Текст книги "Шило с прицепом (СИ)"

Автор книги: Carbon

Соавторы: Джейд Дэвлин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Что ты там про рыбу? – машинально переспросила я, перелезая через парня и давя в себе желание наплевать на дежурство и слегка… м-м-м-м… «повалять» его по оленьей шкуре еще разок.

– Ловить надо? Вы просто сказали «добывать», – слегка нахмурился он. – Если покажете как и где, я сделаю. Детям… может не хватить нынешних запасов. Все-таки вы не ждали гостей.

– Ловить не надо, надо размораживать, – засмеялась я, не удержалась и все же потискала его за попу.

– Кхм… криокамера? – его лицо озарилось пониманием. – Ящик, где не портятся продукты, так?

– Он самый, называется морозильник, – я с сожалением оторвалась от увлекательно ерзающего парня и пошла в душ. Эх, жизнь… Но дежурство – дело серьезное и ответственное. Ладно, быстро-быстро моемся, вытираемся и ползем завтракать… блин, переборщила с горячей водой, зеркало запотело, а протирать сейчас некогда. Да и бог с ним.

Когда я выбралась из душа, вся странная компания обнаружилась на кухне, они успели умыться в раковине здесь же и даже аккуратно заправить свои драные футболки в не менее драные, но хотя бы уже чистые штаны. Та-а-а-ак… Надо будет выбрать момент на дежурстве и сделать заказ в инет-магазине детской одежды.

Зеленая крыса сидела на микроволновке и громко, на всю кухню, мурлыкала, потирая лапками пузо. Чистая и расчесанная, она выглядела даже миленькой и мало чем походила на местные аналоги, даже мордочка и та покруглела как будто, а глаза сделались большими, влажными и трогательными, как у Чебурашки. Можно будет потискать… как-нибудь попозже.

– Доброе утро, Мастер, – поприветствовал меня нестройный детский хор. А вот голодные взгляды у них получились на удивление синхронно.

По какому-то наитию я подошла к притулившемуся возле холодильника наложнику, поймала в охапку (вообще смешно звучит, учитывая, что он на голову меня выше и в полтора раза шире в плечах), потискала, притянула к себе и поцеловала, сделав при этом еще какую-то странную вещь. Словно потянула из него что-то, а потом обратно влила. И еще раз потянула через поцелуй и влила, и еще… у-у-у-ух!

– Не, ну они издеваются, да? – раздался обиженный голос Тукка. – Когда я про непотребство говорю – меня затыкают. А когда Скорп со своей бабой на глазах у Цвички языками вяжутся – это можно.

– Молчи, зараза мелкая, – невнятно пробормотал наложник, с трудом отрываясь от моих губ. – Сами ее спровоцировали своим голодным видом на раскачку… Мастер, спа… спасибо, достаточно! Уйх… Детей я скверной уже ночью кормил, сейчас им бы что-то более материальное.

– Покорми еще, – выдала я, сама не совсем понимая зачем. – А материальное здесь, – моя ладонь похлопала по серо-стальной дверце холодильника, задевая магнитик с египетской кошкой. – Все, что там есть, можно приготовить и съесть.

– Скверну лучше экономить, – возразил мне парень.

– Ничего не надо экономить, ночью к бабке пойдем и сэвен возьмем.

– И все же, Мастер, вы можете меня наказать, но пока я не буду уверен в стабильном притоке – я собираюсь беречь имеющиеся запасы, – упрямо набычился наложник. Блин, ну не ложится мне на язык его имечко – Скорп. Какое-то оно ему не подходящее…

– Ну раз ты такой упертый скопидом, ладно, договорились. С дежурства приду – укушу немного перед тем, как на оленя… О! Блин… Слушай, найди там, – я махнула в сторону кладовки, – такого деревянного медведя с пятачком и хвостом на петельках. Он нам понадобится ночью.

– Что такое медведь? – явно загрузился парень.

– Это как ваш крыс, только деревянный и хвост маленький, – отмахнулась я, заныривая в холодильник и вытаскивая оттуда коробку на тридцать яиц. – Кто будет яичницу?

Мне ответила тишина и шесть пар заинтересованных глаз. Зеленый зверь еще и принюхался.

– Какие маленькие змейки их откладывали… – прокомментировал Такки.

– Это не змеиные, это птичьи, – засмеялась я, доставая из шкафа самую большую сковородку, а из холодильника – шмат сала. – Вчера в мультике видел желтого такого птенца, которого мышонок спасал от кота? Во-о-о-от.

– Там был хитрый цвирк, – Тукк наморщил лоб, вспоминая. – Два странных зверя, один похож на ищейку, которая морду сплющила о бетонную стену, а второй – на другую ищейку, с острыми ушами. Он говорил «Мя-а-а-а-а-а!», когда цвирк ему хвост прищемлял. А птенец… птенец… такая желтая маленькая фигня? Мы… сейчас его съедим?

И он с сомнением уставился на коробку. А Цвичка и вовсе захныкала.

– Нет, в этих яйцах нету птенца, – поспешила я утешить, нарезая сало, попутно запихивая одну ароматную чесночную корочку себе в рот, а другую Скорпу, толкущемуся рядом, и размышляя о том, что мультик про свинку Пеппу детям лучше не показывать. – Чтобы внутри был птенец, петух-мужчина должен их оплодотворить. А если курица была одна – то такие яйца называются болтушки, из них никто не вылупится.

– А… ну да, дети только после траха бывают. И у змей, и у этих ваших куриц, значит, – глубокомысленно и понимающе покивал знаток теории размножения.

Я фыркнула и захихикала. Но вообще нормально – значит, объяснять меньше. В тундре у нас привыкли называть вещи своими именами, и после детства в чуме в садике было сначала трудно не ляпнуть что-то в том же духе.

– Значит, скоро маленький у Марины тоже появится, – это уже Такк добавил. – Вот бы тоже Мастер-девочка вышла. Мы б ей Оружием стали.

Гы. Я на секунду застыла, но потом пожала плечами, а вот Скорп вдруг вытаращился на меня большими круглыми глазами и открыл рот. Получил в него еще кусочек сала и стал медленно и вдумчиво его пережевывать, обдумывая мысль.

– У меня спираль. Так что пока не запланируем, яиц нести не буду, – утешила я наложника минуты через две, вдоволь насладившись очумением на его лице.

Парень непонимающе нарисовал спиральку пальцем в воздухе, потаращился в пространство немного, явно не понимая, о чем речь, но все же облегченно пожал плечами, уловив основную мысль.

– Я не против детей, – поспешно заверил Скорп, не смотря мне в глаза. – Просто…

– Угу, их уже достаточно на первое время, – весело фыркнула я и подхватила  с плиты тяжелую сковороду, полную аппетитно шкворчащей на сале яичницы. – А ну поберегись! Доску на стол положите!

Глава 13

– Это типа допотопного браслета, который только связываться с другими умеет, – рассмотрел Чарт немного странное устройство, оставленное Мариной. – Странно, зачем его таким камешком сделали? Не могли вокруг руки обернуть, пусть даже бы и побыл толще аналогов из призмы? Скверна у нас сейчас есть, давай на рынок оранжевой спирали сгоняем, я парочку добуду. – Украдет то есть. – Заодно и...

– Не стоит, – резко оборвал я «добытчика». – Пока наше положение все еще шаткое, да и после появления чернюков патрули усилили. Не дай прародители, тебя поймают, все гончей в пасть полетит.

– Когда это меня ловили! – возмутился подросток, но получил легкий подзатыльник и обиженно умолк.

– Мы не на призме, а в мире одной из спиралей. Лучше жить по местным правилам, не нарушая закон. Во всяком случае, пока его тщательно не изучим… – применил иной аргумент я. Все же Чарт действительно еще никогда не попадался, даже когда скверны неделями не видел. А уж сейчас, подпрыгивающий от энтузиазма… С другой стороны, может, именно излишняя сытость и сыграет с ним дурную шутку – расслабится не вовремя.

– У-у-у-у-у! – вдруг взвыли хором где-то за стеной голосами Такки и Тукка. – Ы-ы-ы-ы! О-о-о-о-о!

Мы с Чартом в панике переглянулись и рванули из кухни через тесный коридор к входной двери. Вчера некогда было осмотреться, но сегодня, провожая Марину, я уже оценил чистенький двор с небольшим садиком под окнами и странный маленький дом у забора, с круглым входным отверстием.

Мастер сказала, что там спит Утюг. И предупредила не будить, так как он ночью дежурил. Ручная гончая, кажется именно об этом лепетал Тукк в мое первое пробуждение. Неужели она кинулась на детей?!

Вылетев на крыльцо, я застыл, ошарашенный странным зрелищем. Огромное и пушистое снежно-белое существо с острыми ушами и мордой стояло прямо посреди двора с видом слегка недоуменным и скептическим. С одной стороны на нем висел Тукк, с другой – Такки, и оба пацана восторженно выли. А зубами ищейка по имени Утюг аккуратно держала за шкварник возмущенно верещащего цвирка. И чуть кривила при этом морду.

Увидев меня, зверь медленно подошел, чуть переваливаясь с боку на бок от веса детей, и выплюнул крысу мне под ноги. А потом посмотрел, так выразительно приподняв брови над светло-карими глазами, что я поневоле решил оправдаться, хотя и сомневался в возможности этого животного понять нашу речь:

– Не думал, что эти безмозглые полезут к тебе с самого утра. Извини, что разбудили.

– Хр-р-рм, – пес снова двинул бровями, покосившись на мальчишек, и наступил огромной лапой на хвост дернувшемуся драпнуть цвирку, что до этого притворялся смертельно раненным и несчастным. Потом Утюг повернул голову в сторону своего домика. Да, тут и слов не надо. Кажется, главным нарушителем спокойствия местной «охранной системы» был именно наш зеленомордый, дети появились, скорее всего, уже в процессе конфликта. Самое смешное, что на Горгонзоле именно цвирк был уже нашей «охранной сигналкой».

С какого он вообще полез к хищнику в логово?

Утюг подождал пару секунд, пока я обдумывал эту мысль, потом тяжело вздохнул, встряхнул шкурой, отчего притихшие после моего прихода пацаны разом с него съехали. Цвирк выскочил из-под лапы и забрался по моей штанине, а потом по рубашке на плечо, сердито цвирча на гончую. На гончего.

Но тот лишь снова тяжело вздохнул и медленно побрел к своему дому, скрывшись в круглом проходе. Видимо, досыпать. Тут я уже хотел вздохнуть с облегчением, как из домика снова показался Утюг, толкая носом миску с большими костями. Поставив ту на входе, гончий снова растаял в темноте логова.

– У тебя ни стыда ни совести, цвирчня обнаглевшая, – поняв, наконец, всю ситуацию, взял я зеленомордого за шкирку. – Ты сожрал больше нас всех, а еще и у гончей еду воруешь. Если б не Цвичка, быть тебе пушистым зеленым ковриком для ног.

– А где вообще мелкая? – вдруг спросил молча хлопавший все это время глазами Чарт. – В комнате ее нет!

– А она костей не грызет и не верещит, поэтому Утюг ее не выгоняет, – тут же радостно доложил Тукк, махнув рукой в сторону логова. – Там она!

– Сейчас же заберите ребенка из будки! Я буду жаловаться в опеку! Это недопустимо! – вдруг раздался пронзительный голос со стороны калитки. – Я сама видела, как ребенок заполз в будку! Вы что, решили бросить дитя на воспитание животному?!

– Прошу прощения, а вы, собственно, кто? – на автомате выдал я универсальный «вежливый» ответ на любые претензии от незнакомцев. – И… что здесь делаете? Дом принадлежит Марине, и о посетителях она нас не предупреждала.

Пацаны привычно юркнули мне за спину, а потом и вовсе скрылись за дверью. Цвичка в логове Утюга совсем притихла и никак себя не проявляла.

– Я соседка! А вот кто вы, молодой человек?! – воинственно вопросила незнакомка. – Что вы делаете во дворе у Ивановой? Да еще в таком виде?

– Гуляем, – оборвал я ее словоизлияние. – Если сомневаетесь в правомерности нашего здесь нахождения, давайте свяжемся с Мариной. Она все прояснит. Ей же вы поверите?

«Лучше бы согласилась», – подумал я про себя. Я еще слишком плохо знаю мир и здешние реалии, чтоб достаточно правдоподобно врать.

– Уж будьте уверены, я ей позвоню со своего телефона, – фыркнула женщина. – Я знаю ее номер!

– Буду искренне благодарен, – кивнул я, стараясь скрыть беспокойство.

– И все равно я настаиваю, чтобы вы немедленно забрали ребенка из собачьей конуры! Это негигиенично и просто опасно! Кто вообще вам эти дети? Почему их так много и они одеты… в обноски? – противная баба и не думала уходить, тянула шею над забором и сверлила меня пронзительным, полным подозрения взглядом.

– Тетенька, а вам какое дело до того, сколько нас? Если мама с папой захотят, они и больше сделают! Не вам же кормить! – не выдержавший визгливого голоса Тукк высунулся из-за двери и высказался, а потом и вовсе посмотрел на меня с гордостью – мол, смотри, как я ее уделал. Ржа… ну кто его за язык тянул? С другой стороны… глава клана вроде была не против, что детей много, и искренне считала их всех моими. Лучше поддержать ее легенду?

Пока женщина открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, я попытался сгладить ситуацию:

– Дети гуляют и играют с… Утюгом, потому не вижу смысла наряжать их во все новое.

– Я этого так не оставлю! – обрела голос визгливая женщина. – Я напишу заявление в опеку! Это ненормально! Это явно какая-то темная история, и я еще выясню, откуда у вас эти дети и что вы все тут делаете!

– Тетенька не знает, как делают детей? – прикидываясь тупым наконечником, спросил Такки, присоединившись на крыльце к Тукку.

– Явная педагогическая запущенность!– выкрикнула эта ржавая грымза и пронзила меня презрительно-подозрительным взглядом. – Имейте в виду, молодой человек. Я сию секунду позвоню куда надо и даже оставлю сообщение на официальном сайте органов опеки и попечительства!

– Нет, она просто неадекватная и сующая нос не в свое дело, – нарочито громко пояснил «ребенку» Чарт, беря того за руку. – Пап, пойдем домой, а? Пусть мама Марина с ней разбирается.

Сквернавцы, ржа их побери. Но играют хорошо. Вон с какой обидой на тетку смотрят, будто та у них последнее отобрала, мымра аж опешила.

– Цвичку из будки достаньте и ичдем в дом, – обреченно бпуркнул я. А на скандалистку перестал обращать внимание &хmdash; все равно понятно, что млиром уже не разойдемся. Надо звонить Марине, наверное? Она просила не беспокоить, если нам на голову, конечно, не начнут падать метеориты. Эта вздорная баба – метеорит? Я ведь не знаю, как быстро примчатся здешние службы опеки после ее доноса… В крайнем случае, запремся и сделаем вид, что дом пуст. Это-то ржавята умеют – жизнь на Горгонзоле первым делом учит притворяться пустым местом.

Глава 14

Марина:

– Будешь носить этого тюлененка на шее, и ни одна страшная бука больше не придет к тебе домой толкать тебя под руку спички жечь, – сказала я угрюмому пятилетнему карапузу, надевая ему на шею шнурок от примитивного амулетика с вырезанным на нем стилизованным тюленем. Слава богу, пожара он сотворить не успел, хотя старался – жег газеты на балконе, вот бдительная бабка-соседка и вызвала сразу всех – пожарных, скорую и МЧС.

Нерадивый папаша повелителя огня в это время резался в танчики, надев на дурную голову наушники. Я бы не удивилась, если бы он прозевал, как потомок кресло под ним подожжет, а не то что ком газет за закрытой балконной дверью.

Дверь в квартиру пришлось вскрывать, потому что на звонки и стук некто увлеченный виртуальным сражением не реагировал, и теперь крутой танкист ежился и вжимал голову в плечи, предчувствуя крутой разговор с женой и тещей, которых уже выдернули экстренным звонком с работы.

Ну, я лично была довольна тем, что дежурство подходит к концу, а ничего серьезнее дымящего балкона не произошло. А испуганного пацана прекрасно успокоит «тюлень». Да и усмирит на время его исследовательскую натуру.

Не знаю, как это работает, бабка научила. Никакой мистики вроде, просто сказано было: если чувствую «в воздухе» что-то неправильное или тяжесть какую под сердцем, неустроенность в доме, тревожность – надо доставать связку деревянных тюленей и раздаривать всем вокруг.

Ну, все привыкли, и я в том числе, – вот такая у меня безобидная причуда. И что интересно – работало! То ли самовнушение, то ли еще что – в свете-то моих новых открытий, – а теперь без моего амулета ребята на смену не выходят. Считают их талисманами на удачу. А пострадавшим я сама щедрой рукой раздаю, долго ли новых наделать? Рука набита.

А сегодня мне еще и показалось… черт знает, может, просто в прихожей было темно и кошка хулиганила? Короче, показалось, что мимо меня с моими тюленями в подъезд из квартиры шмыгнула полупрозрачная темная тень.

И почти сразу после этого в квартиру вбежала молодая мама поджигателя, кинулась к сыну и мужу, но, вопреки ожиданиям, не стала никого убивать, а повисла у парня на шее, причитая и плача, заодно и мелкого хулигана тиская между собой и мужем.

Танкист слегка подвис – видимо, тоже ждал скандала. И вдруг аж скрутило его – принялся отчаянно обнимать и жену, и сына, утешать и сам каяться и обещать, что больше никогда, пропади они пропадом, те танки!

Ну и хорошо, ну и ладушки. Совет да любовь. А у меня дежурство кончается и беспокойство нарастает – как там мои-то пришельцы? Утюга не обижают? Крысу не потеряли?

Утром от Скорпа эсэмэска была – что-то про злую женщину, угрожающую опекой через забор, мол, она метеорит или как?

Успокоила тогда, сказав, чтоб сидели дома и не боялись, с ходу она никого не дозовется, а я вернусь и разберусь. Но на душе было неспокойно. Тьфу, всех соседей достала эта праведная дура. Хуже нет, когда баба мало того, что вздорная, так еще и активная и грамотная.

Домой я доехала, когда уже стемнело, на Ленинградке, как всегда, были пробки. И все равно вредная соседка, услышав шум мотора, выскочила к своей калитке даже раньше, чем мои собственные гости. Впрочем, может быть, они просто послушно сидели и изображали пустую тундру, как я и велела.

– Мариночка, как вы поздно, – сладким голосом гадюки в сиропе начала Варвара Андреевна, вытягивая длинную тонкую шею над калиткой. – Вы всегда так поздно возвращаетесь… А у меня к вам пара вопросиков, надеюсь, не задержу.

Я мысленно послала ее под весенний лед моржей пугать, но все же притормозила свой стремительный бег от машины к калитке. Зараза, эта грымза мне второй год покоя не дает, с тех пор как переехала из московской квартиры покойного мужа в дом своей покойной свекрови. Та была милейшей, тишайшей бабулей, которую я угощала красной икрой и рыбой с каждой посылки из дома и вообще обожала через забор. Эта же ведьма всегда в глаза улыбается, а в спину шипит и ядом капает.

– Добрый вечер, Варвара Андреевна, – все же приходится соблюдать нормы элементарной вежливости, куда деваться, тут не тундра. Хотя вру, как раз в тундре хамов не водится – не выживают они там.

– Добрый, добрый, – разулыбалась она еще гаже… тьфу, слаще.

– Мариночка, а у вас гости? Какой-то странный подозрительный молодой человек и так много детей… причем видно, что они друг другу не родственники, прямо очень заметно. И одеты все… мягко скажем, неприлично.

Я тихо скрипнула зубами. Все ясно. Теперь эта грымза ни за что просто так не отцепится, что бы я ей сейчас ни сказала. У нее в глазах прямо горели огни сладострастного предвкушения завзятой сплетницы и кляузницы.

Бывают такие люди, которым в удовольствие просто создавать проблемы другим и на этом фоне чувствовать себя праведницами и «неравнодушными гражданами».

Такую надо сразу с ног сбивать неожиданными действиями. Иначе все равно не переспорить.

– Это не гости, Варвара Андреевна, это я себе мужа из-за границы выписала, – сладким голосом поведала я, честно глядя прямо в округлившиеся глаза дамочки. – Знаете, сейчас ведь полно разных мест… Оттуда люди готовы на любых условиях уехать. Вот я и присмотрела себе многодетного вдовца – а что, заботливый, детей не бросил, умеет с хозяйством управляться, да и благодарен будет. Чем плохо? Сами знаете, нынче времена такие… когда мужик от тебя зависит – спокойнее оно.

Тетка аж   задохнулась   от  такой   прямоты,   и   было  видно,  с   какой  скоростью  у   нее  в   голове  проворачиваются  шестеренки.  И   постепенно  разгорается   самая   настоящая   зависть   – эта сушеная луковица и сама бы так хотела, только смелости никогда не хватит, да и сволочной характер не позволит хоть кому-то добровольно приблизиться даже ради выживания. А ей бы хотелось! Прямо видно, как хотелось бы заполучить мужика на таких кабальных условиях, да еще молодого, симпатичного и не «таджика», которых эта “прекрасная” женщина не считала за людей. Еще один, кстати, штришок к портрету праведной общественности, на словах ратующей за всеобщее равенство и культуру.

Не удержалась я от соблазна, решила добить:

– Вы же знаете, я в МЧС работаю. У нас бывают командировки в разные страны. Вот и присмотрела себе, чтобы молодой, симпатичный, рукастый и с образованием. Он мне сразу понравился, и… хм… ну вы понимаете… в этом плане тоже. А с документами я им помогу, в меру конечно. Ну, да вы в курсе же, что через официальный брак получить гражданство проще.

– А… ну да… ну да… – тетка все еще пребывала в прострации, но на меня посмотрела с уважительной ненавистью, как на прожженную пройдоху, которая умеет устраиваться, нет бы лучше более достойным людям так повезло.

Гы, самое смешное, что я ей ни словом не соврала. Ну, только про командировки.

– Марин, ты вернулась? – выглянул на порог предмет разговора. – Поздно так.

Скорп будто решил добить соседку окончательно и выглянул за дверь в одних штанах, картинно зевая и сверкая голым торсом. Красивым таким, с кубиками. Выдра… то есть Варвара Андреевна, только еще больше глаза вылупила. А Скорп увидел у моих ног баулы с вещами и, ничуть не стесняясь, вышел за порог:

– Ты позвонила бы, я бы помог, зачем сама тяжести таскаешь? И так, наверно, на работе жутко устала. Мы, кстати, с мелкими дома прибрали, даже ужин приготовили. Хотя не знаю, понравится ли тебе наша кухня. Я еще не успел научиться готовить ваши блюда, – Скорп отыгрывал свою роль как по маслу. Хм, слышал, о чем мы здесь говорили? – Детей я уже искупал и уложил. Так что поешь и отдыхай. Сделать тебе массаж?

– Ну разве он не прелесть? – спросила я окончательно офигевшую соседку, по-хозяйски на ее глазах пожамкала наложника за те самые кубики на прессе и поцеловала в щеку. – Извините, Варвара Андреевна, мы пойдем, поздно уже. Спокойной ночи.

Глава 15

Скорп:

– Она может быть опасна? – тихо спросил я Мастера, как только за нами закрылась дверь. – Может, лучше заранее убрать? – и пока Марина не пришла в ужас, поправил себя: – Не убить, я немного почитал ваши законы, так что настолько подставлять вас не собираюсь. Но мы с мелкими вполне можем устроить маленькую… диверсию, которая заставит ее съехать.

– Да я бы и прибила без сожалений… – заявила вдруг Марина и на мою удивленно поднятую бровь с усмешкой пояснила: – Свирепые корни единственного непокоренного народа бывшей Российской Империи голос подают. Но приходится чтить Уголовный кодекс, ты прав. Мне нравится эта мысль – выжить, но давай не будем торопиться.

Она все еще весело хмыкала, проходя через чисто выметенную прихожую в кухню.

– И правда прибрались, молодцы какие. Кляузу в опеку и в миграционную службу эта баба все равно накатает, хоть выживай ее, хоть не выживай. Поэтому я не отказала себе в удовольствии ее потроллить. Но у нас есть время, бюрократическая машина – она неповоротливая.

– Ты сказала, что официально оформленный брак ускорит… процедуру. Что я должен для него сделать? На призме есть понятие брака, но оно используется… несколько иначе, – я не стал говорить, что понятие союза «двоих», как это было тут, там вообще не существует. Если Оружие Мастеру подходит – то и втроем, и впятером тоже получается вполне неплохая «семья».

– Тебе для начала паспорт заиметь надо, без паспорта даже чукчам луораветлан жениться не разрешают, – Марина увидела мою недоуменно поднявшуюся бровь и пояснила: – Так на самом деле называется мой народ. В переводе на русский – «настоящие люди», – тут она хихикнула. – Хотя, конечно, насчет паспортов там все сложно. У меня половина родни на Аляске – никакой пограничник там не сможет помешать народу шастать через Берингов пролив на традиционных лодках. Так что у бабки в загашнике на всех нас еще и американские документы имеются. Сегодня ляжем спать и спросим у нее, как нам поступить.

За разговором Мастер прошла в кухню и вдруг остановилась посреди помещения.

– Вот те раз! Утюг! Ты что тут делаешь?

Собака (я уже вычитал в местной сети, что ищейки здесь называются именно так) медленно и с достоинством развернула к нам здоровенную белую морду, и стало видно, что у нее в зубах опять висит цвирк. Судя по всему, он был пойман при попытке несанкционированно пробраться в кухонный шкафчик с крупами – дверка была приоткрыта.

Утюг аккуратно положил обмягшую тварюшку в протянутые руки хозяйки и удовлетворенно вздохнул, отпихнул меня пушистым боком с дороги и ушел к входной двери.

– Выгнать мы его не решились, все-таки это твоя гончая, – на всякий случай пояснил я, с тревогой вглядываясь в цвирка: если Утюг его придушил, у мелкой будет истерика. Но нет, дышит и хвостом дергает, ржа помоечная.

– Угу, он тут решил за порядком присмотреть, это в его привычках, – хмыкнула Марина и погладила цвирка пальцем по расслабленно лежащей у нее на локте голове. Тот тихонько засвистел от удовольствия и прижмурился, предварительно хитро и умильно покосившись на меня. Ворюга зеленый. Сбил с мысли, а теперь подлизывается.

– А по поводу документов – можно запросить у властей призмы болванок, – все же предложил я, вспомнив наконец, о чем шел разговор.

– Это как? – с интересом переспросила она, продолжая гладить разомлевшего цвирка.

– Ну… карточка Мастера у тебя есть. Если подать официальный запрос и немного заплатить, можно для легализации в каком-нибудь из миров получить «болванки». Это зачарованные бумаги, позволяющие обмануть существ, не воспринимающих скверну, легким ментальным воздействием, – припомнил я «официальное» описание. Получить эти самые бумажки для меня было одним из первых дел в списке после обретения Мастера. Причем не взять напрокат, что было практически бесплатно, а именно купить. Ведь будь у нас такие болванки – во рже бы мы видели всю эту Горгонзолу и жили бы тихо в одном из диких мирков, даже без Мастера. Правда, вылечить Цвичку там не получилось бы – я все равно добывал бы только сырец.

– Так это же отлично! – обрадовалась Марина. – Это решает массу вопросов… а чем за них надо платить и сколько? Бабка в принципе переведет денег, да и у меня есть заначка. Или кого-то из дядьев попрошу, подкинет пару самородков. Золото в этой вашей призме принимают?

– Скверной, кубами скверны… – помотал я головой. – Это та энергия, которую нам вчера дала твоя глава клана. Золото хоть и красивый, но бесполезный металл у дикарей… то есть как валюту для жителей других миров его еще используют, но на самой призме – разве что в виде действительно красивых украшений и артефактов.

– Эт точно, луораветлан тоже не понимают пристрастия белых людей к этому бесполезному металлу, – хмыкнула женщина. – Но раз на него можно купить полезные вещи, наши мужчины научились его добывать. Так что пришлют, сколько надо.

Меня, признаться, все же удивляла такая готовность Марины тратить на нас свои ресурсы. Хотя я слышал, что Мастер, привязавший Оружие, уже почти физически не может воспринимать его чужим. Особенно в первые дни. Особенно если есть резонанс. Как и Оружие после привязки волей-неволей даже не думает навредить Мастеру. Подгадить еще можно, но серьезно подставить и навредить – сама сущность противится этому.

Правда, у нас связь-то хлипкая… Я машинально перешел на аурное зрение и посмотрел на ленту привязки. И слегка озадачился. Нет, ничего выдающегося, все тот же тонкий поясок. Но… мне кажется или он все же чуть прибавил в объеме?

– Цви-и-и!

Мы оба вздрогнули, а зеленый ржавец на руках у Мастера приоткрыл глаза. Я моргнуть не успел, как мимо меня шустрой ящеркой промелькнула Цвичка – ползком на руках. Просто невероятно, как быстро она умела при желании передвигаться, при том что ноги болтались бесполезными веревками и она ими даже не отталкивалась.

Малявка в мгновение ока при помощи одних рук вскарабкалась на табуретку, оттуда на стол и требовательно потянулась к Марине, то ли прося свою зеленую пакость, то ли намекая, чтобы на ручки взяли ее саму.

– Осмелела, цвирчатина мелкая, – прокомментировал из коридора притворяющийся недовольным Чарт. – Я задолбался ее из ищейкиной будки по пять раз вытаскивать! Только отвернись, она уже там. Давно она у нас так не буянила.

– И хорошо, и правильно, – сказала Марина и подхватила Цвичку на руки, в компанию к зеленому грызуну.

– Ты понимаешь, что вкрай их разбалуешь? – нахмурился я.

– Все правильно, – кивнула Марина и улыбнулась мне, отчего ее узкие глаза очень хитро сощурились. – Маленьких деток нужно баловать обязательно! Мама в стойбище всегда балует, папа строжит и следит за дисциплиной. Так устроен мир, и это правильно!

– Деток – возможно. Оружий – чревато, – тяжело вздохнул я, понимая, что на меня нагло сваливают самую тяжелую задачу – воспитывать компанию офигевших вконец от вседозволенности ржавят. Мастер не понимала, что никакого столь четкого деления на мать-отца в призме, да и вообще в нашей расе, нет, есть Мастер-Оружие. Мастер управляет и направляет, Оружие – принимает. Когда рядом есть Мастер, как бы я ни заботился о детях ранее, сама природа вскоре поменяет им «авторитет».

Чарт из-за угла посмотрел на меня слегка обиженно, но потом сам же и стушевался. Все-таки он сообразительный, да и не лгал я им никогда.

– Мы с тобой потом без них договоримся, где можно немножко баловать, а где я прислушаюсь к тому, что ты скажешь, – тихо, на ухо, сказала вдруг Марина, сажая Цвичку обратно на стул и подходя ко мне вплотную, чтобы обнять. Это было… непривычно.

А она шепотом продолжила:

– У нас разные миры, но в чем-то наверняка похожи. В тундре тоже есть грань, за которую переступать нельзя, и те дети, которые хотят выжить, быстро учатся ее видеть. Но твои… наши... – они детьми на той помойке почти не были же. Пусть немного побудут, это не вредно. А потом повзрослеют, куда они денутся.

И… доверчиво потерлась щекой о мое плечо.

Ну и все. Все мои аргументы кончились. Осыпался ржой, как… как дурак. Все-таки связь с Мастером – это зло. Затягивающее, приятное, сладкое, словно патока. Зло, от которого практически невозможно отказаться…

Глава 16

Марина:

Я физически чувствовала, что стайка этих маленьких зверенышей далеко не так проста, как кажется на первый взгляд. Очень уж место, откуда они пришли, неуютное было. С одной стороны, инстинкты выживания – это хорошо. А с другой… дети, у которых не было детства, – кошмар любого психолога. Там такие проблемы потом полезут, моржовым хреном не отмахаешься. Лучше сейчас, контролируя и дозируя, дать этому напряжению хоть какой-то выход, позволяя мелким поиграть в капризных и непослушных деток, чем потом словить обратку, когда у них начнется пубертат и крышу сорвет гормонами.

Но судя по словам и глазам моего наложника, тут все не так просто, а эти дети – не люди и даже не луораветлан. Они что-то другое. Но все равно, я тоже не вчера на психолога выучилась, какие-никакие нюансы чувствую. Значит, нам просто надо согласовать «линию партии». Где балуем, где не балуем, а где вообще «белая медведь придет и за жопа укусит», если кто совсем с оленя слетит.