Текст книги "Другие (СИ)"

Автор книги: Casperdog

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Простите, Белый, но зачем ЭТО Кате?

– Это Вы, простите, Виктория, но вспомните первый сон, который Вам рассказала Ваша дочь. Вспомните первый разговор по телефону. Катя – необычный ребёнок. Более того. Не хочу Вас пугать, но она так же отличается от всех её сверстников, да и не только, как современный человек от питекантропа. И чем она будет старше, тем эта разница будет ярче. Внешне она не изменится, но внутренне она уже сейчас совсем другая.

– Белый. ЧТО ВЫ С НЕЙ СДЕЛАЛИ? – чуть не крикнула во весь голос Виктория.

– Вика. Я с ней НИЧЕГО не делал, кроме как убрал опухоль и причину заболевания. Вспомните Катю, когда она была в семье ДО знакомства со мной. Согласитесь, что у ОБЫЧНОГО ребёнка ВДРУГ не появляется во сне в ручке медвежья шерсть. И она не гуляет со своим дедом ночью ВМЕСТЕ по лесу.

Виктория с недоверием, и где-то с ужасом, смотрела на свою дочь, а та, с улыбкой провела своей ручкой по маминой щеке, ненадолго задержав её на подбородке у мамы и тихо сказала.

– Мама, я твоя дочка. Я та же, что и была раньше. Только я теперь здорова и немного сильнее, – и она показала на свой лобик. – И я очень люблю тебя, мамочка.

Виктория разрыдалась и прижала к себе тельце дочки. Поплакав дружно в два носика, они поняли, что Белый до сих пор на связи.

– Извините, пожалуйста. Мы немного отвлеклись, – всхлипывая, сказала в трубку Вика.

– Я понимаю, – тихо ответил Белый. – Я сам прошёл через непонимание родителй. Через осуждение и неприязнь, но, увы, таков путь немногих из нас, кто уже сейчас впереди других. Поверьте, Вика, что дети, которые будут рождаться через полгода-год, будут иные. У них будут более развиты совсем другие чувства, чем у тех, кто живёт сейчас. Они станут более воспримчивы. Ментально намного сильнее. Я не хочу сказать, что будут сплошные телепаты, которые смогу общаться без слов, но… и таких будет немало. Наша жизнь, наша природа создаёт новых людей, которые должные соответствовать времени и периоду жизни нашей земли. Сама наша матушка Земля создаёт себе защитников, которые смогу почувствовать её боль, страдания от того, что с ней творят люди. И эти, ДРУГИЕ люди, встанут на защиту своей земли, хотите Вы этого или нет. А что касается Кати, то, запретив ей развиваться сейчас, добьётесь лишь обратного результата. Просто она, в более поздний срок, всё равно добьётся своего. Разве что с испорченной психикой и нерной системой. Да и общее здоровье у неё ухудшится. Вы должны это понять и решить для себя – хотите ВЫ, ЛИЧНО, видеть счастливого ребёнка рядом с собой сейчас в данный момент, или, чуть позже, наблюдать за озлобленным зверёнышем.

– Белый. Вы, такое впечатление, ставите мне ультиматум?

– Ни в коем случае, Виктория. Я повторюсь. Катя – особенная девочка. Поймите это. Если Вы любите её и хотите добра – попытаётесь выйти за рамки обычного своего восприятия. И тогда у Вас всё будет хорошо. А вообще… ВЫ – мама ребёнка и ВАМ решать её судьбу. Правда, оговорюсь, до её совершеннолетия, а может и ранее. Поверьте. Я НЕ БУДУ ВМЕШИВАТЬСЯ В ЖИЗНЬ КАТИ и, тем более, в жизнь Вашей семьи. А сейчас извините, передайте, пожалуйста, телефон Кате. Я с ней попрощаюсь и оставлю Вас в покое. Если Вы всё же согласитесь с моими доводами и решите дальше развивать свою дочь – сообщите мне на телефон смс-ской.

– -

Виктория в последних фразах Белого услышала столько холода и жёсткого тона, что буквально сунула телефон в руки Кате и отодвинулась от неё.

Катя же, с улыбкой выслушав что-то от Белого, довольно спокойно попрощалась с ним, чмокнув в трубку и нажала символ завершения разговора.

Положив телефон с собой рядом на диван, спокойно посмотрела на маму и спросила.

– Мама, может быть мы поговорим? Если ты не можешь или не хочешь сейчас, то давай или позже или завтра. И прошу. Прошу лично Я, не Белый, – не надо об ЭТОМ рассказывать ни папе, ни деду. Если ты это сделаешь, ничего доброго в нашей семье не будет. Я тебя прошу.

Виктория смотрела на дочь и не узнавала её. С ней говорил совершенно ВЗРОСЛЫЙ человек, а не её пятилетняя дочь.

– Мама. Если ты думаешь, что я это не я, то ты ошибаешься. Но той девочки, которая перенесла столько боли и страданий, столько ужаса в свои годы, уже нет. Я не хочу снова заболеть и вновь испытать то, отчего смогла избавиться. И если бы не Ол… не Белый, я бы умерла. Я это точно знаю. Хочу тебе ещё сказать. Дядя спас меня ценой своей жизни. И просто чудо, что он остался живым. Поэтому сейчас он ТАМ, а я здесь, с тобой. Если ЭТИ слова тебя не убедят, то мне просто ничего не останется, как ждать того момента, когда смогу стать самостоятельной. И пожалуйста. Давай к этому разговору больше не возвращаться. ТВОЙ выбор я приму, но СВОЙ уже сделала. Сделала тогда, когда умирал у меня на руках дядя, и я поняла, что жить за счёт других не смогу. А сейчас извини, мама, я очень устала. Пойду к себе, полежу.

После этих слов. Катя слезла с дивана, поцеловала маму в щёку и ушла к себе, плотно закрыв дверь.

– -

Виктория сидела на диване потерянная, ошарашенная тем, что на неё свалось. Она и представить себе не могла того, что услышит от дочери. Кроме растерянности ничего не ощущала. Посидев немного, встала и, словно во сне, пошла к себе в комнату. Легла. Попыталась забыться, а в её голове всё крутились и крутились слова, сказанные Белым каким-то металлическим голосом. Словно это не человек говорил, а какая-то бездушная машина…

– -

Очнувшись от дремоты или, точнее, какого-то кошмара, в котором она пребывала, Виктория села на кровати, закрыв лицо руками и, спучтя время, пришла к выводу, что у неё не так и много вариантов. И, как любящая мать, почти не сомневалась в том, что будет делать всё, что бы её дочка, её малышка, была счастлива. Ведь за свои годики она и так перенесла столько, что не каждый взрослый выдержит.

Окончательно решив, встала с кровати, посмотрела на себя в зеркало и пошла в комнату дочери. Постучала и, дождавшись разрешения, вошла. Катя сидела на подушке посреди кровати с совершенно отрешённым лицом, словно ждала приговор от мамы.

– Катенька, Солнышко. Я подумала, и решила, что твой дядя прав. Тебя нельзя прятать в самые тёмные комнаты. Я люблю тебя, маленькая, и ты это знаешь. Поэтому я сделаю всё, что бы ты была счастлива.

С каждым словом мамы личико ребёнка разглаживалось, на её щёчках появился румянец, она стала улыбаться и, с последними словами мамы, она, взвигнув, бросилась ей на шею.

– Мамочка, моя мамочка. Роднулечка. Я очень люблю тебя.

И Виктория ощутила, что ТА Катя к ней вернулась…

Глава 21

На острове бушевала гроза, и ветер поднялся до такой силы, что Олегу пришлось, одев водонепромокаемый костюм, вылезать наружу и дополнительно ставить растяжки, что бы палатку просто не снесло. Потом, аккуратно спустившись по мокрым камням к воде, вытаскивать лодку на берег.

Он выполнял эти работы, а в голове всё крутился разговор с Викторией. Белый до конца не верил, что ему удалось убедить маму Кати в необходимости дальнейшего развития ребёнка, хотя и была надежда на благополучный исход, но и сомнений было достаточно.

Вернувшись в свой домик, переоделся, включил подвесную лампу. Вечер ещё не наступил, но в палатке, из-за непогоды, было темно. Начал готовить ужин, а процесс приготовления пищи его всегда успокаивал, выметая лишние мысли из головы. Потянулся и включил небольшой радиоприёмник, настроенный на его любимую волну, где круглые сутки звучала спокойная музыка.

– -

Олег не боялся, что разряд молнии выведет из строя все его радиоэлектронные приборы. Он знал, что кто-то много лет назад какой-то неизвестный человек к верхушке самой высокой сосны на острове, прикрепил самый настоящий громоотвод, протянул железные пластины вдоль ствола и забил в землю толстенный металлический штырь. Белый однажды сам испытал на себе, что это приспособление сработало на все сто процентов. Он тогда только немного оглох от близкого грохота, но ничего из его аппаратуры не вышло из строя. Позже, подойдя к той сосне, он заметил, что железный штырь наверху почернел, но своё предназначение выполнил.

– -

Закончив ужинать, залил грязную посуду водой, решив её помыть утром, а не вылезать сейчас под ливень. Залез в спальник с целью посмотреть те программы, которые могли помочь в развитии Кати. Не успел поудобнее устроиться, как затрещала рация, которую ему оставилДмитрий Михайлович. Вновь вылез из тёплого спальника, взял рацию, нажал тангетку ответа, но кроме треска ничего не услышал. Достал смартфон и набрал деда.

– Деда, ты чего?

– Привет, Олежка. Ты как там живой, тебя не унесло?

– Да вроде пока живой, – ответил Белый.

– А у нас просто страх какой. Крыши с нескольких домов сорвало, а деревьев повалило…

– Не. Здесь хоть и гремит, но я с час назад вылезал наружу, что б растяжки дополнительные поставить, так видел, что основная гроза мимо прошла, так что всё в порядке. Ливень только сильный. Такой поток льёт, что завтра будет сложно по острову ходить.

– А по рации чего не ответил? Я тебя минут десять вызывал.

– Деда. Был один вызов. Я сразу ответил, но ничего кроме треска не услышал. Она и сейчас рядом со мной. Так, на всякий случай.

– Ну и славно, если всё в порядке. Ты кушай самое главное и поправляйся, а на МОЮ особо не налегай, а то потом тяжело будет отвыкать.

– Не. Я её по чайной ложечке два раза в день. Наслаждаюсь.

Дед довольно хмыкнул и, чуть замявшись, спросил.

– Слушай, а ты не мог бы посмотреть на одно чудо лесное, когда вернёшься?

– Деда! Опять кого подобрал в лесу? Тебе своих в доме мало?

– Понимаешь, мне через Антипа местный хозяин передал просьбу позаботиться о малыше. А я не смог отказать. Час назад как вернулся.

– Постой. Насколько я помню, то Антип – это твой домовой?

– Ну да. Мы с ним сжились. Не злобливый и ответственный. У нас в городе всего два таких. Сам же знаешь, они камень не любят. Поэтому…

– А с местным Хозяином ты как, в ладах?

– Ровно. В дела друг друга не вмешиваемся, да и не помогаем явно, хоть и делаем одно общее дело. Такую просьбу, как сегодня, впервые от него передали.

– Деда. Как ты понимаешь, я в ТВОИ дела вмешиваться не могу, да и не хочу. Если ты отвечаешь за свои слова, а я в этом уверен, то и хорошо. Если Хозяин ответственный, порядок. Скажи только – заступишься за него в случае чего?

– Он старый уже, а смены нет. Вот и попросил о помощи. А вообще знаю его давно. Людей не привечает, но и откровено не измывается. Так, похулиганит немного и всё, правда, по делу. А если за него надо будет заступиться – сомневаться не буду, слово скажу.

– Хорошо. И что ж за найдёныш такой?

– Да медвежонок месяцев трёх отроду. Мамка его лежала рядом с перебитыми задними лапами. По-моему и позвоночникпострадал. Как понял, дерево на неё упало, когда она своего кормила, вот мамка из последних сил и вытащила малыша почти на дорогу. Как чувствовала, что подберут. Когда я приехал, она уже отошла.

– Грустно. Их и так у нас осталось мало, а тут ещё одна потеря. И как решил поступить?

– Как как? Не знаю как. Отдавать в приют страшно. Вдруг не выполнят данное мне слово и сбагрят или в ширк или, ещё хуже, кому-нибудь в руки. А потом… Не хочу даже думать… В город вести опасливо. А у нас, как ты знаешь, только один приют. Пока думаю. Тебя хочу попросить взглянуть на малыша. Может почувствуешь его, да и здоровье посмотришь.

– Дмитрий Михайлович, деда. Ты просишь о том, что сам можешь сделать. Или я что-то не понял?

– Олег. Я не могу «пробиться» к малышу. У него как будто блокировка стоит, понимаешь? Да и мы с тобой несколько разные. У тебя мягкий подход, а у меня… Он просто не «пускает» меня и рычит.

– Дед. Я сейчас в таком состоянии, что и себя, если честно, плохо чувствую, а ты предлагешь мне мишку посмотреть? Давай так. Приеду и взгляну. Если что у меня получится, хорошо, а нет – не серчай. Твоё дело сейчас – правильно пристроить найдёныша. У тебя ведь зарплата и так мизерная, а этот зверь ест много, так что даже не думай оставлять.

– А я не могу сейчас даже выходить во двор. Он лежит в уголочке вольера, там, где тряпки накиданы, и тихонько плачет. Как маленькое дитя. А у меня сердце кровью обливается. Когда забрал и вёз – тот лежал, свернувшись и тихо сопел, а как занёс в вольер, тот, походив вокруг, стал на всех рычать. Со стороны смешно, конечно, но зубки у него уже те.

– Кормили?

– Молока налили, кашки положили. Ему сейчас особо грубого и есть-то нельзя. Сам худой, да и мамка его была худущая.

Олега словно ударило током.

– Дмитрий Михайлович. А ты проверял его на ОБОРОТ?

– Ой, Белый. Всё Вашей братии кажется, что не звери вокруг, а нечисть или перевёртыши. Отвечу тебе честно. Проверял. Дважды. Нормальный зверь. Ни белый ни чёрный.

– Спасибо, что сделал то, что должен был. Слушай, деда, а не хочешь на заимку к Кондрату его отвезти? У того сейчас такой же бегает. Будет пара.

– Олег. Если бы ты задал этот вопрос год назад, я бы однозначно ответил тебе согласием, а на сегодня… не решаюсь, если откровенно говорить.

– Даже так?

– Да. И не только ты этому виной. Много всякого в последнее время делается не так, как должно.

– Ты думаешь, пора созывать Совет?

– Я, Олег, ничего не думаю. Как ты сам знаешь, я добровольно снял с себя обязанность ХРАНИТЕЛЯ и вышел из Совета. Поэтому не имею никакого права отвечать тебе на твой вопрос, извини. Это решать Вам.

– Деда, но сила же у тебя есть, и не малая. Не спрашиваю, почему ты ушел, ведь ты мне так и не ответил на этот вопрос, но ты же сам знаешь, насколько даже за последний год у нас стало хуже. Если Я попрошу тебя, уже не говоря об остальных, ты вернёшься?

После длительного молчания Дмитрий Михайлович тихо ответил.

– Нет, мой хороший. Не смогу я опять. То, что предстоит – забота молодых, а не стариков. Там нужны ТАКИЕ силы, которых у меня, к сожалению, уже нет. Прости меня, мой мальчик. Ты мне близок и дорог, но всё равно отвечу отказом. Помочь новому ХРАНИТЕЛЮ, если таков будет, помогу, но не более.

– Расстроил ты меня, деда. Надеялся, если честно.

– Если возник такой вопрос – есть у меня ученик двадцати годов. Умный и спокойный. Теорию я дал, и он знает не менее моего, а вот практики… Он лес и зверей чувствует, понимает, а вот «разговоривать» пока не может. ШАГ сделал и остановился. Ему инициация нужна. А главное – у него равновесия нет, а ты, Олег, сам знаешь, что ХРАНИТЕЛЕМ без этого не стать. Парень сейчас как Чапай из фильма – шашку наголо и вперёд, крушить врагов, да я и не просто так говорю – имеет уже на счету три твари. Сам пострадал, но их одолел без моей помощи. И не подставные те были, а случайно забредшие к нам, так что вот тебе задача – устроить такое, что б у моего ученика все мозги в кучку собрались. А парень он хороший. Не подведёт.

– Деда, ты садист. У меня самого мозги в раскоряку. Не знаю, за что хвататься в первую очередь. Надо самому прийти в норму, Катю загрузить самым необходимым, да и других дел полно. А ты мне ученика своего подсовываешь Спасибочки тебе за такой «подарок». Не знаю, помогу тебе или нет, но твою просьбу положу на «полочку».

– Спасибо, сынок. Поверь, плохого я тебе не предложил бы.

– Верю, деда. Плохие люди от тебя сами бегут сломя голову. Не уговорил ты меня, но подумаю.

– Ну ладно тогда, пойду малыша. Ему тоскливо одному. Составлю компанию.

– Давай, деда. Удачи тебе.

– -

Закончив разговор, Олег вытянулся в спальнике, расслабился, и мысли в его голове опять заметались со стороны в сторону.

– Подкинл дед задачку, как буд-то своих мало…. Инициацию ему подавай для ученика.

Белый закрыл глаза, а мысли сами собой вернули к той, первой инициации, которую пришлось ему пройти самому.

– -

Ему было двадцать три года, когда он после ВУЗа, отслужив в армии срочную, демобилизовался и, вернувшись в город, только-только начал снова привыкать кгражданской жизни. Сложилось так, что в конце службы его и ещё двух сослуживцев с высшим образованием, отправили под Нижний Новгород на курсы офицеров запаса. Там он и познакомился с будущими товарищами из Питера, которые так же, как и он, закончили высшие учебные заведения, где не было военных кафедр. Эти полтора месяца курсов для него стали самыми смешными и забавными за всю службу. Совсем немного военной практики, а потом весь их курс разделили на бригады и отправили занимать всем, кроме самой военной службы. Так потом они, четверо товарищей, и вернулись домой, а через пару месяцев, созвонившись, решили встретиться где-нибудь на природе. Отдохнуть, рыбки половить, грибов пособирать, ну и… «расслабиться».

– -

Олег не напивался никогда. Нет, выпить он мог, но потом становился грустным и или уходил тихо из компании, если была возможность сделать это незаметно, или тихо забивался в какой-нибудь угол и наблюдал за другими.

– -

В эту поездку к ним, четверым, присоединилась пара девушек и, уже шестером, поехали на залив Вуоксы. Проводником был не Олег, а другой парень, Сергей, который в те места ездил много лет до армии.

У компании было две четырёхместных палатки и так получилось, что две пары заняли одну, а Олег с Сергеем – другую.

Вечер провели хорошо. С костром, шашлыком, танцами под магнитофон и особо никто не напивался. Можно сказать, что были все почти трезвые.

Утром, проснувшись, позавтракали и отправились кто куда – кто на рыбалку, а кто за грибами. Олег был в числе последних. Он с детства любил лес. Прекрасно разбирался в грибах и ягодах, немного понимал в лечебных травах. Всему этому он был обязан маме, которая с самых ранних лет брала сына с собой и учила бережно относиться к лесу.

– -

Олег шёл один, еле слышно, словно перетекая с одного места на другое. Почти не касаясь веток деревьев и кустов. Такой ходьбе, выживанию в лесу, его обучал с юности отец. И сейчас Белый двигался, словно исконный житель леса – не ломал ни веток, ни кустов, старался не наступать на цветы. Если можно было обойти кустарник, не проламываясь сквозь него, он это делал не задумываясь.

Набрав уже полкорзины грибов, внезапно услышал какой-то чуждый звук. Похоже было на плач котёнка или, точнее, мяуканье.

Сделав несколько шагов вперёд, Олег вышел на заросший берег небольшого залива, полностью покрытым растениями и превратившемся практически в болото. И там, буквально метрах в пятнадцати от него, из воды и травы торчал небольшой кусок хвоста и мордочка маленькго лисёнка. Белый, не раздумывая, понадеявшись на свою спортивную подготовку, сделав чуть больше десятка быстрых шагов по этому болоту и… провалился по плечи. Его не засасывало, не тянуло вниз, но двигаться в плотной густой массе было очень тяжело. Побарахтавшись, правой ногой случайно наткнулся на камень. Преодолевая сопротивление грязи, в которую порой окунался с головой, хоть и медленно, но смог сдвинуться и встать на камень уже обеими ногами. Повертев головой по сторонам, не увидел на поверхности никаких упавших деревьев. Чуть отдохнув, попытался нащупать ногами рядом другие камни или твёрдое дно, но, окунувшись в очередной раз с головой, понял, что вокруг глубина была больше двух метров.

Освободив себя от обмотавших его растений, Белый немного успокоился от мысли, что его товарищи в любом случае пойдут его искать и найдут, тем более что он показал в каком направлении пойдёт.

Услышал опять мяуканье, глянул в сторону тонущего лисёнка. Он был не так далеко, но достать его руками Олег не мог. Подумав, снял с себя ветровку и рубашку, связал рукава узлом. Потом выдернул ремень из брюк и ещё больше удлинил спасательный «трос». Несколько раз, неудачно кинув в сторону зверя, всё же изловчился и, в очередную попытку, попал кончиком рукава прямо по морде лисёнка. Тот от неожиданности цапнул зубами тряпку, и Олег быстро потащил зверя на себя. Вытянув застрявшую лису, он чуть медленнее стал тащить еёна себя, но лис, разжав внезапно зубы, извиваясь, порой прыжками, непонятно от чего отталкиваясь, прошмыгнул мимо Олега на берег. От сознания, что он спас маленького зверёныша, парень улыбнулся, и в душе у него стало радостно.

Простояв так еще больше часа, стал чувствовать, что замерзает. Ног уже почти не ощущал. Мысль попробовать добраться до берега вплавь отмёл. Это надо было делать сразу, как только он провалился в эту жижу. А сейчас, практически без ног, в густом месиве травы, ила, листвы и каких-то веток, Олег понимал, что ему может не хватить сил пробраться даже метров пять. Покричав, но, так и не услышав ответа, закрыл глаза и замер в ожидании помощи, сохраняя остатки силы.

– Ну что, стоишь? Стой, пока сил хватит. Много вас таких. Сначала герои, а потом грязь в земле. Может тебя чем-нибудь стукнуть, что бы не стоял столбом? Как дерево. Ни эмоций. Ни страха. Нелюдь какая-то…

Эти слова Олег скорее не услышал, а почувствовал какое-то бормотание со стороны берега. Он, не оборачиваясь, негромко ответил.

– Это ты нелюдь. Любой человек помог бы выбраться, а не смотрел бы издеваясь.

– Ой, смотри, а это не пустышка. Ты что, слышишь меня?

– Я не только слышу, но и ощущаю какую-то мерзость вокруг себя.

– Ты это, закрыл бы рот, а то я могу и обидеться.

– Да и хрен с тобой. Обижайся сколько хочешь. Можешь не только на себя, но и на своих родителей, которые выродили такое.

– Ну-ну. Поговри-поговори. Сколько там тебе осталось? Думаю немного. Я подожду.

– Жди сколько хочешь. А я буду стоять до тех пор, пока ты не исчезнешь.

– Долго ж тебе придётся стоять, долго…

Олег храбрился, но понимал, что если его не найдут товарищи в течение часа, а может и меньше, то он останется здесь навсегда. Не было ни страха, ни ужаса от мысли, что он умрёт так глупо. Было одна, совсем горестная мысль – как мама будет без него…

А ещё через десяток минут он понял, что из его из тела уходит жизнь…

Внезапно со стороны берега послышался шлепок, как будто по лягушке ударили тенисной ракеткой. Не прошло и пары секуд, как рядом с Олегом упал ствол высохшей берёзы, окатив его снова грязью.

– Держись, человече, крепче. Я тебя вытяну, – раздался еле слышный хриплый голос, который Белый опять скорее ощутил, чем услышал.

– Вытянешь, в пояс поклонюсь, – ответил Олег и крепко схватился руками за ствол.

Буквально пара рывков и он оказался на твёрдой земле.

С трудом сняв сапоги с ног, вылил воду и стал растирать руками ступни из всех сил, что бы вернуть им жизнь. Прошло минут пять и красная, как от ожога, кожа ног стала немного покалывать – понемногу возвращалась чувствительность.

Хотел было напялить на себя мокрые вещи и идти на стоянку, но вспомнил своё обещание. Кое-как встал на непослушные ноги и поклонился по-русски, до самой земли, отдавая благодарность и признательность своему спасителю.

– По добру поклон. По-нашему.

– И тебе, спаситель, благодарность от всего сердца.

– Ты, человече молодой, меня СЛЫШИШЬ И ПОНИМАЕШЬ? – в голосе слышалось недоумение.

– Да. И слышу и понимаю. Только не ушами, а как-то… словно картинки в голове, да и сердцем, наверное.

– Странно, давно таких не встречал у себя. Да и по нраву ты мне. Лиса вот спас, не пожалев себя. Он-то меня и позвал тебе на помощь.

И Олег, повернув голову, увидел выглядывающую из-за дерева мордочку лисёнка. Тот словно одновременно и улыбался и был каким-то виноватым.

Белый, совершенно не осознано, присел на корточки и поманил лису к себе, словно маленького ребёнка. И тот… вышел из-за дерева, присел. Потом встал и медленно, шаг за шагом, приблизился настолько, что Белый, протянув руку, смог коснуться лисьей головы. Он её сначала аккуратно погладил, а потом просто положил руку лисёнку на голову и…

– … Добрый… Смелый… Глупый… Мог умереть… Спас… Большого позвал… Спас Доброго…

Эти слова-картинки промелькнули перед глазами Белого и тот, от неожиданности, шлёпнулся на попу, а лисёнок, от резкого движения, отпрыгнул и мгновенно исчез.

– Человече. Ты услышал Маленького? – в голосе были слышны нотки удивлёния.

– Да, – Белый сидел, сам, раскрыв рот. – Я и сам в шоке. Он же не говорил? А как я его услышал и понял?

– А я-то как удивлён…

Олег встал, оглянулся, но никого вокруг не было.

– Ты где? С кем я разговариваю? Ведь это ты меня спас?

– Я рядом, но ты меня не можешь увидишь, хотя…. Если попробуешь… нет. Сначала первое. Повернись в сторону воды и не крути головой, замри. А потом попробуй посмотреть направа от себя, только головой не крути.

Олег встал и сделал так, как ему велел незнакомец. Скосил глаза направо и увидел какое-то марево в воздухе. А в мареве стало проявляться что-то бемформенное, но с ярко-синими огромными глазами. Он постарался всмотреться, и… потерял сознание…

… Через несколько минут очнулся от того, что ему на лицо лилась вода.

– Очнись, человече. Хоть ты и юный совсем, но дар у тебя есть. Пока слабый ты, почти слепой, но сможешь встать на ПУТЬ.

– Простите, – тихо спросил Олег. – А кто Вы? И как Вас зовут?

– Имя моё тебе знать не нужно, а кто я таков? По-разному люди меня кличут. Кто Старшим, кто Лешим, а кто и Хозяином. Мне по нраву последнее.

Белый замотал головой. Ну и причудится такое. Скорее всего, он замёрз и простыл за те часы, что стоял в ледяной воде, у него поднялась температура и впал в какой-то бред. А дерево, которое упало рядом с ним?

Опять огляделся, но так ничего и не увидел.

– Кого ищешь? – за правым плечом раздался тихий голос, а потом какое-то клокотание и Олег понял, что это смех.

– Так лешие только в сказках бывают.

– Ну, да, в Ваших сказках. Вот и считай, что тебя кто-то из сказки спас, – и опять раздалось клокотание.

Белый лихордочно стал вспоминать, что в сказках говорилось о леших и как их можно их задобрить и отблагодарить…

– Спасибо Вам, Хозяин, за помощь. Не ождал такой встречи, поэтому не могу Вас отблагодарить сейчас. Нет у меня ничего с собой кроме одежды, но обещаю, что когда вернусь к стоянке, отблагодарю.

– Чем же ты сможешь отблагодарить меня? Мне ничего не надо. Впрочем… взгляну на твои подарки. А сейчас пожуй той травки, что слева от тебя лежит на камушке. Пожуй, но не глотай, выплюни. Даст тебе сил добраться до твоей шумной компании.

Белый повернул голову и в самом деле увидел на небольшом камне крокохный пучок какой-то травы. Не раздумывая, взял в рот и стал жевать.

Трава на вкус была немного кислой с каким-то мятно-горьким привкусом. Прожевав до состояния каши, выплюнул.

– Молодец, что старших слушаешься. А теперь одевайся и иди. Доброго пути, Ученик.

И как будто порыв ветра коснулся Олега и вновь всё стихло. С трудом натянув на распухшие ноги резиновые сапоги, встал, и с трудом, покачиваясь, на непослушных ногах, побрёл в сторону лагеря, с удивлением ощутив, что сил у него хоть немного, но прибавилось.

На средине пути его встретили двое товарищей, которые, забеспокоившись долгим отсутствием Олега, пошли его искать. Подхватив того под руки, быстро вернулись к палатке. Помогли отмыть грязь, которой он был покрыт с головы до ног, переодеться в сухую одежду и парни растёрли его тело докрасна поленцем, смоченным в водке.

Белый лежал в палатке, почти вь забытьи, когда его пронзила мысль – он же пообещал поблагодарить за своё спасение. Забрался в рюкзак. Достал непочатую бутылку водки, отрезал полбатона хлеба, взял пару помидорин и болгарский перец и, отойдя от палатки метров сто, положил свои дары на поваленную сосну.

Повернулся в сторону, где почти простился с жизнью, поклонил до земли со словами.

– Дай тебе многих лет и здоровья, Хозяин. Спасибо ещё раз, что спас от смерти. Прими от чистого сердца подарки. Хочу, что бы и ты немного порадовался, да и меня не забывал…

Повернулся и побрёл к лагерю.

– -

Вечером компания уже почти со смехом вспоминала пережитый всеми страх, когда наткнулись в лесу на своего товарища, а тот им рассказал, что чуть не утонул. О остальном Олег промолчал. Вскоре легли спать, так как на следующий день им надо было возвращаться в город.

А утром к ним пришёл гость.

– -

– Здорово, молодёжь, – приветствовал компанию пожилой мужчина, скорее старик. Он был одет в полувоенную форму с какой-то бляхой на груди, а за его плечом висело охотничье ружьё. – Не помешаю своим присутствием?

– Здравствуйте. Нет, Вы не мешаете. Вы охотник?

– Нет, наоборот. Я егерь здешний, – дед внимательно оглядел палатки, костёр и место, где расположилась молодёжь. – Что ж. Могу только сказать Вам спасибо, что и за костром смотрете и деревья молодые не рубите. Да и чисто у Вас. Молодцы. Надолго здесь?

– Нет. Сегодня снимаемся и в город.

– Смотрю, удочки у Вас есть. Поймали чего?

– На уху наловили, а больше нам и не надо.

– Добрый ответ. А грибов насобирали? Этот год урожайный на дары леса.

– Да, дедушка. Грибов много, но вот вчера провалился в болото главный наш добытчик. Рассказал, что еле выбрался.

И молодёжь покиваласо смехом на сидевшего в молчании парня.

Дед зыркнул на него, а потом подошёл ближе.

– Что, юноша, небось, мамку вспомнил?

– Да. И не только. Если б не помогли, то там бы и остался.

– А кто помог?

Парень внимательно посмотрел на егеря, на его внимательные глаза и понял, что эти вопросы тот не просто так задаёт.

– Есть добрые души и здесь, как оказалось.

– Добрые? – И дед засмеялся. – Ну-ну.

– Да, добрые. Может и не ко всем, но ко мне лично отнеслись так, как не многие ранее.

Старик нагнулся и, потрепав парня по плечу, шепнув.

– Пойдём на бережок, поговорим, – и, уже обращась ко всем, добавил.

– Вы непротив, если я Вашего друга отвлеку ненадолго. Хочу узнать поподробнее, где же его так угораздила. А потом там таблички повешу для других, что бы побереглись.

К этим словам вся компания отнеслась с пониманием и с подколами в вдрес Олега.

Дед-егерь подошёл к воде и, севнат камень, похлопал рядом с собой, приглая Белого присесть рядом.

– Что, испугался вчера?

– Да. Подумал, что всё. Но, дедушка, держался я до последнего, хотя и почувствовал, что уж немного осталось.

– Молодец, что держался. Так и надо всегда поступать. Лиха вокруг много, но нельзя поддаваться. Всегда нужно слушать себя и верить тоже нужно только в себя и в свои силы.

– Простите, как Вас зовут?

– Можешь дедом, можешь Дмитрием Михайловичем. Как тебе легче. Что хочу тебе сказать. Во-первых. Появился я здесь, как ты, наверное, и сам догадался, не просто так. Весточку передали, что в моих угодьях появился человек с Даром. Инициацию вроде прошёл. УСЛЫШАТЬ и УВИДЕТЬ смог то, что почти никто не может. Такие способности есть у каждого человека, но считанные единицы, у которых они проявляются. Как правило, такое случается в моменты, когда тот находится на гране кромки, или сделал маленький шаг уже за неё. По тебе вижу, что ты именно таков. Что ж. У меня есть к тебе предложение. Подумай, сразу не отвечай. То, что ты решишь, может изменить твою жизнь кардинально. И если согласишься, пути назад не будет.