Текст книги "Статья 119 (СИ)"

Автор книги: Calime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Я знал вашего отца, – кивнул Джамал. – Как его здоровье?

– Смотрите… – шепнул пораженный Халед и ткнул Мухаммада и Омара под ребра локтями.

Его взгляд был прикован к сидевшей рядом с Джамалом женщине. Мухаммад взглянул на нее и замер, машинально проговорив благодарность в ответ на вежливость Джамала.

Женщина сидела справа от него. Высокая и стройная, она держалась прямо. Голова была гордо вскинута. Вот она тоже повернулась и посмотрела прямо на него. В прорези черного никаба были видны только искусно подведенные сурьмой зеленовато-карие глаза и изогнутые брови. Но и этого было достаточно, чтобы надолго приковать к себе даже случайно брошенный взгляд. Ее глаза безмолвно говорили с тем, на кого смотрели. Они глядели заинтересованно, любопытно, призывно, и были вызывающе и обезоруживающе прекрасны. Редкой красоты разрез, черные ресницы, насыщенный оттенок радужки, идеально сочетавшийся с благородной светло-оливковой кожей, все это заставляло смотрящего на нее искать ответа на вопрос «кто ты?» немедленно всплывающий в захваченном ее очарованием сознании.

Золотые украшения покрывали ее от макушки до пят, демонстрируя щедрость того, кто имел счастье обладать этой женщиной. Золото сияло и переливалось вместе с драгоценными камнями на ее лбу, шее, запястьях, подчеркивая ее ценность. На груди расшитой золотой нитью черной шелковой кандуры висели инкрустированные сверкающими камнями ожерелья и даже на опоясанном вокруг тонкой талии ярко-алом атласном поясе были нашиты золотые бляшки.

– Саид Мухаммад, – раздался ее чуть хриплый голос. – Рада знакомству…

Она слегка кивнула, внимательно изучая его лицо и фигуру. Мухаммад почувствовал, что у него пересохло в горле.

– Я тоже, Саида, – наконец произнес он изменившимся голосом, пытаясь кивнуть.

– Сафия, – она подала ему руку с унизанными кольцами и цепочками тонкими пальцами. – Вы говорите на сурьяни?

– Да, ведь я, как и вы, из Алеппо, – ответил Мухаммад на северо-сирийском диалекте, взглянув на Джамала.

Тот уже увлекся беседой с Пресненским и Омаром.

– Саида Сафия, клянусь именем Пророка, Аллах создал вас в числе самых прекрасных своих творений, – восхищенно кивал ей Халед. – Ваш супруг не даром столь щедр к вам, восхваляя вашу красоту, благородство и бесконечные достоинства…

– Я не замужем, – спокойно отвечала она, склонив голову.

– Она – моя палочка-выручалочка! – глядя на Сафию, заметил Пресненский. – Консультирует меня и мое руководство по всем вопросам, связанным с арабской культурой, этикетом и традициями! Бесценная помощница!

– И крайне привлекательная! – вторил ему Халед, ничуть не стесняясь Джамала.

– Ты обещала станцевать для нас этим вечером, помнишь? – напомнил Сафие замминистра. – Джамал, ты ведь не станешь возражать? Так твоя дочь очарует всех принцев и шейхов в этом клубе и сможет спокойно выбирать себе мужа!

И он вновь громко рассмеялся. Джамал безмолвно кивнул посмотревшей на него дочери и та, плавно поднявшись с места, устремилась к сцене, увлекаемая Пресненским.

Вскоре заиграла чувственная мелодия и прежний мужской бархатный голос запел о далекой звезде, о безумной любви и сладком наваждении, без которого жизнь подобна песку в пустыне. Омар наблюдал за тем, как Сафия в сопровождении танцовщиц вышла на середину сцены. Он смотрел, как она двигалась в такт рваному ритму – то плавно покачивая бедрами и головой, то резко поворачиваясь вокруг себя, притопывая и поводя плечами. Золото на ней сияло, камни искрились, как и ее устремленные на Мухаммада глаза в обрамлении черной подводки.

Зрители замерли на своих местах, наблюдая за ее страстным и в то же время сдержанным танцем. Как мужчины, так и женщины, смотрели на Сафию, а она смотрела только на одного человека во всей зале. Её взгляд красноречивее слов сообщал тому, на кого она смотрела, об её интересе.

В какой-то момент Мухаммад поднялся с места и, не сводя взгляда со сцены, направился к ней. Омар последовал за другом. Вскоре они уже стояли среди других подошедших к сцене мужчин, наблюдая за причудливым танцем сирийки. Омару она показалась очень изящной и утонченной. Ее внимание к Мухаммаду было очевидно, но не навязчиво. И Омар любовался ею вместе со всеми, чувствуя нечто похожее на гордость за друга.

Он бы еще долго мог простоять вблизи сцены рядом с Мухаммадом в собравшейся вокруг них толпе, если бы не почувствовал позади себя странное движение. В следующий миг его ухо обожгло горячечное дыхание:

– Привет, малыш! – выдохнул ему в шею чей-то низкий и показавшийся отдаленно знакомым голос.

Омар повернул голову и обомлел: прямо за ним, совсем близко, почти касаясь его сзади, стоял Тарик. Он изменился за те годы, что они не встречались. Но пристальные, исступленно глядевшие глаза остались прежними, как и ухмылка тонкогубого рта.

– А ты повзрослел, – улыбнулся ему Тарик, заговорщически поведя бровью. – Кое-кто очень близкий тебе желает взглянуть на своего Омара… Он попросил меня проводить тебя к нему…

Омара мгновенно бросило в жар. Сердце гулко заколотилось в груди от сильнейшего волнения. Дыхание перехватило. Он открыл рот, чтобы говорить, но слова как назло застряли где-то посреди горла, а язык отказывался повиноваться. Безмолвно глядя на Тарика, Омар стоял с приоткрытым ртом, пытаясь хотя бы вдохнуть спертый влажный воздух, когда почувствовал, что в левый бок его уперлось что-то холодное и твердое.

«Пушка!!!» – сверкнуло в голове Омара.

– Не вздумай делать глупости, малыш, – доверительно прошептал ему Тарик. – Иначе может случиться что-нибудь нехорошее, чего не хотим ни ты, ни я… Следуй за мной, – тут же приказал он, схватив Омара чуть выше локтя и потянув прочь из толпы.

На негнущихся ногах Омар пятился, отдаляясь от не заметившего этого Мухаммада. Все произошло почти мгновенно. Тут же на его место встали другие желающие увидеть поближе танцующую Сафию. В то время как самого Омара уводили в сторону ведущей на верх лестницы, что была в холле сразу за длинной, облицованной мраморными плитами, барной стойкой.

У лестницы их дожидались двое подручных Тарика, которых Омар видел впервые. Они же, как ему показалось, были о нем наслышаны, потому что при его появлении тут же принялись глумливо улыбаться. Времени, однако, никто из них не терял. Они тоже были вооружены и, схватив его, больно скрутили руки у него за спиной. Омар шипел и корчился от боли. Хотелось закричать, что есть мочи «На помощь!», но Тарик успел бы застрелить его и скрыться в поднявшейся за этим суматохе. А потому переживавший шоковое состояние Омар интуитивно решил продлить агонию сколько возможно и шел, то и дело спотыкаясь, по ступенькам в мансардный этаж, сопровождаемый Тариком и его головорезами.

Их путь был недолгим. Поднявшись по лестнице, они прошли по освещенному точечными светильниками коридору и остановились напротив двери, что находилась в самом конце. Тарик отрывисто постучал особым стуком.

– Входите! – раздалось из-за двери.

Омара буквально втолкнули во внезапно открывшуюся дверь, которую вскоре захлопнули. Последнее, что он успел услышать из вне, были звуки знаменитой песни «Весь мир – толпа», утопавшие в гомоне, улюлюканье и аплодисментах гостей.

Комната была просторной и хорошо освещенной. Все в арабском стиле – обилие подушек, ковры на полу и непременные арабески, покрывавшие стены. В глубине, на расшитых парчой подушках-валиках, полулежал тот, кого Омар ожидал здесь увидеть – его бывший покровитель, шейх Абдулла ибн Муктади аль-Тани. Он показался Омару постаревшим и обрюзгшим. Тем противнее было вспоминать годы, вынужденно проведенные под его опекой.

По бокам от шейха Абдуллы стояли личные охранники, державшие на поводках двух крупных остроухих доберманов в кованых ошейниках, которые сразу насторожились при появлении Омара и устремили на него начавшие наливаться кровью от едва сдерживаемой агрессии глаза-бусины.

Сам шейх тоже пристально изучал стоявшего посреди комнаты со скрученными за спиной руками Омара. Поглядев на него, Абдулла покачал головой и прищелкнул языком:

– Какой красавец! Тарик, ты посмотри в кого превратился наш малыш Омар?! Как возмужа-а-ал! Как расцвел мой нежный цветок! Вот, что значит великая красота! Она лишь хорошеет с годами! Как поживаешь, сладость моя? – обратился он наконец к Омару.

– Что вам от меня нужно? – с вызовом спросил Омар, глядя ему в глаза. – Пустите же!

Он попытался вырваться, но в ответ руки ему сдавили и скрутили еще больше. В глазах потемнело от резкой боли. Омар ахнул, прикрыл веки и сжал челюсти, слыша, как завозились, зарыкали удерживаемые охраной доберманы.

– Как что? – ухмыльнулся Абдулла. – Разве ты не видишь, как я соскучился по тебе, сладость моя? Скажу по секрету, лучше тебя у меня никого не было. Потому я и приехал сюда сражу же, как только узнал, где ты прячешься, мой смелый сокол, ахах-ах…

Абдулла принялся хохотать. Его охранники и Тарик лишь ухмылялись. А Омар подумал о Мухаммаде, который сейчас был внизу и не знал, в какой беде он оказался.

– Ну-ка, ребятки, дайте мне полюбоваться на моего любимого Омара! – скомандовал Абдулла.

Подчиняясь ему, один из охранников вытащил из-за пояса кинжал и приблизился к беспомощному Омару, которого удерживали двое. Обдав зловонным дыханием, охранник схватился за ворот золотистой кандуры и резко взмахнул кинжалом, одним движением разделив её надвое до середины живота Омара. Затем он схватил за обе половины и рывком распорол одеяние до самого низа. Ткань с треском разошлась и тут же грубые руки оторвали остатки стоячего воротничка и разметали в стороны обрывки шелка.

– Отпустите его, – Абдулла махнул рукой удерживавшим запястья Омара подручным. – Ну, что, мой нежный цветок? Разденешься сам, или желаешь, чтобы мои люди помогли тебе?

На лице Абдуллы было выражение, которое Омар помнил очень хорошо. Эта странная ухмылка означала, что сейчас он опасен и способен на любое безумство больше, чем когда-либо. Растерев затекшие запястья, Омар покорно стащил с себя остатки кандуры, медленно снял нижнюю майку и уже готовился снять вузар, когда в дверь постучали.

Кивком головы Тарик приказал одному из подручных открыть дверь. Оружие у всех было наготове. Омар внутренне напрягся, думая о том, что теперь с ним будет. К немалому его удивлению из-за бесшумно отворившейся двери в комнату шагом победителя вступил Халед.

========== Сафия ==========

Мухаммаду казалось, что он видит сон. В какой-то момент он потерял ощущение реальности происходящего. Пространство и даже время, словно раздвинулись, отошли куда-то, не говоря об окружавших его людях, которые, как казалось, и вовсе исчезли. Лишь Сафия с её чарующими движениями и непрестанно глядящими на него горящими глазами существовала сейчас. Она гипнотизировала его, как песчаная кобра гипнотизирует своим танцем несчастную мышь.

Хотелось смотреть и смотреть на то, как плавно изгибается её тонкий стан под шелковой кандурой, как изящно она склоняет голову, опуская веки, как невесомо и чувственно её ножки касаются паркетного пола. И Мухаммад смотрел внимательно, следя за малейшим движением её фигуры и глаз.

Внезапно музыка стихла. Песня закончилась. Тут же вокруг и позади него раздались громкие аплодисменты, улюлюкание, приветственные крики в адрес танцовщицы и музыкантов. Ребята из «Альзеркал», чувствуя, что поймали кураж и нужный момент, заиграли знаменитую «Весь мир – толпа», и Сафия, мгновенно подхватив быстрый, энергичный ритм, стала пританцовывать и кружиться. Нихаб скрывал её лицо, но глядевшие на него зеленоватые глаза отчаянно улыбались.

Не сводивший с нее глаз Мухаммад даже не заметил, как тоже начал улыбаться, поощряя Сафию на новый танец. Тем временем шум вокруг нарастал. Ко всеобщему гомону, музыке и бархатному мужественному голосу солиста присоединился шум хлынувшего снаружи проливного дождя.

Бубны, как и бубенцы на браслетах, непрестанно и навязчиво звенели. Танцовщицы-египтянки кружились. Зрители хлопали и кричали. Музыка шла кругами. Сафия неуловимо перескакивала со стола на стол. Но вдруг её манящий образ покачнулся, став почти миражом, на какой-то зыбкой, потерявшей равновесие ноте, и исчез, растворившись в полутьме залы.

Снаружи раздался страшный раскат грома, после которого погас свет.

В следующий миг Мухаммада оглушило. Он услышал громкий хлопок и понял, что лежит, распростертый на животе, на полу рядом с другими гостями вечера среди луж пролитого содержимого бутылок и стаканов, валявшихся теперь вокруг и поверх них в виде стеклянных осколков. Тут же всмятку были и тарелки, приборы, остатки пищи и что-то вязкое, похожее на сироп.

Мотая головой, Мухаммад пытался прийти в себя, силясь приподняться. С разных сторон все громче слышались стоны и крики о помощи. В ответ на них раздались короткие, отрывистые хлопки автоматной очереди. Позади него загорелся ярко-оранжевый свет и почти сразу стал ощущаться запах гари.

Примерно в пяти метрах впереди себя Мухаммад увидел залитый разлившимся пивом и забрызганный кровью мрамор барной стойки. Решительным рывком он двинулся в её направлении, передвигаясь ползком и пытаясь понять, был ли ранен. Голова раскалывалась и отказывалась соображать. Собственное тело ощущалось плохо. Придя к выводу о том, что лишь легко контужен и получил несколько пустяковых порезов стеклом, Мухаммад добрался до бара, укрывшись за массивной стойкой.

Там он сгруппировался, вынул из щеки осколок, бегло осмотрел себя и прислушался – за спиной раздавались шаги и короткие, похожие на хлопки, очереди из американского М4. Источник света был направлен в его сторону, а потому рассмотреть что-либо в задымленном, разрушенном прогремевшим взрывом первом этаже было практически нереально.

Взрывы и автоматчики в самом центре Дубая – не укладывалось в голове, как такое стало возможным. Мухаммад даже на секунду подумал, что все происходящее может быть инсценировкой. Но его взгляд поймал лежащее рядом с ним окровавленное тело кого-то из гостей, заставив поверить в реальность случившегося.

– Живых не оставлять! – раздалось из глубины залы.

За приказом вновь послышались очереди из автоматов и сопровождавшие их крики ужаса и мольбы о пощаде. Мухаммад набрал в легкие воздуха, силясь собраться с мыслями, как вдруг услышал совсем рядом тихое шипение. Он посмотрел туда, откуда слышался звук, – за противоположной стойкой бара, располагавшейся на другой стороне от прохода к лестнице, пряталась, сжавшись в комок, какая-то женщина. Мухаммаду понадобилось еще мгновение, чтобы узнать в ней Сафию. Её кандура была в пыли, нихаб разорвался и сполз на плечи, открыв покрытое серой пылью и размазавшейся черной краской лицо, выражение которого было неузнаваемо-строгим, как и устремленный на него взгляд.

– Лови! – проговорила она одними губами и, на секунду выглянув из-за стойки, молнией метнула в него нечто.

Мухаммад инстинктивно поймал этот предмет – теперь он держал в руках один из двух своих «грачей». Подняв голову, Мухаммад ошеломленно взглянул на Сафию – второй «грач» был у нее, снятый с предохранителя и крепко удерживаемый тонкими пальцами.

«Беги к лестнице! Я прикрою!» – показала она спецназовскими жестами, не дав ему времени опомниться.

Щелкнув предохранителем, Мухаммад оглянулся, пригнулся и побежал, перескакивая через лежащих на его пути раненых и убитых взрывом.

У лестницы никого не было. Мгновение Мухаммад колебался, подниматься ли. Но вот тень Сафии показалась в проеме.

«Вверх!» – показала она, первой бесшумно скользнув мимо него по ступенькам. Мухаммад, стараясь ступать как можно тише, поднимался следом.

Свет точечных светильников в коридоре наверху мерцал, то совсем угасая, то вновь тускло загораясь. Они прошли несколько метров, держа оружие наготове. На секунду Сафия остановилась, оглянулась по сторонам и прислушалась. Затем со всех ног бросилась вглубь коридора, показывая набегу, что впереди дверь, за которой находится противник.

***

– Салам, шейх Халед, – приветствовал его Абдулла. – Входи, смелее. Мы как раз хотели полюбоваться моим прекрасным Омаром, – и он довольно заулыбался в поседевшие усы.

– С удовольствием присоединяюсь, шейх Абдулла, – отвечал Халед, хищно оглядывая Омара загоревшимися глазами. – Однако позвольте напомнить, что согласно нашей договоренности, вы обещали отдать его мне в обмен на информацию о личности и местонахождении того, кто когда-то его у вас отнял.

С этими словами Халед сделал несколько шагов в сторону раскрасневшегося от негодования и стыда Омара. Абдулла мотнул головой и затемненные стекла его очков угрожающе сверкнули. Так он давал понять, что отступаться от некогда любимой игрушки он не намерен.

– Неужели ты думаешь, сын шайтана, что я соглашусь отдать тебе то, что всегда по праву принадлежало мне? – проговорил Абдулла скрипучим голосом. – С какой стати я должен отдавать тебе, подлецу и предателю, самое сладкое и красивое, что у меня есть?! Да я скорее перегрызу тебе глотку, презренная тварь!

– Поосторожнее с выражениями! – предостерег его Халед, подняв вверх указательный палец. – Ты говоришь с представителем рода аль-Кабир, а мы не привыкли отказываться от желаемого. Так что давай обойдемся без глупостей, шейх Абдулла. Ты отдаешь мне красавчика, а себе заберешь сирийца и русских. А если вздумаешь обмануть меня, то, будь уверен, ты и твои люди дорого заплатите за это… – и он усмехнулся в своей всегдашней неприятной манере.

Вид у Халеда, пока он говорил это, был крайне самодовольный и уверенный. Он словно старался спровоцировать Абдуллу, специально распаляя его гнев. Было ясно, что он не знает этого опасного человека также хорошо, как успел изучить его Омар, ожидавший, что в любой миг произойдет нечто страшное…

– Ты смеешь угрожать мне?! – прошептал разъяренный Абдулла, откинувшись на подушки. – Взять! – скомандовал он, выбросив вперед руку и указывая на Халеда.

В следующий миг оба оголодавших добермана, спущенные с поводков охраной, рыча бросились на саудита. Тот не успел даже среагировать, чтобы защититься, когда они вцепились в него и повалили на ковер.

Омар резко отвернулся и зажмурился, плотно приложив ладони к ушам. Но тут же был схвачен за руки двумя подручными Тарика, в то время как сам он схватил его за голову, пытаясь повернуть её в ту сторону, где на ковре собаки буквально разрывали на части оравшего и визжавшего от боли и шока Халеда. Его белоснежная кондура была залита темно-багровой кровью, как и упавший с головы платок-гутра, который псы теперь втаптывали в ковер вместе с ошметками скальпа. Брызги крови разлетались по комнате, пятная покрытые цитатами из Священной Книги стены.

– Смотри! Смотри, сучий сын, что будет с тобой и твоими дружками! – приговаривал Тарик.

Шипя от жгучей боли в запястьях и шее, Омар чувствовал, что еще немного и ему вывернут руку. Боль была невыносимой. И все же никакая боль не могла заставить его наблюдать жуткое зрелище. Он понял – еще немного и его стошнит, но все же приоткрыл глаза. Халед уже не подавал признаков жизни, но испачканные в крови собаки продолжали неистово терзать его тело, выдирая целые куски мяса вместе с внутренностями. Наблюдавший за всем со своего места среди подушек, Абдулла громко хохотал. От этого хохота Омара сотрясла дрожь.

– Довольно! – посмеиваясь произнес Абдулла. – Отзовите собак!

Вошедших во вкус доберманов пришлось оттаскивать силой.

– Отпусти его, Тарик! – окрикнул племянника Абдулла. – Слышишь, Омар? Тебя ждет участь этого сукина сына, если не скажешь сейчас, что снова хочешь быть моим! – продолжал он, указывая пальцем на обезображенное тело и обращаясь к Омару.

Тот низко опустил голову и позволил нижним шортам упасть к его ногам, мысленно прощаясь с этим миром.

– На колени! – приказал Тарик, ударив его рукояткой своего пистолета между лопаток.

Омар застонал от болезненного удара и послушно опустился на колени. Руки его плетьми висели вдоль туловища. Боль от предельного напряжения ощущалась в каждой клеточке. Но особенно болезненные ощущения он испытывал в правом плече и обоих запястьях.

– Говори же! – не выдержал Абдулла. – Скажи, что ты мой, или я прикажу Тарику загнать пушку в твою шлюханскую задницу!

Сглотнув, Омар стиснул зубы, готовясь к худшему. «Пусть скорее… Пусть бы скорее…» – колотилось в его голове. Долго мучиться не хотелось, но предстоящая смерть обещала стать крайне болезненной.

«О, Аллах, пошли мне легкую смерть», – подумал Омар и в ту же секунду раздался оглушительный раскат грома. Погас свет. Когда он вновь загорелся, под полом прокатился низкий, рокочущий гул. Собаки завыли и заметались.

– Что это было?! – вскричал Абдулла, завертев накрытой белым платком-гутрой головой.

Все замерли. С нижнего этажа доносились приглушенные хлопки автоматных очередей. Освещение потускнело от скачка напряжения в проводке.

– Они все-таки решились на это! – воскликнул Абдулла.

Никто не ответил ему, потому что в следующее мгновение входная дверь с оглушительным треском сорвалась с петель и выстрелы раздались над самой головой Омара. Подумав, что это конец, он как мог крепко зажал уши, бросился на пол и уткнулся лицом в ковер.

***

За дверью в конце коридора, которой они приближались, явно ощущалось какое-то движение. Мощный выброс адреналина в кровь от ощущения близкой опасности подействовал на Мухаммада опьяняюще. Он со всей силы ударил в дверь правым плечом. Послышался треск слетавшей с петель дверной панели, почти одновременно с которым последовали несколько хлопков-выстрелов из «грача». Едва удержавшись на ногах, Мухаммад сразу увидел лежавшего на полу Омара. Тот был совсем без одежды и лежал на животе, закрыв ладонями уши. Рядом с ним, корчась и рыча, катались по полу двое неизвестных. Третий, стоявший дальше от двери, потянулся за своим HK, но Мухаммад выстрелил в него, попав в плечо. Тот повалился навзничь, ударившись затылком о стоявшую у стены консоль.

Сафия подбежала к Омару, склонилась над ним, тут же накинув на него свой нихаб и помогая подняться на ноги. Мухаммад в это время держал под прицелом остававшихся боеспособными троих мужчин, один из которых приподнялся на подушках, разглядывая его и Сафию, а двое других, удерживавшие на поводках скаливших зубы доберманов с окровавленными мордами, сгрудились вокруг первого, стараясь закрыть собой от попадания пули.

– Быстрее! – торопил Мухаммад, отступая к выходу и чуть не споткнувшись об обезображенный труп, лежавший перед самой дверью.

В следующую секунду Сафия с усилием подняла на ноги Омара и, прикрывая собой, выволокла за дверь. Мухаммад выскочил сразу за ними, бежавшими в другой конец коридора. Из комнаты послышалось разъяренное «Взять!». По узкому помещению отчетливо разнесся громкий собачий рык. Мухаммад спиной чувствовал, как резво бегут за ними два обезумевших пса.

Один из них бросился на него, глубоко впившись в плечо. Мухаммад начал падать. Снова выстрел. Уже над самым ухом. Затем еще один.

– Вставай! Живо!

Этот крик сопровождал резкую боль, которую Мухаммад ощутил в плече, когда Сафия дернула за него, чтобы оторвать челюсть застреленного ею пса. Уплотнитель наплечника его пиджака спас от серьезного повреждения. На лестнице, тем временем, послышался топот. Кто-то спешно поднимался за ними, привлеченный шумом выстрелов.

– Сюда!

Сафия налегла на дверь, ведущую к аварийному выходу. Та подалась, и они оказались на тонкой и скользкой от проливного дождя пожарной лестнице.

Первым, спотыкаясь и рискуя свалиться, спускался Омар. За ним вниз проворно юркнула Сафия. Мухаммад заблокировал дверь снаружи и тоже начал спуск, лихорадочно хватаясь за скользившие в руках белые железные перила.

– Машина там! Белый кабриолет! – прокричал он оказавшимся на песке Сафие и Омару, указывая на стоявшую в сотне метрах машину.

Те побежали. Мухаммад спрыгнул с середины лестницы на твердый от влаги песок и метнулся за ними. Руки тряслись, когда он сел за руль. Завести мотор получилось не сразу. Выезжая с парковки, он примял передний бампер припаркованного сразу за его кабриолетом лексуса и повредил задний бампер своего мерседеса.

Трясущийся, мокрый от дождя Омар сидел рядом. Мухаммад сунул ему в руки «грача», крепко вцепившись в руль. Сафия устроилась с краю. Мотор взвыл, набирая обороты. Они летели по темной набережной Джумейра.

– Вниз! Пригнитесь! – закричала Сафия, хватая Омара за плечо и потянув на себя.

Позади них, догоняя, ехал черный Range Rover c катарскими номерами. Мухаммад успел на секунду увидеть его в центральном зеркале заднего вида прежде, чем услышал за спиной странный свист – кто-то стрелял из спортивной малокалиберной винтовки. От неожиданности, пригибаясь, Мухаммад на мгновение выпустил из рук управление. Мерседес занесло на скользком от дождя асфальте. Словно срезанное саблей, от соприкосновения с фонарным столбом со свистом отскочило правое боковое зеркало. Вовремя опомнившись, Мухаммад принялся лихорадочно выкручивать руль, стараясь выровнять машину.

– Опусти крышу! – прокричала ему Сафия.

– С ума сошла! – проорал он в ответ, вцепившись в руль и выжимая почти до упора педаль газа.

– Опусти! Я их срежу! – настаивала она, вытащив из-за пояса его «гюрзу» и отдергивая рычаг предохранителя.

У Мухаммада перехватило дыхание. Сердце зашлось как бешеное и бухало в груди, готовое разорваться от переизбытка адреналина. Он нажал кнопку регуляции, и уже через несколько секунд жесткая крыша кабриолета полностью спряталась в багажник. Не теряя времени, Сафия высунулась из машины, целясь в приблизившийся к ним на опасное расстояние Range Rover.

Дождь хлестал в лицо. Омар больно вцепился Мухаммаду в коленку и часто дышал, прикрыв глаза и шепча имя Аллаха. Мухаммад почти не видел, куда едет, направляя машину наобум и рискуя оказаться на встречке или вылететь на тротуар.

– Сбавь скорость!!!

Голос Сафии уносило ветром.

– Подпусти его ближе!

Мухаммад как мог плавно начал отпускать педаль газа. Послышались выстрелы из винтовки. По телу пробежал озноб.

– Сворачивай! Сейчас!

Прикрыв глаза, Мухаммад резко свернул влево на повороте, который они уже почти проехали, и услышал выстрелы из «гюрзы». Четыре выстрела прозвучали, почти сливаясь в один. Range Rover потерял управление на повороте, перевернулся на бок, пролетел, искря и вращая колесами около десяти метров, и исчез из поля зрения.

Тяжело дышавший Мухаммад выпрямился на сидении. Сафия убрала пистолет и, метнув на него быстрый взгляд, поправила свой насквозь мокрый нихаб на плечах Омара. Только после этого Мухаммад догадался поднять крышу и сообразил, что нужно позвонить в полицию.

– Его надо отвезти к нему домой, – сказала Сафия, оглаживая запрокинутую голову Омара.

– Что с ним? Ранен? – спросил Мухаммад, бросив взгляд на друга.

– Нет, он просто в шоке, – ответила Сафия. – И правое плечо вывихнуто.

Мухаммад молча кивнул и попытался сориентироваться среди лишенных освещения городских улиц.

– Надо вызвать полицию… – сказал он, когда подъезжали к жилому комплексу Омара.

– Лучше патруль из резиденции, – уточнила Сафия. – Это надежнее.

После секундного раздумья Мухаммад понял, что она говорила о резиденции правителей Дубая в Заабээль.

– Кто вы такая? – Мухаммад повернулся к ней с этим вопросом после того, как остановил мерседес у обочины.

– Катерина Белецкая, – представилась Сафия, вытирая краем рукава влажное лицо.

Внимательно присмотревшись к нему, Мухаммад вспомнил невзрачную помощницу Пресненского, консультировавшую того во время переговоров.

– Сержант двадцать четвертой отдельной бригады ГРУ, – словно бы между прочим обронила она надтреснутым голосом, внимательно осматривая плечо Омара.

– Лейтенант Мухаммад Мансур, сто первый полк безопасности сил Республиканской гвардии, – проговорил Мухаммад, глядя на нее так, будто увидел призрака или инопланетное создание.

– Потерпи, малыш, – нахмурившись успокаивала Омара Сафия, ощупывая тонкими пальцами его плечо и кивая в ответ на представление Мухаммада. – Сейчас чуть-чуть поболит…

С этими словами она взяла в свои руку Омара и плавно потянула её вверх и на себя, а затем резко надавила. Омар истошно заорал и чуть не ударился головой о крышу. Слезы выступили в его потемневших глазах.

– Ну все, все, – принялась приговаривать, гладя его по голове, Сафия. – Теперь до больницы дотянешь, а там уже подлечат и будешь как новенький… Потерпи, малыш…

И она притянула к себе и обняла уткнувшегося в её плечо Омара. Тот разразился рыданиями, словно ребенок.

– Теперь все позади. Ты вел себя как герой. Держался молодцом. Мы домой приехали. Сейчас пойдем, душ примем, горячего чаю выпьем, согреешься, а там и врач подоспеет.

– Ох, Аллах! Что это было?! Момо! – захлебывался рыданиями Омар.

– Я здесь. Давай руку, пойдем к тебе, – откликнулся Мухаммад, помогая Омару выйти из машины.

***

Было около половины двенадцатого. Горячий душ и горячий чай пошли на пользу всем троим. Закутанный в махровый халат Омар растянулся на диване в совмещенной с кухней гостиной. Сафия стояла с кружкой у панорамного окна и смотрела на покрытый казавшейся нереальной и гнетущей тишиной огромный город. Мухаммад понял, что ураган стал причиной аварии в энергосистеме, которая, в свою очередь, спровоцировала частичный блэкаут.

В комплексе Дубай-Марина и еще нескольких, расположенных в юго-западной части города зданиях, электричество было. Однако большая часть Дубая погрузилась во тьму, изредка освещавшуюся вспышками молний.

Не успел Мухаммад закончить разговор с начальником охраны резиденции в Заабээль, вызвав патрульную машину к дому Омара и попросив оповестить о произошедшем в Villa Beach полицию и прочие службы, как его телефон зазвонил и завибрировал у него в руках. На экране смартфона высветился номер принца Рашида.

Подумав, что не хватало только неприятностей у этого юнца, взвинченный недавними событиями Мухаммад схватил трубку:

– Алло, Ваше Высочество! С вами все в порядке?!

– Саид Мухаммад! – раздался воодушевленный голос Рашида. – Вы бы видели, какая тут гроза! Аллах всемогущий! Как ваши дела?!

– Где вы находитесь? Вас отвезли в резиденцию?

– Нет же! Я все еще здесь… С Алейной… Саид Мухаммад, я уверен, что сам Всевышний пожелал, чтобы в такой ураган я оказался здесь вместе с ней! Вы меня слышите?!

Сигнал то и дело прерывался. Мухаммад слышал его речь урывками.

– Я хотел, чтобы вы первым узнали об этом… – торопливо говорил Рашид.

– О чем?!

– Я решил, что женюсь на ней… Я женюсь на Алейне!!!

– Что?! – Мухаммад подумал, что из-за помех в сигнале неправильно разобрал слова принца. – Что вы сказали?!

– Алейна станет моей женой! Я не расстанусь с ней! – кричал в трубку Рашид.