Текст книги "Безграничное доверие (СИ)"

Автор книги: chandei

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Рон произвел сложные вычислительные расчеты, отразившиеся у него на лице, и решил совершить дипломатический маневр.

– Гермиона права, Гарри! – он сразу зашел с козырей. – Я хочу, чтобы мы втроем проводили больше времени. Но еще я хотел сказать тебе, что ты изменился в лучшую сторону после того, как стал ежедневно заниматься. Ты стал классно выглядеть! – восхищенно заметил друг, словно впервые за долгое время рассмотрел Гарри, который не сомневался, что последняя реплика прозвучала искренне.

– Кажется, я догадался, – понизив голос, с заговорщической улыбкой проговорил Рон, наклоняясь к столу, – Гарри решил произвести на кого-то впечатление! Ты ведь качаешься для кого-то, верно? – спросил он лукаво, переглядываясь с Гермионой.

– Возможно, – уклончиво ответил Гарри, предотвращая неловкое молчание, которое могло последовать после предположения.

А что ему еще было ответить? Что он просто избегает разговоров или что пытается задавить в себе открывшиеся гомосексуальные наклонности? Или что битье снарядов облегчает страдание, которое он испытывает, думая о профессоре?

На последнем уроке ЗОТИ Снейп, не говоря Гарри ни слова, вновь повел себя так, что разбередил кровоточащую незаживающую рану в душе мальчика еще больше. Раздавая классу проверенные им работы, он, едва увидев инициалы на свитке, швырнул Поттеру его пергамент с таким отвращением и злостью, словно в его руках оказалось не эссе, а чужое грязное белье, подброшенное профессору шутки ради. С каждым днем Гарри становилось все тяжелее и тяжелее выносить, что Снейп обращается с ним как с грязью, но изменить это у него не было никакой возможности – поговорить или объясниться с профессором было немыслимо.

На занятии Гарри практически не слышал, что говорил Снейп, настолько мерзко и муторно было у него на душе. Впервые появилось осмысленное мазохистское стремление напиться со всеми вытекающими из этого поступка последствиями – отравлением, похмельем, дисциплинарными санкциями. Интересно, в этот раз декан Слизерина обратил бы внимание на эту выходку?

Гарри замутило. Он с трудом мог описать, что он чувствует. Было как-то… тяжело. Как может быть тяжело только от смеси вины, унижения и чужой неприязни.

И больно. Больно от того, что Снейп его так сильно… не любит.

После того, как Гарри озвучил про себя эту формулировку, он понял, что безнадежен.

***

Вечером Гарри дрался со своими демонами в Выручай-комнате два часа без перерыва. Он чувствовал, что у него почти закончились силы, но он не мог остановится, боясь, что отчаяние, подобное присутствию дементора, накроет его с головой. Он ждал, пока наступит опустошение, которое позволило бы ему перенести ночь спокойно. И в конце концов оно наступило.

Гарри снял зубами старомодные боксерские перчатки, которые волшебная комната неизменно дарила ему каждый раз, когда он приходил, и бросил их в угол. Затем взял сумку с чистой одеждой и направился в душ.

В замке было холодно, вспотевшее разгоряченное тело Гарри начало быстро остывать, он неуютно поежился в мокрой футболке, облепившей торс.

В душе было не освещено и пусто, что могло только порадовать. Мальчик отошел к самой дальней душевой и, повесив свою сумку на крючок на стене, начал медленно раздеваться – на быстрое раздевание и исполнение водных процедур у него сейчас просто не было сил. Гарри лишь успел снять очки и стянуть влажную, пропитанную потом футболку, как сзади со спины его неожиданно осветила яркая вспышка.

– Инкарцеро!

Голос молодого мужчины прозвучал в пустой душевой подобно раскату грома. Волшебные веревки резко обхватили запястья и лодыжки, стянув их, и больно впились в кожу. От неожиданности Гарри упал на холодный влажный пол, даже не успев понять, что с ним произошло. Он лишь услышал за спиной тихие приближающиеся к нему шаги.

– Так-так, – негромко и слащаво протянул над ним голос в знакомой с первого курса манере. – Потти. Какая приятная встреча.

Гарри перекатился на спину, пытаясь всмотреться в лицо своему захватчику, но без очков изображение расплывалось, он видел в плохо освещенном помещении лишь белое пятно в темных одеждах, нависшее над ним, как луна в безоблачную ночь.

– Что тебе нужно, Малфой? – хрипло, но спокойно осведомился Гарри, уже предчувствуя надвигающуюся беду.

Юный наследник лорда Малфоев присел на корточки возле своего пленника и Поттер смог различить очертания бледного лица и волос.

– Едва ли мне может что-то понадобиться от такого безродного ничтожества, как ты, – коротко хохотнул слизеринец, но глаза его странно заблестели в окружающем сумраке. – Но я не люблю оставаться в долгу, Поттер. Я пришел отблагодарить тебя за нашу встречу в туалете, – Драко осклабился:

– По-дружески.

Тяжело дыша Гарри молчал, ожидая продолжения. Но Малфой тоже сидел беззвучно какое-то время, глядя на поверженного врага, словно колебался совершить то, что задумал.

– Что ты собрался делать? – спросил в итоге Поттер с притворным равнодушием, одновременно понимая про себя, что не хочет этого знать.

Очнувшись от раздумий, Малфой вместо ответа бесцеремонно перехватил Гарри внизу живота и грубо отволок в последнюю из кабинок. Он с усилием поднял неустойчивого пленника на ноги и прислонил к стене душевой лицом.

– Фу, Поттер, – поморщился слизеринец, – от тебя потом разит, как от кентавра! Надо было скрутить тебя после душа, но у меня чертовски мало времени, поэтому придется так.

У Гарри возникло мрачное предчувствие от словосочетания “придется так”, но Малфой отвлек его, прежде чем сознание начало рисовать возможные варианты развития событий.

– Я могу избить тебя до полусмерти, или изуродовать на всю жизнь, – проговорил блондин куда-то в шею Гарри, – но ты в этом смысле принадлежишь Темному Лорду, и я не имею право портить его трофей, – юноша злобно усмехнулся и вдруг неожиданно прижал Поттера к себе, – но все же я хочу, чтобы ты расплатился за то, что сделал со мной. Ты хотел убить меня, Потти?

– Нет, – честно выдохнул Гарри, из последних сил пытаясь вывернуться из захвата Малфоя, который прижимал его к стене.

– Врешь, – спокойно ответил Драко, обхватив бедра гриффиндора и добираясь пальцами до застежки брюк, – старина Снейп дал Непреложный Обет моей матери, что спасет мою шкуру в случае чего, и лишь благодаря ему я все еще жив, – Малфой ловко расстегнул пуговицы одна за другой и раскрыл ширинку, – а ты, мерзкий полукровный говнюк, так и не понес заслуженного наказания.

“Ошибаешься!” – злобно подумал Гарри, но ничего не успел ответить, потому что в ту же секунду Малфой резко одним движением рванул вниз его штаны с бельем.

“Он что, меня ремнем лупить собрался?” – вновь подумал сбитый с толку Гарри, но от звука другой расстегиваемой ширинки по спине прокатилась горячая отвратительная волна страха.

Малфой завозился сзади, делая что-то, чего Поттер не мог понять и тем более разглядеть. Какой-то легкий шуршащий предмет, похожий на конфетную обертку, упал к его ногам. Гарри нервно дернул головой, оборачиваясь настолько, насколько это было возможно в его положении.

– Будешь орать, Поттер, – прошипел Малфой прямо ему в лицо, – непременно привлечешь чье-то внимание. Думаю, мало кто видел, как Избранный скачет на чужом члене. Хотя откуда мне знать, чем ты там со своими дружками занимаешься… А уж если при этом будешь кричать, так со стороны это и вовсе будет выглядеть, будто ты тащишься.

Приготовившись к тому, что с ним собрался сделать этот молодой оборзевший в край ублюдок, Гарри вытянулся в струну и с максимальной силой сжал ягодицы. Но Драко резко схватил его за бедра и потянул на себя, надавил одной рукой на спину. Согнувшись против воли, Поттер уткнулся головой в стену и подумал, что можно попробовать упасть на пол, но сразу же откинул эту мысль, представив как насильник навалится на него всем весом и тогда связанный Гарри не сумеет даже рыпнуться.

Тем временем Драко, вцепившись ему в бедра, слегка раскрыл ягодицы большими пальцам и безуспешно потыкался подозрительно сухим и твердым членом в ложбинку, заросшую темными мягкими волосами.

– Ну, же, Потти, не упрямься, – возбужденно и ласково прошептал Малфой, – будет больно, но если будешь вести себя хорошо, я не буду тебя долго мучить. Обещаю.

В ответ Гарри отчаянно помотал головой. От понимания того, что с ним делали, у него просто не было слов.

– Ну, как знаешь, – Малфой смачно харкнул куда-то вниз, а затем быстро подергал рукой у Поттера за спиной, очевидно растирая слюну по члену.

Он вжал Гарри в стену, наваливаясь на него всем весом, и грубо развел руками ягодицы, направляя свой член к сжатому сморщенному отверстию. Он помог себе рукой, приставляя головку к самому входу. Поттер повторно вспотел, намереваясь до конца держать оборону и не давать Малфою войти в него, но слизеринец крепко обнял мальчика сзади, а затем неожиданно быстро и коротко присел, увлекая за собой Гарри и резко насаживая его до основания.

От нестерпимой, просто чудовищной боли гриффиндорец глухо взвыл через плотно сжатые зубы. Он дернулся в первую секунду куда-то в сторону, как от огня, но Драко крепко держал его.

– Тихо-тихо, – прошептал он, – теперь уже ничего не поделаешь, малыш, я – в тебе, можешь попытаться получить удовольствие.

И он снова слегка наклонил Гарри, оттянув его задницу на себя, и начал медленно толкаться внутрь, привыкая к ощущениям. Вдруг он нагнулся и облизал потное обнаженное плечо.

– Какой ты соленый… и жаркий, – возбужденно выдохнул Малфой. – Я бы с удовольствием полизал твоей крови, такой же соленой и грязной. Ох, если бы я мог пустить ее тебе так же, как ты мне тогда в туалете… – с этими словами Драко сильно укусил его за загривок и задвигался быстрее.

Гарри стоял зажмурившись и сдерживал стоны боли, рвущие из груди при каждом толчке. Он трясся всем телом, как от озноба при том, что пот катился по его лбу и щипал глаза, попадая в них.

И когда он решил, что хуже порванного ануса с ним уже ничего не сможет случится, он почувствовал, что в ответ на грубые фрикции, противоестественно раздражающие прямую кишку, он опорожнится на пол душевой кабинки прямо сейчас.

– Твою мать, Поттер! – прорычал Малфой, останавливаясь на мгновение. – Так и знал, что с тобой дерьма не оберешься, потому и достал эту защитную магловскую дрянь! – и Гарри моментально понял, что возле его ног валяется упаковка от презерватива, который Малфой натянул перед сношением.

– Учти, – продолжал слизеринец, – все, что испоганишь, будешь отмывать языком!

И он продолжил трахать Гарри с удвоенной силой, словно получая неимоверное удовольствие от того грязного жестокого унижения, которому он подвергал своего недруга. Громкие шлепки двух разгоряченных тел раскатывались эхом в пустой душевой и отражались от каменных стен и высокого сводчатого потолка.

За спиной Гарри Малфой напрягся всем телом, натягивая свою жертву на всю длину, и рвано задышал Поттеру в шею.

– Я скоро кончу, – жарко и прерывисто прошептал он Гарри в самое ухо, – жаль, что ты не примешь в себя мое семя.

Но кончить Малфою не удалось.

– Хонум Ревелио! – прозвучало где-то при входе в душевую и от заклинания крайная к стене кабинка слабо вспыхнула на мгновение аурой двух присутствующих в ней волшебников, после чего в помещении раздался ледяной знакомый голос:

– Кто здесь?

Малфой моментально задушил свои предоргазменные вздохи и, зажав Гарри рот рукой, вжался вместе с ним в угол кабинки в надежде, что профессор, не получив ответ, уберется восвояси.

Но шаги приближались, гулко раздаваясь в тишине.

“Почему опять он? Почему всегда он?!” – с болью от предстоящего нового унижения подумал Поттер.

Юный преступник стремительно вышел из Гарри, оттолкнув его, и попытался быстро одеться, сдернув с себя презерватив и бросив его на пол.

Он успел лишь прикрыться не застегнутыми штанами, как из-за стены кабинки сначала появился плохо освещенный силуэтный профиль, затем тонкая рука с волшебной палочкой наготове.

– Я устал наблюдать обжимающихся студентов по углам замка после отбоя, – угрожающе и медленно отчеканил голос, принадлежащий высокой фигуре, которая заслонила предполагаемым нарушителям выход из убежища. – Люмос!

Яркий свет заполнил маленькое пространство, и перед профессором предстал растрепанный красный злой крестник, а на каменный пол с глухим стуком упало связанное обнаженное тело, которое сразу сжалось, пытаясь спрятать лицо от света.

– Что здесь происходит? – услышал Гарри голос ошарашенного увиденным Снейпа.

Малфой тяжело вдыхал-выдыхал, пытаясь отдышаться, и видимо ничего не собирался объяснять.

Но при виде скорченной фигуры, с посиневшими от веревок кистями, и ягодицами, испачканными кроваво-коричневой жижей, Снейп моментально осознал, что находится на месте преступления. Он присел на корточки перед жертвой Малфоя, освободив ее от пут, и заглянул в лицо, проверяя сознание.

– О, Мерлин… – только и смог вымолвить профессор, держа в ладонях бледное, холодное от липкого пота лицо с зелеными глазами, которые смотрели на Снейпа плавающим невидящим взглядом.

Убедившись, что перед ним никто иной как Поттер, декан Слизерина сразу же убрал руки и вскочил на ноги. В следующую секунду Малфоя со стуком приложили затылком к стене.

– Ты что творишь, идиот?! – зарычал Снейп, срываясь на крик от ярости. – По отцу соскучился, в Азкабан захотел? Молись, чтобы об этом не узнал… – Снейп осекся, вспомнив, что свидетелем этого разговора является изнасилованный Поттер.

Он вытащил слизеринца из кабинки за грудки и швырнул его куда-то в сторону выхода.

– Марш в спальню, живо! Завтра я с тобой разберусь…

Видимо, Драко замешкался на мгновение, прежде чем исчезнуть с глаз долой разъяренного декана.

– Я сказал живо! – гаркнул Снейп и проследил, как за крестником захлопнулась дверь.

Тогда он снова присел перед Гарри и начал внимательно его осматривать. Мальчик не двигался и не хотел ничего, кроме как провалиться сквозь землю или стечь в канализацию, превратившись в мыльную пену. Он так и лежал со спущенными до лодыжек штанами, когда Снейп подушечками пальцев дотронулся до его развороченной задницы. Профессор быстро оценил масштаб повреждений в свете Люмоса, и как только закончил, наложил на Гарри Очищающее и встал.

– Поднимайтесь, – приказал он мальчику, наблюдая как Поттер неуклюже садится и старается натянуть на себя штаны, – у вас разрыв тканей, вам срочно нужно в больничное крыло.

– Мне все еще нужно в душ, – прохрипел Гарри, вставая с пола и чувствуя, что боль возвращается с новой силой, а из раны начинает течь кровь.

– Не шляйтесь по замку в одиночку, – предостерег его Снейп вместо прощания, но не сдвинулся с места, собираясь что-то добавить.

– Поттер, – нехотя проговорил профессор, сдвинув брови, – лучше не говорите никому.

Он посмотрел Гарри в глаза и по-видимому понял, что мальчик никогда никому не рассказал бы о случившемся. Снейп развернулся и направился к выходу. Но возле двери он все-таки обернулся и добавил для верности:

– Я сам накажу Малфоя. Можете не сомневаться.

========== Глава 7 ==========

Из всех прескверных ночей, которые Гарри приходилось когда-либо переживать в своей жизни, эту ночь по его мнению он запомнит навсегда.

Ему будет нелегко начисто забыть, как он тихо достал из тумбочки в спальне флакон Заживляющего, данного ему профессором зельеварения еще на четвертом курсе, и незаметно выскользнул в уборную, чтобы никого не разбудить и не нарваться на ненужные вопросы. Как сдернул штаны до колен, откупорил крышку над унитазом и трясущимися руками смочил зельем ватный тампон. Как наклонился с величайшим чувством отвращения к самому себе, закусил губу и поднес пропитанный лекарством тампон к анусу, ожидая новый едва выносимый приступ боли от соприкосновения со свежей рваной раной. Как прижал крепко вату, протолкнув ее немного внутрь, и застонал сквозь зубы, потому что позвоночник пронзила резкая боль, а жжение ощущалось такое, словно прикасались раскаленной кочергой.

Мальчик зажмурился изо всех сил, ожидая облегчения, не имея в голове ни единой осознанной мысли – лишь тупую горячую пульсацию в висках.

И облегчение пришло: по прошествии нескольких минут боль утихла. В области пострадавшего сфинктера появилось теплое стягивающее ощущение; Гарри неуклюже медленно распрямился, осознавая лишь то, что с задницей наверняка все будет хорошо.

Он вернулся в спальню и уснул тяжелым беспокойным сном.

На следующий день Гарри не увидел Малфоя ни в Большом зале, ни в коридорах, ни в окрестностях замка, а совместных занятий со слизеринцами у них в тот день не было.

То же самое повторилось на второй день, а спустя сутки – на третий.

Гарри терялся в догадках, что могло произойти с его обидчиком, отчего Драко какой день подряд исчезал по подземельям замка.

А вдруг кто-то и впрямь узнал о случившемся, и Малфоя исключили и отправили домой под домашний арест?

А то и вовсе в Азкабан?

Мальчика снедало любопытство, какие меры принял декан Слизерина, чтобы наказать сына своего друга и студента собственного факультета, совершившего такой циничный, беспрецедентный даже для слизеринцев поступок в отношении другого студента – навеки ненавистного мальчишки, сына Джеймса Поттера? Насколько высоко профессор оценил тяжесть вины Драко за совершенное им преступление?

Не переставая размышлять об этом, Гарри внимательно смотрел на Снейпа на уроке по Защите, встречаясь время от времени с мрачным задумчивым взглядом преподавателя, пока не прозвенел звонок.

– Все свободны, кроме Поттера, – безэмоционально оповестил класс Снейп в конце занятия и направился к своему столу, не уделяя внимания больше ни на секунду собирающимся и уходящим студентам.

Как только комната опустела и за последним студентом захлопнулась дверь, Гарри робко подошел к столу, терпеливо ожидая, пока профессор поднимет голову и посмотрит на него. Снейп сидел, не двигаясь и будто не замечая мальчика, завесив лицо темными слипшимися прядями.

– Вы просили меня задержаться, сэр? – неуверенно спросил Гарри, ругая себя за то, что голос предательски дрожит от волнения.

Профессор медленно нехотя поднял голову и вперился Поттеру в лицо тяжелым изнуренным взглядом, в котором однако Гарри почудился отблеск стали.

– Совершенно верно, – отчеканил Снейп, демонстрируя всем видом, что не желал этого разговора, и совершает над собой усилие, произнося это, – и вы прекрасно знаете зачем.

Гарри молчал, не зная, требуется ли от него ответ. Сидящий перед ним мужчина очевидно искал такую форму вопроса, которая не звучала дико и была уместна в их отношениях.

– Вы посетили больничное крыло, как я сказал вам? – в конце концов глухо выдавил из себя Снейп, опираясь подбородком на руку и слегка прикрывая пальцами рот.

– Нет, сэр, – честно ответил Гарри.

Снейп нахмурился.

– Я так и думал, – недовольно ответил он. – И что вы предприняли для минимизации последствий от… нанесенных вам повреждений?

Гарри покраснел.

– Я… я использовал Заживляющее.

“Которое вы мне давали”, – мысленно добавил он.

– Хорошо, – ответ удовлетворил Снейпа. – Сейчас по-прежнему чувствуете боль?

– Незначительную.

Зельевар крепко сцепил пальцы, что те аж побелели.

– Я осмотрю вас, – невозмутимо, но жестко произнес он, давая понять, что озвучил ни что иное как требование.

От неожиданности Гарри удивленно ляпнул:

– Зачем?

– На предмет воспалений, – также спокойно и холодно пояснил преподаватель и заклинанием запер дверь в класс. – Подойдите ко мне.

Смущенный до одури и в полнейшем раздрае, Гарри подошел к месту, где сидел профессор, повернулся к нему спиной и, обнажив причинное место, нагнулся, открывая вид сокровенных частей тела.

– Раздвиньте ягодицы! – скомандовал Снейп из-за спины.

Чувствуя, как начинает гореть лицо, мальчик подчинился.

– Больше! – вновь прозвучал короткий приказ.

Профессор явно брезговал прикасаться к Гарри, особенно сейчас при свете дня. Он зажег Люмос на конце волшебной палочки и секунд десять молча осматривал мальчика.

– Нокс, – произнес он, – одевайтесь. Воспаления нет. Можете считать, что вы отделались испугом и парой царапин.

Гарри быстро привел себя в порядок и замер в ожидании дальнейших распоряжений.

– Идите, – небрежно бросил ему профессор.

Поттер взял свои вещи и прежде чем покинуть класс, он лишь на мгновение посмотрел на Снейпа и вздрогнул от взгляда, который был устремлен на него из глубины темных хищных, как у ястреба, глаз.

Взгляд был полон тревоги, печали и какой-то вселенской неизъяснимой тоски, которую, если набраться смелости, можно было назвать почти что нежностью.

***

Гарри старался прилежно разобрать технику чар Дезиллюминации. В гостиной Гриффиндора было многолюдно, мерное жужжание и периодический смех бездельничающих студентов отвлекали. За окном было темно, а до отбоя оставалось не так много времени – идти в библиотеку было нецелесообразно.

“Что он с ним сделал?” – внутренне терзаясь, в очередной раз задал вопрос себе Гарри, безуспешно вчитываясь в описание движений запястьем для наложения заклинания.

“Почему его нет в замке?”

“Почему?”

“Почему?”

Гарри заломил шею и вновь вперился бездумным взглядом в мелкие строчки, смысла которых он уже три четверти часа не мог уловить. Новая загадка не давала ему покоя, и в конце концов признав бессмысленность своих попыток разобраться в чарах, он встал, захлопнул книгу и смущенно бросил сидящим рядом друзьям:

– Я пойду прогуляюсь перед сном. Не могу уже просто ничего выучить.

Рон с Гермионой, за последнее время привыкшие к странностям Гарри, понимающе кивнули и незаметно обменялись многозначительными взглядами.

Гарри достал из чемодана мантию-невидимку и, спрятав ее под толстовкой, выскользнул из гостиной.

Первым намерением было отправиться в Выручай-комнату и снять напряжение, избив кожаную тушку груши. Но воспоминания о последнем посещении тренировочного зала прочно связались с нападением, которому мальчик затем подвергся. Ощущения стыда, страха, боли и невозможности себя защитить были еще слишком свежи в памяти, чтобы возобновить тренировки как ни в чем не бывало.

И тогда ноги сами понесли его в знакомом направлении в подземелья. В груди образовался пульсирующий комок волнения, дыхание участилось, и Гарри замедлил шаг, чтобы из-под мантии не вырвался клубок пара и от его случайного горячего выдоха.

В коридоре перед кабинетом декана факультета Слизерин было темно.

Мало кому из студентов преподаватель мог понадобиться в такое время. А уж Гарри тем паче – он не знал, для чего и с каким намерением пришел сюда и как бы он объяснил свое присутствие, увидь его кто без мантии-невидимки.

С каждым шагом, приближающим его к знакомой двери, внутри нарастало какое-то странное томление. Вокруг было темно, в то время как перед глазами разливался мягкий свет, озаряющий кабинет, который Гарри представлял в мельчайших подробностях, и возникало видение сидящего за столом профессора, который навис над кучей свитков.

Сердце в груди болезненного и сладко екнуло от желания и невозможности войти.

Гарри подошел к самой двери и прислонился к ней лицом через мантию, желая лишь уловить Его присутствие внутри.

Но от звуков, которые он различил через массивную толстую дверь, его душа словно заледенела, а затем раскололась на тысячу неравномерных уродливых крестражей.

Изнутри доносились приглушённые, но очень явные пронзительные стоны и вскрики, и каждый раз им предшествовал тихий короткий свист. Гарри сразу же осознал, что он слышит никакой не свист – это был специфический звук, который мог производить при взмахе только длинный тонкий предмет.

Послышались всхлипы и негромкие рыданья.

Резкие звуки ненадолго прекратились, а затем возобновились вновь под аккомпанемент сдавленных криков.

Шокированный и раздавленный Гарри отошел к противоположной стороне на нетвердых ногах и облокотился на нее всем телом, запрокинув голову назад, и уставился невидящим бездумным взглядом в злополучную дверь.

В одно мгновение загадка, над которой мальчик ломал голову несколько дней, раскрылась сама собой.

Снейп порол Малфоя.

Совершенно так же, как порол Гарри на протяжении двух лет. И сейчас делал это так, словно ему было без разницы, кого наказывать подобным образом и кто лежал перед ним на столе без одежды – лишь бы проступок оказался достаточно серьезным для оправдания последующей жестокости.

Значит, Гарри никогда не был особенным для Снейпа. Даже в худшем из возможных представлений.

Значит, на его месте мог оказаться любой. И профессор так же приказывал бы обезличенному студенту раздеться, ласкал розгой гиперемированную вспухшую кожу и дотрагивался до чужого голого тела своими руками, продлевая и в то же время помогая перенести телесное страдание.

За свою недолгую яркую и сложную жизнь мальчик не раз испытывал душевную боль, граничащую с отчаянием. Но предательство (а по его мнению, это было именно оно) он переживал впервые, и само его осознание являлось для него чистым ничем не замутненным отчаянием.

Гарри никогда в жизни не ненавидел Малфоя так сильно, как в этот момент. Как только этому тщедушному трусливому хорьку могла только в голову прийти такая дерзкая тупость, которая в итоге обернулась тем, что Поттеру хочется сорваться с цепи и голыми руками передушить и избить до полусмерти добрую половину изумрудно-серебряного факультета! Гарри был близок к тому, чтобы разрушить свою репутацию в магическом мире, и все ради того, чтобы оказаться сейчас по другую сторону двери на месте этого светловолосого идиота, который даже не понимал, для чего он мучается.

От мысли, что отныне Драко, а не он на коленях целует теплые сухие руки, Поттер невероятным усилием воли заставил себя остаться на месте и не ворваться в ту же секунду в кабинет, наорав на Снейпа за то, что тот делал.

Он так и стоял возле стены в мантии-невидимке, недвижимый, безэмоциональный с остекленевшим взглядом, направленным безотрывно на запертую дверь, а внутри него серной кислотой растекалась боль от измены и прожигала насквозь ментальные язвы.

Мальчик просто стоял и ждал, чтобы увидеть, как все закончится.

Он не мог сказать, сколько времени прошло, когда на фоне черной стены появился неширокий проем света, разогнавший на мгновение темноту коридора, и оттуда неуверенно вышла стройная гибкая фигура, которая однако несмотря на полную идентичность с недавним насильником Гарри выглядела престранно: даже в темноте можно было различить, как нетвердо ступает и шатается тонкое тело с несвойственной ему сутулостью, которая выдавала некую сломленность и раздавленность, идущие изнутри.

Гарри понял, что это был далеко не первый день переносимой Малфоем пытки. Значит, с той встречи в душевой профессор каждый вечер проводил наедине с хорьком, приучая его быть покорным и испытывать благодарность за унижение. Поттер представил, какое прекрасное, должно быть, у слизеринца тело: белое нежное с тонкой полупрозрачной кожей и узкими изящными суставами, волос практически нет, ровная спина, длинные тонкие пальцы. Словом, было на что посмотреть. И это существо выгибается и стонет каждый вечер перед его профессором…

Большего вынести Гарри не мог. Малфой давно скрылся из виду, а дожидаться появления Снейпа и лицезреть его так опасно близко было выше всяческих сих.

Гарри рванул прочь из подземелий. Не беспокоясь больше ни на секунду, что он может налететь на кого-то и выдать себя, он бежал сломя голову, чувствуя, как от бессильной злости и отчаяния его сейчас порвет на части. В раскаленной голове била набатом единственная мысль “Малфой. Снейп. Малфой. Снейп…”

Гарри влетел в первый попавшийся класс, захлопнул за собой дверь с таким бешенством, что разбудил наверняка половину находящихся в этом крыле. Но сейчас ему было плевать.

Он рухнул на ближайшую парту и, уронив голову на руки, заплакал навзрыд от невыносимой чудовищной ревности, которая клыками рвала на части его юное, еще никогда не знавшее настоящей любви сердце.

***

– …Я уверена, с ним случилось что-то ужасное, – услышал Гарри громкий шепот Гермионы у себя за спиной.

При звуке мерного кипения и бульканья котлов друзья несильно заботились ограничением слышимости, полагая, что никто не разберет их болтовни и не обратит на нее внимания. Гарри навострил уши.

– Может это как раз то, о чем я еще раньше думал? – с ужасом пропыхтел Рон. – Вдруг он на днях признался ей?.. Ну, той, которая ему нравилась. А она что-то ему сказала или что-то у них пошло не так…

– Я уверена, Гарри нам рассказал бы! – с горячей уверенностью возразила Гермиона. – Я думаю, он что-то мог узнать у Дамблдора, а тот запретил об этом рассказывать!

– Сомневаюсь, – протянул Уизли. – Дамблдор всегда посвящал нас во все, что происходило с Гарри.

Рон был совершенно прав, подумал Поттер, прислушиваясь к следующим версиям, которые могли сгенерировать его друзья.

– Тогда, – послышался тяжелый вздох девушки, – я боюсь предположить самое худшее…

– В каком смысле? – настороженный шепот Рона.

Гарри напрягся.

– Ну, понимаешь, – мисс Гренджер явно колебалась, подбирая правильные слова, – случаются такие вещи… о которых нельзя рассказывать, потому что это тяжело и… возможно стыдно.

– Ты думаешь Гарри…

– Я не знаю, – оборвала девушка. – Просто что-то стало происходить с ним еще в прошлом году, когда… Когда Снейп занимался с ним окклюменцией.

Гарри замер с занесенной над котлом ложкой.

– Но они больше года не занимаются вместе! – возразил Рон.

– Да, но в этом году все усугубилось, несмотря на то что Гарри утверждает, что Сам-Знаешь-Кто больше не снится ему. Помнишь день, когда он проклял Малфоя темной магией? Он вернулся вечером с красными глазами, будто он плакал. А потом замкнулся в себе на несколько дней, словно сильно переживал из-за этого…

– Было бы из-за кого переживать, – хмыкнул Уизли.

– Не суть. А несколько дней назад случилось что-то, отчего он как будто… умер внутри. Как будто его поцеловал дементор. Я боюсь, Рон. Вдруг с Гарри сделали что-то очень плохое или…

– …или что-то плохое сделал сам Гарри.

Друзья замолчали, видимо рисуя в голове версии, которые не могли произносить вслух.

Гарри угрюмо помешал свое зелье и перевел взгляд в сторону.

Через пару столов от него над латунным котлом стоял Малфой, похожий больше на призрак, нежели на особь мужского пола шестнадцати лет. Он вновь начал посещать занятия и принимать пищу вместе со всеми в Большом зале, видимо смирившись со своей неизбежной ежедневной участью.

По тому, как тяжело он опирался на стол перед собой, как осторожно неловко двигался, как вздрагивал от любого прикосновения к спине, было ясно как день, что Снейп продолжал сдирать с него шкуру каждый вечер.