Текст книги "Шило с прицепом (СИ)"

Автор книги: Carbon

Соавторы: Джейд Дэвлин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

После ужина, во время которого я исподволь присматривалась к своим новым «детям стойбища», у меня в голове появилось несколько мыслей, которые можно было бы обсудить с наложником. Не знаю, я мысленно все еще называла его этим безличным именем, потому что «Скорп» никак не ложилось на язык, хоть ты тресни. Не имя, а кличка какая-то.

Поэтому, хитрым образом угомонив детей где-то в пол-одиннадцатого вечера, я потянула парня в спальню. Вытащила опять из шкафа оленью шкуру (глаза у наложника стали большие и красивые, теперь у него навеки рога и лезущая всюду шерсть будут ассоциироваться с хорошим сексом, хи-хи), бросила ее на кровать, но раздеваться не спешила, упала навзничь на подушку, похлопала ладонью по соседней и предложила:

– Поговорим?

– Я ожидал этого еще прошлой ночью, – пожал плечами он, усаживаясь на край шкуры, – хотя не скажу, что буду сильно против повторения вчерашних событий.

– Еще бы, – я хихикнула, поймала его за полу рубашки, резко дернула на себя и с удовольствием уронила на подушки, после чего поцеловала с чувством глубокого удовлетворения. А то ишь, пафос развел, серьезный такой, как мамонт на тропе войны. – Как тебя зовут, Оружие мое? А то прямо неудобно настолько ярко иллюстрировать тезис «Секс не повод для знакомства».

– Скорпион, – хмыкнул он и снова потянулся за поцелуем.

– Это прямо имя? – удивилась я между легкими шаловливыми поцелуями. – Или прозвище? А кто тебя так назвал? А в детстве тоже так звали?

Про родителей не стала спрашивать – и так понятно, что все сложно.

– Эм… – он ненадолго завис. – В документах я записан именно как Скорпион, потому можно назвать это официальным именем. Когда был ребенком, воспитатели в приюте звали, кажется, Четвертым. А чуть позже, когда сбежал, в банде назвали – Скреп, Скрепка то бишь. Потом Шило – это когда подрос и немного развился. Собственно, на Горгонзоле меня все знают именно под этим именем. А после бака с какой-то токсичной дрянью, куда я провалился во время одной из облав, уже стал Скорпионом.

– Нефиговый прогресс, – признала я. – Если я правильно поняла, когда ты из того бака выбрался, стал ядовитым? Поэтому и Скорпион?

– Да, – кивнул парень, но как-то напрягся.

– Прико-о-ольно, – я села на его бедра верхом и провела кончиками пальцев от плеч к поясу, поглаживая его через рубашку. – Бабка рассказывала про дальнюю-предальнюю родню из Латинской Америки, вроде они там любят отравленные дротики через трубочку плевать. Яд каких-то лягушек используют. Может, потом как-нибудь съездим посмотрим, интересно же… а пока слушай – может, мы тебе нормальное имя сделаем? В смысле, если тебе реально нравится называться Скорпионом, то ладно, что-нибудь придумаем для документов, а если нет – можешь выбрать себе другое имя. М-м-м?

– Переименовывайте, я не против. Тем более ты – Мастер. Когда Оружие обретает хозяина, нам часто дают новое имя. Да и привык я уже к таким «повышениям», – кажется, он выдохнул с облегчением.

– Во, давай с этого места подробнее. Расскажи про всю кухню, а то пока мало информации, – попросила я, слегка нелогично отвлекая парня от лекции разными хулиганскими ласками. – Про привязку, хозяев и ваще, как вы там живете.

Хех, а нехилая у парня выдержка. Он умудрялся откликаться на ласки и в то же время вполне связно излагать захватывающую историю множественных миров, в которых властвовала правильная смерть и ее дети. Последнее, кстати, могло бы шокировать кого угодно, но не дочь и внучку луораветлан. У чукчей вообще со смертью свои, вполне мирно-дружественные отношения, мы ее никогда не боялись. И сказки про это весьма… своеобразные. Большинство из них, кстати, никогда на русский язык не переводились и рассказывались только и исключительно своим.

– Ага, значит, вот какой «жир» бабка добывает, когда кто-то из детей стойбища болеет, – резюмировала я и повторилась: – Прикольно, аднака. Слушай, а имя тебе самому надо выбрать. Ты теперь тоже луораветлан, а мы больше всего ценим свободу. Каждый свободен, а вместе вся эта свобода становится силой рода. Во! Прямо пафосный стих! – захихикала и укусила его легонько за мочку уха.

– Ржа, я не могу серьезно думать, когда ты так делаешь! – вдруг не выдержал он. – Тем более какое-то имя выбирать! У меня в голове все слова сейчас исключительно неприличные, цвирка тебе в постель… Мастер.

– О-о-о-о-о, наконец! – я радостно засмеялась. – Оттаял! Привыкай, у нас вся жизнь в основном будет или несерьезная, или неприличная.

Он ужасно смешно задвигал на меня бровями и немного по-детски надул губы, а потом не выдержал и… заржал.

Какое-то время мы дружно тряслись от смеха, а потом он отдышался и махнул рукой:

– Называй как хочешь, мне действительно не принципиально. А переименование Оружия – это традиция не рода, а всей призмы. Поверь, никто не считает это ущемлением свободы, скорее принятием в новую семью. Дети тоже обрадуются, если ты их назовешь… но вот тут не советую. Надеюсь, у них еще появится шанс найти своего Мастера.

Скорп заложил руки за голову и расслабленно откинулся на них.

– Летом поедем к бабке, там несколько стойбищ рядом кочуют, ребятня с ровесниками потусит, глядишь, и найдет себе кого, – согласилась я. – А пока знаешь… что-то я соскучилась по оленьей шкуре. Не пора ли нам пора? – и принялась расстегивать на нем рубашку с самыми определенными намерениями.

– Эм-м-м, а бубен?

– Без него пока обойдемся. Что я тебе, транс-экстаз не обеспечу?

Глава 17

Скорп:

Имя она мне так и не дала… но совсем скоро мне стало не до таких мелочей.

Скверна мерно раскачивалась в наших телах, от прикосновений и ласк становясь буквально ощутимой физически. Плотная, тягучая, жаркая. Пусть ее было уже не так много, как вчера, но такие сильные волны буквально окутывали нас покрывалом счастья и безопасности. Глупо, как же глупо! Нельзя терять бдительность, но, Прародители, как же хорошо. Мое тело, не привыкшее взаимодействовать с Мастерами, всегда существовавщее на минимуме ресурсов, сейчас буквально плавилось, не давая мозгу зацепиться за мысли. А когда накрыло оргазмом – и вовсе все эти думы из головы вымело.

– Бр-р-р, уже перенеслись, аднака, – вдруг раздался голос Марины, выдергивая меня из полубреда-полуяви. Проморгавшись от слишком яркого света, я оглянулся вокруг. Интересно, мы после каждого секса с Мастером будем оказываться на этом бедном рогатом животном?

Впрочем, судя по мерному хрупанью и сопению, рогатому на нас полностью наплевать, оно жрет чего-то. Я скосил глаза – точно, вон здоровенное копыто подрыло полосу снега, из-под которой выглянул островок серо-голубого мха.

– Сэвен не взяли, глупые дети! – строго сказали вдруг у меня над головой. – Ай, в голове дыра. Вставайте уже, оленя мох есть будет, а нам на охоту пора.

– Забыла, – покаялась Марина со вздохом, сползая с моих бедер. Поразительное спокойствие… а ведь от ситуации даже у меня уши горят. Хотя, судя по тенденциям последних двух суток, пора готовиться становиться нудистом. Это еще с «помывки» понятно стало. – Ладно, адашка, в другой раз возьму, не сердись. Я не думала, что без ярара можно к тебе попасть.

– Ярар бить – первый путь прокладывать, – спокойно кивнула старая женщина и поправила меховую накидку. Самое интересное, что внучке и мне она прикрыться даже не предложила, хотя на окрестных холмах еще лежал снег. Но через пару секунд я понял, что мне не холодно и Марине, судя по всему, тоже. Все-таки нудисты… или здесь более глубокий астральный слой, где физическое тело просто не присутствует?

Девушка соскочила с рогатого животного и потянула меня за руку. Пришлось тоже вставать.

– Хорош, аднака, – бабка неожиданно крепко шлепнула меня по заднице, одобрительно качая головой.

Р-р-р-ржа, это что у них, клановое приветствие?! Чего они все туда прикладываются? Задница как задница. И раз отпечаток ладони так явственно горит на коже – значит, не астральный слой. Вполне материальный!

– А ты, Мариенвыт, в городе похудела, стала хлипкая. Ну да ладно… первых детей родишь – силу наберешь.

Бабка еще раз обошла нас по кругу, цокая языком.

– Алелекэ!– зычно крикнула она куда-то в сторону. – Внуки пришли, беги сюда, старый, охоту делать будем!

– Обожди! – вышел из треугольной высокой палатки, покрытой шкурами, уже знакомый старик. – Ты детей хоть шкурой прикрой, а то не о том думы будут.

– Дело молодое, – хитро прищурилась бабка. – Сейчас налюбуются, потом крепче любиться будут, как после охоты в ярангу лягут.

– Ты меня еще на охоту ходить поучи, старая, – недовольно пробурчал предок Марины и скрылся обратно в палатке. Мне на плечи вдруг упала тяжелая меховая… куртка? Шуба? Рубаха? Не знаю, как это называется, но, когда я ее поспешно надел, она укрыла меня ниже колен.

– Им бы, бабам, все одно, – продолжало бурчать старое… Копье, выкладывая к моим ногам высокие меховые сапоги. – Любиться да детей рожать. Бесстыдницы, все б им мужика засмущать да похихикать… Не тушуйся, внук, я тебя научу, как правильно бабу за косу держать.

Я благодарно кивнул, кутаясь еще плотнее, а сам думал – при чем тут косы? Снова один из местных обычаев? Я с ними с ума сойду, мне и рогатой «постели» было за глаза. Но… за все надо платить, тем более за удачу.

Когда я оделся и обулся, выяснилось, что Мастер тоже давно не стоит голышом в… как она сказала? В тундре. На ней уже была такая же рубаха с меховым капюшоном и высокие, почти до верха бедер, сапоги, заменяющие штаны.

– Ну всё, готовы? – старуха вдруг резко растеряла свой колоритный акцент и особенные словечки и заговорила четко по делу:

– Тут за сопкой дикие старатели жилу не поделили. Поубивали друг друга, уголовники. Загадили, паразиты, всё на день пути вокруг, столько жира из каждого вышло, что теперь место плохое считается. Надо почистить. Ну и вам на пользу, молодым, опыта наберетесь, а жир потом на родовые знаки пойдет, и еще детям останется. Сегодня камлать будем, возьмем твоего мужчину по всем правилам.

Гхм-ржа, чуть не подавился. Возьмем по всем правилам? Надеюсь, она не про ритуальную оргию на живых оленях, а то я уже не знаю, чего ожидать. С этих станется. Но, судя по первому опыту, меня удивят чем-то совсем необычным и абсолютно не поддающимся логике.

– Мелкий ты, но вроде шустрый, – сказал мне между тем предок Марины. – И ядовитый, – он одобрительно покачал головой. – Малость порченый, кормили плохо. Ну да это поправимо. Марина, возьми его.

– Шо, опять? Мы ж только оделись, – всплеснула руками Марина, и я мысленно с ней согласился.

– Вот же ж, у молодых одно на уме, – дружно захихикали дед с бабкой. – Не так возьми, глупая, вот так! – бабка взмахнула своим меховым манжетом, и у нее в руках оказалось здоровенное копье. Костяное… костяное?! Без капли металла?! Это, ржа, вообще что за оружие? Тут просто… нечему ржаветь, а значит… не понимаю...

– Ой, …ля! – сказала моя Мастер, хватая меня за руку. – Адашка, абашка… ну вы даете!!!

Я решил как можно быстрее закончить этот фарс и просто обернулся сам. Марина пискнула от неожиданности и инстинктивно поймала меня на ладони. По моему железному и небольшому, по сравнению с прежним, телу заструилась энергия, а мир вокруг расцвел разными красками. Обзор стал круговым и более… четким, что ли. Хм, а с Мастером это сильно иначе…

Раньше я часто обращался в руках того же Чарта (он вполне мог приспособить меня под отмычку), но чувствовал тогда себя отвратительно. Практически пропадали зрение и слух, а тело казалось будто закованным в тиски. Не пошевелиться, не дернуться – действительно, как обычная вещь. Сейчас же я с удовольствием крутанулся в чужих руках, оглядел подсвеченные фигуры Мастеров и даже мысленно прорисовал траекторию полета, если бы мне вдруг пришлось сбить во-о-он тот кончик рога с …яранги. Откуда я знаю, что это яранга? Кхм, мысли Мастера вроде не читаю, связь не настолько глубокая, но все же она есть.

Марина тем временем перестала охать и ахать, поймала строгий взгляд бабки и как-то вся подобралась. Подкинула меня на ладони и… потянулась по внутренней связи – неумело, скорее инстинктивно. Но правильно! Поэтому и подхватила меня правильно, легко и ловко. Уф, я уж было хотел сам извернуться, чтоб, не дай прародители, нечаянно не уколоть ее. Оружие не может навредить Мастеру, а своему Мастеру в особенности, это один из фундаментальных законов мира. Но то нормальное Оружие. Только вот я в этом плане слегка бракованный. Ну как слегка… Узнай об этом в том же совете, меня б утилизировали, наверное. И уж точно ни о каких потомках не было бы речи – Оружие безвредно для Мастеров. Точка. Потому даже думать об этом лучше не надо, непонятно, как еще сформировалась связь. Надеюсь, Марина никогда не узнает, что Оружие в ее руках одной царапиной может лишить ее жизни.

– Идешь след в след, слушаешь все, что скажу, и выполняешь. Главное, ему не мешай, он духов бить умеет, это чувствуется. Двинулись, – скомандовала бабка.

Глава 18

Едрить твою тундру… Нет, я знала, что мы в роду чукчи на всю голову, но чтобы настолько… Бабка скачет по ягелю между сопками, как молодая олениха, дедка и вовсе окостенел и покачивается в ее правой руке, поблескивая резным наконечником…

А мой собственный наложник помещается у меня в ладони. Дротик, нерпу ему в хвостовое оперение! И мы идем чистить незаконный прииск от… жирных?

Одно утешало – бабушка обмолвилась, что тамошние незарегистрированные люди сами друг друга попереубивали заранее, то есть нам не придется заниматься уголовными преступлениями. Не то чтобы я особо трепетно относилась к жизням незнакомых мужиков в тундре. Это дело такое – ты его пожалеешь, а он тебя нет. Особенно если это отморозок с ружьем, которому в тундре сам черт не брат и все вокруг враги. Хорошо, если только ограбит и изнасилует, а не убьет.

Так вот, никакого пиетета перед хрупкой и драгоценной жизнью подобных отморозков у меня нет. Но одно дело, когда на тебя напали и ты защищаешься, а другое – идти их «зачищать». А тут вроде они уже того. Самозачистились. Кости, что ли, захоронить надо? Да не-е-е… это я занимаюсь самообманом, потому что слегка мандражирую от всей этой, блин, мистики.

«Твари скверны – это скопления негативных чувств и эмоций, оставшихся после смерти более-менее разумных существ», – вдруг заговорил в моей голове мужской голос. Я чуть было не подпрыгнула, потом узнала наложника, потом немного мысленно поматерилась, а потом выдала:

«Так вот ты какой, северный олень… Привет, шизофрения, давно не виделись!»

«Если вас это сильно беспокоит, больше не буду. Только в чрезвычайных ситуациях придется потерпеть, все же в таком виде у меня нет ни рта, ни голосовых связок, только мысленно предупредить и выйдет».

«Да ну на фиг, меня уже ваще ничего не беспокоит, – мысленно махнула рукой я. – Вещай. То есть мы идем мочить злобных призраков? Хм… логично, бабка же рассказывала, что полезный жир добывают из злых духов неупокоенных врагов. Я помню ее сказки на ночь».

Скорпион в моей голове вроде бы задумался. Как я это поняла – даже сама себе объяснить не могу.

«Жнецы – так еще на призме называют пары из Мастеров-Оружий – в идеале никогда не убивают сами. Они очищают мир от скопившейся в нем скверны, перерабатывая ее и позволяя душам уходить на перерождение свободными. Об убийстве врагов для добычи скверны… я никогда не слышал. Ведь это получается, что убийством Мастер сам эту скверну и порождает. Скорее всего, совет призмы будет… очень недоволен таким… способом добычи», – парень явно старался очень аккуратно подбирать слова. Похоже, даже в других мирах убийство уголовно наказуемо, какой бы крякозяброй ты ни был.

«Да не, бабушка ведь сказала, что эти придурки не поделили прииск и перебили друг друга самостоятельно, – утешила я дротик. – И мне даже уже интересно, что будет дальше».

«Будет охота на тварь!» – с каким-то заразительным азартом отозвался наложник и чуть завибрировал у меня в ладони.

– Тихо иди, тихо дыши! – бабушка, бесшумно скользившая по склону сопки метрах в десяти передо мной, вдруг замерла и подняла руку. А потом жестом подозвала меня к себе. Я осторожно, «легким шагом», как она учила когда-то, подобралась вплотную к ней и по ее знаку выглянула из-за большого камня, загораживавшего вход в узкое ущелье.

Ух епть!!! Мать моя нерпа с тремя глазами! Это что за… едридрызь?! Две едридрызи!

Прииск, судя по всему, был заброшен еще с осени, тяжелые снега почти расплющили холмик старательской землянки, вдавили в грязь остатки лотков для мытья золота, каких-то инструментов и тряпок, среди которых белели обломки костей… а над всеми этими руинами в воздухе висели две черные тени, похожие на страшненькую такую помесь обезьяны и моржа. Пакости слегка подергивались на легком ветерке и то и дело выстреливали во все стороны черные тонкие щупальца, словно трогая воздух в поисках чего-то.

«Хорошие твари, крупные. И при этом к месту привязаны, слишком безлюдно вокруг – не за кого зацепиться. Одни мы бы с ними не справились, но с главой твоего клана – самое то!» – мне кажется или он мысленно облизнулся? Похоже, парень воспринимает этих страхолюдин не более чем как вкусный обед… хм, ну для охотника логично. А по мне, так они редкостно неаппетитно выглядят.

«Странно даже, что за ними никто еще не явился: видимо, Мастеров стало действительно слишком мало. Обычно таких бьют сразу после смерти носителей».

«Тропу запечатали и оставили до весны, не до них было, – сказала вдруг бабка в моей голове. Ну, блин, приехали! Это чего теперь, всегда у меня в мыслях будет толпа народу? – Не пыхти, Мариенвыт, научишься и закрываться, и других слушать, и говорить. Вырастешь – всему научишься. Держи свою маленькую стрелу нацеленной на левого духа. Как только скомандую – бросай его. Дальше он сам справится. Слышишь, мелкий? Твой – левый. Правого дед на острие возьмет».

«Подчиняюсь, Мастер, – подтвердил Скорп. И уже мне дротик сказал: – Вон там, в дымке в районе груди, ядро. Если закинешь меня в него – все закончится очень быстро. Ну или хотя бы рядом с ним, дальше сам доведу».

Я почувствовала, как меня саму постепенно разбирает азарт. Да, все это дико странно и непривычно. Но прико-ольно! Ща я прицелюсь получше… ща-ща!

– Пли! – рявкнула вслух бабуля и метнула деда в цель.

Я тихонько взвизгнула от возбуждения и тоже запулила свою стрелку в черную моржабезьяну. Еще, главное, перехватила его поудобнее и бросила почти правильно, как на барном чемпионате по дартсу. Ух-ух! Бух!

Ух ты!!!

Та обзяморжа, в которую попал дед, заверещала и заклубилась вокруг его древка, скручиваясь в тугую спираль и быстро-быстро втягиваясь куда-то внутрь костяного лезвия наконечника. А та, в которую я запустила наложника, взревела басом, растопырила щупальца на все ущелье и принялась прыгать вверх-вниз, яростно виляя... кхм... низом призрачного туловища.

– Попал, аднака, – сказала где-то рядом бабушка. – Но пропускную способность и емкость надо качать. Покорежили парня в детстве. Сейчас закончим, в стойбище пойдем, править будем, – с этими словами она сняла из-за спины мешок и вытряхнула из него двух… свиномишек.

Узнаю руку деда Алелекэ – он свои сэвены вечно так вырезает, что у него медведь с пятачком и на хрюшу похож. Но эти были вроде деревянные, а вроде и живые. Плюхнулись каждый на все четыре лапы и бодрой рысцой потрусили к месту битвы.

Я опять посмотрела на обзяморжу Скорпа и обнаружила, что мое маленькое, но вредное уже проело основательную дыру прямо посередке призрака. И теперь шустро крутилось там, изображая колючую искру, на которую наматывается чудище. Как если бы кто-то с середины распускал вязаную вещь и сматывал ее в клубок.

– Ай, молодца, ай, умный мужик, – обрадовалась за моим плечом бабушка. – Что не втянул, то намотал! Сейчас сэвен подойдет, поможет, и совсем хорошо будет, аднака!

Мишкохрюши тем временем и правда добежали: один до дедушки, уже впитавшего свою добычу и превратившегося из копья в нормального чукчу, а второй – до почти распущенной на ниточки пакости, в которой жужжал наложник. Его мишкохрюша деловито пробрался в самый центр поредевшего тумана и цапнул стрелку зубами за хвостовое оперение. И зачмокал, обсасывая с него лишние нитки.

Шило странно завибрировало, и по мне прилетело комком эмоций из непонимания и неудовольствия.

«Куда… а мелким?!» – раздалось будто из-под воды.

– Очистим, прокачаем, и сэвен домой возьмете, для детей, – кажется, бабушка тоже услышала его недовольство. – Не жадничай, лопнешь. Сложи лишнее в сэвен, никто не отберет.

«Ум-м-мч…» – сказал прожорливый стрелк и перестал дергаться.

Глава 19

Скорп:

Вернулись мы в ярангу (я уловил, что шатер так называется) тем же путем, разве что намного быстрее да шумно. В крови Мастера бушевал адреналин и часть переработанной мной скверны, что заставляло ее чуть ли не подпрыгивать на ходу и напевать какие-то песенки. Да, хорошая охота… Только странная, до ужаса странная.

Начнем с того, что никакого задания мы не брали. Просто пошли и сами выбрали – на кого и в какое время будем охотиться. Мало того, я даже охотой как таковой это не чувствовал! Такое ощущение, что тварей скверны держали как домашний скот, в огороженном загоне из складки реальности, откуда они не могли и шагу в сторону ступить! Нормальные твари уже давно бы покинули безлюдное место и полетели паразитировать на разумных и расти.

От всех этих странностей пухла голова. Клан, который укрывает скверну от совета призмы и «пасет» тварей? Нет, ржу вам в зад, вы что, шутите? С криминальной планеты в криминальный клан? С другой стороны, ничего плохого они тоже не делают… просто дикая община, со своими законами и методами, странными, как та шкура, но вроде работающими. Не вымерли же окончательно… так что выжить мы тут с детьми, может, и сможем, но на призму путь снова будет заказан, и остальных с таким кланом я точно не вытащу. А Лакоста об этой общине знают? Ржа… как все сложно-то…

Пока мысли роились в моей голове, сам не понял, как снова оказался голый, лежащий ничком на уже знакомой шкуре в странном конусовидном шатре у горящего очага. Эм… мы что, только в таком комплекте и будем сексом заниматься? Я, Мастер и олень? Без оленя вообще табу? Ну, слава прародителям, в этот раз хотя бы без примитивных музыкальных инструментов.

Для дикарской хижины вокруг было неожиданно просторно, чисто и очень приятно пахло какими-то травами. Марина сидела здесь же, на шкуре, положив мою голову себе на колени. По теням от очага, скачущим по стенам, было понятно, что глава этого дикарского клана что-то делает над моей спиной, отчего по позвоночнику пробегают волны тепла. Ну, вроде секса на глазах у здешней старейшины на опостылевшей шкурке не предвидится, и то скверна.

В сторонке покачивалось странное существо, вытянувшее из меня всю лишнюю энергию, которой я с непривычки наглотался так, что чуть каналы себе не порвал. Это живое-неживое, деревянное и пушистое подлезло ко мне под бок и уткнулось в подмышку влажным круглым носом, похожим на большую пуговицу. И сопело там, иногда очень щекотно и мокро вылизывая меня маленьким проворным языком. Это вообще ни в какую ржу не лезет! Живой куб! В смысле – хран кубов, который бегает за тобой сам и еще лижется. Может, я просто попался чернюкам и на мне испытывают галлюциногены? Осушать-то меня уже поздно, ядро давно стабилизировано – перерос. А вот на эксперименты пустить вполне могли.

И тут, словно опровергая мою мысль о сновидениях, мне пониже поясницы воткнули иглу! Да еще намазанную чем-то, ржа побери, щипучим до невозможности! А на мой заглушенный вопль и попытку вскочить отреагировали по-своему и сунули обратно мордой в уже ненавистную шкуру. Разве что Марина ласково обхватила мою голову и принялась гладить, утешая, а ходячий куб запищал и стал с новой силой вылизывать.

Через несколько секунд бабка, которая и тыкнула меня в зад иголкой, прокомментировала:

– Терпи, аднака, править буду. Будешь нашего рода, все болячки уйдут, расти начнешь, развиваться. Хорошая стрела будешь! Сильный охотник, плодовитый муж. Терпи.

Уй! А оно мне надо?.. Уй, плодовитым быть, ржа. Вот же ж-ш-ш, с какой ржи, с-с-с, так больно-то от этой мелкой хрени! С-с-с, чтоб вам цвирк хозяйство перегрыз!

Но чуть погодя я перестал мысленно материться, потому что тело наполнилось странными ощущениями, а боль почти перестала чувствоваться. Мне вдруг показалось, что я долго сидел скрючившись в какой-то тесной клетке, а теперь она исчезла, и я могу разогнуться. Но очень медленно… потому что затекшие мышцы отзываются колкими судорогами и мурашками. Это было одновременно больно, непривычно, страшновато и необъяснимо приятно.

– Хорошо, аднака, но хватит пока, – донесся как через вату голос бабки. – Давай, Мариенвыт, твоя очередь. Связь вам поставить надо. Рядом ложись.

– Мастер… – зевнув, позвал я. – Если сейчас снова придется проводить ритуал с бубном, я боюсь, усну прямо в процессе. Делайте со мной что хотите, только не будите, ладно?

– Спи, маленькая иголка, спи, полезно тебе, – сказала бабка. – Дальше без тебя справимся.

Проснулся я практически в том же положении, разве что Марина теперь не сидела, а уже лежала рядом. Прядка черных волос чуть прикрыла ей глаза, женщина явно тоже задремала после охоты.

– Мастер… – я медленно протянул руку, чтоб убрать волосы с ее лица, и почувствовал теплые губы на своих пальцах. Она меня… мне… поцеловала пальцы?! Руку?!

В следующее мгновение меня пронзило ощущением непонятно сильного единения. На последнем отблеске сознания я еще успел проанализировать это все и понять, что наша совместимость выросла всего-то процентов на пять-восемь, но… как она вообще могла вырасти, ржа ее побери?! Так не бывает! Вернее, бывает после долгих лет взаимодействия, но не на третий день же!

– Тебе идет, – вдруг отвлекла меня от внутренних раскопок Марина.

– Что? – не понял я, все еще ошалело «пробуя на вкус» непривычно яркие ощущения.

Мастер развернула мою руку так, чтоб я видел тыльную сторону ладони. Хм, олени, бубны, живые кубы… после них то, что мои кисти разрисовали странными узорами из точек, это так, цвирчатки. Интересно, в форме Оружия я тоже теперь буду в черную крапинку?

– Как себя чувствуешь? – чуть хрипловатым шепотом спросила женщина и снова поцеловала мои пальцы, почему-то этим простым прикосновением губ вгоняя меня в краску, столько там было… возбуждающего и чего-то неправильного, даже извращенного. Словно я не Оружие, которое должно обожать и ублажать Мастера, а… наоборот.

– Пятнистым? – решил скосить под идиота я. Не все же этим хитромордым надо мной потешаться? Но попытка откровенно жалкая, соглашусь.

– Это ты еще себя со спины не видел, – низким, возбуждающим и вибрирующим голосом ответила Марина и тихо засмеялась.

– Ну если там не стрелка с оскорбительной надписью, переживу, – я облизал губы, пытаясь совладать с неким могучим инстинктом, поднимающимся… поднимающимся, ржа! Интересно, все новоявленные пары Мастер-Оружие ведут себя как коты в весеннюю триаду или только у нас крышу срывает? У меня-то такого опыта еще не было…

Марина снова захихикала, с ленивой грацией перевернулась на бок спиной ко мне и, лукаво оглянувшись через плечо, промурлыкала:

– Ну вот у тебя примерно такая же.

Я моргнул, оценив необычный узор у нее на пояснице, плавными полукружьями оленьих рогов охватывающий выпуклости ягодиц по обе стороны от ложбинки позвоночника. Да… очень даже… красиво… Я б даже сказал, что такой вот вид… искусства… я одобряю.

А потом последние оставшиеся мысли резко решили ретироваться, потому что Мастер изогнулась еще сильнее, обхватила меня руками за шею, притянула к себе и поцеловала.

Глава 20

Марина:

– Уи-и-и-и-и-и!!!

– Цви-цви-цви-и-и-и!

– Ай-ай-ай-ай-и-и-и-и!

– Гав! Гав!

– Р-р-р-р-руи-и-и-и-и-и!

– Едрить-тундрить… что… ай… да вашу… а ну всем стоять, я сказала! Тихо!

Я инстинктивно прижала к матрасу дернувшегося спросонья Скорпа, щелкнула выключателем бра и помотала головой, отбрасывая волосы с лица. Так, фокусируем взгляд. Фокусируем, я сказала. Ну и что, что еще толком не рассвело, а нас разбудили не только вопли, визги и рычание, но и бодрый галоп какой-то, тундрить ее за хвост, живности прямо по нашим головам. Главное, откуда ее тут… не одна?!

С трудом проморгавшись, я наконец смогла ухватить всю картину. Потаращилась на нее немного и уткнулась в гладкую спину своего наложника, стараясь не разоржаться в голос.

– Ничего смешного, – пробормотал сонный Скорп в подушку. – Никакой, к рже, дисциплины, цвирки по головам носятся стаями… ржа.

Ага, это он тоже оценил композицию.

Судя по всему, бабка не соврала и ее сэвен неизвестным образом переместился в нашу постель вместе с оленьей шкурой и татуировками на жо… на пояснице. Этот странный кадавр, деревянный, но живой и пушистый, всю ночь спокойно дрых у нас в ногах, пока на рассвете в комнату не проник злодейский зеленый крыс.

Не знаю, что им в головы стрельнуло, но они передрались. Причем похоже, зачинщик таки зеленый, вон как рвется из-под лапы Утюга и цвирчит очень возмущенно. А свиномишк только обиженно хрюкает в сторонке, спрятавшись почти полностью в упавшие на пол Скорпионовы штаны, сопит и вылизывает свой бочок, за который его, кажется, и цапнули.

Мрачный и серьезный Утюг, возвышающийся над всей этой композицией с видом строгого городового, заставшего драку в борделе, смотрел на нас с наложником укоризненно и чуть ли не качал головой, мол, ай-ай-ай, пройдемте, граждане, до выяснения.

– Ржа-а-а, он же живой куб скверны, – пробормотал подо мной Скорп и завошкался. – Цвирки такие как семечки грызут, не зная меры. Я… подумаю, как его нейтрализовать, хорошо? На призме их травят, но…

– Не будем мы никого травить, – возмутилась я. – Тем более свое домашнее животное. Щас я проведу среди них разъяснительную работу, и все будут шелковые!

– Попробуй и… спасибо, – непонятно за что поблагодарил Скорп.

– Значит, так, зеленый! – я вытащила крысиный хвост из-под лапы Утюга и подхватила остроносого диверсанта за шкирку, поднимая так, чтобы смотреть в круглые блестящие глаза.

– Цви! – вполне осознанно кивнул крыс, хитро прищурившись. Мол, «ну зеленый, а ты че, завидуешь?»

– Вот это видел? – я продемонстрировала паразиту свой тапок с пушистым розовым помпоном из искусственного меха. – Еще раз пробежишься у меня по голове, я тебя вне очереди искупаю и надаю по хвосту подошвой, понял?

– Цвыр! – возмутился зверь и задергал лапами.

– И мыло сожрать не дам, – мстительно заверила я. – Слушай дальше. Кусать и грызть в доме запрещено! Особенно свиномишек, тьфу, сэвенов. Его вот! – я пальцем развернула крысиную моську в сторону недовольно сопящего в Скорповых штанах деревянного кадавра. – За попытку его сожрать посажу в клетку, и будешь изображать хомяка минимум неделю. Как просить еду, ты прекрасно знаешь. Эту вашу скверну тебе Цвичка все время сливает, и не делай мне невинность на морде, я сама видела, как ты ребенка объедаешь.