смотрел на Торренса со странной смесью надежды и… восхищения?

«А может, это мои чувства отражаются в его глазах?»

Вздохнув, Торренс присел на корточки перед котом. Их глаза теперь были на одном уровне, и взгляды словно зацепились друг за друга.

– Глаза зеленые, совсем как у Грина, – тихо выдохнул Торренс и провел ладонью по голове кота, слегка почесав за ушами, а затем пальцами нащупал ошейник. Он был простой, кожаный, и только небольшой серебряный ромб-подвеска с двумя продолговатыми серыми камешками выделялся ярким блеском.

– Ошейник подчинения? Зачем? Боевые коты сами следуют за тем, кого они выбрали в хозяева. А если он меня не признает, то я предпочту отпустить его, а не принуждать.

– Это не ошейник подчинения, но если кто-то спросит, говори, что это так. На самом деле этот артефакт поможет ему найти тебя, где бы ты ни находился, даже за магической завесой, когда нормальные чувства животных могут подвести.

Торренс кивнул, давая понять, что принимает это объяснение, а затем вновь встретился взглядом с котом и… утонул в неимоверной зелени его глаз. Они словно затягивали в свою глубину, манили, как родник среди пустыни, и Торренс невольно подался вперед, обнимая кота за шею. Магистр вдруг закашлялся, разрывая их зрительный контакт.

– Тебе пора, Торренс.

– Да, конечно. А как его зовут?

– Э-э, не знаю, – седой маг смутился.

– Тогда я назову его Изумруд. Ты не против? – обратился юноша к коту, а тот согласно заурчал, словно поняв, о чем ему говорят. Юноша рассмеялся.

– Это отличный подарок. Сэй-йе Торгор, передайте Грину мою благодарность и слова прощания. Жаль, что мы не смогли проститься.

– Ему тоже было жаль, но ведь каникулы. Родня очень настаивала на его возвращении домой.

– Я понимаю, – Торренс покивал и грустно улыбнулся. – А знаете, что у орков в языке нет слова «каникулы»? Они говорят семарино гэиеро – «большой выходной». Это мне Грин рассказывал.

Седой маг вместо ответа обнял юношу, похлопав его по спине:

– Удачи тебе, сынок. Легкой дороги.

– Спасибо.

Вскочив в седло, Торренс взмахнул на прощание рукой и направил коня к воротам. Боевой кот, оглянувшись на миг, бросился следом за ним, а седой маг зашептал молитву, прося богинь присмотреть за его правнуком и не оставить его в своей милости.

– Береги его, Грин. Я верю в тебя, – прошептал он в конце молитвы.

Ворота скрипнули, выпуская всадника из города, и захлопнулись за его спиной. Тяжело вздохнув, седой маг отправился обратно домой, ссутулив плечи. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться.

***

Когда полуденное солнце начало сильно припекать, одинокий всадник остановился в тени большого дерева, растущего недалеко от дороги.

– Маленький привал, – провозгласил он, ослабляя подпругу и отпуская коня пастись. – Здесь рядом есть родник, прибавляющий сил путникам. Так, по крайней мере, о нем рассказывают бывалые путешественники. Наполним здесь фляги, перекусим и отдохнем.

Боевой кот, поведя ушами, выслушал своего хозяина, согласно рыкнул, быстро оббежал поляну, убеждаясь в безопасности, а затем юркнул в кусты, за которыми явственно слышалось журчание совсем крошечного родника. Торренс прихватил пустые фляги и устремился за Изумрудом.

Вода в роднике и правда оказалась вкусной, а еще ее прохлада приятно остужала горло в летнюю жару.

– М-м, наслаждение, – стоящий на коленях перед родником Торренс запрокинул голову и провел влажной рукой по лицу, ощущая, как прохладная вода стекает по коже, даря наслаждение. Капли скользнули по горлу, скрываясь за белым воротничком рубахи, а кот жадно глядел на эти капли и облизывался, мечтая о чем-то своем, и глаза его загадочно мерцали.

Напившись и наполнив фляги, Торренс взглянул на боевого кота и улыбнулся.

– Пить хочешь? Держи, – Торренс набрал воду в ладони и протянул коту. Изумруд жадно слизал все и благодарно мазнул шершавым языком по пальцам. Торренс рассмеялся, почувствовав такое выражение благодарности, а затем поднялся с колен и отряхнулся. – Пойдем, перекусим. Холодное мясо будешь или предпочтешь поохотиться? – Изумруд рыкнул и мотнул головой, показывая, что готов разделить с хозяином мясо, а поохотится в другой раз. – Вот и ладно, перекусим – и вперед.

***

Вечер застал путешественников у излучины небольшой речушки. Пока Торренс обихаживал коня и собирал хворост для костра, Изумруд исчез, отправившись на охоту. Меньше чем через час он уже сидел возле хозяина, держа в зубах пару куропаток.

– О-о, спасибо, шикарный подарок, – Торренс улыбнулся, забирая подношение.

Практически незаметное движение пальцев – и перо осыпалось с птиц, чтобы тут же унестись прочь, подхваченное легким ветром. Дальше Торренс выпотрошил тушки, вымыл их, подготовил к жарке, насадил на прутья и подвесил над костром.

– Теперь немного подождем – и можно будет есть.

Дожидаясь, пока мясо приготовится, Торренс выбрал из маленького мешочка несколько щепоток ароматной травы и сушеных ягод и кинул все в горячую воду. По поляне тут же поплыл приятный запах. Изумруд, облизнувшись, улегся у костра, положив голову на лапы, и устремил свой загадочно мерцающий взгляд на хозяина.

– Что смотришь? – Торренс протянул руку и потрепал боевого кота по голове. – Разделишь со мной трапезу? – Изумруд согласно заурчал. – Вот и хорошо, а пока… хочешь, я расскажу, как мы с Грином познакомились?

Кот заинтересованно поднял голову и насторожил уши, показывая, что готов слушать. Торренс невольно рассмеялся, настолько выражение кошачьей морды было похоже на заинтересованность, что появлялась на лице его друга Грина, когда тому рассказывали что-то увлекательное.

– Ну, тогда слушай. Это было шесть лет назад. Грин, как ты, наверное, знаешь, полукровка. Его мать – орчанка, причем дочь шамана, а отец – человек-маг. А тот орк, которого он зовет родителем, принял его в семью и назвал своим сыном, когда ему было около трех лет. Это Грин мне сам рассказывал, когда мы познакомились. Так вот, орки магией не владеют – у них свое колдовство, вернее шаманство. Это особый вид колдовства, требующий неких ритуалов и длительной подготовки, но зато выпущенная в результате магия не обессиливает шамана так, как было бы с обычным человеческим или эльфийским магом. А поскольку Грин был сыном мага, в нем, впервые за всю историю существования орков в нашем мире, соединились две силы: магия и шаманство. И если шаманству его учил дед-орк, то магии обучить никто из кочевников-степняков не мог. Вот приемный отец и привел Грина в магическую академию, ведь не умеющий контролировать силу маг – это стихийное бедствие. Впервые я его увидел в коридоре, когда Грин, нагруженный книгами, шел к своей комнате. Один из шутников подставил ему подножку, и Грин оступился, едва не упав, но книги, разумеется, уронил. Я помог ему собрать все, а потом и донести до комнаты, а он пригласил меня на чай. Вот тогда я впервые попробовал этот чудный напиток, столь любимый всеми орками. У нас больше любят перемолотые и жареные ягоды, которые надо немного заварить, а потом пить с молоком, чтобы смягчить их горьковатый привкус, а мне очень понравился напиток кочевников. Грин научил меня, какие травы и ягоды использовать, как заваривать и пить. Так мы и подружились. Потом я помогал ему с учебой – все-таки Грин довольно сильно отставал по общей программе, – а он рассказывал мне о шаманстве, о степи и о том, как они кочуют. Но это я тебе пересказывать не буду, сам знаешь.

Кот согласно заурчал, а потом насторожился, вглядываясь в темноту.

– Что там? – Торренс прислушался, но, кроме далекого уханья совы, ничего не услышал. – Никого нет.

Однако боевой кот не успокоился. Наоборот, он поднялся и настороженно напрягся, словно готовясь ринуться в темноту леса. Торренс, понаблюдав за его поведением, пробормотал заклинание, усиливающее зрение и слух, а затем вновь прислушался. Тут же где-то далеко послышался то ли вой, то ли плач. Торренс тут же вскочил и, не раздумывая, устремился туда, откуда слышался странный звук. Через пару шагов его обогнал Изумруд и огромными прыжками бросился вперед.

Звук становился все громче, и через несколько минут оба выскочили к небольшому оврагу, а в следующее мгновение, перепрыгивая поваленное дерево, Торренс понял, что падает в яму, прямо на острые колья. Где-то рядом яростно взревел боевой кот. Раньше чем успел испугаться, Торренс инстинктивно выкрикнул заклятие левитации и завис над самыми остриями. Тут же рядом оказалась лапа, подцепившая его острыми когтями за одежду, и распластавшийся на самом краю ямы Изумруд потянул хозяина к себе из ловушки. Извернувшись, Торренс уцепился руками за края ямы и выбрался наружу, отменяя заклятие.

– Ох, спасибо, Изумруд. Сейчас отдышусь и чмокну тебя в нос, в знак благодарности. И какая сволочь тут ловушки наставила?

Торренс поднялся, оглядываясь, и заметил метрах в десяти точно такую же яму, полуприкрытую ветками. Именно из нее в следующее мгновение и раздался жалобный плач. Осторожно приблизившись к краю, Торренс заглянул в яму и увидел на дне между кольев…

– Олененок?

Малыш снова жалобно закричал, и тут же совсем рядом хрустнула ветка, заставив Торренса оглянуться в поисках опасности и вскинуть руку, готовясь спустить с пальцев боевое заклинание. Однако опасности не было – позади, под сенью деревьев, стояла олениха, глядя глазами, полными испуга и мольбы. Изумруд тихо рыкнул, предупреждая, что шуток от встревоженной мамаши не потерпит, но Торренс шикнул на боевого кота, призывая его к терпению, а затем внимательно осмотрел олененка. Насколько было видно сверху, он не был ранен, видимо, удачно свалился между кольями, а вот вылезти самому ему было не по силам, да и олениха ничем не смогла бы помочь своему детенышу.

– Не волнуйся, малыш, сейчас мы тебя вынем.

Пошевелив пальцами, Торренс сосредоточился, призывая свою магию, подцепил воздушными щупами олененка и медленно поднял брыкающегося и кричащего в испуге малыша. Олениха, слыша крики, сделала несколько шагов вперед, волнуясь, а в следующее мгновение освобожденный от колдовских пут олененок бросился к ней со всех ног, инстинктивно ища защиты. Олениха обнюхала малыша, внимательно взглянула на Торренса, словно желая отблагодарить, а затем неспешно развернулась и потрусила вглубь леса, сопровождаемая своим малышом.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – устало выдохнул Торренс, оглядывая поляну: ям-ловушек больше не было, но и с этими двумя следовало что-то сделать. – Иначе там точно кто-то покалечится.

Торренс еще раз обошел поляну, тяжело вздохнул и приказал Изумруду уйти под деревья, чтобы кот случайно не пострадал.

Магия земли никогда особо не давалась Торренсу, но выбора сейчас не было. Земли, которую вытащили из ям, на поляне не наблюдалось, а значит, просто засыпать их не получится и надо действовать более радикально. Раскинув руки, Торренс глубоко вздохнул и произнес:

– Залея, великая дочь земли, молю, дай мне сил. Земля, внемли мне. Сомкнись! – и тут же резко хлопнул в ладоши.

Один удар сердца, второй – и вот земля под ногами дрогнула, загудела натужно и утробно, словно где-то в глубине заворочался и застонал огромный зверь, а затем края ям начали двигаться, смыкаясь. Через несколько минут на поляне не осталось и следа от ям-ловушек, а Торренс, устало утерев пот со лба, опустился на траву, переводя дыхание. Изумруд тут же оказался рядом, прижимаясь к хозяину всем телом, делясь теплом.

– Спасибо, Изумруд, – обняв кота, Торренс потрепал его по холке и, опираясь на него, встал. – Пошли, перекусим, если наша еда еще не сгорела.

Увы, слова Торренса оказались пророческими: из обгоревших тушек с трудом удалось вырезать съедобные куски. Присоединив к мясу сыр и лепешки, путешественники наскоро перекусили, и Торренс сразу же заснул, едва успев поставить вокруг поляны охранный круг. Изумруд, еще раз обойдя поляну и убедившись, что им действительно ничего не угрожает, лег рядом, чутко поводя ушами и принюхиваясь. Мало ли что.

========== Глава 2 ==========

Торренс проснулся под щебетание утренних птах. Первое, что он увидел, открыв глаза, – Изумруд, внимательно глядящий на него.

– С добрым утром. Ты что, всю ночь глаз не сомкнул? Зачем? Я же поставил защитный круг, так что нам ничего не угрожало. – Боевой кот выразительно зевнул и, опустив голову на передние лапы, закрыл глаза. – Ну, ладно. Поспи, пока я собираться буду. Потом позавтракаем – и в путь.

***

Через два часа всадник в сопровождении оркского боевого кота двигался по дороге. До полудня они передвигались по лесу, чередуя неспешную рысцу с шагом, потом устроили небольшой привал, причем место для него нашел Изумруд, рыком позвав хозяина к небольшому озерцу, скрытому в лесной чаще. Немного поразмыслив, Торренс поймал несколько рыбешек, которые должны были послужить ужином.

– Сушеное мясо будем экономить, – пояснил он свой поступок боевому коту, потроша и заворачивая улов в водонепроницаемый мешочек. Кот долго принюхивался к рыбе, но от предложенных голов отказался, презрительно скривив морду. – Ну да, Грин говорил, что рыбу они не едят, хотя ее вполне можно выловить в реках, пересекающих степи, где кочуют орки.

Словно подтверждая эти слова, кот чихнул и отошел подальше, улегшись в тени деревьев.

Ночевка и следующий дневной переход прошли спокойно: на ночь Торренс остановился в попавшейся на пути небольшой деревеньке. Там оказался довольно приличный трактир, в который Изумруд почему-то отказался заходить, выбрав себе для ночевки стойло коня, на котором путешествовал хозяин. Крепыш – так звали гнедого мерина – к коту отнесся совершенно спокойно, да и пара лошадок трактирщика вскоре успокоилась, поняв, что есть их никто не будет. Торренс, убедившись, что Изумруд твердо намерен остаться в стойле, принес ему приличный кусок сырого мяса, который кот благосклонно принял. Парнишка, выполняющий роль конюха при трактире, долго и боязливо поглядывал на большого кота, но потом все же взял пример со своих подопечных и пошел на сеновал спать, более не беспокоясь о своей целостности.

На следующее утро, завтракая омлетом с овощами, Торренс был озадачен трактирщиком. Мужичок невысокого роста долго мялся неподалеку от стола, пока гость с аппетитом поглощал стряпню его супруги, а потом все же решился подойти:

– Простите, сэй, но, как я погляжу, вы намерены ехать в Ориш?

– Это город на юге? – Торренс отодвинул пустую тарелку и сделал глоток таки – терпкого бодрящего напитка, смягченного свежим молоком. – Да, я направляюсь в ту сторону.

– В таком случае, сэй, я бы посоветовал подождать попутчика. Завтра-послезавтра обязательно кто-нибудь появится. Мужики наши вон на ярмарку собираются к выходным.

– В чем же причина такой заботы, уважаемый? – Торренс удивленно приподнял левую бровь.

– Разбойники балуют. На обоз не нападают, а вот одиноких путников, бывает, грабят. Слава богиням, никого не убили, но… мало ли. Так что вы, сэй, побереглись бы.

Хмыкнув, Торренс достал из-за ворота медальон мага. Трактирщик тут же разглядел молнию, вырезанную в сером, мерцающем изнутри камне, и поклонился.